Ветры Дюны. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 476 - 16 Декабря 2023

Главная » » Ветры Дюны. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 476

01:47

Ветры Дюны. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 476

---

***

===

Если бы я решала, я бы казнила Шаддама Коррино и графа Хазимира Фенринга вместе с ним. Но я уважаю решения брата, хотя мне это может дорого обойтись.

Алия Атрейдес, замечание, которое приводит Дункан Айдахо

После казни Бронсо принцесса Ирулан шла в мрачной процессии рядом с Джессикой. Стража расчистила в толпе проход, чтобы они смогли приблизиться к смертному одру. Обе молчали.

Несмотря на начальное сопротивление, Ирулан все же поняла, что весь план разработан самим Паулем. Он сам создал своего обличителя, чтобы любыми возможными средствами подточить мощную властную структуру мифа о нем. И Бронсо унес свою тайну с собой.

Алия и Дункан, регент и ее супруг-гхола, поднялись по ступенькам на помост к установке. Сохраненная жидкость конденсировалась на прозрачной боковой панели и циркулировала во внутренних трубках.

«Капли человечности», – подумала Ирулан.

Кизарат объявил этот день праздничным – мерзкий праздник, но Алия была довольна. Алия, Дункан, Гурни, Джессика и принцесса Ирулан подошли, чтобы взглянуть на плоды «правосудия», и приветственные крики толпы зазвучали громче. Ирулан пыталась вспомнить свой гнев, вызванный тем, что сделал Бронсо, ложью, которую он распространял, его преувеличениями. Она не была уверена, что готова умереть, защищая свою версию истории – тем более таким ужасным образом.

Их окружили священники. Регент громким, звучным голосом, который разнесся далеко за пределы помоста, сказала:

– Принцесса Ирулан, жена Муад'Диба, теперь ты можешь исправить исторические записи, очистить их от клеветы Бронсо Иксианского и упрочить наследие моего брата.

Ирулан тщательно сформулировала свой ответ:

– Я поступлю как должно, регент Алия.

Джессика взглянула на принцессу, но ответ, по-видимому, удовлетворил Алию и толпу, судя по единодушному одобрению.

Джессика, хоть и была явно расстроена, пошла быстрее, чтобы оказаться возле установки раньше Алии. Она возвысила голос, чтобы перекрыть гомон толпы:

– Священники, принесите кубки! Это вода Бронсо Иксианского, и все мы знаем, что с ней следует сделать.

После короткой суеты два священника принесли пять нарядных кубков. Ирулан наблюдала за Джессикой, пытаясь понять, что та делает. Гурни Халлек озабоченно молчал.

А вот Алия предложению матери обрадовалась.

– Ах! Точно как граф Фенринг, который выпил воду своей злой дочери, когда я убила ее. Мы сделаем то же самое с Бронсо.

Священники раздали кубки, и Ирулан взяла свой. Несмотря на то, что день был жаркий, несмотря на присутствие огромной толпы, металл кубка казался поразительно холодным.

Джессика набрала из резервуара установки воды в свою чашу и подождала, пока Дункан проделает то же самое для Алии и для себя. Потом Ирулан точными движениями наполнила кубки Гурни и свой. Когда принцесса замешкалась, Джессика спокойно сказала:

– Это вода, Ирулан. Всего лишь.

– Вода казненного предателя. – Алия подняла свой кубок. – Враг Муад'Диба погиб, и его вода освежит нас и придаст сил.

Она сделала большой глоток.

– Бронсо Иксианский, – сказала Джессика и выпила.

Ирулан содрогнулась, внезапно поняв причину поступка Джессики. Для нее это было не проклятие, а тост, приветствие, признание смелых далеких от себялюбия действий, признание страшной жертвы, которую Бронсо принес Паулю и всему человечеству. Своего рода противовес тому ужасному, что много лет назад Джессика сделала с десятью заговорщиками на Каладане. Но это не кубок с ядом, вода…

Ирулан подавила неприятное чувство. Это просто вода. Теплая безвкусная жидкость, дистиллированная, профильтрованная, чистая… и нисколько не утоляющая жажду. Но, как и задумала Джессика, Ирулан выпила в память Бронсо.

Алия распорядилась распределить остатки воды изменника среди высших священников как своего рода награду.

Казнь закончилась, толпа начала расходиться. И тут на улицах возник шум. Под громкие звуки труб запрыгали и завертелись акробаты; используя пояса с портативными генераторами силового поля, они проделывали свои трюки высоко над толпой. Зрители смеялись и аплодировали, казнь не испортила им хорошее настроение.

– Жонглеры! – крикнул кто-то. Джессика видела, как они появились, используя толпу как батут. Проворные акробаты, словно сделанные из эластичного вещества, танцевали и прыгали, приближаясь к помосту, показывая спектакль толпе и царственным зрителям.

Впереди шел элегантный мужчина в ослепительно-белом костюме. Высоко стоя над толпой, он поднял руку и крикнул:

– Я Рейнвар Великолепный, и мы пришли дать представление в честь Муад'Диба! – Изящным жестом он протянул руки к платформе. – И конечно, в честь регента Алии, принцессы Ирулан и прекрасной леди Джессики.

...

Алия вежливо захлопала, Джессика тоже. Что сказал Бронсо, излагая свою историю? «Многое изменилось – только наружность осталась прежней».

Благородные зрители досмотрели представление до конца. Потом Алия приказала священникам щедро заплатить артистам.

===

Невозможно вечно скрываться от горя. Его принесет ветер, оно в твоих снах, в самых незначительных вещах. Оно найдет тебя.

Жалоба гхолы

Пока народ праздновал казнь Бронсо, на сердце у Джессики стало еще тяжелее. Зная, что Алия ждет от нее улыбок и довольство «победой», Джессика старалась, как могла. Чем более шумным становился праздник в крепости, тем меньше она могла выдерживать напряжение и мрачное отвращение, которое испытывала в глубине души.

Как можно веселиться, когда она остро ощущает неправильность происходящего? Ей нужно побыть одной.

Бене Гессерит научили ее обуздывать то, что сестры считали личной, человеческой слабостью. Но все их старания – от запрета на любовь до рождения Квисац-Хадераха – неизменно проваливались. Контролировать человека полностью не удавалось.

Если бы сестры видели ее сейчас, они поздравили бы ее с тем, как ей ловко удается скрывать свои эмоции, чему она научилась уже после смерти Пауля. Но отчужденность от собственных чувств вызвала у Джессики ощущение неясной незавершенности. Она напоминала себе евнуха, лишенного возможности одного из основных биологических отправлений.

Джессика так долго отгораживалась от всяких проявлений чувств, что теперь успешно погасила их искру, превратив ее в холодную серую золу. Зачем? В ту ночь в пустыне, когда они с Паулем узнали о смерти герцога Лето, она плакала… и ее глубоко встревожила неспособность Пауля проявить свои чувства. Позже, в битве за Арракин, ее поразило равнодушие Пауля в ответ на сообщение, что сардаукары убили его сына-первенца. Пауль, мужественный победоносный полководец, чьи фрименские армии покорили империю, не умел оплакать младенца-жертву.

Теперь сама Джессика стала такой же, не способной горевать даже по утраченному сыну.

В крепости, под безумный шум празднования, она, подчиняясь неосознанному желанию, прошла через многие двери и по длинным коридорам. И, к собственному удивлению, оказалась перед входом в детскую. В голове у нее прояснилось. «Мои внуки, – подумала она. – Маленькие Лето и Ганима – будущее Арракиса и дома Атрейдесов». Ей очень хотелось увидеть их, заглянуть им в глаза, поискать тех, кого потеряла: Пауля, Чани, своего возлюбленного герцога Лето.

Стражники в мундирах у входа в оранжерею молча пропустили Джессику. Через одну плотно запечатанную дверь, потом через другую она прошла в оранжерею, превращенную в детскую. Хара, верная и надежная, как всегда, была на месте, как львица, защищающая детенышей. Она не пожелала иметь ничего общего ни с казнью Бронсо, ни с последующим праздником.

– Хара, я хотела бы немного побыть со своими внуками наедине. Позволишь?

Жена Стилгара поклонилась; несмотря на долгие годы знакомства, она всегда держалась с подобающим почтением.

– Конечно, саяддина.

Она вышла, а Джессика посмотрела на мальчика и девочку, которым исполнилось всего несколько месяцев. Но в них уже сейчас видны были огромный потенциал и необычность. Джессика знала, что Алия всю жизнь сражается с Другой Памятью и необычными мыслями. Что придется вынести этим малышам?

Во время предыдущих визитов к близнецам она вела себя сдержанно – да и видела их всего несколько раз, – но сейчас Джессика не колебалась. Она взяла младенцев на руки.

– Дорогой Лето… милая Ганима…

Наклонилась и поцеловала каждого малыша в лоб… и тогда поняла: это мятеж против того, как росла она сама, против запрета проявлять какие бы то ни было чувства или привязанности.

Она вспомнила, как впервые взяла на руки младенца Пауля. Усталая, вся в поту, в окружении сукских врачей, повитух Бене Гессерит, преподобных матерей… там была даже жена Шаддама Анирул. В первые же часы после рождения Пауль пережил страшную опасность, его похитил убийца, а спасла Мохиам. Какая во всем этом ирония!

Джессика шепотом сказала:

– О Лето! О Ганима! Что только вас ожидает.

Она не знала, что еще сказать.

Дети гукали и ерзали у нее на руках, словно мысленно синхронизируя свои действия. Джессика смотрела на их лица и видела черты Пауля в линиях челюстей, в форме носов, в посадке глаз… биологическое дежа-вю.

Джессика отчетливо помнила бедную Чани, мертвую в родильной комнате сиетча Табр. Джессика знала, как любил ее Пауль… помнила, какую боль испытала сама, узнав о смерти герцога Лето. Но ведь наделенный предвидением Пауль должен был много раз видеть во сне одно и то же, зная, что ничего не может предотвратить. Каково ему было? Джессика кое-как могла представить себе сына, потерявшего зрение после взрыва прожигателя камня, но как он мог пережить невообразимое горе таких потерь? Поверил ли Пауль, что потерял все? Кажется, да.

Джессика винила и себя тоже. Ее не было рядом с сыном, она не поддержала его своей силой, сочувствием и пониманием. Нет, она осталась на Каладане, отвернувшись от политики и сына. Оставила его в одиночестве. Отдалилась от своих детей, когда те больше всего в ней нуждались… точно как Пауль со своими новорожденными детьми. Эти малыши никогда не узнают любви матери и отца.

Джессика прижала к себе малышей и снова поцеловала их.

– Простите.

Но перед кем она извиняется, Джессика не знала.

Сейчас, в детской, Джессика почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Дети смотрели на нее, но она видела только лицо Пауля, искаженное невероятным горем, когда он, глядя на свою фрименскую судьбу, уходил в дюны, уходил не оборачиваясь, чтобы его никогда не нашли. «Теперь я свободен».

«Не будут его кости лежать в гробнице, – подумала она. – Не как с моим герцогом».

Она даже не пришла попрощаться с сыном… со своим любимым Паулем.

Колени ее подогнулись, и она медленно опустилась на пол оранжереи. Как буря, несущаяся по пустыне, на нее обрушились невообразимые печаль, осознание потери, и она не могла сопротивляться. Неестественные запреты Бене Гессерит ничего для нее не значат. Важно только горе, которое она не умела выразить – до этой минуты.

Оно так же невидимо, так же неощутимо и так же разрушительно, как самый сильный ветер.

Джессика набрала в грудь воздуха и издала глухой, почти неслышный стон. Она всхлипнула, плечи ее поникли, спина согнулась. Она прижала детей к груди, цепляясь за них, как за единственный якорь в страшной буре.

Мой Пауль…

Запрет фрименов на потерю воды теперь значил для нее не больше, чем дурацкие приказы Бене Гессерит. Джессика не знала, когда слезы иссякнут, и позволила им течь сколько хотят.

* * *

Пьянство в крепости Муад'Диба продолжалось весь день. Куда бы ни пошла принцесса Ирулан, повсюду она ощущала вокруг себя слабый запах смерти, как будто множество установок смертного одра испортились, позволив распространиться этому запаху.

А может, это просто пахло разложением от прогнившего правительства…

Одна из фрименских женщин, совсем недавно попавшая ко двору, принесла с собой небольшого стервятника; он сидел у нее на плече и как будто бы спал. Женщина в платье, которое не могло скрыть ее грузного тела, выпила несколько кубков пряного пива и слишком много смеялась. В других обстоятельствах эта женщина раздражала бы Ирулан, а мрачный праздник лишь усилил бы раздражение. Но Алии женщина как будто нравилась. Весь этот праздник был в слишком дурном вкусе, демонстрация жестокости. В правление отца такого никогда бы не допустили.

Неужели действительно было необходимо свергать династию Коррино и заменять ее империей фрименов? Ирулан сомневалась. Слишком сильный ответ на коррупцию в правлении Коррино.

Женщина со стервятником, заметив внимание Ирулан, повернулась и посмотрела на нее. Птица на ее плече маленькими черными глазами посмотрела в том же направлении, словно считая Ирулан добычей. Принцесса ответила небрежной улыбкой и отошла, стараясь затеряться среди незнакомых людей.

Она запоминала подробности, уже думая о том, как опишет события дня в своей неотменно продолжающейся хронике. Алия, несомненно, будет настаивать, чтобы Ирулан развернула новую энергичную кампанию против памфлетов Бронсо, хотя на планетах, разбросанных по всей империи, уже рождаются новые критические голоса. На двух изолированных планетах мужчины, похожие на Бронсо, утверждали, что они – это он, и убедительно разоблачали крайности регентства… Лицеделы? Или просто храбрые люди? Не исчезают слухи, что сам Пауль не умер; мятежники, безусловно, будут то же самое говорить о Бронсо Иксианском. Его известность, его наследие намного переживут его самого.

...

Да, Алия будет настаивать, чтобы Ирулан продолжала свои лживые писания, но принцесса решила потребовать уступки. Поскольку регент отвергла просьбу Джессики увезти младенцев на Каладан, Ирулан станет их прочной опорой здесь. Она настоит на том, что должна больше времени проводить с Лето и Ганимой. И ее самым важным делом станет воспитание детей Пауля.

Когда Джессика улетит, она, конечно, захочет получать семейные отчеты о развитии детей, объективное описание того, что происходит на Арракисе. Возможно, отношения двух женщин укрепятся, восстановится их дружба. Отрезанная от семьи, оставшаяся без мужа, окруженная людьми, которые легко могли стать ее врагами, Ирулан нуждалась в том, кому можно доверять… пусть хотя бы в переписке. Может, таким человеком станет леди Джессика.

Но Джессика мать Алии, не только Пауля. Ирулан придется действовать осторожно.

Идя по крепости, Ирулан пересекла площадь, заполненную чиновниками, священниками, просителями, купцами, внешне неуверенными фрименами, звенящими медалями ветеранами джихада, чьи лица пестрели шрамами. Были здесь и казавшиеся совсем неуместными немногие горожане. Принцесса искала Джессику, но один из слуг сообщил ей, что «мать Муад'Диба ушла к себе, праздновать в одиночестве».

Ирулан тоже решила уйти, обретя так нужное ей одиночество и тишину в своих комнатах, где запрется от всех.

Но не успела. Какой-то мужчина преградил ей путь. Он был в яркой просторной одежде со множеством складок и высоким воротником, запястья украшали драгоценности.

– Ваше величество, – сказал он тихо, – примите этот дар в честь прошлой славы и наших надежд на будущее.

Из складок одежды он извлек куб для посланий, отдал Ирулан в руки и при этом привел в действие. И тотчас исчез в толпе. Принцесса поразилась его умению раствориться, несмотря на кричащее платье.

На поверхности куба немедленно появились слова. Она запоминала их, и слова, синхронизируясь с движениями ее глаз, тут же исчезали.

Пора действовать, дочь моя. Муад'Диб умер, его наследники еще младенцы, а регентство сталкивается со многими трудностями. Наконец дом Коррино готов вернуть себе трон, и мы требуем твоей помощи.

Никогда не забывай, что ты Коррино. Мы рассчитываем на тебя.

Ошеломленная, она смотрела, как расплываются слова. Куб с посланием превратился в ее руках в груду пыли. Пауль умер, а какие у нее обязательства перед Алией – которая бросила ее в камеру смертников? Но и Коррино не могут рассчитывать на верность Ирулан.

Ирулан решила подождать с выбором.

Стряхнув с ладоней остатки куба, она смотрела, как эта пыль падает на полированный пол и их разносит слабый ветер.

***

Источник : https://homeread.net/book/vetry-dyuny-kevin-anderson

Источник : https://readnow.me/k/vetry-dyuny-anderson

Источник : https://vse-knigi.com/books/fantastika-i-fjentezi/socialno-psihologicheskaja/107159-braian-gerbert-vetry-dyuny.html ===

***

Словарь Батлерианского джихада

Дюна - ПРИЛОЖЕНИЯ

Дюна - ГЛОССАРИЙ

Аудиокниги. Дюна