Главная » 2019 » Октябрь » 11 » Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 017
16:51
Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 017

***

***Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов  027

***

Глава двадцать седьмая
Предрассветные сумерки. Ревут динамики: дежурный эсэсовец сигналит подъем. Барак наполняется шумом. Просыпаются узники, звучат приказы форарбайтеров и капо. Стучат деревянные колодки. Андрей безучастно наблюдает за товарищами по неволе. У него тяжелая голова и непослушное, уставшее тело. Опять одевать вечно сырые деревянные колодки? Опять натягивать на себя грязную полосатую одежду? При одном воспоминании боксер морщится. Будь что будет…

Впервые за годы неволи Бурзенко не поднялся вместе с другими, не побежал, ежась от холода, в умывальню, не встал в очередь за кружкой эрзац-кофе и крошечной пайкой суррогатного хлеба… Будь что будет… Безразличие овладело им.

Друзья встревожились. Позвали старосту блока. Но Андрей прогнал и Бунцоля, незаслуженно обругав его.

А когда колонны заключенных ушли на работы, в блок явился лагершютце чех Владислав.

— Сорок тысяч девятьсот двадцать второй!

Андрей даже не пошевелился.

— Сорок тысяч девятьсот двадцать второй, встать! — заорал полицейский.

Бурзенко нехотя слез с нар.

— Сорок тысяч девятьсот двадцать второй вызывается в канцелярию.

Андрей обул деревянные башмаки и, чертыхаясь, поплелся к выходу. Ему было все равно, куда и зачем его ведут.

По дороге в канцелярию навстречу попался Трумпф. Уголовник злорадно усмехнулся:

— Попался боксмайстер! Сейчас получишь отбивные по ребрам, красная гадина!

Андрей хотел остановиться, но полицейский грубо толкнул его в спину:

— Топай, быдло! Топай!

Но в канцелярию они не пошли. Перед выходом на площадь завернули в седьмой блок. Там Андрея встретили и провели в умывальню. Едва он переступил порог, дверь захлопнулась, щелкнул замок.

— Проходи, проходи, — послышался голос Ивана Ивановича, — подсаживайся к нам.

В умывальне находились незнакомые заключенные. Лишь одного Андрей знал — то был Валентин Логунов, который возглавлял группу по борьбе с зелеными. Он протянул Андрею руку. Молча обменялись рукопожатием.

— Продолжаю, товарищи командиры. — Иван Иванович говорил вполголоса. — В каждом взводе нужно систематически заниматься изучением Устава и материальной части оружия.

Уж не ослышался ли Андрей? «Товарищи командиры!» Вот это да! От этих слов захватывало дух… «В каждом взводе». Если есть взводы, — значит, имеются и роты, батальоны! Вот тебе и Бухенвальд!

Подполковник Смирнов продолжал:

— Доведите до сведения каждого бойца его задачу. Пусть люди знают, что они должны будут делать в решающий момент. Пусть каждый готовится к этому часу.

Андрей слушал как завороженный. Он жадно ловил такие знакомые солдату слова, почти забытые в плену. Как много говорили они сердцу!

— А как же с оружием? — спросил один из командиров.

— Часть оружия уже есть. — Иван Иванович полез в карман и вытащил новый немецкий пистолет. — Военный завод у нас рядом, под боком.

Глаза у собравшихся сверкнули радостью. Худые руки нетерпеливо тянулись к пистолету. Дай-ка подержать!

Люди стосковались по оружию. Небольшой тяжелый предмет, а сколько веры вселяет, какие рождает надежды! Оружие — это уже не разговоры.

Но на этом не исчерпывались сюрпризы. Едва Андрей успел прийти в себя, как был потрясен новым чудом. Иван Иванович деловито достал из кармана и развернул перед собравшимися самодельную карту Бухенвальда. На ней были обозначены и бараки, и крематорий, и эсэсовский городок, и, самое главное, система охраны, пулеметные вышки, посты, блиндажи.

— Когда придет время, ваш батальон в составе бригады будет штурмовать здесь. — Иван Иванович провел указательным пальцем по проволочным ограждениям между больницей и главным входом. — А сейчас каждый из вас обязан детально изучить место будущего боя. Так, чтобы любой камень и кустик были знакомы. Ищите места наиболее удобные для прорыва колючей проволоки, готовьте постепенно людей.

Совещание командиров длилось недолго, но Андрей был готов сидеть здесь целую вечность. Подполковник на прощание каждому крепко пожал руку, сказал несколько теплых слов.

Боксеру он сказал:

— Андрей, останься, ты мне нужен.

Когда все ушли, Иван Иванович осуждающе досмотрел на Бурзенко:

— Ты что там воду мутишь?

— А что я, хуже всех? — не удержался Андрей. — Вы вот к бою готовитесь. Оружие, карты… А я? Почему не включаете меня? Не доверяете?..

— Мы надеемся на тебя, — подполковник немного помолчал. — Ты выступаешь на ринге…

— Да что бокс? Ни вы, ни Левшенков, никто из вас не ходит смотреть на бои. Думаете, я не вижу?

— Ничего ты не видишь, — в голосе Ивана Ивановича послышались суровые нотки. — Ничего не знаешь. Это военная тайна. Но я тебе верю и поэтому скажу то, что не обязан говорить. Так знай, когда идут боксерские состязания, большинство уголовников и всякая другая мразь толпятся возле ринга. Это нам как раз и нужно. Пока, идет боксерский поединок, вот эти самые командиры проводят занятия со своими бойцами. Теперь ясно, для чего нужен бокс?

Андрей был поражен. Как же он сам об этом не догадался? Мысли о побеге сразу стали ничтожными… Какой же он дурак!

— Простите меня, Иван Иванович, — Андрей виновато опустил голову.

— То-то, брат! — Иван Иванович проводил его к двери. — Есть у меня к тебе просьба…

— Просьба?

— Ты в последнее время слишком быстро заканчиваешь бои. Растягивай время. Нам каждая минута дорога.

— Есть! — Андрей счастливо улыбается и козыряет подполковнику.

* * *
Под вечер в барак из соседнего блока пришел Роман Крипиневич, польский коммунист, которого Андрей не раз встречал у Левшенкова.

— Андрей, ходи на минутку, — позвал Роман. Он был чем-то взволнован. — Надо бить морду. Крепко бить!

— Кому? Что случилось?

Роман рассказал, что у них в блоке появился новый заключенный, бывший каратель. Он откровенно хвастает тем, что вешал русских партизан, жег их дома, насиловал партизанок.

— Когда я сказал ему: «Ты, пся крев, за это ответишь перед русскими», — он бросился на меня и пытался задушить.

Вместе с Андреем в польский барак пошли летчик Алексей Мищенко, который на нарах занимал место погибшего Каримова, и сибиряк Григорий Екимов.

Каратель — рослый, длиннорукий, с сильно выступающей нижней челюстью, — увидав Романа, оскалился, обнажая редкие крупные зубы:

— Пришел, большевистская холера!

Роман не остался в долгу и ответил на оскорбление.

Негодяй соскочил с нар и двинулся к Роману. Не подозревая, что рядом с ним стоят русские, он начал, ругаясь, грозить, что сейчас расправится с польским коммунистом так же, как расправлялся с русскими партизанами и партизанками.

— Тут тебе не Россия, тут мы хозяева! А тебя, Роман Крипеневич, холера большевистская, задушу, как котенка!

Андрей преградил путь карателю. Тот зарычал:

— Отступись!

Рядом с Бурзенко встали Алексей и Григорий.

— Мы — русские партизаны.

Тот от неожиданности оторопел. Потом круто повернулся и бросился к окну.

Добежать он не успел. Его перехватил Алексей Мищенко. Каратель брыкался, купался, визжал. Ему скрутили руки, выволокли в умывальню и сунули головой в цементную ванну для мытья ног…

Трое русских пленников действовали молча, решительно. Они ни о чем не договаривались. Все вышло как бы само собой. Гнев и ненависть, переполнявшие их души, вырвались наружу. Этот случай сразу сблизил Андрея с новичком летчиком Алексеем Мищенко и сибиряком-коммунистом Григорием Екимовым.

В ту же ночь, лежа на жестком матрасе, Алексей Мищенко показал Андрею самодельную записную книжку:

— Веду учет раздавленным гадам. Ты не знаешь, как звали карателя?

— Нет, не знаю…

— Надо у Романа спросить.

Бурзенко перелистал страницы, исписанные карандашом, прочитал фамилии предателей и вернул книжку владельцу.

— Где же ты их ухлопал?

Мищенко ответил спокойным шепотом:

— Здесь, в Бухенвальде. В карантинном блоке и Малом лагере.

Бурзенко тоже был в Малом лагере, там у него много знакомых.

— Ты в каком блоке жил?

— В пятьдесят шестом, — ответил Мищенко. — А ты?

Они беседовали чуть ли не до рассвета. Мищенко догадывался, что боксер связан с подпольщиками. Летчик жаждал борьбы. Андрей узнал, что весною прошлого года, в те дни, когда он с Усманом и Ефимом Семеновичем бежали из концлагеря и пробирались на восток, самолет Алексея Мищенко был сбит в неравном бою и загорелся. Мищенко спасся на парашюте. Он приземлился на территории, занятой врагом, в перестрелке был ранен в левую ногу, упал. Попытался подняться, но в это время получил удар прикладом по голове и потерял сознание. Так он попал в плен. Был в концлагерях под Орлом, Смоленском, Лодзем, Ноймарком. В Ноймарке создали подпольную группу, готовили групповой вооруженный побег. Но осуществить его не удалось. Гестаповцы схватили руководителя группы капитана Филиповского и Алексея Мищенко. Истязали ужасно. Голых, окровавленных, волоком тащили перед военнопленными, запугивая их ужасами пыток, чтобы они выдали организатора подполья. Гестаповцы не знали, что руководитель у них в руках. Но как они ни бесились, никто из товарищей по лагерю ничего не сказал. Наконец палачам надоело возиться с пленниками, и их отправили в городскую тюрьму.

— Мы с Филиповским не могли ни сидеть, ни лежать, — продолжал свой рассказ летчик, — ждали расстрела. К вечеру в коридоре тюрьмы послышался топот ног, голоса. Они приближались к нашей камере. Сердце мое ёкнуло. Мы поцеловались, пожали друг другу руки, приготовились к смерти… Вот загремел замок, раскрылась стальная массивная дверь. Из коридора нас с любопытством и страхом рассматривала толпа гражданских и военных. Слышались возгласы: «О! Комиссар! Руссиш комиссар!» Тюремщик объяснил, что «нас поймали вовремя, опоздай гестапо на день-другой, и мы подняли бы восстание в лагерях всей Померании». И мы поняли, в чем тут дело, что это за экскурсия. Очевидно, следователь гестапо, решив получить следующий чин или орден, раздул и приукрасил наши «преступления». Стало ясно, что виселицы нам не избежать. Но, как видишь, нас не повесили, а бросили сюда, в Бухенвальд. Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов  028

Глава двадцать восьмая
Вымыв умывальник, прибрав барак, Андрей направился за кипятком для бака. Он шел и, размахивая пустыми ведрами, насвистывал любимую песню:

Кто весел — тот смеется, Кто хочет — тот добьется, Кто ищет — тот всегда найдет…

Эта песня как нельзя лучше отвечала его душевному состоянию. Он хотел и, следовательно, добился своего, он искал и нашел то, к чему стремился… Встречному эсэсовцу он так лихо откозырял снятием шапки, что тот только самодовольно ухмыльнулся.

— Андрей, подожди, — из дверей ревира махал рукой Пельцер. — Ты что не заходишь?

Бурзенко повернул в ревир:

— В гости к старым друзьям всегда со всем удовольствием.

У Пельцера, несмотря на приветливую улыбку, в глазах была грусть. Это заметил Андрей.

— Ты что, старина, печалишься?

— А ты что, не знаешь? Разве радоваться есть время?

— Моя веселость никого не страшит. Я не Смоляк.

— Да нет, я не об этом, — Пельцер посмотрел на Андрея долгим взглядом.

— Умирают только один раз, — не унимается Андрей, — и хуже смерти ничего не бывает.

— Бывает и хуже, — и, немного помолчав, Пельцер спросил: — Ты Костю-моряка давно встречал?

— Костю? Черноморда? Недавно… — Андрей задумался: когда же они в последний раз виделись? — Ну, недели полторы-две тому назад… А что?

— Почему он не показывается? Не случилось беды с ним какой?

— Костя из огня выскочит и в воде не утонет.

— Ты еще юн, молодой человек. Я слышал, к ним в кочегарку фрау Эльза заглядывала. Там, где побывает Эльза, всегда трупы остаются… Хуже гадюки она, чирий ей на всю голову…

Андрей принес кипяток, залил бак. Спрятал ведра. «Странно, почему Пельцер о Косте беспокоится?» Андрей задумался. Когда же, действительно, он в последний раз встречался с Костей? Стал перебирать дни, недели. После памятной ночи, когда они вместе лупили зеленых, черноморец забегал только раза два. А потом? Потом продукты из кухни начал приносить другой товарищ. Испанец Перессо. Андрей спросил у него, где, мол, Костя, но тот ничего вразумительного не ответил. И вот уже продолжительное время с Костей они не встречаются. Беспокойство Пельцера передалось Андрею. А вдруг и в самом деле с Костей что-либо случилось? Может, ему помощь нужна? А я песенки распеваю.

И Андрей направился к старосте блока. «Если нет каких либо дел, — решил он, — попрошу поручения на кухню. Надо бы повидаться с моряком».

Альфред Бунцоль сидел у стола, положив голову на ладони. Когда он поднял голову, Андрей увидел в его серых глазах слезы.

— Что с вами? — Андрей подскочил к нему. — Больны?

— Не надо, не надо, — остановил его Альфред. — У меня вот тут болит, — он показал на сердце. — Душа болит…

И вдруг его словно прорвало. Стукнул ладонью по столу:

— Мы это ему не простим! Слышишь, Андрэ, никогда не простим! Сволочь! Выродок! Людоед двадцатого века!

Альфред махал кулаками, ругался, грозил всемирным судом истории. Андрей никогда не видел старосту таким возбужденным и не знал, что делать: стоять или уходить…

Израсходовав весь запас ругательств, Бунцоль сел, потом вскочил и, сжав руками голову, заходил по комнате:

— Какой ужас! Какой позор! Какое глумление над цивилизацией!

— Успокойтесь, не надо… — Андрей попробовал утешить его. — Вы же в концлагере. Здесь нечему удивляться. Ну, что вы от фашистов хотите?

— Все, только не это. Только не этого…

Успокоившись, Альфред рассказал Андрею, что сегодня он встретился с одним старым приятелем. Тот — художник. Попал в Бухенвальд за карикатуры. Они в детстве учились в одной школе. Зовут художника Макс. Макс находится в секретной мастерской патологии.

— Знаете, этот новый домик, выстроенный специально для жены коменданта фрау Эльзы Кох? Она там полная хозяйка. Под ее руководством в домике орудует «доктор» Вагнер. Отвратительная, мерзкая личность. Людоед двадцатого века. Вот к этому палачу и «прикреплен» художник. Бедный Макс! Что от него осталось! Весь седой, руки трясутся… Он долго не вынесет… Вагнер заставляет его художественно оформлять альбомы. Но какие альбомы! У меня волосы встали дыбом, когда Макс показал один из них. Со слезами на глазах художник переворачивал страницы и показывал чудовищные вещи. Представьте себе массивный богатый альбом. В нем собраны не семейные фотографии, не коллекция марок или открыток. Нет, нет… В нем собрана редчайшая коллекция — татуировок! Рисунки на человеческой коже… Эльза Кох лично подбирала их. Она в сопровождении Говена появлялась в рабочих комнатах и заставляла заключенных снять куртки и рубахи. Узники с радостью выполняли ее желание. Они думали, что это милосердие. Но на самом деле гиена в женском облике высматривала красивые татуировки. Она записывала в свою записную книжечку номер узника. А через день узника вызывали по радио к третьему окошку, и он попадал в гестаповскую тюрьму. Оттуда в руки «доктора» Вагнера. И через некоторое время кусок кожи с красивой татуировкой вставляли в страницу альбома…

Там собраны различные рисунки, — Бунцоль говорит тихо, — различные татуировки. Каждая страница — загубленная жизнь. Я смотрел, и у меня мурашки по спине бегали. Макс показал страницу, которую только кончил оформлять. На ней кусок кожи. Видимо, с груди моряка. Красивая татуировка. Трехмачтовый бриг носом разрезает волны.

