Главная » 2021 » Ноябрь » 14 » Владимир 020. Скляренко С. Д.
12:32
Владимир 020. Скляренко С. Д.

***

***


5

Теперь никто никогда бы не узнал Малушу. Шестьдесят лет для человека, пожалуй, не так уж много, однако на долю девушки из Любеча выпала тяжелая жизнь, слишком дорогой ценой пришлось платить за нее.
Тоненькая, сухонькая, с поседевшими на висках волосами, со смуглым, высохшим лицом, изрытым глубокими морщинами — только выразительные карие глаза еще напоминали о молодости, — кто бы подумал, что эта женщина когда-то была проворной, живой, веселой девушкой, ключницей Малушей?! Старые люди поумирали, молодые ее не знали. Она давно умерла для всего мира.
Однако мир не умер для Малуши. Ей хотелось знать, что делается в Киеве, в землях Руси, и она допытывалась у всех и каждого, как живет, что делает, в каких землях бывает ее сын Владимир.
Малуша знала, когда пошел он с дружиной в червенские города, в земли радимичей и вятичей, на черных рбулгар, а оттуда к Джурджанскому морю, на самый край Руси. Знала Малуша и о том, что повсюду судьба даровала сыну победу. Впрочем, кто же этого в городе Киеве не знал?!
Материнское сердце всегда одинаково. Того, о чем рассказывали люди, Малуше было мало. Ей хотелось знать, как воюет князь, не задела ли его вражья стрела, что ест, как спит. Будь только возможно, она поздней ночью пошла бы босая по колючей степной траве к кургану, у которого ночует Владимир, села бы тайком у его изголовья и сидела до самого рассвета, а там легким облачком поднялась и летела бы следом за ним и всем его войском.
И она действительно знала о сыне гораздо больше других. Ведь ходил с Владимиром в походы, оберегал его и, возвращаясь время от времени в Киев, рассказывал ей о князе тот, кому не выпало на долю разделить с Малушей радости и счастье в жизни, — а их у Малуши было так мало, — но который сам болел и мучился ее болью, ее страданием и обидой, — княжий гридень Тур.
И вот она снова, собирая над Почайной хворост, увидела воина, который брел по траве. Заметив Малушу, он направился к ней.
— Добрый вечер тебе, Малуша! До чего же ты изменилась!
— Добрый вечер и тебе, Тур, — ответила Малуша, — оба мы изменились.
Они сели у обрыва над Почайной, позади них синий туман окутывал луга, в нем плавали кусты ивняка, перед глазами меркли днепровские воды.
— Чудно! — воскликнула Малуша и вся вздрогнула, словно у нее по спине пробежал холодок. — Ведь сегодня вечер Купалы, а сидим мы на том месте, где когда-то встретила я Святослава… Впрочем, нет, Днепр режет и режет кручу. Это место вон там, под водою.
— Не только Днепр режет кручи, все прошлое давно под водою.
И это было все, что сказали о себе Тур и Малуша. Да, собственно, что они могли еще сказать? Старик и старуха. Их жизнь заканчивалась. Седоусый гридень Тур и почтенная женщина в монашеской одежде — счастье их обошло, и они его более не ждали.
Одно их объединяло — Тур служил гриднем у сына Малуши, князя Владимира, и мог рассказывать о нем день и ночь, Малуша готова была слушать о сыне до скончания века.
— Твердо ныне сидит Владимир на киевском столе, — уверенно и гордо рассказывал Тур. — Все земли ему покоряются, дают дань городу Киеву. Богат ныне князь киевский, сильна его дружина, не бедны и его воеводы…
— А верно ли они служат ему? — задумалась Малуша. — Ведь Гора…
— Он знает, — тихо ответил Тур, — и не всем верит… Тяжко ему жить, но что поделаешь?!
Быстро смеркалось. В долине зажигались костры, донеслась древняя песня:
Идет Купало, несет немало, Меду и жита, прироста, присыпа. Славим Купала, не спим до утра, Не спи, унотка, юнак — не спит!..
— Напали на наше войско у порогов печенеги, был среди них и каган Куря, убийца князя Святослава, — вспомнил вдруг Тур.
— Ох, Боже! Вы ему отомстили? — тотчас прозвучал вопрос, и глаза Малуши хищно сверкнули; зов предков, жажда справедливой мести проснулись в ней: око за око, смерть за смерть.
— Вой наши отомстили, убили кагана Курю.
— Слава Богу! Теперь душе Святослава будет легче. — Малуша перекрестилась.
— В том бою был ранен и Владимир! В грудь, чуть ниже сердца.
Схватившись руками за голову, Малуша молча ждала.
— Целую неделю лежал без памяти, и я ни на шаг не отходил от него, поил, кормил, прикладывал к ране травы… Однажды ночью ему стало особенно тяжко. Он весь горел, метался, бился, а я держал его за руки и смачивал то и дело чело…
Костров на лугу появлялось все больше. Песни звучали уясе повсюду, в рощах и в кустах над Почайной слышались веселые, возбужденные голоса.
— Ночь стояла лунная, было светло, как днем, — продолжал Тур. — Князь Владимир лежал неспокойно, с закрытыми глазами. И вдруг приподнялся, огляделся, точно о чем-то думал, чего-то ждал… «Мама! — услышал я вдруг его голос. — Мама! Где же ты?»
Тур умолк.
— И что? — спросила Малуша дрожащим от волнения голосом.
— Что же еще? — ответил Тур. — Думает он про тебя, вспоминает, любит, а в ту ночь, когда звал, должно быть, во сне увидел, потом успокоился, заснул…
Счастье матери! Да, этого краткого рассказа Тура было довольно, чтобы сердце Малуши наполнилось блаженством.
— А ты, Тур, — спросила она, — не ранен, не искалечен?
— Что я? — Гридень усмехнулся. — Меня ни меч, ни копье не берет… Защищая князя, потерял два пальца правой руки.
И при свете месяца она увидела его правую руку, на которой не хватало двух пальцев.
— Боже, Боже! Калека! А ты принес что с похода?
— Я?! — Он искренне удивился. — О нет, Малуша, не малые сокровища привезли ходившие на брань воеводы. Слышал я, будто князь дает им и боярам, что стерегли Киев, пожалованья… Воеводы и бояре на Руси стоят, как утесы. Нас же, воев, множество. Мы песок на берегу Днепра.
— Так что же тебе?… — вырвалось с отчаянием у Малуши.
— А что же мне делать?! — спокойно и с каким-то безразличием ответил Тур. — Гридень-калека князю не нужен… Осталось ждать рая, но и до него еще далеко…
На глазах у Малуши заблестели слезы.
— Ведь это я во всем виновата, Тур!
— Нет, — возразил он тотчас. — Ни ты, ни я: никто в том не повинен. Мы делали только то, что должны были делать. И не так уж я беден, как ты думаешь! Я больше не гридень, но князь Владимир мне поможет. По велению князя, могу, как все старые вой, взять клочок земли под двор и леса на хижину… Так, пожалуй, и сделаю, — он указал на крутой склон горы, — выкопаю тут землянку, покрою крышей и буду молиться…
Тур засмеялся, но смех его был невеселым.
— Заживу небось лучше самого князя, ведь не придавит же меня эта приднепровская гора, а сидя здесь, смогу еще долго, до самой смерти, оберегать Владимира, да и тебя тоже… Не так ли, Малуша?!


Глава вторая

1

Не напрасно князь Владимир делился своей тревогой с Рогнедой, Русь он устроил. Ныне его взор устремляется на запад, две империи, думает он, угрожают родной земле — Византия и Германия.
Впрочем, Владимир не только раздумывает, но и действует. Не дав отдохнуть дружине, не отдохнув толком и сам, садится на коня, движется с воинством на юг, в земли тиверцев и уличей и останавливается на берегу Дуная.
Это были дни, когда, собственно говоря, решалась судьба русского и болгарского народов. С высокой кручи князь Владимир глядел на правый берег Дуная, где от устья и до самого Доростола и Тутракана стояли отряды акритов, а за ними лежала разорванная пополам, порабощенная ромеями Болгария.
Слух о том, что русские воины стоят на берегах Дуная, разносится далеко. Знают об этом и на болгарской земле — в Переяславце, Доростоле, Тутракане, Розградье.
Многие ночи над Дунаем слышатся всплески весел, приглушенные голоса.
— Кто вы, люди? — спрашивает стража на берегу.
— Болгары… К русскому князю Владимиру. Князь Владимир беседует с этими людьми.
, — Нет больше сил терпеть, княже. Не ведаем, чья Болгария: наша или греческая. Все разграбили у нас акриты: забирают жен, детей… Прими нас на русскую землю, княже.
И обездоленные люди идут на русскую землю, к русским людям, которые во веки веков были и останутся им братьями.
Через Дунай переплывают на челнах и добираются до князя Владимира люди в длинных черных рясах, с клобуками на головах. Ночь, на столе горит свеча. Владимир принимает их в своем шатре.
— Зачем пожаловали, болгары?
— Епископ есмь доростольский, Неофит, — говорит старый седобородый, необычайно бледный человек, с серебряной цепью и крестом на груди. — Прибыл к тебе со всем клиром.
Князь Владимир смотрит на епископа.
— Не разумею тебя, отче, — откровенно признается он. — Я русский князь, язычник. Ты христианин, епискип болгарский…
— Но ты и я такожде, княже, человек… Была Болгария, — он указал через откинутый полог шатра в сторону видневшегося Дуная, на берегах которого мерцали огоньки на далеких кручах, — днесь ее нет, ромейская неволя…
По бледному лицу епископа пробежала слабая улыбка.
— Князь русский! Некогда к отцу твоему в Доростол бежал от ромеев и кесаря Бориса патриарх Дамиан. Я был священником у него, и мы вместе молились за болгар, за князя Святослава и его воев… Русские люди справедливы. Днесь я молюсь о вечном покое князя Святослава…
Странные теплые чувства вызывают эти слова в сердце Владимира.
— Когда князь Святослав ушел отсюда, совсем не стало житья болгарам… Императоры ромеев прокляли патриарха Дамиана — так он и умер. Ныне прокляты мы, все нас гонят…
— У вас есть другой патриарх, своя церковь.
— Митрополит Севастийский, что сидит в Средеце, у комита Аарона, служит патриарху константинопольскому, он не отец нам!
— А митрополит кесаря Романа?
Епископ Неофит не ответил на вопрос князя Владимира, а грустно покачал головой.
— Кесарь Роман — недостойный внук Симеона, прибывший к нам из Большого дворца. Нет Болгарии, нет кесаря — сироты мы, княже, потому и просим: возьми нас на Русь!
Нет, князю Владимиру в Болгарии не к кому идти, не на кого опереться, и он велит тиверцам и уличам твердо стоять на берегах Дуная, стеречь землю, а сам возвращается в Киев.

2

Из года в год, изо дня в день комит Самуил готовился к битве с Византией.
Он знал, что битва эта будет последней, решительной и что после нее Болгария либо, объединив все свои племена и роды, станет великой, единой, как при Симеоне, либо будет расчленена и очутится в рабстве.
Впрочем, сильный, свободолюбивый Самуил не верил, не Допускал даже мысли, что Болгария может пасть в этой борьбе. Тысячи и тысячи болгар готовы были по первому же его зову взяться за луки и мечи, к Самуилу шли и шли тысячи славян — беженцев из Пелопоннеса, Фракии, Македонии, придунайской низменности, к нему бежали армяне, грузины, арабы, которых императоры гнали из родных земель и поселяли в фемах Византии.

О готовящейся борьбе знали и поддерживали Болгарию немало государств того времени; Угорщина
[203]
посылала в Болгарию своих послов и охотно принимала болгарских послов у себя, германский император обещал Болгарии помощь в борьбе с императорами ромеев. И неудивительно — взаимоотношения между двумя империями, которые в равной мере стремились господствовать над всем миром, все больше обострялись. Болгария через бежавших из Византии знатных армян была связана с далекой Арменией; в Охриду наведывались и благовестники — епископы римского папы.

Единственным местом, куда не обращал своих взглядов Самуил, была, видимо, Русь, задунайские земли, но к тому были свои веские причины.
В Болгарии достоверно знали, почему, с какой целью приходил к ним князь Святослав. Он не порабощал болгар, не брал с них дани, не лишил кесаря Бориса короны и пальцем не коснулся древних сокровищ каганов. Напротив, он оставил Борису корону и сокровища, вместе с болгарами пошел против Византии, бился с Иоанном Цимисхием в долине за Родопами. Ради счастливого будущего Руси и Болгарии сидел осажденный в Доростоле и, заключив с Цимисхием мир, погиб по пути на Русь, у порогов Днепра…
Но в те времена границы между Болгарией и Русью сходились на Дунае, а теперь вся придунайская низменность и вся Южная Болгария до самого Русского моря была покорена ромеями; между Болгарией и Русью выросла стена.
На севере от Охриды, среди гор, высится скала, которую до сих пор еще называют горою Симеона. Там, по преданию, знаменитый каган-император собирал своих бояр и бондов, когда держал совет перед новым походом.
Это чудесный уголок. Там с высоких плоскогорий видны на севере Пологи, Овче Поле раскинулось за Вардаром на востоке, Преспа высится на юге, Гомор на западе — горы, бесконечные горы, ущелья, реки, темные леса, тучи ползут и ползут по скатам.
Самуил любил эту гору. Не раз, покинув Охриду, он направлялся с небольшой дружиной по ущелью Черного Дрина на север, у Струга сворачивал направо, поднимался по крутым тропам, над которыми склонялись сосны и пихты, все выше и выше и доезжал до верховья горы Симеона.
В вечернюю пору здесь царили тишина и покой; воздух был так прозрачен, что, казалось, светился; вокруг, словно на страже, стояли горы; огромное багряное солнце опускалось за Гомор, а за ним где-то далеко пламенели воды Адриатического моря.
— Гляди! Гляди! — говорил Самуил сыну Гавриилу. — До чего хороша наша Болгария… Клянись, что всегда будешь ее любить, а понадобится — и отдашь за нее жизнь.
Император Василий понимает, какая угроза нависла над Византией. Если Империя не выдержит натиска Самуила, на Византию двинется Русь, следом за ней Угорщина, Чехия, Польша, Германская империя, Малая Азия.
И Василий гонит все мужское население фем в свои легионы, затрачивает последние динары, чтобы вооружить их, одеть и накормить. Он готов на любую жертву, только бы заключить мир с прочими землями. Опустошив свой Большой дворец, он собирает дары и посылает василиков в Кведлинбург, в Грузию, Армению, в города Италии, чтобы обмануть, усыпить соседей.
Не веря своим полководцам, император объявляет, что самолично поведет вийска против Самуила. Закончив все приготовления, он велит позвать к себе диакона Льва, известного в Константинополе историка, который записывал подвиги Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия, за что и получил от последнего серебряную чернильницу.
— Ты, диакон, поедешь со мной в поход против мисян и, надеюсь, достойно опишешь победу ромейского воинства.
Диакон Лев — немолодой уже, седой, горбоносый человек в темном монашеском одеянии, с длинными черными усами, низко кланяется императору Василию. Сидя на коне, он следовал по пятам ныне уже мертвых императоров. Что ж, он готов сопровождать и императора Василия.
Император Василий вел свои легионы не туда, где сидели комит Самуил и кесарь Роман, не к Охриде и Скопле — нет. По ровной дороге, идущей из Константинополя в Аркадиополь и Адрианополь, через родопские клисуры и далее к древней столице Симеона Средецу движутся его легионы.
Казалось, император делает безумный ход — по левую руку у него остаются все главные силы Самуила, которые могут ворваться во Фракию и подойти к самому Константинополю. Впереди встает неприступная горная цепь, где лишь в одном месте, сквозь Трояновы ворота, можно пробиться на север, но у ворот и далее стоит, как достоверно известно Василию, рать Аарона.
Император Василий ведет свое воинство дальше и дальше. Он обходит разрушенную Цимисхием Преславу, идет по долине реки Топольницы и приближается к Трояновым воротам.
Что же случилось? Тяжелая поступь легионов пробуждает в горах эхо. Полки императора Василия, которые то поднимались по крутым тропам, то спускались в долину, заметны со всех гор и плоскогорий, с высоких стен Трояна, что перерезывают горы и долины, с ворот, охраняемых войсками комита Аарона…
Стены молчат, Трояновы ворота раскрыты настежь, возле них нет воинов, и легионы императора Василия бурным потоком вливаются в них и поворачивают на Средец.
Непонятно как, но войска императора Василия победоносно идут на север. Средец уже близко, а когда он падет, легионам Василия откроется путь на запад, они спустятся в долину, где текут Морава и Дрин, ударят с севера на Скопле и Охриду, а с моря от Солуня и Лариссы уже движутся другие, свежие легионы.
Однако затишье на войне коварно и обманчиво. Если в воздухе не свистят вражеские стрелы — воины готовы их где-то пустить; не звенят мечи — но они уже, наверное, вынуты из ножен; легионы императора продвигаются в полном безмолвии все дальше и дальше на север, и тишина эта даже пугает.

Не тревожится лишь император Василий — впереди и позади слышна тяжелая поступь таксиархий
[204]
пехоты, идут банды фем, его самого окружают полки бессмертных — корона, честь, слава императора в полной безопасности.

После нескольких дней марша император даже решил дать своим воинам передышку, хотелось отдохнуть после долгого пребывания в седле и самому.

Чтобы отыскать подходящее место и разбить лагерь, вперед выехали менсураторы:
[205]
лагерь надлежало раскинуть в таком месте, где бы божественной особе императора не могла угрожать опасность. Надлежало позаботиться и о том, чтобы кругом были пастбища для коней, вода для питья, — таким местом оказалась долина возле крепости Стопониона.


Едва лишь менсураторы остановились в этой долине, как стали подходить тысячи оплитов,
[206]
копьеносцев, стрелков, чтобы копать рвы, насыпать валы, рыть ямы-костоломки, натягивать вокруг лагеря веревки со звонками.

К вечеру лагерь был готов, шатер императора с реющими над ним знаменами Империи окружали полки бессмертных, за ними стояли банды фем, таксиархий.
Император Василий отлично провел эту ночь: пил, ел, беседовал с полководцами, слушал записи диакона Льва, развлекался.
Поздней ночью, правда, случилось нечто необычное: из глубины темного неба вырвалась, пролетела, упала и рассыпалась перед самым станом ослепительно белая звезда.
Диакона Льва, находившегося в это время в шатре императора, напугало небесное знамение до смерти, но, быстро взяв себя в руки, он сказал:
— Звезда предвещает тебе победу, подобно звезде, которая упала на троянское войско в тот миг, когда Пандар целился из лука в Менелая.
Диакон Лев врал, уверенный в том, что император Василий не знал истории греков, потому что в тот день, когда упала упомянутая звезда, ахейцы разбили и погнали троянскую рать.
Именно потому, что Василий не знал этого, диакон Лев закончил так:
— Подобно сей звезде, к твоим ногам, божественный василевс, падут Болгария и ее комиты.
Император улыбнулся — ему нравились речи диакона Льва.

Ночь прошла спокойно, керкетоны
[207]
и виглы,
[208]
охранявшие лагерь, не слышали в долине и в горах ни голосов, ни шума, поутру после сытного завтрака легионы двинулись дальше.


И едва лишь, растянувшись, воинство заполнило ущелье, тишину леса нарушил звон оружия, свист стрел и крики людей. Никто не видел и не знал, как это произошло, но со всех сторон на них надвинулись тучи воинов с мечами, копьями и дубинами в руках, таксиархий и банды
[209]
кинулись врассыпную, бессмертные превратились внезапно в смертных и мертвых; к счастью, несколько полков этерии — и то не греков, а армян, — сделав «quadratum»,
[210]
окружили божественную особу императора и дали ему возможность бежать.

И, пожалуй, лучше всех поступил знаменитый диакон Лев: вскочив на неоседланного коня, он вцепился в его гриву, замолотил ногами по брюху, и конь умчал диакона куда-то высоко в горы.
Там, на вершине, под открытым небом, диакон Лев соскочил с коня, пустил его пастись, а сам осмотрел свое платье, пошарил по глубоким карманам.
«Слава Богу, — подумал он, вытаскивая несколько сшитых вместе листов пергамента, серебряную чернильницу и перо, подаренные ему еще Цимисхием, — слава Богу, что мое оружие уцелело, а я еще жив…»
Почувствовав себя на вершине горы в полной безопасности, диакон Лев уселся на сваленном бурей дереве, задумался и написал: «Мисяне напали на наше войско, многих побили, захватили царский шатер со всеми сокровищами и обоз. В то время я, описывающий это несчастие, к сожалению, был подле особы государя, как диакон…»
Диакон Лев на какой-то миг перестал писать, рука его задрожала, потому что снизу долетел шум битвы.
«Ибо онемели тогда стопы мои, — вспомнил он и записал неясную строфу из Псалтыря, — и стал бы я жертвой скифского меча, но Божий промысел вывел меня из опасности, повелев ехать елико возможно скорей по склону горы, через овраги, на самую вершину, не занятую противником. Прочее же войско едва успевало бежать от наседающего врага через непроходимые горы, теряя лошадей и обоз…»
Это были, видимо, последние написанные им строчки, а потому искренние, правдивые, которыми Лев-диакон закончил свою историю… Мы, по крайней мере, не знаем, писал ли он что-нибудь после этого.

3

Двадцать лет боролся комит Самуил Шишман с Византией, водил против ромейских легионов своих воинов, которые еще вчера пахали землю, пасли овец на горных пастбищах. Он видел муки, смерть этих людей и все-таки, не покоряясь судьбе, сзывал и вел на брань с врагом новые отряды.
Болгары шли за ним, они называли и считали его царем, хотя он и был лишь сыном комита, не стремился к славе, жил, как простой воин, и всю жизнь провел в седле.
У него на глазах погиб отец. Вражеской рукой были убиты братья Давид и Моисей, однако Самуил не покорился судьбе; протянув руку брату Аарону, он полагался на него, верил, что вместе с ним победит ромеев.
И они побеждали ромеев. Сидя в Охриде, Самуил боролся с Византией на западе; Аарон, сидя в Средеце, мог угрожать ромеям на востоке, — вместе они были сильны, вместе они могли защитить родную землю… Самуил знал, когда император Василий двинулся со своими легионами в Родопы, когда оставил за собой Преславу и приблизился к Трояновым воротам, и был уверен, что ромеи не пройдут через ворота потому, что там поджидали их лучшие полки Аарона, Самуил же со своими полками стоял в это время у реки Струмы на перевалах, возле Рылы и Радомира, чтобы преградить путь ромеям, если они повернут от ворот Трояна.
Однако случилось что-то невероятное: легионы императора Василия прошли Трояновы ворота, двинулись вдоль Искера на Средец и подошли к Стопонионовой крепости.
Самуил, не понимая, как это произошло, опасался, что полки Аарона, не удержав вражеского натиска, отступили, истекая кровью, и потому поспешил на помощь брату.
Страшным и безжалостным был удар Самуила у крепости Стопониона, разъяренные болгары перебили множество конного и пешего войска и захватили даже шатер императора Василия, в котором находились все его регалии.
Самуил постоял в императорском шатре, разглядывая регалии, взял со стола письмо к императору Василию, написанное знакомой рукой, и принялся его читать… Сначала Самуил даже не поверил своим глазам — нет, все же это не его рука…
Как вихрь летел Самуил через Родопские горы, высокие скалы; темные ущелья встречали и провожали его, мрачным было лицо Шишмана.
Вместе с ним мчались бояре и боилы, по правую руку скакал на коне сын Гавриил, впереди и следом за ними ехала многочисленная дружина, — и так, далеко обойдя Витош, они очутились у околицы Средеца. Однако в Средецком дворце Самуил застал лишь братова сына, Иоанна, сам же Аарон с женой находился якобы в новом дворце в Розметанице.
Самуил Шишман знал, что должно произойти в Розметанице, и не хотел, чтобы сын Гавриил присутствовал при их разговоре с Аароном, кроме того, нужно было, чтобы кто-нибудь из близких ему людей стерег в Средеце сына Аарона Иоанна.
Поэтому он и сказал сыну:
— Ты останешься в Средеце вместе с моими воинами, жди меня здесь и береги как зеницу ока Иоанна.
— А почему беречь? — спросил Гавриил.
— Я расскажу тебе потом, сынок!
В Розметанице Самуил едва застал брата — Аарон собирался якобы в Средец, однако уже запряженные груженные всяким добром колымаги, которые стояли во дворе, свидетельствовали, что он намеревался уехать совсем в другую сторону.
Бледный, без кровинки в лице, Самуил спросил Аарона:
— Что ты, брат, задумал? И брат ли ты мне после этого?
— Не ведаю, о чем говоришь, — притворяясь, будто ничего не понимает, сказал Аарон.
— Не ведаешь? Тогда читай!
Самуил извлек из кармана и протянул Аарону грамоту на пергаменте…
Аарон взял, начал было читать, но тут же выронил свиток из рук… Это была написанная им самим грамота к Василию, где он благодарил императора за то, что тот признал его царем Болгарии и согласен выдать замуж за сына Аарона Иоанна свою сестру Анну, в конце грамоты Аарон писал, что откроет легионам Трояновы ворота…
— Прочитал? — спросил Самуил.
— Не понимаю! — крикнул Аарон. Самуил горько усмехнулся:
— Не понимаешь, как эта грамота попала ко мне… Отвечу: ты задумал стать сватом императора ромеев и царем болгар, но ты позабыл, что болгары не желают ни императоров-ромеев, ни тебя своим царем… Горе Болгарии и горе нам, Шишманам, ибо ты, старший из сыновей Шишмана, опозорил честное имя отца своего Николы, матери Ренсамы и братьев своих…
— Брат Самуил! — Аарон упал на колени. — Это правда, я написал грамоту, не ведал, что творю, повинна жена моя, митрополит Севастийский, который приезжал ко мне от императоров… Я и так уже наказан, императоры и митрополит меня обманули, солгали…
— Как же тебя обманули император и митрополит?
— Митрополит привез в жены моему сыну Иоанну не сестру императора Анну, а гулящую константинопольскую девку, ее мы просто убили, а митрополита сожгли… Смилуйся, брат!
— Нет, отныне ты мне больше не брат, — сурово промолвил Самуил и, обернувшись к своим боярам и боилам, спросил: — Как будете судить изменников Болгарии Аарона, жену его и сына?!
— Да примут смерть! — прозвучал единогласный ответ. Воины схватили Аарона и повели во двор, где уже стояла, со связанными руками, жена его Варвара.
А тем временем в Средеце Гавриил вел долгую беседу со своим двоюродным братом Иоанном, который все опасался, как бы не покарали его отца; пожалев брата, Гавриил велел оседлать двух лошадей и выехал с Иоанном за город…
Бледный, перепуганный, Иоанн попрощался с Гавриилом, как с братом, обнял, поцеловал.
— Поезжай быстрей! — сказал Гавриил.
Иоанн ударил коня и умчался в горы. Гавриил не знал и не мог знать, что через много лет брат в злобе своей убьет его, жену и ослепит сына…

  Читать  дальше ... 

***

***

Хронологическая таблица. Примечания 

Владимир 001. Скляренко С. Д. Книга первая. Сын рабыни 

 002. 

 003. 

 004. 

 005. 

 006. 

 007. 

 008. 

 009. 

 010. 

 011. 

 012. 

 013. 

 014. 

 015.  

 016.

 017. 

 018.

  ВЛАДИМИР. 019. Скляренко С. Д. Книга вторая. Василевс 

 020. 

 021. 

 022. 

 023. 

 024. 

 025. 

 026. 

 027. 

 028. 

 029. 

 030. 

 031. 

 032. 

 033. 

 034. 

Владимир 035. Скляренко С. Д.

Роман писателя-историка С.Скляренко . ВЛАДИМИР. 

Энциклопедический словарь. Изд. Брокгауза и Ефрона, 1892 

***

***

***

***

***

***

***

  Источник : https://www.litmir.me/br/?b=24989&p=1

Скляренко С. Д. Владимир

Слушать аудиокнигу : https://audiokrai.com/books/141887

***

***

ПОДЕЛИТЬСЯ

                

 

***

Яндекс.Метрика

***

***

Из истории нашей Древней Руси

 


История нашей Древней Руси может показаться кому-то скучной и не интересной – что, дескать, там лапти да кокошники какие-то. Я и сама раньше так думала, но чем больше погружаешься в ту эпоху, тем больше находишь там подлинно библейский размах и настоящие античные страсти. Даже если рассматривать только официальную версию истории, то под религиозным и идеологическим глянцем просматриваются события эпического масштаба. Таким поистине судьбоносным  событием явилось Крещение Руси в 988 году, причем  вовсе не только с религиозной точки зрения, которую мы вообще постараемся не затрагивать. Это был, в первую очередь, исторический  выбор пути развития, выбор политического курса и выбор цивилизационной модели. И результаты этого выбора актуальны по сей день.
Главное действующее лицо  – князь Владимир I Святославич.
Если не вдаваться в подробности его биографии, с которой каждый может ознакомиться сам, а только описать ее главные моменты, то они, увы, будут больше отрицательными.
  ... Читать дальше »

***

Святослав. ---. Скляренко С.Д.

 

...Совсем не таков был младший сын княгини, Улеб. Белолицый, с румянцем на щеках, с темными волнистыми волосами и такими же темными прямыми бровями с карими ласковыми глазами, младший сын княгини был послушный, услужливый, тихий, и, если бы не мужская одежда, его можно было бы принять за красную девицу.

Она любила обоих сыновей, но сердце ее почему-то больше лежало к младшему сыну, Улебу. Почему? Она не могла бы на это ответить; на самом же деле, должно быть, потому, что старший сын Святослав похож был на отца, мужа княгини Ольги, Игоря, и нравом был в него, а младший сын Улеб напоминал ее, княгиню. 

 ... Читать дальше »

***

***

СКЛЯРЕНКО СЕМЕН ДМИТРИЕВИЧ. Святослав (038) КРАТКИЙ ПОЯСНИТЕЛЬНЫЙ СЛОВАРЬКОММЕНТАРИИХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА

***

***

 

 Семен Скляренко

   Родился: 26 сентября 1901 г.

Умер: 7 марта 1962 г., Киев

Семён Дмитриевич Скляренко (укр. Скляренко Семен Дмитрович) — украинский советский писатель, автор исторических романов.
Окончил Прохоровскую сельскую школу, а в 1919 г. гимназию в городе Золотоноша. В начале своей трудовой деятельности работал в родном селе, затем заведовал районным отделом народного просвещения.
В начале 1920-х учительствовал. С 1923 служил в Красной армии. Впоследствии на редакционной работе.
С конца 1924 г. поселился в г. Егорьевск Московской области, где заведовал клубом, культотделом совета профсоюзов.

Литературную деятельность начал в 1918 г. В первых прозаических произведениях («Тихая пристань», 1929; «Матрос Исай», 1930) воссоздал события гражданской войны на…

Семён Дмитриевич Скляренко (укр. Скляренко Семен Дмитрович) — украинский советский писатель, автор исторических романов.
Окончил Прохоровскую сельскую школу, а в 1919 г. гимназию в городе Золотоноша. В начале своей трудовой деятельности работал в родном селе, затем заведовал районным отделом народного просвещения.
В начале 1920-х учительствовал. С 1923 служил в Красной армии. Впоследствии на редакционной работе.
С конца 1924 г. поселился в г. Егорьевск Московской области, где заведовал клубом, культотделом совета профсоюзов.

Литературную деятельность начал в 1918 г. В первых прозаических произведениях («Тихая пристань», 1929; «Матрос Исай», 1930) воссоздал события гражданской войны на украинской земле. В книгах очерков «Три республики» (1930), «Водники-ударники» (1931), романах и повестях «Бурун» (1932), «Ошибка» (1933), «Страх» (1935), «Пролог» (1936) писатель обратился к решению сложных нравственно-психологических проблем того времени. В трилогии о гражданской войне «Путь на Киев» (романы «Путь на Киев», 1937; «Николай Щорс», 1939, «Польский фронт», 1940) писатель, руководствуясь постулатами соцреализма, создал широкое эпическое полотно исторических событий на Украине.
В военные и послевоенные годы работал в армейской и фронтовой печати, печатал очерки и рассказы на военную тематику («Украина зовет», 1943; «Рапорт», 1945; «Орлиные крылья», 1948).
В 1954 году вышел роман С. Скляренко «Карпаты».
Намерение написать трилогию о становлении древнерусского Киевского государства в X—XI вв. был реализован частично: написаны и изданы только две книги — «Святослав» (1959) и «Владимир» (1962). В двух книгах романа «Святослав» — «Княгиня и рабыня» и «Над морем Русским» — писатель на основе летописных материалов и фольклорных материалов изобразил князя Святослава Игоревича и его окружение на фоне тогдашней эпохи. Смерть не позволила автору закончить начатое дело — написать роман про Ярослава Мудрого.

Умер С. Скляренков в г. Киеве, в котором жил с 1927 г. Похоронен на Байковом кладбище. Источник : https://audiokrai.com/authors/129982

***

***

***

***

***

***

 ... В Однокласниках - С надеждой...

***

 ... В Однокласниках - Удивительный мир бело-чёрных полей...

***

Коллекции Яндекс.Избранное   https://yandex.ru/collections/bro/     Мои картинки  https://yandex.ru/collections/user/d33t3ytg6qpxdm8mj7ny19ac5g/moi_kartinki/           Инстаграм    https://www.instagram.com/             *** 

***

***

***

Фотоистория в папках № 1

002 ВРЕМЕНА ГОДА

003 Шахматы

004 ФОТОГРАФИИ МОИХ ДРУЗЕЙ

005 ПРИРОДА

006 ЖИВОПИСЬ

 007 ТЕКСТЫ. КНИГИ

 008 Фото из ИНТЕРНЕТА

 009 На Я.Ру с... 10 августа 2009 года 

 010 ТУРИЗМ

 011 ПОХОДЫ

 012 Точки на карте

 013 Турклуб "ВЕРТИКАЛЬ"

 014 ВЕЛОТУРИЗМ

 015 НА ЯХТЕ

 016 ГОРЯЧИЙ КЛЮЧ и его окрестности

 017 На ЯСЕНСКОЙ косе

 018 ГОРНЫЕ походы

 019 На лодке, с вёслами

***

 

***

***

Страницы на Яндекс Фотках от Сергея 001

***

***

 Открытие себя. Владимир Савченко №1     

***

***

***

 

Древние числа дарят слова
Знаки лесов на опушке…
Мир понимает седая глава,
Строчки, что создал нам Пушкин.

                Коля, Валя, и Ганс любили Природу, и ещё – они уважали Пушкина.
Коля, Валя, и Ганс, возраст имели солидный – пенсионный.
И дожили они до 6-го июня, когда у Пушкина, Александра Сергеевича, как известно – день рождения, а в нынешнем году аж… 221 год ему.
И назначили старички точку встречи – на берегу великой реки...

Читать полностью - С Пушкиным, на берегу 

Иван Серенький

***

***

***

 

Жил-был Король,
На шахматной доске.
Познал потери боль,
В ударах по судьбе…

     Трудно живётся одинокому белому королю, особенно если ты изношенный пенсионер 63 лет, тем более, если именуют тебя Белая Ворона.
Дружба – это хорошо. Но с кем дружить? Дружить можно только с королём, и только с чёрным. С его свитой дружбы нет. Общение белых королей на реальной доске жизни невозможно – нонсенс, сюрреализм.

 Читать полностью - Жил-был Король 

... 

***

***

О книге - 

На празднике

Поэт Зайцев

Художник Тилькиев

Солдатская песнь 

Шахматы в...

Обучение

Планета Земля...

Разные разности

Из НОВОСТЕЙ

Новости

Из свежих новостей - АРХИВ...

11 мая 2010

Аудиокниги

Новость 2

Семашхо

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

Просмотров: 375 | Добавил: iwanserencky | Теги: Роман, князь Владимир, проза, текст, из интернета, литература, слово, Семен Скляренко, Русь, Владимир, история, Семен Дмитриевич Скляренко | Рейтинг: 5.0/1
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: