Главная » 2022 » Июнь » 21 » По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 013
10:06
По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 013

***
     229
     В  позднейшей  эпохе, имеющей право гордиться человеколюбием,  осталось
столько боязни, столько  суеверной  боязни  перед "диким  жестоким  зверем",
победа над  которым и составляет  гордость  этих более гуманных времен,  что
даже очевидные истины не высказывались  в течение целых столетий, словно  по
уговору,  потому  что казалось,  будто  они снова  призывают к  жизни  этого
дикого, наконец  умерщвленного зверя. Я рискую, быть может, кое-чем, упуская
от  себя такую истину, - пусть  другие  снова изловят ее и  напоят  ее таким
количеством "молока благочестивого образа  мыслей", пока она не успокоится и
не уляжется,  забытая,  в  своем старом углу. -  Нужно  усвоить себе  другой
взгляд на жестокость и раскрыть глаза; нужно, наконец, научиться нетерпению,
чтобы  такие нескромные, упитанные заблуждения,  как те,  например, что были
вскормлены  старыми  и  новыми философами  относительно трагедии,  не  смели
больше  добродетельно и  нагло  расхаживать  по земле.  Почти  всё,  что  мы
называем  "высшей   культурой",  покоится  на  одухотворении  и   углублении
жестокости - таково моё положение; "дикий зверь", о котором  шла речь, вовсе
не  умерщвлён,  он живёт, он процветает, он  только - обожествился.  То, что
составляет мучительную сладость трагедии, есть  жестокость; то, что  приятно
действует в  так называемом трагическом сострадании, в сущности даже во всем
возвышенном, до самых высших  и нежнейших  содроганий  метафизики,  получает
свою сладость  исключительно  от  примеси  жестокости.  Римлянин  на  арене,
христианин в восторгах креста, испанец перед костром или зрелищем боя быков,
современный  японец,  стремящийся к  трагедии, рабочий парижских предместий,
страстно тоскующий по кровавым революциям, вагнерианка, с изнеможенной волей
"претерпевающая" Тристана и Изольду, -  все  они наслаждаются и  упиваются с
таинственной алчностью одним и тем же - зельями великой Цирцеи "жестокости".
При этом, конечно, нужно отогнать прочь  дурацкую старую психологию, которая
умела  твердить  о жестокости  только одно, что она возникает при виде чужих
страданий: есть большое, слишком большое наслаждение  также и  в собственном
страдании,  в причинении страдания  самому себе, - и  во всех случаях, когда
человек   склоняется   к   самоотречению   в   религиозном   смысле   или  к
самоискалечению, как у финикиян и аскетов, или  вообще к умерщвлению похоти,
к  умерщвлению  и  сокрушению плоти,  к  пуританским судорогам  покаяния,  к
вивисекции совести, к sacrificio dell'intelletto Паскаля, - его тайно влечет
и  толкает  вперед  собственная  жестокость,  им движут  опасные  содрогания
жестокости, обращенной против самой  себя. В конце концов следует принять во
внимание,   что  даже  познающий  действует   как  художник,   прославляющий
жестокость, когда он заставляет свой дух наперекор его стремлению и довольно
часто наперекор желаниям своего сердца познавать, т. е. отрицать то,  что он
хотел бы  утверждать, любить, чему  он хотел бы  поклоняться;  уже  в каждом
проникновении  вглубь  заключается   насилие,  желание  причинить  страдание
последней  воле  духа,  которая   неустанно  стремится  к   кажущемуся  и  к
поверхности, - уже в каждом стремлении к познаванию есть капля жестокости.
     230
     Быть  может, сразу  же  покажется непонятным,  что  я  сказал  здесь  о
"последней  воле духа",  и вы  позволите  мне  дать  на этот  счет некоторое
объяснение. - Повелительное  нечто,  которое народ  называет  "духом", хочет
быть господином в себе и вокруг себя, хочет чувствовать себя господином: оно
обладает  волей,  стремящейся  к  единству  из множественности, связывающей,
обуздывающей, властолюбивой  и действительно властной волей. Его потребности
и способности в  этом отношении те  же самые,  какие установлены физиологами
для всего,  что  живет, растет и размножается.  Способность  духа  усваивать
чуждое  обнаруживается  в  сильной  склонности   уподоблять  новое  старому,
упрощать    разнообразное,    игнорировать    или   отбрасывать   совершенно
противоречивое: точно  так же, как  он  по произволу  сильнее  подчеркивает,
выделяет и подделывает под себя известные черты и линии  во всем чуждом ему,
в том, что предстает ему "извне".  При этом  его  целью  является воплощение
новых  "опытов",  включение  новых  вещей  в  старые  ряды,  -  стало  быть,
увеличение  роста,  говоря еще  точнее, чувство  роста, чувство  увеличенной
силы.  Той  же самой  воле  служит противоположное,  по-видимому, стремление
духа, внезапно возгорающаяся решимость оставаться в неведении, замкнуться по
своему произволу, запереть свои окна, внутренний отказ от той или иной вещи,
недопускание до себя,  нечто вроде оборонительной стойки против многого, что
доступно   знанию,   удовлетворенность   темнотою,  замыкающим   горизонтом,
утверждение и одобрение  незнания:  все это  нужно в  зависимости от степени
усваивающей  силы духа, или, говоря образно, его "пищеварительной силы", - и
действительно "дух" во многом подобен желудку. Равным образом сюда относится
взбалмошная воля духа поддаваться обману, быть может, в озорном предчувствии
того, что это на самом деле не так, а только так считается; наслаждение всем
неверным и многозначащим, ликующее  самоуслаждение  произвольной  теснотой и
уютностью угла, слишком близким, передним  планом, увеличенным, уменьшенным,
смещенным,   приукрашенным,  -   самоуслаждение  произвольностью  всех  этих
проявлений  мощи.  Наконец,  сюда  относится  эта  довольно   подозрительная
готовность  духа  обманывать других духов и притворяться  перед  ними,  этот
постоянный  гнет  и  давление  творящей,  образующей, способной  производить
изменения  силы: причем дух наслаждается  разнообразием своих  масок и своим
лукавством,  а  также  чувством  собственной  безопасности,  -  ведь  именно
благодаря  своему искусству Протея он лучше всего защищен  и скрыт!  -  Этой
воле  к кажущемуся, к упрощению,  к  маске, к плащу, словом, к поверхности -
ибо  всякая  поверхность  есть   плащ   -  противодействует  та  возвышенная
склонность  познающего,  которая рассматривает вещи  глубоко, многосторонне,
основательно  и  хочет  так  рассматривать их:  она  является  чем-то  вроде
жестокости  интеллектуальной совести  и  вкуса, которую каждый более  смелый
мыслитель признает в себе, если он, как и подобает, достаточно долго закалял
и  изощрял  свое зрение  по  отношению  к самому  себе  и  привык к  строгой
дисциплине и к строгим словам. Он скажет: "есть что-то жестокое в склонности
моего  духа"  -  пусть  попробуют разубедить его  в  этом  добродетельные  и
любезные люди! В  самом деле, это звучало бы учтивее, если бы, говоря  о нас
заочно, нам приписывали бы вместо жестокости, скажем, "чрезмерную честность"
и прославляли  бы за нее нас, свободных, слишком свободных умов, - что ж, не
будет  ли и в самом деле таковою некогда наша посмертная слава? А пока - ибо
до  тех пор  еще довольно  времени  -  мы меньше  всего  склонны рядиться  в
подобную мишуру и бахрому моральных слов: вся наша прежняя работа отбивает у
нас охоту именно  к  этому вкусу с его резвящейся  роскошью. Это прекрасные,
блестящие,  трескучие, праздничные  слова: "честность", "любовь  к  истине",
"любовь к мудрости", "жертва ради познания",  "героизм человека правдивого",
- в них  есть  нечто раздувающее человеческую гордость. Но мы, отшельники  и
сурки, мы уже давно убедили себя в тайнике нашей отшельнической совести, что
и  эта  достойная  словесная роскошь  принадлежит к  старому  лживонарядному
тряпью и блесткам бессознательного  человеческого тщеславия  и что под такой
льстивой  окраской  и  размалевкой  должен  быть  снова  распознан  страшный
подлинник homo natura. Перевести человека  обратно на язык природы; овладеть
многочисленными тщеславными и мечтательными толкованиями и оттенками смысла,
которые были до  сих пор нацарапаны и намалеваны на  этом вечном  подлиннике
homo natura; сделать так, чтобы и впредь  человек стоял перед человеком, как
нынче,  закаленный  дисциплиной  науки, он  стоит  перед  прочей  природой с
неустрашимым  взором  Эдипа  и залепленными  ушами Одиссея, глухой  ко  всем
приманкам старых метафизиков-птицеловов, которые слишком долго напевали ему:
"ты больше!  ты выше! ты  иного происхождения!"  - это была  бы редкостная и
безумная задача, но именно задача  - кто стал бы это отрицать! Зачем выбрали
мы ее, эту безумную задачу? Или, спрашивая иначе: "зачем вообще познание?" -
Всякий  спросит  нас об этом. И  мы,  припертые  таким образом к стене,  мы,
задававшие  сами себе сотни  раз  этот вопрос, мы  не находили и  не находим
лучшего ответа...
     231
     Ученье преобразует  нас, оно  делает то,  что  делает  всякое  питание,
которое  тоже  не только  "поддерживает",  - как  известно  физиологам. Но в
основе  нашего существа,  там,  "в  самом  низу",  конечно,  есть  нечто  не
поддающееся  обучению,  некий  гранит  духовного  фатума,  предопределенного
решения  и  ответа  на  предопределенные,   избранные  вопросы.  При  каждой
кардинальной  проблеме что-то неизменное говорит: "это  я";  скажем, в  теме
мужчины и женщины мыслитель  не может переучиться, а может только выучиться,
- только раскрыть  до конца то, что в нем  на сей счет "твердо установлено".
Порою  мы  находим  известные решения проблем,  которые именно  нам  внушают
сильную  веру;  может  быть,  с этих  пор  мы  начинаем  называть их  своими
"убеждениями".  Позже  -  мы  видим  в них  только  следы нашего движения  к
самопознанию,   только   путевые   столбы,  ведущие   к  проблеме,   которую
представляем собою мы, - вернее, к великой глупости, которую мы представляем
собою, к нашему духовному фатуму, к  тому не поддающемуся обучению элементу,
который лежит  там, "в самом низу". - В виду той изрядной учтивости, какую я
только что проявил по отношению к самому себе, мне, может быть, скорее будет
дозволено высказать  некоторые  истины о "женщине самой по  себе": допустив,
что теперь уже наперед известно, насколько это именно только - мои истины.
     232
     Женщина  хочет  стать  самостоятельной:   и  для  этого  она   начинает
просвещать  мужчин насчет "женщины самой по себе", - вот что является  одним
из самых  пагубных  успехов в деле всеобщего обезображения Европы.  Ибо чего
только не обнаружат  эти грубые опыты  женской  учености и  самообнажения! У
женщины так много  причин  стыдиться: в женщине скрыто  столько  педантизма,
поверхностности,    наставничества,    мелочного    высокомерия,    мелочной
разнузданности и нескромности - стоит только приглядеться к  её обхождению с
детьми,  -  что,  в  сущности,  до  сих  пор  лучше   всего  сдерживалось  и
обуздывалось страхом  перед  мужчиной.  Горе, если  только  "вечно-скучное в
женщине" -  а она богата им!  -  осмелится выйти  наружу!  Если  она  начнет
принципиально и основательно забывать свое благоразумие и  искусство, умение
быть грациозной, игривой,  отгонять  заботы,  доставлять облегчение  и самой
легко  относиться  ко всему,  -  если она  основательно утратит  свою тонкую
приспособляемость  к  приятным  вожделениям!  Уже и теперь раздаются женские
голоса, которые - клянусь святым Аристофаном! - внушают ужас;  с медицинской
ясностью раздается угроза относительно того, чего  женщина  хочет от мужчины
прежде всего и в конце концов. Разве это не проявление самого дурного вкуса,
если женщина  старается таким  образом стать ученой? До сих пор, к  счастью,
просвещать было делом и даром мужчины, - таким образом можно было оставаться
"среди  своих";  принимая  же  во  внимание  все  то,  что  женщины пишут  о
"женщине", мы имеем,  наконец, полное право усомниться, чтобы женщина хотела
просвещения умов на  свой  счет - и могла его хотеть... Если, поступая  так,
женщина  не  ищет  для  себя нового наряда,  -  а я  полагаю, что  искусство
наряжаться  относится  к Вечно-Женственному? -  значит, она хочет  внушить к
себе  страх: она хочет, может быть, этим  достигнуть господства.  Но она  не
хочет истины - какое дело  женщине  до истины!  Прежде всего ничто не  может
быть в женщине страннее, неприятнее, противнее, нежели истина  -  её великое
искусство есть ложь, её главная забота - иллюзия и красота. Сознаемся-ка мы,
мужчины:  ведь  мы  чтим  и  любим в  женщине  именно это искусство  и  этот
инстинкт;  нам  тяжко  живется,  и  для  собственного  облегчения  мы охотно
присоединяемся  к  обществу этих  существ, под  руками,  взорами  и  нежными
глупостями которых наша серьезность, наша  тяжеловесность и глубина начинают
казаться  нам  почти  глупостью.  Наконец,  я  ставлю  вопрос:  разве   было
когда-нибудь, чтобы сама женщина признала в каком-либо женском уме  глубину,
в каком-либо женском сердце справедливость? И разве не правда,  что,  вообще
говоря, до  сих пор "к  женщине" относилась с  наибольшим презрением женщина
же,  а  вовсе  не  мы?  -  Мы,  мужчины,  желаем,  чтобы  женщина  перестала
компрометировать себя разъяснениями; в том и сказалась мужская  заботливость
и бережность к женщине, что церковь постановила: mulier taceat  in ecclesia!
В  пользу  женщины  послужило  и то,  что  Наполеон дал  понять  не  в  меру
словоохотливой госпоже де  Сталь: mulier taceat in  politicis! - а  я думаю,
что  настоящий друг женщин  тот, кто нынче  возопит  к ним: mulier taceat de
muliere!
     233
     Это признак порчи  инстинкта - не  говоря уже  о том,  что это  признак
дурного  вкуса, - когда женщина  ссылается  прямо на госпожу  Ролан, или  на
госпожу Сталь,  или  на господина Жорж  Санд, как будто этим можно  доказать
что-нибудь в пользу "женщины самой по себе". Среди мужчин упомянутые особы -
только  три комические  женщины  сами  по  себе,  - не более!  - и  как  раз
сильнейшие   невольные   контраргументы   против   эмансипации   и  женского
самодержавия.
     234
     Глупость  на кухне; женщина в качестве  кухарки;  ужасающее  отсутствие
мысли в заботе о питании  семейства и его главы! Женщина  не  понимает,  что
значит пища, и хочет быть кухаркой! Если бы женщина была мыслящим созданием,
то,  конечно,  будучи  кухаркой в  течение  тысячелетий, она должна была  бы
открыть  величайшие  физиологические  факты, а  равным  образом  и  овладеть
врачебным   искусством.   Благодаря   дурным  кухаркам,   благодаря  полному
отсутствию разума  на кухне  развитие человека было дольше всего  задержано,
ему  был нанесён сильнейший ущерб; да и в наше время  дело обстоит не лучше.
Эта речь обращена к дщерям высшего склада.
     235
     Есть обороты и выбросы ума, есть сентенции - этакие небольшие пригоршни
слов,  в которых  внезапно  кристаллизуется целая культура,  целое общество.
Сюда относятся  и  следующие  случайные слова, сказанные госпожой  де Ламбер
своему сыну:  "mon  ami, пе vous  permettez  jamais que de folies,  qui vous
feront grand  plaisir"  -  говоря  мимоходом,  самые  умные  слова,  которые
когда-либо мать обращала к сыну.
     236
     То, что Данте и Гёте думали о  женщине, -  первый,  когда он пел  "ella
guardava suso,  ed io  in  lei",  второй, когда  он перевел  это  так:  "das
Ewig-Weibliche zieht uns hinan" (Вечно-Женственное влечет нас  ввысь) - я не
сомневаюсь,  каждая  более  благородная  женщина  будет  противиться  такому
убеждению, потому что то же самое она думает о Вечно-Мужественном...
     237
     Семь женских поговорок
     Где мужчина к нам ползет, мигом скука уползет!
     Седина, ах! и наука - добродетели порука.
     Как бы умной мне прослыть? Молча черное носить.
     На душе легко и тихо. Слава Богу - и портнихе!
     Молода: цветущий грот. Чуть стара: дракон ползет.
     Статен, знатен, полон сил: о, когда б моим он был!
     Речь кратка, бездонна суть - для ослицы скользкий путь!
     До сих  пор  мужчины  обращались  с  женщинами, как с птицами,  которые
сбились с пути и залетели к ним с каких-то вершин: они принимают их за нечто
в высшей степени тонкое, ранимое, дикое, причудливое, сладкое,  полное души,
- но в  то же время и за нечто, что необходимо держать взаперти, дабы оно не
улетело.
     238
     Впасть в ошибку при разрешении основной проблемы  "мужчина  и женщина",
отрицать  здесь  глубочайший  антагонизм и  необходимость  вечно враждебного
напряжения,  мечтать  здесь,  может  быть,  о   равноправии,   о   равенстве
воспитания,  равенстве  притязаний и  обязанностей -  это  типичный  признак
плоскоумия,  и  мыслителя, оказавшегося  плоским  в  этом опасном  пункте  -
плоским  в  инстинкте! -  следует вообще считать подозрительным, более того,
вполне разгаданным, выведенным на чистую воду; вероятно, и для всех вопросов
жизни,  к  тому же и  будущей  жизни, он окажется слишком  "недалеким" и  не
достигнет  никакой  глубины.  Напротив, человек,  обладающий  как умственной
глубиной, так  и глубиной вожделений,  а также и той  глубиной благоволения,
которая способна на строгость и жесткость и с лёгкостью бывает смешиваема  с
ними, может думать о женщине всегда только по-восточному: он должен видеть в
женщине  предмет  обладания,  собственность, которую можно  запирать,  нечто
предназначенное для служения и совершенствующееся в этой сфере - он должен в
данном случае положиться на  колоссальный разум  Азии,  на  превосходство ее
инстинкта,  как  это  некогда сделали греки, эти лучшие наследники и ученики
Азии, - которые, как известно, от Гомера  до Перикла, вместе  с возрастающей
культурой и  расширением власти,  шаг  за  шагом делались  строже к женщине,
короче, делались более восточными. Насколько это было необходимо,  насколько
логично,  насколько  даже по-человечески желательно, - пусть каждый рассудит
об этом про себя!
     239
     Слабый  пол  никогда  ещё  не пользовался  таким  уважением со  стороны
мужчин, как  в  наш век,  - это  относится  к демократическим склонностям  и
основным  вкусам  так  же,  как  непочтительность  к  старости,   -  что  же
удивительного, если  тотчас же начинают злоупотреблять этим уважением? Хотят
большего,  научаются требовать,  находят  наконец  эту  дань уважения  почти
оскорбительной, предпочитают домогаться  прав,  даже вести за  них настоящую
борьбу:  словом, женщина  начинает терять стыд. Прибавим тотчас же,  что она
начинает терять  и вкус. Она разучивается бояться мужчины:  но, "разучиваясь
бояться", женщина  жертвует своими  наиболее женственными  инстинктами.  Что
женщина осмеливается выступать вперёд, когда внушающая страх сторона мужчины
или, говоря определённее, когда мужчина в мужчине становится нежелательным и
не взращивается  воспитанием,  это довольно  справедливо,  а также  довольно
понятно;  труднее объяснить себе то, что  именно  благодаря этому  - женщина
вырождается.  Это  происходит в наши дни  -  не будем обманывать себя на сей
счёт!  Всюду, где  только  промышленный дух одержал  победу  над  военным  и
аристократическим духом, женщина стремится теперь к экономической и правовой
самостоятельности  приказчика:  "женщина в  роли  приказчика"  стоит  у врат
новообразующегося общества.  И  в то время как она таким образом завладевает
новыми правами, стремится к  "господству" и выставляет женский "прогресс" на
своих  знамёнах и  флажках, с  ужасающей отчётливостью происходит  обратное:
женщина идёт назад. Со времён французской революции влияние женщины в Европе
умалилось в той мере, в какой увеличились  её права и притязания; и "женская
эмансипация",  поскольку её  желают и  поощряют  сами  женщины (а не  только
тупицы  мужского   рода),  служит   таким  образом  замечательным  симптомом
возрастающего  захирения  и  притупления  наиболее  женственных  инстинктов.
Глупость скрывается в этом движении, почти мужская глупость, которой  всякая
порядочная женщина - а всякая такая женщина умна -  должна бы стыдиться всем
существом своим. Утратить  чутьё к  тому, на какой почве  вернее всего можно
достигнуть  победы;   пренебрегать  присущим  ей  умением  владеть  оружием;
распускаться  перед  мужчиной до  такой степени, что  дойти, может быть, "до
книги",  между  тем  как  прежде  в  этом отношении соблюдалась дисциплина и
тонкая  лукавая  скромность;  с добродетельной дерзостью  противодействовать
вере  мужчины  в  скрытый в женщине совершенно иной идеал,  в нечто Вечно- и
Необходимо-Женственное; настойчивой болтовнёй разубеждать мужчину в том, что
женщину,  как  очень  нежное,  причудливо  дикое  и  часто приятное домашнее
животное, следует беречь,  окружать  заботами,  охранять, щадить; неуклюже и
раздражённо  выискивать элементы  рабства и крепостничества, заключавшиеся и
всё ещё  заключающиеся  в положении женщины  при  прежнем общественном строе
(точно  рабство  есть  контраргумент, а не условие  всякой  высшей культуры,
всякого возвышения  культуры), - что  означает  всё  это, как  не разрушение
женских  инстинктов,  утрату  женственности?  Конечно, много  есть тупоумных
друзей  и развратителей женщин среди  учёных  ослов  мужского  пола, которые
советуют женщине  отделаться  таким путём от женственности и  подражать всем
тем  глупостям,  какими  болен  европейский  "мужчина",  больна  европейская
"мужественность",   -   которые  хотели  бы   низвести  женщину  до  "общего
образования", даже до чтения газет и политиканства. В иных местах хотят даже
сделать из женщин свободных мыслителей и  литераторов: как  будто нечестивая
женщина  не представляется  глубокомысленному  и безбожному  мужчине  чем-то
вполне  противным или смешным,  - почти  всюду расстраивают  их  нервы самой
болезненной  и самой опасной из всех родов  музыки  (нашей новейшей немецкой
музыкой) и делают их с каждым днём всё истеричнее и неспособнее к выполнению
своего  первого  и последнего призвания - рожать  здоровых детей. И  вообще,
хотят  ещё более "культивировать" и, как говорится,  сделать сильным "слабый
пол" при  помощи культуры: как  будто  история  не учит  нас убедительнейшим
образом  тому,  что  "культивирование"  человека  и  расслабление  -  именно
расслабление, раздробление, захирение силы воли - всегда  шли об руку  и что
самые могущественные и  влиятельные женщины мира (наконец, и мать Наполеона)
обязаны были  своим могуществом и  превосходством  над мужчинами силе  своей
воли,  а никак не школьным учителям! То, что внушает  к  женщине уважение, а
довольно часто и страх, - это её натура, которая "натуральнее"  мужской,  её
истая  хищническая,  коварная  грация,  её когти тигрицы  под перчаткой,  её
наивность  в  эгоизме,  её  не  поддающаяся  воспитанию внутренняя  дикость,
непостижимое, необъятное, неуловимое в её вожделениях и добродетелях... Что,
при  всём  страхе,  внушает  сострадание к  этой  опасной и  красивой кошке,
"женщине", -  так это то, что она является более страждущей, более уязвимой,
более нуждающейся в любви  и более обреченной на разочарования, чем какое бы
то ни было животное. Страх и сострадание: с этими чувствами стоял до сих пор
мужчина перед женщиной, всегда уже одной ногой  в трагедии, которая  терзает
его,  в  то  же  время  чаруя.  -  Как?  И  этому должен  настать  конец?  И
расколдовывание женщины  уже началось? И женщина будет  делаться  постепенно
всё  более  и  более скучной?  О Европа! Европа! Мы  знаем  рогатого  зверя,
который всегда казался тебе  особенно притягательным, - от которого тебе все
еще грозит опасность! Твоя  старая басня  может еще  раз стать "историей", -
еще раз чудовищная глупость может овладеть тобою и унести тебя! И под нею не
скрывается никакой бог, нет! только "идея", "современная идея"!..

   Читать  дальше  ...     

***

***

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 001

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 002

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 003 

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 004 

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 005 

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 006 

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 007

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 008 

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 009 

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 010

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 011

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 012

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 013 

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 014

 По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 015 

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 016 

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 017 

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 018

По ту сторону добра и зла. Фридрих Ницше. 019 

***

***

Источник :  http://lib.ru/NICSHE/dobro_i_zlo.txt

***

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.

 

По ту сторону добра и зла Фридрих Ницше 
Подробнее на livelib.ru:
https://www.livelib.ru/quote/220097-po-tu-storonu-dobra-i-zla-fridrih-nitsshe  

***

«По ту сторону добра и зла»

Основная статьяПо ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего

Логотип Википедии

В Википедии есть статья

По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего

В переводе Н. Полилова.

--- 

  •  

Общепринятые книги — всегда зловонные книги: запах маленьких людей пристаёт к ним. Там, где толпа ест и пьёт, даже где она поклоняется, — там обыкновенно воняет. Не нужно ходить в церкви, если хочешь дышать чистым воздухом.

 

Allerwelts-Bücher sind immer übelriechende Bücher: der Kleine-Leute-Geruch klebt daran. Wo das Volk isst und trinkt, selbst wo es verehrt, da pflegt es zu stinken. Man soll nicht in Kirchen gehn, wenn man reine Luft athmen will.

--- 

  •  

Не самые дурные те вещи, которых мы больше всего стыдимся: не одно только коварство скрывается под маской — в хитрости бывает так много доброты.

--- 

  •  

Всякий глубокий ум нуждается в маске, — более того, вокруг всякого глубокого ума постепенно вырастает маска, благодаря всегда фальшивому, именно, плоскому толкованию каждого его слова, каждого шага, каждого подаваемого им признака жизни.

--- 

  •  

Христианская вера есть с самого начала жертвоприношение: принесение в жертву всей свободы, всей гордости, всей самоуверенности духа и в то же время отдание самого себя в рабство, самопоношение, самокалечение.

--- 

  •  

 Французы были только обезьянами и актёрами этих идей, вместе с тем, их лучшими солдатами и, к сожалению, одновременно их первой и самой значительной жертвой... [5]:373

--- 

  •  

 Цинизм есть единственная форма, в которой пошлые души соприкасаются с тем, что называется искренностью; и высшему человеку следует навострить уши при каждом более крупном и утончённом проявлении цинизма и поздравлять себя каждый раз, когда прямо перед ним заговорит бесстыдный скоморох или научный сатир. Бывают даже случаи, когда при этом к отвращению примешивается очарование: именно, когда с таким козлом и обезьяной по прихоти природы соединяется гений, как у аббата Галиани, самого глубокого, самого проницательного и, может быть, самого грязного из людей своего века; он был гораздо глубже Вольтера, а также в значительной мере молчаливее его. [5]:262

--- 

  •  

 Человек «современных идей», эта гордая обезьяна, страшно недоволен собой – это неоспоримо. Он страдает, а его тщеславие хочет, чтобы он только «со-страдал». [5]:343

--- 

  •  

Как же относятся обе названные величайшие религии к этому излишку неудачных случаев? Они стараются поддержать, упрочить жизнь всего, что только может держаться, они даже принципиально принимают сторону всего неудачного, как религии для страждущих, они признают правыми всех тех, которые страдают от жизни, как от болезни, и хотели бы достигнуть того, чтобы всякое иное понимание жизни считалось фальшивым и было невозможным. <>… …религии являются главными причинами, удержавшими тип «человек» на более низшей ступени; они сохранили слишком многое из того, что должно было погибнуть.

--- 

  •  

Блаженны забывчивые, ибо они «покончат» и со своими глупостями.

--- 

Вариант перевода: Благословенны забывающие, ибо не помнят они собственных ошибок.

--- 

  •  

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.

 

Wer mit Ungeheuern kämpft, mag zusehn, dass er nicht dabei zum Ungeheuer wird. Und wenn du lange in einen Abgrund blickst, blickt der Abgrund auch in dich hinein.

***

Фридрих Ницше:

Фри́дрих Ви́льгельм Ни́цше (нем. Friedrich Wilhelm Nietzsche; 1844—1900) — немецкий философ, представитель иррационализма.  

Портрет Фридриха Ницше

*** Источник :  https://ru.wikiquote.org/wiki/%D0%A4%D1%80%D0%B8%D0%B4%D1%80%D0%B8%D1%85_%D0%9D%D0%B8%D1%86%D1%88%D0%B5

***

***

Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше. 001

Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше. 002 

Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше. 003 

Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше. 004

Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше. 005 

Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше. 006 

Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше. 007

Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше. 008 

Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше. 009 

Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше. 010 

Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше. 011

Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше. 012

Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше. 013

Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше. 014

Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше. 015

Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше. 016

О Заратустре... 

---

***

***

ПОДЕЛИТЬСЯ

Яндекс.Метрика

---

***

***

---

---

Фотоистория в папках № 1

 002 ВРЕМЕНА ГОДА

 003 Шахматы

 004 ФОТОГРАФИИ МОИХ ДРУЗЕЙ

 005 ПРИРОДА

006 ЖИВОПИСЬ

007 ТЕКСТЫ. КНИГИ

008 Фото из ИНТЕРНЕТА

009 На Я.Ру с... 10 августа 2009 года 

010 ТУРИЗМ

011 ПОХОДЫ

012 Точки на карте

014 ВЕЛОТУРИЗМ

015 НА ЯХТЕ

017 На ЯСЕНСКОЙ косе

018 ГОРНЫЕ походы

Страницы на Яндекс Фотках от Сергея 001

---

***

---

О книге -

На празднике

Поэт

Художник

Солдатская песнь

Шахматы в...

Обучение

Планета Земля...

Разные разности

Новости

Из свежих новостей

Аудиокниги

Новость 2

Семашхо

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

Просмотров: 228 | Добавил: iwanserencky | Теги: мысль, слово, философия, текст, проза, Фридрих Ницше, литература, из интернета, классика, По ту сторону добра и зла | Рейтинг: 5.0/1
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: