***
***
***
***
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Гаю никогда еще не приходилось летать на самолетах. Он и самолет-то
увидел впервые в жизни. Полицейские вертолеты и штабные летающие
платформы он видел не раз и однажды даже принимал участие в облаве с
воздуха -- их секцию погрузили на вертолет и высадили на шоссе, по
которому перла к мосту толпа взбунтовавшихся из-за скверной пищи
штрафников. От этого воздушного броска у Гая остались самые неприятные
воспоминания: вертолет шел очень низко, трясло и раскачивало так, что
внутренности выворачивались наизнанку, и вдобавок -- одуряющий рев
винта, бензиновая вонь и брызжущие отовсюду фонтаны машинного масла.
Но тут было совсем другое дело.
Личный Е. И. В. Бомбовоз "Горный Орел" поразил воображение Гая. Это
была поистине чудовищная машина. И совершенно невозможно было предста-
вить себе, что она способна подняться в воздух. Ребристое узкое тело ее,
изукрашенное многочисленными золотыми эмблемами, было длинным, как
улица. Грозно и величественно простирались исполинские крылья, под
которыми могла бы укрыться целая бригада. До них было далеко, как до
крыши дома, но лопасти шести огромных пропеллеров почти касались земли.
Бомбовоз стоял на трех колесах в несколько человеческих ростов каждое --
два колеса подпирали носовую часть, на третье опирался этажерчатый
хвост. К блестевшей стеклом кабине вела на головокружительную высоту
серебристая ниточка легкой алюминиевой лестницы. Да, это был настоящий
символ старой империи, символ великого прошлого, символ былого могущест-
ва, распространявшегося на весь континент. Гай, задрав голову, стоял на
ослабевших ногах, трепеща от благоговения, и как громом поразили его
слова друга Мака:
-- Ну и сундук, массаракш!.. Извините, принц-герцог, невольно
вырвалось...
-- Другого нет, -- сухо отозвался принц-герцог. -- Кстати, это
лучший бомбовоз в мире. В свое время его императорское высочество
совершил на нем...
-- Да, да, конечно, -- поспешно согласился Максим. -- Это я от
неожиданности...
Наверху, в пилотской кабине, восхищение Гая достигло предела.
Кабина была сплошь из стекла. Огромное количество незнакомых приборов,
удивительно удобные мягкие кресла, непонятные рычаги и приспособления,
пучки разноцветных проводов, странные невиданные шлемы, лежащие нагото-
ве... Принц-герцог что-то торопливо втолковывал Маку, указывая на
приборы, покачивая рычаги, Мак рассеянно бормотал: "Ну да, понятно,
понятно...", а Гай, которого усадили в кресло, чтобы не мешал, с
автоматом на коленях, чтобы, упаси бог, чего-нибудь не поцарапать,
таращил глаза и бессмысленно вертел головой во все стороны.
Бомбовоз стоял в старом просевшем ангаре на опушке леса, перед ним
далеко простиралось ровное серо-зеленое поле без единой кочки, без
единого кустика. За полем, километрах в пяти, снова начинался лес, а над
всем этим висело белое небо, которое казалось отсюда, из кабины, совсем
близким, рукой подать. Гай был очень взволнован. Он плохо запомнил, как
прощался со старым принцем-герцогом. Принц-герцог что-то говорил, и
Максим что-то говорил, кажется, они смеялись, потом принц-герцог всплак-
нул, потом хлопнула дверца... Гай вдруг обнаружил, что пристегнут к
креслу широкими ремнями, а Максим в соседнем кресле быстро и уверенно
щелкает какими-то рычажками и клавишами.
Засветились циферблаты на пультах, раздался треск, громовые выхлопы,
кабина задрожала мелкой дрожью, все вокруг наполнилось тяжелым грохотом,
маленький принц-герцог далеко внизу, среди полегших кустов и словно бы
заструившейся травы, схватился обеими руками за шляпу и попятился, Гай
обернулся и увидел, что лопасти гигантских пропеллеров исчезли, слились
в огромные мутные круги, и вдруг все широкое поле сдвинулось и поползло
навстречу, быстрее и быстрее, не стало больше принца-герцога, не стало
ангара, было только поле, стремительно летящее навстречу, и немилосерд-
ная тряска, и громовой рев, и, с трудом повернув голову, Гай с ужасом
обнаружил, что гигантские крылья плавно раскачиваются и вот-вот отвалят-
ся, но тут тряска пропала, поле под крыльями ухнуло вниз, и какое-то
мягкое ватное ощущение пронизало Гая от ног до головы. А под бомбовозом
уже больше не было поля, да и леса не стало, лес превратился в
черно-зеленую щетку, в огромное латаное-перелатаное одеяло, и тогда Гай
догадался, что он летит.
Он в полном восторге посмотрел на Максима. Друг Мак сидел в
небрежной позе, положив левую руку на подлокотник, а правой едва заметно
пошевеливал самый большой и, должно быть, самый главный рычаг. Глаза у
него были прищурены, губы наморщены, словно он посвистывал. Да, это был
великий человек. Великий и непостижимый. Наверное, он все может, подумал
Гай. Вот он управляет этой сложнейшей машиной, которую видит впервые в
жизни. Это ведь не танк какой-нибудь и не грузовик -- самолет,
легендарная машина, я и не знал, что они сохранились... а он управляется
с нею, как с игрушкой, словно всю жизнь только и делал, что летал в
воздушных пространствах. Это просто уму непостижимо: кажется, что он
многое видит впервые, и тем не менее он моментально приноравливается и
делает то, что нужно... И разве только с машинами? Ведь не только машины
сразу признают в нем хозяина... Захоти он, и ротмистр Чачу ходил бы с
ним в обнимку... Колдун, на которого и смотреть-то боязно, и тот считал
его за равного... Принц-герцог, полковник, главный хирург, аристократ,
можно сказать, сразу почуял в нем что-то этакое, высокое... Такую машину
подарил, доверил... А я еще Раду за него хотел выдать. Что ему Рада?
Так, мимолетное увлечение. Разве ему Раду нужно? Ему бы какую-нибудь
графиню или, скажем, принцессу... А вот со мной дружит, надо же... И
скажи он сейчас, чтобы я выкинулся вниз, -- что же, очень может быть,
что и выкинусь... потому что -- Максим! И сколько я уже из-за него узнал
и повидал, в жизни столько не узнать и не увидеть... И сколько из-за
него еще узнаю и увижу и чему от него научусь...
Максим почувствовал на себе его взгляд, и его восторг, и его
преданность, повернул голову и широко, по-старому, улыбнулся, и Гай с
трудом удержался, чтобы не схватить его мощную коричневую руку и не
приникнуть к ней в благодарном лобзании. О повелитель мой, защита моя и
вождь мой, прикажи! -- я перед тобой, я здесь, я готов -- швырни меня в
огонь, соедини меня с пламенем... На тысячи врагов, на разверстые жерла,
навстречу миллионам пуль... Где они, враги твои? Где эти отвратительные
люди в мерзких черных мундирах? Где этот злобный офицеришка, осмеливший-
ся поднять на тебя руку? О черный мерзавец, я разорву тебя ногтями, я
перегрызу тебе глотку... но не сейчас, нет... Он что-то приказывает мне,
мой владыка, он что-то хочет от меня... Мак, Мак, умоляю, верни мне свою
улыбку, почему ты больше не улыбаешься? Да, да, я глуп, я не понимаю
тебя, я не слышу тебя, здесь такой рев, это ревет твоя послушная
машина... Ах вот оно что, массаракш, какой я идиот, ну конечно же,
шлем... Да, да, сейчас... Я понимаю, здесь шлемофон, как в танке...
слушаю тебя, великий! Приказывай! Нет-нет, я не хочу опомниться! Со мной
ничего не происходит, просто я твой, я хочу умереть за тебя, прикажи
что-нибудь... Да, я буду молчать, я заткнусь... это разорвет мне легкие,
но я буду молчать, раз ты мне приказываешь... Башня? Какая башня? А, да,
вижу башню... Эти черные мерзавцы, эти подлые Отцы, собачьи Отцы, они
понатыкали башни везде, но мы сметем эти башни, мы пройдем тяжелыми
шагами, сметая эти башни, с огнем в очах... Веди, веди свою послушную
машину на эту гнусную башню... и дай мне бомбу, я прыгну с бомбой и не
промахнусь, вот увидишь! Бомбу мне, бомбу! В огонь! О!.. О-о!! О-о-о!!!
...Гай с трудом вдохнул и рванул на себе ворот комбинезона. В ушах
звенело, мир перед глазами плыл и покачивался. Мир был в тумане, но
туман быстро рассеивался, ныли мускулы и нехорошо першило в горле. Потом
он увидел лицо Максима, темное, хмурое, даже какое-то жестокое. Воспоми-
нание о чем-то сладостном всплыло и тут же исчезло, но почему-то очень
захотелось встать "смирно" и щелкнуть каблуками. Впрочем, Гай понимал,
что это неуместно, что Максим рассердится.
-- Я что-то натворил? -- спросил он виновато и опасливо осмотрелся
-- Это я натворил, -- ответил Максим. -- Совсем забыл об этой
дряни.
-- О чем?
Максим вернулся в свое кресло, положил руку на рычаг и стал
смотреть вперед.
-- О башнях, -- сказал он, наконец.
-- О каких башнях?
-- Я взял слишком сильно к северу, -- сказал Максим. -- Мы попали
под лучевой удар.
Гаю стало стыдно.
-- Я орал гимн? -- спросил он.
-- Хуже, -- ответил Максим. -- Ладно, впредь будем осторожнее.
С чувством огромной неловкости Гай отвернулся, мучительно пытаясь
вспомнить, что же он тут делал, и принялся рассматривать мир внизу.
Никакой башни он не увидел и, конечно, уже не увидел ни ангара, ни поля,
с которого они взлетели. Внизу медленно ползло все то же лоскутное
одеяло, и еще была видна река, тусклая металлическая змейка, исчезающая
в туманной дымке далеко впереди, где в небо стеной должно было
подниматься море... Что же я тут болтал? -- думал Гай. Наверное,
какую-то смертную чепуху нес, потому что Максим очень недоволен и
встревожен. Массаракш, может быть, ко мне вернулись мои гвардейские
привычки, и я Максима как-нибудь оскорбил?.. Где же эта проклятая башня?
Хороший случай сбросить на нее бомбу...
Бомбовоз вдруг тряхнуло. Гай прикусил язык, а Максим ухватился за
рычаг двумя руками. Что-то было не в порядке, что-то случилось... Гай
опасливо оглянулся и с облегчением обнаружил, что крыло на месте, а
пропеллеры вращаются. Тогда он посмотрел вверх. В белесом небе над
головой медленно расплывались какие-то угольно-черные пятна. Словно
капли туши в воде.
-- Что это? -- спросил он.
-- Не знаю, -- сказал Максим. -- Странная штука... -- Он произнес
еще два каких-то незнакомых слова, а потом с запинкой сказал: --
Атака... небесных камней. Чепуха, так не бывает. Вероятность -- ноль
целых ноль-ноль... Что я их -- притягиваю?..
Он снова произнес незнакомые слова и замолчал.
Гай хотел спросить, что такое небесные камни, но тут краем глаза
заметил странное движение справа внизу. Он вгляделся. Над грязно-зеленым
одеялом леса медленно вспучивалась грузная желтоватая куча. Он не сразу
понял, что это -- дым. Потом в недрах кучи блеснуло, из нее скользнуло
вверх длинное черное тело, и в ту же секунду горизонт вдруг жутко
перекосился, встал стеной, и Гай вцепился в подлокотники. Автомат
соскользнул у него с колен и покатился по полу. "Массаракш... --
прошипел в наушниках голос Максима. -- Вот это что такое! Ах я дурак!"
Горизонт снова выровнялся, Гай поискал глазами желтую кучу дыма, не
нашел, стал глядеть вперед и вдруг увидел прямо по курсу, как над лесом
поднялся фонтан разноцветных брызг, снова горой вспучилось желтое
облако, блеснул огонь, снова длинное черное тело медленно поднялось в
небо и лопнуло ослепительно белым шаром -- Гай прикрыл глаза рукой.
Белый шар быстро померк, налился черным и расплылся гигантской кляксой.
Пол под ногами стал проваливаться, Гай широко раскрыл рот, хватая
воздух, на секунду ему показалось, что желудок вот-вот выскочит наружу,
в кабине потемнело, рваный черный дым скользнул навстречу и в стороны,
горизонт опять перекосился, лес был теперь совсем близко слева, Гай
зажмурился и съежился в ожидании удара, боли, гибели -- воздуха не
хватало, все вокруг тряслось и вздрагивало. "Массаракш... -- шипел голос
Максима в наушниках. -- Тридцать три раза массаракш..." И тут коротко и
яростно простучало рядом в стену, словно кто-то в упор бил из пулемета,
в лицо ударила тугая ледяная струя, шлем сорвало прочь, и Гай скорчился,
пряча голову от рева и встречного ветра. Конец, думал он. В нас
стреляют, думал он. Сейчас нас собьют, и мы сгорим, думал он... Однако
ничего не происходило. Бомбовоз встряхнуло еще несколько раз, несколько
раз он провалился в какие-то ямы и снова вынырнул, а потом рев
двигателей вдруг смолк, и наступила жуткая тишина, наполненная свистящим
воем ветра, рвущегося сквозь пробоины.
Гай подождал немного, затем осторожно поднял голову, стараясь не
подставлять лицо ледяным струям. Максим был тут. Он сидел в напряженной
позе, держась за рычаг обеими руками, и поглядывал то на приборы, то
вперед. Мышцы под коричневой кожей вздулись. Бомбовоз летел как-то
странно -- неестественно задрав носовую часть. Моторы не работали. Гай
оглянулся на крыло и обмер. Крыло горело.
-- Пожар! -- заорал он и попытался вскочить. Ремни не пустили.
-- Сиди спокойно, -- сказал Максим сквозь зубы, не оборачиваясь.
-- Да крыло же горит!..
-- А я что могу сделать? Я ведь говорил -- сундук... Сиди, не
дергайся.
Гай взял себя в руки и стал глядеть вперед. Бомбовоз летел совсем
низко. От мелькания черных и зеленых пятен рябило в глазах. А впереди
уже поднималась блестящая, стального цвета поверхность моря. Разобьемся
к чертям, подумал Гай с замиранием сердца. Проклятый принц-герцог со
своим проклятым бомбовозом, массаракш, тоже мне -- обломок империи, шли
бы себе спокойненько пешком и горя бы не знали, а сейчас вот сгорим, а
если не сгорим, так разобьемся, а если не разобьемся, так потонем...
Максиму что -- он воскреснет, а мне -- конец... Не хочу.
-- Не дергайся, -- сказал Максим. -- Держись крепче... Сейчас...
Лес внизу вдруг кончился, Гай увидел впереди несущуюся прямо на
него волнистую серо-стальную поверхность и закрыл глаза...
Удар. Хруст. Ужасающее шипение. Опять удар. И еще удар. Все летит к
черту, все погибло, конец всему, Гай вопит от ужаса. Какая-то огромная
сила хватает его и пытается вырвать с корнем из кресла вместе с ремнями,
вместе со всеми потрохами, разочарованно швыряет обратно, вокруг все
трещит и ломается, воняет гарью и брызгается тепловатой водой. Потом все
затихает. В тишине слышится плеск и журчание, что-то шипит и потрескива-
ет, пол начинает медленно колыхаться. Кажется, можно открыть глаза и
посмотреть, как там, на том свете...
Гай открыл глаза и увидел Максима, который, нависнув над ним,
расстегивал ему ремни.
-- Плавать умеешь?
Ага, значит, мы живы.
-- Умею, -- ответил Гай.
-- Тогда пошли.
Гай осторожно поднялся, ожидая острой боли в избитом и переломанном
теле, однако тело оказалось в порядке. Бомбовоз тихонько покачивался на
мелкой волне. Левого крыла у него не было, правое еще болталось на
какой-то дырчатой металлической полосе. Прямо по носу был берег --
очевидно, бомбовоз развернуло при посадке.
Максим подобрал автомат, забросил за спину и распахнул дверцу. В
кабину сейчас же хлынула вода, отчаянно завоняло бензином, пол под
ногами начал медленно крениться.
-- Вперед, -- скомандовал Максим, и Гай, протиснувшись мимо него,
послушно бухнулся в волны.
Он погрузился с головой, вынырнул, отплевываясь, и поплыл к берегу.
Берег был близко, твердый берег, по которому можно ходить и на который
можно падать без опасности для жизни. Максим, бесшумно разрезая воду,
плыл рядом. Массаракш, он и плавает-то как рыба, словно в воде
родился... Гай, отдуваясь, изо всех сил работал руками и ногами. Плыть в
комбинезоне и в сапогах было очень тяжело, и он обрадовался, когда задел
ногой песчаное дно. До берега было еще порядочно, но он встал и пошел,
разгребая перед собой грязную, залитую масляными пятнами воду. Максим
продолжал плыть, обогнал его и первым вышел на пологий песчаный берег.
Когда Гай, пошатываясь, подошел к нему, он стоял, расставив ноги, и
смотрел на небо. Гай тоже посмотрел на небо. Там расплывалось множество
черных клякс.
-- Повезло нам, -- проговорил Максим. -- Штук десять выпущено было.
-- Кого? -- спросил Гай, похлопывая себя по уху, чтобы вытряхнуть
воду.
-- Ракет... Я совсем забыл про них... Двадцать лет они ждали, пока
мы пролетим, -- дождались... И как только я не догадался!
Гай недовольно подумал, что он бы тоже мог догадаться об этом, а
вот не догадался. А мог бы еще два часа назад сказать: как же, мол, мы
полетим, Мак, если в лесу полно шахт с ракетами? Нет, принц-герцог,
спасибо, конечно, но лучше летали бы вы на своем бомбовозе сами... Он
оглянулся на море. "Горный Орел" почти совсем затонул, изломанный
этажерчатый хвост его жалко торчал из воды.
-- Ну ладно, -- сказал Гай. -- Как я понимаю, до Островной Империи
нам теперь не добраться. Что делать будем?
-- Прежде всего, -- ответил Максим, -- примем лекарство. Доставай.
-- Зачем? -- спросил Гай. Он не любил принцевы таблетки.
-- Очень грязная вода, -- сказал Максим. -- У меня вся кожа горит.
Давай-ка сразу таблетки по четыре, а то и по пять.
Гай поспешно достал одну из ампул, отсыпал на ладонь десяток желтых
шариков, и они съели эту порцию пополам.
-- А теперь пошли, -- сказал Максим. -- Возьми свой автомат.
Гай взял автомат, сплюнул едкую горечь, скопившуюся во рту, и,
увязая в песке, двинулся следом за Максимом вдоль берега. Было жарко,
комбинезон быстро подсох, только в сапогах еще хлюпало. Максим шел
быстро и уверенно, как будто точно знал, куда нужно идти, хотя вокруг
ничего не было видно, кроме моря слева и обширного пляжа впереди и
справа, а также высоких дюн в километре от воды, за которыми время от
времени появлялись растрепанные верхушки лесных деревьев.
Они прошли километра три, и Гай все время думал, куда же они идут и
где вообще находятся. Спрашивать он не хотел, хотел сообразить сам, но,
припомнив все обстоятельства, сообразил только, что где-то впереди
должно быть устье Голубой Змеи, а идут они на север -- непонятно куда и
непонятно зачем... Соображать ему скоро надоело. Придерживая оружие, он
трусцой нагнал Мака и спросил, какие у них теперь, собственно, планы.
Максим охотно ответил, что планов определенных у них с Гаем теперь
нет и остается полагаться на случайности. Остается им надеяться, что
какая-нибудь белая субмарина подойдет к берегу и они подоспеют к ней
раньше, чем гвардейцы. Однако, поскольку ждать такого случая посреди
сухих песков -- удовольствие сомнительное, надо попытаться дойти до
Курорта, который должен быть здесь где-то недалеко. Сам город, конечно,
давно разрушен, но источники там почти наверняка сохранились, и вообще
будет крыша над головой. Переночуем в городе, а там посмотрим. Возможно,
им придется провести на побережье не один десяток дней.
Гай осторожно заметил, что план этот представляется ему каким-то
странным, и Мак тут же согласился с этим и с надеждой в голосе спросил
Гая, нет ли у того в запасе какого-нибудь другого плана, поумнее. Гай
сказал, что, к сожалению, никакого другого плана у него нет, но что
надобно помнить о гвардейских танковых патрулях, которые, насколько ему
известно, забираются вдоль побережья на юг очень далеко. Максим нахму-
рился и сказал, что это плохо, что надо держать ухо востро и не дать
застать себя врасплох, после чего некоторое время с пристрастием
расспрашивал Гая о тактике патрулей. Узнав, что танки патрулируют не
столько берег, сколько море, и что от них можно легко спрятаться,
залегши в дюнах, он успокоился и принялся насвистывать незнакомый марш.
Под этот марш они протопали еще километра два, а Гай все думал, как
же им вести себя, если патруль их все-таки заметит, и, придумав, изложил
свои соображения Максиму. Если нас обнаружат, сказал он, наврем, будто
меня похитили выродки, а ты за ними погнался и отбил меня, блуждали мы с
тобой, блуждали по лесу и вот сегодня вышли сюда... А что нам это даст?
-- спросил Максим без особого энтузиазма. А то нам это даст, сказал Гай,
рассердившись, что нас по крайней мере не шлепнут сразу же на месте...
Ну уж нет, твердо сказал Максим. Шлепать я себя больше не дам, да и тебя
тоже... А если танк? -- с восхищением спросил Гай. А что -- танк? --
сказал Максим. Подумаешь, танк... Он помолчал некоторое время, а потом
сказал: а знаешь, неплохо бы нам захватить танк. Гай увидел, что мысль
эта очень ему по душе. Отличная у тебя идея, Гай, сказал Максим. Так мы
и сделаем. Захватим танк. Как только они появятся, ты сейчас же пальни в
воздух из автомата, а я заложу руки за спину, и ты ведешь меня под
конвоем прямо к ним. А там уж моя забота, но смотри, держись в сторонке,
не попадись под руку и, главное, больше не стреляй... Читать дальше ...
Источник : https://online-knigi.com/page/212719?page=4 www.rusf.ru/abs/ -- Страница братьев Стругацких
bvi@rusf.ru
stodger@newmail.ru
Обитаемый остров. Стругацкие. 001
Обитаемый остров. Стругацкие. 002
Обитаемый остров. Стругацкие. 003
Обитаемый остров. Стругацкие. 004
Обитаемый остров. Стругацкие. 005
Обитаемый остров. Стругацкие. 006
Обитаемый остров. Стругацкие. 007
Обитаемый остров. Стругацкие. 008
Обитаемый остров. Стругацкие. 009
Обитаемый остров. Стругацкие. 010
Обитаемый остров. Стругацкие. 011
Обитаемый остров. Стругацкие. 012
Обитаемый остров. Стругацкие. 013
Обитаемый остров. Стругацкие. 014
Обитаемый остров. Стругацкие. 015
Обитаемый остров. Стругацкие. 016
Обитаемый остров. Стругацкие. 017
Обитаемый остров. Стругацкие. 018
Обитаемый остров. Стругацкие. 019
Обитаемый остров. Стругацкие. 020
Обитаемый остров. Стругацкие. 021
Обитаемый остров. Стругацкие. 022
Обитаемый остров. Стругацкие. 023
Обитаемый остров. Стругацкие. 024
Обитаемый остров. Стругацкие. 025
Заметка Бориса Стругацкого об опасности...
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
ПОДЕЛИТЬСЯ
***
Сейчас больше нет некоммунистов. Все десять миллиардов — коммунисты… Но у них уже другие цели. Прежняя цель коммуниста — изобилие и душевная и физическая красота — перестала быть целью. Теперь это реальность.
Одной из планет, населённых людьми, и их исторической родиной является Земля. Фактически, она идентична сегодняшней Земле, однако относится к XXII веку нашей эры. Наиболее подробно она описывается в романе«Полдень. XXII век», хронологически первом из цикла о мире Полудня.
На Земле Полудня окончательно разрешены основные экономические, социальные и экологические проблемы. Успехи биоинженерии обеспечили материальное изобилие без перепроизводства и загрязнения окружающей среды. Появились технологии межзвездных перелетов, освоение далеких планет стало в порядке вещей. Установлены контакты с внеземными цивилизациями. Мировоззрение людей изменилось кардинальным образом. Труд на благо общества считается естественной обязанностью и потребностью каждого. Жизнь разумного существа признана безусловной и высшей ценностью, проявление агрессии и недоброжелательства по отношению к ближнему стало вопиющим исключением. Наука об обществе сделала качественный скачок (созданы теории исторических последовательностей и «вертикального прогресса»).
На Земле высшим авторитетным органом является Мировой Совет, членами которого являются самые известные ученые, историки, учителя и врачи. Как правило, Совет занимается лишь вопросами глобально-земного и галактического масштаба.
Дети с 5—6 лет воспитываются в интернатах.
Детей воспитывают профессиональные Учителя. Работа Учителя является весьма почётной и одной из самых ответственных, к ней допускают только особо отобранных людей; как следствие — всех или почти всех детей удается воспитать высокодуховными людьми с твердыми моральными устоями. Вообще вопрос выбора профессии в Мире Полудня поставлен на строго научную основу. Молодые люди проходят тщательное медико-психологическое обследование, после чего для каждого вырабатываются рекомендации по профессиональным предпочтениям. Ошибка в профориентации считается тяжёлым проступком того, кто выдаёт рекомендации, так как может отрицательно повлиять на судьбу человека («Жук в муравейнике»).
Наиболее необычной характеристикой мира Полудня по сравнению с другими известными фантастическими вселенными (к примеру, Дюны или Звездных Войн) является практически полная чуждость ему идей империализма. Ни одна разумная раса мира Полудня не занималась построением галактической империи (альтернативный вариант — республики): ни в двадцать втором веке по летосчислению Земли, ни до этого. Вместо этого они предпочитают держаться у своих родных планет, и лишь самые развитые технологически (люди Земли и, предположительно, Странники) позволяют себе вмешиваться в дела других планет, и только в форме так называемого «прогрессорства» — безвозмездного, тайного и строго дозированного способствования развитию культуры отдельной цивилизации.
***
*** Мир Полудня — литературный мир, в котором происходят события, описанные братьями Стругацкими в цикле романов, «представительской» книгой которого является «Полдень, XXII век» (от которого и произошло название мира), а последней — «Волны гасят ветер». Несмотря на кажущуюся утопичность вселенной, мир Полудня полон проблем и конфликтов, не чуждых и нашему времени. 
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
|
«
