Ветры Дюны. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 469 - 5 Декабря 2023

Главная » » Ветры Дюны. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 469

05:43

Ветры Дюны. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 469

***

===

Подбадривая толпу, мэр Ховру вывел ее из парка и повел к старой рыбацкой деревне, где на пристани и на пляже в отлив тоже собрались люди. Платформа повисла над самой водой; послушать выступления собралось много лодок.

– Здесь собрались представители всех классов и всех профессий! – разносился голос Ховру из усилителей. – Я не один десяток лет был вашим мэром и заслужил ваше доверие. Теперь я хочу заслужить поддержку. Пока мы ждем ответа императора Пауля Атрейдеса, нужно продемонстрировать наши убежденность и силу. Мы покажем чужакам, на что способны люди каладанцы.

Гурни с растущим отчаянием слушал, как мэр и священник по очереди настраивали толпу. Сначала они призывали рыбаков проявить солидарность: не выходить в море за рыбой, не привозить улов. Они ссылались на петицию о независимости Каладана, которую широко распространили в городе, и утверждали, что продавцы не будут обслуживать покупателей, не поставивших подпись под обращением.

По мнению Гурни, это звучало очень тревожно, и становилось все хуже. Мэр заявил, что паломников джихада следует выпроводить с Каладана и не принимать, пока Пауль не предоставит планете приемлемую форму автономии.

Один из солдат произнес в коммуникатор, заставив и без того нервничавшего Гурни вздрогнуть:

– Милорд, они закрыли главный космопорт. Их люди вскрыли коды приземления и заворачивают назад всякий корабль, который использует название Чисра Сала Муад'Диб. Пилоты должны представить документы, где эта планета называется Каладан, иначе им не разрешат посадку.

Гурни поразился стремительности действий агитаторов: слишком уж ладно совпадают все части этой… революции. Межпланетная торговля страдает, и теперь представитель Космической гильдии и чиновники КООАМ потребуют строгих кар и немедленных действий. И известие об этом распространится по всей Галактике.

За годы джихада Гурни насмотрелся на то, какие ужасные действия совершают безжалостные армии Муад'Диба, когда решают сломить противника. Каладан не станет исключением.

Он начал немедленно отдавать приказы.

– Поместите боевой корабль дома Атрейдесов над космопортом Кала-Сити. Мешайте взлету и посадке любых кораблей: мы закроем космопорт так, как надо нам, а не мятежникам. Блокируйте все корабли, отходящие от лайнеров, и без объяснений отсылайте их назад. Я не хочу, чтобы новости распространились, пока ситуация у нас не будет под контролем.

Используя малые военные орнитоптеры – их применяли в качестве спасательных кораблей, чтобы помогать рыбакам в бурном море, – Гурни приказал своим людям разогнать демонстрацию. Он сам сел в такой корабль и повел их над рыбацкой деревней, стреляя сжатым воздухом: люди падали, но никакого вреда эти выстрелы им не причиняли.

Гурни лично навел воздушную пушку, которая сбросила недоумевающих мэра и священника с платформы в воду. Имперские солдаты арестовали самых активных демонстрантов.

Орнитоптеры Гурни летали над городом, его войска взяли под контроль все окрестности, Гурни получал множество донесений и отчетов. Многие имперские солдаты-инопланетяне не стали проявлять сдержанность, как он приказал. Гурни использовал воздушные пушки, чтобы разогнать демонстрантов и взять ситуацию под контроль, но солдаты чересчур ревностно отнеслись к своим обязанностям. Многие мирные демонстранты были тяжело ранены или убиты, кости у них были сломаны, черепа разбиты. До исхода дня погибло больше двадцати человек.

Бейтор Нисан, проведя собственную незапланированную операцию, взял штурмом главный космопорт, который пытались защищать демонстранты. Горожане запаниковали, начали отвечать, в результате погибло одиннадцать солдат и почти сто агитаторов. Космопорт открыли, Гурни снял эмбарго, но это его не радовало.

Он видел бойню на полях джихада, но ведь здесь это были жители Каладана, не воины, не мясники-коммандос, ввязавшиеся в священную войну.

Он шел вдоль тел, выложенных на улице старого города и прикрытых одеялами, и его мутило. С болью, горюя и гневаясь, он выбранился и ворвался в поселковую тюрьму.

Там он прошел к камере, в которой находился удивленный и потрепанный мэр Хорву. У старика была заклеена щека, и говорил он с явным недоверием и язвительным упреком.

– Ты меня разочаровал, Гурни Халлек. Я считал, ты любишь Каладан.

– Разочаровывайся в себе, а не во мне. Я призывал тебя не проводить «демонстрацию». Я умолял, но ты не стал слушать. Теперь ответ Муад'Диба будет в тысячу раз страшней, потому что ты вызвал такую смуту, какой он не может допустить ни на одной из планет империи. Я стану взывать ко всем остаткам дружеских чувств, какие он еще может питать ко мне, и буду умолять о милосердии. Но твердо обещать ничего не могу. – Гурни покачал головой. – Как мне объяснить все это леди Джессике, когда она вернется?

– Стыдись, Гурни Халлек! Некогда ты был верным слугой герцога Лето, но ты забыл принципы Атрейдесов. – Мэр сердито смотрел на него сквозь прутья решетки. Ему подбили оба глаза, и теперь они смотрели из темных пятен кровоподтеков. – Я всю жизнь служил людям Каладана и никогда не думал, что дойдет до такого. Мы не бросим сопротивляться. И однажды с радостью встретим Пауля как блудного сына из притчи, но только, если он вспомнит, кто он… и кто мы.

Гурни вздохнул.

– Другие назвали бы это кощунством против Муад'Диба, дурак. Дай мне повод освободить тебя, а не отдавать приказ о казни!

Мэр молча смотрел на него.

* * *

Два дня спустя пришел ответ с Арракиса: сухое письмо, в котором Гурни поздравляли с успешной защитой чести императора. Письмо подписал Пауль, но составил явно один из функционеров. На письме стояла печать «Администрация джихада». Гурни подумал, что Пауль вряд ли читал его доклад.

Гурни отдал приказ немедленно и без объяснений освободить всех арестованных демонстрантов, включая их предводителя.

===

По каким меркам мы определяем нормальность конкретной личности? И, если эту личность признают ненормальной и ограничивают в свободе, кто от этого выигрывает?

«Жизнь Муад'Диба» принцессы Ирулан,том третий

В свой последний вечер на Валлахе IX Джессика согласилась посетить Ночное Бдение.

По традиции она и все остальные сестры из школы матерей провели этот день в одиночестве, размышляя о жизни и деяниях Ракеллы Берто-Анурил, которая основала их орден на остатках человечества после Батлерианского джихада тысячи и тысячи лет назад.

Джессика была бы рада оказаться подальше от бесславного принуждения Бене Гессерит. Ее пытались подкупить постом Верховной Матери; какая Бене Гессерит не стремится к такому положению? Она не дала ответа, что само по себе вызвало у сестер серьезные подозрения. И, зная, как поступили с Тессией после ее отказа, Джессика понимала, что ей грозит большая опасность.

Вечером Джессика, по-прежнему ни с кем не разговаривая, присоединилась к длинной процессии одетых в черное женщин со свечами, поднимавшихся по склону Кампо-де-Ракелла, высокого холма близ комплекса школы матерей. Змеясь цепочкой вверх по каменистой тропе, свечи походили на яркие глаза в звездной черноте. По параллельной тропе с холма спускалась другая длинная процессия со свечами.

Сестры поднялись на высокую закругленную вершину холма к груде камней, обозначавших святое место, где когда-то давным-давно стояла Ракелла и где ее жизнь едва не оборвалась до срока. Когда Джессика поднялась на вершину, налетел холодный ветер. Она смотрела сверху на сияющие огни обширного комплекса школы, размышляя об истории ордена, о тысячелетиях власти и о выборе, который сделали сестры.

Но в отличие от внушаемых новичков, Джессика знала: иногда этот выбор был неверным. Глубоко ошибочным.

Двадцать женщин стояли возле Джессики на краю пропасти в том месте, откуда собиралась прыгнуть Ракелла. В те дни она пребывала в унынии, не могла собрать разъединяющиеся части своей организации, повести их единым путем в будущее. Она надеялась самопожертвованием заставить всех сплотиться.

Но именно на этом месте внутренний голос женщин, предков Ракеллы, впервые заговорил с ней. В тот день она приняла много наркотика под названием россак, но внутренние голоса не были наркотической галлюцинацией. Голоса далеких предков убедили ее жить и вдохновлять других.

Держа свечу, Джессика глубоко вдохнула ночной воздух, погружаясь в этот миг. Предполагалось, что церемония – время размышлений и самонаблюдений, возможность увидеть обширный развертывающийся гобелен влияния Бене Гессерит.

Стоя ближе к краю, чем другие послушницы и преподобные матери, Джессика смотрела с холма вдаль, как когда-то Ракелла. На считанные секунды она ощутила прочную связь с сутью ордена, исходной целью которого было объединение многих сильных женщин, но впоследствии эгоистические интересы увели орден с верного пути.

Новая Верховная Мать сможет изменить все это… Должно быть, Харишка хотела, чтобы она почувствовала это вдобавок к искушению славой Бене Гессерит и возможностью вершить историю. Но хотя Джессика почувствовала контролируемые эмоции Бене Гессерит, своего решения она не изменила.

...

Закончив медитацию, группа сестер начала спускаться, и ее сменила другая группа. Сомневающимся нужно больше времени; те, кто быстро получает подтверждение, уступают свое место.

Рядом шевельнулась тень – преподобная мать Мохиам в черном одеянии.

– Я рада, что ты провела с нами Бдение, Джессика. Я уверена, что ты почувствовала это. – Голос был жесткий, как сухой ветер Арракиса. – Каждая сестра должна участвовать в Бдении, чтобы прояснить мысли и сердце.

– Бдение заставило меня подумать о некогда благородных целях ордена… которые так противоположны позднейшей его тактике… и тому, что происходит сейчас.

Мохиам в тусклом свете свечи нахмурилась.

– Верховная Мать Харишка сделала тебе щедрое предложение. Я знаю, ты была недовольна сестрами, но теперь в твоих силах все это изменить, а мы так мало просим у тебя взамен. – Старуха посмотрела на темную землю. – Здесь ты далеко заглядываешь в будущее… и твое решение должно быть ясным.

– Ясным? Ты просишь меня убить сына!

Джессика начинала терять терпение. Край пропасти казался тем символическим выбором, который от нее требовали сделать. Но есть ли другой выбор? Принять предложение или прыгнуть?

– Сына, который не должен был у тебя родиться.

Джессика повернулась и пошла вниз по неровной тропе, спускаясь с холма. Она не замедлила шага, хотя видела, что старуха пытается поспеть за ней.

– Мы все равно свергнем Муад'Диба так или иначе. Мы обратим против него насилие, которое он чинит. – Удивительно проворная, старуха догнала Джессику, глаза ее сверкали в свете свечи. – Ты должна это знать, если станешь новой Верховной Матерью. Должна знать, что мы добьемся успеха. Иди с нами.

Шагая рядом, старуха понизила голос, но слова ее звучали взволнованно.

– Агенты Бене Гессерит уже подготовили мятежи по всей империи. Первой искрой станет Каладан. Ты ничего не сможешь сделать. И, когда на Каладане вспыхнет пламя, одновременно восстанут свыше ста планет и объявят о своей независимости.

Императору придется отозвать свои армии из других битв, чтобы справиться с новыми неожиданными трудностями, и – если его фанатики будут вести себя, как всегда, – жестокость этих расправ вызовет каскад других революций, настоящих революций, не нуждающихся в наших подстрекательстве и поддержке.

Представители ландсраада потребуют немедленных репараций и единодушно примут закон, ограничивающий права императора. Если Муад'Диб решит пренебречь им или наложит на него вето, он потеряет поддержку всех благородных домов, которые до сих пор были его опорой. Его правительство не сможет сдержать сопротивление. Видишь, Джессика? Мы добьемся успеха – с тобой или без тебя.

Неожиданно внезапная и наивная идея мэра Хорву о признании независимости Каладана получила объяснение. Его привел к этой мысли манипулятор – агент Бене Гессерит. Слова Джессики полетели в Мохиам, как пули:

– Как ты смеешь развязывать революцию на Каладане! На моем Каладане!

– Твой орден должен значить для тебя больше простой планеты. Мы хотим, чтобы ты лишила власти тирана, который уже убил больше людей, чем любой другой в известной истории. Что значит в сравнении с этим материнская любовь? – Мохиам фыркнула, как будто необходимость убеждать Джессику ее даже обижала. – Какое бы решение ты ни приняла, мы все равно его свергнем.

Джессика старалась не обращать внимания на ее слова. Сестры видят в Пауле только опасную и разрушительную силу… но она знает, что ее сын добр, внимателен, интеллигентен, умен и полон любопытства и любви. Таков истинный Пауль, а не то представление о нем, которое возникло в результате джихада!

Обе женщины замолчали, позволяя другим сестрам обогнать их по дороге вниз с холма. Джессика смотрела на огонь своей свечи, ощущала запах дыма и пыталась справиться с эмоциями.

С удивительной силой схватив ее за руку, Мохиам прохрипела:

– Ты в долгу перед сестрами. Сама твоя жизнь принадлежит нам! Вспомни: мы спасли тебя, когда ты едва не утонула в детстве. Женщина погибла из-за тебя. Как ты можешь забыть это? Помни.

Голос преподобной матери пробудил давно подавленное воспоминание, и Джессика неожиданно вспомнила, как боролась за жизнь, когда тонула в быстрой реке: вода заполняла ее рот, легкие, холодная-прехолодная. Она не могла сопротивляться быстрому течению, ее потащило и ударило головой о большой камень. Она не помнит, как упала в реку, но ведь она была ребенок, не старше пяти-шести лет.

Две храбрые сестры прыгнули в бурную реку, чтобы спасти ее. Джессика помнит, как ее вытащили на берег и откачали. Позже она узнала, что одна из сестер погибла. Мохиам права: она умерла бы в тот день, если бы эти женщины не спасли ее.

Однако, как ни странно, Джессика не могла вспомнить имя погибшей тогда сестры или где эта река. И вдруг, сосредоточившись, собравшись с силами, кристаллизовав свои воспоминания об этом событии, она ясно вспомнила, что ее вытащили из воды две женщины, они по очереди освобождали от воды ее легкие, дышали ей в рот.

Две сестры? Как это возможно, если одна погибла, пытаясь спасти ее?

И почему остальные подробности так неясны? Сестры ничего не оставляют на волю случайности. Каким-то образом ей изменили воспоминания.

– Может, я действительно обязана Бене Гессерит жизнью, а может, вы давно поместили эту историю в мое сознание, чтобы использовать именно в таких обстоятельствах.

По тени, пробежавшей по лицу старшей женщины, Джессика поняла, что получила подтверждение. Она никогда не тонула. Что задумала эта старуха и ее приспешницы и какую еще ложь они внушили ей?

Глядя на Мохиам сверху вниз, Джессика сказала:

– Спасибо, что помогла принять решение. Сегодня вечером я достигла истинной ясности. Я ничего не должна сестрам!

Мохиам схватила Джессику за рукав, дернула назад.

– Ты будешь слушать! Ты сделаешь верный выбор.

Джессика услышала властный Голос, назойливый тон, которому не могла бы сопротивляться. Но Джессика хорошо знала Мохиам, она узнала этот голос, услышала опасные ноты и сумела мысленно подготовиться к нападению.

Из древесной тени выступила другая преподобная мать, в мерцающем свете свечи Джессика узнала это морщинистое лицо. Стокия, женщина, которую она когда-то давно видела на Иксе… та самая, о которой ее предупредила Тессия. Сердце забилось в невольном страхе. Я не должна бояться…

Голос Стокии визжал как тупая пила.

– Ты еще больше разочаровала нас, Джессика, отказавшись исправить свои ошибки. Как ты можешь выносить такую вину?

Ее слова походили на взвинченные ноты мучительной скрипки.

Мощные волны психической энергии обрушились на Джессику, пронизывая ее ощущением отчаяния, которое отнимало силы и било страшным стыдом. Еще несколько сестер вышли из тени и окружили их с Мохиам, присоединившись к нападению. Стокия подошла ближе.

Джессика ощутила страшную головную боль; от нее требовали, чтобы она подчинилась велению Верховной Матери Харишки и выступила против родного сына.

Но Тессия подготовила ее, научила, где взять силы, чтобы выдержать это нападение. Жену Ромбура били, пытали и калечили, но не сломили; она нашла в себе источник сил и смогла сопротивляться, когда сестры старались сломить ее. И теперь Джессика располагала этим знанием.

Собрав все свои силы, всю ярость и ненависть к Стокии, Мохиам и ко всем остальным женщинам, вызванную тем, что они пытались сделать с ней – и с Паулем, Джессика укрепила сознание и последовала мысленными путями, которые нашла с помощью Тессии, собирая защиту и открывая новые источники силы.

Она сражалась с чувством вины, используя самую свою суть, самую основу своей жизни. Она ухватилась за любовь к герцогу Лето и к сыну. Мысленно она видела прекрасное лицо Лето с дымчато-серыми глазами, такое нежное, такое сильное – и сосредоточилась на нем. Память о Лето и силы, пронизавшие каждую ее клетку, дали броню, которую сестры не смогли пробить.

С огромным усилием Джессика крикнула:

– Возьмите… свою вину… на себя!

Собравшись, она отбила нападение; сосредоточиваясь все сильнее, Джессика чувствовала, как атака слабеет, слышала крики боли, словно на ее противниц на самих обрушилось сознание вины. Спустя несколько мгновений, одержав победу, она пошла вниз по склону холма, оставив сестер стенать, раскачиваться и дрожать.

ИНТЕРЛЮДИЯ

На полпути к сиетчу Табр посреди пустыни на выступе скалы стоял приземлившийся орнитоптер. От сильного ветра плиты его корпуса скрипели, и этот скрип Джессика слышала из расположенного неподалеку убежища. Песок шуршал о скалы, но этот звук только углублял печальную тишину, когда Джессика прервала свой рассказ.

Поразительные откровения Гурни переживал сильнее, чем Ирулан.

– Память может быть острее кинжала и резать глубже. Это были печальные времена, миледи, трудные для нас обоих, но я не знал, как подло поступали с тобой ведьмы. Меня не удивляет, что ты отдалилась от сестер.

– О, я не просто отдалилась, Гурни. Я полностью отвернулась от Бене Гессерит.

Ирулан неловко повернулась на камне.

– Сестры просят слишком много и не думают о том, какой вред могут причинить. Их заботят только собственные цели. – Она глубоко вдохнула воздух через фильтр. – Но я все-таки не вижу, как это объясняет или оправдывает преступления Бронсо. И не понимаю, почему ты настаиваешь, что должна хранить эту историю в тайне от Алии. Регент определенно не любит Бене Гессерит, как не любил их Пауль. Думаю, Алия была бы довольна, узнав, как ты победила их.

Гурни глухо заметил:

– Я счастлив, что ты отказалась выполнять требования ведьм, миледи. Заставлять мать убить родного сына ужасно и бесчеловечно.

– Гораздо хуже, Гурни. – Джессика откинулась на жесткий грубый камень и заставила себя произнести вслух: – Но очень скоро я решила, что они правы и я должна его убить. И из-за этого пошла на еще более ужасные вещи.

===

Преподобные матери – это не матери в обычном смысле. Истинная мать любит и понимает своего ребенка и прощает ему почти все.

Но все-таки не все.

Леди Джессика. Тайный личный дневник

Хотя Джессика устояла против воинственных сестер, их слова продолжали тревожить ее, они непрестанно осаждали ее разум, усиливая сомнения.

В лайнере Гильдии, уносившем ее с Валлаха IX, Джессика уединилась, у нее не было настроения общаться и беседовать. Она всегда держалась за уверенность – возможно, иллюзорную, – что Пауль прав, что он поступает со знанием дела, даже если она сама не вполне его понимает.

В тишине личной каюты она размышляла, пытаясь смягчить страхи и обрести решимость. Если любовь и неоправданная доброта помешают ей делать ужасные, но необходимые вещи, сколько еще может случиться смертей и разрушений? Сколько еще жизней будет потеряно?

Как ей понять, что еще намерен делать Пауль?

Ее сын может быть очень убедителен; у герцога Лето он позаимствовал харизму и ораторское искусство, она передала ему инструкции Бене Гессерит, а еще он многому выучился, кочуя с ловкачами-жонглерами. Пауль заставил своих последователей поверить в него и повиноваться его слову, – прекрасное воздействие на массы.

Но делает ли он верные выборы или только обманывает себя? Много лет Джессика получает противоположные сведения из самых разных источников.

Но что если он ошибается? Заблуждается? Ее сын не человек, кем она его считала, не такой, каким надеялась его видеть. Именно поэтому они с Гурни покинули Арракис, отошли от джихада.

Что если Бене Гессерит правы?

Она хорошо знала, что сестры преследуют собственные цели. Их доводы не объективны, как бы убедительно они ни звучали и как бы энергично эти женщины ни настаивали на своем. В данном конкретном случае Бене Гессерит явили свою истинную суть в попытке уничтожить ее психику, навязывая ей чувство вины. Но само по себе это не означает, что они неправы.

Когда ей стало трудно выносить насмешливую тишину каюты, Джессика отправилась на общие палубы. Ей не нужны были разговоры или общество, только присутствие других; она надеялась, что фоновый гул их жизни поможет ей заполнить пустоту в сознании.

Здесь она не старалась узнавать новости о джихаде, но истории были столь ужасны, что она не могла их не слышать. Лайнер Гильдии останавливался в нескольких точках и брал на борт новых пассажиров, новые слухи, даже очевидцев происходивших событий. И беспокойные толпы гудели, потрясенно и недоверчиво.

Сердце Джессики забилось с новой силой. Что делает Пауль теперь?

На каждой остановке на борт поднимались пассажиры со свежими рассказами, и новости еще не успели перерасти в легенды. Пропагандисты Пауля не успевали корректировать или что-то противопоставлять рассказам очевидцев. Это были истинные, правдивые рассказы.

На планете Ленкивейл, некогда крепости дома Харконненов, устроили погром. В снежной горной крепости жили в древних монастырях, окруженных ледниками, буддисламистские монахи. Их много лет преследовал граф Глоссу Раббан, но без особой религиозной ярости; Раббан просто любил демонстрировать свою власть.

Однако на этот раз все было совсем иначе. Буддисламисты всегда были спокойной, мирной сектой; они проводили дни в написании сутр, пении молитв, в размышлениях над вопросами, не имеющими ответов. Члены фрименского Кизарата Пауля обрушились на религиозные бастионы Ленкивейла и потребовали, чтобы тихие монахи воздвигли гигантскую статую Пауля Атрейдеса, а также изменили свои священные тексты и верования, отразив тот факт, что Муад'Диб – величайший из всех святых пророков, второй после Бога.

Хотя монахи никогда не выступали против Муад'Диба или джихада и вообще не имели политических убеждений, вера у них была твердая. Не имея в виду неуважение, но оставаясь непреклонными, они отклонили требование. Отказались признать, что Муад'Диб наделен святостью, которую приписывает ему Кизарат.

В наказание все монахи были убиты – все до единого, – древние монастыри в горах разрушены, а сверху на обломки направили камнепады. И, наконец, Кизарат разослал по всей империи охотников, обязанных обнаруживать и истреблять все анклавы «еретической буддисламистской ереси».

Джессика села на неустойчивый деревянный стул, не в силах отрицать весь ужас этого поступка. Вера Муад'Диба, как метастазы раковой опухоли, расползалась по всей империи. Но рассказы все же были противоречивы, и она не могла точно знать, совершили ли это чудовищное деяние распоясавшиеся священники, или прямой приказ отдал сам Пауль.

Потом она начала узнавать больше.

Из-за поднявшегося шума Муад'Диб выпустил и широко распространил видеообращение, которое много раз проигрывали на борту лайнера. Это не были слова бюрократической прокламации, выпущенные лицемерным чиновником. Пауль произнес их сам.

«Что касается недавней трагедии на Ленкивейле, я опечален нелепыми смертями. Эти бедные буддисламистские монахи не должны были погибнуть. Я чувствую их боль и страдания.

Но, оплакивая их, потому что они были живыми душами, нельзя забывать, что в их власти было спастись. В их смерти виноваты только они сами. Мой Кизарат объяснил, как они могут спастись, но они презрели предупреждение. – Он помолчал, и его синие от пряности глаза страстно блеснули: он был как мастер-шоумен в своей стихии. – Поэтому получили по заслугам».

«Это наследство Харконнена, – подумала Джессика. – Так вполне мог бы говорить его дед барон».

На проецируемом изображении Пауль спокойно взирал на буйное одобрение арракинских толп. Растущей волной поднимавшейся к вершине, доносилось «Муад'Диб! Муад'Диб!»

Джессика чувствовала, как в ней нарастает гнев. Вместо того чтобы осудить необязательную жестокость своих фанатиков, вместо того чтобы приказать им быть сдержаннее, Пауль обвинил в бойне бедных, невинных монахов. Случившееся его ничуть не волновало.

Когда умерла честь Атрейдесов? Джессика содрогнулась, представив себе, что подумал бы герцог Лето, узнав о поведении сына.

В общем масштабе после годов кровопролитного джихада бойня на Ленкивейле была сравнительно небольшим событием, но она красноречиво характеризовала Пауля, его последователей и то, как далеко они способны зайти. Это была убедительная демонстрация того, насколько он переменился, насколько полно слился с искусственной личностью, которую сам создал.

Но в записи Пауль продолжал говорить. Высоко подняв руку, призывая к тишине, он сказал:

– Я говорю не пустые слова. Мой голос разносит мою власть по звездам. Вы, те, кто имеет глупость считать, будто я не знаю о ваших ересях, не найдете укрытия. Вам не уйти от молота судьбы, который вы сами на себя навлекаете. Я говорю это тем, кто продолжает неповиновение: в назначенное мной время лайнеры Гильдии появятся над одиннадцатью планетами. Они выпустят мои военные корабли, и те стерилизуют все планеты, вызвавшие мое неудовольствие. Одиннадцать планет… и я молюсь, чтобы этого было достаточно.

...

Толпа затихла, камера показывала лица людей, и Джессика видела, что даже самые фанатичные сторонники императора потрясены и удивлены. Но постепенно настроение людей начало меняться, и толпы одобрительно взревели:

– Еще одиннадцать планет!

– Таково назначенное мной наказание. Да будет так и да будет это записано в анналах Святого Джихада.

С этими словами Пауль повернулся и ушел, а толпы продолжали буйно приветствовать его.

Джессика лишилась дара речи. Он уже стерилизовал четыре планеты вдобавок к бесчисленным страшным битвам семи лет джихада… Теперь будут уничтожены еще одиннадцать планет… и у нее нет причин ожидать, что на этом неописуемые злодеяния закончатся.

Холодок пробежал у нее по спине. Император Муад'Диб больше не напоминал ей сына, которого Джессика любила и растила. В прошлом, глядя на сына, Джессика всегда видела напоминания о его отце, но, услышав эту речь, она не замечала больше ничего от герцога Лето Справедливого. Она видела и слышала достаточно.

Пауль превратился в Полого Человека, жаждущего смерти миллиардов, он стал пустой оболочкой без души.

Глаза заволокло красным туманом. Ничего не видя, Джессика ушла в свою каюту и закрылась. Для нее настал поворотный миг, в дамбе образовалась щель, в которую прорвалась правда – то, что она так долго отрицала.

Она сыграла свою роль в создании этого чудовища. До сих пор Джессика считала, что со временем поймет разумные причины действий Пауля, если только он объяснит их ей. Когда-то они с сыном составляли отличную команду и помогли друг другу пройти через множество кризисов и трудностей. Она доверяла ему свою жизнь. Но любовь к Паулю слишком долго вынуждало ее ждать, точно как Гурни, когда у его гончих обнаружился вирус огня в крови. А теперь будет уничтожено население еще одиннадцати планет!

Вывод неизбежен, как смерть: Пауль угрожает существованию человечества, и нельзя больше делать вид, что события просто вышли у него из-под контроля. Он одобряет преступления, совершенные его именем, даже требует их.

Преподобные начали кампанию против Алии, которую считают отвратительным чудовищем, но истинная угроза – Пауль. Да, по всем признакам дочь Джессики необычная девушка, но она не в силах изменить обстоятельства своего рождения или заглушить голоса в голове. С другой стороны, Пауль сам принимает решения, сам выбирает пути. Он, вождь, позволяет своим солдатам превращаться в волчьи стаи среди мирного населения.

Сколько еще убийств прикажет совершить Муад'Диб? Сколько еще планет уничтожит? Если Джессика не попытается его остановить, разве не будет она виновата? Сидя в полутемной каюте наедине с собственными противоречивыми мыслями, Джессика пришла к неизбежному решению.

Она должна остановить сына… убить его. Бене Гессерит оказались правы.

Он окружил себя непробиваемой защитой благодаря непревзойденному умению защищаться. Но Джессика – мать и может близко подобраться к нему. У нее сила, с которой нужно считаться, и она уверена, что имеет возможность остановить Пауля, остановить Муад'Диба… остановить родного сына, потому что знает его слабости. Ей нужно лишь мгновенное колебание с его стороны.

Леди Джессика знала, что Пауль ее любит. Но Бене Гессерит учили ее, что сама она не должна чувствовать любовь. С печалью она поняла, что в конечном счете Мохиам оказалась права. Муад'Диб не просто ее сын. Он продукт очень долгосрочного генетического плана, в котором произошел сбой. Он продукт Бене Гессерит.

И должен умереть.

===

В любой миг есть то, что я знаю, и то, чего не знаю.

«Избранные высказывания Муад'Диба»принцессы Ирулан

Во время следующей остановки лайнера на дельте Кайсинга-IV огромный корабль выпустил из брюха множество более мелких: челноки, грузовые суда, военные корабли. Обычная остановка, Гильдия занята своими делами.

Джессика опасалась, что сойдет с ума оттого, что задерживается ее возвращение на Каладан. Она снова вышла из каюты и с обсервационной площадки смотрела на планету внизу. Как часто бывало и раньше, она размышляла о страшных потерях джихада, который казался бесконечным. Новости о продолжающихся жестокостях сердили и печалили ее… а на сердце камнем лежало принятое решение.

На дельте Кейсинга-IV росло растение шигавайр, которое давало острые, как бритва, прочные нити; урожай этого растения ждали на многих планетах. Шигавайр использовалось как основа записывающих материалов и обладало любопытной особенностью: под нагрузкой оно сжималось и потому идеально годилось для того, чтобы связать сопротивляющегося пленника, – путы жестокие и часто смертельные. В связи с продолжающимся джихадом спрос на эти растения многократно вырос.

Какая долгая война! Джессике казалось, что прошли века с тех пор, как юный Пауль сбежал с Бронсо Верниусом, чтобы побывать на всех планетах империи, увидеть экзотические места и культуры. В те дни он был взбудоражен, полон любопытства и восторга…

Джессика не замечала появления служителя-вайку, пока худой человек с черной бородкой не подошел к ней, внимательный, но сдержанный. Одну руку он держал за спиной.

– Ты леди Джессика с Каладана.

Она не услышала вопроса в этой фразе. Как ни странно, стюард сдвинул на лоб свои непрозрачные очки, и она смогла заглянуть в его напряженные, светло-голубые глаза.

– Я сверился со списком пассажиров.

Стюарды-вайку очень редко вступали в контакт с пассажирами по своей инициативе, и Джессика сразу насторожилась.

– Да, я возвращаюсь домой.

Вайку достал из-за спины запечатанный цилиндр и протянул ей.

– Бронсо Верниус с Икса просил доставить тебе это важное сообщение.

Джессика изумилась до глубины души. Она недавно виделась с Тессией, но та несколько лет не получала вестей от сына. Формально руководитель Икса, Бронсо после смерти Ромбура разорвал все контакты с домом Атрейдесов.

– Кто ты? Что тебя связывает с Иксом?

Вайку уже уходил.

– Ничего не связывает, миледи. Только с Бронсо. Меня зовут Эннзин, и я знал его и твоего сына, когда они были гораздо моложе. Это я помог твоему человеку найти Бронсо и Пауля, когда мальчики… исчезли. Я их никогда не забывал, а Бронсо не забыл меня.

И он вышел, прежде чем она смогла еще о чем-нибудь спросить. Глядя на загадочное послание, Джессика ногтем сковырнула печать и развернула листок с медно-пурпурным гербом дома Верниусов.

«Дорогая леди Джессика.

Хотя по причинам, болезненным для нас обоих, я отвернулся от дома Атрейдесов, сейчас я вспоминаю тесные отношения, которые когда-то существовали между нашими домами. Я знаю, что ты недавно посетила Баллах IX, и с нетерпением жду известий – правдивых известий – о матери. Я буду у тебя в огромном долгу, если, возвращаясь на Каладан, ты остановишься на Иксе и навестишь меня.

Я по-прежнему живу во дворце, хотя и лишен буквально всей власти. Совет технократов устранил мое влияние и теперь руководит нашим обществом. Мне очень срочно нужно поговорить с тобой – о Пауле.

С уважением и восхищением, Бронсо Верниус».

Свернув сообщение и вновь засунув его в цилиндр, Джессика вышла из каюты, чтобы договориться о своей высадке на Иксе. Планета в трех остановках.

Добравшись до подземного города Верни, Джессика заметила множество перемен, происшедших за двенадцать лет с ее последнего посещения планеты, говоривших о процветании: множество новых зданий, растущая промышленность, толпы людей разных рас в дорогой одежде. Перевернутая линия горизонта, очерченная зданиями-сталактитами, стала намного сложнее; многочисленные административные здания были возведены скорее с утилитарной целью, чем ради красоты.

Во дворце Джессику встретил человек с волосами медного цвета. Она сразу его узнала. Бронсо выглядел изможденным и усталым – мешки под глазами, утомленное лицо. Поникшие плечи. И было ему совсем не весело.

– Леди Джессика, не могу выразить, как высоко я ценю ваше появление.

Когда он протянул руку, Джессика увидела на его правой руке драгоценное кольцо дома Верниусов. Когда-то Ромбур носил такое же.

– Ах, Бронсо! Как долго мы не виделись! – Слова полились потоком. – Я только что видела твою маму. Она жива. Она на Валлахе IX.

Лицо молодого человека просветлело.

– За последние годы нам несколько раз удавалось обменяться записками. Будь у меня военные силы или политическое влияние, я потребовал бы ее освобождения. – Плечи Бронсо запрыгали. – Но что я могу сделать для нее отсюда? А сестры заботятся о ней? – Знаком он пригласил Джессику идти за ним. – Расскажи мне о ней. Какой она кажется? Скучает ли по мне?

Джессика быстро рассказывала, пока он вел ее по длинному коридору, где столы и статуи выглядели пыльными. Мебель по-прежнему была очень дорогая, но никто за ней не ухаживал. Бронсо остановился на пороге комнаты без окон. Заканчивая рассказ о Тессии, Джессика поняла, что он пытается отвлечь ее, и удивилась, что он привел ее в это безопасное место, а не в какое-нибудь роскошное помещение на балконах.

***

Источник : https://homeread.net/book/vetry-dyuny-kevin-anderson

Источник : https://readnow.me/k/vetry-dyuny-anderson

Источник : https://vse-knigi.com/books/fantastika-i-fjentezi/socialno-psihologicheskaja/107159-braian-gerbert-vetry-dyuny.html ===

***

Словарь Батлерианского джихада

ПРИЛОЖЕНИЕ - Крестовый поход...