Главная » » АРГУС-12 - 02

01:50

АРГУС-12 - 02

***

===

ВТОРОЙ ДЕНЬ АРГУСА

За десертом Тимофей огладил бороду, защемил в кулаке, дернув ее вниз,
спросил:
- Что намерено делать сегодня ваше величество? Сидеть здесь незачем.
Ты что> решил пребывать в Аргусах вечно?
(<Сейчас ты предложишь помощь>.)
- Видишь ли, - сказал Тимофей, кося глазами (я прикрыл рот
салфеткой), - ты рад полученному могуществу, оно есть, мне снились всю
ночь твои распрекрасные очи. Но, голубчик, за могущество дорого платят. Я
слышал, этот жилет... Короче, тебя невозможно убить. Это ложь. А все-таки
безопасно ли долго носить на себе вещь таких странных свойств? Посему бери
меня, собак, карету. Ты хоть приблизительно знаешь, где эта треклятая
тайная колония? Узнаю сопланетников, всегда ерундят.
- Я вижу. Понимаешь - я вижу место, ландшафт, особенности. Но не
координаты, конечно.
- А найдешь на карте?
- Запросто. Там развилка реки и плато с выходами синих горных пород.
- У меня есть фотокарта, я даже разбил координатную сетку. Примерно,
конечно.
Тимофей стал открывать ящик за ящиком, разыскивая карту (у него
всегда беспорядок). Говорил в то же время:
- На собак надену суперы.
<...А сейчас ты мне расскажешь о Штарке и Гленне. Они с твоей земли>.
- Занятно, - говорил Тим, роясь в ящике. - Мелькнуло имя - Штарк...
Звать Отто?
- Плюс Иванович... Сутулый, быстрый, подбородок и нос образуют
профиль щипцов.
- Вспомнил! Встречал - эгоцентричная штучка. Но зачем ему делать зло?
...Властолюбие? - рассуждал Тимофей. - Пожалуй, есть. А еще
стремление всегда настоять на своем. Вот его фразочка: <Тысячу раз скажу,
а продолблю в голове дырочку>. Мозг какой-то безводный - формулы,
принципы, системы. И вдруг короткое замыкание и загадка поведения. Он
выступал со статьями о колонизации планет. Гленн... Это сторонник
биологической колонизации... Вот карта, чертовка! Хирург-селекционер,
будущая знаменитость, мой враг и, наверное, гений.
Тимофей достал папку, развязал шнурки и бросил карту на стол, поверх
посуды.
- Да, мы с Гленном враги. Я наблюдатель, я хочу на каждой планете все
сохранить неприкосновенным, он же тянется все переделать. Самоуверенный
тип, не люблю.
Карта была тимовская, неряшливая, самодельная. Но съемка вполне
прилична.
Мы нашли реку и синее плато.
- Километров тысчонок пятнадцать-двадцать, - говорил мне Тимофей,
меряя пальцами. - Вылетаем в девять? Тогда спешим, туман поднимается.
Когда все решилось, я почувствовал новый голод.
Я стал брать и доедать все со стола: бутерброды, паштет, куски
сахара.
Тимофей озабоченно глядел на меня:
- У тебя сильно повысился обмен, хорошо бы тебя проверить
калориметрически, - бормотал он. - И надо с собой взять всего побольше.
Найдем еду у колонистов?
- Конечно. Но Штарк, знаешь ли, что-то мудрит с автоматами.
- Ври больше! - выкрикнул Тим. - Будто видишь.
Я - видел.
Жуя, я видел плоскогорье. Вдруг дым, обрывки пламени - я отшатнулся.
Из дымного (видимого только мной) что-то косо взлетело, пронеслось по
небу, исчезло. А вот смеющийся Штарк. Он какой-то острый. Пронзительны его
нос и длинный подбородок. Он смугл, этот Отто Иванович. Губы тонкие,
вобранные внутрь их краешки. И все - нос, подбородок и глаза - имеет
въедливую, шильную остроту. Вот махнул рукой и задумался, заложив ладони
под мышку. А то - широкое - бешено несется к нам, обжигая макушки
деревьев. Я понял - Штарк ударил первый. Догадался - та птица на узких
крыльях, что летала над нами неделю назад, был его робот.

ЧИСЛО 21-е ВОСЬМОГО МЕСЯЦА

(дневник т. Мохова)

Странные, напряженные дни. Нужно описать их, чтобы не ушли, не были
забыты.
Во-первых, колония: отчего я не был предупрежден? Или было оговорено
в Совете, что они объявятся нам сами?
Или помешала авария рации? Тогда все ясно - сообщение было, но оно не
принято нами, его не повторяли, надеясь на колонистов.
Затем проблема коллективной личности Аргуса. Я предпочел бы провести
этот опыт на себе, сейчас же располагаю косвенными данными, ненадежными
ощущениями.
Я сразу ощутил перемену в моем друге. Меня заинтересовал феномен
неожиданного усиления его личности. (Под рукой не было тестов, я не смог
установить коэффициенты интеллекта <до> и <после>.)
Но <после> Обряда его лоб стал шире и выпуклей, не то расплываясь в
моих глазах, не то сияя. Изменился и лицевой угол, глаза приобрели
маниакальный блеск. Ходил Георгий быстро, не сгибая ноги в коленном
суставе, движения рассчитанные, машинные. Казалось, его толкало нечто,
сидящее внутри его.
Что еще? Он стал выше. Это и понятно, рост его увеличился от
повысившегося тонуса скелетной мускулатуры. Сжимая (по моей просьбе), он
сплющил пружинный эспандер. Артериальное давление повышенное.
Он действительно Звездный Аргус, почти сверхчеловек. Мне тяжело с
ним, я словно отравленный - жжет голову, тошнит, слабость в ногах. Он
добрый, честный, открытый, но я испытываю смущение и, пожалуй, страх.
В нашу жизнь он принес суету и напряжение.
Утром (после завтрака) он вдруг закричал, что всем нужно лечь на пол.
Сам же, схватив ракетное ружье (одной рукой!), выбежал во двор. За ним с
лаем и ревом вынеслись собаки всей кучей, щенята Джесси заскулили в своем
ящике.
Я вышел за ним.
Георгий крикнул, чтобы я сдвинул сетку. Быстро! Сейчас!
Я включил мотор, и небо открылось, голубое, чистое небо, даже медуз
не было. И все крики и суета Георгия показались мне в этот момент такой
ерундой.
Вдруг широкая тень пронеслась над домом. Все задрожали от рева
двигателей. Упали комья огня, и - боп-боп-боп - вслед этому широкому
унеслись три маленьких ракетных снаряда. Их пустил Георгий. Они ушли за
крылатым роботом, и за деревьями раздалось еще одно <боп>, такое сильное,
что упала радиомачта.
- Робота пустил! - крикнул Георгий. - Догадался!
Отдав ружье Ники, он щурился на небо и почесывал шлем.
- <...Параграф третий: тот, кто направляет автомат на человека,
заслуживает наказания первой степени>, - сказал он. - А точно наведено, у
него хорошая карта. О нашей станции он все знал.
- Мерзавец! - сказал я.
- Пойду глядеть на дело рук своих, - сказал Георгий.
Он вышел, и, ничего не боясь, пошел лесом, и, как бы взлетая, прыгал
через кусты.
Но какова реакция - сбил эту чертову штуку, выпустил три снаряда с
расчетом. А если бы та ударила прямо в дом?.. И мне стало жутко. Я не
боялся моутов и загравов, бациллы Люцифера не пугали меня. Но если
прилетает робот и поднимает тебя и твой дом в небеса, в этом есть какая-то
скверная жуть.
Мой дом... Мне стало жаль его той жалостью, что я порою испытываю к
щенятам.
Нет, так дело не пойдет, надо спешить. Я пошел налаживать <Алешку>.
Осмотрел его - все было в норме - антиграв под напряжением, горючее в
баках. Нажал пуск - скарп приподнялся до уровня моей груди. Я погладил
его: люблю эту штуку.
<Алешка> - большая рабочая скотина с каютой, с плитой и
холодильником.
Я опустил его, выбросил пару дохлых ночников, тряпкой вытер рули
управления, похлопал по подушкам сидений - хорошо! Занялся двором - мешали
ворвавшиеся во двор всякие летучие, фиолетовые, надоедливые.
Они стрекотали, наскакивали на меня, жала их сверкали, как иглы.
Я мотором натянул сетку. И вовремя - подлетали летающие медузы -
красные, синие, желтые. Они красиво плыли, словно древние корабли. Но
когда спускались ниже, я видел синюю бахрому их качающихся щупалец.
Новых не было, все прежние виды - пузырчатые, медузы-титаны и пр. Я
вывел собак и стал одевать в суперы.
Вот что я здесь люблю (кроме Георгия и зверей планеты) - живое тепло
собак.
Во-первых, они моя дальняя родня. Во-вторых, мне сладко их гладить,
трогать, ерошить шерсть. Я люблю их мыть, расчесывать, стричь... Так мило
касание их горячих ласковых языков.
Но мне стыдно, что я завез псов на эту сумасшедшую планету. Мне
хочется просить у них прощения, сказать - простите, вы сражаетесь и
гибнете за меня, но без вас я не смогу здесь жить. Мне нужна ваша ласка,
ваша бдительность и ваша любовь.
Суперы - бойцовые панцири. Собственно, к обычному я привинчиваю
налобник с шипом сантиметров в тридцать (чертовски трудно научить собаку
пользоваться им), добавляю шипы на спину и бока - по двадцать штук.
Хотел бы я увидеть рожу моута, сцапавшего мою собаку.
Но прямое оружие собак - автоматические пасти. Работает их челюстями
наспинный робот с передаточной механикой страшной силы.
Я одел собак. Они стали фантастически уродливыми и до чертиков
опасными. Такими мы и пойдем в колонию.
Вот заскулили, машут хвостами, жмутся ко мне. Ага, Георгий... Он
перепрыгнул куст, хлопнул моута по морде.
В руке его широкоствольный пистолет. Итак, война.
- Ты знаешь, - закричал он. - Робот-то здешний. Ни одного клейма!
- Не может быть! (Я удивился.)
- Может!
- А чем так громыхнуло?
- Он нес три ракеты, этот дурак, но у двух отказал механизм сброса.
Они и рванули. Кстати, угробили оранжевого бородавчатника. В клочья
разнесли!
- Так ему и надо, - бормочу я. - Обнаглел, за собаками гонялся, меня
ловил.
Георгий подходит, хлопает меня по плечу. У, какая тяжелая, добрая,
страшная рука.
- Радуйся, - говорит он. - Им завтракает желтый слизень с дом
величиной.
- Он светится?
- Там и без него светло.
По-видимому, это Большой Солнечник - он живет в роще коралловидных
деревьев. Погрузились. Я сел за пульт управления. Аргус угнездился рядом.
Он сидел понурясь, словно из него вынули все кости.
Я увидел, как худы и остры его плечи, и у меня сжалось сердце.
Ники влез к собакам.
Я поднял машину над деревьями, в мир особенных, верхушечных, лесных
жителей. Нас тотчас окружили летающие пузыри, на крылья село несколько
желтых двухголовок. Они подбежали к кабине и глядели, тараща глаза. Я
повернул на юг и дал умеренную скорость. Газовые струи потянулись за нами.
Теперь, если у Штарка и есть дальний радар, он ошибется, не заметит нас,
так низко летящих.
Пролетев километров двести, я повернул на запад. (Здесь джунгли цвели
верхушками.)
- Тим, - спросил вдруг Аргус, - Тим, ты все там убрал?
- Что? Где?
- Ну, дома?.. Коллекции, фото, записки?
- Основные в сейфах, последние на стеллажах.
- Тим, мне жалко, что так все получилось, - сказал Аргус.
- Что случилось?
- Он накрыл нас. Он влепил в дом три ракеты. Ты погляди - дым.
Я откинул солнцезащитный козырек и увидел этот дым. Он поднимался из
джунглей, тонкий и высокий, как шест.
Меня ударило в грудь, и закружилась голова. Я ощутил холодные пальцы
Аргуса - он снял мои руки с клавишей управления.
- Мне жаль, - повторил он. - Мне очень-очень жаль.
Я зажмурился и подержал свое лицо в ладонях - они пахли машинной
смазкой. Я стал предельно несчастлив.
Я родился в подземелье, на холодном Виргусе. Я рос на скупой планете,
без животных и деревьев. На Люцифере я нашел для себя все, что мне было
нужно, даже в избытке. Мне было хорошо здесь.
- Звездный, - сказал я. - Ты ввязал меня в эту историю. Чертов Штарк
бы меня не тронул. Зачем я ему? Ну, сижу на станции, ну, собираю образцы.
- Верно.
- Я тебя должен ненавидеть - коллекции погибли.
- Основные в сейфах.
- Гони к дому! - заорал я, вскакивая.
- Вот этого я не сделаю.
- Там горят труды наши. И твои тоже, имей в виду.
- А мне что за дело? - сказал он и заговорил вдумчиво: - Я как-то
отвердел, мне чужды твои тревоги. Я - стрела правосудия, направленная в
Зло, мой путь прям. (Он вздохнул.) Ты не злись, сейчас тебе станет хорошо.
Тебе хорошо, хорошо... Ты забыл, тебе хорошо.
Он погладил меня холодной ладонью, и мне стало хорошо. Я расслабился,
даже глаза прикрыл.
- А коллекции мы соберем новые. Пустим в джунгли
роботов-наблюдателей, и будет тебе урожай, - ласково говорил он.
- Да где же их взять-то, роботов, где?
- У Штарка.
А вечером следующего дня Штарк сбил нас.
До плато оставался час полета. Близился вечер. Мы пролетели озеро
Лаврака. Там, помню, мы с Ланжевеном стреляли по отражениям береговых
камней и рикошетом попадали в камни.
Такое озеро здесь одно, прочее - болотистые джунгли. Если повторить
это слово тысячу раз подряд, бормотать его не день, а месяц, год, то
станет понятна их обширность.
Что там творилось, в этих болотах, никто толком не знал, даже я.
О доме и коллекциях я больше не думал, на Аргуса не сердился. Меня
охватило состояние подчиненности, я отдыхал впервые на Люцифере.
Сумеречное, дремотнее состояние.
К вечеру мы запеленговали сигналы чужого радара. Автопилот повел
скарп по пеленгу. Шли мы как по ниточке. Георгий сказал мне, что слушает
Голоса, и зажмурился.
Собаки повизгивали, просили есть.
Я пошел к ним. Дал охлажденную воду, сунул каждой по галете и стал
глядеть в иллюминатор. Я видел лес, размазанный скоростью в ржавые и белые
полосы, видел проносящиеся назад летучие существа, слышал удары их мягких
тел по корпусу и свист воздуха на его обводах.
Свист и мокрые шлепки, свист и шлепки.
И вдруг мы наскочили на скалу, ударились в дерево, уперлись в стену.
Так мне увиделось - скала, затем дерево и стена. Меня бросило на пол.
Вспыхнул огонь, и в каюту вошел вонючий дым.
Нас спасли высокие деревья - <Алешка> упал на их вершины и провалился
вниз. Падая, он заклинился в сросшихся стволах. Результат - скарп
прикончен, мне в кровь разбило лицо, Бэк вывихнул лапу, а Георгий как
новенький, хотя кабину буквально разворотило взрывом.
Он сбросил лестницу. Я же в оцепенении глядел вниз - чернота
тропического леса, фосфор мхов.
Я дрожал в ознобе. Я стискивал зубы, сжимал кулаки и... разрыдался.
Георгий же скалился. Он ощупывал себя, хлопая по плечам, по ногам, и
говорил мне:
- Ты знаешь, это теле даже не напугалось. Не скажу, чтобы не успело,
- ракету я заметил, она шла встречным маршрутом.
- Отчего же не свернул?
- Инерция массы. Ракета же кинулась в нас из деревьев, как рыбка. Это
было красиво.
И мечтательно, с эгоизмом вояки, сказал;
- Со Штарком любопытно цапаться...
- А здоровье экипажа тебя не интересует?.. Плевать?.. На собак? На
коллекции? На меня?
- Осмотрим-ка лучше Бэка.
Мы вправили псу лапу и стали советоваться.
- <Алешка> пропал, - итожил Аргус. - Это плохо, дорога удлиняется.
Ничего, доберемся. Зато плюс - Штарк перестает нас ждать. Он уверен, что
мы погибли. Конечно (Георгий прищурился), сюда прилетит проверочный робот,
уже взлетает. Он сфотографирует, уточнит. Итак, никакого движения в
течение часа. Кстати, отчего у тебя нет роботов-зондов?
- Траты на станцию и так чрезмерны.
(Робот уже был рядом).
Мы приказали собакам лечь и замереть, да и сами не двигались. Тотчас
слетелись вампиры. Они тянули трубочки губ, нам приходилось бить их по
вкрадчивым гибким мордам. Такие прикончили Шургаева. Он, раненный, полз в
лагерь и был перехвачен ими.
- У Штарка есть пробел, - разглагольствовал Аргус. - Он слишком
систематик, он пришлет робота еще два раза - сегодня и завтра утром: три
фото, можно сравнить и делать выводы. Зато на следующие дни оставит нас в
покое.
- Почему же именно три? - недовольно спросил я.
- Любимое число Штарка. Три ракеты, три робота-убийцы.
И верно, робот прилетал три раза - дважды вечером и раз утром.
Вечером он просто шмыгал над деревьями, но утром прилетел на винте, и
в тумане мы чуть не проморгали его. Но Бэк зарычал, мы оторвались от
завтрака и увидели спускающийся в промежутке деревьев аппарат. Над ним -
зонтик воздушного винта. Телекамера его вертелась, объектив то вспыхивал
отраженным солнцем, то гас. Подлетая, робот выпустил длинную струю горячей
смеси. Но поджечь ее не успел - Аргус отбил выстрелом здоровенный сук
дерева, и тот, падая, стукнул робота.
Механизм заколыхался, включил ракетный двигатель и ушмыгнул вверх.
Оттуда он и поджег лес - пламя прошумело по вершинам. Но хотелось бы мне
видеть того, кто сумел бы сжечь эти джунгли! Они напитаны водой.
Древесина здесь мокрая, она не горит, а только тлеет.
Да и сами деревья - не деревья, а чудища. Деревья-кораллы,
деревья-трубы, шары, колонны. Корни вверх, корни вниз, корни в стороны.
Уф!
- Будь Штарк человеком, мог бы и ограничиться вечерней разведкой, не
держать нас здесь целую ночь, - говорил Аргус. - А теперь в дорогу.
И, взяв консервы и антигравы скарпа, мы двинулись к реке. (Аргус
заметил ее по белой окраске древесных крон.)
Замыкал отряд Ники, таща ружье.
Неприятности пешего хождения начались сразу - идти пришлось по
прокислой местности. Здесь бурно росли грибы и зеленая пена. При
рассмотрении (десятикратная лупа) понял - она была составлена из синих
пузырьков, склеенных друг с другом чем-то оранжевым. Оттого цвет пены
ядовито-зеленый.
Бэк неосторожно увяз в ней. Пена ожила и двинулась на него. Бэк в
страхе и в бешенстве хватал ее челюстями, но пена наползала, он скрылся в
ее зеленой массе. (Фоторобот заскакал вокруг, дрыгая ножками, моргая
вспышкой.) Аргус выстрелом испарил пену, Бэк освободился. Но в каком виде!
- все панцирные отверстия отпечатались на его шкуре.
Он словно побывал в сильнейшем пищеварительном соке. (Примечание:
дальнейшие исследования показали сообщаемость между собой всех зеленых
пузырей местности.)
Из любопытных феноменов я могу отметить Белый Дым. Он попался нам
здесь же, в болоте, он выходил из воды вместе с бурлением донных газов. В
серо-зеленой тьме джунглей виделся призраком, но был материален, это
утверждала реакция наших собак.
Дым устремился к нам. Мы кинулись врассыпную. Дым погнался за Бэком -
пес взвизгнул и кинулся в гущу корней, забился в них, защелкал, загремел
челюстями. Дым, распластываясь, скользнул к нему. И тут же Бэк выскочил и
бросился на Георгия - того спас ловкий прыжок. Бэк повернулся и вцепился в
спину своей подружки Квик. Мы услышали хруст прокусываемых панцирных
пластин, и Квик умерла. Затем он посмотрел на меня - такого бешеного
горения глаз я еще не видел, рот его был кровянист. Он прыгнул - я
выставил ружье. Он сбил меня. Я упал между высокими кочками. Собаки с
ревом кинулись на Бэка. Джек пропорол его, а Лэди сорвала с него панцирь.
- Прочь! Назад! - кричал я на собак. Гибла вторая собака подряд.
Проклятое место! Аргус внимательно разглядывал труп Бэка, он как бы
прислушивался к нему.
- Смотри! - И показал на струйку Белого Дыма, пробившуюся между
кочек: она выходила из мертвого тела, обвивая кочки. И вот дымная большая
змея приподняла голову, выпрямилась - поплыла над черной водой.
- Какая гадость! - с отвращением сказал Георгий. - Это... это мне
напоминает Мюриэль, увиденный Аргусом-3. Подобная нечисть погубила
экспедицию Крона.
Он выстрелил из пистолета. Деревья загорелись от лучевого удара,
ошпаренные древесные слизни падали один за другим.
Я же прощал Люциферу (и Штарку) смерть двух собак. За два коротких
часа я увидел два незаурядных, необычайных, непредсказуемых явления. Их
надо описать, взять в свою научную котомку.
И мне остро захотелось поговорить с Гленном, спросить его мнение,
поспорить с ним. Но там этот страшный Штарк.
- Гленн умер, - сказал Георгий, хотя я не спрашивал его.
И снова мы строимся шеренгой, снова идем. Воды все больше, всюду
летучие огоньки. Одни гнездятся в ступенчатой коре деревьев, другие плывут
над черными водами. Собаки наши выбились из сил, то и дело садятся прямо в
воду. Я устал. От усталости даже ненависть к Штарку испаряется. Я бы шел с
антигравом, но хочу делить путь с собаками... Наконец река. Она течет в
болотах. Как здесь выкрутится Аргус? Он выкручивается первобытным
способом: дает приказ - Ники валит несколько деревьев. Тяжелые он
отбрасывает, другие (они имеют почти невесомую древесину) - лазером
разрезает, формует плот, связывает бревна. Плот готов. Ники кладет настил
из жердей, мы прикрепляем антигравы и поднимаемся. Мы в воздухе будем идти
вдоль течения реки, но под деревьями. Там нас Штарк не увидит.

Трудно - река узкая, деревьев много, приходится отпихиваться жердями.
Ники топчется на носу плота, я работаю на корме. Ники активно шурует
жердью. Когда он взмахивает ею, я пригибаю голову. Собаки лежат на куче
веток. И нет сухого места, сухой древесины, сухой одежды. Нас окутывает
плесень, светящаяся в темноте. Раздражают осьминогоподобные улитки, в
полтонны каждая. Они свисали с деревьев, они поднимали ноги, похожие на
вывернутые корни дерева, они, подлые, ловили нас.
Собаки огрызались.
Мигги захворал, съев щупальце улитки. Начались судороги, а лечить пса
нечем. Аргус пристрелил его, я - поставил в счет Штарку трех собак.
(Отмечаю маршрут их смертями - Бэк, Квик, Мигги.) Видели моллюска
спрутовидного. Он красив и ярок, словно оранжевый апельсин.
Он бросил в нас пучок щупалец - робот успел сфотографировать его. От
светового удара вспышки моллюск скончался, но будет, как живой, в моей
фотоколлекции.
Георгий сидел над картой. Он то бормотал о своем глубоком интересе к
здешним болотам, то острил.
- В болоте, Тим, рождается жизнь. Болото и застой - символ особого
рода жизни, скоро мы с ней столкнемся.
Или:
- Присмотрись, во-он деревья-психи. Одно пляшет второе впало в
детство и зеленеет от самых корней. Вот это дерево - мизантроп, оно растет
на отшибе, на нем нет ни листика, однако живое.
- Далеко еще? - спросил я.
Он ткнул пальцем в просвет деревьев, на ровную, металлически
блестящую полоску горизонта (над ней летела цепочка медуз).
- Плато! - сказал Георгий.
Он сидел почти голый (сушил комбинезон), но так и не сняв смешную
каску и бронежилет. И не боялся ни бактерий, ни грибковых спор, он вообще
в ту пору ни черта не боялся.
Он посмеивался надо мной и твердил, что биолог должен автоматически
любить болота, медуз и осьминогоподобных улиток, я отмалчивался. Мне не
нравились его подшучивания.
Не смешно - дом наш разрушен. Не смешно - ради погони за
неопределенным Злом погибли три мои собаки из семи. Их предки увезены с
Земли, их родители направленно отобраны, они сами выучены для службы вот
на таких сумасшедших планетах.
Им цены нет!
А в доме была Джесси с щенчишками. Дурацкая бомбежка!
Преступник охотится на блюстителя справедливости и закона.
А что такое закон?.. Вот, скажем, эти мхи. Они растут сосут голубую
землю и через миллион лет породят траву. Это природный закон. Слизняк в
болоте ловит других маленьких слизней, переделывает их в свою массу. И это
закон.
Вон следы моута. Следы поспешные. Интересно, от кого он удирал? Но
раз он удирал - значит, есть существа крупнее и сильнее его. Тоже закон -
на сильного всегда найдется сильнейший. (На Гленна - Штарк, на Штарка -
Георгий.)
А закон человека? Справедливость его многолика.
Закон Ники привинтил ракетное ружье на свою башенку. Но держится он
ближе к Звездному, чем ко мне, - это закон симпатии.
Ники проходя, осматривает плот - закон осмотрительности Или стреляет,
разнося в клочья очередного болтающегося на дереве слизня, нарушившего
закон осмотрительности. (Грохот, шипение ракетного снаряда - и слизня как
не бывало.)
...Снова вид на плато. Я установил на штатив астрономическую трубку и
рассмотрел летателей. Это оказались не медузы, а мини-скарпы типа <Блеск>.
Простому же глазу они казались то пузырьками-медузами, то светящимися
пушинками.
Я наблюдал, Георгий сидел, положив на колени карту, делал отметки
маршрутов скарпов и жаловался, что ну просто не в силах настроить мозг на
их волну.
Их много, толчея в голове.
- Чего я не понимаю, - сказал я (в поле зрения пролетели три скарпа -
два серебристых и один синий), - чего не понимаю - они же активные,
оснащенные и не удосужились заглянуть к нам.
- Удосужились! Для точной стрельбы нужны карта и сетка координат.
Я развивал мысль:
- Понимаешь, нормальный переселенец дома любуется на картинки, слизни
ему кажутся смешными. Но приезжает, выходит на свежий воздух и... чешет
обратно во все лопатки, прячется за колючую изгородь на полгода, год, пока
не привыкнет. А у них иначе - летают!
- Ты когда делал карту?
- Месяц назад крутился вокруг шарика. А еще я не понимаю Гленна.
Почему он не позвал меня сразу? Мое имя известно.
- Гленн умер, оставь его.
- Хорошо. Где дома колонистов?
- Домов нет.
- Так где они живут?
- А по-твоему? - Георгий улыбается.
- Слушай, нет ли там пещер?
- Есть, и еще какие. (Он сощурился, будто видит их.)

