ГЛАВА IV. ОТЗВУК ИНФЕРНОГромада "Темного Пламени" приблизилась к поверхности планеты.
Скорость облета возрастала, и разреженный на высоте в сотни километров
воздух оглушительно ревел за неуязвимыми стенками корабля, надежно
защищенными и от перегрева, и от любой радиации. Этот звук чудовищной
силы улавливали звукозонды Торманса. Оказывается, и здесь знали
приборы, записывавшие звуковую хронику неба. Усилители донесли этот
однообразный, резкий, как сигнал опасности, вопль до кабинетов
ученых-наблюдателей, до высоких башен Стражей Неба и просторных
апартаментов правителей, возвещая о приближении незваного гостя,
пугающего и привлекательного.
Без устали трудились техники звездолета, вычисляя программы и
закладывая их в тупомордые трехглазые чиркающие ракеты. Вскоре пачки
спиральных трубок, зачехленные в пятиметровые рыбообразные оболочки,
оторвались от корабля, описали громадные параболы и коснулись
поверхности планеты в заранее установленных местах. Одна чиркнула по
волнам океана, другая пронеслась в его глубинах, третья вспорола гладь
реки, последующие пропахали поля, реки и зеленые зоны в разрешенных
тормансианами местах. И, снова поднявшись на высоту облета, ракеты
прилипали к бортам "Темного Пламени", неся для его лабораторий
биологические пробы воды, земли и воздуха чужой планеты.
Нея Холли, Эвиза Танет и Тивиса Хенако третьи сутки не смыкали
глаз. Под унылое пение ультрацентрифуг они не отходили от протонных
микроскопов и термостатов с бесчисленными сериями бактериальных и
вирусных культур. Аналитические компараторы сравнивали токсины
вредоносных микробов Земли и Торманса и выводили длинные формулы
иммунологических реакций, чтобы нейтрализовать доселе незнаемые
болезнетворные начала. Иммунизацию получали в равной степени как
намеченные к высадке, так и остающиеся в корабле. Весь экипаж состоял
из тяжело дышавших людей с пылающими лицами и лихорадочным блеском
глаз. Тор Лика и Менту Кор пришлось даже погрузить в гипнотический
сон, так как сила реакции организма потребовала исключить всякую
деятельность.
И все же через несколько дней Эвиза Танет объявила, что она
недовольна результатами и не может гарантировать полноценной защиты.
- Какой срок достижения полноценности? - спросила ее Фай Родис.
Немного сконфуженная, Эвиза задумалась.
- Я ожидала встретить здесь обычный комплекс. Ведь тормансиане
привезли с Земли в своих кишечниках ту же самую бактериальную флору,
без которой не можем существовать и мы. Если они не были уничтожены
местными микробами, а, наоборот, процветали, это означает, что земные
бактерии и вирусы подавили первобытный микромир Торманса. Однако
обнаружены два необыкновенных болезнетворных вируса. Они могли
возникнуть только в условиях чрезвычайной скученности людей. Сейчас
ничего похожего на Тормансе мы не наблюдаем.
- Это косвенное подтверждение былой перенаселенности планеты,-
сказала Фай Родис,- но нам нужно спуститься на Торманс как можно
скорее.
- Необходимая перестройка наших защитных реакций произойдет вряд
ли раньше, чем через два месяца,- заявила Эвиза Танет таким тоном, как
будто она была виновата в невозможности провести иммунизацию скорее.
Фай Родис улыбнулась ей.
- Что же делать! Хочется быть полноправным гостем новой земли, и
почти никогда это не удается. Всегда случаются обстоятельства, которые
торопят, не позволяют ждать. Многие рассказывали о незабываемом
чувстве встречи с новой и безопасной планетой. Выходишь из корабля на
чистейший воздух, под новое солнце и, словно дитя, бежишь по ласковой
девственной почве. Буйное желание сбросить одежду и погрузиться всем
существом в свежесть кристально чистого мира. Чтобы босые ноги ступали
по мягкой траве, чтобы ветер и солнце, касаясь обнаженной кожи,
передавали ей все ноты изменчивого дыхания природы. И столь немногим
из сотен тысяч путешественников на иные миры удавалось испытать это!
- Значит, скафандры? - спросила Нея Холли.
- Да! Как ни жаль! Потом, когда закончится иммунизация, мы
снимем их. Без шлемов, только с биофильтрами - и это уже удача! Зато
мы будем готовы в три-четыре дня.
- Может быть, это к лучшему,- сказала Нея Холли.- Анализ воды
Торманса показал некоторые структурные отличия от земной. Первое время
все будут ослаблены привыканием к новой воде.
- Разве важно, какая вода? - спросила Фай Родис.- Простите, я
знаю так мало. Если вода чиста и лишена вредных примесей?
- Простим историку древнее заблуждение,- улыбнулась Эвиза.- Наши
предки долго считали воду просто водой, соединением водорода и
кислорода, и вовсе не умели ее анализировать. Оказалось, что вода
имеет сложную физико-химическую структуру с участием многих элементов.
Тысячи видов воды, полезной, вредной, нейтральной, хотя в простом
анализе одинаковой и совершенно чистой, встречаются в ключах, речках и
озерах Земли. Торманс - другая планета, с иным характером общего
круговорота воды, эрозии и минерального насыщения. Мы нашли, что эта
вода в среднем может сказаться на нас некоторым угнетением нервной
системы. Против него я подобрала таблетки ИГН-102. Только не забывайте
бросать их в любую жидкость для питья или еды.
- Итак, скафандры,- вмешался молчавший до сих пор Гриф Рифт,- у
нас будет одно преимущество...
- В случае опасности? - Эвиза наклонила голову, метнув косой
взгляд на Чеди Даан.
- Догадка верна. Скафандр не поддается ни ножу, ни пуле, ни
пиролучу,- подтвердил Рифт.
- Но голова, самая ценная часть тела, без шлема поддается,-
весело возразила Фай Родис.
Чеди Даан пристально взглянула на Родис, как будто удивляясь ее
оживлению. Действительно, сдержанная, немного суровая предводительница
экспедиции сейчас, накануне испытания, будто стала другой.
- Но как же с планом Чеди? - спросил Гэн Атал.
- Его придется осуществить позднее, после акклиматизации,-
ответила Фай Родис.
Чеди только плотнее сжала губы и отвернулась к большой карте
Торманса, растянутой над входом в круглый зал.
- Чеди, мне сейчас пришло в голову,- окликнула ее Эвиза Танет,-
вы чувствительно отнеслись к комедии, разыгранной Фай Родис и Оллой
Дез. Но не думаете ли вы, что намерение слиться с народом Ян-Ях,
маскируясь под девушку Торманса, тоже содержит элемент обмана?
Смотреть чужими глазами на открытое вам, как природной тормансианке?
Не подглядывание ли это?
- Я... да... нет, я представляла это с другой стороны. Просто
стать ближе к ним, живя одинаковой жизнью, испытывая одни трудности и
радости, беды и опасности!
- Но имея возможность в любой момент вернуться к своим? Обладая
могуществом человека ЭВР? И счастьем возвратиться в прекрасный мир
Земли? - наступала Эвиза.
Чеди оглянулась на Родис по давней привычке оценивать реакцию
своего идеала, но зеленые глаза Родис смотрели на нее серьезно и
непроницаемо.
- Тут двойственность,- начала Чеди,- и я думала о более важном.
- Для кого? - Эвиза была немилосердна, как исследователь.
- Для нас. А им,- Чеди показала на карту Торманса,- не будет
никакого вреда. Ведь мы делаем это, чтобы не ошибиться, чтобы знать,
как и чем помочь.
- Прежде надо узнать, следует ли! - сказал Гриф Рифт.- Может
оказаться...
Ослепительная вспышка рыжего огня блеснула за окном прямого
наблюдения. Звездолет вздрогнул. Гэн Атал мгновенно исчез в лифте, а
Гриф Рифт и Див Симбел бросились к дублерам пилотского пульта.
Еще вспышка, еще одно легкое содрогание корпуса "Темного
Пламени". Включенные звукоприемники донесли чудовищный грохот,
заглушивший однообразный вопль рассекаемой атмосферы.
Люди побежали на места аварийного расписания и замерли у
приборов, еще не отдавая себе отчета в случившемся. Звездолет
продолжал мчаться сквозь тьму на ночной стороне планеты. До
терминатора осталось не больше получаса. Зазвенели серебряные
колокольчики сигнала "опасности нет". Рифт и Симбел спустились из
пилотской кабины, а Гэн Атал - из поста броневой защиты.
- Что это было? Нападение? - встретила их Фай Родис.
- Очевидно,- угрюмо кивнул Гриф Рифт.- Вероятно, стреляли
ракетами. Предвидя такую возможность, мы с Гэн Аталом держали
включенным внешнее отражательное поле, хотя оно вызывает ужасный шум в
атмосфере. Звездолет не получил ни малейшего повреждения. Как будем
отвечать?
- Никак! - твердо сказала Фай Родис.- Сделаем вид, что мы ничего
не заметили. Они знают по вспышкам, что попали оба раза, и убедятся в
полной несокрушимости нашего корабля. Убеждена, что других попыток не
будет.
- Пожалуй, верно,- согласился Гриф Рифт,- но поле мы оставим -
пусть лучше воет, чем рисковать всем от трусливого вероломства.
- Теперь я еще больше стою за скафандры,- сказала Эвиза.
- И со шлемами НП,- отозвался Рифт.
- Шлемов не нужно,- возразила Фай Родис.- Тогда не будет
контакта с жителями планеты и наша миссия принесет ничтожную пользу.
Этот риск придется принять.
- Вряд ли шлемы послужат надежной защитой,- пожала великолепными
плечами Эвиза Танет.
Нападения на звездолет не повторялись. "Темное Пламя" перешел на
высокую орбиту и выключил двигатели. На корабле ни на минуту не
прекращали готовиться к высадке. Биологические фильтры самым
тщательным образом подгонялись в нос, рот и уши семерых "десантников".
Личные роботы-спутники СДФ настраивались на индивидуальные биотоки.
Название СДФ от первых букв латинских слов: "слуга, защитник,
носильщик" - определяло название машины. Больше всего заботы, как
обычно, требовали скафандры. Они изготовлялись специальным институтом
из тончайших слоев молекулярно перестроенного металла, изолированного
подкладкой, не раздражающей кожу. Несмотря на невероятную - для
техники даже недавнего прошлого - прочность и термонепроницаемость,
толщина скафандра измерялась долями миллиметра, и он внешне не
отличался от тончайшего гимнастического костюма с высоким воротником,
плотно облегающего все тело. Человек, одетый в такой костюм, походил
на металлическую статую, только гибкую, живую и теплую.
Выбирая цвета скафандров, Олла Дез старалась каждого участника
высадки, особенно женщин, представить наиболее эффектно.
Фай Родис, не задумываясь, выбрала черный с синим отливом, цвета
воронова крыла, который очень подходил к ее черным волосам, твердым
чертам лица и зеленым глазам. Эвиза попросила придать металлу
серебристо-зеленый цвет ивового листа. Она решила не менять
темно-рыжего оттенка своих волос и топазовых кошачьих глаз. Черный
пояс и черная отделка воротничка еще резче выделяли пламя ее волос.
Чеди Даан выбрала пепельно-голубой, с глубоким отливом земного
неба и серебряной отделкой, а Тивиса без колебаний взяла
темно-гранатовый, с розовым поясом, гармонировавший с ее оливковой
кожей и мрачноватыми карими глазами.
Мужчины хотели было надеть одинаковые серые скафандры, но,
подчиняясь настояниям женщин, выбрали себе металлическую броню более
красивых цветовых сочетаний.
Фай Родис задумчиво рассматривала лица спутников. Они выглядели
бледными по сравнению со смуглыми обитателями планеты Ян-Ях, и она
посоветовала всем принять пилюли загара.
- Может быть, нам следует переменить и цвет глаз, сделать их
непроницаемо черными, как у тормансиан? - спросила Эвиза.
- Нет, зачем же? - возразила Родис.- Пусть они будут такие, как
есть. Только сделаем их еще ярче. Это можно, Эвиза? Несколько лет
назад были в моде "звездчатые" глаза.
- При условии, что у меня будет четыре дня для серии химических
стимуляций!
- Четыре дня будет, сделайте всем нам лучистые глаза,
напоминающие звезды, и пусть видят землянина издалека, в любой толпе!
- Интересно, какие глаза больше всего любили наши далекие предки
во времена, когда еще не умели произвольно менять их цвет? - сказала
Олла Дез.- Фай знает, например, вкусы ЭРМ.
- Если говорить о вкусах этой эры, то они были очень изменчивы,
неясны и необоснованны. Но почему-то в те времена красота требовалась
преимущественно от женщин. Произведения литературы, фото, фильмы
перечисляют женские достоинства и почти не говорят о мужских.
- Неужели наши далекие сестры были такими постыдно
неразборчивыми? - возмутилась Олла.- Наследство тысячелетий военного
патриархата!
- Изобилие столь интересующих вас повелителей,- улыбнулась
Родис,- но вернемся к глазам. На первом месте находились мои -
чисто-зеленые глаза, и это вполне естественно по биологическим законам
здоровья и силы.
- А кто из нас на втором месте?
- Чеди. Синие или фиалковые, яркого оттенка. Дальше по
нисходящей шли серые, потом карие и голубые. Очень редкими были, а
потому и высоко ценились топазовые глаза, как у Эвизы, или золотистые,
как у Оллы, но они считались зловещими, потому что походили на глаза
хищных животных: кошек, тигров, орлов.
- А для мужчин был какой-нибудь критерий? - спросила Эвиза.
- Зеленых глаз у них, видимо, не было, да, судя по литературе, и
синих тоже,- пожала плечами Родис.- Чаще всего упоминаются серые, как
сталь, или голубые, как лед,- признак сильных, волевых натур,
настоящих мужчин, подчиняющих себе других, всегда готовых пустить в
ход кулаки или оружие.
- По этому признаку следует бояться Гриф Рифта и Вир Норина,-
рассмеялась Эвиза.
- Но если Гриф Рифт действительно командир, то Вир Норин слишком
мягок, даже для мужчины ЭВР,- возразила Олла Дез.
- Глаза глазами, а все же придется надевать этот металл,-
вздохнула Эвиза Танет,- и надолго расстаться с ощущением своей кожи,-
и она провела ладонью по плечу и голой руке извечным жестом человека,
с детства обученного тщательному уходу за телом.
- Начнем. Кто будет ассистировать - вы, Олла, и Нея?
- Без Неи никак,- ответила Олла Дез.
- Тогда зовите ее,- и Фай Родис первая шагнула через порог в
камеру биологического контроля.
Процесс одевания был долог и неприятен. Прошло немалое время,
пока все семеро собрались в круглом зале. Чеди Даан еще ни разу не
надевала скафандра и должна была постепенно привыкнуть к ощущению
двойной кожи. Она не могла отвести глаз от Фай Родис - таким
воплощением красоты сильного женского тела казалась она в черной
броне, оттенявшей бледность ее лица и прозрачность зеленых глаз.
На поясе каждого укрепили овальную коробочку для деструкции
продуктов метаболизма, на плечах поблескивали полоски приборов
видеозаписи и треугольные зеркальца кругового обзора. На правую руку
надели второй сигнальный браслет - для связи с кораблем через
персонального робота, а в ложбинке между ключиц поместили цилиндр
воздушного обдува. Время от времени между телом и скафандром от плеч
до ступней пробегала воздушная волна, создавая приятное ощущение
легкого массажа. Воздух выходил через клапаны на пятках, а со стороны
казалось, будто на металлическом теле перекатываются могучие мускулы.
Фай Родис оглядывала товарищей, так странно отдалившихся и
недоступных в холодном блеске облегающего металла...
- И вы собираетесь в таком виде предстать перед тормансианами? -
раздался позади голос Гриф Рифта.
Родис вдруг осознала, что ее беспокоило.
- Ни в коем случае! - повернулась она к Рифту.- Мы, женщины,
наденем обычные короткие юбочки тропической зоны, накинем пелеринки.
- Может быть, лучше рубашки, как у тормансианок? - спросила
Тивиса, стеснявшаяся внешней открытости скафандра.
- Попробуем, может быть, они окажутся удобнее,- согласилась
Родис.
- А я стою за тропический костюм для мужчин,- сказал Вир Норин.
- Шорты годятся, но рубашка без рукавов привлечет внимание к
"металлическим" рукам,- возразил Гриф Рифт.- Тормансианские рубашки
удобнее и для мужчин.
- Как странно, что на Тормансе, на улицах и дома, люди
закутывают себя в одежду. Но на сценах, в громадных залах общественных
зрелищ или в телепередачах они едва одеты,- заметила Олла Дез.
- Действительно, тут нелепое противоречие - одно из многих,
какие нам предстоит разгадать,- сказала Родис.
- Может быть, зрелища подобного рода потому и привлекательны для
них, что тормансиане обычно одеты с головы до ног,- догадалась Чеди.
- Это простое и вероятное объяснение наверняка ошибочно: судя по
законам психики, все гораздо сложнее,- закончила Родис дискуссию.
После первого же сеанса магнитной стимуляции, проведенного
Эвизой, "десантники" разошлись, чувствуя себя в броне непривычно
связанными и отчужденными. Они должны были привыкать к ней в
оставшиеся до посадки дни. Тончайшая металлическая пленка, по
существу, нисколько не стеснявшая движений, стала незримой стеной
между ними и остающимися на корабле. Все как будто бы оставалось
прежним, но уже не было единодушного "мы" в обсуждении ближайших
планов - появились "они" и "мы".
На сигнал готовности звездолета с главной обсерватории Стражей
Неба последовало указание о месте посадки. "Темное Пламя" должен был
сесть на широкий пологий мыс на южном берегу экваториального моря,
приблизительно в трехстах километрах от столицы. Увеличенные снимки
этого места показали унылый, поросший высоким темным кустарником вал,
вклинившийся в серо-зеленое море. И местность, и море казались
безлюдными, что вызвало опасения среди остающихся в звездолете.
- Безлюдье,- основное условие для посадки ЗПЛ. Мы предупредили
Совет Четырех,- напомнил товарищам Гриф Рифт.
- Могли бы выбрать место поближе к городу,- сказала Олла Дез.-
Все равно они не позволили выходить всем.
- Вы забываете, Олла,- невесело сказала Родис,- близ города было
бы очень трудно удержать любопытных. А здесь они поставят вокруг
охрану, и никто из жителей Торманса не подойдет к нашему кораблю.
- Подойдут! Я позабочусь об этом! - с неожиданной горячностью
вмешался Гриф Рифт.- Я пробью кустарник экранирующим коридором,
который будет открываться звуковым паролем. Место входа я передам Фай
по видеолучу. И вы сможете посылать к нам гостей, желанных,
разумеется.
- Будут и нежеланные,- заметила Родис.
- Не сомневаюсь. Нея замещает Атала, и мы с ней отразим любую
попытку. Надо быть начеку. После неудачи с ракетами они попробуют
что-нибудь другое.
- Не раньше, чем убедятся в том, что второй звездолет, о котором
я говорила, не придет. До тех пор вы будете в безопасности -
три-четыре месяца, возможно, и больше. Как и мы,- тише добавила Родис.
Гриф Рифт положил руку на плечо в теплом черном металле,
заглянул в печальные и бесстрашные глаза.
- Вы сами определили срок вашего возвращения на корабль, Родис.
И его лучше сократить, а не удлинять.
- Я понимаю вашу тревогу, Рифт...
- Представьте, что вы встретите стену глухого, абсолютного
непонимания и ее не удастся пробить. Разве дальнейшее пребывание будет
оправдано? Слишком велик риск.
- Не могу поверить, что можно отвергнуть знания Земли. Ведь это
дверь в беспредельное и ясное будущее из их жизни - короткой,
мучительной и, я боюсь, темной,- возразила Родис.
- Чувство необходимости жертвы - самое архаическое в человеке,
проходящее через все религии в истории древних обществ. Умилостивить
неведомую силу, смягчить божество, придать долговечность хрупкой
судьбе. От закапывания людей на алтарях перед боем, охотой, для урожая
или основания построек, от колоссальных гекатомб вождей, царей,
фараонов до невообразимых избиений во имя бредовых политических и
религиозных идей, национальной розни. Но мы, познавшие меру, творцы
великих охранительных устройств общества для уничтожения горя и жертв,
- неужели мы не расстались еще с этой древней чертой психики?
Фай Родис ласково провела пальцами по волосам Грифа.
- Если мы вторгаемся в жизнь Торманса, применяя древние методы -
столкновение силы с силой, если мы нисходим до уровня их представлений
о жизни и мечте... - Родис умолкла.
- Тем самым принимаем и необходимость жертвы. Так?
- Так, Рифт...
Только Родис вошла в свою каюту, как ее сигнальный браслет
вспыхнул - Чеди Даан, некоторое время избегавшая встречи с ней один на
один, просила разрешения прийти.
- Видимо, я очень тупая,- заявила Чеди, едва переступив порог,-
я так мало знаю о великой сложности жизни...
Фай Родис слегка пожала горячие руки девушки, обрамленные на
запястьях серебряными кольцами скафандра, любуясь ее начавшим смуглеть
лицом в рамке пепельно-русых волос.
- Не надо казниться, Чеди! Главное всегда и везде - не совершать
поступка, продиктованного ошибочным мнением. Кто не путался в,
казалось бы, неразрешимых противоречиях? Даже боги древних верований
были подвержены этому. Только природа обладает неограниченной
жестокостью, чтобы решать противоречия слепым экспериментом за счет
всего живущего!
Они сели на диван. Чеди вопросительно посмотрела на Родис.
- Расскажите мне о теории инферно,- после некоторого колебания
попросила она и поспешно добавила: - Мне очень важно знать.
Родис задумчиво прошлась по каюте и, остановившись у стеллажа
микробиблиотеки, провела пальцами по зеленым пластинкам кодовых
обозначений.
- Теория инфернальности - так говорят издавна. На самом же деле
это не теория, а свод статистических наблюдений на нашей Земле над
стихийными законами жизни и особенно человеческого общества. Инферно -
от латинского слова "нижний, подземный", оно означало ад. До нас дошла
великолепная поэма Данте, который, хотя писал всего лишь политическую
сатиру, воображением создал мрачную картину многоступенчатого инферно.
Он же объяснил понятную прежде лишь оккультистам страшную суть
наименования "инферно", его безвыходность. Надпись: "Оставь надежду
всяк сюда входящий" - на вратах ада отражала главное свойство
придуманной людьми обители мучений. Это интуитивное предчувствие
истинной подоплеки исторического развития человеческого общества - в
эволюции всей жизни на Земле как страшного пути горя и смерти - было
измерено и учтено с появлением электронных машин. Пресловутый
естественный отбор природы предстал как самое яркое выражение
инфернальности, метод добиваться улучшения вслепую, как в игре, бросая
кости несчетное число раз. Но за каждым броском стоят миллионы жизней,
погибавших в страдании и безысходности. Жестокий отбор формировал и
направлял эволюцию по пути совершенствования организма только в одном,
главном, направлении - наибольшей свободы, независимости от внешней
среды. Но это неизбежно требовало повышения остроты чувств - даже
просто нервной деятельности - и вело за собой обязательное увеличение
суммы страданий на жизненном пути.
Иначе говоря, этот путь приводил к безысходности. Происходило
умножение недозрелого, гипертрофия однообразия, как песка в пустыне,
нарушение уникальности и неповторимой драгоценности несчетным
повторением... Проходя триллионы превращений от безвестных морских
тварей до мыслящего организма, животная жизнь миллиарды лет
геологической истории находилась в инферно.
Человек, как существо мыслящее, попал в двойное инферно - для
тела и для души. Ему сначала казалось, что он спасется от всех
жизненных невзгод бегством в природу. Так создавались сказки о
первобытном рае. Когда стало яснее строение психики человека, ученые
определили, что инферно для души - это первобытные инстинкты, плен, в
котором человек держит сам себя, думая, что сохраняет
индивидуальность. Некоторые философы, говоря о роковой неодолимости
инстинктов, способствовали их развитию и тем самым затрудняли выход из
инферно. Только создание условий для перевеса не инстинктивных, а
самосовершенствующихся особей могло помочь сделать великий шаг к
подъему общественного сознания.
Религиозные люди стали проповедовать, что природа,
способствующая развитию инстинктов,- от воплощения зла, давно
известного под именем Сатаны. Ученые возражали, считая, что процесс
слепой природной эволюции направлен к освобождению от внешней среды и,
следовательно, к выходу из инферно.
С развитием мощных государственных аппаратов власти и угнетения,
с усилением национализма с накрепко запертыми границами инферно стали
создаваться и в обществе.
Так путались и в природных, и в общественных противоречиях, пока
Маркс не сформулировал простого и ясного положения о прыжке из царства
необходимости в царство свободы единственно возможным путем - путем
переустройства общества.
Изучая фашистские диктатуры ЭРМ, философ и историк пятого
периода Эрф Ром сформулировал принципы инфернальности, впоследствии
подробно разработанные моим учителем.
Эрф Ром заметил тенденцию всякой несовершенной социальной
системы самоизолироваться, ограждая свою структуру от контакта с
другими системами, чтобы сохранить себя. Естественно, что стремиться
сохранять несовершенное могли только привилегированные классы данной
системы - угнетатели. Они прежде всего создавали сегрегацию своего
народа под любыми предлогами - национальными, религиозными, чтобы
превратить его жизнь в замкнутый круг инферно, отделить от остального
мира, чтобы общение шло только через властвующую группу. Поэтому
инфернальность неизбежно была делом их рук. Так неожиданно
реализовалось наивно-религиозное учение Мани о существовании
направленного зла в мире - манихейство. На самом деле это была
совершенно материальная борьба за привилегии в мире, где всего не
хватало.
Эрф Ром предупреждал человечество не допускать мирового
владычества олигархии - фашизма или государственного капитализма.
Тогда над нашей планетой захлопнулась бы гробовая крышка полной
безысходности инфернального существования под пятой абсолютной власти,
вооруженной всей мощью страшного оружия тех времен и не менее
убийственной науки. Произведения Эрф Рома, по мнению Кин Руха, помогли
построению нового мира на переходе к Эре Мирового Воссоединения.
Кстати, это Эрф Ром первый подметил, что вся природная эволюция жизни
на Земле инфернальна. Об этом же впоследствии так ярко написал Кин
Рух.
Родис привычно набрала шифр, и небольшой квадрат библиотечного
экрана засветился. Знакомый облик Кин Руха возник в желтой глубине,
вперяя в зрительниц поразительно острые и белесоватые глаза. Ученый
повел рукой и скрылся, продолжая говорить за кадром.
А на экране появилось усталое, печальное и вдохновенное лицо
старого мужчины с квадратным лбом и высоко зачесанными седыми легкими
волосами. Кин Рух пояснил, что это древний философ Алдис, которого
прежде отождествляли с изобретателем морского сигнального фонаря.
Трудно разобраться в именах народов, у которых фонетика не совпадала с
орфографией, произношение же было утрачено в последовавшие века, что
особенно сказалось на распространенном в ЭРМ английском языке.
Алдис, заметно волнуясь и задыхаясь от явной сердечной болезни,
говорил: "Беру примером молодого человека, потерявшего любимую жену,
только что умершую от рака. Он еще не ощущал, что он жертва особой
несправедливости, всеобщего биологического закона, беспощадного,
чудовищного и цинического, нисколько не менее зверских фашистских
"законов". Этот нестерпимый закон говорит, что человек должен
страдать, утрачивать молодость и силы и умирать. Он позволил, чтобы у
молодого человека отняли все самое дорогое, и не давал ему ни
безопасности, ни защиты, оставляя навсегда открытым для любых ударов
судьбы из тени будущего! Человек всегда неистово мечтал изменить этот
закон, отказываясь быть биологическим неудачником в игре судьбы по
правилам, установившимся миллиарды лет тому назад. Почему же мы должны
принимать свою участь без борьбы?.. Тысячи Эйнштейнов в биологии
помогут вытащить нас из этой игры, мы отказываемся склонить голову
перед несправедливостью природы, прийти к согласию с ней". Кин Рух
сказал: "Трудно ясней сформулировать понятие инферно для человека.
Видите, как давно поняли его принципы люди? А теперь..."
На экране возникла модель земного шара, многослойный прозрачный
сфероид, освещенный изнутри. Каждый участок его поверхности был
крохотной диорамой, бросавшей стереоскопическое изображение прямо на
зрителя как бы из безмерной дали. Вначале загорались нижние слои шара,
оставляя прозрачными и немыми верхние. Постепенно проекция поднималась
все выше к поверхности. Перед зрителем проходила наглядно история
Земли, запечатленная в геологических напластованиях. Эта обычная
демонстрационная модель была насыщена невиданным ранее Чеди
содержанием. Кин Рух объявил, что построил схему эволюции животных по
данным Эрф Рома.
Каждый вид животного был приспособлен к определенным условиям
жизни, экологической нише, как назвали ее биологи еще в древности.
Приспособление замыкало выход из ниши, создавая отдельный очаг
инферно, пока вид не размножался настолько, что более не мог
существовать в перенаселенной нише. Чем совершеннее было
приспособление, чем больше преуспевали отдельные виды, тем страшнее
наступала расплата.
Загорались и гасли разные участки глобуса, мелькали картины
страшной эволюции животного мира. Многотысячные скопища
крокодилообразных земноводных, копошившихся в липком иле в болотах и
лагунах; озерки, переполненные саламандрами, змеевидными и
ящеровидными тварями, погибавшими миллионами в бессмысленной борьбе за
существование. Черепахи, исполинские динозавры, морские чудовища,
корчившиеся в отравленных разложением бухтах, издыхавшие на истощенных
бескормицей берегах.
Выше по земным слоям и геологическому времени появились миллионы
птиц, затем гигантские стада зверей. Неизбежно росло развитие мозга и
чувств, все сильнее становился страх смерти, забота о потомстве, все
ощутительнее страдания пожираемых травоядных, в темном мироощущении
которых огромные хищники должны были представлять подобие демонов и
дьяволов, созданных впоследствии воображением человека. И царственная
мощь, великолепные зубы и когти, восхищавшие своей первобытной
красотой, имели лишь одно назначение - рвать, терзать живую плоть,
дробить кости.
И никто и ничто не могло помочь, нельзя было покинуть тот
замкнутый круг инфернальности, болото, степь или лес, в котором
животное появилось на свет в слепом инстинкте размножения и сохранения
вида... А человек, с его сильными чувствами, памятью, умением понимать
будущее, вскоре осознал, что, как и все земные твари, он приговорен от
рождения к смерти. Вопрос лишь в сроке исполнения и том количестве
страдания, какое выпадет на долю именно этого индивида. И чем выше,
чище, благороднее человек, тем большая мера страдания будет ему
отпущена "щедрой" природой и общественным бытием - до тех пор, пока
мудрость людей, объединившихся в титанических усилиях, не оборвет этой
игры слепых стихийных сил, продолжающейся уже миллиарды лет в
гигантском общем инферно планеты...
Вот почему первое понимание инфернальности жизни прежде
приносило столько психических надломов и самоубийств в самом
прекрасном возрасте - восемнадцати - двадцати лет.
- Я сопоставила два отрывка из лекций моего учителя,- сказала
Фай Родис,- и теперь вам ясна пресловутая теория инфернальности. "Но
миллионы лет на веру наших "да!" ты отвечаешь - "нет!", - пропела
Родис, перефразируя одного из своих любимых древних русских поэтов.
- О да!- воскликнула Чеди.- Но можно ли мне будет узнать об
испытаниях, каким себя подвергали некоторые историки?
- Вы, видимо, знаете обо мне больше, чем я полагала,- сказала
Родис, читая ее мысли,- так узнайте еще.
С этими словами она достала звездообразный кристалл мнемозаписи,
именуемый в просторечии "звездочкой", и подала его Чеди.
- Инфернальность стократно усиливала неизбежные страдания
жизни,- сказала она,- создавала людей со слабой нервной системой,
которые жили еще тяжелее,- первый порочный круг. В периоды
относительного улучшения условий страдание ослабевало, порождая
равнодушных эгоистов. С переходом сознания на высшую общественную
ступень мы перестали замыкаться в личном страдании, зато безмерно
расширилось страдание за других, то есть сострадание, забота о всех,
об искоренении горя и бед во всем мире,- то, что ежечасно заботит и
беспокоит каждого из нас. Если уж находиться в инферно, сознавая его и
невозможность выхода для отдельного человека из-за длительности
процесса, то это имеет смысл лишь для того, чтобы помогать его
уничтожению, следовательно, помогать другим, делая добро, создавая
прекрасное, распространяя знание. Иначе какой же смысл в жизни?
Простая истина, понятая до удивления не скоро. Поэтому настоящие
революционеры духа вначале были редки в те древние времена.
Чтобы представить меру личного страдания прошлых времен, мы,
историки, придумали систему испытаний, условно названных ступенями
инфернальности. Это серия не только физических, но и психических
мучений, предназначенных для того, чтобы мы, изучающие историю ЭРМ,
стали бы ближе к ощущениям предков. Мотивация их поступков и
предрассудков сделалась бы понятнее для отдаленных тысячелетиями
светлой жизни потомков.
Чеди Даан сосредоточенно наклонила голову.
- И вы думаете, что здесь, на Тормансе,- инферно? Что крышка
всепланетного угнетения здесь захлопнулась, потому что они не
достигли...
- У них всепланетная олигархия наступила очень быстро из-за
однородности населения и культуры,- пояснила Родис.
Чеди Даан вышла, оглядываясь на неподвижную Фай Родис, унесшуюся
мыслями то ли на неизведанную планету внизу под кораблем, то ли на
бесконечно далекую Землю.
Спустя два часа Чеди явилась снова, с пылающими щеками и
опущенными глазами. Без слов она подала "звездочку", схватила
протянутую руку Родис, приложила ко лбу и внезапно поцеловала. Шепнув:
"Простите меня за все",- она выскочила из каюты, еще неловкая в
скафандре. Родис посмотрела ей вслед, и вряд ли кто-нибудь из экипажа
звездолета мог представить себе столько материнской доброты на лице
начальницы экспедиции.
Впечатление от только что просмотренной "звездочки" взбудоражило
Чеди, затронув какие-то древние инстинкты. В памяти увиденное
наплывало и выступало с болезненной резкостью, как ни хотелось Чеди
поскорее забыть о нем. Зная множество подобных историй из древних книг
и фильмов о прошлом, Чеди представляла себе жестокость прежних времен
отвлеченно.
Сопротивление героев воодушевляло, а само описание их
злоключений даже оставляло смутно приятное чувство безопасности,
невозможности подобного произвола судьбы ни с самой Чеди, ни с кем
иным из всего множества людей на Земле. Учитель психологии объяснял в
школе, что в древности, когда было много голодных и нищих людей, сытые
и обеспеченные любили читать книги и смотреть фильмы о бедных,
умирающих от голода, угнетенных и униженных, чтобы сильнее
прочувствовать свою обеспеченную и спокойную жизнь. Больше всего
сентиментальных книг об ущербных и несчастных людях и, как антитеза к
ним, о неслыханно удачливых героях и красавицах было создано в
неустойчивое, тревожное время ЭРМ. Тогда люди, предчувствуя
неизбежность грозных потрясений в жизни человечества, были рады
каждому произведению искусства, которое могло дать драгоценное чувство
хотя бы временной безопасности: "Пусть это случается с другими, но не
со мной".
Чеди, как и все, проходила закалку физическими трудностями,
работала в госпиталях тяжелых заболеваний - рецидивов расстроенной
наследственности или очень серьезных травм с нередкими случаями
эвтаназии - приговором легкой смерти, на каком бы высоком уровне
развития общество ни находилось.
Но все это было естественной необходимостью жизни, понятной,
преодоленной мудростью и психической закалкой, жизни, ежеминутно
чувствующей свое единство с общим духовным потоком человечества,
стремящегося ко все более высокому будущему. В него не нужно было
верить, как в давно прошедшие времена, настолько реально и зримо оно
предстояло перед уходящим в прошлое. Но то, что увидела Чеди в
"звездочке" Родис, вовсе не походило на горе жизни ЭВР.
Одиночество и беспомощность человека, насильно оторванного от
всего интересного, светлого и дорогого, были так обнажены, что чувство
бесконечной тоски назойливо внедрялось в душу помимо воли Чеди.
Унижение и мучения, каким подвергалось это одинокое, отторгнутое
существо, возвращали человека ЭВР в первобытную ярость, смешанную с
горечью бессилия, казалось бы, немыслимого для человека Земли.
Через испытания Фай Родис Чеди как бы окунулась в атмосферу
душной, бессмысленной жестокости и вражды давно прошедших веков.
Гордое, стальное достоинство женщины ЭВР не сломилось под силой
психологического воздействия, может быть, потому, что перед ней была
Фай Родис - олицетворение всего, к чему стремилась сама Чеди.
Молодая исследовательница человека и общества устыдилась,
вспомнив, как на далекой Земле она не раз подвергала сомнению
необходимость сложных охранительных систем коммунистического общества.
Люди Земли из поколения в поколение затрачивали на них огромные
материальные средства и силы. Теперь Чеди знала, что, несмотря на
неизбежное возрастание доброты, сострадания и нежности, от суммы
пережитых миллионов лет инфернальных страданий, накопленных в генной
памяти, всегда возможно появление людей с архаическим пониманием
доблести, с диким стремлением к власти над людьми, возвышению себя
через унижение других. Одна бешеная собака может искусать и
подвергнуть смертельной опасности сотни людей. Так и человек с
искривленной психологией в силах причинить в добром, ничего не
подозревающем окружении ужасные бедствия, пока мир, давно забывший о
прежних социальных опасностях, сумеет изолировать и трансформировать
его.
Вот почему так сложна организация ПНОИ - психологического
надзора, работающего вместе с РТИ - решетчатой трансформацией индивида
- и непрерывно совершенствуемая Советом Чести и Права. Полная аналогия
с ОЭС - охраной электронных связей космического корабля, только еще
сложнее, многообразнее.
Впервые понятая как следует роль ПНОИ успокоила и ободрила Чеди.
Будто материнская неусыпная забота человечества Земли достала своей
могучей рукой сюда, сквозь витки Шакти и Тамаса. Глубоко вздохнув,
девушка перестала чувствовать металлическую броню и уснула так
спокойно, как не спала с момента приближения к Тормансу. Читать дальше ...
