Вир Норин и Эвиза Танет, прилетевшие в Кин-Нан-Тэ, застали целое
войско "лиловых". Гора обломков рухнувшей башни была уже разобрана,
трупы "оскорбителей" убраны, оставшиеся в живых исчезли.
Тела трех землян лежали на кладбище в беседке из красного камня.
Тивиса и Тор так и не разомкнули объятий. Уцелевшие лица их сохранили
отражение предсмертного порыва безграничной нежности. Гэн Атала смогли
узнать лишь по скафандру.
Эвиза и Вир освободили их от защитной одежды, которую
исследователям так и не пришлось снять, и приступили к обряду
погребения. Сильнейший разряд из СДФ - и на каменной плите остались
лишь контуры тел, обозначенные слоем тонкого пепла. В немой печали
Эвиза и Вир собрали и смешали золу: погибшие земляне сливались в
последнем братстве.
Урну из платины и три СДФ со следами неудачных попыток взлома на
колпаках доставили на "Темное Пламя".
Родис получила приглашение Совета Четырех. Владыки планеты
выражали ей соболезнование по поводу гибели трех гостей с Земли.
Случайно или намеренно Совет собрался в черном зале, прозванном
землянами Залом Мрака.
Родис, бесстрастная и неподвижная, стоя выслушала краткую речь
Чойо Чагаса. Председатель Совета Четырех, очевидно, рассчитывал на
ответ, но Родис молчала. Никто не решился нарушить тревожную тишину.
Наконец Фай Родис подошла к Чойо Чагасу.
- Я многому научилась на вашей планете,- сказала она без
аффектации,- и теперь понимаю, как может лгать человек, принужденный к
тому угрожающим положением. Но почему лжет тот, кто облечен
могуществом великой власти, силой, какую дает ему вся пирамида
человечества Ян-Ях, на вершине которой он стоит? Зачем это? Или вся
система вашей жизни так пронизана ложью, что даже владыки находятся в
ее власти?
Чойо Чагас встал, побледнев, и, растянув плотно сжатые губы,
процедил:
- Что?! Как вы смеете...
- Руководясь достойными намерениями, я смею все. Вы заверили
меня, что самолеты посланы, и напомнили, что ваши приказы исполняются
неуклонно. На второе обращение вы ответили, будто самолеты задержаны
бурей и пробиваются сквозь нее. Невежество в планетографии Ян-Ях
заставило меня поверить, но Гэн Атал и Тор Лик обследовали атмосферу,
разгадали обман и успели перед гибелью предупредить нас.
Родис умолкла. Лицо Чойо Чагаса исказилось. Он крикнул фальцетом
на весь зал:
- Ген Ши!
- Слушаю, великий председатель!
- Выяснить, кто вел самолеты, кто сообщил про бурю и кто
командовал операцией. Всех сюда! Я сам проведу расследование.
- Прошу вас, председатель Совета! - Фай Родис сложила ладони и
склонила голову.- Не нужно больше жертв - их и так много. Ваши стражи
убили много людей в городе Кин-Нан-Тэ, а мы,- Родис впервые дрогнула,-
потеряли близких.
- Вы не понимаете,- со злобой возразил Чойо Чагас,- те, кто
виноват, обесчестили меня. Совет, всех нас, представив лжецами и
лицемерами!
- Что же изменится, если их казнят?
- Все! Нарушители приказа понесут кару, вы убедитесь в
истинности наших намерений и правдивости лица.
Фай Родис задумчиво посмотрела на Чагаса. Немой укор Фай Родис
стал нестерпим для владыки Торманса. Он опустился в кресло, неловко
согнувшись, и, махнув рукой, распустил Совет.
Фай Родис поднялась по лестнице в "земное" крыло дворца,
готовясь к трудному разговору с Гриф Рифтом. Командир настаивал на
беседе вдвоем. Родис понимала, что эта просьба вызвана лишь желанием
сосредоточить всю свою волю на ней одной.
Они оказались лицом к лицу, как если бы Родис вошла и села в
пилотской кабине между стеной и пультом. Невидимая граница контакта
фронтальных сторон стереопроекций заключала в себе все разделявшее их
расстояние. Рифт и Родис, как все земляне с развитой и тренированной
психикой, понимали друг друга почти без слов - слова служили лишь
подтверждением чувств.
И, встретив взгляд Гриф Рифта, с укором созерцавшего "сигналы
жизни" - зеленые огоньки, которых осталось лишь четыре, Фай Родис
твердо сказала:
- Это невозможно. Рифт. Бегство, отступление, называйте это как
хотите, невозможно. Невозможно после того, как мы посеяли надежду,
после того, как эта надежда начала вырастать в веру!..
Командир звездолета тяжело поднялся. Сжимая большие руки, чуть
горбясь, он не отрываясь смотрел в зеленые глаза женщины, которую
нельзя было не любить. Потом он выпрямился, расправил грудь. Все его
существо выражало возмущение.
- Проклятая планета не стоит и тысячной доли наших потерь. Здесь
ни к чему хорошему еще не готовы! Мы не можем допустить таких жертв! -
Рифт показал рукой в сторону погасших навсегда "сигналов жизни".
Родис подошла к самой границе, разделявшей их проекции.
- Успокойтесь, Гриф,- мягко и тихо сказала она, поднимая к нему
печальное лицо.- Мы оба, посвященные в знание, о каком нет и понятия
здесь, не можем жить и быть свободными, пока есть несчастные. Как
переступить порог высшей радости, когда тут целая планета в инферно,
захлестываемая морем горя? Что против, этого моя жизнь, ваша и всех
нас? Спросите у моих трех спутников!
- Я знаю, что они скажут,- овладев собой, ответил Гриф Рифт,
глядя мимо Родис.- Они скажут, что само присутствие их необходимо, что
оно дает людям Торманса мечту и веру и этим объединяет в стремлении к
цели.
- Вот вы и ответили. Рифт! Вы знаете, чем дольше мы здесь, тем
лучше для них. При всем нашем несовершенстве для них мы живое
воплощение всего, что несет человеку коммунистическое общество. Если
мы убежим, то тогда гибель Тивисы, Тора и Гэна действительно будет
напрасной. Но если здесь образуется группа людей, обладающих знанием,
силой и верой, то тогда миссия наша оправдана, даже если мы все
погибнем.
- Легенда о семи праведниках. Но вся планета не городок, а нас
слишком мало! - сумрачно усмехнулся командир звездолета.
- И снова вы забываете, что с нами Земля, ее знания, ее образ в
столь успешно демонстрируемых вами стереофильмах. Прибавьте наши
лекции, и рассказы, и нас самих. Скоро Чеди, Вир и Эвиза уйдут в
город, если мой разговор с владыкой будет успешным.
- Вам говорил Таэль, что чиновники Совета возмущены
демонстрацией фильмов? - спросил Гриф Рифт.
- Нет еще. Я ожидала этого. Надеюсь справиться с владыками,
чтобы они не повредили тем, кто смотрел и будет смотреть. И не стойте
так деревянно, милый!
Гриф Рифт беспомощно развел руками, избегая взгляда Родис. Вдруг
он заметил позади нее на стене красочные контуры каких-то изображений:
раньше их не было. Родис передвинула фокус экрана, а сама отступила в
сторону.
Вся стена ее комнаты была расписана яркими грубоватыми красками
Ян-Ях. Только что завершенная фреска, как сразу понял Гриф Рифт,
символизировала восхождение из инферно.
По жутким обрывам, помогая друг другу, из последних сил
карабкались люди. Внизу, на жирной траве, толпилось разнородное
сборище, презрительно показывая на покрытых потом, жалких и бледных
скалолазов. Поодаль стояли группки уверенных в своем превосходстве,
смотревших отчужденно и равнодушно.
Трагически безнадежным казался этот подъем. Высоко вверху, почти
на гребне стены, охватывавшей привольную низину, острым клином
выдавался выступ - последняя ступень подъема. Голубое сияние
поднималось из тени, отражаясь в скале. На самом краю выступа,
скованная блестящей цепью, на коленях стояла женщина, кисти ее рук с
жестокой силой были подтянуты к спине третьим оборотом цепи,
охватившим живот и правое бедро. Звенья цепи вдавливались в нагое
тело, чуть прикрытое на спине черной волной волос. Связанная, лишенная
возможности протянуть руки карабкающимся и даже подать ободряющий
знак, все-таки она была символом: непоколебимая уверенность знания!
Словно она сконцентрировала в себе все радости утешения и надежды.
Скованная Вера казалась независимой и свободной, будто бы не было
жестоких пут, смерти и страдания. Случайно или намеренно Скованная
Вера походила на Чеди...
- Зачем это здесь? - усомнился Гриф Рифт.- Поймут ли?
- Поймут,- уверенно сказала Родис,- я хочу оставить во дворце
память о нас.
- Они уничтожат!
- Может быть. Но до того ее репродукции разойдутся по планете.
- Вы оказываетесь сильней меня всякий раз...- Рифт, замолчав,
досмотрел на Родис как перед разлукой.
Та склонилась к самой границе фокуса, повела рукой успокаивающе
и нежно.
- Мне стала сниться Амрия Мачен, высочайшая гора Азии. На горном
плато, где роща гималайских елей граничит с безлесным холмом, стоит
буддийский древний храм - приют для усталых. В этом храме - месте
отдыха и размышления перед властным порывом гор к небу - на рассвете и
в предзакатные часы звучат огромные гонги цвета чистого золота из
танталово-медного сплава. Протяжные могучие звуки устремляются в
бесконечную даль, и каждый удар подолгу разносится в окружающей
тишине.
Такое же ощущение вызывают звонницы древних русских храмов,
восстановленные и снабженные титановыми колоколами. Эти серебристые
колокола звенят столь же долгими нотами особенно чистого тона,
притягивающими издалека волшебным неодолимым зовом. И будто я бегу на
этот зов сквозь редкий утренний туман в серебре рассвета... а здесь
рассвет приносит угрюмое напоминание незавершенного. И бежит лишь
время...
Родис быстро простилась и выключила ТВФ.
В соседней комнате Эвиза Танет критически осматривала Чеди и Вир
Норина, одевшихся для выхода за пределы садов Цоам, вниз, в гущу жизни
столицы, населенной, по земным понятиям, с невероятной плотностью.
- Не получается, Чеди,- решительно заявила Эвиза,- за километр
видна земная женщина. Если здесь народ действительно плохо воспитан,
то за вами потянется целая толпа.
- Ну, а как вы?
- Я не намерена бродить по улицам в одиночестве, как вы с
Норином, меня будут сопровождать местные коллеги. Они снабдят меня
специальной одеждой медика, канареечно-желтого цвета. Поэтому с меня
достаточно брюк и блузки.
- Выход один,- сказал астронавигатор,- пусть Таэль доставит нас,
не привлекая ничьего внимания, к своим друзьям, и те помогут нам
одеться.
- Если ему позволят, а нас отпустят. Во дворце ничего нельзя
делать без специального разрешения. Это мы хорошо усвоили.- Чеди
засунула руки за поясок, отвела назад плечи и состроила гримасу
высокомерного недоброжелательства, свойственную всем "змееносцам"
Торманса. Получилось так похоже, что Вир и Эвиза улыбнулись, немного
рассеяв редкое для землян состояние жестокой печали, навеянное
трагедией в Кин-Нан-Тэ.
Люди Эры Встретившихся Рук не страшились смерти и стойко
встречали неизбежные случайности жизни, полной активного труда,
путешествий, острых и смелых развлечений. Но бессмысленная гибель трех
друзей на жестокой планете переносилась тяжелее, чем если бы это
случилось на родине.
Не слишком ли мало их на Тормансе? Нет, если поразмыслить.
Небольшой группе проще завязать контакт с людьми планеты, легче
почувствовать ее психическую атмосферу, найти правильную манеру
поведения и глубже понять тормансиан. Большая экспедиция отгородилась
бы от мира Ян-Ях своим бытом и бытием. Понадобились бы десятки лет,
пока два мира братьев по крови, но столь непохожих по своим
представлениям и ощущению мира, открылись бы друг другу. Они правильно
поступают, что бросаются в человеческое море Ян-Ях и растворяются в
потоке ее жизни.
Подобные мысли заставляли землян тренировать себя в особенно
суровой концентрации сил и чувств.
Их осталось четверо, скорее трое, для того чтобы осуществлять
контакты с народом Торманса, Родис остается пленницей во дворце, и ее
большая душевная сила не придет в соприкосновение с людьми Ян-Ях.
Вероятно, этого и хочет избежать дальновидный Чойо Чагас. Не известно,
разрешит ли он им жить в городе?..
Об этом и говорили Чеди, Вир и Эвиза, когда Родис вошла к ним.
Родис побледнела от бессонных ночей у картины, которой она старалась
отвлечь себя.
Эвиза показала на кресло, но Родис отрицательно покачала
головой.
- Здесь и так слишком много сидят, как бывало у нас на Земле,
когда человек - бегун и путешественник по природе - прочно уселся за
столы или в кресла транспортных машин, отяжелив тело и разум.
- Что ж, верно,- согласилась Эвиза, думая о своем, и неожиданно
спросила: - Фай, вам не кажется, что эту планету уже невозможно
поднять из инферно? Что болезнь зашла слишком далеко, отравив людей
испорченной наследственностью - дисгеникой? Что люди Торманса уже не
способны верить ни во что и заботятся лишь об элементарных
удовольствиях, ради которых они готовы на все? - Эвиза вопросительно
посмотрела на Родис, та ободряюще кивнула, и Эвиза продолжала: - Если
по планете бродят одичалые толпы, если пустыни наступают, съедая
плодородные почвы, если израсходованы минеральные богатства, если
деградация во всем и особенно в душах людей, то чем, какой силой они
поднимутся? Когда женщинам Торманса три века назад предложили
ограничить деторождение, они расценили это как посягательство на
священнейшие права человека. Какие права? Не права, а обычные
инстинкты, свойственные всем животным, инстинкты, идущие вразрез с
нуждами общества. И до сих пор здесь не могут понять, что свобода
может быть лишь от великого понимания и ответственности. Никакой
другой свободы во всей вселенной нет. Тормансианам вовсе не важно
знать, что их дети будут здоровы, умны, сильны, что их ждет достойная
жизнь. Они подчиняются минутному желанию, вовсе не думая о
последствиях, о том, что они бросают в нищий, неустроенный мир новую
жизнь, отдавая ее в рабство, обрекая на безвременную смерть. Неужели
можно ожидать, что ребенок родится великим человеком, зная, что такая
вероятность ничтожно мала? Разве можно так легкомысленно относиться к
самому важному, самому святому?
Родис поцеловала Эвизу.
- Серьезные вопросы, Эвиза, возникали и у нас дома. В
критическую эпоху Эры Разобщенного Мира, при начинавшемся крушении
капиталистической европейской цивилизации, антропологи обратили
внимание на индейцев хопи, обитавших в пустыне, на юго-западе Северной
Америки. Они жили в условиях, гораздо худших, чем на Тормансе, и тем
не менее создали особое общество, по многим признакам близкое к
коммунистическому, только на низком материальном уровне. Ученым ЭРМ
хопи казались примером и надеждой: свободные женщины, коллективная
забота о детях, воспитание самостоятельной трудовой деятельностью с
самого раннего детства привели хопи к высокой интеллигентности и
психической силе. К удивлению и смущению ученых-европейцев, после
пятнадцати веков обитания в условиях трудных и суровых способности у
детей хопи оказались выше, чем у одаренных белых детей. Поражали их
высокая интеллигентность, наблюдательность, сложное и отвлеченное
мышление. Естественно, из них вырастали люди, похожие на современных
землян, серьезные, вдумчивые и очень активные, руководствовавшиеся не
внешними соблазнами и приказами, а внутренним сознанием необходимости.
Физически хопи также были совершеннее окружающих народов. Я помню
фотографию одной девушки, она очень походила на Чеди...
- Следовательно, нищета Торманса не помешает восхождению? -
оживившись, спросила Чеди.
- Я убеждена в этом,- решительно сказала Родис.- Что касается
генетики, то сопоставьте период порчи генофонда с накоплением здоровых
генов во время становления человека на нашей планете: несколько тысяч
лет - и три миллиона. Ответ ясен.
- А что делать с безнадежно испорченной психологией? - спросила
Эвиза.
- Вы повторяете ошибку психологов ЭРМ, в том числе и знаменитого
тогда Фрейда. Они принимали динамику психических процессов за статику,
считая постоянными, раз навсегда "отлитыми" особые сущности вроде
"либидо" или "ментальности". На самом деле реально существуют лишь
импульсные вспышки, которые легко координировать воспитанием и
упражнением. Когда поняли эту простую вещь, начался поворот от
психологии собственника и эгоиста капиталистического общества к
коммунистическому сознанию. Неожиданно оказалось, что высокий уровень
воспитания творит чудеса в душах людей и в устройстве общества. Пошла
триггерная реакция - лавина добра, любви, самодисциплины и заботы,
сразу же поднявшая и производительные силы. Люди могли бы предвидеть
свой взлет, если бы вдумались, как сильны непередаваемо прекрасные
предчувствия юности - доказательство врожденной красоты чувств,-
которую мы носим в себе, очень мало реализуя ее в прежние эпохи.
- Но ведь здесь отсутствует вера в людей, в лучшее будущее? -
вступился за Эвизу астронавигатор.
- Вот потому тормансиане и пришли к мистицизму,- сказала Родис.-
Когда человеку нет опоры в обществе, когда его не охраняют, а только
угрожают ему и он не может положиться на закон и справедливость, он
созревает для веры в сверхъестественное - последнее его прибежище. В
конце Эры Разобщенного Мира мистика усилилась и в тираниях
госкапитализма и в странах лжесоциализма. Лишенные образования,
невежественные массы потеряли веру во всемогущих диктаторов и
бросились к сектантству и мистицизму. Новый поворот исторической
спирали вернул большинство человечества к атеизму познания. Если
провести аналогию, то сейчас самый выгодный момент, чтобы в народе
Торманса поселилась новая, настоящая вера в человека.
- Когда на Земле распространился мистицизм? - спросила Эвиза.
- В синем цикле семнадцатого круга. Историки для тех времен
пользуются периодизацией, принятой в хрониках монастыря Бан Тоголо в
Каракоруме. Уединившиеся там летописцы беспристрастно регистрировали
мировые события ЭРМ, пользуясь двухполосной системой сопоставления
противоречивых радиосообщений. Удаленность буддийского монастыря -
причина, почему там сохранились летописи,- в те времена множество
исторических документов в других странах погибло. В Бан Тоголо уцелела
самая полная хронология, и мы пользуемся ее календарем.
- Великое сражение Запада и Востока, или битва Мары, было тоже в
семнадцатом круге? - спросила Чеди.
- В год красной, или огненной, курицы семнадцатого круга,-
подтвердила Фай Родис,- и продолжалось до года красного тигра.
- Забавная хронология! - сказала Эвиза.- Звучит архаически
нелепо.
- Она не так уж нелепа, как кажется на первый взгляд. Каждый
круг соответствует средней продолжительности человеческой жизни и
потому воспринимается не только разумом, но и чувствами.
- А в Бан Тоголо сохранились летописи более раннего периода? -
спросила Эвиза.
- Они уходят далеко в глубь времен, за Эру Смешения Формаций.
- В Темные Века? Тогда они приходятся между пятым и тринадцатым
кругами. ЭРМ началась в пятнадцатом,- произвела быстрый расчет Чеди.
- А кончилась в черном цикле семнадцатого круга,- добавила
Родис.
- Не пора ли прекратить изыскания, в каком бы круге мы ни
находились? - предложила Эвиза.- Мы замучили Фай.
- В год синей лошади пятьдесят первого круга,- рассмеялась
Родис.- Пойдемте ко мне. Мы много размышляли в последнее время. И даже
забываем потанцевать...
Спустя неделю к Родис явился посланец Чойо Чагаса - сам
начальник "лиловых" Ян Гао-Юар, или в сокращении Янгар, крупный
человек с резкими чертами большого лица. Одно его имя заставляло
инженера Таэля опасливо оглядываться.
Из-под приспущенных, словно в утомлении, век пристально, в упор
смотрели ясные, ничего не выражающие глаза хищной птицы, безжалостные
и неустрашимые. Впоследствии инженер Таэль объяснял, что начальник
"лиловых" всегда смотрит прицеливаясь. Он был знаменитый на всю
планету стрелок из пулевых пистолетов, какие имели офицеры стражи и
сановники Ян-Ях.
Дерзко разглядывая гостью с Земли, впервые увиденную вблизи,
Янгар передал приглашение владыки.
Фай Родис обещала прийти через несколько минут, но начальник
"лиловых" не уходил.
- Мне приказано сопровождать.
- Я знаю дорогу в зеленый кабинет.
- Не туда! И мне приказано сопровождать!
"Обстоятельства изменились",- подумала Родис. Войдя к себе в
комнату, она замерла на несколько минут, чтобы сосредоточиться и
собрать энергию...
Начальник "лиловых" шел на шаг позади, не давая Фай Родис
испытать его психическую стойкость.
Чойо Чагас, ожидая их, расхаживал по красным коврам. Высокие и
узкие окна пропускали мало света, создавая любимый тормансианами
розоватый полумрак. Владыка на этот раз не предложил гостье сесть.
Родис, не увидев подходящей мебели, скрестив ноги, опустилась прямо на
ковер. Чойо Чагас поднял брови, знаком отпустил Янгара и, пройдясь
взад-вперед по залу, остановился перед Родис, подозрительно и гневно
глядя на нее сверху вниз.
- Мы показывали фильмы только тем, кто жаждал знания,
преодолевая неудобный путь до звездолета и риск быть захваченными
вашими кордонами,- сказала Родис, не дожидаясь вопроса.
- Я запретил общественный показ! - с расстановкой проговорил
владыка.- И предупредил, чтобы вы не вмешивались в дела нашей планеты!
- Общественного показа не было,- жестко ответила Родис.-
Исполняя ваше желание, мы не демонстрировали фильмов всей планете.
Вероятно, у вас есть на это причины?
- Я запретил показывать кому бы то ни было!
- На это не имеет право ни одно государство, ни одна планета во
вселенной. Священный долг каждого из нас - нарушать такое беспримерное
угнетение. Кто смеет закрывать мыслящему существу путь к познанию
мира? Фашистские диктатуры прошлого Земли и других миров совершали
подобные преступления, причиняя неимоверные бедствия. Поэтому когда в
Великом Кольце обнаруживают государство, закрывающее своим людям путь
к знанию, то такое государство разрушают. Это единственный случай,
дающий право на прямое вмешательство в дела чужой планеты.
- Может ли судить какое-то там Кольцо о конкретном вреде или
пользе в чужой жизни! - в бешенстве крикнул Чойо Чагас.
- Не может. Но запрет познавать искусство, науки, жизнь других
планет недопустим. Для того чтобы установить с вами дружеские
отношения и понимание, мы сделали уступку, не требуя всепланетного
показа фильмов.
Чойо Чагас издал невнятный звук и быстрее прежнего заходил по
залу.
- Мне жаль,- тихо сказала Родис,- что вы не оценили
стереофильмов, привезенных нами. Они в противовес гнетущему аду,
собранному вашими предками там, внизу, доказывают конечную победу
человеческого разума.
- Но контроль? Кто поручится за полную безвредность ваших
фильмов? Это пропаганда чужих идей! Обман!
- Коммунистическое общество Земли не нуждается ни в пропаганде,
ни в обмане. Поймите, владыка планеты! - Родис вскочила на ноги.-
Зачем это Земле? Вы умный человек, как бы ни ограничивали вас
диктаторские условия! Неужели вы не чувствуете, что наше единственное
желание, до того как мы тронемся в обратный путь, как можно больше
отдать вам, помочь вашим людям найти путь к иной жизни...
безвозмездно! Нет выше радости для человека, чем отдавать и помогать,
поймите же!
Она держала перед лицом сцепленные в порыве руки и замерла в
полушаге от Чойо Чагаса, наклоняясь вперед, как воспитательница или
мать тупого ребенка.
Страстная убедительность слов Фай Родис произвела впечатление на
владыку. Он глубокомысленно уставился в пол и молча повел Родис в
обычное место их встреч - в зеленую комнату с черной мебелью и
гадальным шаром из горного хрусталя. Там он взял свою трубку и потянул
из нее дым с резким запахом, уже знакомым Родис.
- Люди,- сказал Чойо Чагас, прикрывая веками узкие свои глаза,-
тени, не имеющие значения в истории. Живут только их дела. Дела - это
гранит, а жизни - песок. Таково древнее изречение...
- Оно знакомо и мне - от наших общих предков... Но вспомните,
что толпа и властитель - диалектическое единство противоположностей -
раздельно не существуют. И обе стороны невежественные, садистски
жестокие, озлобленные друг на друга, особенно когда назревает
противоречие социальной сложности и духовной нищеты.
- Тогда меня поражает, почему вы так заботитесь о безымянных
толпах Ян-Ях? Это люди, с которыми можно сделать все, что угодно!
Ограбить, отнять жен и возлюбленных, выгнать из удобных домов. Надо
только применить старый, как наш и земной мир, прием - восхвалять их.
Кричите им, что они велики, прекрасны, храбры и умны, и они позволят
вам все. Но попробуйте назвать их тем, что они есть на самом деле:
невеждами, глупцами, тупыми и беспомощными ублюдками, и рев
негодования заглушит любое разумное обращение к ним, хотя они живут
всю жизнь в унижении куда худшем.
- Вы, очевидно, из фильмов, вывезенных с Земли, усвоили худший
из способов управления людьми,- укоризненно сказала Родис.- Но и тогда
уже нашими предками применялся другой метод: обращение к здравому
смыслу людей, стремление объяснить им причины действий и доказать
следствия. Тогда по глубоко заложенному в нас чувству справедливости и
ощущению правоты мы сделаем гораздо больше и пойдем на трудные
испытания, что и было доказано людьми прошлого. Нельзя выбирать всегда
легкий путь - можно очутиться в безвыходном инферно.
- Трудный и плодотворный путь немыслим при большом количестве
людей.
- Чем больше людей, тем больше выбор умов, соединенные усилия
которых дали Земле ее ноосферу, могучую и чистую. Современный человек
- результат слияния различных сходившихся в течение миллионов лет
ветвей. Поэтому наследственность его хранит множество психологических
сущностей и разница между индивидами очень велика. В этом ключ к
совершенствованию и преграда для превращения человечества в муравьиное
общество. Слияние различных типов психологических структур, которые
всегда будут вести себя по-разному в общем потоке культуры,-
величайшее чудо и свидетельство прекрасных качеств человека в
направляющих рамках общественного сознания.
- А миллиарды дураков и психопатов, дробящих истину на мелочные
откровения и создающих великую путаницу мнений? Один мудрец писал о
знании как о жире, засоряющем мозг. Оно у них такое. Зачем им жить,
тратя последние ресурсы планеты?
- Вы уже добились неуклонного падения рождаемости среди вашей
интеллигенции. Вы стремитесь избавить людей от привязанностей, чтобы
превратить их в орудие угнетения и власти! Что ж, это естественный
результат тиранического отношения к людям.
- Сведения, полученные от инженера Толло Фраэля! - воскликнул
Чойо Чагас, будто уличая Родис.- Кстати, он знал о передачах
стереофильмов?
Тошнотворное чувство необходимости лгать подступило к Родис. В
мире Торманса неуклонное соблюдение законов Земли всегда могло
привести к тяжелым последствиям.
- Я давно догадалась, что он обязан доносить,- уклончиво
ответила она. Читать дальше ...
Ученый-палеонтолог, мыслитель, путешественник Иван Антонович Ефремов в литературу вошел стремительно и сразу стал заметной фигурой в отечественной научной фантастике. Социально-философский роман «Час Быка» – самое значительное произведение писателя, ставшее потрясением для поклонников его творчества. Этот роман – своеобразная антиутопия, предупреждающая мир об опасностях, таящихся в стремительном прогрессе бездуховной цивилизации. Обесчеловеченный разум рождает чудовищ – так возникает мир инферно – непрерывного и бесконечного, безысходного страдания.
***
*** Источник : http://booksonline.com.ua/view.php?book=16347&page=83 ***
