Главная » 2022 » Май » 6 » "Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 008
22:24
"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 008

---

---

КНИГА II

ПАНТАГРЮЭЛЬ

КОРОЛЬ ДИПСОДОВЪ

(ЖАЖДУЩИХЪ)

ВЪ ЕГО ЕСТЕСТВЕННОМЪ ВИДЪ И ЕГО ГРОЗНЫЕ ДѢЯНІЯ И ПОДВИГИ

СОЧИНЕНІЕ ПОКОЙНАГО М. АЛЬКОФРИБАОА, ХИТРОУМНАГО ФИЛОСОФА И МУДРЕЦА

  

 

Десятистишіе метра Гюго Салель1), посвященное автору настоящей книги.

1) Переводчикъ Годара, ум. 1553 г.

   Si, pour mesler profit avec doulceur,
   Ou met en prix un auteur grandement,
   Prisé seras, de cela tiens toy seur:
   Je le cognois, car ton entendement,
   En ce livret, sons plaisant fondement
   L'utilité a si très bien descripte
   Qu' il m'est advis que voy un Democrite
   Riant les iaicts de nostre vie Humaine.
   Or persevere, et, si n'en as mérité
   En ces bas lieux, l'auras en hault domaine.
  
   Да здравствуютъ всѣ добрые пантагрюэлисты!
   Если въ авторѣ цѣнится умѣнье соединять пользу съ пріятностью, то ты будешь оцѣненъ, будь въ этомъ увѣренъ. Я это знаю, потому что твой разумъ въ этой книжицѣ сумѣлъ такъ хорошо представить полезное въ забавной формѣ, что, мнѣ кажется, я вижу Демокрита, подсмѣивающагося надъ нашей человѣческой жизнью. А потому продолжай и дальше; и если не получишь награду въ здѣшнемъ мірѣ, то получишь ее въ небесахъ.
  

ПРЕДИСЛОВІЕ АВТОРА.

   Именитѣйшіе и храбрѣйшіе рыцари, дворяне и другіе, охотно занимающіеся возвышенными и благородными предметами,-- вы всѣ давно уже зрѣли, читали и познали великую и неоцѣненную хронику объ огромномъ великанѣ Гаргантюа и повѣрили ей, какъ истинновѣрующіе вѣрятъ Библіи и Евангелію. Часто, когда у васъ не хватало темы для разговоровъ, вы пересказывали благороднымъ дамамъ и дѣвицамъ длинныя и прекрасныя исторіи изъ этой хроники и за это вы достойны большой похвалы и вѣчной памяти. И что касается моего желанія, то я хотѣлъ бы, чтобы каждый бросилъ свои собственныя занятія, отказался отъ своего ремесла и забылъ обо всѣхъ своихъ дѣлахъ и всецѣло предался изученію этой хроники, не позволяя своему уму отвлекаться отъ нея или разсѣиваться до тѣхъ поръ, пока бы не выучилъ ее.наизусть. И если бы затѣмъ какъ-нибудь случайно погибли съ теченіемъ времени всѣ книги и прекратилось искусство книгопечатанія, каждый могъ бы устно передать эту хронику своимъ дѣтямъ, наслѣдникамъ и преемникамъ, какъ нѣкую тайную науку. Вѣдь въ ней больше толку, нежели это думаетъ толпа паршивыхъ хвастуновъ, которые еще меньше понимаютъ эти веселенькія исторійки, чѣмъ академикъ Ракле. Я знавалъ многихъ знатныхъ и могущественныхъ господъ, которымъ бывало очень непріятно, если они отправятся на охоту за крупнымъ звѣремъ или за утками и звѣрь ускользнетъ отъ нихъ или соколъ промахнется и упуститъ добычу; и что жъ!-- имъ служило утѣшеніемъ въ такомъ случаѣ и развлеченіемъ припоминать о неоцѣненныхъ дѣяніяхъ вышеупомянутаго Гаргантюа. Другіе же, люди,-- говорю это не шутя,-- страдавшіе отъ сильной зубной боли и потратившіе все свое состояніе на лѣченіе безъ всякой пользы, не находили лучшаго лѣкарства, какъ положить вышеупомянутыя хроники между двумя чистыми, сильно нагрѣтыми тряпками и приложить ихъ, какъ горчичникъ къ больному мѣсту. Но что же сказать про злополучныхъ подагриковъ? О, сколько разъ мы видали ихъ послѣ того, какъ ихъ хорошенько намажутъ саломъ и различными мазями, такъ что лицо у нихъ блеститъ какъ замокъ отъ костника, а зубы стучатъ какъ клавиши органа или клавикордъ, когда на нихъ играютъ, а изо рта бѣжитъ пѣна, какъ у вепря, загнаннаго собаками! И что же они въ такихъ случаяхъ дѣлали? Единственнымъ утѣшеніемъ имъ служило прослушать чтеніе нѣсколькихъ страницъ этой книги. И сколькихъ мы видали, которые клялись всѣми чертями, что они испытывали истинное облегченіе при чтеніи этой книги, ни болѣе ни менѣе какъ женщины, мучающіяся родами, когда имъ читаютъ жизнь св. Маргариты. Развѣ это бездѣлица? Найдите мнѣ другую книгу на какомъ угодно языкѣ, трактующую о какой угодно наукѣ, которая отличалась бы такими же точно свойствами, качествами и преимуществами, и я угощу васъ на свой счетъ порціей потроховъ. Нѣтъ, господа, нѣтъ. Эта книга внѣ всякихъ сравненій и соперничества; я буду утверждать это до возведенія меня на костеръ exlusive. И тѣхъ, кто станетъ утверждать противное, считайте лгунами, обманщиками, шарлатанами и соблазнителями. Сомнѣнія нѣтъ, что въ нѣкоторыхъ книгахъ выдающагося достоинства можно найти нѣкоторыя скрытыя качества; и въ числѣ ихъ можно, назвать: Fesse pinte, Orlando furioso, Robert le Diable, Fierabras, Guillaume sans peur, Huon dи Bordeaux, Montevieille и Matabrune. Но онѣ не годятся въ подметки той книгѣ, про которую мы говоримъ. Міръ по опыту узналъ, какую пользу и какую выгоду приноситъ вышеупомянутая гаргантійская хроника: вѣдь ее въ два мѣсяца больше продано типографами, чѣмъ куплено Библіи въ девять лѣтъ. Ну, вотъ я, вашъ покорнѣйшій слуга, желая доставить вамъ еще новое развлеченіе, предлагаю вамъ теперь еще другую книгу, такого же сорта, съ тою разницею, что она еще справедливѣе и болѣе заслуживаетъ вѣры, чѣмъ прежняя. Не думайте, если не хотите сознательно впасть въ ошибку, что я говорю о ней такъ, какъ евреи говорятъ о законѣ. Я не подъ такой планетой родился, и мнѣ никогда еще не доводилось лгать или увѣрять въ томъ, чего не было. Я говорю объ этомъ какъ веселый Онокроталъ {Onocrotale -- водяная птица, крикъ которой, по словамъ Плинія, похожъ на крикъ осла. Одни думаютъ, что это пеликанъ, другіе -- выпь. Раблэ часто прибѣгаетъ къ игрѣ словъ "Un sufflegan et trois onocrotales" -- что по мнѣнію комментаторовъ значитъ: одинъ суфраганъ и три протонотаріуса.}, или, вѣрнѣе сказать, какъ Протонотаріусъ мучениковъ любви или самой любви. Я повѣствую про страшныя дѣянія и геройскіе подвиги Пантагрюэля, которому я служилъ съ тѣхъ поръ, какъ вышелъ изъ дѣтскихъ лѣтъ, и по сіе время, когда получилъ отъ него отпускъ и вернулся на родину, чтобы узнать, не остался ли въ живыхъ кто изъ моихъ родственниковъ. Однако, въ заключеніе этого предисловія скажу: пусть сто тысячъ чертей завладѣютъ моей душой и тѣломъ со всѣми кишками и требухой, если я совралъ хоть одно слово во всей этой исторіи. Равно какъ пускай Антоновъ огонь васъ сожретъ, черная немочь васъ повергнетъ на землю, ракъ внѣдрится въ васъ; пускай вы истечете кровью, пускай проказа источитъ васъ и пускай огонь и сѣра поглотятъ васъ, какъ поглотили Содомъ и Гоморру, если вы не примете твердо на вѣру все, что я разскажу вамъ въ этой хроникѣ.
  

 

Десятистишіе, недавно сочиненное въ честь веселаго ума автора.

   Cinq, cens dizains, mille virlais,
   Et en rimes mille virades
   Des plus gentes et des plus sades,
   De Marot, ou de Saingelais,
   Payés comptant sans nulz delais,
   En présence des Oréadês,
   Des Hymnides et des Dryades,
   Ne suffiroient, ny Pont-Alais
   А pleines balles de ballades,
   Au docte et gentil Rabelais.
  
   Пятьсотъ десятистишій, тысяча рондо
   И еще другая тысяча риѳмованныхъ строкъ,
   Самыхъ прелестныхъ и граціозныхъ, Сочиненія Маро (Клеманъ Маро, поэтъ, умеръ 1554 г.) или Сенъ-Желэ (поэтъ, современникъ Раблэ),
   Дорогой цѣной оплаченныхъ безъ всякаго промедленія
   Въ присутствіи Ореадъ (горныя нимфы) Гименидъ (водяныя нимфы) или Дріадъ (лѣсныя нимфы)
   Не удовлетворятъ -- равно какъ и Панталэ (мало извѣстый поэтъ 16 столѣтія)
   Съ его кучей балладъ --
   Ученаго и любезнаго Раблэ.
  

I.

 

О происхожденіи и древности рода Пантагрюэля.

   Не лишнимъ и не празднымъ дѣломъ будетъ,-- такъ какъ у насъ нѣтъ недостатка въ досугѣ,-- напомнить вамъ о первомъ корнѣ и о томъ родѣ, изъ которыхъ произошелъ Пантагрюэль. Вѣдь я вижу, что всѣ добрые исторіографы такъ начинали свои хроники, не только арабскіе, варварскіе и латинскіе и греческіе, но также и авторы еврейскіе.
   Итакъ, слѣдуетъ замѣтить, что въ началѣ міра (я приступаю издалека), слишкомъ сорокъ сороковъ ночей тому назадъ,-- употребляя способѣ исчисленія, бывшій въ ходу у древнихъ друидовъ,-- вскорѣ послѣ того, какъ-Авель былъ убитъ братомъ своимъ Каиномъ, наступилъ такой годъ, когда земля, пропитанная кровью праведника, дала необыкновенный урожай всѣхъ плодовъ, которые на ней произрастаютъ, и въ особенности кизильника, вслѣдствіе чего этотъ годъ и прослылъ на всѣ послѣдующія времена годомъ кизильника, такъ какъ изъ трехъ штукъ выходилъ цѣлый четверикъ. Въ томъ же году календы установлены были по греческимъ служебникамъ. Мѣсяцъ мартъ пришелся не въ посту, а половина августа оказалась въ маѣ мѣсяцѣ. Въ октябрѣ мѣсяцѣ (а, можетъ быть, и въ сентябрѣ, не стану утверждать, чего навѣрное не знаю, чтобы не ошибиться) наступила недѣля, столь прославленная въ лѣтописяхъ, и которая зовется недѣлей трехъ четверговъ, потому что ихъ было въ ней трое, вслѣдствіе неправильности високосныхъ дней, отъ того, что солнце слегка уклонилось debitoribus влѣво, а луна измѣнила свое теченіе слишкомъ на пять саженъ и явно обозначилось движеніе и колебаніе тверди небесной, именуемой Aplane {Небо неподвижныхъ звѣздъ, съ греческаго: ἀπλανής.}, до такой степени, что средняя Плеяда, отдалившись отъ своихъ спутницъ, склонилась къ Экватору, звѣзда же, которую называютъ "Колосомъ", оставила Дѣву и удалилась къ Вѣсамъ, что, конечно, было дѣломъ страшнымъ и настолько затруднительнымъ и непонятнымъ, что астрологи диву дались. Да и было надъ чѣмъ имъ голову поломать.
   Будьте увѣрены, что весь свѣтъ охотно ѣлъ вышеупомянутый кизиль, потому что онъ былъ великолѣпенъ на видъ и чудеснаго вкуса. Но подобно тому, какъ Ной, святой человѣкъ, которому мы такъ много обязаны за то, что онъ посадилъ виноградную лозу, дающую намъ тотъ нектаръ, тотъ чудесный, прелестный, небесный, веселый, божественный напитокъ, который мы называемъ виномъ,-- какъ Ной, повторяю, былъ введенъ въ заблужденіе, когда пилъ его, ибо не зналъ его свойства и силу, такъ и мужчины и женщины того времени съ великимъ удовольствіемъ ѣли тотъ красивый и крупный плодъ. Но это имѣло самыя разнообразныя послѣдствія: у всѣхъ явилась ужасающая опухоль на тѣлѣ, хотя не у всѣхъ въ одномъ и томъ же мѣстѣ. У нѣкоторыхъ вздулся животъ и сталъ похожъ на большую бочку. Про нихъ написано: Ventrem omnipotentem; и всѣ они были зажиточные и веселые люди. Изъ ихъ племени произошли Святой Обжора и Широкая Масляница. У другихъ распухали, плечи, и они становились такъ горбаты, что ихъ звали montiferes, то есть носильщики горъ, и такихъ вы и по сіе время встрѣчаете въ мірѣ различнаго пола и разнаго состоянія. И изъ этого племени произошелъ Эзопъ, славныя дѣянія и сказанія котораго дошли до насъ въ книгахъ.
   У иныхъ вытягивались ноги и, глядя на нихъ, вы бы приняли ихъ за журавлей, или за фламинго, а не то за людей-на ходуляхъ. И бурсаки называютъ ихъ въ грамматикѣ iambus {У Раблэ тутъ игра словъ: ямбъ -- размѣръ стиха и jambe.}.
   У другихъ такъ выросталъ носъ, что становился похожимъ на горлышко перегоннаго куба, и былъ весь пестрый, въ прыщахъ, сине-багроваго цвѣта и лоснившійся отъ жира. Такіе носы мы видѣли у каноника Панцу и у Пьедебуа, медика въ Анжерѣ; и изъ этого племени немногіе любили декоктъ, но всѣ были любителями вина, и отъ нихъ произошли Назонъ и Овидій. И всѣ тѣ, про кого написано: Ne reminiscaris {Книга Товія III, 3.}.
У другихъ вырастали уши и достигали такихъ размѣровъ, что изъ одного уха они дѣлали себѣ куртку, штаны и камзолъ, а другимъ накрывались, какъ испанскимъ плащомъ. И говорятъ, что въ Бурбоннэ еще существуетъ это племя, откуда и происходитъ поговорка о бурбонскихъ ушахъ.
Иные вырастали въ длину всѣмъ тѣломъ, и отъ нихъ произошли великаны, а отъ послѣднихъ Пантагрюэль. И первымъ изъ нихъ былъ Шальбротъ,
который родилъ Саработа,
который родилъ Фаридрота,
который родилъ Гюртали, большого охотника до похлебокъ и царствовавшаго во время потопа,
который родилъ Немброта,
который родилъ Атласа, подпиравшаго плечами небо, чтобы оно не упало,
который родилъ Голіаѳа, который родилъ Эрикса, изобрѣтателя игры въ фокусы,
который родилъ Тита,
который родилъ Эріона,
который родилъ Полифема,
который родилъ Каса,
который родилъ Этіона, который первый заболѣлъ отъ того, что у него не было никакого прохладительнаго питья лѣтомъ, какъ свидѣтельствуетъ Барташинъ,
который родилъ Анселада,
который родилъ Сэ,
который родилъ Тифона,
который родилъ Ало,
который родилъ Отэ,
который родилъ Эгона,
который родилъ Бріарея, сторукаго,
который родилъ Порфирія,
который родилъ Адамастора,
   который родилъ Антея,
   который родилъ Агаѳона,
   который родилъ Пора, и съ нимъ воевалъ Александръ Великій,
   который, родилъ Арантаса,
   который родилъ Габбара, перваго придумавшаго много пить,
   который родилъ Голіаѳа,
   который родилъ Оффо, у котораго носъ покраснѣлъ отъ того, что онъ пилъ изъ боченка,
   который родилъ Артахея,
   который родилъ Ормедона,
   который родилъ Жеммагога, изобрѣтателя башмаковъ à la poulaine,
   который родилъ Сизифа,
   который родилъ Титановъ, отъ которыхъ произошелъ Геркулесъ,
   который родилъ Энея, который очень искусно умѣлъ вытаскивать клещей изъ рукъ,
   который родилъ Фьерабраса, побѣжденнаго французскимъ пэромъ Оливье, товарищемъ Роланда,
   который родилъ Моргана, который первый въ мірѣ игралъ въ карты съ очками на носу,
   который родилъ Фракасса, про котораго писалъ Мерленъ Кокей, отъ котораго произошелъ Феррагюсъ,
   который родилъ Гапмуша, перваго придумавшаго коптить бычачьи языки въ печкѣ, а прежде всѣ ихъ только солили, какъ ветчину,
   который родилъ Боливоракса,
   который родилъ Лонжиса,
   который родилъ Гайоффа,
   который родилъ Машфена,
   который родилъ Брюльфера,
   который родилъ Ангулевана,
   который родилъ Гальго, изобрѣтателя бутылокъ,
   который родилъ Мирланго,
   который родилъ Галафра,
   который родилъ Фалурдена,
   который родилъ Робоаста,
   который родилъ Сортенбрана де-Конембръ,
   который родилъ Брюшана де-Момьеръ,
   который родилъ Брюйера, побѣжденнаго пэромъ Франціи Ожье датчаниномъ,
   который родилъ Мабрена,
   который родилъ Футаснона,
   который родилъ Гаклебака,
   который родилъ Видегрена,
   который родилъ Грангузье,
   который родилъ Гаргантюа,
   который родилъ благороднаго Пантагрюэля, моего господина.
   Я хорошо знаю, что при чтеніи этого мѣста въ книгѣ у васъ возникаетъ весьма разумное сомнѣніе, и выспрашиваете: какъ могло это быть, когда извѣстно, что во время потопа всѣ люди погибли, за исключеніемъ Ноя и семерыхъ лицъ, заключенныхъ съ нимъ въ ковчегѣ и въ числѣ которыхъ не было вышеупомянутаго Гюртали? Вопросъ, безъ сомнѣнія, основательный и вполнѣ понятный, но мой отвѣтъ васъ удовлетворитъ, если только я съ ума не спятилъ. Но такъ какъ меня при этомъ не было и я не могу говорить какъ очевидецъ, то ссылаюсь на авторитетъ раввиновъ, добрыхъ малыхъ и славныхъ еврейскихъ волынщиковъ, которые утверждаютъ, что, дѣйствительно, вышеупомянутый Гюртали не находился въ Ноевомъ ковчегѣ, да и не могъ бы въ него влѣзть, будучи великаномъ; но онъ находился на ковчегѣ, верхомъ на немъ, въ родѣ того, какъ маленькія дѣти сидятъ на деревянныхъ лошадкахъ; или въ родѣ того, какъ большой Бернскій быкъ, {Трубачъ, названный такъ потому, что трубилъ въ бычачій рогъ.} убитый при Мариньянѣ, скакалъ на своихъ толстыхъ каменныхъ пушкахъ (служившихъ, должно быть, славной, покойной верховой лошадью). И такимъ образомъ, по Божьему велѣнію, спасъ вышеупомянутый ковчегъ, такъкакъ правилъ имъ ногами и поворачивалъ куда надо, какъ это дѣлаютъ на корабляхъ, при помощи руля. Находившіеся внутри ковчега люди подавали ему въ трубу съѣстные припасы въ потребномъ количествѣ, какъ люди благодарные за то добро, какое онъ имъ дѣлалъ. И порою они переговаривались другъ съ другомъ, какъ Икаромениппъ съ Юпитеромъ, по словамъ Лукіана.
   Поняли вы теперь меня? Ну, такъ выпейте на здоровье, но не разбавляя вино водой. Если же вы не вѣрите, ну и я не вѣрю, тѣмъ и дѣлу конецъ!
  

II.

 

О рожденіи грознаго Пантагрюэля.

   Гаргантюа, будучи четырехсотъ восьмидесяти сорока четырехъ лѣтъ отъ роду, произвелъ на свѣтъ сына своего Пантагрюэля отъ, своей жены, которую звали Бадебекъ, дочери аморотскаго короля, въ Утопіи; она же умерла отъ родовъ, потому что ребенокъ былъ такъ необыкновенно великъ и тяжелъ, что не могъ появиться на свѣтъ Божій, не задушивъ своей матери. Но чтобы вполнѣ понять причину, по которой его нарекли этимъ именемъ при св. крещеніи, вы должны знать, что
   въ тотъ годъ стояла такая засуха во всей африканской землѣ, что тридцать шесть мѣсяцевъ, три недѣли, четыре дня, тринадцать часовъ и даже немного больше не было ни капли дождя, а солнце такъ страшно палило землю, что она вся потрескалась.
   И во времена Иліи засуха не была такъ сильна, какъ въ тѣ поры. Не было дерева на землѣ, на которомъ уцѣлѣлъ бы хотя одинъ листъ или цвѣтокъ, трава посохла, рѣки и всѣ источники пересохли, бѣдныя рыбы, лишенныя своей родной стихіи, бились о землю и страшно вопили; птицы падали на лету, потому что не было ни капли росы; вездѣ на поляхъ попадались мертвые, съ разинутой пастью, волки, лисицы, олени, кабаны, серны, зайцы, ласки, хорьки, барсуки и другія животныя.
   Что касается людей, то жалость была глядѣть на нихъ: вы бы увидѣли, что у нихъ высунуты языки, точно у зайцевъ, бѣгавшихъ шесть часовъ къ ряду. Нѣкоторые бросались въ колодцы; другіе влѣзали въ брюхо коровы, ища тѣни: такихъ Гомеръ называетъ Алибантами.
   Вся страна погибала; жалко было видѣть, какъ старались люди спастись отъ жажды. И какихъ трудовъ стоило сохранить святую воду въ церквахъ и не дать ее выпить всю до послѣдней капли. Но по совѣту господъ кардиналовъ и папы въ церквахъ отданъ былъ приказъ, чтобы никто не смѣлъ приходить за ней больше одного раза въ день. И когда кто-нибудь входилъ въ церковь, то вы бы увидѣли, какъ человѣкъ двадцать бѣдняковъ, изнемогавшихъ отъ жажды, толпились сзади того, кто раздавалъ святую воду, съ разинутымъ ртомъ,-- какъ злой богачъ,-- чтобы не упустить ни одной капли. О, какъ счастливы были въ ту пору люди, у которыхъ былъ прохладный и хорошо снабженный погребъ.
   Философъ вопрошаетъ, почему вода въ морѣ соленая, и отвѣчаетъ на этотъ вопросъ, что въ эпоху, когда Фебъ позволилъ править своей колесницей сыну своему Фаэтону, послѣдній, неискусный въ этомъ дѣлѣ, не сумѣвъ держаться эклиптической линіи между двумя тропиками солнечной сферы, уклонился съ настоящаго пути и такъ приблизился къ землѣ, что засушилъ всѣ окрестныя земли и сжегъ большую часть неба, которую философы называютъ Via Lactéа, а нѣмцы -- Путемъ св. Іакова. Именитнѣйшіе поэты утверждаютъ, съ своей стороны, что это та самая часть неба, куда капало молоко Юноны, когда она кормила грудью Геркулеса. Итакъ, земля до того разогрѣлась, что у нея выступилъ сильнѣйшій потъ, которымъ она переполнила море, и отъ того оно стало соленое, потому что всякій потъ солонъ; и вы согласитесь съ этимъ, если попробуете свой собственный или потъ больныхъ, когда ихъ заставляютъ потѣть; мнѣ это рѣшительно все равно.
   Нѣчто подобное случилось и въ вышеупомянутый годъ: въ одну изъ пятницъ, когда всѣ принялись молиться Богу и шли процессіей, служа молебны и говоря проповѣди, моля всемогущаго Бога обратить на нихъ милостивое око въ такой бѣдѣ, вдругъ увидѣли, какъ изъ земли просачиваются крупныя капли воды, подобно тому, какъ это бываетъ съ человѣкомъ, котораго прошибаетъ потъ. И бѣдный людъ обрадовался, точно произошло нѣчто для него благодѣтельное: одни говорили, что земля сама выручаетъ себя, такъ какъ въ воздухѣ нѣтъ и слѣда сырости, которая бы обѣщала дождь. Другіе ученые люди говорили, что это дождь идетъ изъ антиподовъ: подобно тому, какъ повѣствуетъ Сенека въ четвертой книгѣ Questionum naturalium, говоря о происхожденіи и истокахъ Нила. Но они ошибались, потому что, когда по окончаніи процессіи, каждый захотѣлъ собрать этой росы и напиться цѣлыми стаканами, то оказалось, что она хуже и солонѣе морской воды. И такъ какъ въ этотъ самый день родился Пантагрюэль, то отецъ и назвалъ его этимъ именемъ. Потому что Рantiа по-гречески значитъ все, а Gruel по-арабски значитъ жаждущій, желая этимъ намекнуть, что: въ моментъ его рожденія весь міръ жаждалъ. И къ тому же онъ пророческимъ духомъ прозрѣлъ, что онъ со временемъ станетъ властелиномъ жаждущихъ; что ему было въ тотъ же часъ указано самымъ очевиднымъ знакомъ: въ то время, какъ Бадебекъ рожала его, а повивальныя бабки готовились принять его, изъ утробы роженицы вышли предварительно шестьдесятъ восемь извозчиковъ и каждый велъ за узду мула, нагруженнаго солью, а послѣ нихъ появились девять дромадеровъ, нагруженныхъ окороками ветчины и копчеными языками, семь верблюдовъ, нагруженныхъ копчеными угрями, затѣмъ двадцать пять телѣгъ со свининой, чеснокомъ, лукомъ и шарлотками. Это испугало было вышеупомянутыхъ повивальныхъ бабокъ; но нѣкоторыя изъ нихъ сказали:
   -- Вотъ славная провизія, тѣмъ болѣе, что мы до сихъ поръ пили очень лѣниво, а вовсе не ретиво. Это добрый знакъ -- это шпоры вина.
   И въ то время, какъ онѣ болтали между собой, появился на свѣтъ Божій Пантагрюэль, весь волосатый какъ медвѣдь, и одна изъ бабокъ, исполнившись пророческаго духа, сказала:
   -- Онъ родился покрытый шерстью, онъ натворитъ славныхъ дѣлъ. И если останется живъ, то проживетъ до старости.
  

III.

 

О томъ, какъ Гаргантюа оплакивалъ смерть жены своей Бадебекъ.

   Но кто былъ особенно смущенъ и сбитъ съ толку, когда родился Пантагрюэль, такъ это его отецъ Гаргантюа: съ одной стороны, онъ видѣлъ, что жена его Бадебекъ умерла, съ другой стороны -- что у него родился красивый и большой сынъ Пантагрюэль, и онъ не зналъ, что сказать и какъ быть. И главное сомнѣніе, смущавшее его умъ, это то, что онъ не зналъ, оплакивать ли ему смерть жены или смѣяться отъ радости, что у него родился сынъ. И съ той и другой стороны выдвигались философскіе аргументы, отъ которыхъ у него духъ захватывало: онъ отлично справлялся съ ними in modo et figura, но не могъ ихъ разрѣшить. И былъ ими опутанъ, какъ мышь, попавшая въ западню, или коршунъ, запутавшійся въ силкахъ.
   -- Плакать ли мнѣ?-- говорилъ онъ. Да, но почему? Моя добрѣйшая жена умерла, она, которая болѣе, нежели чѣмъ кто на свѣтѣ, была достойна всяческихъ похвалъ. Никогда больше я ее не увижу; никогда не найду ей подобной; это для меня неоцѣнимая потеря! О, Боже, чѣмъ я прегрѣшилъ передъ Тобою, что Ты меня такъ караешь? Зачѣмъ Ты лучше не призвалъ. меня къ Себѣ? Жить безъ нея значитъ только мучиться. Ахъ, Бадебекъ, душа моя, голубка, крошка моя (хотя въ ней и было три десятины и двѣ сажени), душка моя, милашка моя, туфелька моя, никогда я тебя больше не увижу! Ахъ, бѣдный Пантагрюэль, ты лишился своей доброй матери, своей кроткой кормилицы, своей возлюбленной дамы! Ахъ, ты лживая смерть, какая ты злобная, какая ты обидчица, что отняла у меня ту, которой по праву принадлежало безсмертіе!
   И, говоря это, ревѣлъ какъ корова, но внезапно начиналъ смѣяться, какъ теленокъ, когда вспоминалъ про Пантагрюэля.
   -- Охъ, сынокъ мой,-- говорилъ онъ,-- мой птенчикъ, мой котеночекъ, какъ ты хорошъ, и какъ я благодаренъ Господу Богу за то, что Онъ даровалъ мнѣ такого красиваго, такого веселаго, такого милаго сына. Охъ, хо, хо, хо! какъ я радъ; будемъ пить, охъ! отбросимъ грусть! Принесите лучшаго вина, выполоскайте стаканы, накройте скатерть, прогоните собакъ, растопите каминъ, зажгите свѣчку, заприте дверь, разлейте похлебку, призовите бѣдныхъ, раздайте имъ то, чего они просятъ, долой съ меня тогу, я останусь въ одной курткѣ, чтобы удобнѣе пировать со своими кумушками!
   Говоря это, онъ услышалъ похоронное пѣніе священниковъ, которые готовились предать землѣ тѣло его жены, и, оборвавъ веселыя рѣчи, настроился на иной ладъ,- говоря:
   -- Господи, Боже мой, неужели мнѣ опять печаловаться? Это мнѣ непріятно, я уже не молодъ; я старѣюсь, погода нездоровая, я могу схватить лихорадку; и тогда мнѣ бѣда. Честью клянусь, мнѣ лучше поменьше плакать и побольше пить. Моя жена умерла, ну и что жъ, Богомъ клянусь (da jurandi), мнѣ ее не воскресить своими слезами; ей хорошо; она навѣрное въ раю, а не то гдѣ и получше; она молитъ Бога за насъ, она блаженная, она больше не причастна нашимъ бѣдствіямъ и не счастіямъ. Боже, спаси вдовца; мнѣ слѣдуетъ подумать о томъ, чтобы найти другую. Но вотъ, что вы сдѣлаете -- сказалъ онъ повивальнымъ бабкамъ (гдѣ онѣ, добрые люди, я что-то васъ не вижу), ступайте на ея похороны, а я пока поняньчусь здѣсь съ моимъ сыномъ; мнѣ очень пить хочется и я рискую захворать. Но сперва выпейте стаканчикъ вина; повѣрьте мнѣ, это будетъ вамъ полезно, говорю по чести.
   На что онѣ согласились и пошли на отпѣваніе и похороны, а бѣдный Гаргантюа остался дома. И тѣмъ временемъ сочинилъ эпитафію на могилу жены слѣдующаго содержанія:
  
   Elle en mourut, la noble Badebec,
   Du mal d'enfant, que tant me semblait nice:
   Car elle avait visaige de rebec1),
   Corps d'Espagnole, et ventre de Souisse.
   Priez а Dieu qu'а elle soit propice,
   Lui pardonnant, s'en riens oultrepassa.
   Cy gist son corps, lequel vesquit sans vice,
   Et mourut l'an et jour que trepassa 2).
   1) Rebec -- старинная скрипка трехструнная. Visage de rebec сказано потому, что на шейкѣ этого инструмента обыкновенно вырѣзывалась уродливая образина.
   2) Отъ родовъ умерла она, благородная Бадебекъ,
   Казавшаяся мнѣ такой нѣжной:
   Лицо у нея похоже было на скрипку,
   Тѣло было какъ у испанки, а чрево швейцарское.
   Молите Бога, чтобы Онъ ее помиловалъ
   И простилъ ей, въ чемъ она согрѣшила.
   Здѣсь лежитъ ея безпорочное тѣло,
   И она умерла въ тотъ годъ и часъ, какъ скончалась.
  

IV.

 

О дѣтствѣ Пантагрюэля.

   Древніе исторіографы и поэты поучаютъ насъ, что многіе появились на свѣтъ Божій весьма страннымъ образомъ, хотя пересказывать это было бы слишкомъ долго: если у васъ есть досугъ, то прочитайте седьмую книгу Плинія. Но вамъ никогда не случалось слышать о такомъ чудесномъ рожденіи, какъ рожденіе Пантагрюэля: трудно повѣрить, въ какой короткій срокъ онъ выросъ тѣломъ и укрѣпился. Что такое Геркулесъ, убившій въ колыбели двухъ змѣй: эти змѣи были маленькія и безсильныя! Но Пантагрюэль, будучи въ колыбели, творилъ болѣе удивительныя вещи. Я уже не говорю про то, что за каждой своей трапезой онъ потреблялъ молоко четырехъ тысячъ шестисотъ коровъ. И про то, что изготовленіемъ котелка, въ которомъ нужно было варить для него кашицу, заняты были всѣ сковородные мастера въ Анжу, Вильдье въ Нормандіи, Брамонѣ въ Лотарингіи и что эту кашицу подавали ему въ большой чашѣ, которая и по сіе время находится въ Буржѣ около дворца; но зубы у него были уже такъ велики и крѣпки, что онъ выкусилъ большой кусокъ у вышеупомянутой чаши, какъ это легко видѣть.
   Однажды поутру, когда ему дали сосать одну изъ опредѣленныхъ для этого коровъ,-- такъ какъ другой кормилицы у него никогда не бывало, какъ говоритъ исторія -- онъ высвободился изъ пеленокъ, сдерживавшихъ его руки, схватилъ корову за ногу и выѣлъ у нея вымя и полъ-живота съ печенкой и почками и всю бы сожралъ ее, да только она такъ страшно ревѣла, точно волки ее терзали; и на этотъ ревъ сбѣжались люди и отняли корову у Пантагрюэля. Но коровьей ноги имъ не удалось у него отнять и онъ ее съѣлъ, какъ вы бы съѣли сосиску, а когда захотѣли отнять кость, онъ ее проглотилъ, какъ бакланъ глотаетъ рыбку. И затѣмъ принялся вопить: "bon, bon, bon", потому что онъ еще не умѣлъ хорошо говорить и хотѣлъ дать понять, что нашелъ это вкуснымъ и готовъ и еще поѣсть. Видя это, люди, которые ходили за нимъ, связали его толстыми канатами, какъ тѣ, что изготовляются въ Тенѣ для перевозки соли въ Ліонъ, или какъ тѣ, что употребляются на большомъ французскомъ кораблѣ, который стоитъ въ портѣ Грасъ въ Нормандіи. Но однажды большой медвѣдь, котораго держалъ его отецъ, сорвался съ цѣпи, и, подбѣжавъ къ нему, сталъ лизать ему лицо, потому что мамки не вытерли ему какъ слѣдуетъ рта, и тогда онъ такъ же легко порвалъ эти канаты, какъ Сампсонъ -- тѣ, которыми его связали филистимляне, и, схвативъ господина медвѣдя, разорвалъ его на клочки, какъ цыпленка, и со вкусомъ съѣлъ его мясо, пока оно еще не остыло.
   Вслѣдствіе этого Гаргантюа, опасаясь, чтобы онъ не зашибъ какъ-нибудь самого себя, приказалъ сковать четыре толстыхъ желѣзныхъ цѣпи, чтобы его связывать ими, и велѣлъ придѣлать къ его колыбели крѣпкія подпорки. И одна изъ этихъ цѣпей находится въ Ларошели, гдѣ ее каждый вечеръ протягиваютъ между двумя гаваньскими башнями; другая въ Ліонѣ, третья въ Анжерѣ. А четвертая была унесена чертями, чтобы связать Люцифера, который въ тѣ поры взбѣсился отъ того, что у него поднялась страшная рѣзь въ животѣ, послѣ того, какъ онъ съѣлъ за завтракомъ душу одного сержанта. Слѣдовательно, вы можете повѣрить тому, что говоритъ Николай де-Лира о томъ мѣстѣ въ Псалтырѣ, гдѣ написано: Et Ogregem Basan {Псаломъ СХХXIV, 11.}, а именно, что вышеупомянутый Огъ, будучи еще малолѣтнимъ, былъ такъ силенъ и могучъ, что приходилось цѣпями опутывать его въ колыбели. И послѣ того онъ оставался смирнымъ и тихимъ, потому что не могъ такъ легко порвать цѣпи, тѣмъ болѣе, что въ колыбели не было ему простора расправить руки.
   Но вотъ случилось однажды, что отецъ его во время большого праздника давалъ великолѣпный пиръ всѣмъ вельможамъ своего двора. Должно быть всѣ придворные слуги заняты были и прислуживали гостямъ, и никто не подумалъ о бѣдномъ Пантагрюэлѣ, и онъ оставался à recolorum. Что же онъ сдѣлалъ? Что сдѣлалъ? Вотъ послушайте, добрые люди: онъ попробовалъ порвать колыбельныя цѣпи руками, но не смогъ, потому что онѣ были слишкомъ крѣпки; тогда онъ такъ сильно принялся колотить ногами, что пробилъ дно колыбели, хоть оно состояло изъ балокъ въ семь пядей толщины; и такимъ образомъ, высунувъ ноги изъ колыбели, онъ ухитрился достать ими полъ. Тогда съ большими усиліями онъ приподнялся, унося свою колыбель на спинѣ точно черепаха, карабкающаяся по стѣнѣ; и, глядя на него, казалось, что большой корабль въ пять сотъ тоннъ сталъ на носъ. Въ такомъ видѣ смѣло вошелъ онъ въ залу, гдѣ пировали, и напугалъ всѣхъ присутствующихъ, но такъ какъ руки у него были не свободны, онъ не могъ достать руками ничего съѣстного и только съ трудомъ нагибался, чтобы лизнуть языкомъ кушанья.
   Увидѣвъ это, отецъ понялъ, что его забыли накормить и приказалъ освободить его отъ цѣпей, по совѣту присутствующихъ принцевъ и вельможъ; при этомъ врачи Гаргантюа объявили, что Пантагрюэль всю жизнь будетъ страдать отъ каменной болѣзни, если его долѣе продержатъ въ колыбели. Послѣ того съ него сняли цѣпи и посадили за столъ, и онъ плотно покушалъ, предварительно съ сердцемъ разломавъ кулакомъ свою колыбель на пятьсотъ тысячъ маленькихъ кусочковъ и объявивъ, что онъ больше ни за что въ нее не ляжетъ.
  

V.

 

О дѣяніяхъ благороднаго Пантагрюэля въ дѣтскіе годы.

   Такимъ образомъ Пантагрюэль росъ со дня на день и развивался не по днямъ, а по часамъ, чему его любящій отецъ естественно радовался. И пока онъ былъ еще малъ, заказалъ для него лукъ, чтобы стрѣлять птичекъ, который въ настоящее время называютъ большимъ шантельскимъ лукомъ. Затѣмъ послалъ его въ школу, гдѣ бы онъ. могъ учиться и проводить свои дѣтскіе годы. И такимъ образомъ онъ прибылъ въ Пуатье, чтобы учиться, и тамъ преуспѣвалъ; но замѣтивъ, что школьники пользовались тамъ большимъ досугомъ и иной разъ не знали, какъ провести время, сжалился надъ ними.
   И вотъ однажды онъ отломилъ отъ громадной скалы, которую называли Паслурденъ, большой кусокъ величиной въ двѣнадцать саженъ въ квадратѣ и толщиной въ четырнадцать пядей и положилъ его на четырехъ столбахъ посреди просторнаго поля, дабы вышеупомянутые школьники, когда имъ нечего больше дѣлать, могли проводить время, забравшись на этотъ камень, и пировать на немъ, осушая бутылки и закусывая ветчиной и пирогами, а также выцарапывать ножомъ на камнѣ свои имена. И въ настоящее время, этотъ камень зовется Приподнятый Камень. И въ память этого событія еще и по сіе время никто не получаетъ матрикулъ въ университетѣ Пуатье, предварительно не испивъ воды изъ конскаго фонтана въ Крустель, не посѣтивъ Паслурдена и не вскарабкавшись на Приподнятый Камень.
   Нѣсколько времени спустя, читая прекрасныя хроники о своихъ предкахъ, нашелъ, что Готфридъ-де-Люзиньянъ, прозванный Готфридомъ Зубастымъ, приходившійся дѣдушкой двоюродному брату старшей сестры тетушки зятя дядюшки снохи его тещи, былъ схороненъ въ Мальезэ, и отправился на кладбище, чтобы посѣтить его могилу, какъ подобаетъ доброму христіанину. И, выѣхавъ изъ Пуатье въ сопровожденіи нѣсколькихъ товарищей, проѣхалъ черезъ Легюжэ, навѣстилъ благороднаго аббата Ардильона, проѣхалъ черезъ Люзиньянъ, черезъ Сансэ, Селль, Колонжъ, Фонтенэ-ле-Контъ, привѣтствовалъ ученаго Тирако {Андрей Тирако, ученый законовѣдъ, современникъ и приверженецъ Раблэ.} и оттуда прибылъ въ Мальезэ, гдѣ посѣтилъ гробницу вышеупомянутаго Готфрида Зубастаго, котораго испугался, глядя на его портретъ, такъ какъ онъ былъ изображенъ человѣкомъ, пришедшимъ въ бѣшенство и вытаскивающимъ большой мечъ изъ ноженъ. Онъ спросилъ, почему его такъ изобразили. На это мѣстные каноники отвѣчали ему, что не почему иному, какъ потому, что pictoribus atque poetis etc, то-есть, что живописцы и поэты вольны писать, какъ имъ нравится и что имъ вздумается. Но онъ не удовлетворился ихъ отвѣтомъ и сказалъ:
   -- Его не безъ причины изобразили такимъ, и я догадываюсь, что передъ смертью его чѣмъ-нибудь обидѣли и онъ требовалъ отмщенія у своихъ родственниковъ. Я подробнѣе разузнаю объ этомъ и поступлю, какъ окажется нужнымъ.
   Послѣ того онъ не вернулся въ Пуатье, а пожелалъ посѣтить другіе университеты Франціи и, пріѣхавъ въ Ла-Рошель, сѣлъ на корабль и прибылъ въ Бордо, гдѣ не встрѣтилъ большого оживленія и увидѣлъ только, какъ на морскомъ берегу лодочники играли въ лунки.
   Оттуда проѣхалъ въ Тулузу, гдѣ очень хорошо научился танцевать и фехтовать обѣими руками, какъ это въ обычаѣ у студентовъ того университета; но онъ недолго пробылъ въ Тулузѣ, когда увидѣлъ, что тамъ профессоровъ поджаривали живыми, какъ какихъ-нибудь копченыхъ сельдей, и сказалъ:
   -- Спаси меня Богъ отъ такой смерти; я уже по природѣ своей склоненъ къ жаждѣ и не нуждаюсь въ томъ, чтобы меня подогрѣвали.
   Послѣ того онъ пріѣхалъ въ Монпелье, гдѣ нашелъ прекрасныя вина и веселую компанію и задумалъ было заняться изученіемъ медицины; но пришелъ къ заключенію, что это слишкомъ тяжелая и грустная профессія и что отъ врачей пахнетъ клистиромъ, какъ отъ старыхъ чертей. Поэтому онъ рѣшилъ заняться лучше юриспруденціей, но, увидя, что тамъ всего-то было три вшивыхъ и одинъ плѣшивый юристъ, уѣхалъ оттуда.
   И по дорогѣ объѣхалъ Гардскій мостъ и Нимскій амфитеатръ менѣе, чѣмъ въ три часа, что представляется скорѣе божескимъ, нежели человѣческимъ, дѣломъ, и прибылъ въ Авиньонъ, гдѣ не прожилъ и трехъ дней, какъ влюбился, потому что женщины тамъ охотно гуляютъ, такъ какъ это папскія владѣнія.
   Видя это, гувернеръ его, котораго звали Эпистемонъ, увезъ его оттуда и привезъ въ Валенсію въ Дофинэ; но онъ вскорѣ увидѣлъ, что здѣсь удовольствія будетъ мало: городскіе буяны колотили студентовъ, и это его сердило. Въ одинъ прекрасный день, воскресный, когда всѣ танцовали публично, одинъ студентъ тоже захотѣлъ присоединиться къ танцамъ, но буяны этого не позволили. Увидя это, Пантагрюэль загналъ ихъ на самый берегъ Роны и собирался всѣхъ ихъ утопить. Но они зарылись въ землѣ, какъ кроты, на полълье глубины подъ Роной. Эту яму можно и по сіе время тамъ видѣть.
   Послѣ того онъ уѣхалъ и черезъ три шага и одинъ прыжокъ очутился въ Анжерѣ, гдѣ ему понравилось и гдѣ бы онъ охотно пробылъ нѣкоторое время, если бы чума не выгнала ихъ оттуда.
   И вотъ онъ пріѣхалъ въ Буржъ, гдѣ очень долго учился -- и съ большимъ успѣхомъ -- на юридическомъ факультетѣ. Онъ говаривалъ, что юридическія книги представляются ему великолѣпнымъ, блестящимъ и драгоцѣннымъ платьемъ съ разводами изъ грязи. Въ мірѣ нѣтъ болѣе прекрасныхъ, ученыхъ, талантливыхъ книгъ, какъ Пандекты; но разводы на нихъ, то-есть толкованія Аккурсія {Флорентинецъ, ум. 1260.}, до того неопрятны, подлы и зловонны, что являются чистѣйшей грязью и дрянью.
   Выѣхавъ изъ Буржа, прибылъ въ Орлеанъ и тамъ нашелъ толпу довольно грубыхъ студентовъ, которые встрѣтили его большимъ пированіемъ, и онъ въ короткое время научился играть въ мячъ и вполнѣ овладѣлъ этимъ искусствомъ. Студенты того города, усердно занимаются этой игрой и возили его порою на острова, чтобы тамъ играть въ мячъ. А что касается того, чтобы ломать голову надъ книгами, то онъ избѣгалъ этого, изъ боязни испортить себѣ зрѣніе. Тѣмъ болѣе, что одинъ изъ профессоровъ часто говорилъ на лекціяхъ, что нѣтъ вреднѣе вещи для зрѣнія, какъ болѣзнь глазъ. И когда въ одинъ прекрасный день знакомый ему студентъ, не особенно успѣвавшій въ наукахъ, но прекрасный танцоръ и искусный игрокъ въ мячъ, получилъ степень лиценціата, онъ сочинилъ гербъ съ девизомъ для лиценціатовъ вышеназваннаго университета, такого содержанія:
  
   Съ мячомъ за поясомъ,
   Съ отбойникомъ въ рукахъ.
   Съ обрывками законовъ въ головѣ,
   Но съ ногами неутомимыми въ пляскѣ
   Васъ живо произведутъ въ доктора.
  

IV.

 

О томъ какъ Пантагрюэль встрѣтилъ уроженца Лимузена, который коверкалъ французскій языкъ.

   Эта глава не поддается переводу. Въ ней Раблэ смѣется надъ вычурностью и манерностью въ рѣчи. Уроженецъ Лимузена, котораго встрѣтилъ Пантагрюэль, желая скрыть свой мѣстный акцентъ и подражать парижскому говору, произноситъ длинныя тирады на шутовскомъ языкѣ, коверкая латинскія и французскія слова. Вся соль заключается именно въ исковернанности этой рѣчи, которую переводъ не можетъ передать. Пантагрюэль принимается было душить уроженца Лимузена, въ наказаніе за то, что онъ притворяется парижаниномъ и коверкаетъ латынь, но въ концѣ концовъ отпускаетъ его живымъ, а Раблэ замѣчаетъ, что Авлій Геллій былъ правъ, утверждая, что слѣдуетъ говорить такъ, какъ это всѣми принято; и нравъ также Октавій Августъ, говорившій, что слѣдуетъ избѣгать всѣхъ малоупотребительныхъ словъ, какъ корабельные кормчіе избѣгаютъ подводныхъ камней.
  

VII.

 

О томъ, какъ Пантагрюэль пріѣхалъ въ Парижъ, и о прекрасныхъ книгахъ библіотеки Сенъ-Викторъ.

   Послѣ успѣшныхъ занятій въ Орлеанѣ, Пантагрюэль рѣшилъ посѣтить большой Парижскій университетъ. Но прежде чѣмъ уѣхать, онъ узналъ, что въ Сентъ-Эньянѣ, одномъ изъ монастырей Орлеана, лежитъ въ землѣ уже двѣсти четырнадцать лѣтъ колоссальный колоколъ. Онъ былъ такъ великъ что никакими машинами нельзя было вытащить его изъ земли, сколько ни старались, пуская въ ходъ всѣ средства, какія рекомендуетъ Витрувій: De architectura; Альбертъ: De re dedificatoria; Евклидъ, Ѳеонъ, Архимедъ и Геронъ De ingeniis. Но все было тщетно. Тогда, склонясь къ смиренной просьбѣ гражданъ и жителей вышеупомянутаго города, Пантагрюэль рѣшилъ перенести колоколъ на колокольню, для которой онъ былъ предназначенъ. И вотъ онъ отправился въ то мѣсто, гдѣ находился колоколъ, и поднялъ его мизинцемъ такъ легко, какъ вы подняли бы колокольчикъ, привѣшиваемый къ ястребамъ. Но прежде чѣмъ снести его на колокольню, Пантагрюэль пожелалъ задать городу въ нѣкоторомъ родѣ серенаду и носилъ колоколъ по всѣмъ улицамъ въ рукѣ и звонилъ, къ вящшему удовольствію жителей. Но отъ этого произошло большое неудобство, а именно: отъ ношенія колокола и его звона все вино въ Орлеанѣ забродило и скислось. Но люди замѣтили это только въ слѣдующую ночь: всѣ пившіе это кислое вино почувствовали большую жажду и плевались бѣлой, какъ хлопчатая бумага, слюной, говоря:
   -- Мы вобрали въ себя Пантагрюэля, у насъ во рту стало совсѣмъ солоно.
   Послѣ этого Пантагрюэль прибылъ въ Парижъ со своими людьми. При его вступленіи въ городъ, всѣ жители вышли изъ домовъ, чтобы поглядѣть на него, потому что, какъ вамъ извѣстно, парижане глупы по природѣ, пѣтые дураки, а потому глазѣли на. Пантагрюэля, разиня ротъ и при этомъ побаиваясь, какъ бы онъ не унесъ Парламента куда-нибудь въ другое мѣсто аremotis, какъ отецъ его унесъ колокола Нотръ-Дамъ, чтобы привѣсить ихъ къ шеѣ своей кобылы.
   Пробывъ въ Парижѣ нѣкоторое время, изучая всѣ семь свободныхъ художествъ, онъ объявилъ, что. этотъ городъ хорошъ, чтобы въ немъ жить, но не умереть, такъ какъ нищіе Св. Иннокентія грѣются костями мертвыхъ. Онъ нашелъ, что библіотека Сенъ-Викторъ великолѣпна, благодаря нѣкоторымъ книгамъ, которыя въ ней находились и каталогъ которыхъ прилагается. Во-первыхъ:
   Bigna salutis.
   Bragueta juris.
   Pantofla decretorum.
   Malogranatum vitiorum.
   Богословскій клубокъ.
   Корзинка нотаріусовъ.
   Узелъ брака.
   Горнило созерцанія.
   Игрушки юриспруденціи.
   Decrotatorium scholarium.
   Tartaretus, De modo cacandi и проч. 1)
   1) Въ длиннѣйшемъ спискѣ названій большею частью вымышленныхъ книгъ фигурируютъ нѣкоторыя дѣйствительно существовавшія въ то время сочиненія. Приведя для примѣра вышеупомянутыя названія, мы сочли излишнимъ переписывать ихъ всѣ, такъ какъ врядъ ли это интересно для современныхъ читателей. Тѣхъ же, кто заинтересуется этимъ, отсылаемъ къ подлиннику.
  
   Нѣкоторыя изъ этихъ сочиненій уже напечатаны; другія же печатаются въ благородномъ городѣ Тюбингенѣ {Въ тѣ времена книги, которыхъ не смѣли печатать во Франціи, печатались за границею.}.
  

 

  

  Читать  дальше  ...   

---

  Источник :  http://az.lib.ru/r/rable_f/text_1564_gargantua-oldorfo.shtml    

---

 Читать  с  начала ...     

---

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 002 

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 007 

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 010

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 011

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 012

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 013

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 014

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 015

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 016 

 "Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 017

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 018 

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 019 

 "Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 020 

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 021 

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 022

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 023 

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 024 

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 025 

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 026 

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 027

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 028 

"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 031 

О романе Франсуа Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль". 

---

Иллюстрации к роману Франсуа Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль" 

---

---

ПОДЕЛИТЬСЯ

Яндекс.Метрика

---

О книге -

На празднике

Поэт

Художник

Солдатская песнь

Шахматы в...

Обучение

Планета Земля...

Разные разности

Новости

Из свежих новостей

Аудиокниги

Новость 2

Семашхо

***

***

Просмотров: 356 | Добавил: iwanserencky | Теги: средневековье, 16-й век, Франсуа Рабле, Роман, текст, Гаргантюа и Пантагрюэль. Ф. Рабле, слово, Европа, Гаргантюа, франция, Гаргантюа и Пантагрюэль, проза, литература, классика, Пантагрюэль, история, из интернета | Рейтинг: 5.0/1
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: