Главная » » АРГУС-12 - 01

06:30

АРГУС-12 - 01

***

Аскольд Якубовский

АРГУС-12

Повесть

Часть первая

КРАСНЫЙ ЯЩИК

Шел дождь. Капли его в слепящей голубизне прожекторов казались летящими вверх. Будто густые рои варавусов. А их-то на площадке и не было. Ослепительный свет отбросил ночную жизнь Люцифера в темноту, что так густо легла вокруг.
Дождь лил... Вода текла на бетон, был слышен ее громкий плеск.
Я наблюдал, как грузят шлюпку.
Первым принесли Красный Ящик.
Я произнес формулу отречения, снял Знак и положил его в Ящик-тот
мгновенно захлопнулся. И тотчас же около него стали два человека. Подошел
коммодор, приложил руку к шлему, а те двое нагнулись, взяли Ящик и понесли
по трапу.
Вдоль их пути стал, вытянувшись, экипаж ракетной шлюпки.
Я отошел.
Вода стекала с шлема коммодора, бежала по его лицу. Вода блестела на
костюмах экипажа, на их руках, лицах.
Голубой блеск воды, сияние, брызги, искры...
Прожекторы лили свет, и людей на площадке было много. Но никто не
смотрел на меня, хотя всего несколько минут назад я был Звездным Аргусом,
Судьей и имел власть приказывать Тиму, этим людям, коммодору <Персея>.
Всем!
Еще несколько минут назад я был частью Закона Космоса, его руками,
глазами, оружием. И вот пустота, ненужность. И показалось - был сон.
Сейчас Тим подойдет, хлопнет меня по плечу. Я проснусь и увижу солнце в
решетке жалюзи, и Квик подойдет ко мне и станет лизаться.
Но это был не сон. Люди еще не смели глядеть мне в глаза. Я еще был
стоглазым, недремлющим Аргусом - в их памяти.
Все ушло...
Жизнь моя - прошлая - где она?.. Где ласковая Квик?.. Где мудрый
Гленн? Где я сам, но только бывший?..
Они ушли - Гленн, Квик, я, - ушли и не вернутся.
Ничто не возвращается.
...Ящик унесли. На это смотрел Тим, глядели колонисты. Большие глаза
Штарка тоже следили за Ящиком. И хотя я не видел его рук, спрятанных за
спину, я знал - на них наложена цепь. Мной.
Ящик унесли. Коммодор обернулся и с сердитым лицом отдал мне честь.
Махнул рукой. И тотчас другие двое увели Штарка. И уже сами вошли
переселенцы.
Они поднимались по скрипящему трапу, понурые и мокрые от дождя.
Входили молча. На время установилась тишина. Стих водяной плеск. Я услыхал
далекий вой загравов и тяжелые шаги моута (он топтался вокруг площадки, и
время от времени скрипело дерево, о которое чесался моут). Снова вой,
снова тяжелые шаги. И чернота ночи, хищной и страшной ночи Люцифера. От
нее отгораживали нас только столбы голубого света. Но сейчас ракета
взлетит, огни погаснут, и будет ночь, страх, одиночество.
Будет Тим и его собаки.
Погрузили ящики с коллекциями Тима - все сто двадцать три. Подняли
трап. Старт-площадка опустела.
С грохотом прихлопнулся люк. Налившаяся на него вода плеснулась на
мои ноги. Сейчас они улетят, Аргусы улетят в Космос. А я остаюсь один,
сколько бы Тимов и собак вокруг меня ни было.
Улетают - а я остаюсь, брошенный, несчастный, одинокий Аргус. Это
обожгло меня. Я рванулся к люку.
Я подбежал и, не достав, ударил кулаком по маслянисто-черному
костылю, на который опиралась шлюпка. Ударил и опомнился от боли, вытер
испачканный кулак о штаны. И отступил назад. Тут-то меня и схватил Тим. Он
держал меня за руку и тянул к краю площадки.
Я пошел.
За нами двинулись собаки.
Мы сошли вниз с площадки - теперь на ней стояла только ракета. На
носу ее, метрах в двадцати пяти или тридцати над землей, горела
старт-лампа. Красные отблески ее стекали с ракеты в водяных струях.
Завыли стартеры. Их вой был пронзителен и тосклив. Стотонная ракетная
лодка выла и стонала, стонала, стонала. Такого переизбытка тоски я даже не
смог бы вместить в себя.
Ракета стояла среди голубых столбов света, стонала и выла. Казалось,
она звала кого-то, звала подругу, чтобы только не быть одной.
Люцифер стих перед этим железным воем. Никто здесь не мог тосковать и
кричать так страшно. И я впервые думал о металле с состраданием, как о
живом.
Боль и усталость металла... Я понял их. Я вспоминал железные скрипы
перегруженных ракет, плач металла под прессом, стоны конструкций. Разве
боль не может обжигать молекулы самого прочного металла?
<А ну, кончай жалобы, ударь кулаком!.. Грохни!> - приказывал я
ракете. Включили двигатели. Люцифер затрясся под нашими ногами от их
работы.
Собаки прижались к нам.
Шлюпка выпустила раскаленные газы. На их белом и широком столбе она
приподнялась и неохотно, туго вошла в воздух.
Замерла, повиснув, словно раздумывая, лететь или остаться.
И вдруг рванулась и унеслась. А мы остались внизу, опаленные сухим
жаром.
Мох, сумевший вырасти среди плит старт-площадки, горел.
Грохот шлюпки умирал в небе. Теперь ей надо идти на орбиту, к шлюзам
<Персея>: там будет их встреча, там кончится ее одиночество. А мое?

Я долго ничего не слышал, кроме застрявшего в ушах грохота шлюпки.
Наконец стали пробиваться обычные звуки: рев моута, лязг панцирей собак,
пробные крики ночников.
Испустив крик, они притаивались, проверяли, нет ли опасности. Я
услышал дождь, вдруг припустивший. Прожекторы гасли один за другим. И
ударил хор ночников.
Они пели, свистали, орали, били себя в щеки - словно в барабаны.
Они квакали, трубили в трубы, визжали, гремели в железные листы.
Звуки нарастали, становились нестерпимыми для слуха ультразвуками.
Я зажал уши. Собаки зарычали. Тим выругался и выстрелил вверх. От
вспышки и грохота выстрела ночники притихли.
- У меня что-то с нервами, - сказал мне Тим и лязгнул затвором ружья.
- Пойдем домой, - предложил я. - Я тоже устал.
- Еще бы не устать, - сказал Тим. - Ого! Теперь с месяц ты будешь как
вареный. Ног не потянешь. Еще бы, могу себе представить. Конечно, устал...
Здравствуй, красавец!
Он включил наствольный фонарь. Свет его уперся в морду моута.
Тот стоял, положив ее на тропу и раскрыв пасть, широкую, как ворота.
Его глаза были склеротически красные, подглазья обвисли большими мешками и
подергивались, слизистая рта белесая и складчатая.
По коже его ползали белые ночники. Тогда я включил свет вдоль дороги
от старт-площадки к дому. Посаженные тесно, как грибы, вспыхнули лампы.
Ярко. Моут шарахнулся. В темноте затрещало сломленное им дерево и стало
медленно падать. Вот ударилось, захрустело ветками, легло...
Теперь мы могли безопасно идти - световым коридором.
- А ты прав, - сказал мне Тим. - Со светом оно спокойнее.
И мы пошли. Собаки загромыхали в своих скелетного типа панцирях. Псы
были чертовски сильны мускулами этих аппаратов. Пока шли, стих дождь и
небо прояснилось. В разрывах туч выступали звезды. Где-то среди их
мерцания был <Персей>. Шлюпка, наверное, уже в шлюзах звездолета. Должно
быть, сначала из нее вышел угрюмый коммодор, затем вынесли Красный Ящик и
вывели Штарка.
А за ним шли неудачливые колонисты - с чемоданами и свертками в
руках.
Их скоро высадят на материнской планете и будут презирать до конца их
серой, ненужной жизни. А Люцифер станет ждать следующих колонистов еще
несколько месяцев, лет или несколько десятков лет.

Тим и собаки ушли в дом. Я остался во дворе.
Я стоял и искал <Персея>. Еще час назад. Аргусом, я свободно видел
его. И вот теперь не могу. Ас колонией покончено, это ясно. Мало людей в
здешнем секторе. Но где же звездолет? Где? И тут я увидел его.
Небо - ударом - заполнила световая вспышка. Звезды исчезли - в небе
загорелось новое солнце. На Люцифер легли глубокие дрожащие тени.
Двигатели <Персея> работали.
Тени сдвинулись, и я понял - звездолет летит, несет в другой сектор
переселенцев и Штарка. Видя движение этого солнца, я гордился. Мы, люди,
удивляли себя своей мощью. Мы смогли сработать <Персей> и создать Закон
Космоса. Кто нам мог препятствовать? Только мы сами.
За <Персеем> расходился светящийся конус. Пять дней моей жизни
уносится со звездолетом - меньше недели назад Красный Ящик прибыл сюда на
ракете <Фрам>.
Да, это было всего шесть дней назад.
...Капитан Шустов с двумя людьми вынес из ракетной шлюпки и поставил
ящик с регалиями и оружием Аргуса на площадку. И встал рядом, широко
расставив ноги, держа руку у шлема. Его люди положили руки на кобуры
пистолетов. С угрюмым любопытством они смотрели на нас.
Мы с Тимом встречали их. Пахло гарью. На боках шлюпки были вмятины,
люди усталы. Я глядел на них, работяг Космоса, глядел на Красный Ящик. И
ощущал невольную дрожь...
Это был восторг первой встречи, свидания, не знаю чего еще.

***

===

Тим - сумасшедший работник. Ночь, а он сидел за столом и работал.
Он писал - как всегда. Очки он где-то забыл и писал, водя носом по
бумаге, обметая ее бородой.
Писал жирным карандашом, крупными буквами, чтобы видеть их свободно.
Потом он станет читать свои заметки, дополняя их по ходу чтения
подробностями и соображениями. Я принял душ, переоделся, прилег. Тут же
поднялся. Я ходил и пытался освоиться с положением. Я хотел вернуться в
прежнюю свою жизнь и не мог. Словно бы утерял ключ и стоял, уткнув нос в
белую дверь, крепко запертую.
Дверь твердая и холодная...
Кто поможет мне?..
Тим?.. Ники?..
Ники стоял рядом - многолапый робот, мой покровитель, почти друг, и
моргал огнями индикаторов, улавливая мою смуту.
- Хочу стать прежним, стать прежним, - твердил я.
Но где-то глубоко в себе я все еще был Аргусом и Судьей. Я
преследовал Зло и размышлял о нем, холодея от негодования.
- Хочешь есть? - спросил Тим и ответил: - Конечно!.. Покормлю-ка я
вас каким-нибудь кулинарным ископаемым.
Он поднялся, стал готовить еду (и диктовать машине). Он ходил между
столами и плитой и диктовал. В то же время готовил ужин: налил воды,
чайник поставил на огонь; вынул из холодильника два куска мяса и бросил их
на сковородку. Но теперь эта готовка на ощупь не смешила меня, как раньше.
Я тоже ходил мимо полок со строем банок. В них - образцы. Я помогал
собирать их, рискуя собой. Но какая это, по сути, мелочь.
Тим диктовал:
- <...Отмечается появление биомассы типа С N13 (неоформленной,
подвижной). Изменения в ней вызваны, по-видимому, передачей генетической
информации от уже оформленных объектов. Отмечаю также бурное образование
химер. Интенсивность биожизни этой планеты не сбалансирована, и биомасса
производится в чрезмерном изобилии. Я мог бы сказать при наличии демиурга
(он усмехнулся и подмигнул бумаге), что данное божество впало в творческое
неистовство>. Какой бы ты хотел соус?
- Все равно.
- <...Мы можем оказывать на биомассу типа N13 направленное
воздействие, - диктовал он. - Применяя гамма-излучение и препараты
Д-класса, вызвать нужный нам эволюционный параллакс планеты. Но лучше
использовать Люцифер как склад генетических резервов. Также намечается
решение вопроса антигравитации>.
...Сковородка трещала, он топтался и бормотал, собаки, положив головы
на лапы, смотрели на меня своими прекрасными золотыми глазами. Доги,
огромные черные псы. Взгляд их покойный. У них желтые брови и морды,
ласковые к нам глаза, мощные лапы.
Я почмокал - они вильнули хвостами. Я подошел к зеркалу и стал искать
в себе признаки Аргуса - уширенный лоб, бледность кожи и невыносимый блеск
глаз. Но мог отметить только свою чрезвычайную худобу. Кожа лица
воспалена, глаза усталы. И Тим выглядит плохо, и собаки кожа да кости.
Вот три их опустевшие лежанки.
Досталось нам всем, крепко досталось.
Я кривляюсь у зеркала, пытаясь вернуть прежний блеск глаз, и не могу.
Но вижу-за неделю я постарел. У глаз легли морщины. Они узкие, как волос,
эти морщинки всезнания. Губы... Здесь еще жесткая и горькая складка Судьи.
А еще во мне сознание - я прикоснулся к чему-то огромному, словно бы летал
без мотора или вспрыгнул на пик Строганова.
Тим диктовал:
- <...Планета требует ученых типа классификатора. Для творца Гленна
время еще не пришло. Законом работы...>
Я думал: братья Аргусы, звездные Судьи... Сколько времени еще я мог
быть с вами?.. День?.. Неделю?..
И сейчас объем знаний Аргусов разламывает мою голову. Они гложут,
грызут мозг. Забудутся ли они? Войдет в меня прежний мир? Зачем я
согласился? Но те, кого выбрали Аргусы, не могли отказаться. Такого случая
не было, Аргусы его не знали. Иначе они бы сказали мне.
Да и не отказался бы я, даже сейчас, все зная.
- <...И запальные в смысле генетики организмы>. Готово, садись!
Тимофей снял сковородку, понес к столу и поставил на бумаги.
Я ощутил в себе сильно изголодавшегося человека. Мне захотелось есть
сокрушительно много.
Тим ставил тарелки, разливал чай в большие чашки.
По обыкновению, он болтал за едой. Жуя, запихивал себе в рот огромные
куски. Подошли собаки, положили морды на край стола. Тим бросал им кусочки
мяса и обмакнутого в подливку хлеба.
Похудели, бедняги. Тим отощал, у собак до смешного заострились носы.
Они плоские, словно долго лежали под ботаническим прессом.
- Ты понимаешь, - говорил, жуя и давясь, Тимофей, - мы с тобой
уникальные люди. Я имею честь быть универсалом-ботаником, зоологом,
этологом, дендрологом, чертезнаетчемологом. Ты затесался в Аргусы
благодаря этой каналье Штарку. Силен мужик... Нам с тобой, по сути дела,
надо писать мемуары.
Он захохотал, взял горсть сахара и, повелев: <Терпеть!>, положил на
носы собак по кусочку. Те, скосившись на сахар, недвижно и серьезно ждали
разрешения есть его.
- То, к чему ты прикоснулся, - втолковывал Тим, - огромно. Аргус!
Подумай сам, сколько бы ты мог еще быть им без опасности смерти?.. Неделю?
Думаю, что три дня. А там истощение протеинов, анорексия и т. п. Хоп!
(Собаки подкинули и схватили кусочки.) Но ты должен хранить память о
прикосновении к чему-то титаническому.
...И у меня такое же бывает, когда я в одиночестве обозреваю здание
науки. (Он покраснел.) Ощущение, что я коснулся огромного, лезу на снежный
пик. Слушай, может, нам махнуть на север, освежиться и поохотиться? Все же
полюс, снега, мохнатое зверье. А?
- Посмотрим, - сказал я, думая, отчего он повторяет мои соображения.
А звучало бы: <Воспоминания Аргуса-12>. Вспомним, вспомним... Итак,
прилетел <Фрам>, абсолютно неожиданный. Он скинул на Люцифер ракетную
шлюпку.
Аппаратура наша разладилась в грозу, мы не приняли сигналов и
копошились во дворе.
Было ясно, Люцифер просматривался на большем расстоянии. Вдруг из
солнечной голубизны ринулось, гремя и пуская дым, длинное тело. Люди!
Ракета! Мы с Тимом (и собаками) лупили к площадке во весь дух. Одеться
толком не успели, бежали налегке. Затем капитан Шустов, Ящик из красной
тисненой кожи. Обряд Посвящения и все остальное.

Я - АРГУС

Аргусы говорили мне - Обряд возник давно. Утверждали-истоки его
терялись во времени. Я же знаю - и Обряд, и Аргусов родили достижения
техники и изобретательность сильных человеческих умов.
Смысл Обряда был велик. Среди чужих солнц в пору редкого движения
ракет (путь их рассчитывался по секундам) правосудие обездвижело, а Закон
изменился. Преступлением против Закона Космоса были и редчайшие отказы в
помощи одних людей другим, когда жизнь и тех и других балансировала на
острие и приходил соблазн сохранить одну жизнь за счет другой.
Нарушением (и преступлением) Закона становилось угнетение инициативы
- ею двигалось освоение новых планет.
Непрощаемым Преступлением считали то, когда в страхе (или гордыне)
человек сметал чуждую ему биожизнь с открытой планеты и творил новую - из
машин и железа. Так же расследовали катастрофы. Это Аргусы нашли утерянный
звездолет <Еврипид>, они же разыскали исчезнувшую экспедицию Крона.
Последнее было трудно, в том секторе нашлась только малая спасательная
ракета. И Аргус, служитель Закона, рискнул собой и сделал нужное.
Исполнение Закона поручалось человеку, который был на той же самой
планете (или в том же звездном секторе), где случилось Зло. Это обычно был
человек бесхитростный, полный благожелательности (другого бы не допустили
к Силам, подчиненным Звездным Аргусам).
Человек этот сталкивался с космически сильным Злом (пример с Генри
Флинном, сошедшим с ума и единолично пиратствовавшим в секторе 1291 <А>).
Небходимость родила необычайные изобретения - любой человек мог
бороться со Злом, каким бы оно ни было сильным, - остальные люди
занимались неотложными работами.
Ящик красной тисненой кожи вмещал в себя все необходимое. Его везли
туда, где случалось Зло (легенды говорят - он и сам перемещался в
пространстве).
Тот, на кого падал выбор, становился Судьей и Аргусом. Он преследовал
Зло, побеждал его, судил, карал...
Иногда Аргус погибал, но Закон шел твердым и четким шагом по этим
безлюдным планетам. И мне хотелось идти, искать, гибнуть и торжествовать.
(<Меня, бери меня>, - подсказывал я Красному Ящику.) Шустов снял шлем и
вытер лоб. Лицо его было озабоченным.
- Слушай, Иван, - спросил Тимофей, - зачем эта штука здесь? Что
случилось? На планете нас только двое.
Шустов помолчал.
- Ну и жара у вас, ребята, - сказал он. - Как вы тут еще не
сварились? Душно, сероводородом тянет. Ад!.. Я, собственно, вез сыворотку
на Мекаус, да какой-то дурак убил здесь человека, вот меня и нагрузили. А
он все тебе сам скажет, Ящик-то. Такие дела, Тимофей.
И повернулся ко мне:
- Эй! Я тебя узнал, ты Краснов и погиб на <Веге>. А, Тимофей, чудеса
с этими погибшими? То и дело их встречаешь живыми (а я и на самом деле был
мертв, но стал жив). Ребята! Положите руку на эту штуковину. Быстрее,
быстрее - я спешу. Если, конечно, согласны стать Аргусом, Судьей и так
далее и восстановить справедливость?
Я шагнул вперед, положил руку.
- Согласен.
И Тим шагнул, положил руку: <Согласен>.
Красный Ящик спросил ровным голосом автомата:
- Георгий Краснов, вы согласны выполнять Закон, требовать выполнения
Закона, преследовать нарушившего Закон?
- Согласен! (Я ощутил нараставшую теплоту в крышке Ящика. Но рука моя
была спокойна.)
- Георгий Краснов, я обязан предупредить об опасности - вы по
коэффициенту Лежова заплатите годами жизни за дни работы.
- Я согласен.
- Вы знаете мифическое значение Аргуса? Недремлющего? Стоглазого?
- Да!
Автомат сказал:
- Тогда вы Судья, вы - Звездный Аргус номер двенадцать.
Я сказал:
- Да, это я.
Он сказал:
- Я передам вам Знание Аргусов.
И хотя из ракетной шлюпки Ящик с трудом вынесли двое, я взял его на
руки. Я отнес его в сторону, под куст коралловика, открыл и вынул регалии
Звездного Аргуса. Я надел его бронежилет и белый шлем, повесил Знак -
пятилучевую звезду. И тотчас капитан, козырнув мне, заторопился по трапу.
Люди его спешили, оглядываясь на меня. Их словно сдул ветер. (Я и сам
ощутил его: потянуло холодом, прошумело в деревьях.) И друг Тим
отвернулся, а собаки прижались к нему. Ибо во мне уже была сила Закона и
не было в Космосе власти, равной моей. Я все видел.
Само небо открылось мне: сквозь густоту дневного воздуха я ясно
увидел созвездия, облака звезд.
Они горели грозно. (Я видел, но не верил себе.)
Я видел (еще не веря себе) - приближался, идя мимо, звездолет
<Персей>. Сообразил - он мне будет нужен. Да, нужен. Я приказал и ощутил,
как он, громадный, оборвал свой полет и пошел сюда - для меня.
Знал (и не веря себе) - он будет через пять дней, там уже
рассчитывают режим торможения.
Я сделал это, я могу все. А что это все?..
Я могу останавливать ракеты, ломать злую волю и видеть человека
насквозь.
Я увидел тебя, Штарк. Ты принес Зло на мою планету. Поберегись!
...Голове было жарко в тяжелом шлеме. Бронежилет широковат (это к
лучшему - климат тропический), пистолет неудобно тяжел и велик. При каждом
шаге он ударял мне по бедру.
...Проводив шлюпку, мы с Тимом ушли домой. Я повозился еще с
привычными делами: проявлением фото, ремонтом сетки. Но все вокруг меня
странно уменьшилось.
Двор - всегда я находил его достаточным для вечерней прогулки - стал
тесен.
Я ходил, я топтался в нем - по мере ускорения своих мыслей.
Выглянул Тимофей, пожал плечами и закрыл дверь. Вышел Бэк, робко
прополз и у мачты справил малую нужду. Высоко, будто искры, пролетела стая
фосфорических медуз. На сетку, булькая горлом, ползли ночники. Но их крики
стали тихими - звуки Люцифера были ничтожно слабы в сравнении с гремевшими
во мне Голосами. Я стал Аргусом, и все прежние люди, прежние Аргусы
говорили со мной, передавая мне Знание.
С ними я пробежал историю Человека, вылезшего в виде ящерицы из
Океана и в мучительных трудах создавшего идеальное Общество, Закон, Науку
и Ракету.
Не скажу, чтобы Знания дали мне счастье. Наоборот, во мне поселилось
беспокойство. А вот в чем сила Аргусов: нас стало двенадцать умных,
опытных и решительных людей - во мне одном.
Кто мог быть сильнее нас?
...Мы знакомились, мы говорили друг с другом.
Их голоса вошли в меня сначала как шорохи, как тени моих мыслей. <Я -
Аргус, - думал я. - Как странно>.
- Еще не стал, - шептал один. - Не стал...
- Ты будешь им, - сказал второй.
- Ты Аргус... Аргус... Аргус, - заговорили они, вся их шепчущая
толпа. Голоса росли. Громом они прокатывались во мне, оглушая, и
уносились... Аргусы говорили со мной. Аргус-9 говорил, что я все узнаю о
человеке. Аргус-7 предлагал рассказать мне о мирах. Они твердили советы -
разные.
- <Если ты хочешь пользоваться пистолетом, двинь красную кнопку, что
на его рукояти>. И снова говорят - о том, что, получив Силу Аргусов, ее
надо расходовать бережно, что, будучи сильным, надо беречь (не ломать)
волю человека.
Аргус-11 твердил мне об истине. Аргус-10 - <Мы все друзья, все
судьи>... И, кстати, напомнил о том, что Закон имеет исключения.
- Я - Аргус-1, - заговорил чуть хриплый голос. - Я чуть не был убит -
тогда мы еще не имели бронежилетов. Тебе расскажут, друг, о его свойствах.
Я же стану говорить тебе о Законе и о себе.
...В эти часы я прожил их одиннадцать жизней, взял их опыт в себя. Я
постарел в тот вечер, побелели мои волосы. Но на один вопрос они не
ответили. Не пожелали.
Откуда брался страх, рождаемый мной?.. Я предельно добр. Что это?
Отзвук силы? Могущества? Излучение?.. Или еще одна сторона доброты? Наши
огромные собаки, нападавшие и на моутов, сначала боялись меня (а я так
люблю их). Я слышал: вот они заскулили, вот пробуют выть, затягивая хором,
глубокими, плачущими голосами. Вот Тим орет на них:
- Да успокойтесь вы!
И думает: <Я слышал, слышал об этой проклятой способности, но не
верил. Как изобретатели смогли увязать телепатию и гипноз с такими
новинками, как его жилет и каска?.. Не постигаю>.

...Я - ходил.
В воздухе стыл голубой дождь сетки. Ночники ползали по ней. Разевая
рты, они бросали звуки в меня (криком они убивают пищу). Они раздувались,
они чуть не лопались от усилий. Мелькали языки, дрожали мембраны. Свет и
звал и убивал их. Умирая, они скатывались по сетке в ров. Там их кто-то
пожирал, хрустя и чавкая.
Вот белая плесень стала вползать по сетке. Она совала ложноножки во
все ячеи. Сейчас она вольется внутрь. Но щелкнул электроразряд
(автореле!), и она упала вниз большой мучнистой лепешкой.
...Я ходил. Глубокая ночь, светилась равнина.
Биостанция поставлена на самом высоком здешнем холме. Я видел голубое
свечение равнины, а в нем холмы в виде темных вздутий.
Они вливались в небо кронами деревьев.
Пустынные места... Выходит, они не были пустынными.
За четверть диаметра от нас, на западе, была колония (в ней Зло), там
жили люди, прилетевшие с планеты Виргус. Тайно от нас (почему?) колония
основана три месяца назад. Я займусь ее делами, я раздавлю Зло. Такова моя
цель.
...Утром я пойду в колонию. Мне нужна помощь в дороге, нужен Тимофей
с его собаками, необходим <Алешка>. Согласится ли Тим?..
Ничего - уговорю. Как он там? Лежит, закинув руки за голову. Вот
думает о моем превращении. Затем некоторое время поразмышлял о судьбе
щенят Джесси - их нужно отнять у матери и переводить на нормальный режим.
Спасибо за такое соседство, Тим! Вот улыбнулся в темноту - воображает себе
лица коллег, когда он вернется к ним через пять или десять лет с
Люцифера... Думает о Дарвине и Менделе.
- Я вас перепрыгну... Обоих... - шепчет он. (Я не верю себе:
скромняга Тим - и такое.)
- Спи, спи, милый Тим, завтра ты дашь мне собак и поведешь машину.
Сам.
А теперь Люцифер...
Ты алмаз среди венка мертвых планет этого солнца. Ты обмазан
Первичной Слизью, тебе еще предстоит сделать из нее отточенно прекрасных
зверей, насекомых и рыб (это только эскизы - моут и прочие). Но твою,
Люцифер, судьбу могут исказить виргусяне.
...Штарк! Я вижу тебя, вижу твой черный профиль. Ты словно вырезан из
бумаги - в тебе сейчас два измерения. Мне еще предстоит уточнить,
насколько ты глубок. Поберегись!
Ты держишь в руках сейсмограмму. Ты знаешь: садилась ракетная шлюпка,
и озабоченность морщит твой покатый лоб... Жалеешь, что не был готов к
такому быстрому повороту дела?.. Ищешь новые возможности?..
Думаешь такое: <Мне дорого время. Нужно год-два-три повертеть
шариком, и тогда все убедятся в моей правоте и силе и примирятся>.
...Тимофей, славный мой человек. Ты не мажешь уснуть? Спи, спи... до
утра. Позавтракав, ты предложишь мне себя и собак. А еще мы возьмем
ракетное ружье.
Его понесет Ники. Решено?
Я прошел в дом. Храпел Тим, глядели на меня, жались в теплую мягкую
кучу собаки.
Милые, добрые чудаки...

***

Источники :

https://libking.ru/books/sf-/sf/24279-askold-yakubovskiy-argus-12.html

https://bookscafe.net/read/yakubovskiy_askold-argus_12_kosmicheskiy_blyustitel-16065.html

https://4italka.site/fantastika/nauchnaya_fantastika/119189/fulltext.htm

https://litmir.club/br/?b=30313

https://lib.ru/RUFANT/YAKUBOWSKIJ/argus_12.txt

https://fantlab.ru/work72838

https://fantlab.ru/autor2800

***

Аскольд Якубовский

Страна : Россия

Родился : 10 июля 1927 г.

Умер : 8 марта 1983 г.

Жанры : Фантастика 83%

Аскольд Павлович Якубовский родился в Новосибирске.

С 1949 года работал в аэрогеодезическом предприятии. Первые публикации в печати относятся к 1957 году («Дрозды» — в газете «Вечерний Новосибирск», «Стрелка» — в сборнике «Охотничьи просторы»). В 1966 году был участником семинара молодых авторов в Кемерове. В 1969 году закончил Высшие литературные курсы в Москве.

Член Союза писателей СССР с 1966 года.

С начала 1970-х годов начал писать фантастику.

Отец его был художником, архитектором и изобретателем (отсюда и врожденный дар живописца словом). С детских лет будущий писатель самозабвенно любил природу и охоту. После десятилетки он окончил курсы картографии и с длительными экспедициями изъездил Сибирь и Дальний Восток. В них упрочивалась его страсть к охоте, вырабатывалось пристальное внимание к природе. И нарастало противоречие: любил все живое и не мог расстаться с ружьем. «Это мучило, — признавался А. Якубовский в автобиографии, — быть может, это и толкнуло к литературному труду». И не только к нему. Был А. Якубовский еще и отменным фотохудожником-натуралистом, что, кстати, хорошо чувствуется в его словесных картинах природы.

Это был художник яркого самобытного таланта и широкого творческого диапазона. С одинаковым успехом он выступал и как писатель-реалист, и как фантаст (его перу принадлежит более десятка фантастических произведений, среди которых такая широко известная вещь, как повесть «Аргус-12»).

Осваивал А. Якубовский в своем творчестве многие темы, поднимал различные проблемы современного ему бытия. Но, пожалуй, ближе всего писателю (и острее он их чувствовал) были взаимоотношения человека и природы. Об этом писал он всю жизнь много, охотно и увлекательно, даря читателям прекрасные рассказы и повести о рыбалке, охоте, «братьях наших меньших»…

***

Слушать - https://akniga.org/yakubovskiy-askold-argus-12

***

---

***

---

***

Словарь Батлерианского джихада

ПРИЛОЖЕНИЕ - Крестовый поход...

ПОСЛЕСЛОВИЕ. Дом Атрейдесов.

Краткая хронология «Дюны»

***

---

Фотоистория в папках № 1

002 ВРЕМЕНА ГОДА

003 Шахматы

004 ФОТОГРАФИИ МОИХ ДРУЗЕЙ

005 ПРИРОДА

006 ЖИВОПИСЬ

007 ТЕКСТЫ. КНИГИ

008 Фото из ИНТЕРНЕТА

009 На Я.Ру с... 10 августа 2009 года

Страницы на Яндекс Фотках от Сергея 001

---

***

ПИР ВО ВРЕМЯ ЧУМЫ. А.С. Пушкин

***

...

Председатель.
Он выбыл первый
Из круга нашего. Пускай в молчаньи
Мы выпьем в честь его.

Молодой человек.
Да будет так!

(Все пьют молча.)

Председатель.
Твой голос, милая, выводит звуки
Родимых песен с диким совершенством;
Спой, Мери, нам, уныло и протяжно,
Чтоб мы потом к веселью обратились
Безумнее, как тот, кто от земли
Был отлучен каким-нибудь виденьем.

Мери (поет).

Было время, процветала
В мире наша сторона:
В воскресение бывала
Церковь божия полна;
Наших деток в шумной школе
Раздавались голоса,
И сверкали в светлом поле
Серп и быстрая коса.

Ныне церковь опустела;
Школа глухо заперта;
Нива праздно перезрела;
Роща темная пуста;
И селенье, как жилище
Погорелое, стоит, -
Тихо все - одно кладбище
Не пустеет, не молчит -

Поминутно мертвых носят,
И стенания живых
Боязливо бога просят
Упокоить души их.
Поминутно места надо,
И могилы меж собой,
Как испуганное стадо,
Жмутся тесной чередой.

Если ранняя могила
Суждена моей весне -
Ты, кого я так любила,
Чья любовь отрада мне, -
Я молю: не приближайся
К телу Дженни ты своей;
Уст умерших не касайся,
Следуй издали за ней.

И потом оставь селенье.
Уходи куда-нибудь,
Где б ты мог души мученье
Усладить и отдохнуть.
И когда зараза минет,
Посети мой бедный прах;
А Эдмонда не покинет
Дженни даже в небесах!

Председатель.
Благодарим, задумчивая Мери,
Благодарим за жалобную песню!
В дни прежние чума такая ж видно
Холмы и долы ваши посетила,
И раздавались жалкие стенанья
По берегам потоков и ручьев,
Бегущих ныне весело и мирно
Сквозь дикий рай твоей земли родной;
И мрачный год, в который пало столько
Отважных, добрых и прекрасных жертв,
Едва оставил память о себе
В какой-нибудь простой пастушьей песне
Унылой и приятной.... нет! ничто
Так не печалит нас среди веселий,
Как томный, сердцем повторенный звук!

...

***