Малыш и Карлсон. Астрид Линдгрен. 015 - 6 Апреля 2018

Главная » » Малыш и Карлсон. Астрид Линдгрен. 015

14:20

Малыш и Карлсон. Астрид Линдгрен. 015

***

КАРЛСОН-ПЕРВЫЙ УЧЕНИК

В тот вечер, когда мама и папа отправились в путешествие,
косой дождь барабанил по стеклам и гудел в водосточных трубах.
Ровно за десять минут до их отъезда в квартиру ворвалась фрекен
Бок, промокшая до нитки и злая как собака.
-- Наконец-то! -- прошептала мама. -- Наконец-то! Она
целый день прождала фрекен Бок и теперь, конечно, нервничала,
но фрекен Бок этого не заметила.
-- Я не могла прийти раньше. И в этом виновата Фрида, --
хмуро сказала она.
Маме надо было о многом поговорить с фрекен Бок. Но
времени на это уже не было: у подъезда их ждало такси.
-- Главное, заботьтесь о мальчике, -- сказала мама со
слезами на глазах. -- Надеюсь, с ним ничего не случится за
время нашего отсутствия.
-- При мне никогда ничего не случается, -- заверила фрекен
Бок, и папа сказал, что он в этом не сомневается.
Он был уверен, что дома все будет в порядке. А потом папа
и мама обняли на прощание Малыша, вышли на площадку и исчезли в
лифте... И Малыш остался один с фрекен Бок.
Она сидела за кухонным столом, большая, грузная,
раздраженная, и приглаживала мокрые волосы своими большими,
красными руками. Малыш робко посмотрел на нее и попытался
улыбнуться, чтобы показать свое дружелюбие. Он помнил, что,
когда фрекен Бок в первый раз жила у них, он боялся ее и
относился к ней сперва очень плохо. Но теперь ведь все было
иначе, надо было скорее радоваться тому, что она здесь, в доме.
И хотя встреча фрекен Бок и Карлсона не предвещала ничего
хорошего, Малыш был благодарен домомучительнице за то, что она
согласилась у них пожить. Ведь иначе мама никогда в жизни не
разрешила бы ему остаться, чтобы оберегать Карлсона, это уж
точно. Поэтому Малышу хотелось с самого начала вести себя с
фрекен Бок хорошо, и он вежливо спросил ее:
-- Как поживает Фрида?
Фрекен Бок не ответила, она только фыркнула. Фрида была
сестрой фрекен Бок. Малыш ее в жизни не видел. Зато много о ней
слышал. Даже очень много. От фрекен Бок, которая жила вместе с
сестрой Фридой в квартире на Фрейгатен, но они, видно, не
очень-то ладили. Малыш понял, что фрекен Бок была недовольна
сестрой, считала ее поведение нескромным и странным. Все
началось с того, что Фрида выступила по телевидению с рассказом
о привидениях, а фрекен Бок никак не могла с этим примириться.
Правда, потом ей тоже удалось выступить по телевидению и
рассказать всей Швеции свой рецепт приготовления соуса. Но все
же этого оказалось недостаточным, чтобы подчинить себе Фриду:
она продолжала вести себя нескромно и странно. Поэтому фрекен
Бок только фыркала в ответ на вопрос Малыша: "Как поживает
Фрида?
-- Полагаю, что прекрасно, -- все же ответила
домомучительница, когда отфыркалась. -- Завела себе жениха,
несчастная.
Малыш толком не знал, что на это надо сказать, но что-то
обязательно надо было сказать, а ведь ему хотелось быть
внимательным. Поэтому он спросил:
-- А у вас, фрекен Бок, тоже есть жених?
Но он явно сделал промах, потому что фрекен Бок резко
встала и так при этом двинула стол, что все на нем
задребезжало.
-- Слава богу, нет! -- сказала она. -- Я и не хочу. Не
всем же быть такими кокетками, как Фрида.
Она умолкла и с таким усердием стала мыть посуду, что
брызги летели во все стороны. Но вдруг она о чем-то вспомнила,
с тревогой поглядела на Малыша и спросила:
-- Послушай, я надеюсь, что тот невоспитанный толстый
мальчишка, с которым ты в тот раз играл, теперь сюда больше не
ходит?
Фрекен Бок никак не могла взять в толк, что Карлсон,
который живет на крыше, -- красивый, умный, в меру упитанный
мужчина в самом расцвете сил. Она считала, что он -- ровесник
Малыша, его школьный товарищ, самый обыкновенный озорник. Что
этот озорник почему-то умеет летать, ее не удивляло. Она
думала, что такой моторчик можно купить в игрушечном магазине,
были бы только деньги, и все ворчала по поводу того, что теперь
так балуют детей. "Скоро дело дойдет до того, что дошкольники
станут на Луну летать", -- говорила она. И вот теперь она
вспомнила Карлсона и назвала его "этот невоспитанный, толстый
мальчишка"... Малышу это совсем не понравилось.
-- Карлсон вовсе не такой толстый... -- начал он, но тут
как раз раздался звонок в дверь.
-- О, приехал дядя Юлиус! -- сказал Малыш и побежал
открывать.
Но в дверях стоял вовсе не дядя Юлиус, а Карлсон. Он был
мокрый как гусь, под ногами у него уже натекла лужа, а в глазах
был немой упрек.
-- Летать бог весть куда только потому, что кто-то не
подумал оставить окно открытым! -- возмущался Карлсон.
-- Да ведь ты же сказал, что тебе пора спать! -- защищался
Малыш, потому что Карлсон и в самом деле это сказал. -- Я,
правда, не думал, что тебя еще можно ждать сегодня.
-- А ты мог все же не терять надежду, -- не унимался
Карлсон. -- Ты мог бы подумать: а вдруг он все же придет, милый
Карлсончик, ой, как это будет хорошо, да, да, вдруг все же
придет, потому что захочет встретиться с домомучительницей. Вот
что ты мог бы подумать.
-- А ты в самом деле захотел с ней встретиться? --
испуганно спросил Малыш.
-- Гей-гоп! -- крикнул Карлсон. -- Еще бы!
Малыш прекрасно понимал, что он не сумеет надолго
отсрочить встречу Карлсона с фрекен Бок, но он не был готов к
тому, чтобы это произошло прямо в первый же вечер. Он решил,
что поговорит сейчас с Карлсоном, но Карлсон, словно охотничья
собака, напавшая на след, неудержимо рвался на кухню. Малыш все
же схватил его за рукав.
-- Послушай, Карлсон, -- сказал он, стараясь придать
своему голосу как можно большую убедительность, -- она ведь
думает, что ты мой товарищ по школе, и, по-моему, хорошо, чтобы
она и дальше так думала.
Карлсон вдруг застыл, а потом в нем что-то заклокотало,
как всякий раз, когда он приходил в восторг от новой выдумки.
-- Она в самом деле верит, что я хожу в школу? --
переспросил он, ликуя. И ринулся на кухню.
Фрекен Бок услышала чьи-то приближающиеся шаги. Она ждала
дядю Юлиуса и была немало удивлена, что пожилой господин так
стремительно скачет по коридору. Исполненная любопытства,
глядела она на дверь: ей казалось, что дядя Юлиус должен быть
очень представителен и элегантен. Когда же дверь с шумом
распахнулась и в кухню ворвался Карлсон, она вскрикнула, словно
увидела змею.
Карлсон не заметил ее ужаса. Двумя прыжками он очутился
около нее и с рвением заглянул ей в лицо, выражавшее глубокое
неодобрение.
-- А ты знаешь, кто у нас в классе первый ученик? --
спросил Карлсон. -- Угадай, кто лучше всех умеет считать, и
писать, и... Кто вообще лучше всех?
-- Когда входишь в дом, надо здороваться, -- сказала
фрекен Бок. -- И меня нисколько не интересует, кто у вас первый
ученик. Уде во всяком случае, не ты, это ясно.
-- Спасибо за эти слова, -- сказал Карлсон и надулся, но
со стороны могло показаться, что он думает. -- Уж в
арифметике-то я, во всяком случае, самый сильный, -- мрачно
сказал он наконец и пожал плечами. -- Пустяки, дело житейское,
-- добавил он и вдруг весело запрыгал по кухне. Он вертелся
вокруг фрекен Бок и что-то бормотал, и так постепенно родилось
что-то вроде песенки:

Пусть все кругом
Горит огнем,
А мы с тобой споем.

-- Не надо, Карлсон, не надо, -- пытался унять его Малыш,
но без толку.

Ути, боссе, буссе, бассе,
Биссе, и отдохнем, --

все увлеченней пел Карлсон. А когда он дошел до слова
"отдохнем", раздался выстрел, а вслед за ним -- пронзительный
крик. Выстрелил Карлсон из своего пистолетика, а закричала
фрекен Бок. Малыш сперва подумал, что она упала в обморок,
потому что она плюхнулась на стул и долго сидела молча, с
закрытыми глазами, но когда Карлсон снова запел:

Ути, боссе, буссе,
Биссе, и отдохнем, --

она открыла глаза и сказала зло:
-- Ты у меня сейчас таких боссе и бассе получишь дрянной
мальчишка, что век помнить будешь!
Карлсон на это ничего не ответил, он только подцепил своим
пухленьким указательным пальцем фрекен Бок за подбородок, а
потом ткнул в красивую брошь, приколотую у ворота.
-- Красивая вещь, -- сказал он. -- Где ты ее стянула?
-- Карлсон, перестань, прошу тебя! -- в страхе крикнул
Малыш, потому что он видел, в каком бешенстве была фрекен Бок.
-- Ты всякий... всякий стыд потерял, -- проговорила она,
запинаясь, с трудом находя слова, а потом закричала: --
Убирайся вон! Слышишь? Я сказала: вон!
-- Успокойся! -- сказал Карлсон. -- Я ведь только спросил,
а когда вежливо задаешь вопрос, то можно надеяться на такой же
вежливый ответ.
-- Вон! -- кричала фрекен Бок.
-- Во-первых, мне необходимо выяснить одну вещь, -- сказал
Карлсон. -- Не замечала ли ты, что по утрам у тебя немеет тело?
А если замечала, то не хочешь ли ты, чтобы я тебя полечил?
Фрекен Бок обвела кухню диким взглядом в поисках
какого-нибудь тяжелого предмета, чтобы швырнуть им в Карлсона,
и Карлсон услужливо подбежал к шкафу, вынул оттуда выбивалку
для ковров и сунул ее домомучительнице в руки.
-- Гей-гоп! -- кричал он, снова бегая по кухне. --
Гей-гоп, вот теперь наконец все начнется!
Но фрекен Бок бросила выбивалку в угол. Она еще помнила,
каково ей пришлось в прошлый раз, когда она гналась за ним с
такой вот выбивалкой в руке, и не хотела испытать это снова.
Малыш боялся, что все это плохо кончится, и гадал, сколько
кругов Карлсон успеет сделать прежде, чем фрекен Бок сойдет с
ума. "Не так уж много", -- решил Малыш и понял, что главное --
как можно быстрее увести Карлсона из кухни. И когда он в
одиннадцатый раз промчался с гиканьем мимо него, Малыш схватил
его за шиворот.
-- Карлсон, -- взмолился он, -- прошу тебя, пойдем ко мне
в комнату!
Карлсон пошел за ним крайне неохотно.
-- Прекратить наши упражнения как раз в тот момент, когда
мне удалось наконец вдохнуть в нее жлзнь, какая глупость! --
ворчал он. -- Еще несколько минут, и она стала бы такой же
бодрой, веселой и игривой, как морской лев, в этом нет
сомнений!
Первым долгом Карлсон, как всегда, выкопал персиковую
косточку, чтобы посмотреть, насколько она выросла. Малыш тоже
подошел, чтобы на нее взглянуть, а оказавшись рядом с
Карлсоном, положил ему руку на плечо и только тогда заметил,
что бедняжка Карлсон промок до нитки -- должно быть, он долго
летал под проливным дождем.
-- Неужели ты не мерзнешь, на тебе же сухого места нет? --
спросил Малыш.
Карлсон, видно, до сих пор не обращал на это внимания, но
он тут же спохватился.
-- Конечно, мерзну, -- сказал он. -- Но разве это
кого-нибудь беспокоит? Разве кто-нибудь пальцем шевельнет, если
лучший друг приходит, промокший до нитки, и у него зуб на зуб
не попадает от холода? Разве кто-нибудь заставит его снять
мокрую одежду и наденет пушистый, красивый купальный халат?
Разве кто-нибудь, спрашиваю я, побежит на кухню, и сварит для
него шоколад, и принесет ему побольше плюшек, и силком уложит в
постель, и споет ему красивую, печальную колыбельную песнь,
чтобы он скорее заснул?.. Разве кто-нибудь позаботился о друге?
-- заключил свою тираду Карлсон и с упреком посмотрел на
Малыша.
-- Нет, никто не позаботился, -- признался Малыш, и голос
его прозвучал так, что казалось, он вот-вот расплачется.
И Малыш со всех ног кинулся делать все то, что, по мнению
Карлсона, надо было сделать в этом случае для своего лучшего
друга. Труднее всего было получить у фрекен Бок теплый шоколад
и плюшки для Карлсона, но у нее уже не было ни сил, ни времени
оказывать дальнейшее сопротивление, потому что она жарила
цыпленка по случаю приезда дяди Юлиуса, который мог появиться в
любую минуту.
-- Сам себе сделай горячий шоколад, если хочешь, --
сказала она.
И Малыш прекрасно со всем справился. Несколько минут
спустя Карлсон уже сидел в белом купальном халате в постели
Малыша, пил обжигающий шоколад и с аппетитом ел плюшки, а в
ванной комнате были развешаны для просушки его рубашки, штаны,
белье, носки и даже башмаки.
-- Вот что, -- сказал Карлсон, -- прекрасную, печальную
колыбельную можешь не петь, лучше посиди у изголовья моей
кровати всю ночь, не смыкая глаз.
-- Всю ночь? -- спросил Малыш.
Карлсон не мог ответить. Он как раз засунул в рот целую
плюшку и поэтому только энергично закивал. Бимбо надрывался от
лая. Ему не нравилось, что Карлсон лежал в постели Малыша. Но
Малыш взял Бимбо на руки и прошептал ему на ухо:
-- Я ведь могу лечь на диванчик, понимаешь? И твою
корзинку мы переставим туда.
Фрекен Бок гремела чем-то на кухне, и, когда Карлсон это
услышал, он сказал с досадой:
-- Она не поверила, что я первый ученик.
-- Это неудивительно, -- сказал Малыш.
Он ведь давно обнаружил, что Карлсон не умеет толком ни
читать, ни писать, ни считать, хотя и похвастался фрекен Бок,
что все это он отлично умеет!
-- Тебе надо упражняться, -- сказал Малыш. -- Хочешь, я
научу тебя хоть немного сложению?
Карлсон фыркнул, и брызги шоколада обдали все вокруг.
-- А ты хочешь, я научу тебя хоть немного скромности?
Неужели ты думаешь, что я не знаю этого слу... сла... Как это
называется?
Впрочем, времени для упражнений в устном счете у них все
равно не оказалось, потому что именно в этот момент раздался
долгий звонок в дверь. Малыш сообразил, что это может быть
только дядя Юлиус, и со всех ног кинулся открывать. Ему очень
хотелось встретить дядю Юлиуса одному -- он считал, что Карлсон
может спокойно полежать это время в постели. Но Карлсон так не
считал. Он уже стоял за спиной Малыша, и полы купального халата
путались у него в ногах.
Малыш настежь распахнул дверь, и на пороге действительно
стоял дядя Юлиус. В обеих руках он держал по чемодану.
-- Добро пожаловать, дядя Юлиус... -- начал Малыш, но
окончить ему так и не удалось, потому что раздался
оглушительный выстрел и дядя Юлиус как подкошенный повалился на
пол.
-- Карлсон! -- в отчаянии прошептал Малыш.
Как он жалел теперь, что подарил Карлсону этот пистолетик!
-- Зачем ты это сделал?
-- Это был салют! -- воскликнул Карлсон. -- Когда
приезжают почетные гости, ну, всякое там президенты или короли,
их всегда встречают салютом.
Малыш чувствовал себя до того несчастным, что готов был
заплакать. Бимбо дико лаял, а фрекен Бок, которая тоже, услышав
выстрел, прибежала, всплеснула руками и принялась охать и
причитать над бедным дядей Юлиусом, который лежал неподвижно на
коврике у входной двери, словно поваленная сосна в лесу. Только
Карлсон оставался по-прежнему невозмутим.
-- Спокойствие, только спокойствие, -- сказал он. --
Сейчас мы его взбодрим.
Он взял лейку, из которой мама Малыша поливала цветы, и
стал из нее поливать дядю Юлиуса. Это действительно помогло,
дядя Юлиус медленно открыл глаза.
-- Все дождь и дождь, -- пробормотал он еще в полузабытьи.
Но когда увидел склоненные над ним встревоженные лица, он
совсем очнулся. -- А что... что, собственно, было? -- спросил
он в полном недоумении.
-- Был дан салют, -- объяснил Карлсон, -- хотя для многих
лиц церемония салюта теперь сочетается с таким вот душем.
А фрекен Бок занялась тем временем дядей Юлиусом. Она
насухо вытерла его полотенцем и повела в комнату, где он будет
жить. Оттуда доносился ее голос: она объясняла дяде Юлиусу, что
этот толстый мальчишка -- школьный товарищ Малыша и что всякий
раз он придумывает бог знает какие дикие шалости.
-- Карлсон! -- сказал Малыш. -- Обещай, что ты никогда
больше не будешь устраивать салютов.
-- Можете не беспокоиться, -- угрюмо буркнул Карлсон. --
Приходишь специально для того, чтобы помочь торжественно и
празднично встретить гостей, и никто тебя за это не благодарит,
никто не целует в обе щеки и не кричит в восторге, что ты --
самый веселый в мире парень. Никто! Все вы слабаки, только и
норовите в обморок падать! Плаксы... Вот вы кто!
Малыш ему не ответил. Он стоял и слушал, как дядя Юлиус
ворчит в своей комнате. И матрац был жесток, и кровать коротка,
и одеяло слишком тонкое... Одним словом, сразу стало заметно,
что дядя Юлиус появился в доме.
-- Он никогда ничем не бывает доволен, -- сказал Малыш
Карлсону. -- Вот разве что самим собой.
-- Да я его в два счета от этого отучу, -- сказал Карлсон,
-- ты только попроси меня как следует.
Но Малыш попросил Карлсона как следует только об одном:
оставить дядю Юлиуса в покое.

КАРЛСОН НОЧУЕТ У МАЛЫША

Час спустя дядя Юлиус уже сидел за столом и уплетал
цыпленка, а фрекен Бок, Малыш, Карлсон и Бимбо стояли рядом и
глядели на него. "Как король", -- подумал Малыш. Им учительница
в школе рассказывала, что, когда короли едят, вокруг стоят
придворные и смотрят на них.
Дядя Юлиус был толстый, и вид у него был очень
высокомерный и самодовольный. "Наверно, такой, какой и должен
быть у старых королей", -- решил Малыш.
-- Собаку прочь! -- сказал дядя Юлиус. -- Малыш, ты же
знаешь, что я терпеть не могу собак.
-- Но Бимбо не делает ничего плохого, -- возразил Малыш.
-- Он не лает, и вообще он такой милый.
Дядя Юлиус придал своему лицу насмешливое выражение, как,
впрочем, всегда, когда собирался сказать что-нибудь неприятное.
-- Да, теперь настали такие времена, -- сказал он. --
Маленькие мальчики не только не делают то, что им приказано, но
еще и возражают взрослым. Вот как теперь обстоят дела, и мне
это решительно не нравится.
До сих пор Карлсон не мог оторвать глаз от цыпленка, но
после этих слов он перевел взгляд на дядю Юлиуса и долго
смотрел на него в глубокой задумчивости.
-- Дядя Юлиус, -- проговорил наконец Карлсон, -- скажи,
тебе когда-нибудь кто-нибудь говорил, что ты красивый, умный и
в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил?
Дядя Юлиус никак не ожидал услышать такой комплимент. Он
очень обрадовался -- это было ясно, хотя и попытался виду не
подавать. Он только скромно улыбнулся и сказал:
-- Нет, этого мне никто еще не говорил.
-- Не говорил, значит? -- задумчиво переспросил Карлсон.
-- Тогда почему тебе в голову пришла такая нелепая мысль?
-- Карлсон, перестань... -- сказал Малыш с упреком, потому
что считал, что Карлсон и в самом деле ведет себя безобразно.
Но тут Карлсон обиделся не на шутку.
-- "Карлсон, перестань, Карлсон, перестань, Карлсон,
перестань"! Только это я от тебя и слышу! -- возмутился он. --
Почему ты меня все одергиваешь? Я не делаю ничего плохого.
Дядя Юлиус строго посмотрел на Карлсона. Но потом, видимо,
решил, что он не заслуживает внимяния, и снова занялся
цыпленком. А фрекен Бок все пододвигала ему блюдо и умоляла
взять еще кусочек.
-- Надеюсь, вам нравится? -- спросила она.
Дядя Юлиус впился зубами в цыплячью ножку, а потом сказал
с насмешливым видом:
-- Да, спасибо! Хотя этому цыпленку уж наверняка
сровнялось пять лет, зубы позволяют мне это точно определить.
Фрекен Бок вспыхнула и сморщила лоб от обиды.
-- У такого цыпленка вообще нет зубов, -- сказала она с
горечью.
Дядя Юлиус поглядел на фрекен Бок еще более насмешливо.
-- Зато у меня они есть, -- сказал он.
-- Только не ночью, -- уточнил Карлсон.
Малыш стал красный как рак. Ведь это он рассказал
Карлсону, что когда дядя Юлиус спит, его зубы лежат в стакане с
водой на тумбочке у кровати.
К счастью, фрекен Бок в этот момент разревелась -- от
обиды, что дядя Юлиус нашел цыпленка жестким. Ничто на свете не
могло причинить ей такого горя, как непризнание ее кулинарного
искусства, и теперь она горько плакала.
Дядя Юлиус, конечно, не думал, что она примет это так
близко к сердцу. Он торопливо поблагодарил ее за еду, смущенно
встал из-за стола, уселся в качалку, развернул газету и
отгородился ею ото всех.
Карлсон в сердцах уставился на него.
-- Какие все-таки бывают противные люди! -- воскликнул он
и, подбежав к фрекен Бок, стал ее похлопывать по плечу. --
Ничего, ничего, мое золотце, -- говорил он, стараясь ее
утешить, -- жесткий цыпленок -- это пустяки, дело житейское.
Разве ты виновата, что так и не научилась жарить цыплят?
Но тут фрекен Бок отпихнула Карлсона от себя с такой
силой, что он кубарем пролетел через всю комнату и -- раз! --
очутился прямо на коленях у дяди Юлиуса.
-- Гей-гоп! -- завопил Карлсон и, не дав дяде Юлиусу
опомниться, удобно расположился: он свернулся калачиком и
сказал с довольной улыбкой: -- Давай играть в дедушку и внучка!
Рассказывай мне сказку, но только, смотри, не очень страшную, а
то я испугаюсь.
Дядя Юлиус меньше всего на свете хотел быть дедушкой
Карлсона, а кроме того, он увидел что-то интересное в газете.
Поэтому он недолго думая схватил Карлсона за шиворот и поставил
на пол. Повернувшись к фрекен Бок, он громко сказал:
-- Знаете, что я сейчас прочел? -- спросил он. -- Будто
здесь у вас, в районе Вазастана, летает какой-то спутник-шпион.
Вы слыхали?
Малыш прямо застыл от ужаса. Только этого еще не хватало!
Почему дяде Юлиусу должна была попасть под руку именно эта
злосчастная газета! Ведь с тех пор прошло уже больше недели!
Однако, к счастью, дядя Юлиус пока только издевался над
тем, что было написано в газете.
-- Они думают, что им все сойдет с рук, любой бред, --
сказал он. -- У них только одна задача -- распродать побольше
номеров. Шпион... неуловим! Знаем мы эти сказки! Разве вы,
фрекен Бок, хоть разок видели этот таинственный летающий
бочонок?
У Малыша перехватило дыхание. "Если она сейчас расскажет
дяде Юлиусу, что этот невоспитанный толстый мальчишка тоже
умеет летать, все пропало, -- думал Малыш, -- во всяком случае,
тогда у дяди Юлиуса обязательно возникнут подозрения".
Но фрекен Бок, видно, вовсе не считала, что в самом
Карлсоне и в его умении летать есть что-то необычное, кроме
того, она все еще так громко всхлипывала, что едва могла
говорить.
-- Летающий бочонок? Что-то я ничего об этом не слыхала,
-- проговорила она наконец, глотая слезы. -- Наверно, обычная
газетная утка.
У Малыша вырвался вздох облегчения. Если бы ему только
удалось уговорить Карлсона никогда, никогда, никогда не летать
при дяде Юлиусе, то, может, все как-нибудь еще обошлось бы.
Малыш обернулся, чтобы тут же попросить об этом Карлсона,
но его словно ветром сдуло. Малыш забеспокоился и решил
немедленно начать поиски, но дядя Юлиус подозвал его к себе. Он
хотел узнать, как у Малыша идут дела в школе, и проверить,
силен ли он в устном счете, хотя сейчас были летние каникулы, а
значит, не время говорить о занятиях. Но в конце концов Малышу
все же удалось вырваться, и он помчался к себе в комнату
посмотреть, не там ли Карлсон.
-- Карлсон! -- крикнул он, переступив порог. -- Карлсон,
где ты?
-- В твоих пижамных штанах, -- ответил Карлсон. -- Если
только эти две узкие кишки можно назвать штанами!
Он сидел на краю кровати и пытался натянуть на себя штаны,
но, как ни старался, ничего не получалось.
-- Я дам тебе пижаму Боссе, -- сказал Малыш, метнулся в
комнату брата и принес оттуда большую пижаму. Она налезла и на
такого толстяка, как Карлсон. Правда, штанины и рукава
оказались чересчур длинны, но Карлсон тут же нашел выход --
недолго думая он их обрезал. Малыш не успел и слова 1вымолвить,
но он, по правде говоря, даже не очень огорчился. В конце
концов, рассуждал он, пижама -- это пустяки, дело житейское, и
то, что она погибла, не может омрачить его радости: ведь это
такое удивительное событие -- Карлсон останется у него
ночевать!
Малыш постелил себе на диванчике простыни Боссе и поставил
рядом с собой корзинку Бимбо. Бимбо уже улегся в нее и пытался
заснуть, но то и дело открывал глаза и недоверчиво косился на
Карлсона. Карлсон вертелся в кроватке Малыша, стараясь
устроиться поудобнее.
-- Я хочу свить себе теплое гнездышко, -- сказал он.
"В этой пестрой пижаме он и в самом деле похож на птицу,
-- подумал Малыш. -- Если со всех сторон подоткнуть одеяло, то
он будет лежать, как в гнезде".
Но Карлсон не захотел, чтобы Малыш подоткнул одеяло.
-- Пока еще рано, -- сказал он. -- Сперва мы позабавимся.
Я не согласен скучать, лежа в постели. Здесь тоже есть, чем
заняться. Можно есть бутерброды с жирной колбасой, можно играть
в "мешок", можно устроить подушечную битву. Мы начнем с
бутербродов.
-- Но ты же недавно съел целую гору плюшек.
-- Если мы будем лежать и скучать, я не играю, -- заявил
Карлсон. -- Неси бутерброды!
И Малыш прокрался в кухню и приготовил бутерброды. Никто
ему не помешал, фрекен Бок сидела в гостиной и разговаривала с
дядей Юлиусом. Видно, она уже простила ему ту обиду, которую он
ей нанес, сказав, что цыпленок жесток. Малыш беспрепятственно
вернулся в свою комнату и присел на кровать у ног Карлсона. Он
глядел, как Карлсон сосредоточенно уплетает бутерброды, и был
счастлив. Как приятно, когда твой лучший друг остается у тебя
ночевать. И Карлсон на этот раз тоже был всем, всем доволен.
-- Бутерброды хороши, и ты хорош, и домомучительница тоже
хороша, -- сказал он. -- Хотя она и не поверила, что я первый
ученик, -- добавил он и помрачнел. Это обстоятельство его явно
огорчало.
-- Ах, не обращай на это внимания! Вот дядя Юлиус тоже
хочет, чтобы я был первым учеником, а я вовсе не первый.
-- Нет, спасибо, я так не согласен, -- сказал Карлсон. --
Вот если бы я хоть немного научил тебя этому слу... слу... как
это ты называешь?
-- Сложение, -- сказал Малыш. -- Ты собираешься меня
учить?
-- Да, потому что я лучший в мире специалист по сложению.
Малыш рассмеялся.
-- Сейчас проверим, -- сказал он. -- Ты согласен?
Карлсон кивнул.
-- Приступай!
И Малыш приступил.
-- Вот мама дает тебе, допустим, три яблока...
-- Я скажу ей спасибо.
-- Не перебивай меня, -- сказал Малыш. -- Если ты получишь
три яблока от мамы, и два от папы, и два от Боссе, и три от
Бетан, и одно от меня...
Докончить ему не удалось, потому что Карлсон погрозил ему
пальцем.
-- Так я и знал! -- сказал он. -- Я всегда знал, что ты
самый жадный в семье, а это что-нибудь да значит!
-- Подожди, сейчас не об этом речь, -- сказал Малыш, но
Карлсон упрямо продолжал:
-- Вот если бы ты дал мне большой пакет, я быстро
развернул бы его, а там кило яблок, и две груши, и горсть таких
мелких желтых слив, знаешь?
-- Перестань, -- сказал Малыш. -- Я же говорю про яблоки
для примера, чтобы научить тебя сложению. Так вот, ты получил
одно яблоко от мамы...
-- Постой, -- сердито закричал Карлсон. -- я так не играю!
А куда она дела те два яблока, которые только что собиралась
мне дать?
Малыш вздохнул.
-- Милый Карлсон, яблоки здесь ни при чем. Они нужны мне
только для того, чтобы объяснить тебе, как надо складывать.
Теперь ты понял, в чем дело?
Карлсон фыркнул.
-- Думаешь, я не понимаю, в чем дело? Мама стащила у меня
два яблока, как только я отвернулся.
-- Перестань, Карлсон, -- снова сказал Малыш. -- Итак,
если ты получишь три яблока от мамы...
Карлсон довольно кивнул.
-- Ну вот видишь! Надо уметь за себя постоять, я всегда
это знал. Я люблю порядок: что мое, то мое. Я получил три
яблока от твоей мамы, два от папы, два от Боссе, три от Бетан и
одно от тебя, потому что ты самый жадный...
-- Да, так сколько же у тебя всего яблок? -- спросил
Малыш.
-- А ты как думаешь?
-- Я не думаю, я знаю, -- твердо сказал Малыш.
-- Ну тогда скажи! -- попросил Карлсон.
-- Нет, это ты должен сказать.
-- Больно воображаешь! Скажи! Держу пари, что ты
ошибешься.
-- Напрасно надеешься! -- сказал Малыш. -- У тебя будет
одиннадцать яблок.
-- Ты так думаешь? -- переспросил Карлсон. -- Вот и попал
пальцем в небо. Потому что позавчера вечером я сорвал двадцать
шесть яблок в одном саду в Лидингене, но потом я съел три штуки
и еще одно надкусил -- ну, что ты теперь скажешь?
Малыш молчал, он просто не знал, что сказать. Но потом он
вдруг сообразил.
-- Ха-ха! Все ты врешь, -- сказал он. -- Потому что в июне
еще нет яблок на деревьях.
-- Верно, нет, -- согласился Карлсон. -- Но тогда где
вы-то их взяли, яблочные воришки!
И Малыш решил отказаться от своего намерения научить
Карлсона сложению.
-- Но теперь ты хоть знаешь, что это за штука -- сложение.
-- Ты думаешь, я раньше не знал, что это то же самое, что
рвать яблоки, -- сказал Карлсон. -- А этому меня учить не надо,
я сам с этим неплохо справлюсь.
Я ведь лучший в мире мастер по сложению яблок, и, когда у
меня выберется свободный часок, мы полетим с тобой за город, и
я покажу тебе, как надо браться за сложение.
Карлсон проглотил последний кусок хлеба с колбасой и решил
приступить к подушечному бою. Но стоило ему кинуть Малышу в
голову подушку, как Бимбо дико залаял.
"Б-р-р!.." -- рычал Бимбо, вцепившись зубами в угол
подушки. Но Карлсон схватил ее за другой угол и потянул к себе.
Так Бимбо и Карлсон рвали подушку друг у друга, пока она не
лопнула. Бимбо разжал челюсти. Карлсон подхватил подушку и
кинул к потолку. Перья, красиво кружась, осыпали Малыша,
который лежал на кушетке и хохотал.
-- Кажется, пошел снег, -- сказал Карлсон. -- Смотри,
какой густой! -- восхитился он и снова подбросил подушку к
потолку.
Но Малыш сказал, что надо прекратить подушечный бой и что
вообще пора спать. Было уже поздно, они слышали, как дядя Юлиус
пожелал фрекен Бок спокойной ночи.
-- А теперь я пойду и лягу в свою короткую кровать, --
сказал он.
И тут Карлсон вдруг очень оживился.
-- Гей-гоп! -- воскликнул он. -- Я, кажется, придумал еще
одну забавную штуку.
-- Что еще за штуку ты придумал? -- удивился Малыш.
-- Очень забавную штуку, которую можно выкинуть, если
ночуешь не дома, а у кого-нибудь в гостях, -- объяснил Карлсон.
-- Играть в "мешок"? Подложить что-то в чужую постель, да?
Уже поздно. Ты не будешь этого делать, ладно?
-- Да, уже поздно, -- согласился Карлсон.
-- Конечно, уже поздно, -- с облегчением сказал Малыш.
-- Я теперь уже не буду этого делать, -- уверил его
Карлсон.
-- Вот и хорошо! -- обрадовался Малыш.
-- Потому что успел это сделать раньше, -- закончил
Карлсон.
Малыш так и сел.
-- Ну да? Неужели дяде Юлиусу?
Карлсон закудахтал от восторга.
-- Хитрый мальчишка, как ты мог догадаться?
Малыш так много смеялся во время подушечного боя, что
теперь уже просто застонал от смеха, хотя знал, что Карлсон
поступил дурно.
-- Ой, как дядя Юлиус рассердится!
-- Вот это мы и должны проверить, -- сказал Карлсон. --
Придется слетать вокруг дома и поглядеть в окно спальни.
Тут Малыш разом перестал визжать от смеха.
-- Ни за что на свете! Вдруг он тебя увидит! Он решит, что
ты и есть спутник-шпион... Сам можешь сообразить, что тогда
будет...
Но Карлсон был упрям.
-- Когда подкладываешь кому-нибудь в постель "мешок",
обязательно надо увидеть, как жертва сердится, иначе вся затея
не имеет смысла, -- уверял он. -- Не волнуйся, я прикроюсь
зонтиком!
И он побежал в прихожую за маминым красным зонтиком,
потому что по-прежнему лил дождь.
-- Я не хочу мочить пижаму Боссе, -- сказал Карлсон.
Он стоял на подоконнике с открытым зонтиком, готовый к
отлету.
"Это очень опасно", -- подумал Малыш и сказал с мольбой:
-- Смотри, будь осторожен! Следи, чтобы никому не
попасться на глаза, не то все пропало!
-- Спокойствие, только спокойствие! -- сказал Карлсон. И
полетел в дождь.
А Малыш остался, и он вовсе не был спокоен, а, наоборот,
так волновался, что кусал себе пальцы.
Минуты тянулись мучительно долго. Дождь лил как из ведра.
Малыш ждал. И вдруг он услышал душераздирающий крик дяди
Юлиуса. И вслед за тем в открытое окно влетел назад Карлсон. Он
с довольным видом выключил мотор и пристроил на половике
зонтик, чтобы стекала вода.
-- Он видел тебя? -- с испугом спросил Малыш. -- Он лег в
постель?
-- Пытался, он ведь такой упрямый, -- объяснил Карлсон.
Тут до них снова донесся крик дяди Юлиуса.
-- Я должен пойти посмотреть, что с ним случилось, --
сказал Малыш и побежал в спальню.
Дядя Юлиус сидел, завернувшись в простыню; он оыл
смертельно бледен, в глазах светился ужас, а на полу, рядом с
ним, лежала подушка и свернутое в валик одеяло.
-- Ты мне здесь не нужен, -- сказал дядя Юлиус, когда
появился Малыш. -- Позови фрекен Бок.
Но фрекен Бок, видно, сама услышала его крик, потому что
она тоже примчалась из кухни и застыла у двери как вкопанная.
-- Боже мой! -- воскликнула она. -- Неужели вы
перестилаете постель?
-- Нет, нет, -- заверил ее дядя Юлиус, -- хотя вообще-то я
не могу одобрить, что здесь стелят постель по новой моде... Но
сейчас мне не до этого.
Он замолчал и тихо застонал. Фрекен Бок подошла поближе к
нему и рукой потрогала его лоб.
-- Что случилось? Вы больны, господин Иенсен?
-- Да, болен, -- с трудом произнес дядя Юлиус. -- Надеюсь,
что болен... Уходи, -- добавил он, обращаясь к Малышу.
И Малыш ушел. Но он задержался за дверью, потому что хотел
услышать, что еще скажет дядя Юлиус.
-- Я умный и трезвый человек, -- продолжал дядя Юлиус. --
Таинственные явления, о которых пишут в газетах, разные там
глупости, не могут мне задурить голову... потому надеюсь, что я
просто болен.
-- Что случилась? -- повторила фрекен Бок. -- У меня было
видение... Наверно, у меня жар, а это -- бред, -- сказал дядя
Юлиус и вдруг понизил голос до шепота, так что Малыш едва
расслышал его слова. -- Мне не хотелось бы, фрекен Бок, чтобы
вы это кому-либо рассказывали, но мне почудилось, что сюда
явился летающий гном с красным зонтиком.