Главная » 2022»Май»20 » "Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 016
00:33
"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 016
---
---
XXIII.
О томъ, какъ Панургъ увѣщеваетъ вернуться къ Раминагробису.
-- Вернемся къ нему,-- сказалъ Панургъ,-- и попытаемся спасти его душу. Вернемся во имя и ради Бога! Это будетъ дѣломъ милосердія съ нашей стороны. По крайней мѣрѣ, пусть спасетъ душу свою, если и лишится тѣла и жизни. Мы убѣдимъ его покаяться въ своемъ грѣхѣ и попросить прощенія у святыхъ отцовъ, какъ присутствующихъ, такъ и отсутствующихъ. И засвидѣтельствуемъ это, дабы послѣ его смерти они не объявили его еретикомъ и отлученнымъ отъ церкви, какъ это сдѣлали домовые съ женой городского головы въ Орлеанѣ {Рабле почти всегда подразумѣваетъ подъ словомъ "домовой" (farfadet) нищенствующихъ монаховъ. Въ настоящемъ случаѣ онъ намекаетъ на одинъ современный ему фактъ: "Comme les farfadets firent de la prevoste d'Orléans",-- намекъ на то, что жена Сенъ-Мемена, городского головы въ Орлеанѣ, умерла въ 1533 г. и была похоронена въ церкви францисканскихъ монаховъ, которые вообразили, что душа ея приходила ихъ мучить. Уличенные въ вымыслѣ, тринадцать изъ нихъ были приговорены къ покаянію и тюремному заключенію.}, и дадимъ имъ удовлетвореніе за это оскорбленіе: раздавая по всѣмъ монастырямъ этой провинціи и всѣмъ добрымъ отцамъ монахамъ богатую милостыню и заказывая частыя обѣдни за упокой его души. А въ день смерти пускай на вѣчныя времена имъ отпускается двойная порція; а фляга съ виномъ, да наилучшимъ, обходитъ ихъ столы, не минуя никого изъ обѣдающихъ, ни мірянъ, ни духовныхъ, какъ послушниковъ, такъ и постриженныхъ монаховъ. Такимъ образомъ, Богъ ему проститъ. Охъ, хо, хо! Я ошибаюсь и несу околесицу. Чортъ меня побери, если я туда пойду. Помилуй Богъ, комната уже полна чертей. Я слышу уже, какъ они чертовски спорятъ и дерутся за то, кто первый захватитъ душу Раминагробиса и снесетъ ее Люциферу. Идите прочь! Я туда не пойду. Чортъ меня побери, если я туда пойду! Кто знаетъ, не произойдетъ ли у нихъ quipro quo и они вмѣсто Раминагробиса не захватятъ бѣдняжку Панурга, который теперь чистъ отъ долговъ. Пока онъ былъ по уши въ долгахъ, они много разъ, но тщетно пытались это сдѣлать. Уходите прочь! Я туда не пойду. Я умираю, Богомъ клянусь, отъ страха. Очутиться среди голодныхъ чертей, среди раззадоренныхъ чертей, среди чертей, которые препираются другъ съ другомъ? Уходите прочь! Бьюсь объ закладъ, что изъ-за этого ни одинъ якобинецъ, ни одинъ францисканецъ, ни одинъ кармелитъ или капуцинъ не будетъ присутствовать на его похоронахъ. И умно сдѣлаютъ. Вѣдь онъ ничего не оставилъ имъ по завѣщанію. Чортъ меня побери, если я туда пойду! Если онъ будетъ проклятъ, тѣмъ хуже для него. Зачѣмъ онъ хулилъ добрыхъ отцовъ монаховъ? Зачѣмъ выгонялъ онъ ихъ изъ своей комнаты какъ разъ въ тотъ часъ, когда наиболѣе нуждался въ ихъ набожныхъ молитвахъ, въ ихъ святыхъ напутствіяхъ? Зачѣмъ не отказалъ онъ имъ въ своемъ завѣщаніи хоть пустякъ какой-нибудь, хоть крошку, хотя бы что-нибудь на закуску этимъ бѣднымъ людямъ, у которыхъ ничего нѣтъ въ мірѣ, кромѣ ихъ бреннаго существованія? Пусть идетъ туда, кто хочетъ; чортъ меня побери, если я туда пойду! Если бы я туда сунулся, чортъ бы меня унесъ. Какъ бы да не такъ! Уходите прочь. Братъ Жанъ, хочешь ли ты, чтобы тридцать фургоновъ діаволовъ унесли тебя? Сдѣлай три вещи: отдай мнѣ твой кошелекъ. Крестъ противенъ чарамъ. И съ тобой случится то, что нѣкогда приключилось съ Жаномъ Доденомъ, сборщикомъ податей въ Кудре, у Ведскаго Брода, когда военные люди сломали мостъ. Встрѣтивъ на берегу рѣки брата Адама Кускуля, францисканскаго монаха изъ монастыря Мирабо, онъ пообѣщалъ ему рясу, съ тѣмъ условіемъ, чтобы онъ перенесъ его черезъ рѣку на спинѣ, такъ какъ тотъ былъ дюжій малый. Договоръ былъ заключенъ. Братъ Кускуль подвернулъ рясу выше колѣнъ и посадилъ вышеназваннаго Додена себѣ на спину, точно какого-нибудь святого Христофорчика. И такъ весело несъ его, подобно тому, какъ Эней вынесъ отца своего Анхиза изъ загорѣвшейся Трои, распѣвая "Ave maris Stella". Когда они находились на самомъ глубокомъ мѣстѣ брода, повыше мельничнаго колеса, Кускуль у Додена спросилъ: "Есть ли при немъ деньги?" Доденъ отвѣчалъ, что денегъ у него полонъ кошель, и чтобы онъ не сомнѣвался въ его обѣщаніи -- сшить ему новую рясу." Какъ?-- сказалъ братъ Кускуль. "Ты вѣдь знаешь, что, по уставу нашего аббатства, намъ строжайше запрещено носить на себѣ деньги. Ахъ, ты, несчастный! Вѣдь ты заставилъ меня прегрѣшить противъ этого пункта. Зачѣмъ ты не оставилъ свой кошелекъ мельнику? Безъ сомнѣнія, ты будешь за это немедленно наказанъ. И если когда-нибудь я увижу тебя въ нашемъ монастырѣ, въ Мирабо, то угощу тебя miserere do vitulos {Покаянный псаломъ L, при пѣніи котораго монахи бичевали себя.}." И, говоря это, вдругъ сбросилъ съ плечъ Додена въ воду головой внизъ. По этому примѣру, братъ Жанъ, мой любезный другъ, чтобы черти не унесли тебя, отдай мнѣ лучше твой кошелекъ и не носи на себѣ никакого креста. Опасность очевидная. Если на тебѣ будутъ деньги, крестъ,-- они сбросятъ тебя на какой-нибудь, утесъ, какъ: орлы бросаютъ черепахъ, чтобы разбить ихъ броню, отъ чего пострадала плѣшивая голова Эсхила, или же они сбросятъ тебя въ море, куда-нибудь далеко, какъ упалъ Икаръ. И море это будетъ названо Сокрушительнымъ... Во-вторыхъ, расквитайся съ долгами, потому что черти очень любятъ людей, расквитавшихся съ долгами: я это знаю по опыту. Негодные не перестаютъ заигрывать со мной, ухаживать за мной, чего не бывало, пока я былъ разоренъ и по уши въ долгахъ. Душа человѣка, погрязшаго въ долгахъ, еретична и загрязнена; она -- плохая пища для дьявола... Въ-третьихъ, вернись въ своей рясѣ и власяницѣ къ Раминагробису, и бьюсь объ закладъ, если тебя не унесетъ орава чертей. Если же ты для пущей безопасности захочешь кого себѣ въ компанію, не разсчитывай на меня. Предупреждаю тебя. Ступайте прочь! Я туда не пойду. Чортъ меня побери, если я пойду.
-- Мнѣ это не очень-то страшно,-- отвѣчалъ братъ Жанъ,-- вѣдь у меня въ рукахъ мой кортикъ.
-- Ты говоришь резонно,-- отвѣчалъ Панургъ,-- и разсуждаешь какъ знатокъ по части колдовства. Въ то время, какъ я учился въ Толедской школѣ, преподобный отецъ Пикатрисъ, во славу діавола, деканъ демонологическаго факультета, говорилъ намъ, что черти, естественно, боятся сверканія шпаги, какъ солнечнаго свѣта. И, дѣйствительно, Геркулесъ, сойдя въ адъ, ко всѣмъ чертямъ, не такъ напугалъ ихъ своей львиной шкурой и палицей, какъ позднѣе Эней, облеченный въ блестящую кольчугу и вооруженный острой и ярко вычищенной шпагой, при помощи и по совѣту Кумской сивиллы. По этой самой причинѣ, быть можетъ, сеніоръ Жанъ-Жакъ Тривульче, умирая при Шартрѣ, потребовалъ свою шпагу и умеръ съ обнаженной шпагой въ рукахъ, размахивая ею вокругъ кровати, какъ храбрецъ и рыцарь, и этимъ обращая въ бѣгство всѣхъ чертей, которые стерегли его при переходѣ отъ жизни къ смерти. Когда спрашиваютъ у массоретовъ {Еврейскіе филологи и ученые.} и кабалистовъ, почему діаволы не могли никогда проникнуть въ земной рай, то они не указываютъ никакой иной причины, кромѣ той, что у дверей стоялъ херувимъ, державшій въ рукѣ сверкающій мечъ. Ибо, говоря, какъ истинный толедскій демонологъ, я сознаюсь, что діаволы, дѣйствительно, не могутъ умереть отъ удара меча; но утверждаю, на основаніи этой же демонологіи, что они могутъ подвергнуться перерыву въ житіи, подобно тому, какъ если бы ты пробилъ своей шпагой насквозь полосу яркаго пламени или столбъ густого и чернаго дыма. И они чертовски кричатъ при этомъ перерывѣ въ житіи, который для нихъ чертовски болѣзненъ. Когда ты видишь стычку двухъ враждебныхъ армій, неужели ты думаешь, что сильный, ужасающій шумъ, который ты тогда слышишь, происходитъ отъ человѣческихъ голосовъ? Отъ грома кольчугъ? Отъ стычекъ между конями, облеченными въ панцырь? Отъ стука мечей? Отъ преломленія копій? Отъ расплющиванія пикъ? Отъ воплей раненыхъ? отъ звука трубъ и барабаннаго боя? Отъ ржанія коней? Отъ грохота пушекъ? И это играетъ нѣкоторую роль, долженъ сознаться. Но главнѣйшій шумъ и гвалтъ происходитъ отъ воя чертей, которые, подстерегая бѣдныя души раненыхъ, получаютъ неожиданно удары шпаги и претерпѣваютъ перерывъ своей воздушной и невидимой субстанціи, въ родѣ того, когда поваръ треснетъ палкой по пальцамъ поварятъ, ворующихъ куски сала съ вертела,-- тогда они кричатъ и воютъ, какъ черти,-- какъ Марсъ, когда онъ былъ раненъ Діомедомъ передъ Троей, и который, какъ повѣствуетъ Гомеръ, кричалъ громче и ужаснѣе, нежели десять тысячъ человѣкъ разомъ. Но чтожъ, однако, мы говоримъ про блестящія кольчуги и сверкающія шпаги! Но не таковъ твой кортикъ: отъ бездѣйствія и заброшенности онъ сильнѣе заржавѣлъ, нежели старый замокъ. И, такимъ образомъ, изъ двухъ вещей. одно: или отчисти его хорошенько, или оставь его ржавымъ, но не входи въ домъ Раминагробиса. Съ своей стороны, я туда не пойду. Чортъ меня побери, если я туда пойду!
XXIV.
О томъ, какъ Панургъ совѣтуется съ Эпистемономъ.
Оставя Вильмеръ и возвращаясь обратно къ Пантагрюэлю Панургъ, но дорогѣ обратился къ Эпистемону и сказалъ ему:
-- Кумъ, старинный пріятель, вы видите смущеніе моего ума! Вамъ извѣстно столько цѣлебныхъ средствъ. Не можете ли помочь мнѣ?
Эпистемонъ заговорилъ и сталъ доказывать Панургу, что общественное мнѣніе давно уже сыплетъ насмѣшками по поводу его страннаго наряда и что онъ совѣтуетъ ему принять немного чемерицы, чтобы его хорошенько прочистило, и облечься въ обыкновенную одежду.
-- Другъ Эпистемонъ,-- отвѣчалъ Панургъ,-- мнѣ пришла фантазія жениться, но я боюсь стать рогоносцемъ и быть несчастнымъ въ бракѣ. А потому я далъ обѣтъ святому Франциску Младшему (которому въ Плессиле-Туръ поклоняются всѣ женщины за то, что онъ основалъ орденъ добрыхъ людей, къ которымъ ихъ влечетъ по природѣ) не снимать очковъ и не надѣвать штановъ съ клапаномъ до тѣхъ поръ, пока не освобожусь отъ сомнѣній и не приму какого-нибудь твердаго рѣшенія.
-- Вотъ поистинѣ диковинный и забавный обѣтъ,-- замѣтилъ Эпистемонъ.
Меня удивляетъ, что вы никакъ не можете придти въ себя, выкинуть изъ ума всѣ эти дикія фантазіи и вернуть себѣ спокойствіе духа. Слыша такія ваши рѣчи, мнѣ припоминается обѣтъ густоволосыхъ Аргивянъ, которые, проигравъ въ войнѣ съ лакедемонянами сраженіе при Тирѣ, поклялись, что будутъ брить головы до тѣхъ поръ, пока не вернутъ своей чести и потерянной области {Геродотъ, I, 82.}, а также обѣтъ забавнаго испанца Мишеля Дориса, который никогда не снималъ съ ногъ желѣзныхъ наколѣнниковъ. И не знаю, кто изъ двухъ достойнѣе носить зелено-желтую шапку съ заячьими ушами: этотъ ли храбрый воинъ или Ангеранъ, который такъ пространно и скучно повѣствуетъ, упустивъ изъ вида искусство писать исторіи, завѣщанное намъ самосатскимъ философомъ {Лукіанъ.}? Читая его длинное повѣствованіе, воображаешь, что это вступленіе или предисловіе къ какой-нибудь великой войнѣ или важному государственному перевороту; но въ концѣ концовъ начинаешь смѣяться и надъ храбрымъ воиномъ, и надъ вызвавшимъ его на бой англичаниномъ, и надъ ихъ лѣтописцемъ Ангераномъ, который слюнявѣе горшка съ горчицей. Насмѣшка такъ же неизбѣжна, какъ въ исторіи горы Горація, которая кричала и вопила благимъ матомъ, точно женщина, мучающаяся родами. И на крики ея сбѣжались всѣ сосѣди, ожидая появленія на свѣтъ чего-либо удивительнаго, чудовищнаго, а между тѣмъ гора мышь родила.
-- Мнѣ нѣтъ до этого дѣла,-- отвѣчалъ Панургъ. Смѣйся, кто хочетъ, а я исполню свой обѣтъ. Но мы съ вами давно уже поклялись Юпитеромъ другъ другу въ вѣрности и дружбѣ. А потому, дружище, скажите мнѣ ваше мнѣніе: долженъ я жениться или нѣтъ?
-- Безъ сомнѣнія, дѣло сомнительное,-- сказалъ Эпистемонъ,-- и я не чувствую себя въ силахъ его рѣшить. Если когда-нибудь имѣло значеніе въ медицинскомъ искусствѣ слово стараго Гиппократа на счетъ трудности приговора, то оно какъ разъ теперь умѣстно. Правда, мнѣ приходитъ въ голову многое, что можно было бы сказать для того, чтобы разсѣять вашу нерѣшительность. Но все это меня не вполнѣ удовлетворяетъ. Нѣкоторые платоники утверждаютъ, что кто могъ бы увидѣть своего генія, тотъ могъ бы узнать о своей судьбѣ. Но я не вполнѣ понимаю ихъ ученіе, а потому не совѣтую вамъ ему слѣдовать. Имъ слишкомъ злоупотребляютъ; Примѣръ тому я видѣлъ на одномъ трудолюбивомъ и любознательномъ жителѣ восточной Англіи. Это разъ. Во-вторыхъ, если бы еще существовали оракулы Аполлона въ Ливадіи, Дельфахъ и Делосѣ, оракулъ Бахуса въ Донодѣ; Меркурія въ Фаресѣ близъ Патраса, Аписа въ Египтѣ, Сераписа въ Канопѣ, Фавна въ Меналіи и Альбунеи, близъ Тиволи, Фирезія въ Орхоменѣ, Мопса въ Киликіи, Орфея въ Лесбосѣ,-- я бы посовѣтовалъ вамъ туда отправиться и выслушать ихъ приговоръ о вашемъ предпріятіи. Но вы знаете, что всѣ они стали нѣмы, какъ рыбы, съ тѣхъ поръ, какъ явился царь въ смиренномъ образѣ, передъ которымъ разсѣялись всѣ оракулы и пророчества, какъ передъ свѣтомъ яснаго солнца пропадаютъ всѣ привидѣнія, чудища, оборотни и всякіе духи мрака. Но если бы даже они еще и существовали, то я бы не посовѣтовалъ черезъ-чуръ довѣряться ихъ отвѣтамъ. Слишкомъ много людей было ими обмануто. Мало того, я припоминаю, какъ Агриппина наказала красавицу Лолли за то, что та спросила оракула Аполлона Кларія о томъ: женится ли на ней императоръ Клавдій {Тацитъ, лѣтопись, XII, 22.}. За это самое она была сначала изгнана, а затѣмъ предана позорной смерти.
-- Ну, такъ сдѣлаемъ лучше,-- замѣтилъ Панургъ. Острова Офигійскіе {По всей вѣроятности, Джерсейская группа въ кэназѣ.} лежатъ недалеко отъ порта Сенъ-Мало; переговоривъ предварительно съ королемъ, съѣздите туда. Я вычиталъ у хорошихъ, старинныхъ авторовъ, что на одномъ изъ четырехъ острововъ, а именно на томъ, который лежитъ ближе къ востоку, живутъ многіе прорицатели, вѣдуны и пророки. Тамъ лежитъ, говорятъ. Сатурнъ, скованный красивыми золотыми цѣпями, на золотомъ ложѣ и питается божественными амброзіей и нектаромъ, которые ежедневно съ неба приносятся ему неизвѣстно какими птицами,-- можетъ быть, тѣми же самыми вранами, которые кормили въ пустынѣ св. Павла, перваго пустынника,-- и тому, кто его о томъ спрашиваетъ, предсказываетъ онъ его судьбу и то, что ему готовитъ будущее, такъ какъ что бы ни напряли Парки и что бы ни рѣшилъ Юпитеръ, старикъ обо всемъ этомъ узнаетъ во снѣ. Такимъ образомъ наши хлопоты сократятся, если мы услышимъ его сужденіе о смущающемъ меня обстоятельствѣ.
-- Это слишкомъ очевидный вздоръ и слишкомъ баснословная выдумка,-- отвѣчалъ Эпистемонъ. Я не поѣду.
XXV.
О томъ, какъ Панургъ совѣтуется съ Геръ-Триппой1).
1) Генрихъ Корнелій Агриппа, прозванный Frismegistos, род. 1486 г; написалъ книгу "Do occulta philosophia" (1633).
-- Вотъ что вамъ слѣдуетъ, по-моему, сдѣлать,-- продолжалъ Эпистемонъ -- прежде нежели мы вернемся къ королю. Здѣсь, близъ острова Бушара, живетъ Геръ-Триппа; вы знаете, какъ благодаря своему искусству въ астрологіи, геомантіи, хиромантіи и другихъ подобныхъ штукахъ, онъ предсказываетъ будущее. Посовѣтуемся съ нимъ о вашемъ дѣлѣ.
-- Объ этомъ я ничего не знаю,-- отвѣчалъ Панургъ. Я знаю только про него то, что придворные лакеи въ то время, какъ онъ толковалъ съ великимъ королемъ о небесныхъ , и трансцендентальныхъ вещахъ, заигрывали на лѣстницѣ съ его женой, которая была недурна собой. А онъ, видѣвщій безъ очковъ все, что происходитъ на небѣ и на землѣ, обсуждавшій всѣ прошлыя и настоящія событія, предсказывавшій будущее, не видѣлъ только жены, которая баловалась, и никогда о томъ не узналъ. Хорошо; идемъ къ нему, такъ какъ вы этого хотите. Учиться никогда не лишнее.
На другой день прибыли на квартиру Геръ-Триппы. Панургъ подарилъ ему волчью шубу и большую вызолоченную шпагу въ бархатныхъ ножнахъ и пятьдесятъ золотыхъ монетъ и послѣ этого безъ церемоніи заговорилъ съ нимъ о своемъ дѣлѣ.
Прежде всего Геръ-Триппа поглядѣлъ ему прямо въ лицо и сказалъ:
-- У тебя метаскопія, {Форма лба.} и физіономія рогоносца, самаго опозореннаго и ославленнаго рогоносца.
Затѣмъ, оглядѣвъ со всѣхъ сторонъ правую руку Панурга, сказалъ:
-- Вотъ эта злая линія всегда бываетъ только на рукѣ рогоносца.
И затѣмъ, поспѣшно начертавъ грифелемъ нѣсколько точекъ, соединилъ ихъ, по правиламъ геомантіи, и сказалъ:
-- Вѣрнѣе истины, что ты станешь рогоносцемъ вскорѣ послѣ того, какъ женишься.
Послѣ этого онъ спросилъ у Панурга его гороскопъ и, когда тотъ ему его далъ, немедленно раскинулъ карту неба во всѣхъ частяхъ и, обозрѣвъ положеніе и аспекты свѣтилъ, глубоко вздохнулъ и сказалъ:
-- Я уже раньше предсказалъ, что ты будешь рогоносцемъ; отъ этого тебѣ не уйти никакъ,-- я вижу тому много новыхъ доказательствъ. И утверждаю, что ты будешь рогоносцемъ. Мало того: будешь побитъ женою и ею ограбленъ. Ибо въ третьемъ созвѣздіи аспекты всѣ неблагопріятны и всѣ носятъ знаки рогатые, какъ Овенъ, Телецъ, Козерогъ и другіе. А въ четвертомъ я нахожу убыль у Юпитера и пересѣченіе линій Сатурна съ Меркуріемъ. Ты будешь очень несчастенъ, добрый человѣкъ.
-- Чортъ бы тебя побралъ, старый дуракъ!-- сказалъ Панургъ. Когда всѣ рогоносцы соберутся процессіей, то ты понесешь ихъ знамя. Но откуда у меня эта бородавка между пальцами?
Говоря это, онъ протянулъ Геръ-Триппѣ два первыхъ пальца, раскрывъ ихъ въ формѣ роговъ и сжавъ въ кулакъ остальные.
Затѣмъ обратился къ Эпистемону:
-- Вы видите въ немъ настоящаго Оллуса Марціала {Эпигр. VII, 4.}, который изучалъ главнымъ образомъ и наблюдалъ бѣды и злоключенія другихъ людей. Самого же его жена водила за носъ. Онъ, съ своей стороны, бѣднѣе Ируса {Имя нищаго, который борется съ Одиссеемъ (Одиссея, XVIII, 1 и д.).} и къ тому же хвастливъ, нахаленъ, нестерпимѣе семнадцати діаволовъ, словомъ: πτωχαλαζών {Жалкій хвастунъ.}, какъ называли древніе такую шушеру. Идемъ, предоставимъ этому остервенѣлому безумцу препираться, молоть вздоръ, сколько влѣзетъ, съ его пріятелями-чертями. Я не повѣрю, чтобы черти захотѣли служить такому дураку. Онъ не знаетъ перваго правила философіи, а именно: "Познай самого себя". Хвастаясь, видитъ соломинку въ чужомъ глазу, а не видитъ бревенъ, которыми забиты его оба глаза. Подобнаго полифрагмона {Который путается въ чужія дѣла.} описываетъ Плутархъ. Это точно тѣ колдуньи {У Плутарха.}, которыя въ чужихъ домахъ, въ публикѣ, среди простонародья были зрячѣе рыси, а вернувшись домой становились такъ же слѣпы, какъ кротъ, и ничего ровно не видѣли, такъ какъ, вернувшись съ улицы къ себѣ въ домъ, вынимали изъ головы глаза, какъ другіе снимаютъ очки, и прятали ихъ въ деревянный башмакъ, привязанный за дверью ихъ дома.
-- Хотите ли,-- сказалъ Геръ-Триппа,-- узнать обстоятельнѣе истину посредствомъ пиромантіи {Гаданіе на огнѣ.}, эромантіи {Гаданіе на воздухѣ.}, гидромантіи {Гаданіе на водѣ.}, прославленной Аристофаномъ въ его "Облакахъ", или лекономантіи {Гаданіе посредствомъ таза.}, бывшей нѣкогда въ большой чести у ассирійцевъ и испытанной Гермолаемъ Варваромъ? Я покажу тебѣ въ тазу твою будущую жену, забавляющуюся съ двумя мужланами.
-- Если ты вздумаешь приставить носъ къ моей спинѣ, то не забудь сперва снять очки.
-- При употребленіи катортромантіи {Гаданіе на зеркалѣ.},-- продолжалъ Геръ-Триппа,-- путемъ которой Дидій-Юліанъ, римскій императоръ, предвидѣлъ все, что должно было съ нимъ случиться, тебѣ не понадобятся очки. Ты увидишь въ зеркалѣ, какъ она себя ведетъ, точь-въ-точь такъ, какъ если бы я показалъ тебѣ ее въ фонтанѣ храма Минервы близъ Патраса. Посредствомъ коскиномантіи {Гаданіе на ситѣ.}, которая была въ такомъ ходу у римлянъ при ихъ религіозныхъ церемоніяхъ, ты, помощью сита и ножницъ, узришь чертовщину. При помощи алфиномантіи {Гаданіе на овсяной мукѣ.}, на которую указываетъ Теокритъ въ своей Pharmaceutice, и посредствомъ алеуромантіи {Гаданіе на пшеничной мукѣ.}, смѣшивая пшеницу съ мукой. Посредствомъ астрагаломантіи {Гаданіе на костяхъ.}, для чего у меня имѣются кости. Посредствомъ гиромантіи {Гаданіе на сырѣ.}: у меня кстати есть бремонтскій сыръ. Посредствомъ гиромантіи {Гаданіе посредствомъ круга.}: я заставлю тебя описывать круги и всѣ они, завѣряю тебя, будутъ склоняться налѣво. Посредствомъ стерномантіи {Гаданіе съ помощью груди.}: честное слово у тебя грудь плохо развита. Посредствомъ либаномантіи {Гаданіе на ладанѣ.}: тутъ требуется лишь немного ладана. Посредствомъ гастромантіи {Гаданіе посредствомъ чревовѣщанія.}, къ которому долгое время прибѣгала въ Феррарѣ дама Джакоба Родиджина, носившая въ чревѣ демона. Посредствомъ кефалеономантіи {Гаданіе на ослиной головѣ.}, къ которому нѣкогда прибѣгали германцы и жарили при этомъ ослиную голову на горящихъ угольяхъ. Посредствомъ керомантіи {Гаданіе на воскѣ.}, при чемъ льютъ воскъ въ воду, и ты увидишь немедленно жену и ея двоихъ поклонниковъ. Посредствомъ капномантіи {Гаданіе на дымѣ.}, при чемъ мы должны посыпать горящія уголья маковыми зернами и кунжутнымъ сѣменемъ. Чудесное дѣло! Или посредствомъ аксиномантіи {Гаданіе на топорѣ.}, при чемъ намъ нужны топоръ и агатовый камень, которые мы положимъ на горячіе уголья. О, какъ умно воспользовался этимъ гаданіемъ Гомеръ относительно жениховъ Пенелопы! Посредствомъ онимантіи {Гаданіе на ногтѣ.}, при чемъ намъ понадобятся масло и воскъ, Посредствомъ тефрамантіи {Гаданіе на золѣ.} ты увидишь на пеплѣ, разсѣянномъ по воздуху, свою жену въ славной позиціи. Посредствомъ ботаномантіи {Гаданіе на растеніяхъ.}; у меня кстати есть листья шалфея. Посредствомъ сикомантіи {Гаданіе на фиговыхъ листьяхъ.}. О чудное искусство, скрытое въ фиговыхъ листьяхъ! Посредствомъ ихтіомантіи {Гаданіе на рыбахъ.}, нѣкогда славной и практиковавшейся Тирезіемъ и Полидамомъ и которая также примѣнялась въ священной рощѣ, посвященной Аполлону, въ Ливійской землѣ. Посредствомъ кёромантіи {Гаданіе на свиньяхъ.}; надо достать только побольше свиней, и тебѣ достаеться пузырь. Посредствомъ клиромантіи {Метаніе жребія.}, подобно тому, какъ находятъ бобъ въ пирогѣ въ крещенскій вечеръ. Посредствомъ антропомантіи {Гаданіе на человѣческихъ внутренностяхъ.}, къ которой прибѣгалъ Геліогабалъ, римскій императоръ. Оно нѣсколько непріятно, но ты легко перенесешь его, ибо тебѣ предназначено быть рогоносцемъ. Посредствомъ сивиллиной стихомантіи {Гаданіе на стихахъ.}. Посредствомъ ономатомантіи {Гаданіе на именахъ.}.-- (Какъ тебя зовутъ?-- Чучело гороховое!-- отвѣчалъ Панургъ). Или же посредствомъ алектріомантіи {Гаданіе на пѣтухѣ.}. Я опишу кругъ и раздѣлю его на твоихъ глазахъ на двадцать четыре равныхъ части. Въ каждой я напишу букву изъ азбуки и на каждую букву положу пшеничное зерно; затѣмъ выпущу молодого неженатаго пѣтуха. Вы увидите, ручаюсь вамъ, что онъ съѣстъ зерна, положенныя на буквахъ: "Будешь рогоносцемъ". Онъ сдѣлаетъ это такъ же несомнѣнно, какъ вѣщій пѣтухъ императора Валенція, который съѣлъ зерна на буквахъ, изображавшихъ имя преемника императора Ѳ. Е. О. Д. {Теодозій наслѣдовалъ Валенцію.}. Хотите ли прибѣгнуть къ гаруспиціи {Гаданіе на принесенной жертвѣ.}? Или къ экстипиціи {Гаданіе на внутренностяхъ животныхъ.}? Или къ авгуровымъ знакамъ, основаннымъ на полетѣ птицъ? Или же на пѣніи вѣщихъ птицъ? Или же на Solistimnm tripudium {Вѣщія птицы.}, какъ предсказываютъ утки {На языкѣ авгуровъ благопріятныя признакомъ считалось когда вѣщія птицы такъ жадно клевали зерна, что они валились изъ ихъ клюва на землю.}? Или не примѣнить ли мнѣ некромантіи {Гаданіе путемъ опроса мертвецовъ.}? Не воскресить ли мнѣ мертвеца, какъ это сдѣлалъ Аполлоній Тіанскій съ Ахилломъ или Эндорская волшебница съ Сауломъ? Онъ намъ все предскажетъ, точь-въточь. Такъ, по заклинанію Эрихто, покойникъ предсказалъ Помпею весь ходъ и результатъ Фарсальскаго сраженія? Или же, если вы боитесь мертвецовъ, какъ это обыкновенно бываетъ со всѣми рогоносцами, то я прибѣгну только къ схіомантіи {Гаданіе путемъ вызова тѣни умершаго.}.
-- Ступай къ чорту, полоумный дуракъ!-- отвѣчалъ Панургъ. Отчеготы не посовѣтуешь мнѣ подложить подъ языкъ смарагдъ или другой камень, или же собирать языки удодовъ или зеленыхъ лягушекъ, или же съѣсть сердце и печень дракона, чтобы по крику и пѣнію лебедей и птицъ узнавать свою судьбу, какъ это дѣлали нѣкогда арабы въ Месопотаміи? Чтобы тридцать тысячъ- чертей свернули тебѣ шею, проклятый рогоносецъ и колдунъ! Къ чорту заклинателя Антихриста! Вернемся къ нашему королю. Я увѣренъ, что онъ будетъ недоволенъ нами, когда узнаетъ, что мы приходили въ вертепъ этого ученаго чорта. Я раскаиваюсь, что приходилъ сюда. Ей-Богу, онъ совсѣмъ разсердилъ меня и опуталъ колдовствомъ и вѣдовствомъ! Чортъ бы его побралъ! Скажемъ: аминь и пойдемъ пить. А отъ ѣды онъ отбилъ у меня аппетитъ дня на два. Ахъ, что я говорю!-- Покрайней мѣрѣ на четыре.
XXVI.
О томъ, какъ Панургъ совѣтуется съ братомъ Жаномъ Сокрушителемъ.
Панургъ разсердился на слова Геръ-Триппы и пройдя мѣстечко Гюиме, обратился къ брату Жану и сказалъ ему, почесывая за ухомъ:
-- Развесели меня немного, другъ! Этотъ чортовъ дуракъ въ тоску меня вогналъ своими рѣчами. Слушай-ка!
-----
(Тутъ слѣдуетъ длинный перечень дикихъ и безсмысленныхъ словъ, въ которыхъ комментаторы видятъ пародію на литаніи).
-----
-- Другъ мой, братъ Жанъ, я тебя очень почитаю и оставилъ на закуску: скажи мнѣ, прошу тебя, свое мнѣніе, долженъ я жениться или нѣтъ?
Братъ Жанъ весело отвѣчалъ ему:
-- Женись, чортъ тебя дери, женись и вели звонить во всѣ колокола. Женись какъ можно скорѣе. Сегодня же вечеромъ прикажи сдѣлать оглашеніе. Чего тебѣ ждать? Развѣ ты не знаешь, что приближается конецъ міра? Со вчерашняго дня мы стали ближе къ нему на двѣ стадіи съ полъ-саженью. Антихристъ уже народился, какъ мнѣ говорили. Правда, что онъ пока только царапаетъ свою кормилицу и своихъ нянекъ и не проявляетъ всего себя, потому что еще малъ. Crescite. Hos qui yivimus multiplicamini! какъ говорится въ Писаніи. Мы обязаны этому вѣрить, пока мѣшокъ съ хлѣбнымъ зерномъ стоитъ всего три гроша, а боченокъ вина шесть полушекъ. Или же ты хочешь, чтобы судный день засталъ тебя холостымъ? Dum venerit jndicare.
-- У тебя очень ясный и здравый умъ, братъ Жанъ, и ты красно говоришь. Это какъ разъ то самое, о чемъ Леандръ, переплывая Гелеспонтъ изъ Абидоса въ Азіи, чтобы навѣстить свою милую Геро въ Европѣ, молилъ Нептуна и всѣхъ боговъ морскихъ: "Если вы дадите мнѣ доплыть благополучно,-- нужды нѣтъ, если на возвратномъ пути я утону {Марціалъ, De spectaculis, посл. 26.}.-- Онъ не хотѣлъ умереть холостымъ. И я того мнѣнія, что отнынѣ во всемъ моемъ царствѣ, когда захотятъ казнить преступника, спервоначала дадутъ ему день или два хорошенько поухаживать за женщинами. Не слѣдуетъ давать изсякать роду человѣческому. Пусть и преступникъ умираетъ безъ сожалѣнія, при мысли, что оставляетъ себѣ на смѣну потомство.
XXVII.
О томъ, какъ братъ Жанъ давалъ веселые совѣты Панургу.
-- Клянусь св. Ригоме -- сказалъ братъ Жанъ, другъ милый, Панургъ, я ничего не посовѣтую тебѣ такого, чего бы самъ не сдѣлалъ на твоемъ мѣстѣ. Старайся только не лѣниться и быть исправнымъ супругомъ; въ противномъ случаѣ ты погибъ, бѣдняжка, и съ тобой случится то, что случается съ кормилицами. Если онѣ лѣниво кормятъ грудью дѣтей, то теряютъ молоко. Прими это къ свѣдѣнію, другъ мой. Я знавалъ многихъ, которые бездѣйствовали некстати и затѣмъ уже теряли.возможность дѣйствовать, когда представлялась возможность. Такъ люди утрачиваютъ свои права, когда не пользуются ими, по утвержденію законовѣдовъ. Итакъ, гляди въ оба и не позволяй подвластной тебѣ мелкотѣ и черни жить праздно, дворянами, на свои доходы, безъ всякаго труда.
-- Per dio!-- отвѣчалъ Панургъ.-- Братъ Жанъ, старый дружище, я тебѣ вѣрю. Ты говоришь дѣло. Безъ всякихъ обиняковъ ты разсѣялъ всѣ мои опасенія. И дай Богъ, чтобы тебѣ самому всегда удавалось такъ дѣйствовать. И такъ, по твоему совѣту, я женюсь. Это дѣло рѣшеное. И если у меня будутъ хорошенькія горничныя, ты будешь ихъ покровителемъ, когда пріѣдешь ко мнѣ въ гости. Вотъ что касается первой части проповѣди.
-- Послушай,-- сказать братъ Жанъ, оракулъ Варенскихъ колоколовъ,-- что они говорятъ?
-- Я слышу ихъ,-- отвѣчалъ Панургъ.-- Ихъ звукъ, клянусь своей жаждой, болѣе вѣщій, нежели котлы Юпитера въ Додонѣ. Послушай: Женись, женись, женись; женись! Если женишься, женись, женись; будешь доволенъ, увидишь, увидишь увидишь! Женись, женись! Увѣряю тебя, что я женюсь. Всѣ стихіи меня къ тому приглашаютъ. Пусть мое слово будетъ крѣпко, какъ мѣдная стѣна. Что касается второго пункта, то ты, кажется, не вѣришь въ мою способность къ дѣторожденію. Напрасно; прошу тебя вѣрить, что я силенъ и свое дѣло знаю. И если бы жена моя была такая же охотница До утѣхъ, доставляемыхъ Венерой, какъ Мессалина или маркиза Винчестеръ въ Англіи, то прошу тебя вѣрить, что она останется мною довольна. Я знаю, что сказалъ Соломонъ, а вѣдь онъ былъ знатокъ и авторитетъ въ этомъ дѣлѣ. Послѣ него Аристотель объявилъ, что женщина по природѣ ненасытна; но пусть знаютъ, что и я малый не промахъ И не приводите мнѣ въ примѣръ баснословныхъ молодцовъ Геркулеса, Прокла, Цезаря и Магомета, который хвалится въ своемъ коранѣ, что силенъ какъ шестьдесятъ гребцовъ вмѣстѣ взятыхъ. Онъ совралъ, хвастунишка. Не говорите мнѣ также про индійца, столь прославляемаго Теофрастомъ, Плиніемъ и Атенеемъ: будто бы онъ съ помощью какой-то травы могъ до семидесяти разъ и больше цѣловать женщинъ въ день. Я этому не вѣрю. Число измышлено. Прошу тебя не вѣрить, Прошу тебя вѣрить, что я сильнѣе всѣхъ на свѣтѣ. Послушай-ка, дружокъ! Слыхалъ ли ты когда про рясу монаха изъ Кастра? Когда ее вносили въ какой-нибудь домъ открыто или тайкомъ, то внезапно всѣ приходили въ любовное неистовство: люди, звѣри, мужчины, женщины и даже крысы и кошки. Клянусь тебѣ, что въ былое время я въ самомъ себѣ испыталъ нѣкую еще болѣе неестественную силу. Я не стану разсказывать тебѣ о домахъ, или земледѣльцахъ, ни о проповѣди, ни о базарѣ; но когда на представленій Страстей Господнихъ въ Сенъ-Максанѣ я вошелъ однажды въ партеръ, то благодаря этой тайной силѣ всѣ присутствующіе, актеры какъ и жители, вошли въ такой азартъ, что ангелы, люди, черти и чертовки стали бѣсноваться. Суфлёръ бросилъ свою будку; актеръ, игравшій архангела Михаила, спустился съ облаковъ; черти вышли изъ ада и унесли въ него всѣхъ бѣдныхъ женщинъ; даже самъ Люциферъ сорвался съ цѣпи. Короче сказать, видя такой безпорядокъ, я удалился, по примѣру Катона цензора, который, замѣтивъ, что его присутствіе производитъ безпорядокъ на праздникѣ Флоры, удалился.
XXVІІІ.
О томъ, какъ братъ Жанъ утѣшалъ Панурга въ его сомнѣніяхъ на счетъ вѣрности жены.
-- Понимаю,-- сказалъ братъ Жанъ, но время на все накладываетъ свою руку. Нѣтъ мрамора, ни порфира, которые бы не старѣлись и не разрушались. Если въ настоящее время ты и силенъ, то черезъ нѣсколько лѣтъ сознаешься, что силы твои ушли. Я уже вижу, какъ сѣдина пробивается тебѣ въ голову. Борода твоя съ ея сѣрыми, бѣлыми, черными бликами кажется мнѣ такой же пестрой, какъ географическая карта" Посмотри сюда. Вотъ Азія. Вотъ ея Тигръ и Евфратъ. Вотъ Африка. Вотъ Лунныя Горы. Видишь ли болота Нила? По ту сторону лежитъ Европа. Видишь ли ты Телемъ? Вотъ этотъ бѣлый пучекъ -- это Гиперборейскія горы. Клянусь моей жаждой, другъ, когда горы покрыты снѣгомъ,-- я говорю про голову и подбородокъ,-- тогда и въ долинахъ тепло не держится.
-- Глупая голова,-- отвѣчалъ Панургъ,-- ты ничего не смыслишь въ логикѣ. Когда снѣгъ лежитъ на горахъ, тогда въ долинахъ свирѣпствуетъ громъ, молнія, различные метеоры, носится буря, происходятъ обвалы и всякая чертовщина. Хочешь испытать это? Ступай въ Швейцарію и погляди на озеро Вундерберлихъ, въ четырехъ лье отъ Берна, по направленію къ Сіону. Вѣрно, что я примѣчаю въ себѣ нѣкоторые признаки старости. Но бодрой старости, понимаешь! И смотри, не говори объ этомъ никому. Пусть это останется между нами. Такъ, напримѣръ, я нахожу вино вкуснѣе, и лучше люблю хорошее вино, чѣмъ дурное. Я теперь избѣгаю худого вина. Это, конечно, указываетъ на упадокъ и означаетъ, что цвѣтущая пора миновала. Но что же изъ того? Я все такой же славный малый, какъ и въ былое время, и даже лучше, чѣмъ прежде. Съ этой стороны я ничего не боюсь, чортъ возьми! Не это меня устрашаетъ. Устрашаетъ меня, чтобы вслѣдствіе продолжительнаго отсутствія нашего короля Пантагрюэля, за которымъ я поневолѣ долженъ слѣдовать, жена не наставила мнѣ роговъ. Вотъ страшное слово! Вотъ чѣмъ пугаютъ меня всѣ, съ кѣмъ я о томъ говорилъ, утверждая, что такова участь, предназначенная мнѣ небомъ.
-- Не всякій рогоносецъ, кто захочетъ,-- замѣтилъ братъ Жанъ. Если ты будешь рогоносцемъ,-- ergo, жена твоя будетъ красива; ergo, она осчастливитъ тебя; ergo, у тебя будетъ много друзей; ergo, ты будешь спасенъ. Вотъ монашеская логика. Тебѣ же лучше будетъ, грѣховодникъ. Будешь кататься, какъ сыръ въ маслѣ; накопишь побольше добра. Если такъ опредѣлено свыше, то къ чему ты хочешь отъ этого уклониться, скажи?
-----
(Тутъ слѣдуетъ опять рядъ бранныхъ и болѣе или менѣе безсмысленныхъ эпитетовъ, невозможныхъ для перевода и неинтересныхъ для современнаго читателя).
-----
-- Если же такъ предопредѣлено, другъ Панургъ, то неужели ты хочешь нарушить правильное теченіе планетъ? Внести безпорядокъ въ небесныя сферы? Силу, которая всѣмъ двигаетъ, поставить втупикъ? Опутать пряжу Паркъ? Стыдись, дуралей! Ты поступилъ бы хуже титановъ! Полно, полно! Неужели ты предпочитаешь ревновать безъ причины, чѣмъ носить рога безсознательно?
-- Мнѣ бы не хотѣлось ни того, ни другого,-- отвѣчалъ Панургъ. Но разъ я предупрежденъ, то приму свои мѣры, развѣ что на свѣтѣ не станетъ больше палокъ. Ей-Богу, братъ Жанъ, мнѣ лучше не жениться. Послушай-ка, что говорятъ какъ разъ вотъ теперь колокола: Не надо жениться, не надо, не надо, не надо! Если думаешь жениться, не женись, не женись, не женись! Покаешься, покаешься, будешь съ рогами, рогами! Чортъ побери, меня это начинаетъ, наконецъ, злить. Неужели-же вы, монашескія скуфьи, не знаете никакого предохранительнаго средства? Неужели же природа такъ обидѣла людей, что женатый человѣкъ не можетъ избѣжать опасности стать-рогоносцемъ?
-- Я научу тебя такому средству, благодаря которому жена не сможетъ наставить тебѣ роговъ безъ твоего вѣдома и согласія,-- сказалъ братъ Жанъ.
-- Возьми перстень Ганса Карвеля {Старинная италіанская новелла, которая пересказана у Аріосто (Сатир., V).}, великаго гранильщика короля Меленда. Гансъ Карвель былъ человѣкъ ученый, искусный, добродѣтельный, здравомыслящій, добродушный, милосердный, щедрый на милостыню, философъ и весельчакъ; вообще славный малый, толстякъ, съ трясущейся головой, но отнюдь не дуренъ собой. На старости лѣтъ онъ женился на дочери судьи Конкордата, молодой, красивой, живой, привѣтливой, черезчуръ любезной съ сосѣдями и слугами. И вотъ случилось, что по истеченіи нѣсколькихъ- недѣль онъ сталъ ревнивъ, какъ тигръ, и заподозрѣлъ, что она обманываетъ его съ другими. И вотъ, чтобы отвратить ее отъ этого, онъ сталъ разсказывать ей краснорѣчивыя сказки о бѣдствіяхъ, причиняемыхъ невѣрностью жены, и безпрестанно читалъ ей повѣсти о честныхъ женахъ, проповѣдовалъ ей цѣломудріе, хвалилъ супружескую вѣрность, громилъ испорченность замужнихъ женщинъ и подарилъ ей прекрасное ожерелье изъ восточныхъ сапфировъ. Несмотря на все это, она продолжала быть такой развязной и обходительной съ сосѣдями, что ревность его все возрастала. Одной ночью, когда онъ особенно терзался своей страстью, ему приснилось, что онъ разговариваетъ съ чортомъ и пересказываетъ ему свои горести. Чортъ утѣшалъ его и надѣлъ ему на палецъ перстень, говоря: "Дарю тебѣ этотъ перстень; пока онъ будетъ у тебя на пальцѣ, жена твоя никогда тебя не обманетъ безъ твоего вѣдома и согласія." "Покорно благодарю, господинъ чортъ,-- отвѣчалъ Гансъ Карвель. Будь проклятъ Магометъ, если когда-нибудь у меня снимутъ перстень съ пальца." Гансъ Карвель проснулся съ веселіемъ на сердце, но... перстня на пальцѣ не оказалось . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но тутъ ихъ пути и ихъ болтовнѣ пришелъ конецъ.
XXIX.
О томъ, какъ Пантагрюэль призвалъ одного богослова, одного врача, одного юриста и одного философа на помощь, чтобы вывести Панурга изъ затрудненія.
Прибывъ во дворецъ, они разсказали Пантагрюэлю про свое путешествіе и показали ему предсказаніе Раминагробиса. Пантагрюэль прочиталъ нѣсколько разъ его и сказалъ:;-- Никогда еще не видѣлъ я отвѣта, который бы мнѣ больше нравился. Онъ хочетъ сказать этимъ только то, что, задумавъ жениться, каждый человѣкъ долженъ самъ рѣшить, какъ ему быть, и слушаться только, того, что ему подсказываетъ его разумъ. Таково всегда было и мое мнѣніе, и я вамъ его высказалъ уже въ тотъ разъ, когда вы объ этомъ со мной заговорили. Но вы не обратили, сколько мнѣ помнится, никакого вниманія на мои слова: эгоизмъ и самодовольство ввели васъ въ заблужденіе. Ну, такъ вотъ, что я скажу теперь: все, что въ насъ есть и что мы имѣемъ, заключается въ трехъ вещахъ: душа, тѣло и имущество. Къ охраненію каждаго изъ этихъ трехъ благъ приставлено три класса людей:, богословы охраняютъ душу, медики -- тѣло, а юристы -- имущество. Я того мнѣнія, чтобы пригласить въ воскресенье къ обѣду богослова, медика и юриста. Съ ними мы и посовѣтуемся на счетъ затрудненія, въ какомъ вы находитесь.
-- Клянусь св. Пико, я заранѣе предвижу, что изъ этого ничего путнаго не выйдетъ!-- отвѣчалъ Панургъ. И подумайте только, какъ міръ плохо управляется. Мы поручаемъ охрану своихъ душъ богословамъ, изъ которыхъ большинство еретики; тѣло наше -- медикамъ, которые всѣ терпѣть не могутъ лекарствъ и никогда ихъ не принимаютъ, а имущество поручаемъ адвокатамъ, которые никогда другъ съ другомъ не тягаются.
-- Вы разсуждаете какъ царедворецъ,-- сказалъ Пантагрюэль. По я отрицаю справедливость перваго пункта, въ виду того, что главное занятіе, и даже единственное и безусловное, у добрыхъ богослововъ состоитъ вътомъ, чтобы словами, дѣлами и писаніями искоренять заблужденія и ереси и глубоко насаждать въ сердцахъ людей истинную и живую католическую вѣру. Второй пунктъ я одобряю, видя, что добрые врачи удѣляютъ такое вниманіе профилактической и консервативной методѣ охраненія своего здравія, что не нуждаются въ терапевтикѣ и врачеваніи лекарствами. Съ третьимъ пунктомъ я согласенъ, потому что вижу, что добрые адвокаты такъ озабочены чужими тяжбами и защитой чужихъ интересовъ, что имъ некогда заниматься своими собственными. Итакъ, въ будущее воскресенье пригласимъ, въ качествѣ богослова, отца. Гиппотадеуса, въ качествѣ врача -- Рондйбилиса, а въ качествѣ юриста -- пріятеля нашего Вридуа. А для того, чтобы удержать, пиѳагорейское число четыре, пригласимъ также нашего вѣрнаго философа Трульогана, въ виду того, что искусный философъ, какъ Трульоганъ, отвѣчаетъ утвердительно на всѣ спорные вопросы. Карпалимъ, распорядитесь пригласить ихъ обѣдать къ намъ всѣхъ четверыхъ въ будущее воскресенье!
-- Я думаю,-- замѣтилъ Эпистемонъ,-- что вы не могли бы никого лучше выбрать. Я не говорю уже про достоинства каждаго, какъ знатока своего дѣла, что уже внѣ всякаго спора; но, вдобавокъ къ этому, Рондибилисъ теперь женатъ, а прежде не былъ; Гиппотадеусъ и прежде не былъ женатъ, и теперь не женатъ; Бридуа былъ женатъ, но болѣе не женатъ; Трульоганъ былъ женатъ и есть. Я облегчу тебѣ, Карполимъ, трудъ. Я самъ приглашу Бридуа (если угодно), такъ какъ онъ мой старинный знакомый и мнѣ надо поговорить съ нимъ о дѣлахъ и дальнѣйшей карьерѣ его честнаго и ученаго сына, который изучаетъ право въ Тулузѣ, подъ руководствомъ весьма ученаго и добродѣтельнаго Буассоне {Профессоръ права въ Тулузѣ.}.
-- Поступайте, какъ знаете,-- сказалъ Пантагрюэль,-- и придумайте, не могу ли я сдѣлать что-нибудь для сына или для самого господина Буассоне, котораго люблю и почитаю, какъ одного изъ самыхъ замѣчательныхъ людей по его спеціальности. Я сдѣлаю это отъ всего сердца,
XXX.
О томъ, какой совѣтъ далъ богословъ Гиппотадеусъ Панургу относительно его брака.
Не успѣли подать обѣдъ въ наступившее затѣмъ воскресенье, какъ приглашенные появились, за исключеніемъ Бридуа, намѣстника Фонбетона.
Когда сервировано было второе блюдо, Панургъ, съ низкимъ поклономъ, проговорилъ:
-- Господа, вопросъ весь въ одномъ словѣ: долженъ ли я жениться или нѣтъ? Если мое сомнѣніе не будетъ разрѣшено вами, я считаю его неразрѣшимымъ. Потому, что вы выбраны каждый по своей спеціальности и подобраны одинъ къ другому, какъ ягода къ ягодѣ.
-- Другъ мой, вы просите у насъ совѣта; но прежде всего вы должны спросить самого себя: безпокоятъ ли васъ требованія вашей плоти?
-- Очень сильно,-- отвѣчалъ Панургъ,-- не взыщите за откровенность, благочестивый отецъ.
-- Не въ чемъ, мой другъ,-- отвѣчалъ Гиппотадеусъ.-- Но одарены ли вы отъ Бога воздержностью при такомъ женолюбіи?
-- Ей-Богу, нѣтъ,-- отвѣчать Панургъ.
-- Итакъ, женитесь, другъ мой,-- сказалъ Гиппотадеусъ,-- ибо лучше жениться, нежели терпѣть муки похоти.
-- Вотъ что называется честно отвѣтить,-- вскричалъ Панургъ, безъ обиняковъ, коротко и ясно. Большое спасибо, благочестивый отецъ. Я женюсь непремѣнно и безъ проволочекъ. Приглашаю васъ на свою свадьбу. Честное слово, мы хорошо попируемъ. Вы получите мою ливрею {Ленты, раздаваемыя поѣзжанамъ. Этотъ обычай до сихъ поръ существуетъ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ Франціи.}, и мы поѣдимъ гуся, котораго моя жена не зажаритъ {То-есть настоящаго гуся, такъ какъ Пателенъ пригласилъ гостей на гуся, который не былъ поданъ, потому что жена не захотѣла его жарить.}. И я попрошу васъ открыть балъ съ дѣвицами, если вы не прочь оказать мнѣ эту честь. Остается теперь разрѣшить только одно маленькое сомнѣніе. Такъ-себѣ, пустякъ, говорю, не стоящій вниманія. Вуду ли я рогоносцемъ?
-- Ни, ни, другъ мой, -- отвѣтилъ Гиппотадеусъ,-- если Богу не угодно!
-- Охъ! Господи помилуй!-- вскричалъ Панургъ. Къ чему же вы привели меня, добрые люди? Къ условнымъ кабы, да еслибы, которыя въ діалектикѣ ведутъ ко всякимъ противорѣчіямъ и невозможностямъ. Еслибы мой трансальпинскій мулъ захотѣлъ, у моего трансальпинскаго мула выросли бы крылья. Если Богу угодно, я не буду рогоносцемъ; я буду рогоносцемъ, если Богу угодно. Per dio! Я бы еще справился какъ-нибудь съ кабы, да еслибы; но вы отсылаете меня на волю Божію и Его неисповѣдимые пути. Эхъ, хе, хё! Какъ же тутъ быть? Нѣтъ, любезный отче, мнѣ сдается, что лучше вамъ не пріѣзжать ко мнѣ на свадьбу. Шумъ и суета, которыя учинятъ поѣзжане, разобьютъ вамъ голову. Вы любите покой, безмолвіе и уединеніе. Думается мнѣ, что вы, не пріѣдете. Да и танцуете вы плохо и осрамитесь, открывая балъ. Я пошлю вамъ угощеніе въ вашу комнату, а также и свадебныя ленты. Вы выпьете за наше здоровье.
-- Другъ мой,-- сказалъ Гиппотадеусъ,-- не принимайте моихъ словъ въ худую сторону, прошу васъ. Развѣ я васъ обидѣлъ, сказавъ: если Богу угодно? Развѣ это худо сказано? Развѣ это богохульство или хула? Развѣ это не значитъ почитать Господа, создателя, покровителя и творца? Развѣ это не значитъ признавать въ Немъ подателя всякихъ благъ? Развѣ это не значитъ объявить, что всѣ мы зависимъ отъ Его благости? Безъ Него ничто не можетъ быть, ничто не имѣетъ ни значенія, ни силы, если Его святая благодать не покоится надъ нами. Развѣ это не значитъ согласоваться съ предписаніями религіи, которая учитъ видѣть во всемъ, что мы ни предпринимаемъ, исполненіе Его святой воли какъ на землѣ, такъ и на небесахъ? Другъ мой, если Богу угодно, то ты не будешь рогоносцемъ. Но, чтобы узнать Его волю, вовсе не слѣдуетъ отчаяваться и думать, что это возможно только при сверхъестественныхъ условіяхъ. Милосердый Богъ оказалъ намъ благодѣяніе, открывъ, обнаруживъ и ясно выразивъ Свою волю въ Св. Писаніи. Тамъ вы увидите, что никогда не будете рогоносцемъ и никогда жена ваша не будеть безпутной женщиной, если вы возьмете ее изъ благочестивой семьи, воспитанной въ добродѣтели и честныхъ правилахъ, водившейся только съ порядочными людьми, богобоязненными и угождающими Богу исполненіемъ всѣхъ его заповѣдей, которыми строжайше воспрещается супружеская невѣрность и предписывается вѣрность мужу, предписывается почитать его, служить ему и любить его пуще всего послѣ Бога. И чтобы удержать ее на этомъ правомъ пути, вы тоже должны со своей стороны любить ее, служить ей хорошимъ примѣромъ и вести такую же чистую, цѣломудренную добродѣтельную жизнь, какой и отъ нея требуете. Ибо подобно тому, какъ не то зеркало наилучшее, которое отдѣлано въ дорогую, осыпанную драгоцѣнны мы каменьями раму, но то, которое вѣрно и безъ измѣненій отражаетъ предметы, такъ и не та жена всего дороже, которая богата, красива, нарядна и знатнаго происхожденія, но та, которая стремится угодить Богу и предана своему мужу. Взгляните, вѣдь луна не заимствуетъ свѣта ни отъ Меркурія, ни отъ Юпитера, ни отъ Марса и ни отъ какой другой планеты или звѣзды въ небѣ. Она получаетъ его только отъ своего супруга, солнца, и ровно столько, сколько оно даетъ посредствомъ лучеиспусканія и согласно своему положенію. Такимъ образомъ, вы должны быть покровителемъ своей жены и образцомъ семейныхъ добродѣтелей и порядочности. И непрестанно будете молить милости и покрова Господа Бога.
-- Вы хотите, значитъ,-- отвѣчалъ Панургъ, крутя усы,-- чтобы я женился на мудрой женѣ, описанной Соломономъ? Ея уже нѣтъ въ живыхъ; безусловно нѣтъ. По крайней мѣрѣ, я ея, убей меня Богъ, не встрѣчалъ никогда. Какъ бы то ни было, спасибо вамъ, отче. Скушайте этотъ пряникъ,-- онъ помогаетъ пищеваренію,-- и выпейте бокалъ меду: онъ тоже здоровъ и полезенъ для желудка.Послушаемъ дальше.
