Очень похожая встреча происходила и в Новгороде, но конечно же, совсем с другим епископом.
Эдмунд Ройтер, епископ Новгородский и Псковский, с недоумением смотрел на секретаря:
— Кто-кто хочет меня видеть?
— Госпожа Кира Заяц, — повторил секретарь. — Тиун семейства Арди. На время отсутствия главы она осуществляет руководство семейством.
Епископ задумался, припоминая всё, что он знал о семействе Арди. Знал он многое — фамилия Арди часто мелькала в газетах, но отнести это семейство в какую-то определённую и понятную категорию пока что никак не получалось. Ясно было только то, что враждовать с ними было затеей крайне неумной, чему имелось множество подтверждений. Правда, в последнее время в обществе упорно курсировали слухи, что Арди утратили расположение князя, но епископ относился к подобным разговорам с изрядным скепсисом. Ему и самому не раз приходилось заниматься распространением разных слухов, так что в этой кухне он разбирался прекрасно.
— И зачем она хочет со мной встретиться?
— Госпожа не пожелала уточнить цель визита, — почтительно ответил секретарь.
Епископ подумал ещё немного, а потом просто пожал плечами. Конечно, к главе всех христиан княжества обычно нельзя было зайти просто так с улицы, и в такой скоропостижной встрече виделся даже некоторый ущерб для репутации, но всегда есть такие люди, которым нежелательно говорить «нет» без действительно веской причины. В этом пруду епископ Новгородский и Псковский был далеко не самой крупной лягушкой, и ссориться с настолько влиятельным семейством было бы полной глупостью.
— Я встречусь с ней, — со вздохом сказал он секретарю.
К его удивлению, Кира Заяц оказалась совсем молоденькой девушкой, почти девочкой. «У Арди что — настолько нет людей, что они не нашли никого поопытнее?» — было первой мыслью Ройтера, но он быстро прогнал её прочь. Вряд ли глава такого семейства поставил бы замещать себя какую-нибудь малолетнюю дурочку, так что к этой девице лучше отнестись со всей серьёзностью. Скорее всего, она откручивает головы не хуже Кеннера Арди, а на слишком молодой вид дураки-то как раз и ловятся.
— Прошу простить моё невежество, — сразу же заявила Кира, вежливо улыбнувшись епископу, — но я мало имела дела с христианами и затрудняюсь подобрать правильное обращение. К высшему жречеству принято обращаться «священный», однако глава вашего культа находится в Риме, а ваше положение в иерархии культа мне не совсем понятно. Должна ли я обращаться к вам «священный», или в данном случае будет достаточным обращение «благословенный»?
— Уместным будет обращение «ваше преосвященство», дочь моя, — отечески улыбнулся епископ, глядя на Киру профессионально-ласковым взором.
— Благодарю вас за разъяснение, ваше преосвященство, — церемонно кивнула Кира. — Однако сейчас меня вводит в некоторое недоумение уже ваше обращение. Я плохо помню своего отца, но совершенно точно уверена, что вы — не он.
— Священство олицетворяет для мирян Господа нашего, поэтому в беседе пастыря с паствой принято обращения отца к детям, — пояснил епископ, по-прежнему улыбаясь Кире как любимой дочери.
— А вас не смущает, что я не ваша прихожанка, и вообще не христианка? — удивлённо приподняла бровь Кира.
— Дщерь, заблудшая во тьме, для Господа всё также остаётся дщерью, — патетически заявил епископ. — Господь наш Иисус Христос в милосердии своём не отвергает и последнего язычника.
— Ах, вот как! Удобная концепция. Однако для меня привычнее обращение «госпожа Кира», и я бы попросила вас обращаться ко мне именно так. И раз уж мы выяснили, наконец, вопросы этикета, позвольте мне перейти к цели моего визита.
Кира открыла кожаную папку с вытисненным на ней гербом Арди и достала оттуда тоненькую пачку визиобразов.
-— Что вы можете сказать об этих изображениях, ваше преосвященство? — спросила она, подавая листы Ройтеру.
Епископ быстро просматривал их, всё больше хмурясь. Наконец, он отложил в сторону последний.
— Что это? — спросил он уже без всякой улыбки.
— Я хотела бы услышать ваше мнение.
— Не знаю, какого отзыва вы от меня ожидаете. Это похоже на картины адских мук, однако в нашей вере принято изображать обитателей Ада иначе. На этих изображениях, несомненно, представлены демоны, однако в целом стиль скорее языческий. Я не понимаю, какое отношение церковь имеет к этим картинам, и почему вы пришли с ними именно ко мне.
— В таком случае позвольте мне рассказать вам эту историю целиком. Некоторое время назад мы приобрели под застройку территорию, известную как старый фабричный городок и обнаружили там многоуровневое подземелье. Как вскоре выяснилось, в разное время там были капища разных богов — впрочем, исторические экскурсы можно опустить. Самым интересным, если можно так выразиться, оказался нижний уровень, у которого имеется независимый выход за пределы территории комплекса. Стены там украшены художественными барельефами, с которыми вы и познакомились на этих визиобразах, а в центре уровня находится зал с алтарём в потёках засохшей крови. Уровень имеет также выход в сеть естественных пещер, где мы обнаружили глубокую расщелину, чуть ли не наполовину заполненную человеческими костями и мумифицированными трупами.
Епископ по-прежнему ничего не понимал, но терпеливо слушал, не пытаясь перебить рассказчицу.
— Мы установили пост у входа на уровень, — продолжала Кира, внимательно наблюдая за его реакцией. — Буквально на второй день охрана застрелила подозрительного, который вертелся рядом и проявлял неуместное любопытство…
— За любопытство застрелили? — с недоумением переспросил Ройтер.
— Охрана попыталась его задержать, он начал убегать, — пояснила Кира. — Когда ратникам стало ясно, что догнать его не получится, они начали стрелять. Но я продолжу, с вашего позволения. На этот случай не обратили особого внимания, у нас хватало более насущных забот, однако через несколько дней произошло ещё одно событие: охране подлили что-то в еду, и они заснули. Пока они спали, двое человек проникли в проход. К несчастью для нарушителей, один из ратников достаточно долго сопротивлялся отраве и сумел поднять тревогу перед тем, как отключиться. Проход блокировали и нарушителей задержали, однако допросить не сумели — оба сразу же раскусили капсулы с ядом. Затем длительное время там было затишье, но на днях оно опять нарушилось — группа из четырёх человек попыталась штурмовать пост охраны. Однако им, по всей видимости, не удалось выяснить, что после предыдущего случая охрана была усилена. За счёт неожиданности нападения у них получилось убить одного ратника и ещё одного ранить, но ничего сверх этого они добиться не сумели. Трое нападавших были убиты, ещё один был ранен и взят в плен, но немедленно совершил самоубийство, также раскусив капсулу с ядом.
— Кхм, — вежливо кашлянул епископ. — И всё же какое отношение ваш рассказ имеет ко мне?
— Терпение, ваше преосвященство, — холодно улыбнулась ему Кира, — мы как раз к этому и подошли. Поскольку последнее нападение навело нас на мысль, что все эти события могут быть связаны, мы начали расследование. В результате выяснился любопытный факт — все семеро являлись христианами. И не просто христианами по крещению, а ревностными прихожанами, активно участвовавшими в жизни общины.
— Неожиданно, — прокомментировал это заявление Ройтер с видом полного замешательства.
— Глава нашего семейства является имперским бароном, вассалом епископа Дерптского, и в целом наше семейство достаточно нейтрально относится к христианам. Поэтому мы не стали никуда сообщать об этих фактах, а решили сначала обсудить их с вами. Однако вы должны понимать, что в самом скором времени нам придётся направить подробный доклад об этом в канцелярию князя.
— Вот прямо так сразу даже и не знаю, что вам ответить, — признался епископ. — Надеюсь, вы не верите, что церковь как-то замешана в этих жертвоприношениях?
— Я нахожу это крайне маловероятным, — пожала плечами Кира, — но я не могу предсказать, во что поверит князь. Или захочет поверить. Во всяком случае, княжеские дознаватели будут очень тщательно отрабатывать эту версию, я в этом полностью уверена.
