Ветры Дюны. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 468 - 5 Декабря 2023

Главная » » Ветры Дюны. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 468

05:20

Ветры Дюны. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 468

***

===

***

В смехе мэра не было и тени тревоги.

– Послушай, миледи, ты излишне драматизируешь положение. Он сын нашего возлюбленного герцога Лето Атрейдеса. Каладан в его крови. Он не причинит нам вреда.

Джессика поняла, что эти люди слепы, не видят несчастий, которые сами же приманили. Они тихо сказала:

– Вы судите о нем неверно. Даже я уже не знаю, на что способен мой сын.

Во мраке своей первой ночи после возвращения Джессика встала из-за письменного стола в спальне, оставив незаконченные письма и бумаги. Она подошла к каменной стене и распахнула окно, впуская холодный ветер. Ветер принес с собой намек на туман и знакомые запахи йода и соли, водорослей и волн.

Наступая и отступая, волны с каждым разом все сильнее бились о подножия утесов. В свете стареющей луны Джессика видела белую линию прибоя. Грохот волн, бьющих в скалы, успокоил ее своим постоянством – в отличие от бури, бушующей в Галактике.

Всю юность Пауль слушал голос каладанского моря, и этот голос внушал ему спокойствие, ощущение своего места в мире и в семейной истории. Теперь, став Муад'Дибом, он слышит свист песчаной бури – хиласикали-вала, как его называют фримены, «ветра, который съедает плоть». И далекие крики фанатичных армий.

Она не могла вообразить, что священники Пауля могли переименовать Каладан без его хотя бы молчаливого одобрения. Неужели он стал таким могущественным, что советники боятся говорить с ним честно?

Или у него вообще нет настоящих советников? Пауль наделен даром предвидения, он Квисац-Хадерах, и эту разновидность его мудрости Джессика не понимает. Но делают ли Пауля такая власть и способности истинно непогрешимым! Она опять и опять мысленно возвращалась к этому, гадая, какой психологический ущерб могла причинить ему Вода Жизни во время фрименского ритуала, который навсегда изменил его.

Некоторое время назад преподобная мать Мохиам предупредила ее об опасностях, связанных с этим ребенком, сверхчеловеком Квисац-Хадерахом, который появился преждевременно и вышел из-под контроля сестер. Когда старуха испытывала пятнадцатилетнего Пауля, это была не просто проверка. Что если обвинения Бене Гессерит справедливы? И Джессика совершила страшную, катастрофическую ошибку, зачав не дочь, а сына? Что если он все-таки не мессия, а ужасная ошибка… отвратительное явление исторических масштабов?

Джессика глядела на прибой; в воде появилось слабо светящееся пятно – переместилось облако планктона. Наверху с хриплыми криками летали на распростертых крыльях птицы, они ныряли и хватали рыбу, которая, в свою очередь, кормилась планктоном. Приблизилось другое светящееся облако, увлекаемое прибрежным течением, и два облака смешались в столкновении цветов.

Это напомнило Джессике джихад…

В памяти снова воскресли свидетельства ужасов войны. Джессика не могла обмануть себя мыслью, будто фанатичные последователи вышли из-под контроля сына и он не знает, что они творят его именем. Он сам был там, и все видел, и не выступил против. Скорее, послал своих бойцов дальше, воодушевил.

– Забыл ли твой сын, кто он такой?

Хорву смотрел на нее усталыми умоляющими глазами, надеясь услышать готовый и правдивый ответ. Но у нее не было такого ответа.

На соседнем плоскогорье она увидела костер, который напомнил ей недавний праздник Полого Человека. Дрожь пробежала у нее по спине: может, ее сын стал тем самым Пустым Человеком из местной легенды.

Неужели я породила чудовище?

Ночью Джессика спала плохо, мешали тревожные мысли и понимание того, что сотворил Пауль и почему. Она видела себя во сне молодой матерью, пробирающейся в спальню к Паулю, посмотреть на пятилетнего сына. Он крепко спал и казался таким невинным… однако в нем спят темные силы.

Если бы только она тогда знала, что этот мальчик станет мужчиной, который стерилизует целые планеты и обагрит руки кровью миллиардов невинных людей, возглавит нескончаемый безжалостный джихад…

Во сне молодая мать Джессика посмотрела на спящего сына и взяла подушку. Крепко прижала ее к лицу мальчика и держала, пока мальчик сопротивлялся и пытался высвободиться. И лишь крепче прижимала ее…

Джессика проснулась в поту. Живот сводило от отвращения. Просто ли воплотились во сне ее страхи, или это весть о том, что она должна сделать – чего всегда хотела от нее преподобная мать Мохиам?

Я дала тебе жизнь, Пауль, – и могу отнять ее.

Прибыло письмо из школы матерей; даже написанные, слова обладали властью Голоса. Сестры требовали, чтобы Джессика явилась на Баллах IX «по чрезвычайно важному делу», и приказ был подписан самой преподобной матерью Мохиам.

После жизни, заполненной ученьем и подчинением, первым порывом Джессики было немедленно исполнить требование. Но она заставила себя остановиться и презреть запрограммированную реакцию – ее разозлила попытка сестер манипулировать ею: они вечно пытались это делать. Им что-то от нее нужно. И, если она не явится добровольно, они найдут какой-нибудь другой способ доставить ее туда, менее очевидный.

Джессика лишь накануне вернулась с Салусы Секундус, только что узнала о глупой и наивной декларации мэра Хорву, а теперь иное обязательство заставляло ее отправиться с дорогу. Снова придется оставить Гурни Халлека присматривать за Каладаном. Но его нужно предупредить.

Когда он пришел, она собирала необходимые для поездки вещи.

– Гурни, я вернусь, как только смогу, но до поры жители Каладана в твоих руках. – Посмотрев на него внимательнее, она заметила, что он изменился. Как будто чем-то потрясен. – Гурни, в чем дело?

Гурни смотрел на стену, но не на нее.

– Личные трудности, миледи. Тебе не о чем беспокоиться.

– Послушай, мой добрый друг. Может, я смогу помочь, если ты разрешишь.

Он долго медлил, потом сказал каменным голосом:

– Мои гончие… вирус огня в крови. Если бы я действовал быстрей, может, спас бы хоть кого-то из них. Но я слишком долго ждал.

Он неловко шагнул назад, отдаляясь от нее.

– Это всего лишь собаки. Мне приходилось и хуже, миледи, я переживу. – Теперь она поняла, почему он не знал о необдуманном послании мэра Хорву в Арракин. Но он привык в одиночку справляться со своими переживаниями, и ее участие только осложнит для него задачу. – Это в прошлом, и нас обоих ждет работа. Отправляйся, куда тебе нужно, а я буду править в твое отсутствие.

Она кивнула, но ему следовало знать, с чем она его оставляет.

– Кое-кто из горожан забрал в голову опасную и глупую мысль. Пока ты оставался в своем поместье, они единогласно провозгласили независимость Каладана от империи.

Гурни выпрямился.

– Боги внизу, это невозможно!

– Они уже сделали это. Обратились с официальной петицией к Муад'Дибу. Пока меня не будет, держи их в узде.

– Похоже, уже поздно, миледи. Но я постараюсь в твое отсутствие свести вред к минимуму.

===

Наиболее удачное домоустройство – большая семья, в которой детей учат и воспитывают одинаково, не случайно и непредсказуемо. И еще возникает проблема хорошей наследственности.

Ракела Берта-Анирул, основательница древнего ордена Бене Гессерит

Прибыв на Баллах IX, Джессика всюду видела яркие напоминания о своей молодости в школе матерей. Это делалось намеренно, чтобы снова и снова подчеркивать, чему ее здесь научили. Мы существуем, чтобы служить. Но Джессика не была прежней. Много лет она была всего лишь служанкой Мохиам, но возвращалась герцогиней Каладана и матерью Муад'Диба, императора Известной Вселенной. Скромная ученица осталась в прошлом.

...

Выходя на главную площадь, она запретила себе опасаться встречи, на которую ее вызвали. Сестры Бене Гессерит больше не властны над ней. Джессика сама себе хозяйка, сама принимает решения и определяет будущее.

Она прошлась вдоль главного комплекса, чтобы собраться с мыслями перед встречей с преподобными матерями. Остановилась у фонтана: на лицо упали освежающие брызги. Опустила руку в холодную воду, выпустила ее из горсти на камни. Трата воды… какая роскошь! На Валлахе IX вода не драгоценность. Окружающие могли принять Джессику за монастырскую служку, увиливающую от своих обязанностей, но она не торопилась. Хотя ей и приказали, она пришла по своей воле.

Несмотря на упадок ордена Бене Гессерит, это место оставалось центром науки и торжества, где величайшие мысли собираются и распространяются широко и далеко. Джессика многому научилась здесь, но лишь гораздо позже усвоила самое главное – даже сестры не всегда правы.

Но предсказуемы. Ни преподобная мать Мохиам, никто из других сестер не соизволили заметить ее появление, однако Джессика сразу поняла: это делается намеренно, чтобы подчеркнуть ее незначительность. Насколько иначе приняли бы ее в Арракине Муад'Диб и торжествующее население!

У Джессики уже сложились противоречивые отношения с Мохиам. В них преобладала холодность и враждебность, хотя временами случались приступы нежности. Старшая считала, что Джессика разочаровала ее, и вечно пыталась наказать ее за то, что посмела родить сына.

Теперь наконец самые главные в Бене Гессерит хотят с ней поговорить. Джессика была заинтересована и озабочена, но не боялась.

Из бревенчатого оштукатуренного административного здания вышла женщина в черном платье и посмотрела на Джессику. Это была сама Мохиам; застывшей позой, дерганьем локтя, поворотом запястья она продемонстрировала нетерпение, потом повернулась и снова ушла в здание.

Однако теперь Джессика понимала, что игры Бене Гессерит с манипулированием и запугиванием могут быть и забавными. Пусть немного подождут меня… для разнообразия. Она еще минуту оставалась у фонтана, сосредоточенно думая, потом неторопливо поднялась по каменным ступеням и толчком распахнула тяжелую дверь. Как и у остальных зданий в комплексе Матерей, у этого крыша поросла темно-желтым мхом; особые окна были сконструированы так, чтобы пропускать минимум света далекого солнца Валлаха IX.

Внутри церковного здания Джессика присоединилась к другим сестрам в монашеских одеяниях. Под ногами скрипели половицы в восьмиугольной комнате; сестры рассаживались на стоявших по периметру скамьях из древесины элакки.

Даже очень старая Верховная Мать Харишка заняла место подобно простой послушнице. Несмотря на возраст, она сохраняла живость и бодрость, хотя рядом с ней села сестра-врач. Темные миндалевидные глаза Харишки сверкнули из-под капюшона, когда Верховная Мать заговорила с сидящей рядом более молодой женщиной. В этой женщине Джессика узнала преподобную мать Дженино. Дженино еще молода, но уже стала одной из главных советниц Верховной Матери.

Когда Харишка расправила плечи и переменила позу, чтобы смотреть через комнату прямо на Джессику, негромкие разговоры сразу стихли. В наступившей тишине внушающая почтение Верховная Мать заговорила:

– Мы благодарны, что ты прибыла издалека, чтобы увидеться с нами, Джессика.

– Ты призвала меня, Верховная Мать. – Они считают, что у нее не было выбора. – Какое важное дело ты хотела со мной обсудить?

Верховная Мать наклонила голову, как ворона.

– Нас тревожит Муад'Диб и его опасные решения. Мы опасаемся тех, кто дает ему советы.

Джессика нахмурилась. Как у всякого сильного вождя, у Пауля много советников, и советы их бывают хороши и плохи. Эгоистичный Кизарат стремится расширить свою власть и влияние, особенно человек по имени Корба, но другие советники Пауля достойны доверия и искренни. Стилгар, Чани, даже Ирулан…

Худой морщинистой рукой Харишка сделала знак сестре-врачу, и так заговорила:

– Меня зовут сестра Авер Иоша. Я была среди тех, кто лечил первую жену императора Шаддама Кизац-мать Анурил, когда внутренние голоса начали овладевать ею.

– Я знаю историю Анурил. Я там была. Какое отношение это имеет к нам?

– Это напоминание о том, как опасно поддаваться внутренним голосам. – Глаза Харишки еще больше сузились. – Искушение прислушаться к их древней мудрости иногда становится непреодолимым. – Сестры тревожно заерзали; Дженино сбросила сандалию и принялась растирать ногу. – Ибо преподобные матери воспринимают мудрость предков только по материнской линии, а твой сын Пауль не имеет таких ограничений. Он видит прошлое и женское, и мужское.

– Он Квисац-Хадерах, и это признали сами сестры.

Впервые заговорила Мохиам; предварительно она кашлянула.

– Однако он явился на свет без нашей подготовки и предосторожностей, какие мы собирались предпринять. Он опасен. Мы полагаем, он прислушивается к советам, которые уничтожат человечество. Он слушает развращенных предков из прошлого. Что если Пауль Муад'Диб прислушивается к величайшим диктаторам в истории?

Харишка добавила:

– Ты знаешь их имена. Что если он ведет внутренние беседы с Чингисханом, Килтаром Убертатом или Адольфом Гитлером? Что если советы ему дает Агамемнон, предок дома Атрейдесов? Или… другие?

Джессика нахмурилась. Но сразу одумалась, не желая выдать удивление или озабоченность. Может, они таким образом напоминают ей, что ее дедом был барон Владимир Харконнен?

– Пауль никогда не делает таких глупостей, – убежденно сказала она. – К тому же Другую Память нельзя просматривать, как каталожный ящик. Все Бене Гессерит знают это. Голоса приходят по собственной воле.

– Это справедливо даже для Квисац-Хадераха? – спросила Мохиам.

Джессика рассердилась.

– Вы хотите сказать, что Пауль одержим внутренними голосами?

Она не хотела признавать такую возможность, но мысль ее встревожила. Она вспомнила, что нечто подобное говорил ей сам Пауль после битвы за Арракин: «Как бы тебе понравилось проживать миллиарды за миллиардами жизней? Как ты можешь понять, что такое жестокость, пока не постигнешь глубины и жестокости, и доброты?»

Верховная Мать пожала плечами.

– Мы лишь считаем, что это вероятно. Это могло бы объяснить некоторые его крайние и неортодоксальные поступки.

Джессика оставалась тверда как в тот раз, когда на Салусе Шаддам и Фенринг заставляли ее на пиру объяснить поведение Пауля.

– Мой сын достаточно силен, чтобы принимать собственные решения.

– Но может ли человек выдержать постоянное давление многих внутренних голосов, чьи цели совсем иные, чем у живущих? Он может быть чудовищем, как его сестра, по настоянию Мохиам.

Джессика стиснула руки на коленях и удивила всех, рассмеявшись.

– Вот стандартный ответ Бене Гессерит на все, что им не нравится. Чудовище! – Теперь, определив слабое место, она находила своих собеседниц забавными. – Вы дуетесь, потому что мой сын вышел из-под власти сестер. Вы и ваши программы Missionaria Protectiva и «Манипуляции и религии» на Дюне породили обстоятельства, которые его создали. Вы дали ему в руки оружие, а теперь жалуетесь, что он пустил его в ход? Он ухватил поводья мифа – вашего мифа – и двинулся дальше в силе и славе. После того, как Бене Гессерит обошлись с ним, вы надеетесь, что он будет вас уважать?

– Может, ты могла бы заставить его, – сказала Харишка. – Если дать тебе более широкие полномочия, ты сумеешь убедить его в нашей полезности?

Преподобная мать Дженино снова надела сандалию и вдруг сказала:

– У нас есть предложение, Джессика, предложение на благо сестер и всего человечества.

«Наконец-то они перешли к делу», – подумала Джессика.

– Орден решил, что мы должны свергнуть императора любой ценой. Мы хотим, чтобы ты помогла покончить с его царством ужаса.

Это холодное заявление поразило ее.

– Что значит свергнуть?

Мохиам сказала:

– Пауль Атрейдес – генетическая ошибка. Твоя ошибка, Джессика. С каждым мгновением он становится все более опасным и непредсказуемым. Ты должна исправить свою ошибку.

– Его нужно либо убить, либо контролировать. – Харишка печально покачала головой. – И мы сильно сомневаемся в том, что последнее возможно.

Джессика глубоко вдохнула расширенными ноздрями.

– Пауль не чудовище. Я знаю его. Он ничего не делает без причины. Он хороший человек.

Харишка медленно покачала головой.

– Может, когда-то он и был таким, но хорошо ли ты знаешь его теперь? Не прячься от того, что чувствуешь в глубине сердца. За последние семь лет в его джихаде погибли десять миллиардов человек, и война не кончается. Боль и страдания неудержимым потоком захлестывают всю Галактику. Взгляни на это, дитя! Ты хорошо знаешь, что натворил твой сын, – и можно лишь воображать худшие ужасы, которые нас еще ждут.

...

Харишка медленно покачала головой.

Джессика больше не боялась этой старухи, ее предполагаемые сила и мудрость больше не производили на нее впечатление.

– Почему вы думаете, что я предпочту сестер своему сыну?

Харишка встала со своей скамьи, по-видимому, меняя тему.

– Я стара и видела много жизней и смертей. – Теперь она казалась маленькой и хрупкой. Прижала руку к спине, словно испытывала сильную боль. – Вот что предлагают сестры. Если ты поступишь, как мы хотим, я немедленно отказываюсь от поста Верховной Матери и назначаю на это место тебя. Ты, Джессика, возглавишь орден Бене Гессерит. Обладая такой властью, ты, возможно, сумеешь повлиять на сына и вернуть его под власть ордена – ради блага человечества.

Предложение поразило Джессику.

– Почему ты считаешь, что меня привлечет твое предложение?

Харишка ответила:

– Потому что ты Бене Гессерит. Мы научили тебя всему, что важно в жизни.

– Но не любви. Вы ничего не знаете о любви.

Жестко заговорила Мохиам:

– Если Пауля Муад'Диба нельзя приручить, у нас остается только один выход.

Джессика отрицательно покачала головой.

– Я этого не сделаю.

Но… став Верховной Матерью она могла бы изменить самую суть Бене Гессерит, увести от края пропасти, восстановить орден, каким он был больше десяти тысячелетий. Изменить обучение и исправить все допущенные ошибки. Последствия этого – положительные! – невозможно вообразить.

Но не предаст ради этого собственного сына.

Джессика ощутила волну холодного спокойствия, призвала технику прана-бинду, замедлив дыхание. Нужно было уйти из школы матерей, но теперь она встревожилась: что сделают сестры, если она сразу откажется?

Харишка все не садилась, сестра-медик Иоша поддерживала ее.

– Мы понимаем, для тебя это трудное решение, но мы помним, как и чему тебя учили. Подумай об этом, вспомни все, что знаешь. Не позволяй материнской любви ослепить тебя и тем самым погубить твоего сына. Сделай верный выбор, или никакого будущего не будет.

Ее темные глаза напряженно блеснули.

Покидая комнату, Джессика цеплялась за свою гордость.

– В должное время я дам ответ.

===

Изгнание – самое жесткое наказание, ибо разлучает сердце с телом.

Шадцам IV Коррино

Джессика предпочла бы поскорее уйти от настойчивых взглядов сестер, но Мохиам хотела, чтобы через два вечера она посетила Ночное Бдение. Джессика знала, что Бене Гессерит будет и дальше давить на нее.

Она намеревалась сохранить веру в сына, но была бы сильнее в своей решимости, если бы сама не испытывала сомнений, о которых ей говорили. Джессике хотелось бы лучше знать сына. Ее разум умел побеждать чувства, но только если она знала причины. Она презирала тех, кто верит слепо, но сейчас вела себя не лучше фанатиков, которые не видят причин и безоговорочно принимают миф о непогрешимости Муад'Диба. Если она перестанет считать, что он способен ошибаться, что может обманываться и заблуждаться – чем тогда отличается ее преданность ему?

«Потому что он Пауль», – думала она. Теперь она понимала, как была глупа, слепа к реальности. «Потому что он Пауль».

Джессика продолжала размышлять, стараясь не общаться с сестрами. В холодном мире Бене Гессерит пахло снегом, снег выпадал, но не ложился. Закутавшись в плотный плащ, Джессика гуляла по нижним садам, где росли редкие орхидеи, звездные розы и экзотические овощи с Большого Хейна; все эти растения процветали в холодном климате. Этим утром, несмотря на прохладу, цветы распускались на слабом утреннем солнце.

Внезапно услышав резкие звуки, Джессика пригнулась; низко над землей пролетела стая птиц и опустилась в кусты. Она не успела увидеть, что вспугнуло птиц: словно со всех сторон ударил холодный ветер, принялся трепать ее волосы и одежду.

Несколько больших воздушных вихрей вдвое выше ее ростом устремились к ней из тени, собирая солнечную энергию, светлея и усиливаясь. Джессика заметила еще несколько приближающихся к ней вихрей. Что это, песчаные смерчи? Воздушные водовороты? Какое-то необычное нападение, предательство сестер?

Джессика упала на тропу. Ей было тревожно, но в то же время любопытно; вращающиеся воронки замедлили движение и остановились над ней. Небольшие смерчи старались удержаться на месте, светящиеся, гипнотически радужные, похожие на особые кристаллические формы жизни. Еще несколько таких вихрей кружились над зданием оранжереи, единственным убежищем поблизости; под их напором распахивались окна.

Вскочив и пригибаясь, Джессика побежала к зданию, проскальзывая в темные промежутки между вихрями. Ветер хватал ее, пытался утащить то туда, то сюда, но она пробивалась к оранжерее. И только успела вскочить в дверь, как вырвавшаяся плаз-панель ударилась рядом с ней о стену и разбилась.

Внутри Джессика в первую очередь посмотрела на потолок, где не хватало нескольких прозрачных панелей. Предательские вихри продолжали кружить, потом раздался громкий удар, и все воронки неожиданно исчезли. Над головой расчистилось голубое небо, но весь сад был усеян сломанными растениями и обломками.

– Неплохое представление, – послышался женский голос. – Остаточная психическая энергия. В последнее время такое здесь случается все чаще.

Джессика увидела женщину с каштановыми волосами, морщинистую, со светло-карими глазами… знакомое лицо из далекого прошлого. Она так удивилась, что у нее перехватило дыхание; потребовалось несколько мгновений, чтобы она узнала женщину.

– Тессия? Тессия!

Жена Ромбура сильно постарела, словно пережила суровые испытания. Она подошла к Джессике и взяла ее руки в свои. Тессия дрожала – от страха или усталости.

– Не скрывай удивления. Я знаю, что со мной произошло.

– Ты в порядке? Мы посылали множество запросов, но нам ни разу не ответили, что с тобой. Мои просьбы об информации сестры отвергали. Давно ли ты… в сознании? После того что случилось с бедным Ромбуром, Бронсо на двенадцать лет прервал всякие отношения с домом Атрейдесов.

Она не знала даже, известно ли Тессии, что принц-киборг был убит в балутском Театре фрагментов.

И что значит «остаточная психическая энергия»? Может, сестры испытывают какие-то новые силы? Оружие? И это оружие будет использовано против Пауля? Джессика им не доверяла.

Но прежде чем она смогла задать вопрос, по проходу, замусоренному бурей, прибежали два надзирателя Бене Гессерит. Завидев их, Тессия увлекла Джессику в темный угол оранжереи.

– Это моя обитая бархатом тюрьма. Я пришла в себя, но не совсем так, как ожидали сестры. Я единственная, кому удалось выбраться из ада навязанной вины.

Она тревожно огляделась по сторонам.

О навязываемом сестрами сознании вины ходили лишь смутные слухи, и большинство не верило, что такое возможно.

– Мы считали, что против тебя использовали какое-то оружие иксианские технократы.

Теперь Джессика поняла, что произошло с женой Ромбура в ту ночь во дворце. Если бы не последствия навязывания вины, Бронсо никогда не рассорился бы с отцом, не бежал бы вместе с Паулем и так далее – круг за кругом. Слова Джессики были полны негодования.

– Ромбур отправил тебя сюда в надежде спасти.

Тессия покачала головой.

– Это преподобная мать Стокия – оружие из их психического арсенала. Сестры сломали меня и отняли у мужа… а теперь он мертв.

Голос ее дрогнул, и Джессика услышала, как снаружи усилился ветер.

– Что такое важное было им нужно? У чего такая страшная цена?

– На самом деле они хотели немного. Чтобы я стала матерью-производительницей. Но я отказалась выполнять их приказ, и меня наказали. Сопротивление не помогло. Им нужно было только мое тело, только матка. Мой мозг им не был нужен. Пока я была без сознания, меня оплодотворили. – Голос ее звучал горько. – Я Бене Гессерит: я существую, только чтобы служить. По крайней мере, Ромбур об этом не узнал. Не дожил. Он так и не узнал, как я тоскую без него.

Джессика не сумела скрыть отвращения. Что сестры сделали с ее подругой! А теперь те же самые женщины пытаются уговорить ее погубить Пауля. Хотят, чтобы она стала Верховной Матерью? Приняв их предложение, она сможет покончить с этими оскорбительными рождениями… но принять их предложение значит превратиться в чудовище.

...

Тессия продолжала сонным голосом, словно мысли ее были далеко:

– Мне потребовались годы. Я спаслась… нашла свой выход из тьмы, куда меня бросили навязывавшие вину.

У Джессики скрутило живот.

– Бронсо знает, где ты сейчас? Он может помочь?

– Я смогла переправить ему несколько посланий. Он знает, что со мной произошло, но чем он может мне помочь? На Иксе у него сегодня нет власти. Выступить против сестер он никогда не сможет. Он в той же ловушке, что и я. – Она покачала головой. – Это конец дома Верниус.

Джессика обняла подругу и долго прижимала ее к себе.

– Я бы хотела вытащить тебя отсюда, но это не в моей власти.

Но, если она станет Верховной Матерью, она сможет…

Тессия загадочно улыбнулась.

– Когда-нибудь я найду выход. Я ушла из их мысленной тюрьмы, и им очень хотелось бы узнать, как мне это удалось. Сейчас они испытывают на мне свою технику, попеременно то проявляя сочувствие, то обрушивая на меня сознание вины. Но даже их навязывающие вину не понимают.

– Они… продолжают экспериментировать над тобой?

– Сестра-медик Иоша постоянно пытается ослабить мое сознание и вернуть в состояние, нужное сестрам, но не нужное мне. Но я знаю, как отразить ее попытки. Это моя мысленная защита, и я не открою ее им – после того, что они со мной сделали.

Тессия осмотрелась. В шепоте ветра во дворе Джессика расслышала звуки нового небольшого смерча и тревожные крики разбегавшихся Бене Гессерит. Очевидно, остаточная психическая энергия не подчинялась им.

Наклонившись ближе, Тессия прошептала:

– А чего они хотят от тебя, Джессика? И дашь ли ты это им? Если не дашь, сама станешь их мишенью. Ты им откажешь? Да. Я тебя знаю. Тогда к тебе придут навязывающие вину. – В отчаянии сжимая плечо Джессики, Тессия заговорила: – Слушай! Ты должна блокировать свои мысли и заранее подготовиться. Построй укрепление из самых хороших воспоминаний, бастион добра. Пусть он всегда будет наготове у тебя в голове. Используй его для защиты. Они не заподозрят, что ты можешь выстоять хоть мгновение. Навязывание вины – это психическая буря, но ее можно рассеять.

Джессика понимала, что нуждается в информации.

– Научи меня – пожалуйста.

Тессия коснулась ее лба, закрыла глаза и вздохнула.

– Я покажу тебе, что ты должна знать.

===

Сам акт дыхания – это чудо.

Учение медицинской школы Сук

С океана дул необычно теплый ветер. Гурни надеялся, что сильный дождь разгонит толпу, собирающуюся на назначенное собрание, но, посмотрев на небо, он увидел, что тучи расходятся.

Джессика была права, предупреждая о том, на что способны эти люди. Мэр Хорву и его фанатичные последователи не понимают, с какой ядовитой змеей играют. Но во имя герцога Лето Гурни постарается обойтись сочувственным, родительским подходом. Если только это поможет…

Надев по такому случаю свой самый дорогой мундир, Гурни стоял в небольшой группе местных чиновников на поднятой генераторами силового поля платформе у края самого большого парка Кала-Сити. Весь последний час на траве собиралась буйная, полная энтузиазма толпа.

Он хотел бы точно знать, о чем думают эти нелепые мятежники. Мэр Хорву со своей обезоруживающей улыбкой пообещал, что это будет мирная демонстрация, и Гурни не знал, как поступить. Он призвал солдат, чтобы поддерживать порядок, если толпа станет неуправляемой.

Выслушав жалобы Джессики на ущерб, причиненный паломниками, Пауль разместил на Каладане имперские силы безопасности. Гурни плохо знал этих людей, но видел (насколько мог определить), что они знают свое дело и преданы ему. Тем не менее, они все равно оставались инопланетянами. И сегодня особенно хотелось бы иметь более объективную службу безопасности.

Раздувшись от важности, мэр Хорву предоставил себе и своим последователям неограниченное право собраний, руководствуясь уставом города. Гурни это казалось конфликтом интересов, но представления мэра о взаимоотношениях местной политики с имперской были на диво устаревшими.

– Народ Каладана знает, что делает, эрл Халлек, – сказал священник Синтра. Он с удовольствием смотрел, как много горожан пришло на собрание, но его беспокоило, что Гурни призвал солдат, а не присоединился к собравшимся. – Ты много лет служишь дому Атрейдесов, милорд, но ты не каладанец по рождению. И не понимаешь подлинно каладанских забот.

Гурни удивила организованность демонстрантов: он знал, что у Хорву и его последователей нет такой подготовки. Кажется, им кто-то помогает. Толпа все росла, а с ней росла тревога Гурни. Если толпа начнет буйствовать, солдаты не смогут навести порядок.

Гурни осмотрелся в поисках Хорву. Он сомневался, что разжигать недовольство будет сам мэр, но это не умаляло его тревоги. Гурни не хотел, чтобы родина Пауля стала очередным полем битвы. Большие группы людей, особенно объединенные той или иной повесткой дня, очень податливы, их настроение легко меняется, их быстро охватывают чувства. Он видел армии Муад'Диба, доведенные до неистовства страстным сознанием своей правоты, которое делало их глухими к любым концепциям кроме тех, что им преподали. Если местная толпа выйдет из-под контроля, это может подвигнуть имперских солдат на столь же неконтролируемую яростную месть от лица Муад'Диба.

Солдаты его гвардии опытные служаки, но не знают нрава местных жителей, которые живут здесь много поколений; а теперь добросердечных граждан Каладана ведет опасной дорогой утративший благоразумие мэр.

Глядя на волнующуюся толпу, которая верила, что любимый народом Пауль Атрейдес будет уважать мнение этого народа, Гурни пытался вспомнить, каким раньше был он сам: сильным, доблестным, восприимчивым к тому, что важно; как сочинял баллады для балисета и делал все, что требовалось дому Атрейдесов. Он скучал по тем дням, но понимал, что их не вернуть. И сегодня ему иногда нравилось заниматься музыкой, но теперь это стало для него бегством, спасением от воспоминаний о жестокостях прошлого.

Несколько недель назад, разделив пинту пива с хозяином пивной, он взял свой инструмент и начал играть. Бармен через головы собравшихся в пабе крикнул:

– Тебе пора спеть нам новую песню, Гурни Халлек. Как насчет «Баллады о Муад'Дибе»?

Посетители смеялись, уговаривали Гурни, но он отказался:

– История еще не окончена. Вам придется подождать, парни.

На самом деле ему вовсе не хотелось писать такую песню. Он ни с кем не делился своим мнением, но Гурни считал, что «Муад'Диб» растерял слишком много достоинства, чтобы быть достойным героической песни. И это рождало у Гурни ощущение утраты – на самом личном уровне.

«Пауль, может быть, и император Муад'Диб, – думал Гурни. – Но он не герцог Лето».

Толпа расступилась, и по проходу к платформе на генераторах силового поля, кивая горожанам, направился мэр. Он вступил на снизившуюся платформу и принялся выговаривать Гурни, как ребенку:

– Эрл Халлек, убери своих солдат. Что ты хочешь этим сказать людям? – Он мрачно посмотрел на стоявших по периметру солдат. – Мы уже отправили свое заявление императору на Арракис. Этот праздник должен укрепить нашу решимость.

– Если это праздник, отправляйтесь в пабы и харчевни, – предложил Гурни. – Если вы разойдетесь, всем за первую выпивку плачу я.

Он не думал, что его предложение примут.

Синтра покачал головой.

– Люди довольны тем, что выступили против засилья чиновников и фанатизма. Дай им возможность праздновать здесь.

– Пока Муад'Диб не принял вашу декларацию, праздновать нечего.

Гурни знал, что этого не будет.

Настороженный и внимательный, он спустился с платформы и знаком велел солдатам следовать за ним к огороженной поляне. Они пошли, а платформа поднялась и полетела над ними; мэр Ховру махал с нее горожанам.

Командир инопланетных войск, бейтор по имени Ниссал, снял форменную шапку и вытер лоб.

– Мэр собирается произнести речь, сэр.

– Речь может начать войну, бейтор. Всем быть в полной готовности.

Священник криками в громкоговоритель призывал людей идти за платформой, которая плыла к широкому проходу между деревьями парка. Собравшиеся двинулись за ней по земле, одни бежали, другие смеялись, словно все это была игра.

Гурни, не готовый к этому перемещению, сказал в переговорное устройство:

– Приведите наблюдательный воздушный корабль. Наши люди должны оцепить их с фланга и не давать им делать глупости. Помните старое высказывание: «Дураки своим безрассудным невежеством могут причинить больше вреда, чем армия организованной атакой».

***