Мак и Рада тихонько говорили о какой-то ерунде -- о морских
купаниях, о песке, о ракушках... Он их не слушал. Ему в голову вдруг
пришла мысль: неужели он способен на какие-то сомнения, колебания, на
неуверенность? Но ведь сомневался же он во сне... Значит ли это, что он
и наяву в такой же ситуации засомневался бы? Некоторое время он старался
во всех деталях припомнить свой сон, но сон ускользал, как мокрое мыло
из мокрых рук, расплывался и в конце концов стал совсем неправдоподобным,
и Гай с облегчением подумал, что все это чушь. И когда Рада, заметив,
что он не спит, спросила, что, по его мнению, лучше -- море или река, он
ответил по-солдатски, в стиле старины Дога: "Лучше всего хорошая баня".
По телевизору передавали "Узоры". Было скучно. Гай предложил выпить
пива, Рада сходила на кухню и принесла из холодильника две бутылки. За
пивом говорили о том о сем, и как-то между делом выяснилось, что Мак за
последние полчаса одолел учебник по геополитике. Рада восхитилась, Гай
не поверил. Он сказал, что за это время можно пролистать учебник, может
быть даже прочитать, но только механически, без всякого понимания. Мак
потребовал экзамена. Гай потребовал учебник. Было заключено пари:
проигравшему предстояло пойти к дядюшке Каану и объявить ему, что
коллега Шапшу -- умный человек и прекрасный ученый. Гай раскрыл учебник
наугад, нашел в конце главы контрольные вопросы и спросил: "В чем
заключается нравственное благородство экспансии нашего государства на
север?" Мак ответил своими словами, но очень близко к тексту, и добавил,
что, на его взгляд, нравственное благородство здесь ни при чем, все
дело, как он понимает, в агрессивности режимов Хонти и Пандеи, и вообще
это место учебника находится в противоречии с основным тезисом первой
главы о суверенности каждого народа, достигшего представлений о государ-
ственности. Гай почесал обеими руками затылок, лизнув палец, перекинул
несколько страниц и спросил: "Каков средний урожай злаков в северо-
западных районах?" Мак засмеялся и сказал, что данных о северо-западных
районах не имеется. Поймать его не удалось, очень обрадованная Рада
показала Гаю язык. "А каково удельное демографическое давление в устье
Голубой Змеи?" -- спросил Гай. Мак назвал цифру, назвал погрешность и не
преминул добавить, что понятие демографического давления кажется ему
смутным. Во всяком случае, он не понимает, зачем оно введено. Гай
принялся было ему объяснять, что демографическое давление есть мера
агрессивности, но тут вмешалась Рада. Она сказала, что Гай крутит и
хочет уклониться от дальнейшего экзамена, потому что понимает, что дела
его плохи.
Гаю страшно не хотелось идти к дяде Каану, и он, чтобы затянуть
время, вступил в пререкания. Мак некоторое время слушал, а потом вдруг
ни с того ни с сего заявил, что Раде не следует ни в коем случае снова
поступать в официантки; ей надо учиться, сказал он. Гай, обрадованный
переменой темы, вскричал, что он уже тысячу раз говорил ей то же самое и
уже предлагал ей похлопотать о приеме в женский гвардейский корпус, где
из нее сделают по-настоящему полезного человека. Однако нового разговора
не получилось. Мак только покачал головой, а Рада, как и раньше,
отозвалась о женском гвардейском корпусе в самых непочтительных выраже-
ниях.
Гай не стал спорить. Он бросил учебник, полез в шкаф, достал гитару
и принялся ее настраивать. Рада и Максим сейчас же отодвинули в сторону
стол и встали друг перед другом, готовые оторвать "да-да, нет-нет". Гай
выдал им "да-да, нет-нет" с подстуком и перезвоном. Он смотрел, как они
танцуют, и думал, что пара подобралась отменная, что жить вот только
негде, и если они поженятся, то придется ему совсем перебраться в
казарму. Ну что же, многие капралы живут в казармах... Впрочем, по Маку
не видно, чтобы он собирался жениться. Он относится к Раде скорее как к
другу, только более нежно и почтительно, а Рада, надо понимать,
втюрилась. Ишь, как глаза блестят... Да и как не втюриться в такого
парня! Даже мадам Го, старая ведь карга, за шестьдесят, а туда же, как
Мак идет по коридору, так она откроет дверь, выставит свой череп и
осклабляется. А впрочем, черт его знает, Мака весь дом любит, и ребята
его любят, только вот господин ротмистр к нему странно относится... но и
он не отрицает, что парень -- огонь.
Пара утанцевалась до упаду, Мак отобрал у Гая гитару, перестроил ее
на свой чудной манер и начал петь странные свои горские песни. Тысячи
песен, и ни одной знакомой. И каждый раз -- что-нибудь новое. И вот что
странно: ни одного слова не понять, а слушаешь и -- то плакать хочется,
то смеешься без удержу... Некоторые песни Рада уже запомнила и теперь
пыталась подпевать. Особенно ей нравилась смешная песня (Мак перевел)
про девушку, которая сидит на горе и ждет своего дружка, а дружок никак
не может до нее добраться -- то одно ему мешает, то другое... За гитарой
и пением они не услышали звонка в парадную дверь. Раздался стук, и в
комнату ввалился вестовой господина ротмистра Чачу.
-- Господин капрал, разрешите обратиться! -- рявкнул он, косясь на
Раду. Мак перестал играть. Гай сказал: "Обращайтесь". -- Господин
ротмистр приказали вам и кандидату Симу срочно явиться в канцелярию
роты. Машина внизу.
Гай вскочил.
-- Ступайте, -- сказал он. -- Подождите в машине, мы сейчас
спустимся. Одевайся, быстро, -- сказал он Максиму. Рада взяла гитару на
руки, как ребенка, и встала у окна, отвернувшись.
Гай и Мак торопливо одевались.
-- Как ты думаешь, зачем? -- спросил Мак.
-- Откуда мне знать? -- проворчал Гай. -- Может быть, учебная
тревога будет...
-- Не нравится мне это, -- сказал Мак.
Гай посмотрел на него и на всякий случай включил радио. По радио
передавали ежедневные "Праздные разговоры деловитых женщин".
Они оделись, затянули ремни, и Гай сказал:
-- Рада, ну мы пошли.
-- Идите, -- сказала Рада, не оборачиваясь.
-- Пошли, Мак, -- сказал Гай, нахлобучивая берет.
-- Позвоните, -- сказала Рада. -- Если задержитесь, обязательно
позвоните... -- Она так и не обернулась.
Вестовой предупредительно распахнул перед Гаем дверцу. Сели, поеха-
ли. Видимо, дело было срочное: шофер гнал, включив сирену, по резервной
зоне. Гай с некоторым сожалением подумал, что вот пропал вечерок,
редкий, хороший вечерок, уютный, домашний, беззаботный. Но такова жизнь
гвардейца! Сейчас прикажут, ты сядешь в танк и будешь стрелять -- сразу
после бутылки пива, после уютной пижамы, после песенок под гитару.
Такова прекрасная жизнь гвардейца, лучшая из всех возможных. И не нужно
нам ни подружек, ни жен, и правильно Мак не ищет жениться на Раде, хотя
и жалко сестренку, конечно... Ничего, подождет. Любит -- так подождет...
Машина ворвалась на плац и затормозила у входа в казарму. Гай
выскочил, взбежал по ступенькам. Перед дверью канцелярии он остановился,
проверил положение берета, пряжки, быстро оглядел Мака, застегнул ему
пуговицу на воротнике -- массаракш, вечно она у него расстегнута! -- и
постучал. "Войдите!" -- каркнул знакомый голос. Гай вошел и доложился.
Господин ротмистр Чачу в суконной накидке и фуражке сидел за своим
столом. Он курил и пил кофе, снарядная гильза перед ним была полна
окурками. Сбоку на столе лежали два автомата. Господин ротмистр медленно
поднялся, тяжело оперся на стол обеими руками и, уставясь на Мака,
заговорил:
-- Кандидат Сим. Ты проявил себя незаурядным бойцом и верным боевым
товарищем. Я ходатайствовал перед командиром бригады о досрочном произ-
водстве тебя в достоинство действительного рядового Боевой Гвардии.
Экзамен огнем ты выдержал вполне успешно. Остается последний экзамен --
экзамен кровью...
У Гая радостно подпрыгнуло сердце. Он не ожидал, что это случится
так скоро. Молодец, ротмистр! Вот что значит -- старый вояка! А я-то,
дурак, вообразил, будто он под Мака копает... Гай посмотрел на Мака, и
радость его несколько поубавилась. Лицо Мака было совершенно деревянным,
глаза выкачены, все по уставу, но именно сейчас можно было бы не
придерживаться так строго уставных правил.
-- Я вручаю тебе приказ, кандидат Сим, -- продолжал господин
ротмистр, протягивая Маку лист бумаги. -- Это первый письменный приказ,
адресованный тебе лично. Надеюсь, не последний. Прочти и распишись.
Мак взял приказ и пробежал его глазами. У Гая снова екнуло сердце,
но уже не от радости, а от какого-то тяжелого предчувствия. Лицо Мака
оставалось по-прежнему неподвижным, и все было как будто в порядке, но
он чуть-чуть помедлил, прежде чем взял перо и расписался. Господин
ротмистр осмотрел подпись и положил листок в планшет.
-- Капрал Гаал, -- сказал он, беря со стола запечатанный конверт.
-- Ступай в караульное помещение и приведи приговоренных. Возьми
автомат... нет, вот этот -- с краю.
Гай взял конверт, повесил автомат на плечо, повернулся кругом и
направился к двери. Он еще услышал, как господин ротмистр сказал Маку:
"Ничего, кандидат, не трусь. Это страшно только по первому разу..." Гай
бегом направился через плац к зданию бригадной тюрьмы, вручил начальнику
караула конверт, расписался, где нужно, сам получил необходимые расписки,
и ему вывели приговоренных. Это были давешние заговорщики -- толстый
дядька, которому Мак вывернул пальцы, и женщина. Массаракш, этого только
не хватало! Женщина -- это совсем лишнее... Это не для Мака... Он вывел
арестованных на плац и погнал их к казарме. Мужчина плелся нога за ногу
и все баюкал свою руку, а женщина шла, прямая как жердь, засунув руки
глубоко в карманы жакетки, и, казалось, ничего не видела и не слышала.
Массаракш, а почему, собственно, не для Мака? Какого дьявола! Эта баба
такая же гадина, как и мужик. Почему мы должны давать ей какие-то
льготы? И почему это, массаракш, надо предоставлять какие-то льготы
кандидату Симу? Пусть привыкает, массаракш-и-массаракш!..
Господин ротмистр и Мак были уже в машине. Господин ротмистр -- за
рулем, Мак с автоматом между колен -- на заднем сиденье. Он открыл
дверцу, и приговоренные залезли внутрь. "На пол!" -- скомандовал Гай.
Они послушно сели на железный пол, а Гай -- на сиденье напротив Мака. Он
попытался поймать его взгляд, но Мак глядел на приговоренных. Нет, он
глядел на эту бабу, которая съежилась на полу, обхватив колени. Господин
ротмистр, не оборачиваясь, сказал: "Готовы?" -- и машина тронулась.
По дороге не разговаривали. Господин ротмистр гнал машину на
безумной скорости -- видимо, хотел все кончить до сумерек, да и чего
медлить... Мак все время глядел на женщину, словно ловил ее взгляд, а
Гай все ловил взгляд Мака. Приговоренные, цепляясь друг за друга, ерзали
по полу, толстяк попытался было заговорить с бабой, но Гай прикрикнул на
него. Машина выскочила за город, миновала южную заставу и сразу же
свернула на заброшенный проселок, знакомый, очень знакомый проселок,
ведущий к Розовым Пещерам. Машина подпрыгивала всеми четырьмя колесами,
держаться было неудобно, Мак не желал поднимать глаз, а тут еще эти
полупокойники все время хватались за колени, спасаясь от немилосердной
тряски. Гай наконец не вытерпел и треснул толстого гада сапогом под
ребра, но это не помогло -- тот все равно продолжал хвататься. Господин
ротмистр еще раз повернул, резко притормозил, и машина медленно,
осторожно съехала в карьер. Господин ротмистр выключил двигатель и
скомандовал: "Выходи!"
Было уже около восемнадцати часов, в карьере собирался легкий
вечерний туман, выветрившиеся каменные стены отсвечивали розовым. Когда-
то здесь добывали мрамор, а кому он сейчас нужен, этот мрамор?..
Дело подходило к развязке. Мак по-прежнему держался, как идеальный
солдат: ни одного лишнего движения, лицо равнодушно-деревянное, глаза в
ожидании приказа устремлены на начальство. Толстяк вел себя хорошо, с
достоинством. С ним хлопот, по-видимому, не будет. А вот баба под конец
расклеилась. Она судорожно стискивала кулаки, прижимала их к груди и
снова опускала, и Гай решил, что будет истерика, но волочить ее на руках
к месту казни все-таки, кажется, не придется.
Господин ротмистр закурил, посмотрел на небо и сказал Маку:
-- Веди их по этой тропинке. Дойдешь до пещер -- сам увидишь, где
их ставить. Когда закончишь, обязательно проверь и при необходимости
добей контрольным выстрелом. Что такое контрольный выстрел -- знаешь?
-- Так точно, -- произнес Мак деревянным голосом.
-- Врешь, не знаешь. Это -- в голову. Действуй, кандидат. Сюда ты
вернешься уже действительным рядовым.
Женщина вдруг сказала:
-- Если среди вас есть хоть один человек... сообщите моей матери...
Поселок Утки, дом два... это рядом... Ее зовут...
-- Не унижайся, -- басом произнес грузный.
-- Ее зовут Илли Тадер...
-- Не унижайся, -- повторил грузный, повысив голос, и господин
ротмистр, не размахиваясь, ткнул его кулаком в лицо. Грузный замолчал,
схватившись за щеку, и с ненавистью посмотрел на господина ротмистра.
-- Действуй, кандидат, -- повторил господин ротмистр.
Мак повернулся к приговоренным и сделал движение автоматом. Приго-
воренные пошли по тропинке. Женщина обернулась и еще раз крикнула:
-- Поселок Утки, дом два, Илли Тадер!
Мак, выставив перед собой автомат, медленно шел за ними. Господин
ротмистр распахнул дверцу, боком сел за руль, вытянул ноги и сказал:
-- Ну вот. Четверть часика подождем.
-- Так точно, господин ротмистр, -- машинально ответил Гай. Он
смотрел вслед Маку, смотрел до тех пор, пока вся группа не скрылась за
розоватым выступом. На обратном пути нужно будет купить водки, подумал
он. Пусть напьется. Некоторым это помогает.
-- Можешь закурить, капрал, -- сказал господин ротмистр.
-- Благодарю вас, господин ротмистр, я не курю.
Господин ротмистр далеко сплюнул сквозь зубы.
-- Не боишься разочароваться в своем приятеле?
-- Никак нет... -- нерешительно сказал Гай. -- Хотя, с вашего
позволения, мне очень жаль, что ему досталась женщина. Он -- горец, а у
них там...
-- Он такой же горец, как мы с тобой, -- сказал господин ротмистр.
-- И дело здесь не в женщинах... Впрочем, посмотрим. Чем вы занимались,
когда вас вызвали?
-- Пели хором, господин ротмистр.
-- И что же вы пели?
-- Горские песни, господин ротмистр. Он знает очень много песен.
Господин ротмистр вышел из машины и принялся прохаживаться взад-
вперед по тропинке. Больше он не разговаривал, а минут через десять
принялся насвистывать "Гвардейский марш". Гай все ждал выстрелов, но
выстрелов не было, и он начал беспокоиться. Он и сам не знал, почему
беспокоится. Убежать от Мака немыслимо. Обезоружить его -- еще более
немыслимо. Но тогда почему он не стреляет? Может быть, он повел их
дальше обычного места?.. На обычном -- слишком сильно пахнет, божедомы
зарывают неглубоко, а у Мака слишком уж сильное обоняние... он из одной
своей брезгливости лишних километров пять пройти способен...
-- Н-ну, так... -- сказал господин ротмистр, останавливаясь. -- Вот
и все, капрал Гаал. Боюсь, что мы не дождемся твоего дружка. И боюсь,
тебя сегодня в последний раз называют капралом.
Гай с изумлением посмотрел на него. Господин ротмистр ухмылялся.
-- Ну, что смотришь? Что ты таращишься, как свинья на ветчину? Твой
приятель бежал, дезертировал, он трус и изменник! Понятно, рядовой Гаал?
Гай был поражен. И не столько словами господина ротмистра, сколько
его тоном. Господин ротмистр был в восторге. Господин ротмистр торжест-
вовал. У господина ротмистра был такой вид, словно он выиграл крупное
пари. Гай машинально поглядел в глубину карьера и вдруг увидел Мака. Мак
возвращался один, автомат он нес в руке за ремень.
-- Массаракш! -- прохрипел господин ротмистр. Он тоже увидел Мака,
и вид у него сделался обалделый.
Больше они не говорили, они только смотрели, как Мак неторопливо
приближается к ним, легко шагая по каменному крошеву, на его спокойное,
доброе лицо со странными глазами, и в голове у Гая царила сумятица: ведь
выстрелов же не было... неужели он задушил их... или забил прикладом...
он, Мак, женщину? Да нет, чепуха... Но не было же выстрелов!..
В пяти шагах от них Мак остановился и, глядя господину ротмистру в
лицо, швырнул автомат ему под ноги.
-- Прощайте, господин ротмистр, -- сказал он. -- Тех несчастных я
отпустил и теперь хочу уйти сам. Вот ваше оружие, вот одежда... -- Он
повернулся к Гаю и, расстегивая ремень, сказал ему: -- Гай, это нечистое
дело. Они нас обманули, Гай...
Он стянул с себя сапоги и комбинезон, свернул все в узел и остался
таким, каким Гай увидел его впервые на южной границе, -- почти голым и
теперь даже без обуви, в одних серебристых трусах. Он подошел к машине и
положил узел на радиатор. Гай ужаснулся. Он посмотрел на господина
ротмистра и ужаснулся еще больше.
-- Господин ротмистр! -- закричал он. -- Не надо! Он сошел с ума!
Он опять...
-- Кандидат Сим! -- каркнул господин ротмистр, держа руку на
кобуре. -- Немедленно садитесь в машину! Вы арестованы.
-- Нет, -- сказал Мак. -- Это вам только кажется. Я свободен. Я
пришел за Гаем. Гай, пошли! Они тебя надули. Они -- грязные люди. Раньше
я сомневался, теперь я уверен. Пошли.
Гай замотал головой. Он хотел что-то сказать, что-то объяснить, но
не было времени, и не было слов. Господин ротмистр вытащил пистолет.
-- Кандидат Сим! В машину! -- каркнул он.
-- Ты идешь? -- спросил Мак.
Гай снова замотал головой. Он смотрел на пистолет в руке господина
ротмистра, и думал только об одном, и знал только одно: Мака сейчас
убьют. И он не понимал, что надо делать.
-- Ладно, -- сказал Мак. -- Я тебя найду. Я все узнаю и найду тебя.
Тебе здесь не место... Поцелуй Раду, до свидания.
Он повернулся и пошел, так же легко ступая по каменному крошеву
босыми ногами, как и в сапогах, а Гай, трясясь словно в лихорадке, немо
смотрел на его широкую треугольную спину и ждал выстрела и черной дырки
под левой лопаткой.
-- Кандидат Сим, -- сказал господин ротмистр, не повышая голоса, --
приказываю вернуться. Буду стрелять.
Мак остановился и снова повернулся к нему.
-- Стрелять? -- сказал он. -- В меня? За что? Впрочем, это
неважно... Дайте сюда пистолет.
Господин ротмистр, держа пистолет у бедра, навел дуло на Мака.
-- Я считаю до трех, -- сказал он. -- Садись в машину, кандидат.
Раз!
-- А ну, дайте сюда пистолет, -- сказал Мак, протягивая руку и
направляясь к господину ротмистру.
-- Два! -- сказал господин ротмистр.
-- Не надо! -- крикнул Гай.
Господин ротмистр выстрелил. Мак был уже близко. Гай видел, как
пуля попала ему в плечо и как он отшатнулся, словно налетел на
препятствие.
-- Глупец, -- сказал Мак. -- Дайте сюда оружие, злобный глупец...
Он не остановился, он все шел на господина ротмистра, протянув руку
за оружием, и из дырки на плече вдруг толчком выплеснулась кровь. А
господин ротмистр, издавши странный скрипящий звук, попятился и очень
быстро выстрелил три раза подряд прямо в широкую коричневую грудь. Мака
отбросило, он упал на спину, сейчас же вскочил, снова упал, приподнялся,
и господин ротмистр, присев от напряжения, выпустил в него еще три пули.
Мак перевалился на живот и застыл.
У Гая все поплыло перед глазами, и он опустился на подножку машины.
Ноги его не держали. В ушах его все еще звучал отвратительный плотный
хруст, с которым пули входили в тело этого странного и любимого
человека. Потом он опомнился, но еще некоторое время сидел, не рискуя
подняться на ноги.
Коричневое тело Мака лежало среди бело-розовых камней и само было
неподвижно, как камень. Господин ротмистр стоял на прежнем месте и,
держа пистолет наготове, курил, жадно затягиваясь. На Гая он не смотрел.
Потом он докурил до конца, до самых губ, обжигаясь, отбросил окурок и
сделал два шага в сторону убитого. Но уже второй шаг был очень короткий.
Господин ротмистр Чачу так и не решился подойти вплотную. Он произвел
контрольный выстрел с десяти шагов. Он промахнулся. Гай видел, как
каменная пыль брызнула рядом с головой Мака.
-- Массаракш, -- прошипел господин ротмистр и принялся засовывать
пистолет в кобуру. Он засовывал пистолет долго, а потом никак не мог
застегнуть кобуру, а потом подошел к Гаю, взял его искалеченной рукой за
мундир на груди, рывком поднял и, громко дыша в лицо, проговорил,
растягивая слова, как пьяный:
-- Ладно, ты останешься капралом. Но в Гвардии тебе делать нечего...
Напишешь рапорт о переводе в армию. Полезай в машину.
"КАК-ТО СКВЕРНО ЗДЕСЬ ПАХНЕТ..."
Как-то скверно здесь пахнет, -- сказал Папа.
Правда? -- сказал Свекор. -- А я не чувствую.
Пахнет, пахнет, -- сказал Деверь брюзгливо. -- Тухлятиной
какой-то. Как на помойке...
Стены, должно быть, сгнили, -- решил Папа.
Вчера я видел новый танк, -- сказал Тесть. -- "Вампир".
Идеальная герметика. Термический барьер до тысячи градусов...
Они, наверное, еще при покойном императоре сгнили, -- сказал
Папа, -- а после переворота ремонта не было...
Утвердил? -- спросил Тестя Шурин.
Утвердил, -- сказал Тесть.
А когда на конвейер? -- спросил Шурин.
Уже, -- сказал Свекор. -- Десять машин в сутки.
С вашими танками скоро без штанов останемся, -- брюзгливо сказал
Деверь.
Лучше без штанов, чем без танков, -- возразил Тесть.
Как был ты полковником, -- сварливо сказал ему Деверь, -- так и
остался. Все бы тебе в танки играть...
Что-то у меня зуб ноет, -- сказал Папа задумчиво. -- Странник,
неужели так трудно изобрести безболезненный способ лечения зубов?
Можно подумать, -- сказал Странник.
Ты лучше подумай о тяжелых системах, -- сердито сказал Шурин.
Можно подумать и о тяжелых системах, -- сказал Странник.
Давайте сегодня не будем говорить о тяжелых системах, --
предложил Папа. -- Давайте считать, что это несвоевременно.
А по-моему, очень своевременно, -- возразил Шурин. -- Пандейцы
перебросили на хонтийскую границу еще одну дивизию.
Какое тебе до этого дело? -- брюзгливо спросил Деверь.
Самое прямое, -- ответил Шурин. -- Я прикидывал такой вариант:
пандейцы вмешиваются в хонтийскую кашу, быстренько ставят там своего
человека, и мы имеем объединенный фронт -- пятьдесят миллионов против
наших сорока.
Я бы большие деньги дал, чтобы они вмешались в хонтийскую кашу,
-- сказал Деверь. -- Это вы все воображаете, что раз каша -- так уже и
кушать можно... А я говорю: кто Хонти тронет, тот и проиграл.
Смотря как трогать, -- негромко сказал Свекор. -- Если деликатно,
небольшими силами да не увязать -- тронул и отскочил, как только они там
перестанут ссориться... и при этом успеть раньше пандейцев...
В конце концов, что нам нужно? -- сказал Тесть. -- Либо
объединенные хонтийцы, без этой своей гражданской каши, либо наши
хонтийцы, либо мертвые хонтийцы... В любом случае без вторжения не
обойтись. Договоримся о вторжении, а прочее -- уже детали... На каждый
вариант уже готов свой план.
Тебе обязательно надо нас без штанов пустить, -- сказал Деверь.
-- Тебе -- пусть без штанов, лишь бы с орденами... Зачем тебе
объединенная Хонти, если можно иметь разъединенную Пандею?
Приступ детективного бреда, -- заметил Шурин, ни к кому не
обращаясь.
Не смешно, -- сказал Деверь. -- Я нереальных вариантов не
предлагаю. Если я говорю, значит, у меня есть основания.
Вряд ли у тебя могут быть серьезные основания, -- мягко сказал
Свекор. -- Просто тебя соблазняет дешевизна решения, я тебя понимаю,
только северную проблему малыми средствами не решить. Там ни путчами, ни
переворотами не обойдешься. Деверь, который был до тебя, разъединил
Хонти, а теперь нам приходится опять объединять... Путчи -- путчами, а
этак можно и до революции доиграться. У них ведь не так, как у нас.
А ты что молчишь, Умник? -- спросил Папа. -- Ты ведь у нас
умник.
Когда говорят отцы, благоразумным детям лучше помалкивать, --
ответил Умник, улыбаясь.
Ну говори, говори, будет тебе.
Я не политик, -- сказал Умник. Все засмеялись, Тесть даже
подавился. -- Право, господа, здесь нет ничего смешного... Я действи-
тельно только узкий специалист. И как таковой, могу только сообщить,
что, по моим данным, армейское офицерство настроено в пользу войны...
Вот как? -- сказал Папа, пристально на него глядя. -- И ты туда
же?
Прости, Папа, -- горячо сказал Умник. -- Но сейчас, по-моему,
очень выгодный момент для вторжения: перевооружение армии заканчивает-
ся...
Хорошо, хорошо, -- сказал Папа добродушно. -- Я потом с тобой об
этом побеседую.
Нет никакой необходимости с ним потом беседовать, -- возразил
Свекор. -- Здесь все свои, а специалист обязан высказывать свое мнение.
На то мы его и держим.
Кстати, о специалистах, -- сказал Папа. -- Почему я не вижу
Дергунчика?
Дергунчик инспектирует горный оборонительный пояс, -- сказал
Тесть. -- Но его мнение и так известно. Боится за армию, как будто это
его собственная армия...
Да, -- сказал Папа. -- Горы -- это серьезно... Шурин, это ты мне
говорил, что в Гвардии обнаружили горского шпиона?.. Да, господа мои,
Север -- Севером, а на востоке висят еще горы, а за горами океан... С
Севером мы как-нибудь управимся... воевать хотите -- что же, можно и
повоевать, хотя... На сколько нас хватит, Странник?
Дней на десять, -- сказал Странник.
Ну что же, дней пять-шесть можно повоевать...
План глубокого вторжения, -- сказал Тесть, -- предусматривает
разгром Хонти в течение восьми суток.
Хороший план, -- сказал Папа одобрительно. -- Ладно, так и
решим... Ты, кажется, против, Странник?
Меня это не касается, -- сказал Странник.
Ладно, -- сказал Папа. -- Побудь против... Что ж, Деверь,
присоединимся к большинству?
А! -- сказал Деверь с отвращением. -- Делайте как хотите...
Революции он испугался...
Папа! -- сказал Свекор торжественно. -- Я знал, что ты будешь с
нами!
А как же! -- сказал Папа. -- Куда я без вас?.. Помнится, были у
меня в Хонтийском генерал-губернаторстве какие-то рудники... медные...
Как они там сейчас, интересно?.. Да, Умник! А ведь, наверное, надо будет
организовать общественное мнение. Ты уже, наверное, что-нибудь придумал,
ты ведь у нас умник.
Конечно, Папа, -- сказал Умник. -- Все готово.
Покушение какое-нибудь? Или нападение на башни? Иди-ка ты прямо
сейчас и подготовь мне к ночи материалы, а мы здесь обсудим сроки...
Когда дверь за Умником закрылась, Папа сказал:
Ты что-то хотел сообщить нам о Волдыре, Странник? Читать дальше ...
Источник : https://online-knigi.com/page/212719?page=4 www.rusf.ru/abs/ -- Страница братьев Стругацких
bvi@rusf.ru
stodger@newmail.ru
Обитаемый остров. Стругацкие. 001
Обитаемый остров. Стругацкие. 002
Обитаемый остров. Стругацкие. 003
Обитаемый остров. Стругацкие. 004
Обитаемый остров. Стругацкие. 005
Обитаемый остров. Стругацкие. 006
Обитаемый остров. Стругацкие. 007
Обитаемый остров. Стругацкие. 008
Обитаемый остров. Стругацкие. 009
Обитаемый остров. Стругацкие. 010
Обитаемый остров. Стругацкие. 011
Обитаемый остров. Стругацкие. 012
Обитаемый остров. Стругацкие. 013
Обитаемый остров. Стругацкие. 014
Обитаемый остров. Стругацкие. 015
Обитаемый остров. Стругацкие. 016
Обитаемый остров. Стругацкие. 017
Обитаемый остров. Стругацкие. 018
Обитаемый остров. Стругацкие. 019
Обитаемый остров. Стругацкие. 020
Обитаемый остров. Стругацкие. 021
Обитаемый остров. Стругацкие. 022
Обитаемый остров. Стругацкие. 023
Обитаемый остров. Стругацкие. 024
Обитаемый остров. Стругацкие. 025
Заметка Бориса Стругацкого об опасности...
***
***
***
***
***
***
***
***
***
***
ПОДЕЛИТЬСЯ
***
Сейчас больше нет некоммунистов. Все десять миллиардов — коммунисты… Но у них уже другие цели. Прежняя цель коммуниста — изобилие и душевная и физическая красота — перестала быть целью. Теперь это реальность.
Одной из планет, населённых людьми, и их исторической родиной является Земля. Фактически, она идентична сегодняшней Земле, однако относится к XXII веку нашей эры. Наиболее подробно она описывается в романе«Полдень. XXII век», хронологически первом из цикла о мире Полудня.
На Земле Полудня окончательно разрешены основные экономические, социальные и экологические проблемы. Успехи биоинженерии обеспечили материальное изобилие без перепроизводства и загрязнения окружающей среды. Появились технологии межзвездных перелетов, освоение далеких планет стало в порядке вещей. Установлены контакты с внеземными цивилизациями. Мировоззрение людей изменилось кардинальным образом. Труд на благо общества считается естественной обязанностью и потребностью каждого. Жизнь разумного существа признана безусловной и высшей ценностью, проявление агрессии и недоброжелательства по отношению к ближнему стало вопиющим исключением. Наука об обществе сделала качественный скачок (созданы теории исторических последовательностей и «вертикального прогресса»).
На Земле высшим авторитетным органом является Мировой Совет, членами которого являются самые известные ученые, историки, учителя и врачи. Как правило, Совет занимается лишь вопросами глобально-земного и галактического масштаба.
Дети с 5—6 лет воспитываются в интернатах.
Детей воспитывают профессиональные Учителя. Работа Учителя является весьма почётной и одной из самых ответственных, к ней допускают только особо отобранных людей; как следствие — всех или почти всех детей удается воспитать высокодуховными людьми с твердыми моральными устоями. Вообще вопрос выбора профессии в Мире Полудня поставлен на строго научную основу. Молодые люди проходят тщательное медико-психологическое обследование, после чего для каждого вырабатываются рекомендации по профессиональным предпочтениям. Ошибка в профориентации считается тяжёлым проступком того, кто выдаёт рекомендации, так как может отрицательно повлиять на судьбу человека («Жук в муравейнике»).
Наиболее необычной характеристикой мира Полудня по сравнению с другими известными фантастическими вселенными (к примеру, Дюны или Звездных Войн) является практически полная чуждость ему идей империализма. Ни одна разумная раса мира Полудня не занималась построением галактической империи (альтернативный вариант — республики): ни в двадцать втором веке по летосчислению Земли, ни до этого. Вместо этого они предпочитают держаться у своих родных планет, и лишь самые развитые технологически (люди Земли и, предположительно, Странники) позволяют себе вмешиваться в дела других планет, и только в форме так называемого «прогрессорства» — безвозмездного, тайного и строго дозированного способствования развитию культуры отдельной цивилизации.
Мир Полудня —литературный мир, в котором происходят события, описанные братьями Стругацкими в цикле романов, «представительской» книгой которого является «Полдень, XXII век» (от которого и произошло название мира), а последней — «Волны гасят ветер». Несмотря на кажущуюся утопичность вселенной, мир Полудня полон проблем и конфликтов, не чуждых и нашему времени. 
 
***
***
***
|
«