— Какая, однако, неприятная ситуация, — тяжело вздохнул епископ. — Скажите, госпожа Кира, как вы оцениваете вероятность того, что князь Яромир под этим предлогом решит устроить гонения на христиан?
— Не имею ни малейшего представления, ваше преосвященство, — призналась Кира. — Если князь сочтёт это политически выгодным, то он, разумеется, не упустит такой прекрасный повод. Серия статей в газетах, демонстрация вот этих визиобразов и высушенных трупов, и толпа пойдёт громить дома христиан. Впрочем, я глубоко сомневаюсь, что князь захочет доводить дело до погромов. Однако в любом случае для христианской общины причастность к таким вещам даром не пройдёт.
— Община здесь ни при чём! — резко возразил епископ. — Это всего лишь действия отдельных прихожан.
Кира иронически улыбнулась, и епископ непроизвольно скривился.
— Мы не в суде, — напомнила Кира, — а для общественного мнения этого хватит, чтобы поддержать любое действие князя, вплоть до полного изгнания христиан. Всё зависит лишь от того, насколько далеко князь решит зайти. Но он в любом случае не упустит такую замечательную возможность вас прижать. Ну, я бы на его месте не упустила, — мило улыбнулась она. — На какие-то уступки вам так и так придётся пойти.
— А если предположить, что мы сами разберёмся с дурным семенем? — хмуро спросил Ройтер.
— Полагаю, что в таком случае у князя будет гораздо меньше оснований для того, чтобы наложить на вас какие-то санкции.
— Но возможно, в этом случае князь будет недоволен тем, что вы нас предупредили?
— Такое вполне возможно, — согласилась Кира.
— Тогда почему вы это делаете? — епископ пристально посмотрел на Киру.
— Семейство Арди всегда поступает по чести, — холодно сказала Кира, взглянув ему прямо в глаза. — Пусть мы не друзья, но у нас добрые отношения с христианской церковью. Мы не станем вас выгораживать, но дать вам возможность оправдаться в том, в чём вы практически наверняка не виноваты — это правильный поступок. Поступить иначе было бы недостойным.
* * *
Рига встретила нас прохладой и моросящим дождём. Лето давно уже перевалило за середину, и жара постепенно уходила, ну а возле Балтики даже летом не стоит далеко убирать тёплую одежду. Я поймал себя на приятной мысли, что осень уже совсем скоро, и я смогу, наконец, отдохнуть от каникул. Кому-то это, наверное, покажется смешным.
— Ты надолго к нему, Кени? — спросила Ленка, имея в виду архиепископа.
— Да вряд ли надолго. Сначала он на меня порычит, потом я немного поогрызаюсь, потом мы начнём разговаривать уже серьёзно и через некоторое время придём к какому-то компромиссу. Чисто деловая встреча, в общем. Обедать он меня не позовёт, и знакомить с женой и дочкой тоже не станет.
— У него есть жена и дочка?
— Да Христос его знает, кто у него есть. Я так и не выяснил, можно ли римским попам жениться, или они обходятся без брачных обязательств. Скорцезе, во всяком случае, так грешит, и, наверное, сам себе грехи отпускает.
— Удобно устроился, — хихикнула Ленка.
— Устраиваться попы умеют, — кивнул я. — Ты погуляй пока, по лавкам пройдись, что ли. Только охрану возьми с собой обязательно, здесь нас не особенно любят.
— Да что тут за лавки? — она презрительно сморщила носик.
— Здесь янтаря много. Подбери несколько хороших кусков, а дома закажи вырезать из них что хочешь. А может, прямо здесь что-нибудь интересное найдёшь. Ну всё, я поехал, часа через полтора вернусь.
Тёплой встречи я не ожидал, конечно, но архиепископ не стал демонстрировать своё недовольство и принял меня в назначенное время. Не совсем в назначенное, но пятнадцать минут ожидания в приёмной — это так, мелочь. Впрочем, встретил он меня демонстративно неприветливо.
— Здравствуйте, монсеньор, — радостно сказал я и поклонился.
Архиепископ смотрел на меня хмурясь, не отвечая на приветствие и не приглашая сесть. Стоять, как проситель, я определённо не собирался, так что я уселся без спроса и уставился на него, как на давно потерянного и вновь найденного папочку. Даже ещё лучше — на Бориса Ярина я так точно не смотрел.
— И вы, наверное, полагаете, барон, что я рад вас видеть? — поморщившись, язвительно осведомился Богарт.
Ну, если бы он совсем не хотел меня видеть, то я бы к нему на приём и не попал, так что это не более, чем предварительное обнюхивание и предупредительное рычание.
— А почему вы не рады меня видеть, монсеньор? — показательно удивился я. — Разве я в чём-то перед вами провинился? Скорее уж наоборот. Обидно, знаете ли, слышать такие слова вместо благодарности.
— Благодарности?! — от неожиданности архиепископ вытаращился на меня, как крестьянин на звезду стриптиза.
— А кто вытащил вашего человека? Серьёзно рискуя своим положением, между прочим. Вы слышали, что я в немилости у князя Яромира?
— Во-первых, это не совсем мой человек… — возразил он.
— И может даже, совсем не ваш, — согласно кивнул я. — Но когда я пообещал ему спасти его от смерти, я не знал, что он кананитянин. Я спасал именно вашего человека, ради кананитянина я рисковать бы не стал.
— Он всё же большей частью мой, — признал архиепископ и с демонстративным недоверием спросил: — И что же, вы хотите меня убедить, что именно из-за Максима вы впали в немилость у Яромира?
— Не только из-за него, конечно, — хмыкнул я. — Однако ваш Эрдман в этой истории был одной из ключевых фигур. Первое, о чём меня спросил князь — почему я не казнил его на месте, как положено по закону. И вместо того, чтобы представить веское оправдание своему поведению, я начал просить князя отпустить — отпустить! — Эрдмана. Как, по-вашему, это понравилось князю Яромиру? Он всё-таки снизошёл к моей просьбе, но такие просьбы имеют свою цену, которую мне ещё предстоит заплатить.
— Но вы же его и схватили, барон! — возмущённо воскликнул Богарт. — И сейчас у вас хватает духу рассказывать мне, что вы его спасли?!
— Именно этим я его и спас, монсеньор, — с достоинством парировал я. — Непосредственно перед тем, как с ним произошёл несчастный случай. Или вы полагаете, что ваш человек может творить что угодно, а никто вокруг ничего не поймёт и не заметит? Не будь он вашим человеком, его давно бы без затей казнили, но поскольку князь Яромир не хотел с вами ссориться, Эрдмана очень долго терпели. Однако в конце концов он слишком зарвался, и поэтому с ним должно было приключиться несчастье. Я успел его спасти, но поверьте, это было совсем непросто.
— Вот так вы видите эту ситуацию? — задумчиво переспросил архиепископ, уже немного успокоившись. — Впрочем, раз Максим здесь с нами, то и в самом деле несправедливо обвинять вас в этом. Однако, как я ни дорожу Максимом, дело даже не в нём. Вы, сами того не подозревая, его арестом создали мне массу проблем, и сейчас мне приходится ломать голову, как их решить.
— Вы имеете в виду контрабанду золота? — я не совсем понял его иносказания и решил спросить прямо.
— Что?! — ошарашенно воскликнул Богарт. — Вы знаете об этом?
Похоже, отважный подпольщик Максим Эрдман не стал докладывать, что он раскололся и сдал всех, кого мог. Наверное, рассказывал, как он храбро переносил все жуткие пытки, которым подвергли его проклятые язычники. Даже не представляю, что он такого насочинял, что архиепископ ему поверил — вряд ли Александер Богарт страдает излишней доверчивостью.
— Неужели вы всерьёз думали, что мы не отследим всю цепочку? — удивился я. — Такие объёмы невозможно провозить бесследно — стоит зацепиться в одном месте, и вся ниточка достаточно легко разматывается.
— Хм, — задумчиво сказал архиепископ. — И кому вы сообщили об этом?
— Князь Яромир, разумеется, знает. Вообще говоря, он знает больше меня — я не особо интересовался этапом переправки, это расследовали люди князя.
— Я имею в виду…
— Ваших оппонентов? Княжество не вмешивается в имперскую политику, монсеньор — если кто-то в империи и узнает об этой схеме, то не от нас. Что же касается золота — сожалею, что нарушил ваши планы, но давайте посмотрим правде в глаза — это золото было краденым, и бесконечно такое безобразие продолжаться не могло.
— Вообще-то, мы за это золото платили неплохие деньги, — хмуро заметил архиепископ.
— Сказать откровенно, монсеньор, смысл всей этой схемы от меня совершенно ускользает, — осторожно заметил я.
— Что здесь непонятного? Деньги оставляют след, а многие из наших друзей предпочли бы сохранить свою помощь в тайне.
— А наличные?
— За наличными проследить даже легче, барон. Это сотня пфеннигов не оставит никаких следов, а вот миллион отследить очень просто. Этот миллион надо получить в банке, а зная, что миллион ушёл из банка, совсем нетрудно отследить, где он всплывёт.
До меня, наконец, дошло, в чём состоит смысл этой затеи — они переводят деньги в княжество несколькими платежами под фиктивные договоры, а золото потом всплывает как бы ниоткуда. Вот поэтому им и нужна контрабанда, и обязательно нестандартные слитки. Довольно оригинальная схема — я бы не рискнул полагаться на такую сложную цепочку, хотя если имеется надёжный канал для конвертации золота в деньги, то почему бы и нет. Они наверняка ещё и неплохо зарабатывают на этом.
— Неудачно, конечно, вышло, — с печалью в голосе сказал я. — Разумеется, монсеньор, у меня и в мыслях не было создавать вам какие-либо неудобства. Но знаете, а ведь ещё не всё потеряно. Наверняка с этим можно что-нибудь придумать.
Архиепископ мгновенно подобрался и посмотрел на меня новым взглядом, как будто впервые меня увидел.
— А скажите-ка, барон — вы говорите от своего имени или от имени князя Яромира?
— Князь предпочитает держаться в стороне от имперских дрязг, — широко улыбнулся ему я. — Раз уж я имперский барон, давайте попробуем исходить из того, что я говорю от себя.
— А как убедительно вы только что говорили о том, что вы в немилости у Яромира…
— Одно другому не мешает, монсеньор, — пожал плечами я. — Сегодня я в немилости, завтра я опять в милости, а долг дворянина всегда со мной.
— Понимаю, — медленно сказал архиепископ, разглядывая меня, словно какой-то любопытный экземпляр. — То есть вы хотите сказать, что возобновление поставок всё-таки возможно?
— Оно возможно, — утвердительно кивнул я. — По тому же самому каналу. Если желаете, в слитках имперского образца. И даже по более низкой цене.
— Вот как? — недоверчиво хмыкнул он. — И что же Яромир… то есть, вы, барон, хотите взамен?
— Я был бы счастлив просто бескорыстно послужить вам, монсеньор, но как вы очень верно заметили, у меня и в самом деле есть сокровенное желание, и я надеюсь, что вы в силах мне помочь. Некоторые из наших купцов жалуются на несправедливые пошлины в Ливонии, и у меня есть мечта увидеть день, когда эти совершенно ненужные препоны исчезнут. Насколько укрепилась бы дружба княжества и Ливонии! Мысль об этом согревает моё сердце. Поверьте, монсеньор, для меня это очень важный вопрос — ведь я не только новгородский дворянин, но и верный подданный империи.
— Возможно, подобные изменения действительно назрели, — согласился архиепископ. — Но здесь нужно взглянуть на вопрос повнимательнее. Давайте поговорим об этом более детально, барон, с конкретными цифрами.
За последним порогом. ТениСеверааудиокнига - https://cu.gigakniga.com/popadancy/77692-stoev-andrej---za-poslednim-porogom-08-teni-severa.html https://otrub.in/teni-severa-vetry-zapada.html
