"Темное Пламя" стоял как дикий утес на сухой и пустынной
приморской степи. Ветер уже навеял ребристый слой тонкого песка и пыли
на площадку спекшейся вокруг звездолета почвы. Ничей живой след не
пересекал гребешков ряби. Иногда сквозь звукопроницаемые воздушные
фильтры до землян доносились похожие на выкрики разговоры
патрулировавших кругом охранников и громкий шум моторов транспортных
машин.
Звездолетчики понимали, что охрана стоит здесь для того, чтобы
воспрепятствовать контакту с тормансианами, а вовсе не для защиты
гостей от мифических злоумышленников. Попытка нападения на "Темное
Пламя" однажды ночью была актом государства. Она не застала
звездолетчиков врасплох, а аппараты ночной съемки зафиксировали
подробности "боя". Боя, собственно, не произошло. "Лиловые", внезапно
обстрелявшие галерею и ринувшиеся в ее наземное устройство, были
отброшены защитным полем и ранены собственными выстрелами. По
недостатку опыта Нея Холли перестаралась, включив поле внезапно и на
большую мощность. С тех пор никто не приближался к "Темному Пламени".
Впервые попавшему сюда человеку могло показаться, что звездолет
покинут в давние времена.
Экипаж ожидал полной акклиматизации, когда можно будет устроить
открытую галерею и, сберегая запас воздуха Земли, распахнуть люки
корабля. Див Симбел и Олла Дез мечтали совершить экскурсию в море, а
Гриф Рифт и Соль Саин прежде всего думали об установлении контакта с
населением Торманса. С трудом они начали разбираться в жизни планеты,
близкой по людям, чужой по истории, социальному устройству, быту и
неизвестным целям. Терпеливое выжидание стало одним из основных
качеств воспитанного землянина, и здесь оно переносилось бы легче,
если бы не постоянная тревога за семерых товарищей, погрузившихся в
поток жизни чужой планеты и предоставленных воле неизвестных ее
законов. В любую минуту они должны быть готовы помочь товарищам.
Все каналы связи сводились к двум - сегменту 46 в хвостовом
полушарии и двойному каналу, направленному на город Средоточия
Мудрости. Они поднимались над планетой до отражательного
заатмосферного слоя и оттуда каскадом падали вниз, накрывая воронкой
широкую площадь. Излучатели главного канала походили на глаза в куполе
"Темного Пламени", днем отливающие стеклянной синевой, а ночью
горевшие желтым огнем. Эти бдительные глаза вселяли в тормансиан
страх. В недрах корабля, внутри сфероида пилотской кабины, сидел
неотлучный дежурный, следя за семью зелеными огоньками на верхней
полосе наклонной доски пульта. Ночью обычно дежурили мужчины из-за
древней привычки этого пола к ночному бдению, сохранившейся от тех
незапамятных времен, когда с наступавшей темнотой около жилья или
стоянки человека бродили опасные хищники.
Неделя шла за неделей, и регулярные свидания с товарищами по ТВФ
смягчали остроту разлуки и опасений. Див Симбел даже предложил
переключить оптические индикаторы на звуковую тревогу и отказаться от
дежурства около пульта. Гриф Рифт отверг мнимое усовершенствование.
- Мы не имеем права лишать товарищей наших заботливых мыслей.
Благодаря им они чувствуют поддержку и связь с этим кусочком земного
мира,- командир звездолета обвел корабль широким гордым жестом.- Там,
на Земле, каждый из нас находился в психическом поле доброй
внимательности и заботы. Здесь все время чувствуется чужое,
разбросанное и недоброе. Мы никогда еще не были так одиноки, а
душевное одиночество еще хуже, чем отрешенность от привычного мира.
Очень тягостно при тяжелых испытаниях.
В один из вечеров Гриф Рифт сидел перед пультом персональных
сигналов, поставив локти на полированную доску и подперев кулаками
тяжелую голову.
Позади него медлительно и бесшумно возник Соль Саин.
- Что вы бродите, Соль? - не поворачиваясь, спросил Рифт.-
Неспокойно на душе?
- Я как бегун, весь выложившийся в рывок и остановленный задолго
перед финишем. Трудно переносить вынужденное безделье.
- Вы взяли на себя упаковку получаемой информации?
- Пустяковая работа. Нам так мало удается добыть чего-нибудь
стоящего.
- Беда в том, что тормансиане не сотрудничают с нами, иногда
просто мешают.
- Подождите еще немного. Мы завяжем связь с людьми, а не с
учреждениями власти.
- Скорей бы! Так хочется сделать хорошее для них. И успеть
побольше. А сейчас хоть начинай курить какой нибудь легкий наркотик.
- Что вы говорите, Соль!
Инженер Соль Саин поднял голову, и зеленые огоньки придали
нездоровый оттенок его сухому лицу, туго обтянутому гладкой кожей.
- Может быть, это неизбежно в наших условиях?
- Что вы имеете в виду, Соль?
- Бессилие. Нельзя пробить самую прочную из всех стен - стену
психологическую, которой окружили нас...
- Но почему нельзя? Я бы на вашем месте использовал свои знания
и талант конструктора, чтобы подготовить наиболее важные инструменты
для жителей Торманса. Они им очень нужны.
- И что, по-вашему, всего важнее?
- Индикатор враждебности и оружие. И то и другое,
миниатюризованное до предела, размером с пуговицу, в виде маленькой
пряжки или женской серьги.
- И оружие?
- Да! От бомбочек УБТ до лучевых пронизывателей.
- УБТ? Вы можете думать об этом и находить аморальным мое
мимолетное желание закурить? Сколько жизней унес УБТ две тысячи лет
назад у нас да и на других планетах!
- А сколько спас, сокрушив орды убийц?
- Я не могу признать вашу правоту. Это было необходимо в древние
времена, и мы знаем об этом лишь из книг. Я не могу...- Соль Саин
умолк, видя, как внезапно выпрямился командир.
Левый верхний зеленый глазок померк, мигнул раза два и снова
засиял ровным светом. Сосредоточенное лицо Гриф Рифта ожило, большие,
инстинктивно сжавшиеся кулаки разжались. Соль Саин облегченно
вздохнул. Оба долго молчали.
- Вы очень любите ее. Рифт? - Соль Саин коснулся руки Гриф
Рифта.- Я спросил не из любопытства,- твердо сказал он,- ведь я
тоже...
- Кого? - отрывисто спросил Рифт.
- Чеди! - ответил Соль Саин, уловив тень удивления, мелькнувшую
во взгляде командира, и добавил: - Да, маленькая Чеди, а вовсе не
великолепная Эвиза!
Рифт смотрел на левый верхний огонек, осторожно касаясь пальцами
внешнего ряда кнопок на пульте, будто поддаваясь искушению вызвать на
связь столицу Торманса.
- Обреченность Родис отгораживает ее от меня, а за моей спиной
тоже тень смерти.- Рифт встал, прошелся несколько раз по кабине и
приблизился к Соль Саину с едва приметным смущением.
- Есть древняя песенка: "Я не знаю, что ждет в темноте впереди,
и назад оглянуться боюсь!"
- И вы, упрекая меня в слабости, делаете такое признание?
- Да, потому что упрекаю себя тоже. И прощаю тоже.
- Но если они посмеют...
- Я сказал ей, что разрою всю планету на километр глубины, чтобы
найти ее.
- И она запретила?
- Конечно! "Рифт, разве вы сможете это сделать с людьми?" -
командир старался передать интонации Фай Родис, укоряющие, печальные.-
"Вы не предпримете даже малых действий насилия..."
- А прямое нападение на "Темное Пламя"? - спросил Соль.
- Другое дело. Третий закон Ньютона они уже постигли на опыте. И
жаль, что в этом обществе он не осуществляется при индивидуальном
насилии. Вся их жизнь была бы куда счастливее и проще...
- Так вот зачем оружие!
- Именно!
- Но если его получают все?
- Ничего. Каждый будет знать, что рискует головой, и двадцать
раз подумает, прежде чем затевать насилие. А если подумает, то вряд ли
совершит.
Верхний левый глазок угас на мгновение, вспыхнул и мигнул
несколько раз.
Облегченно улыбаясь, Рифт кинулся к пульту, включил систему
краевых частот. Малый экран вспомогательного ТВФ послушно засветился,
ожидая импульса. Гриф Рифт перекрыл обратную связь и обратился к Соль
Саину:
- Меня встревожило, мне показалось... Но я вспомнил про уговор с
Фай Родис. Когда ей захочется посоветоваться, она подаст сигнал в часы
моего дежурства.
Соль Саин пошел к выходу.
- Оставайтесь! Я не жду секретов, тех вечных и милых секретов,
единственных, что уцелели еще на нашей Земле,- с грустью сказал Рифт.
Соль Саин стоял в нерешительности.
- Может быть, с ней будет Чеди,- обронил Рифт.
Инженер-вычислитель вернулся в кресло.
Ждать пришлось недолго. Экран вспыхнул фиолетовым оттенком
газосветных ламп планеты Ян-Ях. В фокусе был небольшой квадратный сад
на уступе обращенной к горам части дворца. Гриф Рифт знал, что этот
сад отведен для земных гостей, и не удивился, увидев Фай Родис в одном
скафандре. С ней рядом шел тормансианин с густой черной бородой - по
описанию Рифт узнал инженера Таэля. Соль Саин слегка подтолкнул
командира, показывая на СДФ, стоящие в двух диагональных углах сада.
"Экранировано для разговора наедине,- догадался Рифт,- но тогда зачем
я?" Ответ на этот вопрос пришел не сразу. Фай Родис не смотрела в
сторону звездолета и вообще вела себя так, как если бы не подозревала
о включенном ею передатчике СДФ.
Она шла с опущенной головой, задумчиво слушая инженера. Мало
практиковавшиеся в разговоре Ян-Ях, звездолетчики понимали его речь
лишь отчасти. Шелестела на ветру высокая трава, метались диковатые,
развернутые веером кусты, и тяжелые диски темно-красных цветов
клонились на упругих стеблях. Маленький сад был полон беспокойства
хрупкой жизни, особенно чувствовавшейся из недоступной даже
космическим силам пилотской кабины корабля.
Сад окружало кольцо тьмы. На Тормансе ночное освещение
сосредоточивалось в больших городах, важных транспортных узлах и на
заводах. На всем остальном пространстве планеты темнота господствовала
половину суток. Небольшой и удаленный спутник Торманса едва рассеивал
мрак. Редкие звезды со стороны галактического полюса подчеркивали
черноту неба. В направлении центра Галактики слабо светилось слитное
пятно звездной пыли, тоскливо угасавшее в космической бездне.
Фай Родис рассказывала тормансианину о Великом Кольце, которое
помогало земному человечеству уже около полутора тысяч лет,
поддерживая веру в могущество разума и радость жизни, раскрывая
необъятность космоса, избавляя от слепых поисков и тупиков на пути. А
теперь то, что раньше проходило зримо, но бесплотно на экранах внешних
станций Земли, стало близким - с раскрытием тайны спирального
пространства и звездолетами Прямого Луча.
- Наступила Эра Встретившихся Рук, и вот мы здесь,- закончила
Родис.- Если бы не Великое Кольцо, могли бы пройти миллионы лет,
прежде чем мы нашли бы друг друга, две планеты, населенные людьми
Земли.
- Людьми Земли! - вскричал пораженный инженер.
- Разве вы не знаете? - нахмурилась Родис. Считая Таэля
приближенным Совета Четырех, она думала, что ему известна тайна трех
звездолетов и подземелья во дворце. Инженер Хонтээло Толло Фраэль
оказался первым из трехименных тормансиан, узнавших тайну Совета.
Таэль беззвучно шевелил губами, силясь что-то сказать.
Родис приложила ладони к его вискам, и он облегченно вздохнул.
- Я нарушила обещание, данное вашему владыке, но я не могла
догадаться, что заведующий информацией всей планеты не знает подлинной
ее истории.
- Вы, я вижу, не понимаете до конца, какая пропасть отделяет
нас, обычных людей, от тех, кто наверху и кто им прислуживает.
- Такая же, как между "джи" - долгоживущими и "кжи" -
короткоживущими, теми, кто не получает образования и обязан быстро
умереть?
- Больше. "Кжи" могут пополнить знания самостоятельно и
сравняться с нами в понимании мира, а мы без чрезвычайных
обстоятельств никогда ничего не узнаем, помимо того, что нам разрешено
свыше.
- И вы не знаете, что передачи Великого Кольца иногда ловят
здесь, на планете Ян-Ях?
- Не может быть!
Фай Родис слегка улыбнулась, вспомнив посещение библиотеки в
Институте Общественного Устройства.
Польщенный интересом землян, начальник - "змееносец" провел их
через огромный зал с обилием колонн, выступов, резного камня и
позолоченного дерева, покрытого барельефами. Змеи, похожие на цветы,
или цветы - на змей,- этот назойливый мотив повторялся на ступенчатых
выступах верхней части стен, решетках хоров, капителях и подножиях
колонн. Узкие окна прорезали массивы книжных шкафов, создавая на
каменном полу перекрест веерных теней, а прозрачные купола потолка
освещали высоко расположенные скульптуры животных, раковин и людей в
искаженных безумием или яростью масках. По центральной оси длинного
зала на причудливых медных подставках стояли небесные глобусы,
отгороженные друг от друга столами с цветными картами. Одного взгляда
на них было достаточно землянам. Изображения других миров в таких
подробностях и приближении не могли дать никакие телескопы.
Следовательно, тормансиане изредка ловили передачи Великого Кольца.
Бедняга инженер продолжал смотреть на Родис удивленными глазами.
"Взгляд идеалиста",- подумала Родис, сравнив его с бегающими
глазами "змееносцев" или жестким, пристальным взором лиловых
охранников. Она сделала условный знак.
Гриф Рифт включил обратную связь.
- Познакомьтесь с вашими собратьями в звездолете, Таэль,-
сказала Родис, показывая на стереоизображения Рифта и Саина,- только
говорите медленно. У них недостаточно практики в языке Ян-Ях.
Звездолетчикам понравился нервный тормансианин, не таивший
никаких злых мыслей.
Фай Родис медленно пошла вдоль цветочной куртины, предоставив
Таэлю самому говорить с ее друзьями.
- Вы можете заполнить пропасть нашего незнания? Можете показать
нам и Землю, и планеты других звезд, и наивысшие достижения их
цивилизации? - возбужденно спрашивал инженер.
- Все, что мы изучили сами! - заверил его Рифт.- Но во вселенной
известно так много явлений, перед которыми мы стоим, как дети, еще не
умеющие читать.
- Нам хотя бы десятую часть ваших знаний,- улыбнулся инженер
Таэль,- я говорю - нам. Есть много людей на планете Ян-Ях, куда более
заслуживающих знакомства с вами, чем я! Как сделать это? Сюда, в этот
дворец, им нет входа.
- Можно демонстрировать фильмы и говорить хоть с тысячей человек
около звездолета,- сказал Гриф Рифт.
- И обеспечить их защиту,- добавил Соль Саин.
Они стали обсуждать проект. Родис не принимала участия. Гриф
Рифт поглядывал на ее черную фигуру, стоявшую поодаль около какой-то
странно искривленной скульптуры на развилке двух садовых дорожек.
- Самая главная трудность, как всегда, не в технике, а в людях,-
подвел итог Гриф Рифт.- Оказывается, вы не умеете различить
психическую структуру человека по его внешнему виду.
- Вы предвидели это, говоря об индикаторе враждебности,-
напомнил Соль Саин.
- Пока его нет, что толку в моем предвидении!
Подошла Фай Родис и сказала:
- Пока мы не придумали психоиндикатора, придется нам взять на
себя его роль. Эвиза, Вир и я, как более тренированные психически,
будем отбирать знакомых и друзей Таэля. Так соберется начальная
аудитория.
Когда в кабине звездолета исчезло изображение сада, Соль Саин
сказал:
- Все это напоминает легенду об Иоланте, только наоборот.
- Наоборот? - не понял Рифт.
- Помните легенду о слепой девушке, не понимавшей, что она
слепая, пока не явился к ней рыцарь? И тут есть все: и запретный сад,
и ослепленный невежеством мужчина, и рыцарь из широкого мира, только в
женском обличье. И даже в броне...
Гриф Рифт скупо улыбнулся, тихо постукивая пальцами по пульту.
- Всегда один и тот же вопрос: дает ли счастье знание или лучше
полное невежество, но согласие с природой, нехитрая жизнь, простые
песни?
- Рифт, где вы видели простую жизнь? Она проста лишь в сказках.
Для мыслящего человека извечно единственным выходом было познание
необходимости и победа над ней, разрушение инферно. Другой путь мог
быть только через истребление мысли, избиение разумных до полного
превращения человека в скота. Выбор: или вниз - в рабство, или вверх -
в неустанный труд творчества и познания.
- Вы правы, Соль. Но как помочь им?
- Знанием. Только знающие могут выбирать свои пути. Только они
могут построить охранительные системы общества, позволяющие избежать
деспотизма и обмана. Результат невежества перед нами. Мы на
разграбленной планете, где социальная структура позволяет получить
образование лишь двадцатой части людей, а остальные восхваляют
прелесть ранней смерти. Но довольно слов, я скроюсь на несколько дней
и подумаю над индикатором. Передайте упаковку информации Менте Кор.
Соль Саин вышел. Длинная ночь Торманса тянулась медленно. Гриф
Рифт думал: не было ли в намерении помочь жителям Торманса того
запретного и преступного вмешательства в чужую жизнь, когда не
понимающие ее законов представители высшей цивилизации наносили
ужасающий вред процессу нормального исторического развития?
Человечества некоторых планет отразили эти вмешательства в легендах о
посланцах Сатаны, духах тьмы и зла.
Рифт стал ходить по кабине, обеспокоенно поглядывая на семь
зеленых огней, как бы спрашивая ответа. Он хотел посоветоваться с Фай
Родис, но не успел. Она сама познакомила их с тормансианином низшего
разряда. Она выбрала удачный момент разговора, из которого землянам
сразу стал ясен преступный разрыв информации.
Нет, неоспоримо право каждого человека на знание и красоту. Они
не нарушат исторического развития, если соединят разорванные
путеводные нити! Наоборот, они исправят злонамеренно приостановленное
течение исторического процесса, вернут его к нормальному пути. Велико
счастье спасти одного человека, какова же будет радость, если удастся
помочь целой планете!
И в абсолютном безмолвии ночного корабля его командиру почудился
голос Фай Родис, твердо и ясно сказавший ему: "Да, милый Рифт, да!"
В легких аварийных скафандрах Нея Холли, Олла Дез, Гриф Рифт и
Див Симбел стояли на куполе звездолета. Высоко над ними белый баллон,
слабо журча турбинкой, удерживавшей его против ветра, сверкал
зеркалами электронного перископа. Перед Див Симбелом раскрылась во
всех подробностях окружавшая звездолет местность. Пилот поднял руку, и
Гриф Рифт повернул широко расставленные объективы
дальномера-стереотелескопа в направлении, обозначившемся на лимбе. Все
земляне, поочередно приникая к окошечку дальномера, согласились с
выбором инженера-пилота.
Среди бесплодных обрывов коричневой земли, врезанных в гряду
желтых прибрежных холмов, находилась циркообразная ложбина, резко
ограниченная выступами опрокинутых слоев песчаника. Обращенная к
звездолету сторона приморской гряды подрезалась крутым обрывом,
защищавшим ложбину от ветра. На мористой стороне холмов к самой воде
спускалась густая заросль кустарника.
- Место идеально! - сказал довольный Симбел.- Ограждаем
защитными полями оба долготных края ложбины и еще со стороны
хвосто-полярной вплоть до моря. Зрители будут приплывать ночью,
выходить в кустах и переваливать в долину.
- А маяк? - спросил Гриф Рифт.
- Не нужен,- ответила Олла Дез.- Для защитного поля придется
ставить башенку, она же будет служить и передатчиком ТВФ в километре
от "Темного Пламени". Поднимем мачту со щелевым ультрафиолетовым
излучателем, а их пусть снабдят люминесцентными гониометрами.
Наблюдавшие за звездолетом охранники увидели, как спустился
белый баллон и чудовище, явившееся из неведомых глубин космоса,
заревело. Два протяжных гудка означали вызов представителя охраны.
Явившийся офицер понял, что стоявшие на куполе земляне намерены
что-то делать в стороне от корабля. В этой изрытой оврагами местности
не было ни души, и офицер подал разрешающий сигнал. Волны пыли и дыма
побежали от звездолета, превращаясь в отвесную стену, закрывшую от
наблюдения приморские холмы. Когда дым рассеялся, тормансиане увидели
прямую дорогу, пробитую через кусты и овраги и кончавшуюся на
возвышенной плоскости, где росли редкие деревья с колючими, обвислыми
ветвями. Офицер охраны решил сообщить начальникам о неожиданной
активности землян. Не успел он связаться по радиотелефону с
Управлением Глаз Совета, как из недр "Темного Пламени" выползло
сооружение, подобное низкому, вертикально поставленному цилиндру, и,
величественно переваливаясь, отправилось "по только что проложенной
дороге. Через несколько минут цилиндр достиг конечной точки и
завертелся там, выравнивая каменистую почву. Он вращался все быстрее и
вдруг стал расти вверх, выдвигая оборот за оборотом спирально
скрученную толстую полосу белого металла. Пока офицер охраны
докладывал, среди деревьев уже поднялась сверкающая башенка, похожая
на растянутую пружину и увенчанная тонким шестом с кубиком на
верхушке.
Из звездолета никто не выходил, башенка стояла неподвижно. Все
стихло над сухим и знойным побережьем. И тормансиане решили ничего не
предпринимать.
В тот же вечер "Темное Пламя" передал Фай Родис карту местности
и план импровизированного театра. Родис предупредила, что владыка
Торманса напомнил ей о "состязании" в танцах. Олла Дез обещала за
сутки приготовить свое выступление.
Даже Соль Саин вышел из своего уединения, когда включили большой
стереоэкран звездолета.
Во дворце Цоам четыре СДФ дали развернутое изображение
просторной круглой комнаты корабля и - обратной связью - весь
Жемчужный зал дворца.
Знаменитая танцовщица Гаэ Од Тимфифт выступила со своим
партнером, плечистым, невысоким, с мужественным и сосредоточенным
лицом. Они исполнили очень сложный, в резких поворотах и кружениях
акробатический танец, отражавший взаимную борьбу мужчины и женщины.
Танцовщица была в короткой одежде из едва соединенных нитями узких
красных лент. Тяжелые браслеты оковами стягивали левую руку. Высоко на
шее сверкало ожерелье, похожее на ошейник. Женщина падала, цепляясь за
партнера, и простиралась на полу перед ним. В позе красивой и
бессильной она лежала на боку, струной вытянув руку и ногу и подняв
умоляющий взгляд. Покорно отдавая партнеру другую руку, она подгибала
колено, готовая подняться по его желанию,- открытое олицетворение
власти мужчины, ничтожества и в то же время опасной силы женщины.
Искусство и красота исполнителей, безупречная легкость и
чеканность труднейших поз, страстный, чувственный призыв танцовщицы,
чье тело было чуть прикрыто расходящимися лентами, произвели
впечатление даже на владык Торманса. Чойо Чагас, посадивший Фай Родис
рядом с собой, не обращая внимания на угрюмость Янтре Яхах, наклонился
к гостье, снисходительно улыбаясь:
- Обитатели планеты Ян-Ях красивы и владеют искусством выражать
тонкие ощущения.
- Безусловно! - согласилась Родис.- Нам это тем более интересно,
что на Земле отсутствуют мужчины-танцовщики.
- Что? Вы не танцуете вдвоем?
- Танцуем, и много! Я говорю о специальных сольных выступлениях
больших артистов. Только женщины способны передать своим телом все
волнения, томления и желания, обуревающие человека в его поисках
прекрасного. Отошли в прошлое все драмы соперничества, уязвленного
самолюбия, порабощения женщины.
- Но тогда что же можно выразить в танце?
- У нас танец превращается в чародейство, зыбкое, тайное,
ускользающее и ощутимо реальное.
Чойо Чагас пожал плечами.
- Фай зря старается, подбирая понятия, лишь отдаленно
соответствующие нашим,- шепнула Мента Кор, сидевшая позади Див
Симбела.
- Наверное, Олла не получит признания,- сказала Нея Холли,-
после того как тут женщину крутили, гнули, чуть не избивали.
Заструилась мелодия. Как бегущая река с ее всплесками и
водоворотами. Потом замерла, вдруг внезапно сменившись другой,
печальной и замедленной, низкие звуки словно всплывали из зеркально
тихой, прозрачной глубины.
Отвечая ей, в глубине импровизированной сцены, разделенной на
две половины - черную и белую,- появилась нагая Олла Дез. Легкий шум
послышался из зала дворца Цоам, заглушенный высокими и резкими
аккордами, которым золотистое тело Оллы отвечало в непрерывном токе
движения. Менялась мелодия, становясь почти грозной, и танцовщица
оказывалась на черной половине сцены, а затем продолжала танец на фоне
серебристой белой ткани. Поразительная гармоничность, полное,
немыслимо высокое соответствие танца и музыки, ритма и игры света и
тени захватывало, словно вело на край пропасти, где должен оборваться
невозможно прекрасный сон.
Увлеченные поэзией невиданного танца, жители Торманса то
похлопывали по ручкам кресел, то недоуменно пожимали плечами, иногда
даже переговаривались шепотом.
Медленно угасал свет. Олла Дез растворилась в черной половине
сцены.
- Другого я и не ожидала! - воскликнула Янтре Яхах, и
собравшиеся зашумели, поддакивая.
Чойо Чагас метнул на жену недовольный взгляд, откинулся на
спинку кресла и сказал, ни к кому не обращаясь:
- Есть нечто нечеловеческое, недопустимое в такой открытости и
силе чувств. И опасное - оттого, что эта женщина столь непозволительно
хороша.
Фай Родис видела, как вспыхнули щеки сидевшей рядом Чеди.
Девушка посмотрела на нее с мольбой, почти приказывая: "Сделайте же
что-нибудь!"
"Тупость никогда не должна торжествовать - последствия неизменно
бывают плохими",- мелькнула в голове Родис фраза из какого-то
учебника. Она решительно встала, поманив к себе Эвизу Танет.
- Теперь мы станцуем,- спокойно объявила она, как нечто
входившее в программу.
Чеди обрадованно всплеснула руками.
- С меня достаточно! - едко сказала Янтре Яхах, покидая зал.
За ней покорно поднялись еще пять приглашенных во дворец
тормансианок. Но Чойо Чагас лишь удобнее устроился в кресле, и мужчины
сочли долгом остаться. Впрочем, земляне, смотревшие из звездолета,
увидели, что женщины Торманса во главе с женой владыки притаились за
серебристо-серыми драпировками.
Фай Родис и Эвиза Танет исчезли на несколько минут и потом
явились в одних скафандрах, каждая неся на ладони прикрепленный к ней
восьмигранный кристалл со звукозаписью. Две женщины: одна - цвета
воронова крыла, другая - серебристо-зеленая, как ивовый лист, стали
рядом, высоко подняв руки с кристаллами. Необычный ритм, резкий, со
сменой дробных и затяжных ударов, загрохотал в зале. В такт
ритмическому грохоту танец начался быстрыми пассами простертых вперед,
на зрителей, рук и резкими изгибами бедер.
От рук с повернутыми вниз ладонями опускались на тормансиан
волны оцепеняющей силы. Повинуясь монотонному напеву, Эвиза и Родис
опустили руки, прижав их к бокам и отставив ладони. Медленно и
согласованно они начали вращаться, диковато и повелительно глядя
из-под насупленных бровей на зрителей. Они крутились, торжествующе
поднимая руки. Посыпались удары таинственных инструментов, созвучные
чему-то глубоко скрытому в сердцах мужчин Торманса. Эвиза и Фай
замерли. Сжатые рты обеих женщин приоткрылись, показав идеальные зубы,
их сияющие глаза смеялись победоносно. Они торжественно запели
протяжный древний иранский гимн: "Хмельная и влюбленная, луной
озарена, в шелках полурасстегнутых и с чашею вина... Лихой задор в
глазах ее, тоска в изгибе губ!" Гром инструментов рассыпался дробно и
насмешливо, заставив зрителей затаить дыхание. Неподвижные тела из
черного и зеленого металла вновь ожили. Не сдвигаясь с места, они
отвечали музыке переливами всех поразительно послушных и сильных мышц.
Как вода под порывом ветра, оживали внезапно и мимолетно руки и плечи,
живот и бедра. Эти короткие вспышки слились в один непрерывный поток,
превративший тела Эвизы и Родис в нечто неуловимое и мучительно
притягательное. Музыка оборвалась.
- Ха! - воскликнули Эвиза и Фай, разом опуская руки.
К ужасу оцепеневших за портьерами женщин, Чойо Чагас и члены
Совета Четырех под влиянием гипнотической музыки наклонились вперед и
вывалились из кресел, но тут же вскочили, сделав вид, будто ничего не
произошло, и неистово забили ладонями о подлокотники, что означало
высшую похвалу.
Родис и Эвиза выбежали.
- Как можно! - укоризненно сказала Олла Дез, внимательно
наблюдавшая за диким танцем.
- Нет, это великолепно! Смотрите, тормансиан как шоком поразило!
- вскричал Див Симбел.
В самом деле, зрители во дворце Цоам выглядели растерянными, а
женщины, вернувшиеся на свои места, вели себя тихо, как пришибленные.
Однако, когда появились Фай Родис и Эвиза Танет, их приветствовали
гулкими ударами по креслам и одобрительными возгласами.
Родис повернулась к товарищам в звездолете, на пальцах показала,
что батареи разрядились, и выключила СДФ. Олла Дез тоже прервала
передачу с "Темного Пламени" и сказала:
- Родис иногда ведет себя как школьница третьего цикла.
- Но ведь они на самом деле были великолепны! - запротестовал
Гриф Рифт.- Я не сравниваю их с вами. Вы - богиня танца, но только на
Земле.
- Безусловно, я побеждена здесь,- согласилась Олла.- Родис и
Эвиза умело воспользовались воздействием ритмов на подсознание.
Совместное ритмическое пение, верчение в древности считали магией для
овладения людьми, так же как военные маршировки и совместную
гимнастику у йогов. Тантрические "красные оргии" в буддийских
монастырях, мистерии в честь богов любви и плодородия в храмах Эллады,
Финикии и Рима, танцы живота в Египте и Северной Африке, "чарующие"
пляски Индии, Индонезии и Полинезии в прежние времена оказывали на
мужчин не столько эротическое, сколько гипнотическое воздействие. Лишь
много позднее психологи разобрались в сочетании зрительных ассоциаций
- ведущего чувства человека в его ощущении красоты, прочно спаянного с
эротикой, сотнями тысячелетий природной селекции наиболее
совершенного. Гибкость и музыкальность женского тела недаром издревле
сравнивалась с пляской змей. Будучи историком, Фай Родис отобрала все
гипнотическое из древних танцев, и эффект оказался неотразимым, но
когда она успела обучить Эвизу?
- Следовательно, нельзя обвинять Родис в легкомыслии и
необдуманности действий. Этот танец она, видимо, готовила давно, чтобы
показать их родство с нами,- убежденно сказал Гриф Рифт. Читать дальше ...
Ученый-палеонтолог, мыслитель, путешественник Иван Антонович Ефремов в литературу вошел стремительно и сразу стал заметной фигурой в отечественной научной фантастике. Социально-философский роман «Час Быка» – самое значительное произведение писателя, ставшее потрясением для поклонников его творчества. Этот роман – своеобразная антиутопия, предупреждающая мир об опасностях, таящихся в стремительном прогрессе бездуховной цивилизации. Обесчеловеченный разум рождает чудовищ – так возникает мир инферно – непрерывного и бесконечного, безысходного страдания.
***
*** Источник : http://booksonline.com.ua/view.php?book=16347&page=83 ***
