Главная » 2021 » Март » 4 » Туманность Андромеды. АНГЕЛЫ НЕБА . Иван Ефремов. 020
06:28
Туманность Андромеды. АНГЕЛЫ НЕБА . Иван Ефремов. 020
***
***
***
Глава тринадцатая. АНГЕЛЫ НЕБА
Затаив дыхание следил Эрг Hoop за манипуляциями искусных
лаборантов. Обилие приборов напоминало пост управления звездолета, но
простор большого зала с широкими голубоватыми окнами сразу же отводил
всякие мысли о космическом корабле.
В центре комнаты на металлическом столе стояла камера из толстых
плит руфолюцита - материала, прозрачного и для инфракрасных и видимых
лучей. Паутина трубок и проводов оплетала коричневую эмаль
звездолетного водяного бака, заключавшего двух черных медуз с планеты
железной звезды.
Эон Тал, выпрямившись, как на гимнастике, с беспомощно висевшей
по-прежнему на перевязи рукой, издалека заглядывал на медленно
поворачивавшийся барабан самописца. На лбу биолога выше широких черных
бровей выступили капельки пота.
Эрг Hoop облизнул пересохшие губы.
- Ничего. За пять лет пути там остался один прах, - хрипло
заметил астролетчик.
- Если так, то большая беда... для Низы и для меня, - отозвался
биолог. - Понадобятся искания ощупью, возможно многолетние, чтобы
определить характер поражения.
- Вы продолжаете думать, что органы, убивающие добычу, одинаковы
у медуз и у креста?
- Не только я. Грим Шар и все другие пришли к той же уверенности.
Но сначала были самые неожиданные мысли. Я вообразил, что черный крест
вообще не имеет отношения к планете.
- Я тоже, помните, говорил вам об этом. Мне почудилось, что это
существо с дискового звездолета и стерегло его. Но если подумать
серьезно, то какой смысл стеречь несокрушимую крепость снаружи ее?
Попытка вскрыть спиралодиск показала нелепость таких мыслей.
- Я представлял себе, что крест вообще не живой!
- Робот-автомат, поставленный на охрану звездолета?
- Да. Но теперь, конечно, я отказался от этой мысли. Черный крест
- это живое существо, порождение мира мрака. Вероятно, эти твари
обитают внизу, на равнине. Он появился со стороны "ворот" - прохода в
утесах. Медузы, более легкие и подвижные, - это обитатели плоскогорья,
на которое мы сели. Связь черного креста и спиралодиска случайна,
просто наши защитные устройства не коснулись этого отдаленного уголка
равнины, всегда остававшегося во мраке за гигантским диском.
- И вы считаете убийственные органы креста и медуз сходными?
- Да! У этих животных, обитающих в одних и тех же условиях,
должны были возникнуть и схожие органы. Железная звезда - тепловое
электрическое светило. Вся толстая атмосфера планеты сильно насыщена
электричеством. Грим Шар считает, что животные собирали энергию из
атмосферы, создавая сгущения наподобие наших шаровых молний. Вспомните
движение коричневых звездочек по щупальцам медуз.
- И у креста были щупальца, но не было...
- Просто никто не успел заметить. Но характер поражения по
нервным стволам с параличом соответствующего высшего центра - в этом
все мы единодушны - одинаков у меня и у Низы! Это главное
доказательство и главная надежда!
- Надежда? - встрепенулся Эрг Hoop.
- Разумеется. Смотрите, - биолог показал на ровную линию записи
прибора, - чувствительные электроды, погруженные в ловушку с медузами,
ничего не показывают. Чудовище забралось туда с полным зарядом своей
энергии, которая никуда не могла деваться из бака после его заделки.
Изоляционная защита космических пищевых сосудов вряд ли может быть
проницаема - это не наши легкие биологические скафандры. Вспомните,
что крест, погубивший Низу, не причинил вам вреда. Его ультразвук
проник в скафандр высшей защиты, сломив волю, но поражающие разряды
оказались бессильны. Они пробили только скафандр Низы так же, как
медузы пробили мой.
- Следовательно, заряд шаровых молний или чего-то похожего,
который вошел в бак, должен там остаться. Но приборы ничего не
показывают...
- В этом и есть надежда. Значит, медузы не рассыпались в прах.
Они...
- Понимаю. Закапсулировались, заключили себя в нечто вроде
кокона.
- Да. Подобное приспособление распространено среди живых
организмов, вынужденных переживать неблагоприятные для существования
периоды. Долгие ледяные ночи черной планеты, ее страшные ураганы на
"восходах" и "закатах" - вот такие периоды. Но так как они
сравнительно быстро чередуются, то я уверен, что медузы могут быстро
инцистироваться и так же быстро выходить из этого состояния. Если
рассуждение верно, то мы сможем довольно просто вернуть черных медуз к
их убийственной жизнедеятельности.
- Восстановлением температуры, атмосферы, освещения и прочих
условий черной планеты?
- Да. Все рассчитано и подготовлено. Скоро появится Грим Шар. Мы
начнем продувать бак неоново-кислородно-азотной смесью при давлении в
три атмосферы. Но сначала убедимся...
Эон Тал посовещался с двумя ассистентами. Какая-то установка
стала медленно подползать к коричневому баку. Передняя руфолюцитовая
плита отодвинулась, открывая доступ к опасной ловушке.
Электроды внутри бака заменились микрозеркалами с цилиндрическими
осветителями. Один из ассистентов встал за пульт телеуправления. На
экране возникла вогнутая поверхность, покрытая зернистым налетом и
тускло отражавшая лучи осветителя, - стенка бака. Плавно
поворачивалось зеркало. Эон Тал заговорил:
- Рентгеном просветить трудно, слишком сильна изоляция.
Приходится применять более сложный способ.
Вращение зеркала отразило дно сосуда и на нем два белых комка в
форме неправильных шаров с ноздреватой, волокнистой поверхностью.
Комки походили на плоды недавно выведенной породы хлебных деревьев,
достигавшие семидесяти сантиметров в поперечнике.
- Присоедините ТВФ к вектору Грим Шара, - обратился биолог к
помощнику.
Ученый, едва убедившись в правоте общих предположений, прибежал в
лабораторию. Близоруко щурясь вовсе не от слабости зрения, а по
привычке, он оглядывал приготовленные аппараты. Грим Шар не походил на
знаменитых ученых, которые, как правило, отличались внушительным видом
и властностью характера. Эрг Hoop вспомнил Рен Боза с его застенчивой
мальчишеской внешностью, так не соответствовавшей величию его ума.
- Вскройте заделанный шов! - скомандовал Грим Шар.
Механическая рука взрезала слой твердой эмалевой массы, не
сдвинув с места тяжелую крышку. Шланги с газовой смесью подключились к
вентилям. Сильный прожектор инфракрасных лучей заменил железную
звезду.
- Температура... сила тяжести... давление... электрическая
насыщенность... - повторял показания приборов находящийся у них
ассистент.
Спустя полчаса Грим Шар обернулся к астролетчикам.
- Пойдемте в зал отдыха. Нет возможности предугадать время
оживления этих капсул. Если Эон прав, то это произойдет скоро.
Дежурные предупредят нас.
Институт Нервных Токов был построен далеко от жилой зоны, на
окраине заповедной степи. Земля на исходе лета стала сухой, и ветер
уносился вдаль с особенным шелестом, проникавшим в настежь открытые
окна вместе с легким запахом подсушенных солнцем трав.
Трое исследователей в удобных креслах погрузились в молчание,
поглядывая в окна поверх раскидистых деревьев на марево далекого
горизонта. Время от времени кто-нибудь закрывал усталые глаза, но
ожидание было слишком напряженным, чтобы задремать. На этот раз судьба
не испытывала терпения ученых. Не прошло и трех часов, как вспыхнул
экран прямого соединения. Дежурный ассистент едва сдерживал себя. -
Крышка шевелится!
В одно мгновение все трое оказались в лаборатории.
- Закройте наглухо руфолюцитовую камеру, проверьте герметичность!
- распорядился Грим Шар. - Перенесите условия планеты в камеру.
Легкое шипение мощных насосов, посвистывание уравнителей давления
- и внутри прозрачной клетки оказалась атмосфера мрака.
- Увеличьте влажность и насыщение электричеством, - продолжал
Грим Шар.
Резкий запах озона поплыл по лаборатории.
Ничего не произошло. Ученый нахмурился, окидывая взглядом приборы
и силясь сообразить, что упущено.
- Нужна тьма! - вдруг раздался четкий голос Эрга Ноора.
Эон Тал даже подпрыгнул.
- Как я смог забыть! Грим Шар, вы не были на железной звезде, но
я!..
- Поляризующие ставни! - вместо ответа сказал ученый.
