05:41 Подполье Краснодара. Пётр Игнатов. Книга. Часть вторая | |
Часть вторая Глава I Уже две недели Жора числится консультантом в гестапо, но до сих пор не имел еще ясного представления о своих обязанностях. Полковник Кристман всего два-три раза вызывал своего консультанта, причем спрашивал его о таких незначительных вещах, что Жора удивлялся: неужели только для этого немцы освободили русского лейтенанта из концентрационного лагеря и сам шеф гестаповцев посещал его в больнице? Лишь один раз Кристман попросил совета по сравнительно серьезному вопросу. Дело в том, что немцы решили собрать в здании городской управы богатых кубанских куркулей. Сюда же было предложено пригласить представителей немецкой администрации и русских рабочих, чтобы здесь в торжественной обстановке объявить кубанскому казачеству о новой земельной политике немцев на Кубани. Жоре предлагалось прокорректировать текст официальных речей и дать совет о характере подарков, которые будут преподнесены «почтенным хлеборобам». Со временем Жора понял: Кристман бережет его для чего-то более важного. В этом Жору убедило и то обстоятельство, что с первых же дней своей работы он заметил: за ним организована постоянная слежка. Шпики аккуратно провожали Жору с Дубинки в гестапо и неотступно следовали за ним обратно на Дубинку, где он поселился в небольшой хатке, которую ему указал Арсений Сильвестрович. Хозяйская дочь работала машинисткой в городской управе: уходила рано, возвращалась в сумерках. Жора целые дни проводил один. Никто у него, естественно, не бывал, и он сам никуда не ходил. Бездействие томило его. Он хотел активной борьбы — ведь именно ради нее принял он предложение Кристмана. Ему приходилось напрягать всю волю, чтобы сохранить выдержку, не впасть в уныние, не опустить, как говорится, руки… Однажды в комнату Жоры зашла дочь хозяйки и сразу же без обиняков сказала пароль, о котором с Жорой условился Арсений Сильвестрович. Девушка передала приказ держать связь с подпольем только через нее. Она, в свою очередь, сносилась с коммерческим директором «Камелии» через Луизу — одну из продавщиц магазина. «Будь начеку!» — это было все, что просил передать Жоре хозяин парфюмерного магазина. Но и это сразу подбодрило Жору. О нем не забыли, он нужен — по-видимому, в скором времени ему предстоит включиться в борьбу… Но прошла неделя — юношу никто не вызвал. Молчал и Арсений Сильвестрович. Жора, томясь и скучая без дела, лежал на диване, перечитывал комплект старой «Нивы» и через день ходил к Булгакову: доктор назначил ему продолжительный курс лечения. И вот как-то раз поздно вечером, когда Жора собирался уже ложиться спать, у домика, где он жил, остановилась легковая машина. Вошел человек в штатском и, убедившись, что он с Жорой один, сказал: — Вас требует полковник Кристман. Машина ждет… Кристман, как обычно, принял Жору в своем кабинете. На этот раз он предложил своему адъютанту, лейтенанту Штейнбоку, оставить их одних. — Садитесь, — пригласил полковник. Он помолчал, испытующе глядя на Жору. Потом сказал: — Должен признаться, у меня была мысль — скрыть полученное мною сообщение и тем самым уберечь вас от тяжелых переживаний. — В чем дело, господин полковник? — стараясь не выдать своего волнения, спросил Жора. — Ваш отец арестован, обвинен в измене и расстрелян. — Отец расстрелян?.. Немцами?.. — вырвалось у Жоры. — О, нет! Это произошло в Ташкенте. Вашего отца обвинили, арестовали и расстреляли большевики. — Не может быть!.. Это ложь! — Я знал, что вы не поверите, — ответил Кристман. В его голосе прозвучало неожиданное сочувствие. — Речь идет о берлинском периоде жизни вашего отца, а кому же другому, как не мне, знать, что тогда ваш отец был предан своей Родине?.. — Подождите, — взволнованно перебил Жора. — Откуда вам это известно, полковник? — Я сам вначале не хотел верить. Но факты — упрямая вещь… Все это обнаружилось случайно. В один из наших лагерей был прислан раненый военнопленный. Его фамилия… Забыл! Сейчас я найду ее, — и Кристман начал рыться в бумагах на столе. — Вот она: Ситников… — Ситников?.. — повторил Жора. Фамилия была ему знакома, но он не мог припомнить, где и когда слышал ее. — Ситников Семен Тихонович, — сказал Кристман. — Знаю! Вспомнил! — воскликнул Жора. — Бухгалтер! Он работал вместе с отцом в Берлине… — Совершенно верно. Ну, так вот, — продолжал полковник. — Этот самый Ситников на допросе показал, что жил в Ташкенте. Там его арестовали по обвинению в государственной измене, но вскоре освободили и отправили на фронт, где он был ранен и попал в плен. Он-то и сообщил, что вместе с ним арестовали вашего отца, которому предъявили обвинение в шпионаже в пользу Германии в то время, когда он служил в Берлине. Через неделю после ареста ваш отец был расстрелян. — Ситников лжет! — крикнул Жора. — Быть может, вы хотели бы сами поговорить с ним? — предложил Кристман. — Приведите пленного! — приказал он дежурному, явившемуся на его звонок. В кабинет вошел человек, в котором Жора сразу узнал бухгалтера Ситникова, хотя тот был невообразимо худ, бледен, давно не брит. — Расскажите сыну вашего друга все, о чем вы рассказывали мне, — сказал полковник. Ситников повторил все, что Жора уже знал от Кристмана. Жора слушал, стараясь не проронить ни слова. Может быть, все это подстроено, может быть, Кристман угрозами заставил пленного говорить всю эту чудовищную ложь об отце?.. — Семен Тихонович, заклинаю вас памятью моего отца, — горячо проговорил Жора. — Скажите: это правда? Ситников опустил голову и, не поднимая глаз, прошептал: — Я сказал вам правду… — Увести пленного! — приказал Кристман дежурному. В комнате воцарилось молчание. — И все-таки я не верю, — твердо заявил Жора, когда за Ситниковым закрылась дверь. — Как я вам уже говорил, я тоже не поверил, впервые услышав этот рассказ, — спокойно ответил Кристман. — Мало ли какую чушь иногда несут пленные на допросах! Но вот сегодня я получил новое и на этот раз бесспорное доказательство. Кристман выдвинул ящик своего стола и достал оттуда номер ташкентской газеты «Правда Востока». На второй полосе Жора увидел заметку, жирно обведенную красным карандашом. Это было короткое сообщение прокуратуры о том, что такого-то числа расстрелян отец Жоры, предатель и враг народа, уличенный в государственной измене, совершенной им в бытность свою работником советского торгпредства в Берлине. Жора не верил своим глазам. Он несколько раз перечитал заметку, бегло просмотрел всю газету! Там, как обычно, была помещена сводка Совинформбюро, корреспонденции с фронта, телеграммы из-за границы, короткий фельетон. В конце стояла фамилия редактора, номера редакционных телефонов… — Как вы достали эту газету, полковник? — Не скрою: это было нелегко. Но, как видите, большевистская газета из далекого Ташкента оказалась здесь, у меня, в Краснодаре. Жора еще раз перечитал сообщение прокуратуры. — Что же это значит? — невольно с дрожью в голосе вырвалось у Жоры. — Только то, что лично мне давно известно: очередная расправа большевиков с честным человеком, искренне любящим свою Родину и свой народ… — Это — роковая ошибка!.. — Вы должны мстить! — сказал Кристман вставая. — По-моему, это все, что вам остается. — Это так неожиданно… Я не могу собраться с мыслями. Разрешите уйти и, если можно, взять газету. — Конечно. Газету считайте своей. Опустив голову, Жора вышел из кабинета… Через два дня он явился в гестапо и попросил свидания с Кристманом. Полковник тотчас принял его. Входя в кабинет, Жора почувствовал на себе внимательный, настороженный взгляд Кристмана. Жора подошел к столу, за которым стоял полковник, и, смотря ему прямо в глаза, сказал: — Я решил мстить, господин полковник, и пришел просить вашей помощи. — Не сомневался в этом! — ответил Кристман. — И уже заранее подготовил для вас одно важное дело… Агента номер 22, — приказал он вошедшему на звонок дежурному. — У вас есть какие-нибудь связи с комбинатом Главмаргарин? — спросил он Жору, когда дежурный вышел. — Нет? Ну, пожалуй, это даже лучше… Дело в том, что на комбинате, по моему убеждению, работает большая и хорошо законспирированная подпольная организация. Нам до сих пор не удается напасть на ее след. Сейчас я направил туда нашего агента, того самого, с которым сейчас вас познакомлю. Это не простой осведомитель, работающий за деньги. Им руководят те же побуждения, что сегодня привели вас ко мне. За несколько дней до занятия Краснодара нашими войсками большевики хотели арестовать его, обвинив в шпионаже, хотя он был в этом так же не повинен, как ваш отец. Ему удалось спастись. И вот теперь, подобно вам, он мстит большевикам. Под видом русского военнопленного он работает на комбинате. — Как настоящая фамилия агента? — неожиданно спросил Жора. — Фамилия? — Кристман настороженно посмотрел на Жору. — Она вам необходима?.. Ну, что же, я скажу. Кристман выдвинул ящик стола, достал список, быстро проглядел его. — Его фамилия Шустенко. У нас он известен под номером 22. Как видите, я с вами предельно откровенен. — Благодарю за доверие, господин полковник! — Итак, вам предстоит работать с этим агентом. Будете работать параллельно, взаимно обмениваясь информацией. Обо всех деталях вам придется договориться с моим адъютантом, лейтенантом Штейнбоком. Вы, кажется, с ним хорошо знакомы? — Да, мы вместе учились в Берлине. — Тем лучше. Связь со мной прошу поддерживать через него. В дверь постучали. — Войдите! В кабинет вошел человек невысокого роста, лет тридцати. Жоре бросился в глаза широкий шрам у него на левом виске. — Знакомьтесь… Это наш агент номер 22, который будет работать с вами, — сказал Кристман. Затем обратился к вошедшему: — Лейтенант Штейнбок у себя? — Так точно. — Хорошо. Идите к нему и ждите… Я хочу вам сказать еще об одной детали, — сказал Кристман, когда агент номер 22 вышел из кабинета. — На комбинате работает некто Шлыков. Немецкая администрация ему доверяет. Прошу вас внимательно присмотреться к нему. — Вы в чем-нибудь подозреваете этого… Шлыкова? — спросил Жора. — Конкретно ни в чем. Вы должны внимательно наблюдать за ним… Ну, желаю успеха. Очень рад, что в конце концов мы перестали быть врагами. И в знак этого позвольте вернуть вам… Кристман вынул из ящика стола маленький кинжал и протянул его Жоре... Читать текст полностью и дальше...
*** *** *** ПОДЕЛИТЬСЯ
*** ***
Апрельский берег солнечно встречал, На апрельских берегах...
Лиля... Память об однокласснице *** Не самый тяжкий день. Рассказ. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев.
- Жалею я вас, ребятки,- говорил Мачихин. собирая свое нехитрое барахлишко в вещмешок.- Я, кажись, вроде отвоевался, а вам еще топать и топать...Дело происходило в санбате, расположенном в семи километрах от передовой в деревеньке Пеньково. Мачихину минным осколком срезало пол-ладони правой руки, но два пальца остались - большой и указательный. Ежели и не спишут совсем, то быть ему нестроевым, в обозе ...Читать дальше » *** 11 мая 2010 АудиокнигиНовость 2Семашхо*** *** | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |