Главная » 2022 » Май » 20 » "Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 020
23:20
"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 020
---
---
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ,
ПОВѢСТВУЮЩАЯ О СЛОВАХЪ И ДѢЯНІЯХЪ БЛАГОРОДНАГО ПАНТАГРЮЭЛЯ.
Преславному князю и достопочтенному монсиньору Одэ1), Шатильонскому кардиналу.
1) Этотъ кардиналъ, принявъ реформатское вѣроисповѣданіе, женился и умеръ въ Англіи, будучи отлученъ отъ церкви Піемъ IV.
Вамъ хорошо извѣстно, преславный князь, какъ многія высокія особы ежедневно убѣждаютъ, требуютъ и настаиваютъ на продолженіи пантагрюэлическихъ миѳологическикъ разсказовъ, утверждая, что люди вялые, больные и вообще огорченные забывали про скуку, пріятно проводили время и находили развлеченіе и утѣшеніе за ихъ чтеніемъ. На что я имъ обыкновенно отвѣчаю, что писалъ ихъ безъ всякихъ притязаній на славу или похвалы, а только въ намѣреніи и съ желаніемъ доставить моими писаніями облегченіе страданіямъ больныхъ, пребывающихъ вдали отъ меня, такъ какъ тѣмъ, которые находятся, вблизи, я стараюсь помочь своими услугами и врачебнымъ искусствомъ. Случается мнѣ также подробно излагать имъ, какъ Гиппократъ неоднократно, а именно въ шестой книгѣ, трактующей объ эпидеміяхъ, описываетъ пріемы врача, своего ученика. Точно такъ Соранусъ Эфесскій, Орибазіусъ, Галенъ, Али-Аббасъ и другіе писатели наставляютъ врача относительно его жестовъ, манеры себя держать, взгляда, прикосновенія, выраженія лица, граціи, вѣжливости, опрятности лица, платья, бороды, волосъ, рукъ, даже ногтей, точно ему предстоитъ играть роль влюбленнаго или жениха въ какой-нибудь интересной комедіи или идти на единоборство съ могущественнымъ врагомъ. Да и въ самомъ дѣлѣ занятіе медициной весьма основательно сравнивается Гиппократомъ съ битвой или съ фарсомъ, разыгрываемымъ между тремя лицами: больнымъ, врачомъ и болѣзнью.
Читая это сочиненіе, порою мнѣ вспоминались слова Юліи, сказанныя ею отцу Октавію Августу. Разъ она явилась къ нему въ пышномъ нарядѣ, непристойномъ и соблазнительномъ, который ему очень не понравился, хотя онъ ей не сказалъ о томъ ни слова. На другой день она перемѣнила костюмъ и одѣлась скромно, какъ одѣвались тогда цѣломудренныя римскія матроны. Въ этомъ нарядѣ она явилась къ нему. Онъ же, который наканунѣ не выразилъ ни однимъ словомъ неудовольствія, испытаннаго имъ, при видѣ ея непристойнаго костюма, не могъ скрыть удовольствія, доставленнаго ему такою перемѣною, и сказалъ ей: "О! Насколько такое платье приличнѣе и достойнѣе дочери Августа." Она же не полѣзла за словомъ въ карманъ и тотчасъ же отвѣтила: "Сегодня я одѣлась для взоровъ отца. Вчера же я была одѣта въ угоду мужу."
Точно такъ и врачъ, измѣнившій подобнымъ образомъ свою наружность и одежду и облаченный въ богатое и красивое платье съ четырьмя рукавами, какъ оно было прежде въ модѣ и называлось -- по словамъ Петруса Александринуса въ 6 Epid.-- РЬнопіum, могъ бы отвѣтить тѣмъ, которые бы нашли страннымъ такой маскарадъ: "Если я такъ одѣлся, то не затѣмъ, чтобы величаться и чваниться, но затѣмъ, чтобы угодить больному, къ которому иду и которому хочу вполнѣ понравиться, ничѣмъ не раздражая и не оскорбляя его."
Мало того: касательно одного мѣста въ вышеприведенной книгѣ отца Гиппократа мы препираемся и ломаемъ себѣ головы, но не о томъ, что печальная, мрачная, отталкивающая, непріятная, недовольная, строгая, сердитая физіономія огорчаетъ больного, а веселое, ясное, доброе, открытое, пріятное лицо врача радуетъ его -- это-то уже доказано несомнѣнно,-- но о томъ, происходитъ ли такое огорченіе и такая радость отъ того, что больной при взглядѣ на ту или другую наружность своего доктора заключаетъ объ исходѣ и концѣ своей болѣзни, а именно -- по веселому лицу судитъ, что исходъ будетъ радостный и желанный^ по печальному же выводитъ, что конецъ будетъ печальный и нежелательный, или же отъ того, что свѣтлые или мрачные духи, небесные или земные, веселые или печальные переселяются отъ врача въ особу больного, какъ это думаютъ Платонъ и Аверроэсъ. {Арабскій врачъ и философъ 12-го столѣтіи.}
Но особенно много совѣтовъ преподаютъ вышеупомянутые авторы врачу насчетъ того, какъ онъ долженъ разговаривать съ больными, призывающими его, какія употреблять слова, прибаутки, которыя всѣ должны имѣть въ виду одну цѣль, клониться къ одному концу, а именно -- увеселять больного,-- не гнѣвя Господа Бога,-- но никоимъ образомъ не огорчать его. И вотъ Гіерофилъ очень порицаетъ врача Калліанакса за то, что на вопросъ паціента: "Не умру ли я?" -- тотъ безстыдно отвѣчалъ:
И Патроклъ сталъ жертвой смерти,
А вѣдь онъ не тебѣ чета.
Другому же, желавшему узнать о ходѣ своей болѣзни и вопрошавшему его на манеръ благороднаго Пателена; "А моя урина не говоритъ вамъ, что я долженъ умереть"?-- нелѣпо отвѣчалъ: "Нѣтъ, если ты -- Латона, родившая прекрасныхъ дѣтей: Феба и Діану."
Точно такъ и Галенъ въ Lib. 4. Comment, in 6 Epidemi сильна упрекаетъ своего учителя по медицинѣ Квинтуса, который надменно отвѣтилъ одному больному въ Римѣ, человѣку почтенному, сказавшему ему: "Вы позавтракали, учитель, отъ васъ пахнетъ виномъ".
-- А отъ тебя пахнетъ лихорадкой. Какой же запахъ лучше: запахъ лихорадки или вина?
Но ужасныя и безсмысленныя клеветы, распускаемыя про меня иными канибалами, мизантропами и неулыбами, вывели меня изъ терпѣнія, и я было рѣшилъ не писать больше ни одной Іоты. Вѣдь наименьшей ябедой, къ какой они прибѣгали, были ихъ увѣренія, что всѣ мои книги полны разныхъ ересей, хотя не могли ни на одну указать въ которой-нибудь изъ нихъ; веселыхъ же шутокъ, при сохраненіи полнаго почтенія къ Богу и королю, въ нихъ много; это единственный сюжетъ и единственное содержаніе этихъ книгъ; ересей же никакихъ, если не прибѣгать къ ложнымъ толкованіямъ, противорѣчащимъ здравому смыслу и употребительному языку (и такимъ образомъ измышлять то, чего бы я даже въ помыслахъ ни за что не захотѣлъ допустить, скорѣе тысячу разъ умеръ, будь это возможно); такъ, напримѣръ, хлѣбъ называть камнемъ, рыбу -- змѣей, яйцо -- скорпіономъ. На такое поведеніе я часто жаловался въ вашемъ присутствіи и откровенно говорилъ, что если бы я не считалъ себя лучшимъ христіаниномъ, нежели они по отношенію ко мнѣ, и если бы я хоть малѣйшую искру ереси усматривалъ въ своей жизни, дѣйствіяхъ и рѣчахъ, то не допустилъ бы ихъ запутаться такъ безбожно въ сѣтяхъ клеветника-духа (такъ какъ это діаволъ, ихъ устами, приписываетъ мнѣ такое преступленіе). Я бы самолично, по примѣру Феникса, набралъ сухихъ дровъ и поджегъ ихъ, чтобы сжечь самого себя.
На это вы мнѣ отвѣчали, что эти клеветы достигли слуха покойнаго короля Франциска вѣчной памяти, и что, желая провѣрить ихъ, онъ приказалъ ученѣйшему и надежнѣйшему лектору своего королевства прочитать ему вслухъ мои настоящія сочиненія (говорю такъ, потому что мнѣ злорадно приписывали разныя другія лживыя и подлыя) и, не найдя въ нихъ ничего подозрительнаго, проникся отвращеніемъ къ разнымъ ѣдокамъ змѣй, которые отыскивали смертельную ересь въ какомъ-нибудь N, поставленномъ, по ошибкѣ и небрежности наборщиковъ, вмѣсто М. Точно такъ поступилъ и его сынъ, нашъ добрѣйшій, добродѣтельнѣйшій и небесами благословенный король Генрихъ, котораго да сохранитъ намъ Господь на долгое время, и поручилъ вамъ даже охранять меня и защищать отъ клеветниковъ. Эту благую вѣсть вы подтвердили мнѣ затѣмъ у кардинала въ Парижѣ, когда посѣтили монсиньора дю-Беллэ, который тогда, послѣ продолжительной и тяжкой болѣзни, удалился въ Пенъ-Моръ, въ мѣсто (или лучше и вѣрнѣе сказать), въ настоящій рай по своему здоровому, пріятному, удобному, красивому положенію и всякимъ удовольствіямъ земледѣльческой и сельской жизни.
Вотъ причина, свѣтлѣйшій князь, почему въ настоящее время я безбоязненно беру перо въ руки, въ надеждѣ, что ваше милостивое расположеніе подвигнетъ васъ на защиту меня отъ клеветниковъ, какъ второго Геркулеса Гальскаго по знанію, осмотрительности и краснорѣчію, какъ Алексикакоса {Одно изъ названій Геркулеса.} по добродѣтели, могуществу и авторитету, о которомъ я поистинѣ могу сказать то, что мудрый царь Соломонъ говоритъ въ Есclesiastici 46, про Моисея, великаго пророка и израильскаго полководца: человѣкъ богобоязненный и любящій Бога, пріятный всѣмъ смертнымъ; любимый Богомъ и людьми, память котораго благословенна. Богъ въ похвалу сравнивалъ его съ гербами; сдѣлалъ его грознымъ въ глазахъ враговъ. Сотворилъ ради него много чудеснаго и страшнаго; почтилъ его въ присутствіи царей; изрекалъ его устами свою волю народу, и черезъ него показалъ свой свѣтъ. Онъ утвердилъ его въ вѣрѣ, и добрѣ и избралъ межъ всѣхъ людей. Избралъ его своимъ глашатаемъ и онъ возвѣщалъ законъ о свѣтломъ знаніи тѣмъ, которые пребывали во мракѣ.
Я же обѣщаю вамъ, что всѣхъ, кто будетъ меня благодарить за эти веселыя писанія, всѣхъ ихъ я буду убѣждать приписывать вамъ ихъ появленіе и васъ однихъ благодарить за нихъ и молить Господа о сохраненіи и усиленіи вашего величія; мнѣ же ничего не приписывать кромѣ смиренной покорности и добровольнаго подчиненія вашимъ добрымъ приказамъ. Ваши уважаемые совѣты ободрили меня и вдохновили, и безъ васъ сердце мое было бы уныло, а источникъ умственной жизни изсякъ бы. Господь да сохранитъ васъ въ своей святой благости. Парижъ. 28 января 1662 года.
Добрые люди, Богъ спаси васъ и помилуй! Гдѣ вы? Я васъ не вижу. Постойте, я надѣну очки. Ага! Постъ уходитъ по добру, по здорову. Я васъ вижу. Ну что жъ? У васъ, говорятъ, былъ отличный сборъ винограда. Это меня радуетъ. У васъ будетъ вѣрное лекарство отъ всѣхъ недуговъ. Вы поступили, какъ слѣдуетъ. Вы, ваши жены, дѣти, родные и семейные находитесь въ добромъ здоровьи. Это дѣло хорошее и мнѣ пріятное. Господу Богу воздадимъ хвалу, нынѣ и присно и во вѣки, и если такова Его Святая воля, то пусть такъ оно и пребудетъ на долгое время. Что касается меня, то по Его святому милосердію и мнѣ живется недурно и дай Богъ, чтобы и всегда такъ было. Благодаря нѣкоторому Пантагрюэлизму (вамъ извѣстно, что это особое веселое настроеніе, связанное съ презрѣніемъ къ случайнымъ вещамъ), я здоровъ и бодръ; готовъ пить, если угодно. Вы спросите меня, добрые люди, почему такъ? Отвѣтъ неотразимый: потому что такъ угодно милосердому, всемогущему Богу, Которому я покоряюсь и священныя, евангельскія слова Котораго я почитаю; вѣдь въ Евангеліи св. Луки, 4, сказано въ жестокую насмѣшку и кровавое посмѣяніе врача, небрегущаго собственнымъ здоровьемъ: "Врачу, исцѣлися самъ". Такъ точно заботился о своемъ здоровьи и Галенъ, хотя, конечно, не столько отъ почтенія къ Священному Писанію (хотя онъ и не пренебрегалъ Библіей и хорошо былъ знакомъ съ набожными христіанами своего времени, и съ ними водился, какъ это явствуетъ изъ lib 11. de usu partium, lib. 2 de differentiis pulsunm, cap. 3, et ibidem lib. 3, cap. 2. et lib. de rerum affectibus -- если только она принадлежитъ ему), но изъ опасенія заслужить простонародную и ѣдкую насмѣшку: Ἰατρός ἄλλων, αὐτος ἔλκυσι βρύων. Другихъ, небось, лечитъ, а самъ покрытъ язвами.
И вотъ онъ самодовольно похваляется и говоритъ, что не стоило бы и уважать его, какъ медика, если бы, начиная со своего двадцати-восьмилѣтняго возраста и до самой преклонной старости, онъ не пользовался отличнѣйшимъ здоровьемъ, за исключеніемъ нѣсколькихъ кратковременныхъ лихорадокъ, даромъ что отъ природы не пользовался крѣпкимъ здоровьемъ и имѣлъ слабый желудокъ. Ибо (говоритъ онъ въ lib. 5 de sanit. tuenda) съ трудомъ можно повѣрить врачу, что онъ сумѣетъ поправить чужое здоровье, если онъ небрежно относится къ своему собственному.
Еще самоувѣреннѣе хвалился врачъ Асклепіадъ, что заключилъ договоръ съ Фортуной въ томъ, что не будетъ знаменитымъ врачемъ, если съ того времени, какъ началъ практиковать свое искусство, и до крайней старости ему случится заболѣть. И въ этомъ онъ вполнѣ успѣлъ, отличался крѣпкимъ тѣлосложеніемъ и восторжествовалъ надъ Фортуной. Въ концѣ концовъ безъ всякой болѣзни перешелъ отъ жизни къ смерти, вслѣдствіе паденія съ высокой лѣстницы съ расшатавшимися и прогнившими ступенями.
Если же, по несчастію, здоровье вашей милости какъ-нибудь отклонилось наверхъ, внизъ, впередъ, назадъ, направо, налѣво, внутрь, наружу, поодаль или по близости отъ вашей персоны, то желаю, чтобы съ помощью Создателя оно вернулось къ вамъ. Въ добрый часъ попадется оно вамъ на пути, немедленно схватите его, присвойте его себѣ и не отпускайте больше отъ себя. Законы вамъ это позволяютъ, Король разрѣшаетъ, а я совѣтую, ни болѣе, ни менѣе, какъ и древніе законодатели разрѣшали господину захватить своего бѣглаго невольника, гдѣ бы онъ ему ни попался. Богъ мой, добрые люди, развѣ не занесено въ законы и не ведется на практикѣ въ силу старинныхъ обычаевъ благороднаго, древняго, прекраснаго, цвѣтущаго, богатѣйшаго королевства Франціи, что мертвый ловитъ живого? {"Le mort saisit le vif", то-есть дѣлаетъ наслѣдникомъ своего преемника, не спрашиваясь его.} Прочитайте то, что недавно написалъ объ этомъ добрый, ученый, мудрый, человѣколюбивый, честный и справедливый Андрей Тирако, совѣтникъ великаго, побѣдоноснаго и могущественнаго короля Генриха Второго по имени, въ его грозномъ парламентѣ въ Парижѣ. Здоровье есть наша жизнь, какъ вѣрно говоритъ Арифронъ Сиціонискій. Безъ здоровья нѣтъ настоящей жизни, живой жизни: ἄβιος βίος, βίος ἀβίοτος. Безъ здоровья жизнь -- одно мученіе, жизнь есть подобіе смерти. Итакъ будучи лишены здоровья, то-есть будучи мертвы, ловите живого: ловите жизнь, то-есть здоровье.
Я надѣюсь на Бога, что Онъ исполнитъ наши молитвы, потому что мы произносимъ ихъ съ твердою вѣрою и потому что онѣ скромны. Скромность считалась древними мудрецами драгоцѣнной, похвальной, во. всѣхъ отношеніяхъ пріятной. Изучайте священную Библію и вы увидите, что только молитвы тѣхъ всегда исполнялись, просьбы которыхъ были скромны.
Такъ, напримѣръ, маленькаго Закхея {Евангеліе св. Луки, гл. XIX.}, котораго музафизы {Магометанскіе священники.} изъ Св. Эля близъ Орлеана называютъ Св. Сильваномъ и хвалятся, что обладаютъ его тѣломъ и реликвіями. Онъ ничего не желалъ, кромѣ какъ увидѣть Спасителя въ окрестностяхъ Іерусалима. Это желаніе было скромное и всѣмъ доступное. Но онъ былъ малаго роста, и толпа заслоняла ему Спасителя. Онъ подпрыгивалъ, поднимался на цыпочкахъ, вертѣлся во всѣ стороны, наконецъ, влѣзъ на дикую смоковницу. Милосердый Богъ призналъ его искреннюю и скромную любовь. Онъ не только показался его взорамъ, но и говорилъ съ нимъ, посѣтилъ его домъ и благословилъ его семейство. У одного изъ сыновъ пророка въ Израилѣ, который рубилъ дрова близъ рѣки Іордана, выскочилъ топоръ изъ обуха и упалъ въ рѣку. Онъ попросилъ Бога вернуть ему топоръ, и желаніе его было скромное, а вѣра и надежда твердыя, а потому онъ бросилъ обухъ вслѣдъ за топоромъ. И вотъ свершилось два чуда: топоръ поднялся изъ воды и всадился въ обухъ. Если бы онъ пожелалъ вознестись на небо въ огненной колесницѣ, какъ Илія; умножить свое потомство, какъ Авраамъ; стать богатымъ, какъ Іовъ; сильнымъ, какъ Самсонъ, и такимъ же красивымъ, какъ Авессаломъ, былъ ли бы онъ услышанъ? Это вопросъ.
Кстати объ умѣренныхъ желаніяхъ я вамъ разскажу (только предупредите, когда будетъ пора пить вино) то, что написано объ этомъ въ басняхъ мудраго Эзопа французскаго, то-есть, я хочу сказать: фригійскаго и троянскаго, какъ утверждаетъ Максимъ Планудесъ, отъ котораго народа, по увѣренію самыхъ достовѣрныхъ хроникеровъ, произошли благородные французы. Эліанъ пишетъ, что Эзопъ былъ фракіецъ, а Агатіасъ повторяетъ вслѣдъ за Геродотомъ, что онъ былъ уроженецъ Самоса. Но мнѣ это все равно.
Въ его время жилъ бѣдный поселянинъ, уроженецъ Граво, котораго звали Кульятри {Подъ этимъ именемъ разумѣется одинъ дворянинъ изъ Пуату, который пріѣхалъ въ Парижъ по дѣламъ съ женой-красавицей; въ нее влюбился Францискъ I и обогатилъ дворянина; вслѣдствіе этого многіе изъ его сосѣдей, у которыхъ были красивыя жены или дочери, тоже поѣхали въ Парижъ, ожидая разбогатѣть, но вмѣсто того вернулись въ себѣ разоренными. (Alphabet de l'auteitr franèais).}, по ремеслу дровосѣкъ, чѣмъ и зарабатывалъ себѣ пропитаніе. Случилось ему потерять топоръ. Кому отъ этого горе и несчастіе? Конечно, ему самому, потому что отъ топора зависѣло его благосостояніе и самая жизнь; благодаря топору онъ пользовался добрымъ именемъ и уваженіемъ всѣхъ богатыхъ лѣсопромышленниковъ; безъ топора же долженъ былъ умереть съ голоду. Смерть, встрѣтивъ его безъ топора какую-нибудь недѣлю спустя, скосила бы его своей косой и свела съ лица земли. Въ этой бѣдѣ онъ принялся кричать, молиться, взывать къ Юпитеру въ очень умныхъ выраженіяхъ (потому что, какъ вамъ извѣстно, Нужда рождаетъ Краснорѣчіе), поднималъ лицо къ небу, колѣни склонялъ къ землѣ, съ обнаженной головой, вздѣвъ руки кверху, разставивъ пальцы и неутомимо сопровождая каждое воззваніе припѣвомъ: "Мой топоръ, Юпитеръ, мой топоръ, мой топоръ. Ничего больше, о, Юпитеръ, какъ мой топоръ или денегъ, чтобы купить другой. Увы, мой бѣдный топоръ." Юпитеръ въ это время созвалъ совѣтъ для обсужденія весьма важныхъ государственныхъ дѣлъ, и старой Цибелѣ, или же, если хотите, юному и свѣтлому Фебу принадлежало слово. Но Кульятри вопилъ такъ громко, что вопль его услышанъ былъ въ совѣтѣ, среди совѣщанія боговъ. "Какой діаволъ (спросилъ Юпитеръ) этакъ страшно оретъ тамъ внизу? Клянусь Стиксомъ! Вѣдь мы собрались для рѣшенія важныхъ и затруднительныхъ дѣлъ -- и до сихъ поръ еще съ ними не покончили? Мы разсудили тяжбу между королемъ персидскимъ Престбаномъ и султаномъ Сулейманомъ, императоромъ константинопольскимъ. Мы порѣшили дѣло между татарами и московитами. Мы исполнили просьбу Шерифа и благосклонно выслушали прошеніе Гуальгоца-Раса {Торгутъ-Раса, знаменитый морской разбойникъ, завоевалъ Триполи въ 1662 г.}. Парма умиротворена; а также и Майденбургъ {Магдебургъ, осажденный въ 1661 г. Морицомъ Саксонскимъ.}, Мирандола и Африка {Городъ въ Варварійскихъ владѣніяхъ.}: такъ называютъ смертные то, что въ Средиземномъ морѣ мы величаемъ Aphrodisium. Въ Триполи перемѣнился государь. Ему пришелъ конецъ. Теперь предстоитъ угомонить гасконцевъ, требующихъ, чтобы имъ возвратили ихъ колокола {Колокола были отняты у нихъ за то, что они уклонились отъ уплаты на соль.}. Въ этомъ углу у насъ саксонцы, остроготы и аллеманы, народъ когда-то непобѣдимый, но теперь сплоховавшій и побѣжденный искалѣченнымъ человѣчкомъ {Карлъ V, страдавшій подагрой.}. Они просятъ у насъ отмщенія, помощи, возврата имъ первоначальнаго здраваго смысла и античной свободы. По какъ поступить намъ съ этими Рамо и Галланомъ {Петръ Рамусъ, родился въ 1516 г., умеръ въ 1672 г., метафизикъ и противникъ философіи Аристотеля, за котораго съ нимъ сражался Галланъ.}, которые съ помощью своихъ приверженцевъ и пособниковъ взбунтовали всю парижскую академію. Я въ большомъ затрудненіи и не знаю чью сторону принять. Оба кажутся мнѣ славными ребятами. У одного водятся денежки; другому очень хотѣлось бы, чтобы онѣ у него водились. У одного есть кое-какія познанія, да и другой тоже не невѣжда. Одинъ любитъ честныхъ людей; другой любимъ честными людьми. Одинъ -- хитрая лиса; другой рычитъ, ворчитъ и лаетъ на древнихъ философовъ, какъ собака. Что скажешь объ этомъ, великая ослиная морда, Пріапъ? Я часто находилъ твои совѣты справедливыми и дѣльными.
"Et habet tnamentula mentem."
-- Царь Юпитеръ,-- отвѣчалъ Пріапъ, сбрасывая свой капюшонъ и поднимая вверхъ красную, воспаленную и самоувѣренную рожу,-- такъ какъ вы сравниваете одного съ лающей собакой, а другого съ хитрой лисой, то я того мнѣнія, что вамъ слѣдуетъ, безъ дальнихъ околичностей, поступить съ ними такъ, какъ вы когда-то поступили съ собакой и лисой.
-- Что такое?-- спросилъ Юпитеръ. Когда? Кто они такіе были? Что, такое было?
-- О, чудная память!-- отвѣчалъ Пріапъ. Достопочтенный отецъ Вакхъ, который сидитъ теперь передъ нами съ краснымъ лицомъ, желая отомстить ѳивянамъ, создалъ волшебную лису, съ которой никто не могъ ничего подѣлать, какихъ бы золъ и убытковъ она ни натворила. Благородный Вулканъ сдѣлалъ изъ мѣди собаку и такъ сильно старался вдохнуть въ нее жизнь, что она, наконецъ, ожила. Онъ подарилъ вамъ ее; вы подарили ее своей фавориткѣ Европѣ. Она подарила ее Миносу, Миносъ -- Прокрису, Прокрисъ въ концѣ концовъ подарилъ ее Кефалу. Собака тоже была волшебная и, на манеръ современныхъ адвокатовъ, хапала всякую тварь, попадавшуюся ей на пути, такъ что ничто отъ нея не ускользало. Ну, вотъ пришлось имъ встрѣтиться. Что онѣ сдѣлали? Собака, по рѣшенію рока, должна была взять лисицу; лисица, тоже по рѣшенію рока, не должна была быть взята. Дѣло перенесли въ вашъ совѣтъ. Вы заявили, что не можете идти противъ Судьбы. Но Судьба изрекла противорѣчивые приговоры. Было объявлено противнымъ природѣ признать истинными и дѣйствительными два противорѣчивыхъ рѣшенія. Васъ бросило въ потъ. Изъ вашего пота, падавшаго на землю, выросли кочаны капусты. Весь благородный совѣтъ, отъ невозможности постановить категорическое рѣшеніе, почувствовалъ неутолимую жажду и выпилъ во время своего засѣданія слишкомъ семьдесятъ восемь бочекъ нектара. По моему совѣту, вы обратили, лису и собаку въ камни. И этимъ затрудненіе было вдругъ разрѣшено, и жажда, томившая великій Олимпъ, успокоилась. Дѣло происходило въ окрестностяхъ Темесса, между Ѳивами и Халкедономъ. По этому примѣру, я того мнѣнія, чтобы вы обратили въ камень и эту собаку и лису. Метаморфоза будетъ какъ нельзя болѣе кстати. Оба носятъ имя Петръ {Petra -- камень.}. И тутъ же по поговоркѣ, которая въ ходу у лимузинцевъ: что для устья печи требуются три камня, вы присоедините къ нимъ и Петра изъ Куанье, котораго вы уже раньше, и по той же причинѣ, обратили въ камень {Борецъ за просвѣщеніе, жившій въ XIV вѣкѣ и сопротивлявшійся церковнымъ захватамъ. Католическіе попы прозвали его именемъ безобразное изваяніе, о которое въ церквахъ тушили свѣчи.}. И эту тройную каменную фигуру можно поставить въ большомъ храмѣ Парижа или же въ его преддверіи, чтобы гасить нихъ сальныя и восковыя свѣчи, свѣтильники и факелы, такъ какъ, будучи въ живыхъ, они предательски зажигали огонь раздора, ересей и сектантскаго пристрастія между учеными. И это бы послужило вѣчнымъ предостереженіемъ въ томъ, что подобныя темныя дѣянія всегда будутъ вами наказаны. Я сказалъ.
-- Я вижу, что вы къ нимъ благосклонны,-- сказалъ Юпитеръ,-- любезный господинъ Пріапъ. Вы не со всѣми бываете такъ милостивы. Вѣдь въ виду того, что они ничего такъ не желаютъ, какъ увѣковѣчить свое имя и память о себѣ, то для нихъ ничего не можетъ быть лучше, какъ быть превращенными по смерти въ каменныя и мраморныя изваянія, вмѣсто того, чтобы быть зарытыми въ землю и сгнить. Поглядите, какія трагедіи вызываются нѣкоторыми пастофорами {Первосвященники у египтянъ. Поясненіе самого Раблэ.} около Тиренскаго моря и въ мѣстахъ сосѣднихъ съ Апеннинами. Эти ужасы переживутъ свое время, какъ и лимузенскія печи, но затѣмъ имъ наступитъ конецъ. Но еще не такъ скоро. Намъ будетъ еще съ ними довольно хлопотъ. Я усматриваю только одно неудобство. А именно: у насъ слишкомъ малъ запасъ молній, съ тѣхъ поръ, какъ вы, прочіе соратники боговъ, по моему соизволенію, безъ всякой экономіи и въ шутку пускаете ими въ Новую Антіохію {Римъ.}. Вашему примѣру послѣдовали съ тѣхъ поръ франты, защитники крѣпости Королевская Индюшка, которые собирались отстаивать ее противъ всѣхъ враговъ, да разстрѣляли свои снаряды по воробьямъ, и, когда пришла нужда въ оборонѣ, у нихъ не оказалось больше боевыхъ снарядовъ и они храбро сдались врагу, который уже подумывалъ о томъ, чтобы снять осаду, и, какъ всякій подобный отчаянный безумецъ, только и помышлялъ о своемъ отступленіи и связанномъ съ нимъ кратковременномъ позорѣ. Распорядись, любезный сынъ Вулканъ, разбуди своихъ сонныхъ Циклоповъ, Астероповъ {Кующіе молніи.}, Бронтесъ {Приготовляющіе громъ.}, Аргесъ {Бѣлыя молніи.}, Полифема, Стероповъ {Кующіе лучи.} и Пиракмоновъ {Выбивающіе огонь.}: заставь ихъ работать и такъ же усердно пить. Труженикамъ огня не слѣдуетъ жалѣть вина. Ну, теперь покончимъ поскорѣе съ этимъ крикуномъ. Меркурій, освѣдомьтесь и узнайте, что ему нужно.
Меркурій заглянулъ въ небесный трапъ, черезъ который боги прислушиваются къ тому, что происходитъ на землѣ, и который похожъ на корабельный люкъ (Икароменипъ {У Лукьяна.} говорилъ, что онъ похожъ на отверстіе колодца), и увидѣлъ, что это Кульятри проситъ вернуть ему потерянный топоръ, и сообщилъ объ этомъ совѣту боговъ.
-- Ну вотъ,-- сказалъ Юпитеръ,-- этого недоставало! Точно намъ нѣтъ другого дѣла, какъ возвращать потерянные топоры! Но дѣлать нечего, вернуть ему топоръ слѣдуетъ. Это, слышите ли вы, значится въ книгѣ судебъ, точно такъ, какъ если бы топоръ стоилъ Миланскаго герцогства. Да и, по правдѣ сказать, его топоръ ему такъ же дорогъ и цѣненъ, какъ королю его королевство. Пусть, пусть ему вернутъ топоръ! И довольно объ этомъ. Вернемся къ разбирательству спора духовенства съ аббатствомъ Ландерусы. На чемъ, бишь, мы остановились?
Пріапъ стоялъ около камина. Услышавъ докладъ Меркурія, онъ вѣжливо, но весело сказалъ:
-- Царь Юпитеръ, въ тѣ времена, какъ по вашему приказанію и особому соизволенію я былъ стражемъ земныхъ садовъ, я замѣтилъ, что слово "топоръ", употребляется въ нѣсколькихъ смыслахъ.... {Здѣсь слѣдуетъ невозможное для перевода по своей непристойности мѣсто, основанное на игрѣ словомъ coignйe, имѣющимъ еще иной неприличный смыслъ.} А поэтому необходимо было бы узнать, какого рода топоръ проситъ этотъ крикунъ Кульятри.
-- Коли такъ,-- сказалъ Юпитеръ Меркурію,-- спуститесь немедленно внизъ и бросьте къ ногамъ Кульятри три топора: его собственный, другой изъ золота и третій изъ серебра, массивные, равные по вѣсу. Предложите ему выбрать топоръ, и если онъ возьметъ свой и имъ удовольствуется, тогда отдайте ему и оба другихъ. Если же онъ выберетъ не свой, то отрубите ему голову его собственнымъ топоромъ. И отнынѣ всегда такъ поступайте съ тѣми, кто потеряетъ свой топоръ.
Сказавъ это, Юпитеръ сталъ вертѣть головой какъ обезьяна, глотающая пилюли, и съ такой гримасой, что весь Олимпъ затрясся.
Меркурій, въ остроконечной шапкѣ, колетѣ, крылатыхъ башмакахъ и съ кадуцеемъ въ рукѣ, спустился черезъ небесный трапъ и, разсѣкая воздухъ, легко сошелъ на землю и бросилъ къ ногамъ Кульятри три топора; затѣмъ сказалъ ему:
-- Ты такъ оралъ, что, должно быть, у тебя въ горлѣ пересохло. Юпитеръ услышалъ твои мольбы. Гляди: который изъ этихъ топоровъ -- твой, и бери его.
Кульятри поднялъ золотой, оглядѣлъ его и нашелъ, что онъ очень тяжелъ, и говоритъ Меркурію:
-- Божусь, что это не мой топоръ; мнѣ его не нужно.
Такъ же поступилъ онъ и съ серебрянымъ топоромъ и сказалъ:
-- И это не мой, оставьте его себѣ.
Потомъ взялъ въ руки свой оправленный въ дерево топоръ, поглядѣлъ на топорище, призналъ на немъ свою отмѣтку и, вздрогнувъ отъ радости, точно лиса, встрѣтившая заблудившихся куръ, ухмыляясь, проговорилъ:
-- Чортъ тебя дери! Вотъ это мой топоръ! Если вы мнѣ его отдадите, я угощу васъ большимъ горшкомъ славнаго молока съ прекрасной майской {Иды мая, когда родился Меркурій. Прим. самого Раблэ.}земляникой.
-- Добрый человѣкъ,-- отвѣчалъ Меркурій,-- я оставляю тебѣ топоръ, бери его. И, по волѣ Юпитера, дарю тебѣ и оба другихъ за то, что ты проявилъ умѣренность въ желаніяхъ и въ выборѣ топора. Теперь ты будешь богатъ. Оставайся же честнымъ человѣкомъ.
Кульятри вѣжливо поблагодарилъ Меркурія, поклонился великому Юпитеру, заткнулъ свой старый топоръ за поясъ, а два другихъ, болѣе тяжелыхъ, привѣсилъ къ шеѣ. Въ этомъ видѣ онъ прогуливается по своему околотку, величаясь передъ своими прихожанами и сосѣдями и повторяя имъ словцо Пателена:
-- Теперь на моей улицѣ праздникъ.
На другой день, облекшись въ бѣлую блузу и взваливъ на спину оба драгоцѣнныхъ топора, отправляется въ Шинонъ, городъ прекрасный, городъ благородный, городъ древній, первый въ мірѣ, по мнѣнію и увѣреніямъ ученѣйшихъ массоретовъ {Истолкователи и глоссаторы, у евреевъ. Прим. самого Раблэ.}. Въ Шинонѣ онъ размѣниваетъ серебряный топоръ на серебряную монету, а золотой -- на золотую. Покупаетъ цѣлую уйму мызъ, хлѣбныхъ амбаровъ, земли, строеній, деревенскихъ домовъ, луговъ, виноградниковъ, лѣсовъ, пашенъ, прудовъ, мельницъ, садовъ, быковъ, коровъ, воловъ, овецъ, барановъ, козъ, свиней, поросятъ, ословъ, лошадей, куръ, пѣтуховъ, каплуновъ, цыплятъ, гусей, утокъ, селезней и прочей птицы. И въ очень короткое время становится самымъ богатымъ человѣкомъ въ околоткѣ, богаче даже хромого Молевріе.
Сосѣдніе лѣсопромышленники и мужики, узнавъ о такой удачѣ Кульятри, очень удивились, и состраданіе и жалость, какія имъ прежде внушалъ Кульятри, смѣнились завистью къ его неожиданному и большому богатству. Они забѣгали во всѣ стороны, разспрашивая, освѣдомляясь какимъ способомъ, гдѣ, въ какой день, въ какой часъ, почему и зачѣмъ ему достался такой кладъ. Услышавъ, что это случилось отъ того, что онъ потерялъ топоръ, они сказали:
-- Эге! Стоитъ намъ только потерять топоръ и мы станемъ богаты? Средство не трудно, и имъ можно воспользоваться. Итакъ, значитъ, въ настоящее время коловращеніе небесныхъ сферъ, размѣщеніе созвѣздій и аспектъ планетъ таковы, что кто потеряетъ топоръ, тотъ станетъ богатъ? Эге, ге! Клянусь Богомъ, топоръ будетъ потерянъ, какъ ужъ ему угодно!
Итакъ всѣ потеряли топоры. Чортъ меня побери, если хоть у одного изъ нихъ остался топоръ!
Ни у одного сына честной матери не осталось топора. По недостатку топоровъ не стали больше рубить деревьевъ и колоть дрова въ этой мѣстности. И даже, какъ повѣствуется въ баснѣ Эзопа, иные мелкотравчатые грабители{Въ подлинникѣ Janspill'hommes вмѣсто Gentilshommes.}-дворянчики, которые уже раньше продали Кульятри свои луга и мельницы, чтобы пофрантить на парадахъ, услыхавъ, какимъ образомъ ему достался кладъ, продали свои шпаги и купили топоры, чтобы потерять ихъ точно такимъ же манеромъ, какъ и мужики, и вмѣсто нихъ получить груды золота и серебра, уподобляясь въ этомъ отношеніи римскимъ пилигримамъ, продающимъ все свое добро и занимающимъ чужія деньги, чтобы накупить вороха индульгенцій у новоизбраннаго папы. И принялись кричать, вопить, молить и взывать къ Юпитеру: "Мой топоръ, Юпитеръ, мой топоръ!" Одинъ оретъ: "Мой топоръ!" Другой вопитъ: "Мой топоръ! Го, то, то! Юпитеръ, мой топоръ!" Кругомъ стонъ стоялъ отъ криковъ и воя всѣхъ этихъ людей, растерявшихъ топоры. Меркурій не замедлилъ принести имъ топоры и предложилъ каждому потерянный имъ топоръ и два другихъ: золотой и серебряный. Всѣ выбирали золотой и брались за него, благодаря щедраго Юпитера. Но въ тотъ моментъ, какъ они поднимали его съ земли, согнувшись вдвое, Меркурій отрубалъ имъ голову, какъ было приказано Юпитеромъ. И отрѣзанныхъ головъ оказалось столько же, сколько было топоровъ.
Вотъ что произошло. Вотъ что бываетъ съ тѣми, кто любитъ простоту и стремится къ умѣренности. Берите съ нихъ примѣръ, вы, всѣ гуляки, которые говорите, обыкновенно, что не продадите своихъ желаній и за десять тысячъ франковъ чистоганомъ; и отнынѣ не говорите безъ зазрѣнія совѣсти -- какъ я отъ васъ иногда слышалъ -- "Ахъ, дай-то Богъ мнѣ получить сто семьдесятъ восемь милліоновъ золотомъ! Тогда бы я восторжествовалъ! Эхъ, вы ослы! Чего же послѣ того пожелать королю, императору, папѣ! И вы по опыту можете видѣть, что, высказывая такія непомѣрныя желанія, вы получаете только парши да овечью оспу {Заразительная болѣзнь у овецъ, которая, говорятъ, свирѣпствовала, между французами въ 1411 г.} и ни гроша въ карманѣ, какъ и тѣ двое нищихъ въ Парижѣ, изъ которыхъ одинъ пожелалъ получить столько золотыхъ монетъ, сколько ихъ находилось въ обращеніи въ Парижѣ съ самаго его основанія и по сей часъ, и притомъ по самой высокой оцѣнкѣ. Какъ, по вашему, вѣдь малый былъ не промахъ! Собрался какъ голодный на кисель! По монастырской ковригѣ за щеку мечетъ! Другой пожелалъ, чтобы соборъ Богоматери былъ наполненъ острыми иголками, снизу доверху, и чтобы у него было столько золота, сколько бы влѣзло въ мѣшки, которые можно было бы сшить всѣми тѣми иголками. Вотъ это значитъ желать,-- такъ желать! Какъ вамъ кажется? Но что же изъ этого вышло? Къ вечеру у каждаго изъ нихъ оказались вереда на пяткѣ, ракъ на подбородкѣ, туберкулы въ легкихъ, катарръ въ горлѣ, карбункулъ на крестцѣ, а хлѣба ни корки.
Итакъ будьте умѣренны въ своихъ желаніяхъ и тогда лучше вамъ будетъ, въ особенности, если вы станете какъ слѣдуетъ трудиться. Но, говорите вы, для Бога все равно -- дать мнѣ семьдесятъ восемь тысячъ или одну полушку, потому что Онъ всемогущъ. Милліонъ золота -- для него такіе же пустяки, какъ грошъ. Эге, ге, ге! Ваше ли это дѣло, бѣдные люди, такъ разсуждать и толковать о всемогуществѣ и предопредѣленіи Божіемъ. Потише, потише! Смиритесь передъ Его святымъ ликомъ и признайте свои несовершенства.
На этомъ я основываю мою надежду и твердо вѣрю (если угодно Господу Богу), что вамъ, подагрикамъ, дано будетъ здоровье, такъ какъ вы ничего, кромѣ здоровья, пока не просите. Подождите еще немножко, имѣйте на каплю терпѣнія. Не такъ поступаютъ, генуэзцы, когда по утру, послѣ совѣщанія въ своихъ конторахъ и кабинетахъ о томъ, что имъ предпринять и съ кого въ этотъ день содрать денежки, и кого имъ слѣдуетъ одурачить, провести, нагрѣть и обобрать,-- выходятъ на площадь и кланяясь другъ другу, говорятъ:-- Sanita et gnadain, Messer" {Желаю здоровья и барыша, милостивый государь.}. Они не довольствуются здоровьемъ, а хотятъ еще и барышей:-- нажить, если можно, столько денегъ, сколько у Гуадоньи {Богатый банкиръ въ эпоху Франциска I.}. Отчего бываетъ часто, что они не получаютъ ни того, ни другого. А теперь откашляйтесь хорошенько, выпейте на здоровье, развѣсьте уши и послушайте, какія чудеса я вамъ разскажу про благороднаго и добраго Пантагрюэля.
I.
О томъ, какъ Пантагрюэль сѣлъ на корабль, чтобы посѣтить оракулъ богини Бакбюкъ1).
1) По-еврейски: бутылка.
Въ іюнѣ мѣсяцѣ, въ день вестальскаго {Весталіи, праздникъ въ честь богини Весты въ Римѣ. Приходился на седьмой день іюня. Прим. самого Раблэ.} праздника, въ тотъ самый, когда Врутъ завоевалъ Испанію и испанцевъ и когда скупой Крассъ былъ побѣжденъ и разбитъ парѳянами, Пантагрюэль, простившись со своимъ добрымъ отцемъ Гаргантюа (который по достохвальному обычаю, существовавшему между добрыми христіанами первобытной церкви, отслужилъ молебствіе о благополучномъ плаваніи своего сына и всѣхъ его спутниковъ), сѣлъ на корабль въ Ѳаласскомъ портѣ, въ сопровожденіи Панурга, брата Жана-Сокрушителя, Эпистемона, Гимнаста, Эстена, Ризотома, Карпалима и другихъ своихъ давнишнихъ слугъ и домочадцевъ, вмѣстѣ съ Ксеноманомъ, великимъ путешественникомъ, совершившимъ самыя опасныя поѣздки и, по приглашенію Панурга, прибывшимъ въ опредѣленный день.
По извѣстнымъ и основательнымъ причинамъ онъ оставилъ Гаргантюа составленную и подписанную имъ морскую карту, гдѣ былъ обозначенъ путь, котораго имъ предстояло держаться, при посѣщеніи оракула божественной Бутылки Бакбюкъ.
О числѣ кораблей я уже сообщилъ вамъ въ книгѣ третьей. Къ нимъ присоединилось еще довольно много трех-весельныхъ галеръ, галліоновъ и фелукъ; всѣ онѣ были снабжены хорошимъ экипажемъ, хорошо оснащены и въ изобиліи нагружены Пантагрюэльономъ. Всѣ офицеры, переводчики, лоцмана, капитаны, шкипера и матросы собрались на "Таламегѣ". Такъ назывался большой и главный корабль Пантагрюэля, у котораго на кормѣ красовался девизъ: большая толстая бутылка на половину изъ полированнаго гладкаго серебра, а на половину изъ золота съ красной эмалью. Изъ чего легко было заключить, что бѣлое и красное вино были цвѣтами благородныхъ путешественниковъ, а лозунгомъ ихъ: "Бутылка".
На кормѣ второго корабля красовался оригинальный старинный фонарь, искусно сдѣланный изъ слюды и обозначавшій, что они посѣтятъ также и Страну Фонарей {Lanternoys, -- аллегорическая страна, гдѣ царитъ просвѣщеніе.}.
На третьемъ кораблѣ девизомъ служилъ прекрасный и глубокій фарфоровый кубокъ. На четвертомъ -- золотой съ двумя ручками горшокъ, на манеръ античной вазы. На пятомъ -- бокалъ изъ изумрудной щетки. На шестомъ -- монашеская фляжка изъ четырехъ металловъ. На седьмомъ -- коронка изъ чернаго дерева съ инкрустаціями изъ золота. На восьмомъ -- рюмка изъ вороненаго золота. На десятомъ -- ваза изъ тонкаго, обработаннаго огнемъ золота. На десятомъ -- чаша изъ душистаго кипарисоваго дерева съ золотыми инкрустаціями въ персидскомъ вкусѣ. На одиннадцатомъ -- золотая корзина, въ которой носятъ виноградъ, съ мозаикою. На двѣнадцатомъ -- золотой боченокъ изъ матоваго золота съ отдѣлкой изъ крупнаго индійскаго жемчуга. Такъ что всякій, кто увидѣлъ бы этотъ благородный флотъ съ его девизами, развеселился бы, будь онъ угрюмый, сердитый брюзга или такого же печальнаго нрава, какъ покойный Гераклитъ-Плакса, и сказалъ бы, что пассажиры всѣ выпить не прочь и люди благонамѣренные, и предсказалъ бы, что путешествіе совершится туда и обратно въ полномъ веселіи и отличномъ здоровьи.
Итакъ всѣ собрались на "Таламегѣ". Тамъ Пантагрюэль сказалъ имъ краткую, но поучительную рѣчь, съ ссылками на Св. Писаніе о пользѣ мореплаванія. Послѣ этой рѣчи произнесена была молитва къ Богу во всеуслышаніе и въ присутствіи всѣхъ обывателей и горожанъ Ѳалассы, сбѣжавшихся на пристань, чтобы видѣть, какъ всѣ сядутъ на корабли и отплывутъ.
Послѣ молитвы стройно пропѣтъ былъ псаломъ святого царя Давида, начинающійся словами:
"Когда вышелъ Израиль изъ Египта".
По окончаніи псалма разставили столы на палубѣ и принесли разныхъ мясныхъ блюдъ. Обитатели Ѳалассы, которые тоже присоединились къ пѣнію вышеупомянутаго псалма, принесли изъ домовъ много съѣстного и вина. Всѣ пили, за ихъ здоровье. Они отвѣчали тѣмъ же. И благодаря этому никто изъ пассажировъ позднѣе не
страдалъ отъ морской оолъзни и не Ощущалъ никакого разстройства ни въ головѣ, ни въ желудкѣ, что непремѣнно бы случилось, если бы они за нѣсколько дней передъ тѣмъ, какъ пуститься въ плаваніе, пили чистую воду или съ примѣсью вина, ѣли бы айву, кору лимона, употребляли бы сокъ кислыхъ гранатъ или бы держали продолжительную діэту, вообще поступали бы согласно подобнымъ предписаніямъ глупыхъ врачей, которыми тѣ напутствуютъ мореплавателей.
Послѣ неоднократныхъ изліяній всѣ разошлись по своимъ кораблямъ и на разсвѣтѣ вышли при греческомъ восточномъ вѣтрѣ {Нордъ-вестъ.}, сообразуясь съ которымъ главный лоцманъ Джемстъ Брайеръ составилъ маршрутъ и направилъ стрѣлки компасовъ. Такъ какъ оракулъ богини Бакбюкъ находится въ Катэ, въ Верхней Индіи, то, по его мнѣнію, которое раздѣлялъ и Ксеноманъ, не слѣдовало избирать обычной дороги португальцевъ, которые, пересѣкая знойный поясъ, огибаютъ мысъ Доброй Надежды на южной оконечности Африки и, теряя совершенно изъ виду Полярную Звѣзду, дѣлаютъ огромный крюкъ, между тѣмъ какъ, напротивъ того, слѣдуетъ держаться параллельно Индіи и огибать вокругъ полюса съ запада,-- такъ, чтобы въ направленіи сѣверномъ находиться на той же высотѣ, какъ портъ Олонъ, не приближаясь къ нему, чтобы не попасть въ Ледовитый океанъ и не быть тамъ затертымъ льдами. Если слѣдовать по этому каноническому пути, на одинаковой параллели, то онъ останется по правую руку отъ востока, тогда какъ иначе онъ оставался бы по лѣвую.
Отъ этого они оказались въ невѣроятной выгодѣ. Безъ крушенія, безъ опасности, не потерявъ никого изъ людей, при самой ясной погодѣ (за исключеніемъ только одного дня около Макреонскихъ острововъ), они совершили путь въ Верхнюю Индію менѣе чѣмъ въ четыре мѣсяца, между тѣмъ какъ португальцы совершаютъ его въ три года при тысячѣ неудобствъ и безчисленныхъ опасностей. И я того мнѣнія, пока мнѣ не докажутъ противнаго, что этого пути держались тѣ индусы, про которыхъ повѣствуетъ Корнелій Непотъ, Помпей Мела и послѣ нихъ Плиній, и которые приплыли въ Германію и были съ честью приняты королемъ свевскимъ, въ бытность К. Метелла Целера проконсуломъ Галліи.
II.
О томъ, какъ Пантагрюэль купилъ много прекрасныхъ вещей на островѣ Медамоти.
Въ этотъ день и на слѣдующій за нимъ они не видѣли земли и ничего новаго, такъ какъ по этому пути они уже разъ слѣдовали. На четвертый день они открыли островъ, называвшійся Медамоти {Нигдѣ.}, очень красивый и которымъ можно было любоваться, благодаря множеству маяковъ и высокихъ мраморныхъ башенъ, окружавшихъ его; величиною онъ былъ не менѣе Канады. Когда Пантагрюэль справился о томъ, кто владѣетъ островомъ, то ему отвѣчали, что островъ принадлежитъ королю Ѳилофану {Любящій блеснуть.}, который отлучился по случаю женитьбы его брата Ѳилофеамона {Любящій глядѣть.} на наслѣдной принцессѣ королевства Энгисъ {Сосѣдняя страна. Всѣ эти примѣчанія принадлежатъ самому Раблэ.}. Итакъ онъ сошелъ на берегъ, и въ то время какъ экипажъ кораблей запасался въ гавани прѣсной водой, онъ осматривалъ различныя картины, ковры, животныхъ, рыбъ, птицъ и другіе экзотическіе и заморскіе товары, выставленные вдоль набережной и въ портовыхъ лавкахъ. Дѣло было какъ разъ на третій день большой и торжественной мѣстной ярмарки, на которую ежегодно съѣзжались всѣ богатые и именитые купцы Азіи и Африки. Братъ Жанъ купилъ двѣ рѣдкостныхъ и цѣнныхъ картины: на одной было нарисована, какъ живая, пойманная птица; на другой -- портретъ лакея, старающагося изобразить изъ себя барина, подражая всѣмъ его манерамъ, жестамъ, выраженію лица, повадкѣ, минамъ и вкусамъ, написаннымъ и измышленнымъ мастеромъ Шарлемъ Шармуа, живописцемъ короля Межиста. И заплатилъ за нихъ гримасами.
Панургъ купилъ большую картину, представлявшую копію съ вышитой нѣкогда картины Филомелой, изобразившей для своей сестры Прогнеи то, какимъ образомъ ее лишилъ дѣвственности ея зять Терей и отрѣзалъ ей языкъ, чтобы она не могла разсказать объ его преступленіи {Овидій. Метаморфозы, VI, 42 и т. д.}. Божусь вамъ ручкой моего фонаря, что картина была роскошная и удивительная. Не думайте, прошу васъ, чтобы она изображала дѣвушку въ объятіяхъ мужчины. Это было бы слишкомъ глупо и грубо. Картина была совсѣмъ иная и болѣе понятная. Вы можете видѣть ее въ Телемскомъ аббатствѣ, по лѣвую руку въ верхней галлереѣ.
Эпистемонъ купилъ тоже картину. На ней изображены были съ натуры Идеи Платона и Атомы Эпикура.
Ризотомъ купилъ тоже картину, на которой изображено было съ натуры Эхо.
Пантагрюэль поручилъ Гимнасту купить ему "Жизнь и дѣянія Ахиллеса", изображенныя на семидесяти восьми коврахъ длиною въ четыре, шириною въ три сажени, вытканныхъ фригійскимъ шелкомъ, вперемежку съ золотомъ и серебромъ. На первомъ коврѣ изображено было бракосочетаніе Пелея и Ѳетиды; на второмъ -- рожденіе Ахиллеса, его молодость, какъ оно описано Стасемъ Папиніемъ; его дѣянія и боевые подвиги, прославленные Гомеромъ; его смерть и погребеніе, какъ они передаются у Овидія и Квинтуса Калабера, а на послѣднемъ изображалось, появленіе его тѣни и жертвоприношеніе Поликсены, какъ оно описано у Эврипида. Онъ купилъ также троихъ красивыхъ и молодыхъ единороговъ, одного жеребца золотистой масти и двухъ кобылъ сѣрыхъ въ яблокахъ. А также еще и лося, котораго ему продалъ одинъ скиѳъ изъ страны Желоновъ.
Лось есть животное величиной съ молодого быка, съ рогами на головѣ, какъ у оленя, съ раздвоенными копытами на ногахъ и съ длинной шерстью, какъ у большого медвѣдя; шкура его почти такъ же тверда, какъ панцырь. По словамъ желона, онъ съ трудомъ ловится въ Скиѳіи, потому что мѣняетъ цвѣтъ смотря по мѣсту, гдѣ пасется, и подражаетъ цвѣту травы, деревьевъ, кустарниковъ, цвѣтовъ, скалъ,-- короче сказать, всѣхъ предметовъ, около которыхъ находится. Это свойство у него общее съ морскими полипами и съ хамелеономъ; послѣдній--родъ ящерицы, такой удивительный, что Демократъ посвятилъ цѣлую книгу описанію ея наружности, анатоміи и магическихъ свойствъ и качествъ. Я самъ видѣлъ, какъ она мѣняла цвѣтъ не только отъ сосѣдства окрашенныхъ предметовъ, но и сама по себѣ, Смотря потому, испытывала она страхъ или пріятныя ощущенія: такъ на зеленомъ коврѣ я видѣлъ ее зеленой; но по истеченіи нѣкотораго времени она дѣлалась желтой, голубой, коричневой и фіолетовой, подобно тому, какъ мѣняетъ цвѣтъ гребешокъ индюка смотря по его ощущеніямъ. Намъ всего удивительнѣе показалось въ этомъ лосѣ то, что не только его морда и шкура, но и вся шерсть принимала тотъ цвѣтъ, въ какой были окрашены сосѣдніе предметы. Около Панурга, одѣтаго въ сѣрую тогу, шерсть его становилась сѣрой; около Пантагрюэля, облеченнаго въ пурпуровую мантію, его шерсть и кожа краснѣли; около лоцмана, одѣтаго на манеръ египетскихъ жрецовъ Изиды и Анубиса, шкура его казалась совсѣмъ бѣлой. Въ послѣднихъ двухъ цвѣтахъ хамелеону отказано. Когда онъ не испытывалъ ни страха и вообще никакихъ другихъ ощущеній, онъ сохранялъ свой натуральный цвѣтъ и шкура его была того цвѣта, какой мы видимъ на ослахъ въ Менгѣ {Тамъ былъ монастырь "сѣрыхъ братій".}.
III.
О томъ, какъ Пантагрюэль получилъ отъ своего отца, Гаргантюа, письмо, и о странномъ способѣ, какимъ могутъ доходить быстра вѣсти изъ чужихъ и отдаленныхъ странъ.
Пантагрюэль, занятый покупкой всѣхъ этихъ чужеземныхъ животныхъ, услышалъ съ мола десять выстрѣловъ изъ мортиры и изъ фальконета и громкія и радостныя восклицанія со всѣхъ сторонъ. Пантагрюэль вернулся въ гавань и увидѣлъ, что то прибылъ одинъ изъ быстроходныхъ кораблей его отца Гаргантюа, называвшійся "Хелидонъ", отъ того, что на его кормѣ высилась морская ласточка, отлитая изъ коринѳской мѣди. Это такая рыба, величиною съ луарскую плотву, мясистая, безъ чешуи, съ хрящеватыми крыльями (какъ у летучей мыши), очень длинными и широкими, при помощи которыхъ, я часто видѣлъ,-- какъ она пролетала на сажень отъ воды съ быстротой стрѣлы изъ лука. Въ Марсели ее называютъ Ландель. И этотъ корабль тоже былъ легокъ, какъ ласточка и, казалось, не столько плылъ по водѣ, какъ летѣлъ по морю. На немъ находился Маликорнъ, стольникъ, рѣзавшій мясо за столомъ Гаргантюа, котораго онъ нарочно послалъ узнать о состояніи здоровья своего сына, добраго Пантагрюэля, и отвезти ему письмо. Пантагрюэль, милостиво поздоровавшись съ нимъ, прежде чѣмъ вскрыть письмо и прежде всякихъ другихъ рѣчей, спросилъ его:
-- Привезли ли вы съ собой Гозаля {По еврейски: голубь, голубка. Прим. самого Раблэ.}, небеснаго вѣстника?
-- Да,-- отвѣчалъ тотъ. Онъ сидитъ въ этой корзинкѣ.
То была голубка, взятая съ голубятни Гаргантюа и которая какъ разъ въ тотъ моментъ, какъ отплывалъ вышеназванный корабль, высиживала птенцовъ. Случись съ Пантагрюэлемъ какая бѣда, онъ бы привязалъ къ ея лапкамъ черную ленточку; но такъ какъ онъ былъ здоровъ и благополученъ, то, высвободивъ голубку изъ заточенія, онъ навязалъ ей на лапки бѣлыя тафтяныя ленточки и, не теряя ни минуты, выпустилъ ее на свободу. Голубка моментально полетѣла съ невѣроятной скоростью, такъ какъ вы сами знаете, что нѣтъ полета быстрѣе голубинаго, когда у него положены яйца или высижены птенцы, такъ какъ вложенная въ него природою настойчивая заботливость о голубяткахъ влечетъ къ нимъ на помощь. И вотъ, менѣе чѣмъ въ два часа, голубка пролетѣла длинный путь, который совершилъ корабль въ три дня и три ночи, идя и на парусахъ и на веслахъ при попутномъ вѣтрѣ. И такимъ образомъ голубка вернулась на голубятню, къ собственному гнѣзду съ птенцами. И услыхавъ, что у нея навязаны бѣлыя ленты, Гаргантюа возрадовался, увѣренный въ добромъ здравіи своего сына.
Таковъ былъ обычай у благородныхъ Гаргантюа и Пантагрюэля, когда они хотѣли быстро получить вѣсть о чемъ-нибудь дорогомъ и желанномъ, какъ исходъ битвы на морѣ и на сушѣ, оборона или взятіе какой-нибудь крѣпости, рѣшеніе какого-нибудь важнаго спорнаго вопроса, благополучнаго или неблагополучнаго разрѣшенія отъ бремени какой-нибудь королевы или знатной дамы, смерть или выздоровленіе друзей и союзниковъ, застигнутыхъ болѣзнью и такъ далѣе. Они брали Гозаля и приказывали передавать его по почтѣ съ рукъ на руки въ тѣ мѣста, откуда они ждали вѣстей. Гозаль, смотря но тому, были у него на лапкахъ черныя или бѣлыя ленточки, смотря по обстоятельствамъ, выводилъ ихъ изъ тягостной неизвѣстности и притомъ очень быстро, такъ какъ въ одинъ часъ успѣвалъ пролетѣть по воздуху большее пространство, нежели проѣхали бы въ цѣлый день по дорогѣ тридцать почтъ. Этимъ выгадывалось бы много времени. А потому вы повѣрите мнѣ, что на голубятняхъ принадлежавшихъ имъ мызъ всегда во всѣ мѣсяцы и времена года можно было найти голубиныя, яйца и птенцовъ и пропасть голубей. Чего всякій можетъ достичь въ хозяйствѣ посредствомъ селитры и растенія вербены.
Выпустивъ голубя, Пантагрюэль прочиталъ посланіе своего отца Гаргантюа, гласившее слѣдующее:
"Дражайшій сынъ.
Любовь, которую естественно питаетъ каждый отецъ къ любимому сыну, во мнѣ такъ разгорѣлась въ виду и въ силу тѣхъ особенныхъ преимуществъ, какими надѣлила тебя милость Божія, что со времени твоего отъѣзда одна только мысль живетъ во мнѣ, только одно опасеніе терзаетъ мое сердце: не постигла ли тебя какая бѣда или неудача въ пути, такъ какъ ты знаешь, что съ сильной и искренней любовью всегда неразлученъ бываетъ и страхъ. А такъ какъ по словамъ Гезіода: доброе начало -- половина дѣла, а по пословицѣ: лиха бѣда -- починъ, то я для того, чтобы освободить свой умъ отъ такой тревоги, посылаю нарочно Маликорна, чтобы получить черезъ него извѣстія о первыхъ дняхъ твоего путешествія. Если начало путешествія окажется благополучнымъ и такимъ, какимъ я его желаю, то Мнѣ легко будетъ предвидѣть, предсказать и судить объ остальномъ. Я получилъ нѣсколько забавныхъ книгъ, которыя тебѣ при семъ и посылаю. Читай ихъ, когда захочешь отдохнуть отъ занятій. Мой посыльный сообщитъ тебѣ подробнѣй обо всемъ, что происходило при дворѣ. Миръ Господень да будетъ съ тобою. Поклонись Панургу, брату Жану, Эпистемону, Ксеноману, Гимнасту и всѣмъ остальнымъ твоимъ домочадцамъ, моимъ добрымъ пріятелямъ.
Пишу изъ твоего родительскаго дома, сего тринадцатаго іюня.