Свет померк. Лаборатория осталась освещенной лишь огнями
приборов. Ассистенты задернули пульт шторами, и все погрузилось во
мрак. Кое-где едва мерцали точки самосветящихся индикаторов.
Дыхание черной планеты пахнуло в лица астролетчиков, воскресив в
памяти страшные и увлекательные дни тяжелой борьбы.
Прошло несколько минут молчания, в котором слышались лишь
осторожные движения Эона Тала, настраивавшего экран для инфракрасных
лучей с поляризующей ширмой, предупреждавшей отбрасывание света.
Слабый звук и тяжелый удар - это упала крышка водяного бака
внутри руфолюцитовой камеры. Знакомое мерцание коричневых вспышек -
это щупальца черного чудовища появились над краем бака. Внезапным
прыжком оно взлетело вверх, простираясь покрывалом тьмы на всю площадь
руфолюцитовой камеры, и ударилось о прозрачный потолок. Тысячи
коричневых звездочек заструились по телу медузы, покрывало выпучилось
куполом, как от дуновения снизу, и медуза уперлась в дно камеры
собранными пучком щупальцами. Таким же черным призраком поднялось из
бака второе чудовище, невольно внушая страх своими быстрыми и
беззвучными движениями. Но здесь, за прочными стенами опытной камеры,
окруженные управляемыми на расстоянии приборами, порождения планеты
мрака были бессильны.
Приборы измеряли, фотографировали, определяли, вычерчивали
сложные кривые, раскладывая устройство чудовищ на разнообразные
физические, химические и биологические показатели. Ум человека вновь
собирал эти разнокачественные данные, овладевая устройством неведомых
порождений ужаса и подчиняя себе их.
С каждым пролетавшим незаметно часом Эрг Hoop убеждался в победе.
Все радостнее становился Эон Тал, все оживленнее Грим Шар и его
молодые ассистенты.
Наконец ученый подошел к Эргу Ноору.
- Вы можете идти со спокойным сердцем. Мы останемся до конца
исследования. Я боюсь включить видимый свет - здесь черным медузам нет
от него убежища, как на их планете. А они должны ответить на все, что
мы хотим знать.
- И вы будете знать?
- Через три-четыре дня наше исследование станет исчерпывающим для
нашего уровня знаний. Но уже сейчас можно представить, каково действие
парализующего устройства.
- И лечить Низу?
- Да!
Только теперь Эрг Hoop почувствовал, какую большую тяжесть носил
он в себе с того черного дня, дня или ночи!.. Да не все ли равно!
Дикая радость наполнила этого всегда сдержанного человека. Он с трудом
преодолел нелепое желание подбросить Грим Шара в воздух, трясти и
обнять маленького ученого. Эрг Hoop поразился самому себе, успокоился
и минуту спустя обрел свою всегдашнюю сосредоточенность.
- Как поможет ваше изучение борьбе с медузами и крестами в
будущей экспедиции!
- Конечно! Теперь мы будем знать врага. Но разве состоится
экспедиция в этот мир тяжести и мрака?
- Я не сомневаюсь в этом!
Теплый день северной осени едва начался.
Эрг Hoop шел без обычной стремительности, переступая босыми
ногами по мягкой траве. Впереди, на опушке, зеленая стена кедров
переплеталась с облетевшими кленами, похожими на столбы редкого серого
дыма. Здесь, в заповеднике, человек не вмешивался в природу. Своя
прелесть была в беспорядочных зарослях высоких трав, в их смешанном и
противоречивом, приятном и резком запахе.
Холодная речка преградила путь. Эрг Hoop спустился по тропинке.
Ветровая рябь на пронизанной солнцем прозрачной воде казалась
зыблющейся сеткой волнистых золотых линий, наброшенной на пестрящуюся
гальку дна. Незаметные кусочки мха и водорослей проплывали в воде, и
под ними бежали по дну пятнышки синих теней. За речкой клонились по
ветру лиловые крупные колокольчики. Запах влажного луга и багряных
осенних листьев обещал радость труда человеку, потому что у каждого в
уголке души еще гнездился опыт первобытного пахаря.
Яркая желтая иволга уселась на ветку, издавая насмешливый и
самоуверенный свист.
Чистое небо над кедрами посеребрилось взмахом широкого крыла
пенистых облаков. Эрг Hoop углубился в припахивающий горьковатой
кедровой хвоей и смолой сумрак леса, пересек его и поднялся на холм,
вытирая намокшую непокрытую голову. Заповедная роща вокруг нервной
клиники не была широкой, и Эрг Hoop скоро вышел на дорогу. Речка
наполняла каскад бассейнов из молочного стекла. Несколько мужчин и
женщин в купальных костюмах выбежали из-за поворота и понеслись по
дороге между рядами пестрых цветов. Вряд ли осенняя вода была теплой,
но бегуны, подбодряя друг друга смехом и шутками, ринулись в бассейн,
веселой кучей сплывая вниз по каскаду. Эрг Hoop невольно улыбнулся.
Где-то на местном заводе или ферме настало время отдыха...
Никогда еще родная планета не казалась такой прекрасной ему,
проведшему большую часть своей жизни в тесном звездолете. Великая
благодарность переполняла Эрга Ноора ко всем людям, к земной природе,
принимавшим участие в спасении его рыжекудрого астронавигатора - Низы.
Сегодня она сама пришла ему навстречу в сад клиники! После совещания с
врачами они решили поехать вместе в полярный невросанаторий. Как
только удалось разомкнуть паралитическую цепь, устранив устойчивое
торможение в коре мозга от разряда щупалец черного креста, Низа
оказалась совершенно здоровой. Требовалось только вернуть былую
энергию после столь долгого каталептического сна. Низа, живая,
здоровая Низа! Какое счастье! Как ново и неожиданно ярко это чувство,
переполнившее его душу.
Он увидел одинокую женскую фигуру, быстро шедшую ему навстречу от
разветвления дороги. Он узнал бы ее из тысячи - Веду Конг. Веду,
прежде так много занимавшую его мысли, пока не выяснилась разность их
путей. Привыкшее к диаграммам вычислительных машин мышление Эрга Ноора
представило себе крутую, взмывающую в небо дугу - его стремление - и
парящий над планетой, погружающийся в глубину ее прошлых веков путь
жизни и творчества Веды. Обе линии широко расходились, отдаляясь друг
от друга.
Знакомое до мельчайших подробностей лицо Веды Конг вдруг поразило
Эрга Ноора своим сходством с Низой. Такое же узкое, с широко
расставленными глазами и высоким лбом, с длинными бровями вразлет, с
тем же выражением нежной насмешки у крупного рта. Даже носы у обеих,
чуть вздернутые, мягко закругленные и удлиненные, были похожи, точно у
сестер. Только Веда смотрела всегда прямо и вдумчиво, а упрямая
головка Низы Крит часто вздергивалась вверх в юном порыве.
- Вы рассматриваете меня? - удивилась Веда.
Она протянула Эргу Ноору обе руки, и тот прижал их к своим щекам.
Веда, вздрогнув, высвободилась. Астролетчик слабо усмехнулся.
- Я хотел поблагодарить их, эти руки, выходившие Низу... Она... Я
все знаю! Требовалось постоянное дежурство, и вы отказались от
интересной экспедиции. Два месяца!..
- Не отказалась, а опоздала, поджидая "Тантру". Все равно было
поздно, а потом - она прелесть, ваша Низа! Мы внешне похожи, но она -
настоящая подруга победителя космоса и железных звезд, со своей
устремленностью в небо и преданностью...
- Веда!..
- Я не шучу, Эрг! Вы чувствуете, что сейчас еще не время для
шуток! Надо, чтобы все стало ясно.
- Мне и так все ясно! Но я благодарю вас не за себя - за Низу...
- Не благодарите! Мне стало бы трудно, если бы вы потеряли
Низу...
- Понимаю, но не верю, потому что знаю Веду Конг - совершенно
чуждую такого расчета. И моя благодарность не ушла.
Эрг Hoop погладил молодую женщину по плечу и положил пальцы на
сгиб руки Веды. Они шли рядом по пустынной дороге и молчали, пока Эрг
Hoop не заговорил снова:
- Кто же он, настоящий?
- Дар Ветер.
- Прежний заведующий внешними станциями? Вот как!..
- Эрг, вы произносите какие-то незначащие слова. Я вас не
узнаю...
- Я изменился, должно быть. Но я представляю себе Дар Ветра лишь
по работе и думал, что он тоже мечтатель космоса.
- Это верно. Мечтатель звездного мира, но сумевший сочетать
звезды с любовью к Земле древнего земледельца. Человек знания, с
большими руками простого мастера.
Эрг Hoop невольно взглянул на свою узкую ладонь с длинными
твердыми пальцами математика и музыканта.
- Если бы вы знали, Веда, мою любовь к Земле сейчас!..
- После мира тьмы и долгого пути с парализованной Низой! Конечно!
Но...
- Она, эта любовь, не создает основу моей жизни?
- Не может. Вы настоящий герой и потому ненасытны в подвиге. Вы и
эту любовь понесете полной чашей, боясь пролить из нее каплю на Землю,
чтобы отдать для космоса. Но для той же Земли!
- Веда, вас сожгли бы на костре в Темные века!
- Мне уже говорили об этом... Вот и развилка. Где ваша обувь,
Эрг?
- Я оставил ее в саду, когда вышел вам навстречу. Мне придется
вернуться.
- До свидания, Эрг. Мое дело здесь кончено, наступает ваше. Где
мы увидимся? Или только перед отлетом нового корабля?
- Нет, нет, Веда! Мы с Низой уедем в полярный санаторий на три
месяца. Приезжайте к нам и привезите его, Дар Ветра.
- Какой санаторий? "Сердце-Камень" на северном побережье Сибири?
Или в Исландию - "Осенние Листья"?
- Для Северного полярного круга уже поздно. Нас пошлют в южное
полушарие, где скоро начнется лето, "Белая Заря" на Земле Грахама.
- Хорошо, Эрг. Если Дар Ветер сразу не отправится восстанавливать
спутник пятьдесят семь. Вероятно, сначала должна быть подготовка
материалов...
- Хорош ваш земной человек - почти год в небе!
- Не лукавьте. Это - ближнее небо в сравнении с невообразимыми
пространствами, которые разлучили нас.
- Вы жалеете об этом, Веда?
- Зачем вы спрашиваете, Эрг? В каждом из нас две половинки: одна
рвется к новому, другая бережет прежнее и рада вернуться к нему. Вы
знаете это и знаете, что никогда возвращение не достигает цели.
- Но сожаление остается... как венок на дорогой могиле. Поцелуйте
меня, Веда, дорогая!..
Молодая женщина послушно выполнила просьбу, слегка оттолкнула
астролетчика и быстро пошла к главной дороге - линии электробусов.
Робот-рулевой подошедшей машины остановился. Эрг Hoop долго видел
красное платье Веды за прозрачной стенкой.
Смотрела и Веда через стекло на неподвижно стоящего Эрга Ноора. В
мыслях настойчиво звучал рефрен стихотворения поэта эры Разобщенного
Мира, переведенного и недавно положенного на музыку Арком Гиром. Дар
Ветер сказал ей однажды в ответ на нежный укор:
И ни ангелы неба, ни духи пучин
Разлучить никогда б не могли,
Не могли разлучить мою душу с душой
Обольстительной Аннабель-Ли!
Это был вызов древнего мужчины силам природы, взявшим его
возлюбленную. Мужчины, не смирившегося с утратой и ничего не
захотевшего отдать судьбе!
Электробус приближался к ветви Спиральной Дороги, а Веда Конг все
еще стояла у окна. Крепко взявшись за полированные поручни, она,
наполненная светлой грустью, напевала чудесный романс.
"Ангелы - так в старину у религиозных европейцев назывались
мнимые духи неба, вестники воли богов. Слово "ангел" и означает
"вестник" на древнегреческом языке. Забытое много веков назад
слово..."
Веда очнулась от мыслей на станции, но снова вернулась к ним в
вагоне Дороги.
- Вестники неба, космоса, - так можно назвать и Эрга Ноора, и
Мвена Маса, и Дар Ветра. Особенно Дар Ветра, когда он будет в ближнем,
земном небе, на стройке спутника... - Веда улыбнулась шаловливо. - Но
тогда духи пучин - это мы, историки, - громко сказала она, вслушиваясь
в звук своего голоса, и весело рассмеялась. - Да, так, ангелы неба и
духи пучин! Только вряд ли это понравится Дар Ветру...
Низкие кедры с черной хвоей - холодоустойчивая форма, выведенная
для Субантарктики, - шумели торжественно и равномерно под
неослабевающим ветром. Холодный и плотный воздух тек быстрой рекой,
неся с собой необычайную чистоту и свежесть, свойственную лишь воздуху
открытого океана или высоких гор. Но в горах соприкоснувшийся с
вечными снегами ветер сухой, слегка обжигающий, подобно игристому
вину. Здесь дыхание океана было ощутимо весомым прикосновением, влажно
обтекавшим тело.
Здание санатория "Белая Заря" спускалось к морю уступами
стеклянных стен, напоминавших своими закругленными формами гигантские
морские корабли прошлого. Бледно-малиновая раскраска простенков,
лестниц и вертикальных колонн днем резко контрастировала с
куполовидными массами темных, шоколадио-лиловых андезитовых скал,
прорезанных голубовато-серыми фарфоровыми дорожками из сплавленного
сиенита. Но сейчас поздневесенняя полярная ночь высветила и равняла
все краски в своем особенном белесоватом свете, как будто исходившем
из глубин неба и моря. Солнце скрылось на час за плоскогорьем на юге.
Оттуда широкой аркой всплывало величественное сияние, раскинувшееся по
южной части неба. Это был отблеск могучих льдов антарктического
материка, сохранившихся на высоком горбе его восточной половины. Их
отодвинула воля человека, оставившего лишь четверть прежнего
колоссального щита ледников. Белая ледяная заря, по имени которой и
назывался санаторий, превратила все окружающее в спокойный мир легкого
света без теней и рефлексов.
Четыре человека медленно шли к океану по серебряным отблескам
фарфоровой дорожки. Лица шагавших позади мужчин казались вырубленными
из серого гранита, большие глаза обеих женщин стали бездонно глубоки и
загадочны.
Низа Крит, прижимаясь лицом к воротнику меховой накидки Веды
Конг, взволнованно возражала ученому-историку. Веда, не скрывая
легкого удивления, вглядывалась в эту внешне похожую на нее девушку.
- Мне кажется, лучший подарок, какой женщина может сделать
любимому, - это создать его заново и тем продлить существование своего
героя. Ведь это почти бессмертие!
- Мужчины судят по-другому в отношении нас, - ответила Веда. -
Дар Ветер мне говорил, что он не хотел бы дочери, слишком похожей на
любимую, - ему трудна мысль уйти из мира и оставить ее без себя, без
одеяния своей любви и нежности для неведомой ему судьбы... Это
пережитки древней ревности и защиты.
- Но мне невыносима мысль о разлуке с маленьким, моим родным
существом, - продолжала поглощенная своими мыслями Низа. - Отдать его
на воспитание, едва выкормив!
- Понимаю, но не согласна. - Веда нахмурилась, как будто девушка
задела болезненную струнку в ее душе. - Одна из величайших задач
человечества - это победа над слепым материнским инстинктом.
Понимание, что только коллективное воспитание детей специально
отобранными и обученными людьми может создать человека нашего
общества. Теперь нет почти безумной, как в древности, материнской
любви. Каждая мать знает, что весь мир ласков к ее ребенку. Вот и
исчезла инстинктивная любовь волчицы, возникшая из животного страха за
свое детище.
- Я это понимаю, - сказала Низа, - но как-то умом.
- А я вся, до конца, чувствую, что величайшее счастье -
доставлять радость другому существу - теперь доступно любому человеку
любого возраста. То, что в прежних обществах было возможно лишь для
родителей, бабушек и дедушек, а более всего для матерей... Зачем
обязательно все время быть с маленьким - ведь это тоже пережиток тех
времен, когда женщины вынужденно вели узкую жизнь и не могли быть
вместе со своими возлюбленными. А вы будете всегда вместе, пока
любите...
- Не знаю, но подчас такое неистовое желание, чтобы рядом шло
крохотное, похожее на него существо, что стискиваешь руки... И... нет,
я ничего не знаю!..
- Есть остров Матерей - Ява. Там живут все, кто хочет сам
воспитывать своего ребенка.
- О нет! Но я не могла бы и стать воспитательницей, как это
делают особенно любящие детей. Я чувствую в себе так много силы, и я
уже раз была в космосе... Веда смягчилась.
- Вы - олицетворение юности, Низа, и не только физически. Как все
очень молодые, вы не понимаете, сталкиваясь с противоречиями жизни,
что они - сама жизнь, что радость любви обязательно приносит тревоги,
заботы и горе, тем более сильные, чем сильнее любовь. А вам кажется,
что все утратится при первом ударе жизни...
При последних своих словах Веду вдруг осенило. Нет, не в одной
лишь юности была причина тревог и жадных стремлений Низы! Читать дальше ...
Источник : https://mir-knig.com/read_353731-1
