За последним порогом. Андрей Стоев. Нижний мир. 066 - 9 Января 2024

Главная » 2024 » Январь » 9 » За последним порогом. Андрей Стоев. Нижний мир. 066

09:22

За последним порогом. Андрей Стоев. Нижний мир. 066

***

---

***

===
===

===

Андрей
Стоев

За последним порогом.

Нижний мир

Глава 1

Дом, милый дом! Ленка выскочила из машины и немедленно умчалась в дом, великодушно предоставив мне привилегию разобраться с багажом. Легко было догадаться, что в большую ванную на втором этаже мне попасть не светит, и придётся довольствоваться маленькой душевой на первом. С двумя женщинами в доме это вечная проблема — я, наверное, так никогда и не смогу понять, что они там отмывают часами. Впрочем, уже совсем скоро мы переедем в поместье, и мои многолетние мучения наконец закончатся.
— Сегодня никуда больше не едем, Демид, а завтра с утра я тебя жду, — сказал я водителю. — Помоги мне затащить чемоданы в прихожую, и можешь отдыхать.
В доме было тихо, и лишь из-за прикрытой двери гостиной пробивался луч света. Я заглянул туда — мама сидела с чашкой чая, углубившись в какую-то толстую книгу. Я подошёл и клюнул её в щёку.
— Кеннер, — мама с улыбкой подняла глаза. — Ну наконец-то вы вернулись. А где Леночка?
— В самом деле, наконец-то, — улыбнулся я в ответ. — А Лена, полагаю, уже заняла ванную. Я сейчас тоже приведу себя в порядок и присоединюсь к тебе. Распорядись пока насчёт этого, пожалуйста. — Я поставил на стол берестяной туесок с крупной клубникой.
— Откуда в такое время клубника? — удивилась мама.
— Из баронства, откуда же ещё? Всё расскажу, как приду.
Дверь в ванную была, конечно же, заперта. Я привычно вздохнул и поплёлся в душевую.
Когда я снова спустился в гостиную, клубника уже была выложена в вазочку.
— Ты знаешь, Кени, — с удивлением сказала мама, — я никогда бы не поверила, что клубника из теплицы может быть такой вкусной.
— И правильно бы сделала, что не поверила, — отозвался я. — Потому что тепличная невкусная, а это не тепличная.
Мама вопросительно подняла бровь.
— У меня в баронстве, как оказалось, есть анклав лесных, — пояснил я.
— Ах, вот как, — понимающе кивнула мама. — Даже не знаю, хорошо это или плохо.
— Вот и я пока не решил, как к этому относиться, — вздохнул я. — Буду их как-то использовать. Для начала думаю фруктовую лавку открыть на Торгу.
— Зачем тебе это? — изумилась мама.
— Да вот как-то так получилось, что я внезапно оказался за этих лесных в ответе. Впрочем, я надеюсь на них заработать неплохо, так что жаловаться не буду.
— Ты всерьёз рассчитываешь неплохо заработать на фруктовой лавке? — с ясно выраженным скепсисом спросила мама.
— Рассчитываю. Вот давай прикинем. Например, большую гривну[1] клубники я собираюсь продавать как раз за гривну.

[1 — Большая гривна — мера веса, примерно 400 грамм. Не путать с денежной единицей.]

— Ничего себе! И ты считаешь, что кто-то будет покупать по такой цене? Хотя… — задумалась она. — Знаешь, а пожалуй, будут. Да я и сама буду покупать. Если будет свежая, как вот эта.
— Будет свежая, это же рядом. Утром будут собирать, а к обеду она уже будет в лавке. Круглый год. И конкурентов не будет — других лесных рядом нет, а от Рифейских[2] гор не довезти. Разве что дирижаблями, но если каждый день гонять дирижабли за восемьсот вёрст[3], то такая клубника и князю не по карману будет.

[2 — Рифейские горы — Урал. 3 — Старая верста (до XVIII века) составляла чуть больше двух километров.]

— А у лесных ты за сколько договорился покупать?
— Именно клубнику договорились по три пфеннига за фунт[4]. Но там не только клубника, они много чего выращивают.

[4 — Имперский фунт составляет примерно 450 грамм, а имперский пфенниг — примерно 1/16 гривны.]

— Это что получается? — мама наморщила нос, пытаясь сосчитать. — Ты будешь продавать в четыре раза дороже?
— В шесть. А расходы там совсем небольшие. Главное, нормального управляющего найти. Ему и думать не надо, надо просто аккуратно выполнять что положено. В общем, не смотри, что это будет всего лишь фруктовая лавка, прибыль она даст очень серьёзную. Пожалуй, сравнимую с небольшим заводом.
— Да, похоже на то, — согласилась мама. — Вот только ты забыл один важный момент — Дворянскому Совету это очень не понравится. Мы дворяне, а не купцы. «Древо Чести Благородной» вроде наизусть учил… какая тебе лавка, Кени?
— Так лавку не я буду держать, а баронство Раппин, — пожал я плечами. — А имперскому барону наше «Древо» не указ. Наша семья будет всего лишь оказывать протекцию иностранному торговцу. Всё будет по закону, мама, никаких мутных схем. Прибыль и в самом деле будет в Раппин уходить.
Мама только покрутила головой, то ли в восхищении, то ли в осуждении.
— И в кого только ты такой ловкий уродился? Мне бы всё это и в голову не пришло, а Борис вообще свои пальцы не мог пересчитать не сбившись.
В кого, в кого. Покрутилась бы ты пропеллером в наших девяностых, тоже научилась бы пальцы пересчитывать, и не только пальцы.
— Что за глупости, мама? — уклончиво ответил я вопросом на вопрос. — Вот ты мне и скажи, в кого я такой уродился.
— Да что тут думать, — грустно сказала мать, — в Ольгу, конечно. Ты точно её внук — она, наверное, сейчас локти кусает, что от тебя отказалась. Хотя, скорее всего, это всё гены бабушки — вот она-то точно была не промах. У нас, в общем-то, все хваткие, одна я урод в семье.
— Скажешь тоже, урод, — фыркнул я. — А прабабушка может и не промах была, но Мартин-то её обобрал.
— Да, кстати, — оживилась мама, — совсем забыла тебе сказать: неделю назад Мартин перевёл мне все бабушкины деньги. Твоя работа?
— Ну да, — кивнул я, — передавал я ему такое пожелание.
— Пожелание, — усмехнулась мама, — могу себе представить это пожелание. А ещё он в качестве извинения передал в подарок довольно страшненькую вазу, даже не знаю, что с ней делать. Выкинуть, что ли? Вон она в углу стоит.
В углу действительно стояла светло-коричневая керамическая ваза с простеньким цветочным узором.
— Ты её, конечно, можешь и выкинуть, дело твоё, — сказал я, рассмотрев вазу как следует. — Но я бы посоветовал её продать, если уж она тебе не нравится. Ваза из Срединной империи династии Тан[5], и к тому же прекрасно сохранилась за две тысячи лет. Не удивлюсь, если она стоит больше, чем все прабабушкины деньги.

[5 — Срединной империей в древности назывался Китай. Кеннер использует это название, потому что название «Китай» в том мире неизвестно (к нам оно пришло от маньчжуров). Династия Тан правила Китаем с VII по X век.]

— Ты меня временами просто поражаешь, Кени, — покачала головой мама. — Откуда у тебя такие познания? Я даже не слышала про такую империю, а ты там и династии знаешь.
Для Штирлица облажаться — дело настолько обычное, что все давно уже привыкли к его парашюту и будёновке. К счастью, папаша Мюллер тоже остался в том мире, так что никто не торопится разоблачать бестолкового попаданца. Никто не задаёт каверзный вопрос с хитрым ленинским прищуром: «А не пришелец ли ты из параллельного мира, мил-человек?» Это в том мире чуть что, так сразу и спросят, уж там-то все начитанные.
— Мама, ты мне вот что ответь, — перевёл я разговор на другое. — Я когда с князем договаривался насчёт поездки, то вытащил из него разрешение забрать одну целительницу по твоему выбору. Ты забрала?
— Нет пока, — смутилась мама. — Присматриваюсь ещё, разговариваю. Это же не так просто — у кого специализация не та, а кто-то переходить не хочет.
— Ты лучше не тяни с этим, а то князь своему слову хозяин — как дал, так и обратно возьмёт.
— Думаешь? — с сомнением посмотрела на меня мама.
— Удивлюсь, если не попытается. И у него наверняка получится — князь у нас ловок, куда там нам с Ольгой вместе взятым. Вдруг окажется, например, что к тебе идти никто не хочет, а кто мог бы захотеть, те куда-то срочно уехали. А князь руками разведёт — мол, извини, я бы с радостью, но никто к тебе не идёт, что тут поделаешь. Так что не тяни с этим.
Мама задумалась — такой вариант она явно не рассматривала. Всё же мама у нас и в самом деле не от мира сего — да взять хотя бы моих бабуль Стефу с Ольгой, они бы мгновенно просчитали все варианты.
* * *
Повинуясь жесту караульного, машина остановилась, и я опустил стекло, чтобы стражник мог осмотреть салон. Вообще-то стража прекрасно знала мою машину, но я распорядился ни для кого не делать исключений и досматривать в установленном порядке абсолютно весь транспорт. Мне не сложно остановиться у заставы, зато если уж начальник подчиняется общим правилам, то ни у кого из подчинённых и мысли не возникает потребовать к себе особого отношения.
Один из стражников заглянул в открытое окошко, и поздоровавшись со мной, быстро осмотрел салон. Я уже собрался было приказать ехать дальше, как мой взгляд упал на сломанный шлагбаум.
— Что у вас такое со шлагбаумом? — с удивлением спросил я. — Почему сломан?
— Мокшев ночью побуянил, — с ухмылкой ответил боец.
После того как нам в виде наследства досталась собственность Миши Тверского на Рябиновой, мы начали постепенно скупать участки в Масляном конце. Когда больше половины участков района оказались в собственности семьи и наших служащих, мы зарегистрировали семейство Арди в качестве ключевого собственника района и заменили городскую стражу своей. Примерно дюжина мутных компаний, имевших резиденции в Масляном, немедленно изъявили желание продать свои участки нам. Мотив был вполне понятен — разного рода сомнительная коммерция требует тишины и приватности, а мы полностью закрыли район, и посторонние могли попасть сюда только по приглашению в сопровождении патруля стражи. Продолжать свою непростую деятельность под внимательным взором семейства Арди они сочли не вполне для себя удобным.
Правда, те, кто свои участки продал, вскоре о своей поспешности пожалели — цена недвижимости в Масляном конце взлетела до небес. Теперь это был не просто дорогой район, а очень дорогой, и вслед за нашими сотрудниками сюда понемногу начали переезжать очень богатые семьи, постепенно вытесняя просто богатых. Возможно, сыграл свою роль возросший авторитет нашего семейства, но скорее всего, объяснение было гораздо проще. Жители Масляного конца быстро оценили тот факт, что в районе полностью отсутствует преступность, и нет ни малейшей необходимости запирать двери или беспокоиться о гуляющих на улице детях.
Но как это всегда и бывает, не все обрадовались изменениям. Наиболее ярким представителем оппозиции стал Федот Мокшев, купец второго разряда, имевший небольшой особнячок на Малой Фонарной. Был он дельцом не из богатых, и характер имел невероятно склочный — возможно, потому и был не из богатых. Мокшев был ярким образчиком тех странных людей, которые всегда готовы скандалить с кем угодно из-за чего угодно, при этом легко ссорясь даже с теми, с кем им ссориться совсем бы не стоило.
— Что там с ним опять? — устало спросил я.
— Вернулся ночью сильно пьяный, — начал докладывать боец. — Отказался показывать салон, начал кричать всякую чушь, что он на всех управу найдёт и семейство Арди кое-где видел, извините, господин. А когда ему сказали, что всё равно не позволим ему пьяным по району ездить, и ему придётся до завтра самобег здесь оставить, он взбесился и шлагбаум протаранил.
— Ай, какой вспыльчивый, прямо порох, — покачал я головой. — И что дальше?
— Дальше бойцы начали по колёсам стрелять. Самобег изрешетили знатно, но самого Мокшева не задели. Он из самобега вывалился с мокрыми штанами, сразу протрезвел. Ну парни его до дома довели, и самобег туда оттащили. Сказал, что судиться будет.
— Ну пусть судится, — вздохнул я. — Поехали, Демид.
На Рябиновой, двенадцать уже ничто не напоминало о бывшей базе группировки Миши Тверского — разве что красивая кованая изгородь, немного похожая на ограду Летнего сада, которую я приказал восстановить, дополнив гербами семейства. Само строение, изрядно повреждённое обстрелом, было снесено, а на его месте появилось огромное четырёхэтажное здание в стиле Растрелли, занимающее бoльшую часть немаленького участка, к тому же изрядно нами расширенного. В своё время мне показалось ужасно забавным сочетание елизаветинского барокко с подземной парковкой, но местные вполне ожидаемо не видели в этом совершенно ничего особенного.
Я шёл по коридору, кивая в ответ на поклоны сотрудников. Меня встречали радостными улыбками — интересно, это в самом деле мне так рады, или в моё отсутствие Зайка настолько всех затерроризировала, что народ счастлив даже возвращению начальника? Я так и не пришёл к определённому выводу пока добирался до кабинета Зайки.
— Здравствуй, Ната, — кивнул я вскочившей секретарше Зайки, — Сиди, сиди. Госпожа Кира у себя?
— Да, господин, — поклонилась та.
Зайка, хмурясь, подняла глаза на звук открывшейся двери, и узнав меня, заулыбалась с такой искренней радостью, что я, старый циник, даже немного смутился.
— Здравствуйте, господин! Рада, что вы, наконец, вернулись.
— Здравствуй, Кира, — улыбнулся я в ответ, — я тоже рад тебя видеть. Как вы тут без меня?
— Всё нормально, — пожала она плечами. — Обычные рабочие проблемы. Вот только Буткус должен подписать кое-какие бумаги, а он уже вторую неделю куда-то пропал. Его служащие ничего не знают. Но с ним дело пока терпит.
— Да, Буткус, — засмеялся я. — Думаю, ему пока не до бумаг. Полагаю, он сейчас очень занят в Ливонии.
Зайка вопросительно подняла бровь.
— Он, как оказалось, управляет деньгами Ливонского ордена, — пояснил я. — А насчёт того дела он им рассказал историю, что мы на него напали, и в общем, ограбили его, то есть орден, на три миллиона гривен. А потом в Ливонии вдруг появился я и изложил немного отличающуюся версию.
До Зайки несколько мгновений не могло дойти, а потом она заразительно захохотала.
— Думаю, они его там зароют наконец, — сквозь смех проговорила она.
Зайка вообще плохо относилась к любому жулью, а Буткуса, который с невероятной наглостью попытался нас ограбить, она просто тихо ненавидела.
— Нет-нет, Кира, даже не надейся, — засмеялся я в ответ. — Буткус никуда от тебя не денется. Наш проверенный партнёр Айдас из тех, которое не тонет. Он восстанет, как птица Феникс, так что жди, скоро он снова появится.
Она перестала смеяться и с изумлением на меня воззрилась.
— Как такое может быть? — недоверчиво спросила она. — Как можно так провороваться и остаться безнаказанным?
— Ты судишь по первому впечатлению и не пытаешься задуматься над несоответствиями. Оттого и приходишь к неправильным выводам. Вспомни, что все его диверсии выполнялись на очень высоком уровне. Откуда у обычного дельца могли взяться такие специалисты?
— Орден? — задумалась Зайка.
— Конечно, орден, — подтвердил я. — Мне ещё тогда показался странным слишком профессиональный уровень диверсий, а когда выяснилось, что Буткус работает на орден, то никаких сомнений не осталось. Диверсии проводили люди ордена, и вряд ли они Буткусу подчинялись. Самое большое — согласовывали с ним свои операции. Стало быть, Буткусу нельзя вменить в вину, что он нарвался на виру. Это вина людей ордена, которые ничего толком не выяснили про новых владельцев завода.
— Хорошо, пусть так, — согласилась Зайка. — А что насчёт лишних двух миллионов?
— Буткус, конечно, жадный, но прежде всего он умный. Потому что просто жадный никогда бы не смог достичь того, чего он достиг, жадного давно бы уже похоронили. А это значит, что никаких двух миллионов он не крал. Возможно, он и взял себе немного больше, чем положено, но бoльшая часть этих денег ушла совсем другим людям. Магистру, брату-казначею, ещё кому-нибудь.
— Магистру-то это зачем?
— Например, затем, что деньги ордена и деньги магистра ордена — это совсем разные деньги. Ну я не знаю, конечно, кому именно эти деньги ушли. Но точно не Буткусу.
Зайка надолго задумалась.
— Хорошо, пусть так, — наконец сказала она, неохотно расставаясь с мыслью о прощании с Буткусом. — Тогда зачем ему ехать в Ливонию, если он ни в чём не виноват?
— Потому что сейчас в ордене решается очень важный вопрос — кому в этой истории предстоит быть козлом отпущения. И если бы Буткус остался сидеть здесь, то он бы и стал этим козлом. Так что у него сейчас хлопотные деньки. Но я в него верю, он сумеет отвертеться.
У Зайки на мордашке отразилось отчаяние.
— Ты лучше сразу привыкай к мысли, что друг Айдас с нами надолго, — добил я её. — Чтобы потом это не оказалось для тебя ударом.
Зайка изобразила полностью порушенную жизнь и готовность немедленно с ней покончить.
— Кира, не переигрывай, — засмеялся я. — Я же знаю, что ты с большим удовольствием выкручиваешь Буткусу руки, и он от тебя уже шарахается.
— Шарахается он, — проворчала она улыбнувшись.
— Ладно, — продолжал я, — давай лучше решим, что нам делать с Мокшевым. Слышала уже про его последнюю выходку?
— Слышала, — кивнула Зайка.
— Мне он что-то уже окончательно надоел. Вчера он на заставе пьяный дебош устроил, завтра он на улице палить начнёт или ещё чего-нибудь придумает. Надо от него избавляться, нам такие люди в нашем районе не нужны. А то глядя на него, и другие ведь решат, что им тоже можно. Надо вообще всех буйных понемногу выселять, у нас тут тихий район для приличных людей.
— Хорошо бы, — со вздохом сказала Зайка. — Но как его выселить? Мы не можем у него собственность отобрать. И даже принудительно выкупить не можем.
— Ты недооцениваешь наши возможности, — отозвался я. — Его особняк мы отобрать не можем, зато можем очень сильно осложнить ему жизнь. В общем, делаем так: передвигаться по району Мокшев может только в сопровождении патруля стражи, и только между заставой и домом. Слуг к нему не пропускать, пусть убирает и готовит сам. Его гостям посещать район запрещено, встречаться с ними он может только на заставе. Да, и передвигаться на машине по району он тоже не вправе, пусть оставляет её на заставе.
— И как всё это сочетается с законом? — с сомнением посмотрела на меня Зайка.
— Не особо сочетается, — признал я. — Можно даже сказать, что совсем не сочетается.
— Стало быть, он подаст в суд и выиграет.
— Выиграет, — согласился я, — но для этого надо дождаться решения суда. Ходатайства, контрходатайства, опросы свидетелей, назначение дополнительных экспертиз, возвращения дела на новое рассмотрение в связи с вновь открывшимися обстоятельствами… Словом, я буду очень удивлён, если почтенный Томил не сможет затянуть рассмотрение хотя бы на годик. А потом у него произойдёт авария водопровода, которую будут чинить очень долго. Года три. А потом начнутся проблемы с электричеством. Мы не можем его выселить, но мы вполне можем сделать его жизнь невыносимой.
Зайка молчала с оттенком неодобрения. В общем-то, ожидаемо — с её законопослушностью довольно трудно принять подобные полубандитские методы.
— Кира, дело тут даже не в том, что он нам уже три года портит кровь, — попробовал объяснить я. — Дело в том, что рано или поздно это обязательно закончится чем-то серьёзным. Например, из-за его привычки гонять пьяным, а ведь у нас постоянно дети на проезжей части. Да, мы тогда из него чучело набьём, но кому от этого станет легче? В общем, пускай продаёт дом и съезжает туда, где ему будет комфортно жить. С ценами на недвижимость в Масляном он купит себе дом ещё лучше, и в любом районе.
— Мне не очень это нравится, но я согласна, что нам ничего другого не остаётся, — неохотно согласилась Зайка. — Я поговорю на эту тему с Бодровым, пусть сразу готовится к судам. Заодно и другим будет наука, а то некоторые ещё не до конца поняли, что это наш район и в нём нужно подчиняться нашим правилам.
— Ну раз ты согласна, то на том и порешим, — подытожил я.