"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 029 - 30 Мая 2022

Главная » » "Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 029

09:36

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 029

***

XXI.

О томъ, какъ королева проводила время послѣ обѣда.

По окончаніи обѣда одинъ изъ шашаниновъ {По-еврейски: сосѣдъ.} отвелъ насъ въ залъ къ королевѣ, и мы увидѣли, что она, по обычаю, проводила послѣобѣденное время, вмѣстѣ со своими придворными дамами и кавалерами, въ томъ, что просѣвала и фильтрировала сквозь прекрасный, большой шелковый -- бѣлый съ голубымъ:--фильтръ. Послѣ того мы увидѣли, что они, памятуя старину, танцовали различные старинные танцы, какъ-то:

Кордасъ.

Эмилія.

Сициннія.

Ямбическій.

Персидскій.

Фригійскій.

Ѳракійскій.

Калабрійскій.

Цернофоръ.

Монгасъ и другіе.

Послѣ того, по ея приказанію, обошли дворецъ и столько увидѣли въ немъ новыхъ, чудесныхъ и удивительныхъ вещей, что и по сіе время восторгъ овладѣваетъ мною, когда я о томъ вспомню.

Но ничто такъ не восхищало насъ, какъ поведеніе ея придворныхъ, которые говорили намъ откровенно и безъ утайки, что королева совершала невозможное и исцѣляла неизлѣчимыхъ, а они, придворные, лѣчили остальныхъ.

Тамъ я увидѣлъ, какъ одинъ молодой человѣкъ лѣчилъ самые тяжкіе случаи венерической болѣзни только тѣмъ, что прикладывалъ къ позвоночному столбу больныхъ троекратно, обломокъ подковы.

Другой вполнѣ излѣчивалъ больныхъ водяной тѣмъ, что девять разъ стукалъ молоткомъ по ихъ животу.

Третій моментально излѣчивалъ отъ всякой лихорадки только тѣмъ, что привѣшивалъ къ ихъ поясу съ лѣваго бока лисій хвостъ.

Отъ зубной боли излѣчивали тѣмъ, что троекратно обмывали корень больного зуба бузиннымъ уксусомъ и затѣмъ, въ продолженіе получаса, высушивали зубъ на солнцѣ.

Иной вылѣчивалъ отъ всякой ломоты, ревматизма и подагры только тѣмъ, что заставлялъ больныхъ закрывать ротъ и раскрывать глаза.

Другой въ нѣсколько часовъ вылечилъ девять человѣкъ дворянъ отъ болѣзни св. Франциска {Бѣдность.} и очистилъ ихъ отъ всѣхъ долговъ тѣмъ, что обмоталъ имъ вокругъ шеи веревку, на которой висѣла шкатулка съ десятью тысячами золотыхъ монетъ.

Третій, посредствомъ чудесной машины, бросалъ дома изъ окошекъ и такимъ образомъ очищалъ ихъ отъ дурного воздуха.

Четвертый лѣчилъ всякихъ еретиковъ, худосочныхъ и золотушныхъ людей, не прибѣгая ни къ ваннамъ, ни къ молочной діэтѣ и ни къ какимъ инымъ средствамъ, какъ обращая ихъ въ монаховъ на три мѣсяца. И увѣрялъ меня, что если они не растолстѣютъ, будучи монахами, то уже ни природа, ни искусство не придадутъ имъ полноты.

Пятаго я увидѣлъ въ сопровожденіи множества женщинъ, раздѣлившихся на двѣ группы; одна состояла изъ молоденькихъ, нѣжныхъ, бѣлокурыхъ, граціозныхъ и на все согласныхъ, какъ мнѣ показалось, дѣвушекъ. Другая изъ старыхъ, беззубыхъ, съ больными глазами, морщинистыхъ, смуглыхъ, съ землистымъ цвѣтомъ лица, старухъ. Онъ сказалъ Пантагрюэлю, что переплавляетъ старухъ и, благодаря своему искусству, обращаетъ ихъ въ молодыхъ дѣвушекъ, какъ тѣ, которыхъ мы здѣсь видимъ и которыхъ онъ уже сегодня преобразилъ и вполнѣ вернулъ имъ красоту, форму, изящество, ростъ и все тѣлосложеніе, какое у нихъ было въ періодъ отъ пятнадцати до шестнадцати лѣтъ, за исключеніемъ только того, что пятки у нихъ стали короче, нежели были въ ихъ первой молодости. По этой причинѣ онѣ стали очень покорны мужчинамъ и легко падали навзничь.

Группа старухъ съ нетерпѣніемъ ждала своей очереди и приставала къ нему неотступно, говоря, что нестерпимо лишиться красоты, когда любишь мужчинъ. Дѣла этому молодцу было по-уши, а заработки -- ничтожные. Пантагрюэль спрашивалъ его, можетъ ли онъ такимъ же способомъ возвращать молодость мужчинамъ; но онъ отвѣчалъ, что нѣтъ: для мужчинъ способомъ помолодѣть является сожительство съ помолодѣвшею женщиной, отъ которой онъ заражается болѣзнью, которая называется чесоткой, по-гречески Ophiasis, отъ которой падаютъ волосы и сходитъ кожа, примѣрно какъ это бываетъ ежегодно у змѣй, и такимъ образомъ возраждается молодость, какъ у Феникса въ Аравіи. Это настоящая "живая вода". Тутъ внезапно, дряхлый старикъ становится молодымъ, здоровымъ и сильнымъ, какъ имъ сталъ,-- говоритъ Еврипидъ,-- Толай; или Фаонъ, котораго такъ любила Сафо, по милости Венеры; или Язонъ, благодаря искусству Медеи, которому она, по свидѣтельству Ферекида и Симонида, возвратила молодость и силы; или же какъ это было съ кормилицами добраго Бахуса и ихъ мужьями, по словамъ Эсхила.

XXII.

О томъ, какъ придворные КвинтъЭссенціи совершаютъ различныя вещи, и о томъ, какъ королева пригласила насъ въ качествѣ сотрудниковъ.

Я видѣлъ послѣ того, какъ многіе придворные Квинтъ-Эссенціи мыли негровъ до-бѣла.

Другіе пахали морской песокъ на трехъ парахъ лисицъ въ ярмѣ, и сѣмена ихъ не пропадали.

Третьи мыли черепицы и смывали съ нихъ краску.

Четвертые извлекали воду изъ такъ называемой пемзы; они долгое время толкли ее въ ступкѣ и измѣняли ея субстанцію.

Пятые стригли ословъ и получали съ нихъ славную шерсть.

Шестые рвали виноградъ съ терновника и фиги съ репейника.

Седьмые доили козловъ и собирали молоко въ сито, къ великой хозяйственной прибыли!

Восьмые мыли голову осламъ, и трудъ ихъ не пропадалъ даромъ.

Нѣкоторые ловили вѣтеръ сѣтями и брали ими раковъ.

Кто ломалъ колбасы, придерживая колѣномъ.

Другіе сдирали кожу съ угрей, которые кричали какъ меленскіе угри.

Другіе создавали великія вещи изъ ничего и обращали въ ничто великія вещи.

Иные рѣзали огонь ножомъ и черпали неводомъ воду.

Нѣкоторые дѣлали фонари изъ пузырей и желѣзныя печки изъ облаковъ. Мы увидѣли также двѣнадцать человѣкъ ихъ, пировавшихъ подъ деревьями и пившихъ четыре сорта прекраснаго вина, и намъ сказали, что они такимъ образомъ прояснивали погоду, по мѣстному обычаю, и что такимъ же точно образомъ Геркулесъ, прояснилъ погоду вмѣстѣ съ Атласомъ.

Другіе превращали необходимость въ добродѣтель, и я нашелъ это дѣло прекраснымъ и полезнымъ.

Иные зубами добывали золото, но это шло имъ не впрокъ.

Нѣкоторые, находившіеся въ продолговатомъ цвѣтникѣ, мѣряли скачки блохъ и увѣряли меня, что это безусловно необходимо для управленія королевствами, успѣшнаго веденія войны и администраціи республикъ, ссылаясь на Сократа, который первый свелъ философію съ неба на землю и изъ праздной и куріозной науки сдѣлалъ ее полезной и значительной тѣмъ, что половину своихъ трудовъ посвящалъ измѣренію блошиныхъ прыжковъ, какъ увѣряетъ философъ Аристофанъ.

Я увидѣлъ двухъ придворныхъ на верху башни, гдѣ они стояли на часахъ и стерегли, какъ намъ сказали, луну отъ волковъ.

Я встрѣтилъ четверыхъ другихъ въ одномъ углу сада, яростно спорившихъ и готовыхъ вцѣпиться другъ другу въ волоса. Когда я спросилъ, въ чемъ заключается ихъ разномысліе, они отвѣчали, что уже цѣлыхъ четверо сутокъ спорятъ они о трехъ важныхъ гиперфизическихъ задачахъ, отъ разрѣшенія которыхъ сулятъ золотыя горы. Первая касается тѣни осла; вторая -- дыма фонаря; третья -- козьей шерсти, а именно: шерсть ли это? Затѣмъ они сказали намъ, что ничуть не считаютъ страннымъ, чтобы двѣ противорѣчивыхъ вещи были истинны и по состоянію, и по формѣ, и по фигурѣ, и по времени,-- обстоятельство, котораго парижскіе софисты никакъ не хотятъ допустить, скорѣе отрекутся отъ вѣры.

Мы съ любопытствомъ взирали на удивительныя операціи этихъ людей, и когда появилась королева со своей благородной свитой, то на небѣ уже зажглась вечерняя звѣзда. При видѣ королевы, мы снова смутились и были ослѣплены ею.

Она тотчасъ же замѣтила нашъ испугъ и сказала намъ:

-- То, что повергаетъ людскіе умы въ бездну восторга,не есть, собственно говоря, сила впечатлѣнія, полученнаго ими отъ естественныхъ явленій или искусства мудрыхъ художниковъ: это, скорѣе, новизна опыта, овладѣвающаго ихъ чувствами, причемъ они не замѣчаютъ сразу, какъ нетрудно выполнить это дѣло, когда ясное сужденіе руководитъ прилежнымъ трудомъ. Но успокойтесь и не бойтесь того, что выполняли на вашихъ глазахъ мои придворные. Смотрите, слушайте, изучайте на просторѣ все, что содержится въ моемъ домѣ, понемногу освобождаясь отъ ига невѣжества. Таково мое желаніе. Но для того, чтобы доказать вамъ это, равно какъ и во вниманіе къ сильной жаждѣ знанія, которую я, къ моей великой радости, читаю въ вашихъ сердцахъ, я зачисляю васъ отнынѣ въ разрядъ моихъ приверженцевъ. Геберъ, мой оберъ-интендантъ, занесетъ васъ въ списки, когда вы отсюда уѣдете.

Мы, смиренно и молча, поблагодарили ее и приняли наше новое прекрасное званіе.

XXIII.

О томъ, какъ королевѣ поданъ былъ ужинъ, и какъ она ѣла.

Проговоривъ это, королева обратилась къ своимъ придворнымъ и сказала имъ:

-- Желудокъ, на который возложенъ трудъ питанія всѣхъ частей тѣла, какъ низшихъ, такъ и высшихъ, напоминаетъ намъ о томъ, что мы должны доставкой подходящей нищи возстановить потерю соковъ, происходящую отъ непрерывнаго дѣйствія естественной теплоты. А. потому распорядитесь накрыть немедленно столы и подать въ изобиліи всякаго рода овощи. Вы же, благородные церемоніймейстеры, докажите свое обычное усердіе, съ какимъ вы всегда исполняете всѣ отданныя вамъ приказанія, и присмотрите за порядкомъ. Съ меня достаточно напомнить вамъ, чтобы все было, какъ слѣдуетъ.

Высказавъ это, удалилась на-нѣкоторое время со своими дамами и для того, чтобы, какъ намъ сказали, взять ванну, какъ это было въ обычаѣ у древнихъ, подобно Тому какъ у насъ принято мыть руки передъ обѣдомъ. Столы скоро были разставлены и накрыты дорогими скатертями. Сама королева ничего не ѣла, кромѣ божественной амброзіи, и ничего не пила, кромѣ божественнаго нектара. Но придворнымъ кавалерамъ и дамамъ, вмѣстѣ съ нами, были поданы такія рѣдкія, вкусныя и дорогія кушанья, какихъ не ѣлъ и самъ Аппицій. {Гастрономъ римскій, жившій при Тиверіи.}

На случай, если бы голодъ все еще не былъ утоленъ, передъ выходомъ изъ-за стола, принесли всякой всячины, да въ такомъ изобиліи, что она не умѣстилась бы и на томъ золотомъ подносѣ, какой Пиѳій Биѳій поднесъ королю Дарію. Тутъ были различныя похлебки, салатъ, фрикасе, жареное, вареное, тушеное мясо, большіе куски солонины, копченые свиные окорока, паштеты, пирожныя, всякія лакомства à la mauresque, разнаго рода сыры, желе и всякіе фрукты. Все это мнѣ показалось отмѣннымъ и вкуснымъ; но я, однако, ни до чего не притронулся потому что уже былъ по горло сытъ. Но я только хочу вамъ сказать, что я видѣлъ тамъ паштеты съ корочкой, вещь довольно рѣдкую, и эти паштеты съ корочкой были запечены въ формахъ. На днѣ ихъ я увидѣлъ пропасть костей игральныхъ, картъ, игру въ тарокъ, шахматныя фигуры и шахматныя доски, и при этомъ полную чашу съ золотыми монетами для тѣхъ, кто бы захотѣлъ играть въ эти игры.

Совсѣмъ внизу стояли мулы, вполнѣ осѣдланные, въ бархатныхъ попонахъ, а также иноходцы подъ верхъ для мужчинъ и для женщинъ; кромѣ того не знаю, сколько обитыхъ бархатомъ носилокъ и нѣсколько феррарскихъ каретъ для тѣхъ, кто желалъ бы прокатиться.

Это мнѣ не показалось страннымъ, но меня удивило то, какъ королева ѣла. Она ничего не жевала, и не потому, чтобы у нея не было крѣпкихъ и здоровыхъ зубовъ, а также и не потому, чтобы ея кушаній не нужно было жевать. Послѣ-того, какъ одни изъ придворныхъ отвѣдаютъ кушанья, другіе брали ихъ въ ротъ и жевали ихъ чрезвычайно пристойнымъ образомъ, такъ какъ ихъ глотка была подбита пунцовой тафтой съ золотыми прожилками, а зубы у нихъ были изъ слоновой, бѣлой и прекрасной кости. Хорошо прожеванная пища вводилась королевѣ прямо въ желудокъ черезъ золотую трубочку. Точно такъ намъ сказали, что она и стулъ имѣетъ per procuram.

XXIV.

О томъ, какъ въ присутствіи королевы данъ былъ веселый балъ, въ формѣ турнира.

По окончаніи ужина, въ присутствіи королевы данъ былъ балъ въ родѣ турнира, достойный не только вниманія, но и вѣчной памяти. Для начала полъ въ залѣ покрытъ былъ большимъ бархатнымъ ковромъ въ формѣ шахматной доски, а именно: въ клѣткахъ бѣлыхъ и желтыхъ, равныхъ по числу, шириной въ три ладони и четыреугольныхъ. Въ залъ вступили тридцать двѣ молодыхъ особы; изъ нихъ шестнадцать были одѣты въ золотое сукно, а именно: восемь юныхъ нимфъ, какъ ихъ изображали древніе въ свитѣ Діаны; одинъ король, одна королева, два стражника, два рыцаря и два стрѣлка. Въ такомъ же родѣ другіе шестнадцать были одѣты въ серебряное сукно. Помѣстились они на коврѣ въ такомъ порядкѣ: короли стали въ послѣднемъ ряду на четвертомъ квадратѣ, такъ что золотой король стоялъ на бѣломъ квадратѣ, а серебряный король на желтомъ; королевы -- возлѣ своихъ королей: золотая на желтомъ квадратѣ, а серебряная на бѣломъ; двое стрѣлковъ возлѣ нихъ съ каждой стороны, какъ тѣлохранители своихъ королей и королевъ. Подлѣ стрѣльцовъ два рыцаря; подлѣ рыцарей два стражника. Во второмъ ряду передъ ними помѣстились восемь нимфъ. Между двумя рядами нимфъ находились еще восемь рядовъ пустыхъ квадратовъ.

У каждой группы были свои музыканты, одѣтые въ одинаковую ливрею: одни въ оранжевый штофъ, а другіе въ бѣлый, и всѣ они, по восьми съ каждой стороны, держали инструменты самой разнообразной формы, вполнѣ гармонировавшіе другъ съ другомъ и мелодичные, хотя и различные по тону, размѣру и темпу, какъ того требуютъ бальные танцы. Я это находилъ удивительнымъ, принимая во вниманіе различіе въ на, въ ходахъ, прыжкахъ, движеніи взадъ и впередъ, неожиданныхъ скачкахъ въ сторону, засадахъ, отступленіяхъ и т. д.

Еще удивительнѣе казалось мнѣ то, какъ участники турнира тотчасъ же схватывали звуки, регулировавшіе ихъ движенія, такъ что музыка не успѣвала раздаться, какъ они уже занимали предназначенное имъ мѣсто, хотя движенія ихъ были вполнѣ различны. Нимфы, стоящія впереди, какъ застрѣльщики, наступаютъ на врага прямо, изъ одного квадрата въ другой, за исключеніемъ перваго хода, когда имъ позволяется переступить черезъ два квадрата. Онѣ однѣ никогда не отступаютъ. Если случится, что которая-нибудь изъ нихъ пройдетъ до ряда, гдѣ стоитъ вражескій король, ее вѣнчаютъ королевой, и затѣмъ она можетъ двигаться во всѣхъ тѣхъ направленіяхъ и пользуется тѣми же привилегіями, какъ и королева; въ противномъ случаѣ, онѣ берутъ непріятеля только по діагонали и на шагъ впередъ. Но ни имъ, и никому другому, не разрѣшается брать врага, если, беря его, они оставляютъ короля безъ прикрытія.

Короли ходятъ и берутъ врага на одинъ шагъ впередъ во всѣхъ направленіяхъ. Королевы пользуются наибольшей свободой движеній, а именно: ходятъ по прямой линіи на всемъ протяженіи, лишь бы квадраты были свободны, а также по діагонали, лишь бы квадратъ былъ ихъ цвѣта.

Стрѣлки ходятъ, какъ впередъ, такъ и назадъ, по близости и вдаль, но никогда не мѣняютъ цвѣта своего перваго квадрата.

Рыцари скачутъ и берутъ врага черезъ одинъ квадратъ, бросаясь вправо или влѣво и мѣняя при этомъ цвѣтъ квадрата. Ихъ скачки весьма опасны для противной партіи и требуютъ напряженнаго вниманія, такъ какъ они никогда не берутъ врага открыто.

Стражники ходятъ и берутъ по прямой линіи, какъ вправо, такъ и влѣво, какъ назадъ, такъ и впередъ, какъ короли, но имѣютъ право при этомъ двигаться вдоль всей линіи, если она свободна, чего короли не могутъ.

Главная цѣль обѣихъ партій заключается въ томъ, чтобы осадить и отрѣзать короля противной партіи отъ

его свиты такъ, чтобы онъ не могъ двинуться ни въ какую сторону. Та партія, король которой попадался въ такую засаду, и не могъ ни спастись бѣгствомъ, ни получить помощи ни откуда, прекращала сраженіе и лишалась своего осажденнаго короля. И вотъ для того, чтобы спасти его отъ такой опасности, всякій изъ его партіи жертвовалъ собою, и обѣ стороны безпрестанно брали въ плѣнъ противниковъ. Кто бралъ плѣнника, тотъ кланялся ему, слегка хлопалъ его по правой рукѣ, удалялъ съ поля и занималъ его мѣсто. Если же случится, что король можетъ быть взятъ въ плѣнъ, то противной партіи этого не дозволяется: тотъ, кто лишилъ короля его охраны или угрожаетъ ему, обязанъ низко поклониться ему и сказать: "Храни васъ Богъ!", дабы приближенные могли оказать ему помощь и прикрыть его, или же король могъ бы перемѣнить мѣсто, въ случаѣ если бы помощь ему оказалась невозможной. Во всякомъ случаѣ, противная партія не захватывала его, но, опустясь лѣвымъ колѣномъ на землю, здоровалась съ нимъ. Этимъ и кончался турниръ.

XXV.

О томъ, какъ сражаются тридцать двѣ персоны, участвующія въ турнирѣ.

Какъ только обѣ партіи займутъ свои мѣста, музыканты играютъ воинственный и довольно грозный маршъ, какъ для аттаки. Тутъ обѣ партіи выпрямляются для боя, ожидая момента покинуть лагерь. Внезапно музыканты серебряной партіи умолкли и предоставили играть музыкантамъ золотой партіи, что означало, что золотая партія аттакуетъ. Это вскорѣ и произошло. Мы увидѣли, какъ нимфа, стоявшая передъ королемъ, повернулась передъ королемъ " налѣво кругомъ, какъ бы прося разрѣшенія вступить въ бой, и вмѣстѣ съ тѣмъ поклонилась всей своей компаніи. Затѣмъ скромно переступила черезъ два квадрата и поклонилась противной партіи, которую атгаковала. Тутъ золотые музыканты смолкли, и заиграли серебряные. Здѣсь кстати будетъ упомянуть, что нимфа затѣмъ поклонилась своему королю и своей компаніи, дабы они не оставались въ бездѣйствіи. Всѣ отдали поклонъ, повернувшись налѣво, за исключеніемъ королевы, которая повернулась къ своему королю направо, и эти поклоны выполнялись во все время бала, какъ одной, такъ и другой партіей.

Подъ музыку, серебряныхъ музыкантовъ, серебряная нимфа, стоявшая передъ своей королевой, поклонилась королю и всей своей компаніи, и они отдали поклонъ, какъ это было сказано и про золотыхъ, съ тою только разницею, что они поворачивались направо, а ихъ королева налѣво. Нимфа стала впередъ на второй квадратъ и поклонилась своей противницѣ, и стояла напротивъ золотой нимфы, какъ бы готовясь ринуться въ бой, да только дѣло въ томъ, что они берутъ врага не прямо а сбоку. Ихъ подруги послѣдовали за ними, какъ золотыя, такъ и серебряныя, и бой начался тѣмъ, что золотая нимфа, выступившая первою, ударила по рукѣ серебряную нимфу, стоявшую налѣво отъ нея, и этимъ выбила ее изъ строя и заняла ея мѣсто. Но вскорѣ, при звукахъ музыки, сама была побита серебрянымъ стрѣлкомъ, золотая нимфа произвела нападеніе на этого послѣдняго, серебряный рыцарь поспѣшилъ на выручку, золотая королева стала впереди своего короля.

Послѣ того серебряный король перемѣнилъ мѣсто, опасаясь нападенія со стороны золотой королевы, и сталъ на мѣсто своего лѣваго стражника, казавшееся безопаснымъ и хорошо защищеннымъ.

Оба рыцаря, стоявшіе налѣво, какъ золотой, такъ и серебряный, вступаютъ въ бой и забираютъ въ плѣнъ нѣсколько вражескихъ нимфъ, которыя не могутъ отступить; особенно отличается при этомъ золотой. Но и серебряный рыцарь измышляетъ нѣчто удивительное, удачно маскируя свое предпріятіе: онъ могъ захватить золотую нимфу, но проходитъ дальше и забирается во вражескій станъ въ такое мѣсто, откуда можетъ поклониться непріятельскому королю, говоря: "Храни васъ Богъ!" Золотая компанія, услышавъ это предостереженіе, спѣшить на помощь королю, вся содрогается не потому, чтобы ей нельзя было помочь королю, но потому, что, спасая своего короля, они теряютъ своего праваго стражника безповоротно. Итакъ, король отступилъ налѣво, а серебряный рыцарь забралъ, золотого стражника, чѣмъ причинилъ большой уронъ противнику. Однако, золотая банда рѣшаетъ отомстить и со всѣхъ сторонъ окружаетъ его такъ, чтобы онъ не могъ избѣжать ихъ рукъ; онъ дѣлаетъ тысячу усилій выбраться на волю, его партія прибѣгаетъ къ тысячѣ уловокъ, чтобы его защитить, но въ концѣ концовъ золотая королева беретъ его.

Золотая банда, лишившись одной изъ своихъ опоръ, выбивается изъ силъ, чтобы отомстить, но при этомъ дѣйствуетъ, очертя голову; она производитъ большія опустошенія въ непріятельскихъ рядахъ. Но серебряная банда маскируетъ свой дѣйствія и выжидаетъ минуту возмездія. Она подставляетъ золотой королевѣ одну изъ своихъ нимфъ, но при этомъ разставляетъ ей западню: послѣ взятія нимфы, золотой стрѣлокъ чуть было не захватилъ въ плѣнъ серебряной королевы. Золотой рыцарь угрожаетъ за-одно серебряному королю и серебряной королевѣ и уже произноситъ: "Здравствуйте!" Серебряный стрѣлокъ, который ихъ спасаетъ, захваченъ золотою нимфой, которая, въ свою очередь, взята въ плѣнъ серёбряною. Бой ожесточается. Стражники сходятъ съ своихъ мѣстъ и идутъ на помощь. Опасность грозитъ со всѣхъ сторонъ. Но Эніо {Богиня войны, сестра Арея.} еще не объявляетъ своего рѣшенія. Раза два серебряные доходятъ до шатра золотого короля, но оба раза бываютъ отбиты. Золотая королева идетъ впереди всѣхъ и творитъ чудеса храбрости. Она захватываетъ вражескихъ стрѣлковъ и, быстро повернувшись, беретъ въ плѣнъ также серебрянаго стражника. Но лишь только серебряная королева увидѣла это, какъ бросается впередъ и, одушевленная геройскимъ духомъ, забираетъ послѣдняго золотого стражника и одну нимфу въ придачу. Долго сражаются обѣ королевы другъ съ другомъ; каждая старается поймать другую въ расплохъ, спасти себя и защитить своего короля. Въ концѣ концовъ золотая королева беретъ серебряную, но внезапно сама захвачена серебрянымъ стрѣлкомъ. Послѣ того у золотого короля остаются только три нимфы, одинъ стрѣлокъ и одинъ стражникъ, а у серебрянаго -- только три нимфы и правый рыцарь, и, вслѣдствіе этого, они начали сражаться осторожнѣе и медленнѣе.

Оба короля, повидимому, горько оплакиваютъ потерю своихъ возлюбленныхъ королевъ, и всѣ ихъ старанія и усилія направлены теперь къ тому, чтобы возвести, если можно, одну изъ своихъ нимфъ въ это достоинство, вступить съ ними въ новый бракъ, и они обѣщаютъ имъ это, если только тѣ проберутся въ послѣдній рядъ вражескаго стана. Золотыя ихъ опережаютъ, и одна изъ нихъ проходитъ въ королевы; на нее надѣваютъ корону и новыя дорогія одежды.

Серебряныя тоже близки къ цѣли, и уже только одинъ шагъ отдѣлялъ одну изъ нихъ отъ королевскаго достоинства; но въ этомъ мѣстѣ ее подстерегаетъ золотой стражникъ, и она должна остановиться.

Новая золотая королева тоже захотѣла отличиться и проявить свою силу, доблесть и воинственность. Она совершаетъ чудеса храбрости. Но тѣмъ временемъ серебряный рыцарь беретъ золотого стражника, охранявшаго границу лагеря, и серебряные такимъ образомъ получаютъ тоже новую королеву. Она тоже желаетъ отличиться и показать себя достойной своею новаго возвышенія. Бой закипаетъ сильнѣе прежняго. Тысяча хитростей, тысяча аттакъ, тысяча нападеній производятся какъ съ одной стороны, такъ и съ другой, и вотъ серебряная королева тайкомъ пробирается въ шатеръ золотого короля, говоря: "Храни васъ Богъ!", и только его новая королева можетъ его спасти. И она, не задумываясь, защищаетъ его грудью отъ враговъ. Между тѣмъ серебряный рыцарь, который скачетъ во всѣ стороны, спѣшитъ на помощь къ королевѣ, и вдвоемъ они ставятъ золотого короля въ такое отчаянное положеніе, что для своего спасенія ему приходится лишиться королевы. Но золотой король беретъ серебрянаго рыцаря. Тѣмъ не менѣе, золотой стрѣлокъ съ двумя оставшимися нимфами изо всѣхъ силъ обороняютъ своего короля; но, въ концѣ концовъ, всѣ были взяты и выбиты изъ строя, и золотой король остался одинъ. Послѣ того вся серебряная банда съ низкимъ поклономъ сказала ему: "Здравствуйте!", и король серебряный признанъ былъ побѣдителемъ. Послѣ этихъ словъ обѣ компаніи музыкантовъ заиграли, какъ бы въ знакъ побѣды. И этотъ первый балъ окончился среди такого веселья, съ такими милыми жестами, съ такимъ чувствомъ собственнаго достоинства и такой рѣдкой благовоспитанностью, что мы всѣ пришли въ восторженное состояніе, и намъ казалось, что насъ перенесли на седьмое небо.

По окончаніи перваго турнира, обѣ банды вернулись на свои прежнія мѣста, и какъ сражались раньше, такъ и вторично вступили въ бой, но уже при болѣе быстромъ темпѣ музыки и съ совершенно новыми ходами.

Тутъ я увидѣлъ, что золотая королева, какъ бы недовольная шествіемъ своей арміи и подстрекаемая музыкой, одною изъ первыхъ прошла впередъ, вмѣстѣ съ однимъ стрѣлкомъ и однимъ рыцаремъ, и чуть было не захватила врасплохъ серебрянаго короля въ его стану, среди его офицеровъ. Но, увидя, что ея замыселъ открытъ, врѣзалась въ ряды враговъ и столько побила нимфъ и другихъ офицеровъ, что жалость было глядѣть. Вы бы сказали, что то новая амазонка Пентезилея {Королева амазонокъ, оказавшая помощь троянцамъ.} сокрушаетъ лагерь грековъ. Но такое избіеніе длилось недолго, потому что серебряные воины, сокрушаясь о гибели своихъ людей, но скрывая свою горесть, устроили ей засаду, поставивъ въ дальнемъ углу стрѣлка и странствующаго рыцаря, которыми она и была взята въ плѣнъ. Остальное дѣло было скоро доведено до конца. Въ другой разъ королева будетъ осмотрительнѣе, будетъ держаться возлѣ своего короля, а не ходить вдаль, а если и пойдетъ, то съ лучшимъ прикрытіемъ. И въ этотъ разъ, какъ и въ прошлый, серебряные остались побѣдителями.

Въ третій и послѣдній разъ обѣ партіи дѣйствовали такъ, какъ и въ первый, и, какъ мнѣ показалось, веселѣе и рѣшительнѣе, нежели въ первые два. Да и музыка играла вдвое быстрѣе и воинственнѣе, въ фригійскомъ вкусѣ, какъ та, какую нѣкогда изобрѣлъ Марсіасъ. Снова начали они свой турниръ и бросились другъ противъ друга съ такимъ искусствомъ, что съ каждымъ тактомъ музыки успѣвали совершить четыре хода, со всѣми подлежащими поклонами, какъ была описано выше.

Видя, какъ они вертѣлись на одной ногѣ послѣ каждаго поклона, мы сравнивали ихъ съ вертящимися волчками, въ которые играютъ дѣти и которые вертятся такъ быстро, что кажется, будто они не двигаются, а красная точка на нихъ кажется уже не точкой, а линіей, какъ остроумно замѣтилъ Кузанъ въ своемъ трактатѣ о возвышенныхъ вещахъ.

Мы слышали непрерывные удары въ ладоши и различные сигналы какъ съ той, такъ и съ другой стороны. И какъ ни былъ угрюмъ Катонъ Старшій и глубокомысленъ Крассъ, и при всей мизантропіи Тимона Аѳинскаго, и при всей ненависти Гераклита къ спеціальному дару людей -- смѣху,-- а всѣ они не могли бы не расхохотаться, если бы поглядѣли на этихъ юношей, королевъ и нимфъ, прыгающихъ, возящихся на тысячи ладовъ, носящихся взадъ и впередъ, съ самыми разнообразными тѣлодвиженіями подъ звуки веселой музыки и при этомъ такъ ловко, что никто изъ нихъ не мѣшалъ другъ другу. И чѣмъ меньше становилось число борцовъ въ каждомъ лагерѣ, тѣмъ интереснѣе было слѣдить за уловками и хитростями, съ какими они старались, по указанію музыки, поддѣть другъ друга. Скажу вамъ больше: если это сверхъестественное зрѣлище смущало наши чувства, удивляло нашъ умъ и выводило изъ себя, то еще сильнѣе бились и дрожали наши сердца отъ воинственной музыки, и легко можно было повѣрить тому, что игра Изменія {Ѳиванскій флейтистъ.} настолько возбуждала Александра Великаго, что онъ вскакивалъ изъ-за стола и хватался за оружіе. Въ концѣ концовъ, побѣда осталась за золотымъ королемъ.

Во время этихъ танцевъ королева незамѣтно исчезла, и мы ея больше не видѣли. Придворные отвели насъ въ одно мѣсто, гдѣ насъ занесли въ списки, какъ это приказала королева. Послѣ того мы отправились въ гавань, сѣли на корабли и, чтобы не пропустить попутнаго вѣтра, который дуетъ здѣсь, какъ намъ сказали, не часто, немедленно пустились въ путь.

XXVI.

О томъ, какъ мы сошли на островъ Ходосъ ¹), гдѣ дороги ходятъ.

¹) Греческ.-- дорога.

Послѣ двухдневнаго плаванія, мы увидѣли островъ Ходосъ, гдѣ нашимъ взорамъ представилась замѣчательная вещь. Дороги тамъ животныя, если только вѣрно опредѣленіе Аристотеля, утверждающаго, что самымъ неотразимымъ аргументомъ для животнаго является произвольное движеніе. Тамъ дороги ходятъ, какъ животныя, и однѣ изъ нихъ движутся какъ планеты, другіе ходятъ вдоль, третьи поперекъ, четвертые наискось. И когда путешественники, прохожіе и жители края спрашиваютъ: Куда идетъ эта дорога? Имъ отвѣчаютъ: Въ церковь, въ городъ, къ рѣкѣ. И они, безъ всякаго труда и напряженія, выбравъ подходящую дорогу, достигаютъ мѣста своего назначенія, подобно тому какъ это бываетъ съ тѣми, кто, отправляясь изъ Ліона въ Авиньонъ и Арль, садятся въ лодкѣ на Ронѣ. И такъ какъ вамъ извѣстно, что у всякой вещи бываетъ дурная сторона, и нигдѣ нельзя найти совершенства, то и тамъ существуетъ такой сортъ людей; которыхъ называютъ бродягами и праздношатающимися, и бѣдныя дороги ихъ боятся и бѣгаютъ отъ нихъ, какъ отъ разбойниковъ: они подстерегаютъ ихъ при проходѣ, какъ волковъ подстрегаютъ съ приманкой, а бекасовъ съ сѣтями. И я видѣлъ какъ одного изъ нихъ задержало Правосудіе за то, что онъ неправильно -- и Минервѣ наперекоръ -- выбралъ школьный путь, самый длинный. Другой хвастался тѣмъ, что выбралъ кратчайшую, военную дорогу, говоря, что ему это выгодно, потому что онъ первый придетъ къ цѣли.

Я узналъ тамъ большую дорогу въ Буржъ и видѣлъ, какъ она шла размѣреннымъ шагомъ {Буржъ стоитъ на горѣ.}, и видѣлъ также, какъ она убѣжала при видѣ нѣсколькихъ извозчиковъ, которые собирались топтать ее ногами своихъ лошадей и переѣхать ее своими телѣгами, подобно тому, какъ Туллія переѣхала своей колесницей тѣло своего отца Сервія Туллія, шестого римскаго царя.

Я узналъ тамъ также старую дорогу изъ Перонны въ Сенъ-Кентенъ, и мнѣ она показалась добропорядочной дорогой.

Я узналъ тамъ между скалами добрую старую дорогу изъ Ферраты {Ведетъ черезъ гору, которую зовутъ Большой Медвѣдь.} на Медвѣжью гору. Издали она очень походила на св. Іеронима, какъ его изображаютъ на картинахъ, если бы только ея медвѣдь былъ львомъ: она была вся измождена, съ длинной, бѣлой и всклокоченной бородой; вы бы подумали, собственно говоря, что это льдинки; на ней было много толстыхъ четокъ, грубо изготовленныхъ изъ сосноваго дерева, и она не стояла и не лежала, а какъ бы ползла на колѣняхъ, ударяя себя въ грудь большими и тяжелыми камнями, такъ что внушила намъ вмѣстѣ и страхъ и жалость.

Въ то время, какъ мы на нее глядѣли, насъ отвелъ въ сторону мѣстный, странствующій баккалавръ и, показавъ намъ на гладкую, бѣлую дорогу, посыпанную соломой, сказалъ намъ:

-- Отнынѣ не презирайте мнѣнія Ѳалеса изъ Милезіи, который говорилъ, что начало всѣхъ вещей есть вода, ни заявленія Гомера, утверждавшаго, что всѣ вещи берутъ начало изъ океана. Вотъ эта дорога, которую вы видите, родилась въ водѣ и къ ней же вернется: два мѣсяца тому назадъ по ней плавали лодки, а теперь проѣзжаютъ телѣги.

-- Ваши слова,-- сказалъ Пантагрюэль,-- ровно ничего не значатъ! У насъ на родинѣ мы ежегодно видимъ подобныя- превращенія въ пятистахъ мѣстахъ и больше.

Затѣмъ, созерцая движенія этихъ дорогъ, замѣтилъ намъ, что, по его мнѣнію, Филолаосъ и Аристархъ {Изъ Самоса (216) училъ, что земля движется вокругъ неподвижнаго солнца.} занимались философіей на этомъ островѣ; точно такъ же и Селевкъ {Жилъ въ 75 г. до P. X.} пришелъ бы здѣсь къ тому заключенію, что земля Движется вокругъ своихъ полюсовъ, а не небо вокругъ земли, хотя намъ кажется, и противное, подобно тому какъ, находясь на рѣкѣ Луарѣ, мы видимъ, что деревья какъ будто движутся, между тѣмъ какъ, въ дѣйствительности, двигаются не они, а та лодка, на которой мы находимся.

Возвращаясь къ кораблямъ, мы увидѣли трехъ бродягъ; которыхъ собирались колесовать за то, что ихъ поймали въ засадѣ; тутъ же жгли на медленномъ огнѣ верзилу праздношатающагося, который топталъ дорогу и сломалъ ей ребро. Намъ говорили, что то была дорога, которая вела къ Нильскимъ запрудамъ въ Египтѣ.

XXVII.

О томъ, какъ мы прибыли на островъ Сандалій и ордена Пѣвчихъ Братьевъ.

Послѣ того мы прибыли на островъ Сандалій, гдѣ жители питаются исключительно треской; но, тѣмъ не менѣе, мы были хорошо приняты и обласканы королемъ острова, котораго звали Беній Третій по имени. И, послѣ попойки, онъ повелъ насъ поглядѣть на монастырь, заново выстроенный и (сооруженный по его плану для Пѣвчихъ Братій; такъ называлъ онъ своихъ монаховъ, говоря, что на твердой землѣ обитаютъ братья различныхъ другихъ орденовъ, какъ.-то: францисканцы, нищенствующіе, босоногіе и пр. Благодаря статутамъ и патентованной буллѣ, полученнымъ ими отъ Квинтъ-Эссенціи, которая имъ покровительствовала, они всѣ были одѣты поджигателями, съ тою разницей, что, подобно тому какъ кровельщики въ Анжу носятъ на колѣняхъ подушечку, такъ они носили подушку на животѣ и тѣмъ славились. Клапанъ на штанахъ былъ у нихъ въ формѣ туфли и пришивался, какъ спереди, такъ и сзади, что, по ихъ увѣренію, должно было намекать на нѣкія страшныя мистеріи. На ногахъ они носили крутые башмаки, какъ обитатели аравійской песчанистой пустыни; бороду брили, а подошвы башмаковъ подбивали гвоздями. И чтобы показать, что они не заботятся о Фортунѣ, ихъ заставляли брить заднюю часть головы, съ макушки до затылка. Спереди волосы "росли, какъ имъ вздумается. И для пущаго выраженія своего пренебреженія къ Фортунѣ, они носили, но не въ рукѣ, какъ Она, а у пояса, на манеръ четокъ, острую бритву, которую дважды въ день чистили и трижды въ ночь точили.

Подъ ногами каждый носилъ круглый шаръ, потому что говорятъ, что у Фортуны есть подъ ногами. Капюшонъ у нихъ былъ пришитъ спереди, а не сзади, такъ что лицо у нихъ было закрыто, и они могли, не стѣсняясь, подсмѣиваться надъ Фортуной и ея любимцами, подобно тому какъ наши дамы носятъ cache-laid, который вы называете cache-nez.

Подобно тому какъ у насъ лицо, такъ у нихъ задняя часть головы всегда открыта, а потому они могутъ, какъ имъ вздумается, идти впередъ или пятиться назадъ. Когда они пятятся назадъ, то вы подумаете, что это ихъ натуральная походка, благодаря круглымъ башмакамъ и клапану отъ штановъ, на которомъ, вдобавокъ, какъ на индійскихъ орѣхахъ, намалевана была рожа съ двумя глазами, ртомъ, но безъ бороды. Когда они шли брюхомъ впередъ, вы бы подумали, что они играютъ въ жмурки. Забавно было на нихъ глядѣть.

Образъ жизни они вели слѣдующій; какъ только что яркій Люциферъ всходилъ надъ землей, они, ихъ милосердія, надѣвали другъ другу сапоги со шпорами. Въ сапогахъ со шпорами они ложились спать и храпѣли, а во снѣ носили на носу очки.

Мы находили такой образъ дѣйствія страннымъ, но ихъ объясненіе удовлетворило насъ. Они сказали намъ; Страшный Судъ застанетъ людей отдыхающими и спящими, а потому, чтобы показать, что они не отказываются явиться на немъ, какъ это дѣлаютъ любимцы Фортуны, они остаются въ сапогахъ и шпорахъ, готовыми сѣсть на коня, когда прозвучитъ труба.

Съ послѣднимъ ударомъ двѣнадцати часовъ (здѣсь слѣдуетъ замѣтить, что всѣ ихъ колокола, какъ часовые, такъ и церковные и столовые, построены по образцу Понтануса и подбиты тончайшимъ пухомъ, а языкомъ служитъ лисій хвостъ) -- и такъ съ послѣднимъ ударомъ двѣнадцати часовъ, они просыпались, снимали сапоги; кто хотѣлъ, чихалъ, кто хотѣлъ,-- кашлялъ. Но всѣ обязаны были по статуту зѣвать до изнеможенія, и это служило имъ какъ бы завтракомъ. Зрѣлище казалось мнѣ комичнымъ. Поставивъ сапоги со шпорами на рѣшетку, они спускались въ монастырскую столовую, тамъ мыли руки и полоскали родъ, затѣмъ садились на длинную скамейку и чистили зубы до тѣхъ поръ, пока пріоръ не подавалъ сигнала свистомъ. Тогда каждый раскрывалъ ротъ такъ широко, какъ только могъ, и зѣвалъ, когда въ продолженіе получаса, когда менѣе, когда болѣе, смотря по тому, находилъ ли пріоръ завтракъ соотвѣтственнымъ празднику того дня. Послѣ того совершали процессію, во время которой несли двѣ хоругви: на одной было изображеніе Добродѣтели, на другой -- Фортуны. Впереди одинъ братъ пѣвчій несъ хоругвь Фортуны, за нимъ шелъ другой съ хоругвью Добродѣтели, держа въ рукахъ кропильницу съ меркуріальной водой, описанной у Овидія въ его лѣтописи, и ею какъ бы непрерывно бичевалъ пѣвчаго брата, несущаго Фортуну.

-- Такой порядокъ,-- сказалъ Панургъ,-- противенъ описаніямъ Цицерона и академиковъ, которые утверждаютъ, что Добродѣтель должна идти впереди Фортуны.

Мы же отвѣчали, что они поступаютъ правильно, ибо въ ихъ намѣреніе входитъ бичеваніе Фортуны.

Во время процессіи они напѣвали сквозь зубы, не знаю какіе, антифоны, потому что я не понималъ ихъ тарабарщины, но, внимательно прислушавшись, замѣтилъ, что они поютъ ушами. О! Какая прекрасная гармонія, вполнѣ согласовавшаяся со звукомъ ихъ колоколовъ! Диссонансовъ у нихъ не было слышно.

Относительно ихъ процессіи Пантагрюэль сдѣлалъ слѣдующее удивительное замѣчаніе:

-- Замѣтили, ли вы хитрость этихъ пѣвуновъ? Совершая свою процессію, они вышли черезъ одну дверь церкви, а вошли въ нее черезъ другую. Они остереглись войти въ ту, черезъ которую вышли. Честью клянусь, это хитрые люди, хитрецы до кончика ногтей!

-- Эта хитрость,-- замѣтилъ братъ Жанъ,-- заимствована изъ черной магіи, и я, въ ней ни чорта не понимаю.

-- Тѣмъ она и опаснѣе,-- отвѣчалъ Пантагрюэль,-- что въ ней ничего не понимаешь. Хитрость понятая, хитрость разгаданная, хитрость открытая утрачиваетъ смыслъ и самое названіе хитрости; мы ее называемъ тупостью.

По окончаніи процессіи, служившей какъ бы прогулкой и полезнымъ моціономъ, они шли въ столовую и становились на колѣни подъ столъ, упираясь грудью и животомъ въ фонарь. Когда они такъ стояли, входилъ большой братъ, въ сандаліяхъ, съ вилами въ рукахъ и подчевалъ ихъ вилами; такъ что они начинали трапезу съ сыра, а оканчивали ее горчицей и латукомъ, какъ это было въ обычаѣ, по свидѣтельству Марціала, у древнихъ. Наконецъ, каждому изъ нихъ подавали блюдо горчицы, и ихъ подчевали послѣ ужина горчицей.

Діэта у нихъ была слѣдующая: по воскресеньямъ они ѣли свиныя колбасы, мясныя колбасы, сосиски, шпигованную телятину, куропатокъ, не считая сыра для закуски и горчицы для дессерта. По понедѣльникамъ -- горошекъ съ саломъ, съ обильными комментаріями и толкованіями текстовъ въ промежуткахъ. По вторникамъ -- просфоры, пироги, сладкіе пирожки, ватрушки, бисквиты. По средамъ -- крестьянскія блюда, а именно: телячьи и бычачьи головки, которыя водятся въ изобиліи въ той мѣстности. По четвергамъ -- семь, сортовъ похлебокъ и неизбѣжную горчицу. По пятницамъ имъ давали одну только рябину, да и то не спѣлую, судя по цвѣту. По субботамъ они грызли однѣ кости, что не мѣшало имъ быть сытыми и откормленными, потому что_: у каждаго было порядочное брюшко. Напиткомъ имъ служилъ антифортуналь,-- такъ называли они, неизвѣстно какое, мѣстное питье. Когда они собирались пить или ѣсть, то опускали капюшонъ, который служилъ имъ салфеткой.

Пообѣдавъ, они очень хорошо молились Богу и все нараспѣвъ. Остатокъ дня, въ ожиданіи Послѣдняго Суда, они творили добрыя дѣла: по воскресеньямъ они тузили другъ друга, по понедѣльникамъ давали другъ другу щелчки по носу, по вторникамъ царапали другъ друга, по средамъ утирали другъ друга новы, по четвергамъ водили другъ друга за носъ, по пятницамъ щекотали другъ друга, по субботамъ сѣкли другъ друга.

Такова была ихъ діэта, когда они проживали въ монастырѣ; но если, по приказу пріора, они покидали его, то, имъ строго-на-строго запрещено было, ѣсть рыбу, иначе, какъ только находясь на морѣ или на рѣкѣ, а мяса иначе, какъ находясь на твердой землѣ, чтобы каждому было очевидно, что они дѣлаютъ это не въ угоду своимъ склонностямъ или похоти, но пребываютъ тверды, какъ скала. Все это они совершали подъ напѣвъ приличныхъ и подходящихъ къ случаю антифоновъ, и постоянно пѣли, какъ уже было выше сказано, ушами.

По закатѣ солнца они надѣвали другъ другу сапоги и шпоры, какъ, было сказано, на носъ вздѣвали очки и ложились спать. Въ полночь возвращалась братья въ сандаліяхъ, и люди вставали чистили и точили свои бритвы, и по окончаніи процессіи, становились подъ столъ и обѣдали, какъ выше сказано.

Братъ Жанъ Сокрушитель, видя этихъ веселыхъ братьевъ пѣвуновъ и слыша про ихъ статуты, потерялъ терпѣніе и громко вскричалъ:

-- Ахъ, волкъ васъ заѣшь! Ничего не хочу больше слышать и ухожу прочь. Теперь я по истинѣ вѣрю, что мы находимся у антиподовъ. Въ Германіи разрушаютъ монастыри и разстригаютъ монаховъ, а здѣсь ихъ постригаютъ шиворотъ-на-выворотъ.

***