Ники вскинул ружье и повел стволом, будто желая выстрелом сбить птицу
в полете. Движение его было молниеносным, но Аргус успел схватить ствол
ружья и поднять его. Ракета с шипением и брызганьем искр унеслась вверх.
Синий прогулочный скарп пронесся над нами, сверкнул брюхом и ушел за
деревья. Собаки залаяли вслед. Георгий орал:
- Быстро!.. Быстро вниз!
И мы приземлили плот.
Деревья здесь были прегустые, в белых перьях, а бревна плота длинные
- пришлось работать. Затем мне было велено прыгать на берег, Ники -
держать плот на месте и следить за собаками.

***

Источники :

https://libking.ru/books/sf-/sf/24279-askold-yakubovskiy-argus-12.html

https://bookscafe.net/read/yakubovskiy_askold-argus_12_kosmicheskiy_blyustitel-16065.html

https://4italka.site/fantastika/nauchnaya_fantastika/119189/fulltext.htm

https://litmir.club/br/?b=30313

https://lib.ru/RUFANT/YAKUBOWSKIJ/argus_12.txt

https://fantlab.ru/work72838

https://fantlab.ru/autor2800

***

Аскольд Якубовский

Страна : Россия

Родился : 10 июля 1927 г.

Умер : 8 марта 1983 г.

Жанры : Фантастика 83%

Аскольд Павлович Якубовский родился в Новосибирске.

С 1949 года работал в аэрогеодезическом предприятии. Первые публикации в печати относятся к 1957 году («Дрозды» — в газете «Вечерний Новосибирск», «Стрелка» — в сборнике «Охотничьи просторы»). В 1966 году был участником семинара молодых авторов в Кемерове. В 1969 году закончил Высшие литературные курсы в Москве.

Член Союза писателей СССР с 1966 года.

С начала 1970-х годов начал писать фантастику.

Отец его был художником, архитектором и изобретателем (отсюда и врожденный дар живописца словом). С детских лет будущий писатель самозабвенно любил природу и охоту. После десятилетки он окончил курсы картографии и с длительными экспедициями изъездил Сибирь и Дальний Восток. В них упрочивалась его страсть к охоте, вырабатывалось пристальное внимание к природе. И нарастало противоречие: любил все живое и не мог расстаться с ружьем. «Это мучило, — признавался А. Якубовский в автобиографии, — быть может, это и толкнуло к литературному труду». И не только к нему. Был А. Якубовский еще и отменным фотохудожником-натуралистом, что, кстати, хорошо чувствуется в его словесных картинах природы.

Это был художник яркого самобытного таланта и широкого творческого диапазона. С одинаковым успехом он выступал и как писатель-реалист, и как фантаст (его перу принадлежит более десятка фантастических произведений, среди которых такая широко известная вещь, как повесть «Аргус-12»).

Осваивал А. Якубовский в своем творчестве многие темы, поднимал различные проблемы современного ему бытия. Но, пожалуй, ближе всего писателю (и острее он их чувствовал) были взаимоотношения человека и природы. Об этом писал он всю жизнь много, охотно и увлекательно, даря читателям прекрасные рассказы и повести о рыбалке, охоте, «братьях наших меньших»…

***

Слушать - https://akniga.org/yakubovskiy-askold-argus-12

***

---

***

---

***

Словарь Батлерианского джихада

ПРИЛОЖЕНИЕ - Крестовый поход...

ПОСЛЕСЛОВИЕ. Дом Атрейдесов.

Краткая хронология «Дюны»

***

---

Фотоистория в папках № 1

002 ВРЕМЕНА ГОДА

003 Шахматы

004 ФОТОГРАФИИ МОИХ ДРУЗЕЙ

005 ПРИРОДА

006 ЖИВОПИСЬ

007 ТЕКСТЫ. КНИГИ

008 Фото из ИНТЕРНЕТА

009 На Я.Ру с... 10 августа 2009 года

Страницы на Яндекс Фотках от Сергея 001

---

***

ПИР ВО ВРЕМЯ ЧУМЫ. А.С. Пушкин

***

...

Председатель.
Он выбыл первый
Из круга нашего. Пускай в молчаньи
Мы выпьем в честь его.

Молодой человек.
Да будет так!

(Все пьют молча.)

Председатель.
Твой голос, милая, выводит звуки
Родимых песен с диким совершенством;
Спой, Мери, нам, уныло и протяжно,
Чтоб мы потом к веселью обратились
Безумнее, как тот, кто от земли
Был отлучен каким-нибудь виденьем.

Мери (поет).

Было время, процветала
В мире наша сторона:
В воскресение бывала
Церковь божия полна;
Наших деток в шумной школе
Раздавались голоса,
И сверкали в светлом поле
Серп и быстрая коса.

Ныне церковь опустела;
Школа глухо заперта;
Нива праздно перезрела;
Роща темная пуста;
И селенье, как жилище
Погорелое, стоит, -
Тихо все - одно кладбище
Не пустеет, не молчит -

Поминутно мертвых носят,
И стенания живых
Боязливо бога просят
Упокоить души их.
Поминутно места надо,
И могилы меж собой,
Как испуганное стадо,
Жмутся тесной чередой.

Если ранняя могила
Суждена моей весне -
Ты, кого я так любила,
Чья любовь отрада мне, -
Я молю: не приближайся
К телу Дженни ты своей;
Уст умерших не касайся,
Следуй издали за ней.

И потом оставь селенье.
Уходи куда-нибудь,
Где б ты мог души мученье
Усладить и отдохнуть.
И когда зараза минет,
Посети мой бедный прах;
А Эдмонда не покинет
Дженни даже в небесах!

Председатель.
Благодарим, задумчивая Мери,
Благодарим за жалобную песню!
В дни прежние чума такая ж видно
Холмы и долы ваши посетила,
И раздавались жалкие стенанья
По берегам потоков и ручьев,
Бегущих ныне весело и мирно
Сквозь дикий рай твоей земли родной;
И мрачный год, в который пало столько
Отважных, добрых и прекрасных жертв,
Едва оставил память о себе
В какой-нибудь простой пастушьей песне
Унылой и приятной.... нет! ничто
Так не печалит нас среди веселий,
Как томный, сердцем повторенный звук!

...

***