16:13 Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 012 | |
*** *** Жорж бросил в бой, как говорят спортсмены, свои главные силы. Стремительно наступая, он учитывал, что противник знает тактику и обладает высокой технической подготовкой, но к матчу подготовлен слабо — голодный рацион сделал свое дело! На это и рассчитывал волк профессионального бокса. Это была его основная ставка. Жорж стремился бурным натиском деморализовать соперника, сломить его волю, заставить беспорядочно отступать. Потом, не давая ему опомниться, преследовать, загнать в угол ринга и несколькими сильными ударами подавить всякую попытку к сопротивлению. Андрей понимал все это. Натиск Жоржа был ошеломляющим, руки его работали, словно рычаги автомата. Андрей едва успевал защищаться, подставляя под тяжелые удары перчатки, плечи, предплечья. Он защищался с большим искусством и внимательно следил за Жоржем. По едва заметным движениям его плеч, повороту корпуса, перестановке ног Андрей угадывал момент следующего удара и мгновенно принимал меры к защите, он «нырял» под бьющую руку, умело приседал, так что перчатка противника проходила над самой макушкой, чуть касаясь волос, отклонялся в стороны, заставлял Жоржа промахиваться, или мгновенно переносил вес тела на правую ногу, как бы делая отклон назад, и кулак противника, метивший в подбородок, бил воздух. Андрей ждал, что атаки вот-вот кончатся, противник выдохнется. Проходили минуты, вихрь ударов не ослабевал, а, кажется, возрастал. Отдельные удары иногда стали прорываться сквозь защиту. Принимать удары на себя, делая вид, будто они нечувствительны, чтобы обмануть противника, было рискованно. Когда-то Андрей не раз применял этот, далеко не блестящий, но эффектный прием. Но тогда все складывалось по-другому, и Бурзенко был другим. Сейчас не до эффекта. Отвечая на шквал ударов редкими прямыми ударами левой, только одной левой, Андрей стремился выскользнуть из сферы боя. Дальнейшее пребывание на дистанции удара становилось опасным. Жорж понял отход Андрея по-своему и ринулся за ним. Бурзенко отступил быстрыми скользящими шагами. Всем показалось, что он избегает сближения, избегает боя. — Русский трусит! — завопили зеленые. — Добивай его! — Бей доходягу! Но отступление в бою на ринге не бегство, а тактический прием, маневр. Русский отходил не назад, а в сторону. Отходил так, что за его спиной были не канаты, а большая часть ринга, свободное пространство, широкое поле действий и маневров. И Андрей умело маневрировал, ускользал, заставлял Жоржа часто промахиваться. Зрители слабо разбирались в тонкостях боксерского искусства. Они видели, что наступает Жорж, атакует Жорж. Значит, — он хозяин ринга, он хозяин положения. В рядах зеленых стоял шум. Бандиты буйно выражали свою радость, криками подбадривали своего боксера. Политические смотрели молча и «болели» за Андрея. Особенно остро переживал Костя Сапрыкин. Когда подошли Левшенков, Симаков и Кюнг и спросили, как идет бой, Костя безнадежно махнул рукой. И только некоторые заключенные, понимавшие толк в боксе, сидели как завороженные. Перед ними на этом примитивном ринге разворачивался один из самых красивейших поединков, какой когда-либо им приходилось видеть даже на крупнейших международных встречах. Два бойца, разные по внешнему облику, темпераменту и характеру, представляли собой различные боксерские школы. Темпераментный и упорный в достижении намеченной цели Жорж являлся типичным представителем западного профессионального спорта. Его стратегия основывалась на четко разработанном плане боя, в основу которого легли строго подобранные тактические элементы, состоявшие из целого ряда хорошо отработанных и доведенных до автоматизма серий ударов. Руки, натренированные годами, работали, как рычаги машины. Мозг выполнял роль не руководителя, а скорее контролера, который следил за тем, чтобы все части машины работали слаженно, четко, ритмично и неукоснительно выполняли принятый план. Никаких отклонений, никаких изменений. И, казалось, горе тому, кто попадается под эти рычаги живого автомата! Андрей представлял советскую спортивную школу. В противоположность Жоржу, он был глубоко убежден, что успех на ринге, так же как и победа в шахматном поединке, приходит к тем спортсменам, которые в ходе сражения, в ходе постоянно меняющихся ситуаций, сумеют разгадать замысел противника и противопоставить им свой замысел, более эффективный. Андрей верил, что бокс — это искусство, искусство боя. И, как всякое искусство, он не терпит ни шаблона, ни подражаний, ни тем более заранее подготовленных схем. Сохраняя, насколько это возможно в бою, хладнокровие, Андрей уже к середине первого раунда знал все тактические приемы противника и его технику построения серийных ударов. Они, чередуясь друг с другом, непрерывно повторялись. В бурном каскаде ударов Андрей увидел то, о чем читал в учебниках бокса, в книгах воспоминаний ветеранов ринга, увидел то, о чем неоднократно рассказывали тренеры: Жорж действовал шаблонно. Начав комбинацию, он обязательно стремился проводить ее до конца, вне зависимости от того, доходят удары до цели или нет. Этим и воспользовался Бурзенко. Он быстро приспособился к манере Жоржа, угадывал начало очередной серии ударов и мгновенно находил наиболее выгодное защитное контрдействие. Таким образом, отступая, делая шаги то вправо, то влево, он предупреждал и обезвреживал почти все удары Жоржа. И в то же время, защищаясь, успевал наносить удары сам. Они были редкими, но точными. Звук гонга разнял бойцов. Жорж, улыбаясь публике, прошел в свой угол и не сел на табуретку. Оперевшись руками о канаты ринга, он сделал несколько приседаний. Он даже не обратил внимания на секундантов, которые стали торопливо обмахивать полотенцем его лицо, водить влажной губкой по лоснящейся от пота груди. Он как бы демонстрировал свою высокую тренированность, выносливость. — Рисуется, — зло кивнул Костя Сапрыкин в сторону Жоржа. — Нет, это не рисовка, — поправил Левшенков, — а психическая атака, на нервы действует. «Смотрите, какой я, меня никакая усталость не берет!» Бурзенко сел на табуретку, откинувшись всем телом на угол ринга. Уставшие руки положил на веревки. Короткая минута. Только одна минута — так мало времени для отдыха, для восстановления сил! Андрей полузакрыл глаза, подставляя лицо под свежий ветерок. Гарри Миттильдорп в ритм дыхания боксера взмахивал влажным полотенцем. Как приятно его прикосновение к разгоряченному телу! — Держи Жоржа на дистанции, — шептал Гарри, — выматывай… Андрей улыбнулся. Легко сказать — выматывай! Он только защищался избегая обмена ударами, и то как устал! Эх, если бы встретился он с Жоржем не сегодня, а года два назад. Тогда бы он показал настоящий русский бокс! А сейчас опять начинается предательское головокружение и тошнота. А ведь только один раунд прошел, только один… Андрей открыл глаза. Прямо перед ним в углу Жорж. Могучая спина, большие руки. И Андрей еще сильнее возненавидел его, своего противника, своего врага — сытого, здорового, сильного. Удар гонга поднимает Андрея. Жорж большими шагами спешит навстречу. Первый раунд его не удовлетворил. Хотя внешне, кажется, план и выполняется: он гоняет по рингу этого русского, он непрерывно наступает. Но наступает, не чувствуя себя хозяином положения. Он наступает, но не так, как хотел бы, бьет, но чуть ли не все удары идут впустую. Противник все время ускользает. Что это значит, черт возьми? Во втором раунде Жорж решил во что бы то ни стало загнать Андрея в угол: «Пора кончать»… Прикрыв подбородок поднятым левым плечом и выставив тяжелые кулаки, Жорж бросился в решающую атаку. Андрей бил его вразрез, бил левой рукой в голову, снизу вверх. И тут же как бы вдогонку левой руке бросал вперед правый кулак. Лицо Жоржа стало красным. Глаза наливались кровью. Он на мгновенье остановился, как бы недоумевая, и снова ринулся вперед. — Браво! — завопили зеленые. Андрей, побледнев, шагнул навстречу Жоржу. Они схватились в центре ринга, сошлись на средней дистанции, осыпая друг друга градом ударов. Чаще бил Жорж. Казалось, он превратился в сторукого человека: его удары сыпались со всех сторон. Но Андрей не отступал. Не отходил. Он вел бой! И этого было достаточно, чтобы политические, наконец, выразили свои чувства. — Андрей! — Давай! — Лупи зеленых! И все поняли: настала решающая минута. Андрей преобразился. Он весь собран, скуп в движениях и, вместе с тем, действует быстро, точно и хладнокровно. Он — воля. Он — один сжатый кулак. И, несмотря на удары, которые все чаще и чаще прорывались сквозь защиту, Андрей упрямо увеличивал темп боя. Темп возрастал с каждой секундой. Так схлестываются две встречные волны и, не отступая, вспениваются, закипают и устремляют друг друга вверх. Зрители шумно выражают свои чувства. И политические и зеленые волнуются, кричат, спорят. Над поляной стоит сплошной гул. Два раза судья на ринге кричал «брэк» («шаг назад») — и грозил пальцем Жоржу. Тот, нарушая правила соревнований, бил Андрея открытой перчаткой, локтем, толкал, пытался нанести удар даже ногой. — Наказать его! — требуют политические. — Судью долой! — орут преступники. Атмосфера накалялась. И Жорж начал терять самообладание, терять контроль над своими действиями. Его мозг все так же точно фиксировал происходящее, но не успевал понять: что же происходит!? Почему русский, который трусливо бегал весь первый раунд, не отступает, а идет навстречу его тяжелым ударам? И почему, черт возьми, кулаки Жоржа не попадают, не достают цель? Ведь подбородок русского почти рядом… Думать, анализировать ход боя тренированный годами автомат не мог. Тем более в бою с предельно высоким темпом. Жорж стал злиться. А русский «доходяга», как его презрительно называл Жорж, чувствовал себя, словно рыба в воде. Он оказывался то справа, то слева от Жоржа и находился по-прежнему в центре ринга. Не отступал. Не уступал. И неизменно вел бой на средней дистанции, на дистанции, казалось бы, выгодной Жоржу и не выгодной ему, Андрею. Что же происходит? Кто из них нападает? Кто защищается? Кто, черт возьми, ведет бой? Жорж на мгновенье растерялся. И он попытался выйти из сферы боя, чтобы осмотреться, понять обстановку. Но сделать этого не успел. Умение выжидать на ринге — основа тактики, одна из основ искусства боя. Андрей, напрягая всю волю, собрав всю энергию и спокойствие, в вихре атак терпеливо ждал, ждал этого мгновенья. Ждал, когда на десятую долю секунды Жорж забудет об осторожности, забудет о защите. И это мгновенье пришло! Не успел Жорж сделать короткий шаг назад, как его догнал удар в корпус. Жорж инстинктивно опустил руки вниз — он привык, что Андрей бьет спаренными ударами. Но на сей раз удар в корпус был «финтом» — обманом. Едва рука Жоржа скользнула вниз, как в ту же секунду правая перчатка Андрея прочертила короткий полукруг бокового удара в подбородок. Андрей вложил в этот удар всю свою силу и ненависть к врагу. Удар был настолько быстр, что зрители не смогли его заметить. И для них было совершенно неожиданно и непонятно, что Жорж, нелепо взмахнув руками, начал валиться на землю… На поляне воцарилась тишина. Стало так тихо, что было слышно, как тяжело дышит Андрей. Он одиноко стоял на ринге, опустив усталые руки Потом, когда Шарль, широко взмахивая рукой, отсчитал девять секунд и крикнул «аут», публика взорвалась. Зеленые вскакивали с мест. Как? Чемпион Германии, пусть бывший чемпион, но все же арийский, немецкий, национальная гордость Бухенвальда, проиграл какому-то русскому «доходяге»?! Но свист и крики уголовников тонули в аплодисментах политических. Они торжествовали! Андрея обнимали, целовали, пожимали ему руки. Его поздравляли друзья и совершенно незнакомые люди. Да, это была настоящая победа, одна из самых значительных, пожалуй самая важная в его спортивной биографии. Празднично, насколько это было возможно, политические и советские военнопленные отметили победу Андрея. У русских приподнятое настроение. Бунцоль торжественно вручил Андрею кусочек — граммов двести — свиного сала — белого сала с розовыми жилками, сверху и снизу обсыпанного красным перцем. — От немецких друзей, — сказал Бунцоль, — они сегодня посылку получили. Андрей разрезал сало на мелкие кусочки. Каждый сидящий за столом получил из его рук свою порцию. Заключенные отказывались. Но Андрей настаивал, шутил: — Из рук победителя, возьми-ка! Каримов взял свой кусочек и, подержав его в руке, отдал обратно Андрею. — Съешь за мусульманина, — шутя сказал он, — что в твоем животе, что в моем, — все одно, общее. — Ты и похлебку отдай, — весело посоветовал кто-то, — она у Андрея целей будет. Заключенные смеялись, перебрасывались шутками, вспоминали о спортивных состязаниях и быстро уплетали «обед» — чашку брюквенной похлебки. Вдруг раздался щелчок репродуктора. Он угрожающе зашипел. Потом послышался лающий голос дежурного эсэсовского офицера. И все сидящие за столами оцепенели. Эсэсовец выкрикивал номера узников, которые обязаны были завтра в восемь утра явиться в комендатуру к окошку номер три. Этот вызов буквально обозначал — расстрел. Те, кто уходили к окошку номер три, не возвращались… Это была страшная минута. Люди, забыв обо всем, с трепетом вслушивались в номера. Чехи, французы, поляки, югославы, болгары, греки, русские с первых же дней пребывания в лагере вызубрили немецкие числительные. И в такие минуты — а они повторялись еженедельно — весь лагерь замирал. У Андрея выступила испарина на лбу. Он ничего не видел, кроме черного круга репродуктора, ничего не слышал, кроме голоса эсэсовца. Ложка с брюквенной похлебкой так и застыла в руке на полпути ко рту. Все ожидали конца кошмарной лотереи. Эсэсовец дважды повторил номера. И репродуктор, щелкнув, умолк. Андрей нагнулся над своей чашкой: «Сегодня смерть прошла мимо»… Он доедал брюквенную баланду торопливо, без аппетита. Только сейчас он почувствовал, как устал от поединка. Нары, подушка и жесткий матрас стали будто магнитными и неудержимо тянут к себе. Тело просит отдыха и покоя. Только мозг лихорадочно работает… *** *** Глава двадцатая Записная книжка Карла Пайкса Кто я? Прошлое не соответствует настоящему, а настоящее не определяет будущее. Скажу одно — я немец. Сегодня я, начиная свои записи, даю клятву: быть объективным и записывать сюда только то, что видел своими глазами. Здесь только факты». * * * Построен концлагерь на северном склоне горы Эттерсберг (четыреста семьдесят метров над уровнем моря). Вокруг — густой лес (бук и сосна). Особенно плотная стена деревьев на юго-востоке. Она задерживает проникновение солнечных лучей. А постоянно дующим северо-западным ветрам нет преград. Осадки — тысяча двести миллиметров в год, что значительно выше средних показателей для Тюрингии. Суточная температура имеет резкие колебания. В течение двух-тpex часов часто падает от десяти градусов тепла до трех-пяти градусов холода. Резкие колебания температуры, дожди и постоянные туманы влияют на психику, способствуют массовым заболеваниям туберкулезом. В осенне-зимнее время политзаключенные из стран западной Европы — испанцы, французы, бельгийцы, итальянцы — гибнут сотнями. Почва — лесной суглинок, толщина слоя доходит до десяти сантиметров, большая примесь щебня. Растут культуры: ячмень, рожь, овес, картофель, брюква. Брюква — основной продукт питания заключенных. * * * Страница вторая Зимою выдают подобие пальто. Во время работы его обязательно нужно снимать. Головной убор — такой же полосатый колпак. Материал непрочный, рвется часто. Это лишняя работа для узников. Если охранник заметит дырки, — жестокие побои. Носить двое брюк или курток или подкладывать на грудь бумагу запрещено. В лучшем случае — побои, в худшем — смерть. Все зависит от настроения охранника. Обувь — выдолбленные деревянные колодки, типа французских крестьянских сабо, или деревянная подошва с брезентовым верхом. От них — незаживающие мозоли и ревматизм. * * * * * * По колючей проволоке пропущен ток напряжением триста восемьдесят вольт и силою пять тысяч ампер. * * * * * * Специальный собачий лагерь. Овчарки, боксеры, волкодавы и другие породы. Собаки содержатся исключительно для травли заключенных. Для собак имеется особая кухня, где готовят всевозможные блюда: молочную кашу, специальные галеты, мясо и др. Им также готовят бульон по два литра в день. Отдельных свирепых псов время от времени отправляют на специальный собачий курорт, расположенный где-то в окрестностях Берлина. Заключенным категорически запрещено ухаживать за псами — собаки могут потерять вкус к человеческому мясу… * * * Эрзац-хлеб из опилок, картофеля и тридцати процентов ржаной муки. Норма — триста граммов. Дают утром. Брюквенная или из ботвы сорняков похлебка — восемьсот граммов. Маргарин, добывающийся из угля, — двадцать пять граммов. Творог — пять граммов. Эрзац-кофе (без сахара) — кружка, утром. Весь паек дает не более восьмисот калорий. А каторжная четырнадцатичасовая работа выматывает из заключенного более трех с половиной тысяч калорий. Люди обречены на истощение. Живые скелеты бродят по лагерю. Общая слабость, анемичность. Затем следуют голодные отеки. Сначала «полнеют» нижние конечности, а через две-три недели и верхние, отекает лицо, все тело. В таком состоянии человек выдерживает не более двух-трех месяцев. Страница четвертая 29 июля 1937 года. Нас, девяносто одного заключенного, привезли на машинах сюда. Два барака, обнесенные колючей проволокой. Вокруг в пелене тумана дикий лес. Первый лагерфюрер Редл держал перед нами речь: — Вы, свиньи, вступаете в концлагерь политических заключенных, который только создается. Отсюда возврата нет. Здесь каждый из вас поймет, что такое работа. А кто из вас, свиней, вздумает бунтовать или попытается бежать, — будет расстрелян. Это у нас просто — «чик-чик» и все! В бараках уже были «новоселы» — те, что прибыли раньше нас на пару недель. Ни коек, ни матрасов, ни соломы. Спали на полу. Дневной распорядок тот же, что и сейчас: подъем в половине пятого, завтрак, поверка, выход по командам на работы. В полдень часовой перерыв без пищи. И работа снова до восьми часов вечера. Обед, проверка, чистка и починка одежды и отбой. Через пять часов все повторяется сначала. * * * * * * Роскошная вилла росла на наших костях. *** *** Страница пятая Распустили по блокам только после двух часов ночи. Не успели разойтись, снова команда «подъем». Погнали перетаскивать кровати в новые казармы эсэсовцев. * * * Через три дня Кирхвайна поймали. После пыток убили. Труп выбросили для устрашения на площадь. Утром, на поверке, комендант Кох заявил: «Вы злоупотребляли моим доверием. У Кирхвайна обнаружили письма, которые указывают на ваше содействие беглецу. Поэтому я решил наказать вас всех. С сегодняшнего дня вы будете получать меньше супа на обед и один кирпич хлеба (полтора килограмма) на пять человек. Мое распоряжение останется в силе, пока я его не отменю». С той поры и начался голод. * * * — Вальтер, завтра я решил кончать, — сказал я своему другу Крамеру. — Пойду с лопатой на пост. Или эсэсовец меня раньше, или я его… Но Вальтер еще сохранил рассудок. «Подумай, — сказал он, — о последствиях для всех нас. Не делай глупости. Ты еще молод, ты сможешь еще многое сделать. Терпи и запоминай. Твоя жизнь уже принадлежит не тебе. Ты должен бороться». Он был прав. *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***... На ринге в Бухенвальде... Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 002 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 003 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 004 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 005 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 006 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 007 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 008 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 009 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 010 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 011 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 012 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 013 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 014 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 015 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 016 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 017 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 018 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 019 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 020 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 021 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 022 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 023 *** Ринг за колючей проволокой. Георгий Свиридов 024 *** *** *** *** ПОДЕЛИТЬСЯ
*** *** Подполье Краснодара. Пётр Игнатов. Книга. Часть первая *** Фотографии в альбоме «Пётр Игнатов Подполье Краснодара»,
*** Война инженера Игнатова (партизаны Кубани) Подполье Краснодара. Пётр Игнатов. Подполье Краснодара. Пётр Игнатов. Книга. Часть вторая *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ...Все вздрогнули невольно, переглянулись с недоумением, пока кто-то не поднял голову вверх и не увидел "раму"… Видать, она и скинула небольшую бомбочку ради озорства. — Ну вот, прилетела гадина, теперича жди бомбовозов, — в сердцах вырвалось у папаши. И у всех засосало под ложечкой… По дороге на фронт бомбили их эшелон три раза, и хотя потерь было немного, страху натерпелись. И сейчас страшно сделалось, потому как ежели налетит штук пять, они от этой деревни ничего не оставят, да и от них тоже. Тогда фрицы заберут деревню обратно с легкостью. С тоской уставились ребята в небо, где кружила рама, выглядывая, что они здесь, в этой занятой деревеньке делают. А что они делали? Связисты протянули связь в избу, которую заняли ротный и политрук, пулеметчики, появившиеся недавно, выбирали позиции на краю деревни, остальные бойцы тоже искали какую-нибудь лежку поудобнее да поукрытистей. Кто бродил по деревне, кто шарил по избам и блиндажам, а кто просто дремал с устатку, привалившись куда придется. Костик тоскливо глядел на кружившуюся в небе раму и сожалел... Читать далее ...
*** *** Искупить кровью. Кондратьев Вячеслав Леонидович. 01 *** Вячеслав Леонидович Кондратьев. ОТПУСК ПО РАНЕНИЮ. Повесть. 001 *** Дорога в Бородухино. Повесть. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 002 *** Селижаровский тракт. 01. Повесть. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 003 *** Женька. Рассказ. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 006 *** *** Вячеслав Кондратьев. ... Стихи... *** Правда Вячеслава Кондратьева *** На станции Свободный. Рассказ. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 001 Селижаровский тракт. 001. Повесть. Кондратьев Вячеслав *** Сашка. 001. Повесть.Вячеслав Кондратьев *** Страницы книги. Сашка. Повесть. Вячеслав Кондратьев. 001 *** *** *** Поездка в Демяхи. Повесть. Вячеслав Кондратьев. Книга "Сашка". *** ПОЕЗДКА В ДЕМЯХИ. Повесть. Вячеслав Кондратьев. ... 01 *** *** Окопная правда
Вячеслав Кондратьев и его «ржевская» проза
На склоне дней больной, одинокий Джонатан Свифт писал с печалью: «Потеря друзей – это тот налог, которым облагаются долгожители».
... Ещё читать ... » *** *** *** *** *** *** *** *** | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |