Главная » » Бои 025

16:03

Бои 025

***

А со следующего утра события завертелись с неожиданной скоростью.
Хотя и были они с Буданцевым теперь лишены большей части своих
возможностей, не могли больше привлекать к поиску почти неограниченное
число людей и из милиции, и из УГБ, но информация к ним по-прежнему
поступала в полном объеме.
Оперативные сообщения о событиях в городке Кольчугине пришли
одновременно и в 7-й отдел 1-го управления ГУГБ, и в Главное управление
Рабоче-крестьянской милиции.
Были они составлены второпях, не содержали пока почти никаких
подробностей и тем более выводов. И в той, почти истерической, суматохе,
что царила сейчас на доброй половине Лубянского дома, мало кого
заинтересовало сообщение об убийстве провинциального уполномоченного и
побеге с этапа нескольких подследственных. Не до того. Есть облУНКВД,
пусть само и разбирается.
Только Буданцев почти мгновенно связал "ЧП районного масштаба" с
"делом наркома". Потому что только он непрерывно думал об этом уже пятые
сутки и смог мгновенно сопоставить сообщение и слова Лихарева о
появлении похожего по приметам человека (об излучении матрицы тот,
конечно, не упомянул) в близких окрестностях Москвы.
Этот факт очень хорошо ложился на его версию о том, что Шестаков
скрывается в дачных поселках. И удивительная дерзость побега из тюремной
машины настораживала. Невероятная ловкость неизвестного, странным
образом проникшего в машину, обезоружившего опытный и хорошо вооруженный
конвой, чем-то напоминала ему стиль действия беглого наркома.
Нос этого момента вопрос становился уже крайне конкретным - нарком
ли он? Могли быть тот, кого они ищут, одновременно и наркомом, и этим
вот "специалистом"?
Буданцев тут же позвонил по междугородному телефону в Кольчугинский
райотдел милиции.
Аппарат в кабинете Валентина обеспечивал удивительную чистоту и
громкость связи. Совершенно не требовалось стучать по рычагу, дуть в
трубку и кричать, как Бывалов в кинофильме "Волга-Волга".
Со своими коллегами Буданцев разговаривать умел и, представившись
подлинным именем и должностью (таиться было ни к чему), за двадцать
минут вытянул из них все интересующие подробности.
Картина вырисовывалась более чем увлекательная. Неясно пока было
одно - за каким дьяволом потребовалось Шестакову вообще появляться в
совершенно ничем не примечательном городке.
Кроме наличия там двух полусекретных заводов, абсолютно ничем не
мог он привлечь ТАКОГО человека. Разве только...
Буданцев привычно схватил лист бумаги.
Впервые в "деле наркома" обозначился сообщник. И конвоиры, и
этапируемые в один голос утверждали, что и убийца уполномоченного
Рыбина, и его сообщник явно давно и хорошо знакомы.
Возможно, для того, чтобы встретиться с этим человеком, Шестаков и
приехал в Кольчугино? Но что может связывать наркома и похожего на
бандита бродягу? Если только это бродяга. Но если нет, то кто? Бежавший
из заключения старый приятель, человек его круга?
Как ни напрягался Буданцев, он не мог вспомнить в биографии
Шестакова ни одного человека, подходящего на такую роль. Жаль, что
больше нет возможности покопаться в его анкетах, в разное время писанных
автобиографиях. Вдруг что-нибудь важное он пропустил?
- И что будем теперь делать, Иван Афанасьевич? - спросил Лихарев,
выслушав его соображения.
- Что же, судя по всему, они двинулись в сторону Москвы. Клички
уголовников, что пошли с нашими "клиентами", я знаю. Придется мне
обратиться к своим осведомителям. У меня их, как у всякого нормального
опера, достаточно. Почти наверняка в ближайшее время на одной из "малин"
он проявится. А тогда уже...
- Бог в помощь, как говорится. Работайте. А я своими вопросами
займусь. Смотрите только, чтобы вас самого ежовские ребята где-нибудь не
прихватили. - Да уж как-нибудь.
Одевшись в самую заношенную из той, что можно было найти в
гардеробе Лихарева, одежду, Буданцев отправился по известным адресам.
Валентин, оставшись на Столешниковом, включил свой "шар", на
который возлагал гораздо больше надежды, чем на старомодные методики
сыщика. Впрочем, одно другого не исключало.
Возвратился Буданцев уже под вечер. Усталый, но почти счастливый.
Лихарев даже удивился - насколько этот человек увлечен своей профессией,
раз способен испытывать чистую радость, взяв след дичи.
Наверное, не так уж не правы были те, кто дал таким, как этот
сыщик, презрительную, а может, и уважительную в чем-то кличку "легавые".
Сам он просто исполнял свою работу, как мог профессионально, но не
вкладывая в нее ничего личного.
- Все один к одному, Валентин Валентинович, один к одному! Полдня,
как Косой в Москве появился, а звон уже пошел. Давно ничего похожего не
случалось, вот деловые и оживились. Гуляет Косой в Марьиной Роще, всем,
кто нальет, хвастается, как он сбоем, на рывок, с этапа ушел. Да не с
кем-нибудь, с самим Ленькой Пантелеевым! Питерским.
- Постойте, с каким это? - Память у Лихарева была абсолютная,
одного лишь имени хватило, чтобы вспомнить все подробности питерской
эпопеи начала двадцатых годов, когда знаменитый налетчик терроризировал
северную столицу, нагло и дерзко грабил нэпманов, изображая из себя
современного Робин Гуда, многократно уходил из милицейских засад и
ловушек. Венцом его карьеры был побег из камеры смертников в знаменитых
"Крестах". - Так он же вроде...
- С тем самым. И что шлепнули его - абсолютно достоверно. Я в
Ленинграде, в тамошнем угро, все материалы видел. Фотографии, рапорты,
протокол опознания трупа и все остальное тоже. Убит он, пятнадцать лет
как убит, нормальные люди про него и думать забыли. Хотел бы я знать,
чего ради нашему наркому про него вспомнить вздумалось. Если для
авторитета, так можно и посвежее, и погромче имена найти.
- Для того и вздумалось. Чтобы страшнее и загадочнее. И без риска
попасться. Воры-то настоящие легенды про Пантелеева помнят, а в лицо его
наверняка никто не видел. Вот вам все сразу - и авторитет, и сказочка
про воскресшего налетчика. А что, звучит. Ну и где же он теперь, не
выяснили?
- Пока - нет, - развел руками Буданцев. - Но если появится... Косой
ему свой адресок дал и всю братву оповестил, что не сегодня-завтра
Леонид его гостем будет. И тогда такие дела начнутся. Вся Москва на уши
встанет.
- Не глупо, совсем не глупо, - покивал головой Лихарев. - И весьма
похоже на правду. - Он помолчал немного. - Потому что, по моим данным,
наш нарком находится буквально в двух-трех километрах отсюда, вряд ли
дальше.
- Да вы что?! И знаете - где? Тогда нужно готовить план захвата.
- Увы. Где конкретно - пока не знаю. Не мог же Валентин сказать,
что засек он наркома с помощью инопланетного прибора, который, к
сожалению, существуя здесь в единственном числе, свойствами подлинного
пеленгатора не обладает. Вот было бы их хотя бы три.
Поэтому он ответил в доступных сыщику понятиях:
- Мои помощники зафиксировали телефонный звонок Шестакова одному из
его знакомых. Звонил из автомата в пределах Садового кольца. К
сожалению, разговор был очень короткий и довольно бессодержательный.
Возможно - шифрованный.
- Тогда нужно брать под плотный присмотр этого с друга.
- Спасибо. Без вас бы я не догадался. Поэтому пока отдыхайте, время
есть, а я, в свою очередь, займусь кое-какими приготовлениями. Ждите
моего звонка. В случае чего - пять минут на сборы, и все дальнейшие
указания выполнять беспрекословно и не задумываясь.
Буданцев хотел было возразить, что не привык к такому тону и так
далее, но вовремя спохватился. Не в его с положении хорохориться. Было
время убедиться в способностях и возможностях Лихарева. Говорит - так,
наверное, знает, что и зачем.
Молча кивнул и отправился на кухню заваривать себе чай. На этот раз
- без рома.
Лихарев решил, что пришло время воспользоваться помощью Сильвии.
Ему требовалось как минимум еще два прибора, аналогичных "шару", чтобы
четко запеленговать Шестакова. Но сразу же возникал вопрос - чьей
добычей в таком случае станет нарком, и не только сам он, с которым
Валентин уже связывал далеко идущие планы, а и та личность, которая
таилась внутри его мозга. Это ведь благодаря ей вполне обычный советский
функционер приобрел характер и способности средневекового японского
ниндзя. Нельзя отдавать его в чужие руки.
Здесь уже в Лихареве заговорил человек, гораздо более
заинтересованный в собственной выгоде, чем в успехах вышестоящего
начальства. В конце концов за СССР отвечает он, и неизвестно, какие
проблемы придется решать в ближайшем будущем. В случае неудач спросят по
полной программе именно с него, и никому не интересно будет вспоминать
его прошлые заслуги.
Поэтому Валентин решил, что стоит попробовать обойтись собственными
силами. Взять наркома, разобраться с ним поближе, а уж потом, если
потребуется с докладывать "наверх".
Инженером он был хорошим, куда лучшим, чем кто-либо другой на Земле
в это время, и не прошло и двух часов, как он придумал схему пеленгации,
пусть и не такую совершенную, как с тремя "шарами", но, по расчетам,
достаточную, чтобы засечь местонахождение объекта с точностью до
двух-трех сот метров.
Валентин разыскал в своей мастерской подходящую по размерам
бакелитовую коробку, просверлил на верхней крышке три отверстия и вывел
в них сигнальные глазки-индикаторы от радиоприемника. Ближе к заднему
краю закрепил обыкновенный армейский компас системы Адрианова в медном
корпусе. Внутрь коробки вставил четыре батарейки от карманного фонарика,
соединил их особым образом разноцветными проводами с индикаторами,
двухпозиционным тумблером и пружинными лапками-зажимами. Прозвонил
тестером схему странного устройства. Выглядело оно в точности как
творение радиолюбителя из районного Дома пионеров, но Лихарева вполне
удовлетворило. В заключение он вложил в зажимы свой золотой портсигар и
туго затянул крепящие крышку винты.
Риск, конечно, был, и немалый - доверить обыкновенному человеку
важнейший прибор, без которого аггрианскому резиденту на Земле делать
нечего.
Но - другого выхода сейчас не было, а в случае чего Валентин сможет
его найти и вернуть, даже если прибор попадет в руки чекистов.
Воспользоваться им по назначению или даже испортить непосвященному было
невозможно. Разве что кто-то решит просто переплавить портсигар на
металл и сунет добычу в тигель или муфельную печь.
Но это - вряд ли, ценность украшенного сапфирами изделия неизмеримо
выше стоимости слитка золота, что должно быть понятно любому дураку
(достаточно умному, чтобы завладеть "портсигаром").
"Шар" устойчиво фиксировал присутствие объекта в пределах города.
- Ну, Иван Афанасьевич, придется тебе еще поработать не по
специальности. Возьмешь сейчас мою машину с водителем и сделаешь первый
круг, примерно по линии Окружной дороги. Попробуем поискать нашего
наркома с помощью технических средств. Машинка нехитрая, но
сверхсекретная, поэтому из рук не выпускай ни при каких обстоятельствах.
Шофер - с человек надежный, и охрану обеспечит, и переговоры с
представителями власти на себя возьмет, если возникнет такая
необходимость. Твоя задача - через каждые, скажем, пять километров
направлять пеленгатор вот этой стороной на центр города и включать
тумблер. Если загорится одна из лампочек - засекай по компасу с азимут.
Умеешь?
- Да уж как-нибудь - обиделся Буданцев.
- Тогда вперед. Дело долгое и не слишком веселое, но результат
может получиться вполне интересным.
Буданцев возвратился около семи часов вечера, и Валентин тут же,
вооружившись линейкой и транспортиром, принялся переносить полученные
данные на большую, совершенно секретную карту Москвы.
Сколько он жил в СССР, столько и поражался неизвестно откуда
взявшейся и неизвестно какие цели преследующей мании секретности,
охватившей буквально все сферы здешней жизни.
Вот те же и карты. В любой цивилизованной стране в обычном магазине
можно купить точно такую, как эта, разложенная на круглом обеденном
столе, однако...
Можно подумать, что тысячи сотрудников соответствующих служб более
всего на свете озабочены, чтобы простой советский гражданин, упаси бог,
не узнал точное расстояние от Белорусского вокзала до Красной площади
или под каким углом расходятся улица Горького и Неглинная.
- Вот и пожалуйста, - закончив труды, поднял Валентин голову от
исчерченной красными линиями карты. - Последние пять часов наш "друг"
маневрировал в этом квадрате. - Лихарев накрыл ладонью пространство
между Колхозной площадью. Курским вокзалом и Ильинкой. - Район обширный,
но показателен сам факт. Теперь давайте думать вместе. Почему именно
здесь, какие объекты привлекают его внимание?
Буданцева гораздо больше интересовал сейчас сам метод поиска,
нежели местонахождение Шестакова. Нет, оно, конечно, тоже, но особенно
способы пеленгации. Он представлял физический смысл явления, знал, что
радиопеленгация применялась еще в мировую войну, и все это время пытался
догадаться, что в данном случае играет роль излучателя.
Нельзя же вообразить, что нарком таскает за плечами постоянно
включенную радиостанцию. Так он и спросил.
- Об этом мы еще поговорим, Иван Афанасьевич, и даже обязательно.
Но не сейчас. Времени у нас нет совершенно. Где гарантии, что нарком
вновь не вскочит в автомобиль или поезд - и адью! Дальность у моего
прибора - тридцать километров максимум.
Лихарев понимал, что долго морочить голову такому умному человеку,
как Буданцев, ему не удастся. Другое дело, что выводы, к которым может
прийти сыщик, будут самыми фантастическими, никакого отношения к
реальности не имеющими, но тем хуже. Последствия его размышлений тоже
могут быть непредсказуемыми. И, значит, придется от него или
избавляться, или - завербовать.
Под какой легендой - тоже придется подумать. Буданцев ему нравился,
и, если все пройдет благополучно, помощник из него выйдет хоть куда. А
если еще вкупе с Шестаковым... Очень интересные вырисовываются
перспективы.
- А что касается вопроса, что и где нарком делает, - ответил
Буданцев, - не вижу ничего странного. Варианты, конечно, могут быть
разные, но в указанном квадрате располагаются и его квартира, и
наркомат. С большой вероятностью можно предположить, что ему очень нужно
что-то именно там. Ваши приборы в состоянии сузить район поиска?
- Хочу на это надеяться. Поэтому сейчас мы сделав ем вот что... -
Лихарев импровизировал на ходу. - Людей у меня чертовски мало, и
пеленгатор только один. Но мы попробуем заставить НКВД поработать на нас
втемную. И, если повезет, покончим сегодня с этим делом.

***

===

ГЛАВА 30

- Фу, слава богу, - с облегчением выдохнул Власьев, - как я устал с
этими типами выкобениваться. Прямо язык поломал. Думал, легче будет...
- Аврелия помните, который философ и император? Что-то он говорил
подходящее к нашему случаю. За точность не ручаюсь, но кажется так:
"Приспосабливайся к обстоятельствам, выпавшим на твою долю. И от всего
сердца люби людей, с которыми тебе суждено жить". Вот из этого и
исходите, Николай Александрович. А сейчас какие у нас планы?
Власьев остановился и развел руками.
- У нас в Корпусе Аврелиев не изучали, но мысль верная. В первой
своей части. Что же до второй... Не обессудьте...
- Да не стойте вы, не стойте, здесь главное - в потоке движения
держаться, не выделяясь из народа. А если что - помню, мне один
вольнодумный гэпэушник еще тоща говорил, - Шестаков махнул рукой,
обозначая вегетарианские времена раннего Ягоды, - если бы люди умные
были, когда их на улице арестовывать станут - первое дело - вырываться,
орать погромче с что угодно, да хоть - "караул, грабят", и в девяноста
случаях из ста сотрудники растеряются и оставят вас Ц покое. В данный
момент, конечно. Ну а дальше от вас зависит - как сумеете.
- Значит, и среди них нормальные люди бывают? - словно бы удивился
Власьев. - В том смысле, что раз он вам это говорил, то больше
арестуемым сочувствовал, чем своим коллегам?
- Как и в любых кругах общества. Патологические типы всегда
составляют меньшинство. Остальные просто делают дело, к которому их
приставили. Невзирая на собственные убеждения.
- Да уж... - не то согласился, не то выразил некоторое сомнение
Власьев. - Так, а все же, сейчас-то куда?
- Вы есть хотите? - вдруг спросил Шестаков, и Власьев только тут
вспомнил, что пресловутая маковая росинка была у него во рту как раз
сутки назад. До этого мысль о столь простой и насущной вещи в голову ему
не приходила. Что и неудивительно.
- Тогда предлагаю найти совершенно невыразительную забегаловку,
типа привокзальной извозчичьей чайной, чтобы абсолютно внимания не
привлекать, перекусить как следует, а с наступлением темноты...
Темнота наступила, как и положено в середине января, около пяти
часов пополудни. К этому времени друзья, чтобы не примелькаться,
перебрались уже в третье заведение, постепенно смещаясь к центру города.
В одной столовой они выпили па соточке водки и закусили щами с
куском сомнительного происхождения мяса потом, прогулявшись по
крепчающему морозу, на углу Самотечной и Цветного бульвара под следующую
сотку побаловались "бигосом", состоящим из тушеной капусты с мелко
накрошенной картошкой с салом. Невзирая на голод, Шестаков жевал эти
общепитовские изыски без энтузиазма.
И уже когда они вышли к Неглинной, Власьев позволил себе наконец
спросить (а до тех пор воздерживался, пока не разморило):
- Ночевать-то где будем, вам, Гриша, известно или к ворам на поклон
пойдем?
- Обязательно и всенепременно знаю. Только еще час-другой по улицам
побродить придется и в магазин зайти, поскольку смертельно мне кофе
захотелось, хорошего сыра и коньяка. Ничего нет лучше перед сном. И
папирос приличных.
Сказал и опять привычно удивился сказанному. Как раз таких вкусов у
него никогда и не было. На ночь он обычно пил крепкий чай с тремя
ложками сахара на стакан, а есть так и вообще не имел по вечерам
привычки. Но Власьев его поддержал, заметив только, что добрый ужин
требует и соответствующего места. Не в подворотне же и не в заезжем
дворе для колхозные крестьян при Центральном рынке "мокко" с армянским
коньячком баловаться.
- За это - прошу не беспокоиться, ваше высокоблагородие... -
последние слова он произнес неожиданно громко и увидел, как вздрогнул и
ускорил шаг случайно оказавшийся рядом совслужащий.
Денег у них с собой было около пяти тысяч рублей считая те, что
прихватили в кассе гостиницы. По здешнему времени - на пару месяцев
очень приличной жизни, а если исходить из того, что либо удастся
задуманное, либо все равно пропадать, так просто очень много.
Невпроворот.
Для удовлетворения заявленных потребностей шли они не в обычный
районный гастроном, возле которого, как всегда и везде, тянулась по
тротуару длинная очередь утомленных всем на свете людей, озабоченных
скромной надеждой купить на свои жалки деньги хоть ливерной колбасы, а в
совершенно свободный от покупателей, сверкающий зеркальными витринами
коммерческий магазин.
Шестаков по долгу службы читал постановления И закрытые письма об
обострившейся в стране продовольственной ситуации, о введении взамен
карточек "норм отпуска продовольственных и промышленный товаров".
Слышал, что это повлекло рост нездоровых настроений среди несознательных
элементов, вследствие чего имелось указание очередей отнюдь не
допускать, а буде таковые возникнут - разгонять их силами милиции и
негласного оперсостава.
Но все это интересовало его очень мало, хватало "настоящих" забот,
а реальную обстановку он понял только в последние дни, как принц из
книжки Марка Твена, внезапно ставший нищим.
Шестаков на пленумах и съездах предпочитал радоваться вместе с
товарищем Микояном, наркомом торговли и пищевой промышленности, сводкам
о крепнущем благосостоянии советского народа.
Теперь же увиденное напомнило ему "хвосты" за хлебом на улицах
Петрограда в конце шестнадцатого года, которые, как известно, и привели
к Февральской революции. Но здесь уж точно не приведут. Хватило бы у
царя ума устроить парочку показательных процессов против наиболее
одиозных министров и царедворцев, не обеспечивших снабжение столицы, с
непременными расстрельными приговорами, глядишь бы, и обошлось...
А в коммерческом было хорошо. Почти как в цэковском закрытом
распределителе.
Внутри полукруглых застекленных витрин на прилавках и на полках
позади них громоздились пирамиды отборнейшей снеди, батареи бутылок,
причудливые башни из консервных банок, плиток шоколада, пачек печенья.
Скучающие продавщицы в белых халатах и наколках оживились было при
виде вошедших мужчин, но тут же потеряли к ним интерес.
Слишком непрезентабельно они выглядели. Купят в лучшем случае
бутылку водки и грамм двести вареной колбасы, да и то если не испугаются
обозначенных на этикетках цен.
Однако Власьев, считавший себя более опытным в реальной жизни,
нежели бывший нарком, направился к прилавку уверенным шагом. Изображая
из себя то ли только что вернувшегося в Москву полярника, то ли
сибирского артельного золотоискателя. Бывали тогда и такие.
- Ну-ка, девушки, отвесьте нам...
Нагруженные кульками и пакетами друзья вышли на улицу, распечатали
коробку "Герцеговины флор". Гулять так гулять.
- Теперь берем такси, и поехали... Пробудившиеся и окрепшие навыки
специалиста тайного фронта стали Шестакову настолько привычными, что
пользовался он ими уже автоматически, уверенный, что не подведут.
Попросил, водителя остановиться на площади перед Курским вокзалом,
да еще и говорил перед этим с Власьевым исключительно о предстоящем
путешествии в Ростов. На всякий случай.
Когда вышли из машины, сначала направился к ярко освещенному
вокзальному входу и, только смешавшись с массой отъезжающего и
прибывшего в Москву с народа, резко свернул вправо, увлекая за собой
товарища.
Через десять минут они стояли в обширном и темном дворе
восьмиэтажного дома, прячась за трансформаторной будкой. .
С чувством легкой, уже отстраненной печали бывший нарком смотрел на
некогда родные окна квартиры, в которой прожил почти шесть лет. И первые
два-три из них были, пожалуй, счастливыми.
Метров пятьдесят до двери черного хода пройти было желательно так,
чтобы не попасться на глаза дворнику или, хуже того, человеку, которого
могли поста- вить для наружного наблюдения за жилищем "объекта".
А снег, как назло, перестал идти еще со вчерашнего дня. И двор,
освещенный яркой лампой на столбе с подворотни, был виден как на ладони,
если можно так - выразиться.
- Идите, Николай Александрович, - подтолкнул Шестаков Власьева. -
Не спеша, будто местный житель, и лучше - выпивший. Поднимитесь на
четвертый этаж и, если все будет тихо и спокойно, махните мне рукой в
окошко.
- А если - нет? - будто бы пошутил лейтенант.
- Тогда - не машите.
Однако все обошлось, и Шестаков вскоре стоял рядом с Власьевым у
задней двери своей квартиры.
На крутую довольно грязную и воняющую кошками лестницу с цементными
ступенями и тонкими металлическими перилами на каждом этаже выходило
всего по две двери.

*** Было время, когда всякая приличная квартира оснащалась таким вот
"черным ходом", чтобы прислуга по хозяйственным делам ходила по своей
лестнице, а господа - по своей, широкой, чистой, застеленной ковровой
дорожкой. И чтобы пути их ни в коем случае не пересекались. В самом деле
- у людей, допустим, торжество какое, и сам директор департамента
приглашен, действительный статский советник, а навстречу ему кухарка
Дарья с ведром помоев или дворник Михей с охапкой дров. Хорошо ли?
Советская власть, разумеется, с этим безобразием покончила, черные
лестницы в новых домах строить перестала, поскольку господ теперь нет, а
равноправным товарищам на чужие поганые ведра смотреть незазорно, но вот
в старых домах их замуровать и заколотить удосужилась не везде. Особенно
- в квартирах ответработников и лиц, к ним приравненных.
У Шестакова в квартире эта дверь использовалась крайне редко и была
обычно заперта изнутри довольно солидным медным засовом с навесным
замком, тоже дореволюционной еще работы.
И, покидая свой дом, как ему казалось - навсегда, нарком все же,
подчиняясь непонятному импульсу, задержался на несколько минут, вывернул
крепящие засов шурупы, перекусил их плоскогубцами, а шляпки вставил на
место.

Выходит - знал, что еще вернется? А откуда? И теперь достаточно
было резко дернуть покрытую коричневой шелушащейся краской дверь, как
она открылась с негромким скрипом. Что и требовалось доказать.
Они вошли.
- Ловко, - сказал Власьев. - Предусмотрительно. Значит - с той
стороны казенная энкавэдэшная печать, а здесь - пожалуйста. Не устаю
восхищаться.
- Чего уж тут, - устало ответил Шестаков. Ему сейчас не хотелось
ничего объяснять. Раздеться, принять горячий душ, выпить пару рюмок и
как следует выспаться. Сутки выдались слишком трудными. Похуже, пожалуй,
и первых.
Но вначале надо обеспечить светомаскировку.
- Зажигайте, Николай Александрович, - он протянул Власьеву коробку
спичек.
Завесил окна в спальне и кухне одеялами, в остальных комнатах
просто задернул плотные шторы и вдобавок закрыл все выходящие в коридор
двери. Чтобы, значит, ни лучика не пробилось на улицу и во двор.
- Вот теперь и лампочку можно включить. - После чего обошел всю
свою обширную квартиру, будто желая убедиться, что не осталось в ней
никаких следов случившегося той роковой ночью, защелкнул стопор
французского замка парадного входа.

***

Источники :

https://topreading.net/bookread/107021-vasilii-zvyagincev-boi-mestnogo-znacheniya

https://mybook.ru/author/vasilij-zvyagincev/boi-mestnogo-znacheniya/read/

https://fb2.top/boi-mestnogo-znacheniya-237468/read

https://4italka.site/fantastika/alternativnaya_istoriya/306297/fulltext.htm

https://fantlab.ru/work9779

https://fantlab.ru/autor251

***

Василий Звягинцев

Страна:	Россия
Родился:	21 ноября 1944 г.
Умер:	30 апреля 2016 г.

Жанры:

Фантастика

100%

Родился Василий Дмитриевич Звягинцев в Грозном (21 ноября 1944), окончил Ставропольский медицинский институт, работал врачом «Скорой помощи», служил военным врачом на Сахалине. По возвращению в Ставрополь 10 лет провёл на комсомольской и профсоюзной работе, в политорганах МВД. Печататься начал с 1987 г. Первая публикация — «Уик-энд на берегу» (1987). Лауреат премий «Интерпресскон» и «Аэлита» за роман «Одиссей покидает Итаку». Жил в Ставрополе.

Василий Звягинцев, по мнению многих любителей научной фантастики, является одним из лучших российских писателей этого жанра. Самым большим (и в принципе единственным) трудом В. Звягинцева стал роман-эпопея «Одиссей покидает Итаку», который по достоинству оценили не только читатели, но и критики. Роман состоит из двадцати одной книги, каждая из которых по-своему связана с остальными. При этом можно читать любую книгу, как отдельное произведение (роман), хотя, безусловно, лучше соблюдать хронологическую последовательность, чтобы ориентироваться в героях и в том, что ими движет.

В 1993 г. за эпопею «Одиссей покидает Итаку» Василий Звягинцев был удостоен сразу 4-х престижных литературных премий — «Аэлита», «Интерпресскон», и специальной международной

Примечание к биографии:

Интервью с читателями на сайте Лаборатории Фантастики в 2012 году.

Сайты и ссылки:

itaka.n43.pw (официальный сайт)

===

***

Слушать - https://ae-books.online/istoriya/istoricheskaya-fantastika/18963-book/

https://ae-books.online/istoriya/istoricheskaya-fantastika/18963-book/

***

---

***

Словарь Батлерианского джихада

ПРИЛОЖЕНИЕ - Крестовый поход...

ПОСЛЕСЛОВИЕ. Дом Атрейдесов.

Краткая хронология «Дюны»

***

---

Фотоистория в папках № 1

002 ВРЕМЕНА ГОДА

003 Шахматы

004 ФОТОГРАФИИ МОИХ ДРУЗЕЙ

005 ПРИРОДА

006 ЖИВОПИСЬ

007 ТЕКСТЫ. КНИГИ

008 Фото из ИНТЕРНЕТА

009 На Я.Ру с... 10 августа 2009 года

Страницы на Яндекс Фотках от Сергея 001

---

***

РОМАН В ПИСЬМАХ. А.С. Пушкин

...

Вообрази мое изумление, когда узнала я про <?> твой отъезд в деревню. Увидев княжну Ольгу одну, я думала, что ты нездорова, и не хотела поверить ее словам. На другой день получаю твое письмо. Поздравляю тебя, мой ангел, с новым образом жизни. Радуюсь, что он тебе понравился. Твои жалобы о прежнем твоем положении меня тронули до слез, но показались мне слишком горькими. Как можешь ты сравнивать себя с воспитанницами и demois<elles> de c<ompag>nie? Все знают, что Ольгин отец был всем обязан твоему и что дружба их была столь же священна, как самое близкое родство. Ты казалось была довольна своей судьбою. Никогда не предполагала я в тебе столько раздражительности. Признайся: нет ли другой, тайной причины твоему поспешному отъезду. Я подозреваю... но ты со мною скромничаешь, - и я боюсь рассердить тебя заочно своими догадками.
Что сказать тебе про Петербург? Мы еще на даче, но почти все уже разъехались. Балы начнутся недели через две. Погода прекрасная. Я гуляю очень много. На днях обедал<и> у нас гости, - один из них спрашивал, имею ли о тебе известия. Он сказал, что твое отсутствие на балах заметно, как порванная струна в форте-piano - и я совершенно с ним согласна. Я вс° надеюсь, что этот припадок мизантропии будет не продолжителен. Возвратись, мой ангел; а то нынешней зимою мне не с кем будет разделять моих невинных наблюдений, и некому будет передавать эпиграмм моего сердца. Прости, моя милая, - подумай и одумайся.

Крестовский остров.

***

ПИР ВО ВРЕМЯ ЧУМЫ. А.С. Пушкин

***