— Трехмачтовый корабль? — переспросил Андрей.

— Да.

— Паруса надуты ветром?

— Кажется, есть паруса.

— А сверху маленькая звездочка есть? — У Андрея сухо стало в горле.

— Да, есть, — все так же безучастно ответил Бунцоль и, вдруг поняв вопросы Андрея, встрепенулся: — Андрэ, ты… Ты знал этого человека?

— Знал… — голос Андрея дрогнул. — И вы его знали… Такая наколка была у Кости-моряка…

— Костя-моряк?.. — глаза Альфреда становятся круглыми. — Тот, который был кочегаром на кухне?

— Тот самый…

— О, доннерветер! — простонал староста блока и сжал костистые кулаки.

В гибель Кости Андрею не верилось. Не может быть! Внутренний голос подсказывал, что Костя жив. Ведь староста мог и ошибиться. И почему именно Костя? Андрей даже удивился сам себе. Действительно, почему он решил, что та татуировка принадлежит именно Косте? Ведь такая наколка могла быть и у другого моряка? Могла. Сам Андрей альбома не видел. А со слов человека, даже такого честного и правдивого, как Бунцоль, но все же со слов, он не имеет права делать такие выводы. «Нечего распускать нюни, — Андрей выругал сам себя. — Надо проверить. Нечего панику разводить. Не может быть, чтоб подпольный центр допустил его гибель».

Но в тот же вечер Левшенков подтвердил, что Костю забрали в гестапо и оттуда направили в «хитрый домик». И никто не мог ему помочь. Чешские друзья, которые работают в канцелярии, несколько раз самоотверженно спасали моряка. Его номер три раза фигурировал в списках заключенных, предназначенных к вызову к третьему окошку. Чехи как бы «невзначай» переставляли личную карточку Кости в другой отсек картотеки. И центр делал все возможное, чтобы спасти моряка. Но судьба Кости была предрешена, им заинтересовалась сама Эльза Кох. Она несколько раз приходила в кочегарку. И по ее личному распоряжению его взяли…

Гибель Кости-моряка, товарища по неволе, друга по борьбе, была такой нелепой, такой чудовищной, что никак не хотелось верить в нее.

— Прощай, братишка!..

Крепкие кулаки боксера сжимались в яростной злобе.

* * *
Жизнь Бухенвальда с каждым днем становилась все напряженнее. Победы Советской Армии, ее стремительное движение на запад выводили эсэсовцев из себя. Они пытались палками и убийствами доказать беззащитным узникам, что Германия еще сильна. С особенным ожесточением избивали русских. На них фашисты отводили душу.

«Международное первенство скелетов», так презрительно именовали эсэсовцы состязания боксеров, превратилось в арену острой политической борьбы. Андрей был ненавистен хозяевам Бухенвальда. Уголовникам хотелось свести с ним счеты, но лагерфюрер Густ запретил убивать русского до тех пор, пока тот не будет побежден. Густ понимал, что уничтожить Андрея можно в любую минуту, но нельзя же просто убить общественное мнение?!

Между тем демонстрация превосходства высшей, арийской, расы с треском проваливалась. Уголовники, зеленые, всполошились. Откормленных арийцев-бандитов и других приспешников эсэсовцев побеждал голодный русский солдат. Побеждал честно, убедительно. Победы Андрея были бесспорными: все его противники побывали на земле…

В лагере, чтобы хоть немного умалить значение успеха Бурзенко, распускались слухи, будто он чуть ли не абсолютный чемпион СССР.

Напрасно уголовники выискивали сильных людей, бывших боксеров, кормили их до отвала и усиленно тренировали. Никто из них не смог устоять перед ударами советского боксера.

После победы Андрея над сильным польским спортсменом Бойко зеленые выдвинули нового противника. Это был французский профессиональный боксер Жак Дулье. «Чемпион Франции среди профессионалов, — рекламировали его зеленые, — неоднократно участвовал в первенстве мира. Он покажет русскому настоящий кулак!»

Жак был чуть ли не на голову выше Андрея, превосходно работал на дальней дистанции, легко передвигался по рингу и умело сочетал защиту с контратаками. Состязаться с ним оказалось трудно. Осторожный француз все время ускользал от схватки, тщательно избегал сближения и стремился, отвечая быстрыми ударами, набрать очки. Бил он слабо, но часто. Замысел его не отличался оригинальностью. Он просто хотел продержаться на ногах до конца встречи и победить по очкам. «Ну, что ж, пусть пока будет по-твоему», — решил Андрей, помня просьбу Ивана Ивановича.

В быстро чередующихся атаках и контратаках прошли два раунда. Француз радовал зеленых. Они уже готовились торжествовать. Наконец-то непобедимый русский потерпит поражение!

Но на последних секундах третьего раунда Андрей, проводя ложную атаку и якобы обескураженный сопротивлением Жака, сделал шаг назад. Француз бросился за ним, рассчитывая нанести два двойных прямых удара и снова отскочить на безопасное место. И в тот момент, когда кулаки противника начали движение вперед, когда уже нельзя было остановить начавшуюся атаку, Андрей неожиданно «нырнул» под руку Жака и сильно ударил его в корпус. В следующую секунду, распрямляясь и не видя головы Жака, Бурзенко наугад ударил в челюсть. Перчатка точно попала в цель. Жак упал. Нокаут.

Так поединок за поединком Андрей нокаутировал бывших профессиональных чемпионов Германии, Австрии и Венгрии, побеждал сильнейших югославских и итальянских боксеров.

Трудно было Андрею растягивать поединки. Внутренний голос подсказывал ему, что этот риск равносилен самоубийству: в конце концов у него может не хватить сил, чтобы в последнем раунде провести решающий удар, бросить противника на землю. Андрей знал, что если он не выиграет бой, зеленые тут же воспользуются этим и учинят над ним расправу.

Когда-то в Ташкенте Бурзенко читал в учебнике бокса, что спортсмен за один раунд расходует столько же мышечной энергии, сколько тратит ее землекоп за восемь часов работы. Энергия целого рабочего дня сгорает за три минуты раунда! Три раунда — три рабочих дня. Колоссальное напряжение!

И все же Андрей проводил трех-, четырех— и шестираундовые бои. Он всеми способами тянул время на ринге. А мысли его были там, за рядами зрителей, — в тесных умывальнях, в подвалах прачечной и в бане, там, где в эти минуты делали свое дело бойцы подпольной армии мстителей.

Андрей выходил на ринг, а в это время в подвале малого госпиталя, на чердаке восьмого блока Евгений Яльцев, Леонид Орлов, Владимир Холопцев и Борис Сироткин по винтикам, по частям, тайно вынесенным из цехов военного завода «Густлов-Верке», вручную собирали винтовки и пистолеты. В подпольной лаборатории Павел Лысенко заряжал взрывчаткой, приготовленной из ваты и кислоты, самодельные, изобретенные им, гранаты. Член подпольного центра Степан Бакланов опускался в канализационную трубу и испытывал оружие.

Андрей выходил на ринг, а рядом, в сорок четвертом блоке, командир подпольного батальона Валентин Логунов организовывал автороту. На чердаках и в подвалах шли очередные занятия подпольных подразделений. Бойцы, собравшись небольшими группами в пять-десять человек, повторяли Устав, изучали немецкое оружие, учились владеть самодельными гранатами и бутылками с зажигательной смесью.

Андрей выходил на ринг, а рядом в подвале кочегарки собирался командный состав подпольной военно-политической организации и во главе с Иваном Ивановичем Смирновым разрабатывал планы боевых операций, намечал места будущих атак и боев.

Андрей тянул время на ринге, а рядом, в секретном блоке патологии, шло заседание подпольного антифашистского интернационального центра, и руководитель русской военно-политической организации Николай Симаков докладывал о ходе подготовки к массовому освободительному вооруженному восстанию…                                                                                           ***

               Читать          дальше           ...    

***

***

***

***

***

***

***... На ринге в Бухенвальде... Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов

***            Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 002 

***                   Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 003 

***    Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 004

***                 Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 005

***           Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 006 

***                              Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 007

***   Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 008

***           Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 009 

***                  Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 010 

***             Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 011 

***                  Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 012  

***     Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 013 

***          Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 014 

***             Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 015

***                Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 016

***   Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 017 

***      Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 018

***        Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 019

***              Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 020

***                Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 021 

***                   Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 022

***                        Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 023 

***   Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 024 

***

***

*** 

***                ПОДЕЛИТЬСЯ

 

***

***

Подполье Краснодара. Пётр Игнатов. Книга. Часть первая

***           Фотографии в альбоме «Пётр Игнатов Подполье Краснодара», 
Пётр Игнатов Подполье Краснодара (1).jpg

***

 

Пётр Игнатов Подполье Краснодара (140).jpg

Пётр Игнатов Подполье Краснодара (141).jpg

Пётр Игнатов Подполье Краснодара (142).jpg

Пётр Игнатов Подполье Краснодара (143).jpg

            ***

 

***                  Война инженера Игнатова (партизаны Кубани)                                                                            Подполье Краснодара. Пётр Игнатов.                                                                                              Подполье Краснодара. Пётр Игнатов. Книга. Часть вторая

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

 ...Все вздрогнули невольно, переглянулись с недоумением, пока кто-то не поднял голову вверх и не увидел "раму"… Видать, она и скинула небольшую бомбочку ради озорства.

— Ну вот, прилетела гадина, теперича жди бомбовозов, — в сердцах вырвалось у папаши.

И у всех засосало под ложечкой… По дороге на фронт бомбили их эшелон три раза, и хотя потерь было немного, страху натерпелись. И сейчас страшно сделалось, потому как ежели налетит штук пять, они от этой деревни ничего не оставят, да и от них тоже. Тогда фрицы заберут деревню обратно с легкостью.

С тоской уставились ребята в небо, где кружила рама, выглядывая, что они здесь, в этой занятой деревеньке делают. А что они делали? Связисты протянули связь в избу, которую заняли ротный и политрук, пулеметчики, появившиеся недавно, выбирали позиции на краю деревни, остальные бойцы тоже искали какую-нибудь лежку поудобнее да поукрытистей. Кто бродил по деревне, кто шарил по избам и блиндажам, а кто просто дремал с устатку, привалившись куда придется.

Костик тоскливо глядел на кружившуюся в небе раму и сожалел...                                            Читать  далее ...   

***

***      Искупить кровью. Кондратьев Вячеслав Леонидович. 01          

***        Вячеслав Леонидович Кондратьев. ОТПУСК ПО РАНЕНИЮ. Повесть. 001                                                                             

***  Дорога в Бородухино. Повесть. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 002  

***    Селижаровский тракт. 01. Повесть. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 003  

***      Женька. Рассказ. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 006

***             

ЧИТАТЬ  книгу "СОРОКОВЫЕ"...

*** 

Вячеслав Кондратьев. ... Стихи... 

***    Правда Вячеслава Кондратьева 

***      На станции Свободный. Рассказ. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 001 

Селижаровский тракт. 001. Повесть. Кондратьев Вячеслав 

***          Сашка. 001. Повесть.Вячеслав Кондратьев 

***    Страницы книги. Сашка. Повесть. Вячеслав Кондратьев. 001 

***

***    

***         Поездка в Демяхи. Повесть. Вячеслав Кондратьев. Книга "Сашка".

***     ПОЕЗДКА В ДЕМЯХИ. Повесть. Вячеслав Кондратьев. ... 01 

***                

***

Окопная правда

 

Вячеслав Кондратьев и его «ржевская» проза

Отпуск по ранению. Театр. 1983 год. Воспоминания театральные 013

 

На склоне дней больной, одинокий Джонатан Свифт писал с печалью: «Потеря друзей – это тот налог, которым облагаются долгожители».

 

...  Ещё читать ... »

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

Просмотров: 476 | Добавил: iwanserencky | Теги: концлагерь, за колючей проволокой, ринг, Андрей Борзенко, боксёр, Георгий Свиридов, Андрей Бурзенко, проза, борьба, Ринг за колючей проволокой, поединок, спорт, бокс, Бухенвальд, слово, литература | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: