За последним 153 - 16 Января 2024 - Персональный сайт

Главная » » За последним 153

13:03

За последним 153

---

===

***

===

Глава 20

Его высокопреосвященству Жерару Бопре, архиепископу Трирскому

Ваше высокопреосвященство,

Посетив с супругой, баронессой фон Раппин, по семейным делам Ваш прекрасный город, не могу не воспользоваться возможностью почтительно выразить Вашему высокопреосвященству своё глубочайшее уважение.

Искренне Ваш,

Кеннер Арди, барон фон Раппин

Я ещё раз перечитал короткое письмо — как-то очень уж верноподданически вышло. С другой стороны, а как ещё захолустный барон может писать курфюрсту империи? Впрочем, захолустный барон курфюрсту империи вообще писать не может. А я вот пишу — как-то плоховато у меня получается быть захолустным бароном, всё влезаю куда-то не туда.
Поездка эта случилась довольно неожиданно… ну как неожиданно? То, что не хочется делать, всегда случается неожиданно. Вот и эта поездка так же случилась. Как я ни сопротивлялся этому в душе, но в конце концов смирился с мыслью, что лететь в Трир всё-таки придётся. Мы провели через Бернара уже три партии, причём последняя ушла Зепперам. Нужно было своими глазами удостовериться, что всё работает как надо, ну и вообще провести ревизию. В обычных условиях я бы просто приказал Зайке послать ревизоров, но с родственниками это выглядело бы оскорблением. Так что в результате команда счетоводов поехала железной дорогой, а мы с Ленкой загрузились в нашу «Бодрую чайку» и взяли курс на запад — чтобы прилететь чуть пораньше и по-родственному подготовить почву для ревизии.
Вылетели мы в пятницу, чтобы хотя бы один день пришёлся на выходной — пропусков учёбы у нас и так было слишком много. В империи этот день был вторником, так что наша поездка удачно выпала на имперские будние дни. Звучит немного психоделически, но для меня стало уже совершенно привычным сверять нашу шестидневную неделю с имперским календарём, где в неделе было семь дней. Выходной у них тоже был один, зато у евреев, то есть у Зепперов, он был в субботу, а у Бернара, как и у прочих имперцев, в воскресенье. Правда, среди Зепперов было много выкрестов… в общем, разбираться кто там когда отдыхает — задачка не для ленивых.
Родственники встретили нас как положено — не успел дирижабль пришвартоваться, как к причальной мачте плавно подкатил лимузин с гербами на дверях. «Бернар решил соответствовать», — одобрительно хмыкнул я про себя. Когда мы были у него в прошлый раз, этого роскошного лимузина у него точно не было.
Толстая дверь самобега, даже с виду очень тяжёлая, заставила меня удивлённо приподнять бровь. Ленка это тоже заметила и тоже удивилась. Затем мы оба обратили внимание на толстые стёкла, отливающие лёгкой желтизной.
— Артефактное, — заметила Ленка, проведя по нему пальцем. — Если я правильно помню, такое стекло держит пулю третьего калибра[18]. Бернар ждёт неприятностей?

[ 18 — Третий калибр — 3/10 вершка, то есть 13,2мм.]

— Зепперы к нему убийцу посылали, — объяснил я. — Похоже, Бернар впечатлился и решил больше никому не давать шансов. Обычно у них здесь поспокойнее, так радикально решать деловые споры не принято.
— Можно подумать, что у нас так принято, — фыркнула Ленка.
— Вот и Остромир Грек тоже думал, что у нас не принято. Да и нам с тобой, помнится, пришлось по лесу побегать.
Ленка захлопнула рот, который она было открыла, чтобы сделать какое-то остроумное замечание, и задумалась.
— А Марина тебе что, про убийцу ничего не рассказывала? Она ему ещё голову потом отрезала.
— Голову отрезала? — глаза у неё сделались круглые, как у совы.
— Не рассказывала, — с удовлетворением отметил я. — Хочет казаться хорошей девочкой. А ведь она может научить тебя плохому.
— Ты шутишь так, что ли, Кени?
— Сама у неё спроси, — пожал я плечами. — Я её, кстати, на самом деле не осуждаю, всё правильно сделала. Зепперы намёк поняли, и больше покушений не было.
— А сейчас мы с Зепперами партнёры? — утвердительно спросила Ленка.
— Они поняли свои ошибки и раскаялись, — объяснил я. — Они внутри хорошие, просто пошли по неверному пути.
— Это всё очень сложно для меня, — вздохнула она. — Мне больше по душе когда всё понятно — вот друзья, а вот враги.
— Потому ты с Мариной и сошлась, — кивнул я. — Та тоже предпочитает сначала убить, а договариваться потом. Чтобы уж было совсем надёжно. Но ты знаешь, Лен, я очень расстроюсь, если и ты начнёшь головы отрезать.
— А Марина тебя не расстроила? — с интересом посмотрела на меня Ленка.
— Марина уже взрослая девочка, а я ей не муж, не брат и не любящий папочка. Ей было дано задание защитить Бернара, она его блестяще выполнила, а детали я даже знать не особенно хочу. Тем более, у меня самого есть склонность к таким решениям, как ни печально.
— И мне это тоже не нравится, Кени, — мягко сказала она.
— Я всегда стараюсь этого избегать, милая, — виновато ответил я, — но до сих пор как-то не очень получалось. Может, хороших решений там и не было, а может, я просто не сумел их найти. Ладно, куда-то не туда у нас разговор зашёл.
Ленке продолжать эту тему тоже не захотелось. Разговор увял, и мы молчали, пока не доехали до особняка Арди.
— А тебе не кажется, что домик стал выглядеть как-то посвежее? — тихонько спросил я Ленку.
— Кажется, — так же тихонько ответила она. — А вот там справа в глубине они, похоже, какое-то строительство затеяли.
— Хм, — несколько растерянно хмыкнул я. — Ну замечательно, рад за них. Главное, чтобы Бернару не пришла в голову светлая мысль подзанять деньжат у компании.
Бернар с женой и сыном встречали нас в вестибюле. Приветствия, обязательная болтовня и вообще разная суета быстро смыли неприятный осадок от разговора в машине.
О делах у меня получилось поговорить с Бернаром уже много позже, после обеда, когда Ленку утащила с собой женская половина семейства, а мы с ним смогли уединиться в кабинете.
— Не сочти, пожалуйста, за невежливость, Кеннер, — сказал Бернар, наливая себе бренди в пузатый бокал, — но почему ты приехал сейчас? Я ждал тебя не раньше лета. Надеюсь, ничего не случилось?
— Ничего не случилось, не волнуйся, — покачал я головой. — Просто пришло время первой ревизии, и я решил, что по отношению к родне будет грубым просто прислать счетоводов. Потом они, конечно, будут приезжать без меня, но в первый раз я предпочёл сделать это помягче.
— Ах, вот как, — понимающе кивнул он. — Не вполне ещё доверяешь?
— Да пожалуй, скорее доверяю, — подумав, ответил я вполне откровенно. — Однако с доверием это вообще никак не связано. Я провожу регулярные ревизии даже в клинике матери — просто потому, что так положено. Но в твоём случае всё гораздо сложнее. Ты, возможно, забыл, что у нас есть компаньоны, и с этими компаньонами лучше не шутить, шуток они совсем не понимают. Поэтому ревизии у тебя будут производиться строго по графику. И имей в виду, что компаньоны могут в любой момент прислать своих ревизоров, так что ты и сам следи, чтобы в бумагах у тебя всегда был идеальный порядок.
— Ты заставил меня задуматься, — признался Бернар. — Про компаньонов я, конечно, помню, и дела у меня в порядке. Но я почему-то не осознавал, насколько это серьёзно.
— Это очень серьёзно, Бернар, — вздохнул я. — Деньги правителей — это всегда политика, и вообще дело крайне опасное. Ты представляешь себе масштаб наших неприятностей, если, к примеру, тот же кардинал Скорцезе вдруг решит, что мы утаиваем от него прибыль? И даже если выяснится, что мы ничего не утаиваем, осадочек всё равно останется, так что следи внимательно, чтобы для таких подозрений не было ни малейшего повода.
— Я понял тебя, — кивнул он. — И как я понимаю, ты захотел сам убедиться, что такого повода не возникнет?
— Такое соображение действительно присутствует, — признался я. — А ещё я должен убедиться, что ты хорошо понимаешь все нюансы нашего положения. Хотя правда и то, что я сказал вначале — уважение к родственнику тоже одна из причин моего приезда. Но всё же главное для меня — это обговорить с тобой все тонкие моменты. А такие вещи, как ты понимаешь, не передают через служащего.
Бернар задумчиво покивал, вертя в руках бокал с бренди. Надеюсь, он действительно осознал всю сложность ситуации. Хотя не полный же он идиот — глава немаленького семейства должен иметь достаточно мозгов в голове, так что, думаю, насчёт этого можно быть спокойным.
— Кстати, раз уж мы заговорили о сильных мира сего, — вдруг сказал Бернар, — не так давно меня пригласил на обед архиепископ. Встретил меня ласково и много расспрашивал о тебе.
— Именно обо мне? — настроение у меня слегка испортилось.
— Не только. Он вообще нашими новгородскими родственниками интересовался, но у меня сложилось впечатление, что ими он интересовался скорее для того, чтобы не показывать особый интерес к тебе.
Скорее всего, так оно и есть — Ольга Ренская вряд ли может быть ему интересна, а вот я уже достаточно помелькал в окрестностях.
— Что будешь с этим делать? — он с любопытством посмотрел на меня.
— А что я могу сделать? Напишу ему формальное письмо с выражением почтения, а там посмотрим, нужен ли я ему, и если нужен, то зачем.
— И зачем ты ему можешь понадобиться?
— Бернар, ну откуда же мне знать? Может, он просто мной заинтересовался. Я, когда с Эрихом Зеппером договаривался, сильно на свет вылез. Кстати, ты с Эрихом встречался? Поладил с ним?
— Прекрасно поладил. Эрих просто душка, даже и не подумаешь, что он ко мне убийцу посылал. Как ты сумел с ним договориться?
— Да ничего сложного, — махнул рукой я. — Он там влез в политику на неправильной стороне, и с налогами здорово намудрил. И попался — вот его и прижали. Ну а я помог ему выбраться без потери лица и без особых финансовых потерь. Поставки алхимии ему там всё равно уже не светили, а мы ему даже эксклюзив на распространение дали. Я его, по сути, здорово выручил, так что мы подружились.
— Как-то очень уж просто у тебя выходит, — недоверчиво покрутил головой Бернар.
— Это в кратком пересказе всё выглядит просто, — усмехнулся я. — А так пришлось потрудиться, конечно. Но знаешь, что я тебе скажу — ты ему не особенно доверяй — Эрих жулик, и вообще Зепперы жулики. С ними получится дружить, если держать их в кулаке, но если дашь слабину, они немедленно что-нибудь устроят. Никаких дел на доверии, и деньги только вперёд.
— У меня насчёт Зепперов иллюзий никогда и не было, — проворчал Бернар. — Нужно быть сумасшедшим, чтобы доверять еврею-ростовщику.
* * *
— Здравствуйте, барон, — ласково улыбнулся мне архиепископ Трира, жестом показывая на удобное кресло. — Наслышан о вас.
Встреча наша происходила совершенно неофициально, и можно даже сказать, секретно. То есть, никакой секретности как бы и не было, однако везли меня в резиденцию архиепископа в лимузине с затемнёнными окнами, который доставил меня к неприметному боковому подъезду, и удивительное дело — на пути к кабинету архиепископа нам с сопровождающим не встретилось ни одного человека. Для постороннего наблюдателя, если таковой случится, встречаемся мы совершенно в открытую, никакой таинственности, ничего подозрительного, просто никто об этой встрече не знает — в самом деле, интересный способ. Для меня он не особенно полезен — в политику и интриги я стараюсь не лезть, но кто знает, что там будет в будущем.
— Надеюсь, слышали обо мне только хорошее, ваше высокопреосвященство, — ответил я с лёгким поклоном, усаживаясь в кресло.
В кабинете, кроме нас, присутствовал ещё один священник с незапоминающимся лицом, которого хозяин кабинета мне не представил. Расположился он сбоку от меня и чуть-чуть сзади — с одной стороны, это не выглядело так, что он находится у меня за спиной, но с другой стороны, я его не видел даже краем глаза, и чтобы его увидеть, мне нужно было повернуть голову. Скорее всего, он был эмпатом и подавал какие-то знаки архиепископу.
— Хотел бы я посмотреть на человека, о котором говорят только хорошее, — искренне засмеялся архиепископ. — Даже у Господа нашего случаются хулители, что уж говорить о нас, смертных. Но чего-то особенно плохого я о вас не слышал, обычная чепуха от недоброжелателей, так что можно считать, что только хорошее.
— Надеюсь, что не разочарую вас, ваше высокопреосвященство, — вежливо отозвался я, безуспешно пытаясь угадать, что же ему от меня понадобилось.
— Гадаете о цели приглашения, полагаю? — немного покровительственно улыбнулся архиепископ, верно поняв моё недоумение. — Мне просто интересно с вами познакомиться. Столь интересный молодой человек, принадлежащий к столь уважаемому в империи роду. Надеюсь, вы уже наладили добрые отношения с вашей главной ветвью?
— Вы имеете в виду ветвь Арди из Меца, ваше высокопреосвященство?
— Разумеется, кого же ещё? — с удивлением посмотрел на меня он.
— Боюсь, что вас неправильно информировали, ваше высокопреосвященство, — развёл я руками с видом глубокого сожаления. — Моя мать взяла фамилию своей бабки Орианны после ссоры со своей матерью, но мы всё-таки не ветвь Арди. Мы побочная ветвь новгородского семейства Хомских, и наш герб ясно это показывает. Но мы действительно в родстве с трирскими Арди. Что же касается Арди из Меца — наше родство с ними настолько отдалённое, что можно сказать, его и не существует.
— Даже так? — в голосе архиепископа промелькнула лёгкая нотка недовольства. — Ну, это дело семейное. Но раз уж мы вспомнили Бернара — я так полагаю, именно вы помогли ему заняться торговлей алхимией? И именно вы сумели отпихнуть Эриха Зеппера от этой торговли?
— Не знаю, откуда черпают информацию ваши помощники, но трудно придумать что-то столь же далёкое от истины. Я полагаю, ваше высокопреосвященство, эту искажённую информацию предоставили те самые недоброжелатели, которых вы упомянули чуть ранее.
— И какая же информация будет точной? — спросил он с ясно выраженной ноткой недоверия.
— С вашего позволения, я сначала скажу несколько слов о предыстории вопроса. Зепперы имели неосторожность влезть в политику, а если говорить прямо — спутались с изменниками. Они, по сути, участвовали в заговоре, направленном против князя Яромира. Я думаю, ваше высокопреосвященство, нет необходимости рассказывать, как отреагировал на это князь Яромир. С моей скромной помощью Эрих Зеппер всё-таки сумел сохранить свои банки — в конце концов, они важны и для княжества, так что князь не оказался глух к моим доводам. Но поставки алхимии — это нечто другое. Алхимией позволено заниматься только ближнему кругу князя. Не знаю, каким образом Эрих Зеппер когда-то сумел получить это право, но после того как он оказался замешанным в заговоре, поставки алхимии для него оказались полностью закрыты.
— А вы, стало быть, относитесь к ближнему кругу князя Яромира? — прервал меня вопросом архиепископ.
— Я действительно имею некоторую долю в торговле алхимией, ваше высокопреосвященство, и не буду скрывать, что пользуюсь расположением князя. Но к ближнему кругу я всё-таки не отношусь. Думаю, добрым отношением князя я скорее обязан своей матери, которую князь Яромир очень ценит.
— Отрадно видеть такую скромность, — одобрительно заметил тот.
— Это вовсе не скромность, ваше высокопреосвященство, — отказался я. — Иногда бывает выгодно представить себя чем-то большим, или чем-то меньшим, но впоследствии обычно приходится платить за это гораздо дороже. Так что я предпочитаю представлять себя тем, что я есть, не более и не менее.
Архиепископ покивал с доброжелательной улыбкой.
— Но я прервал вас, барон, — напомнил он. — Вы рассказывали историю с Зепперами — продолжайте же.
— Собственно, недосказанным осталось совсем немного. Мы с Эрихом Зеппером нашли устраивающий всех выход — оптовые поставки от него ушли, но взамен он получил эксклюзивное право на продажу новгородской алхимии в империи. Потери для Зепперов оказались не столь уж велики, а если учесть, что мне удалось договориться о заметном увеличении поставок, вполне возможно, что их доходы, наоборот, увеличатся.
— Однако! — с удивлением заметил архиепископ. — То есть получается, что Зепперы вышли из этой истории, ничего не потеряв? Пожалуй, вы правы — в вашем пересказе эта история выглядит совершенно противоположным образом. Но всё-таки в вашей версии подобная мягкость князя Яромира выглядит совершенно необъяснимой.
— Если взглянуть чуть глубже, то объяснение легко увидеть, ваше высокопреосвященство. Дело в том, что Зепперы участвовали в этом не по своей инициативе. Фактическим участником было общество Симона Кананита, и именно оно вынудило Зепперов действовать в его интересах.
— И зачем Зепперы понадобились обществу? — с интересом посмотрел на меня архиепископ.
— Возможности кананитян в княжестве очень ограничены, ваше высокопреосвященство. У нас их казнят без суда, поэтому они обычно вынуждены действовать через посредников.
— Это какая-то дикость, — поморщился он. — Кое-какие методы братьев кананитян, конечно, вызывают вопросы, но всё же они добрые христиане.
— Такова уж наша традиция, — пояснил я. — Да собственно, в любом обществе есть традиции, которые со стороны кажутся дикостью. Вспомнить хотя бы мою прабабку Орианну Арди.
С моей стороны это упоминание выглядело, конечно, немного наглым — особенно учитываю разницу в общественном положении. Однако мне показалось полезным напомнить ему, что несмотря на свой баронский титул, к империи я отношусь постольку-поскольку. И заодно деликатно дать ему понять, что ничто не забыто.
— Я к той истории не имею никакого отношения, — недовольно поморщился архиепископ. — Этим занимался мой предшественник.
— Я упомянул свою прабабку просто как пример, ваше высокопреосвященство, — вежливо пояснил я. — Мне, разумеется, известно, что вы не имели к этому никакого отношения. Хотел бы я сказать то же самое о моих родственниках из Меца.
Архиепископ посмотрел на меня острым взглядом, в эмоциях у него творилось что-то непонятное. Похоже, для него оказалось неприятным сюрпризом, что я знаю о роли Арди из Меца. А раз знаю я, то знает и Бернар, а стало быть, та ветвь является отработанным материалом. Доверия у нас к ним не будет, и добиться чего-то с их помощью нереально.
— Господь велел нам прощать, — наконец со вздохом сказал он. — Это давняя история, не стоит в ней копаться.
А вот и прямое подтверждение — трудно интерпретировать его слова иначе. Стало быть, я совершенно правильно понял намёк пфальцграфа Саксонского — именно Арди из Меца и затеяли преследование моей прабабки. Или, по крайней мере, сыграли в этом преследовании одну из главных ролей. Что с этим делать — совершенно непонятно, однако прощать такое нельзя. Господь, конечно, велел прощать, но как мне помнится, только после вынимания ока за око.
— Поистине так, ваше высокопреосвященство, — покладисто согласился я, опустив глаза.
— Что вы думаете о предстоящих выборах императора, барон? — неожиданно перевёл он тему, отчего ввёл меня в полное недоумение.
— Сказать по чести, ваше высокопреосвященство, это для меня совершенно неожиданный вопрос, — откровенно признался я. — Он был бы вполне понятен, если бы, скажем, двое баронов обсуждали, что там творится в горних высях, но когда барона из захолустья спрашивает об этом курфюрст-выборщик… я, право, даже не представляю, что ответить.
— И в самом деле, — засмеялся архиепископ, — со стороны мой вопрос, пожалуй, выглядел бы забавным. Но всё же вы не совсем правы, барон, — продолжал он, вновь становясь серьёзным. — Мы выбираем императора не по своей прихоти, мы выражаем волю всего дворянства, и род Арди здесь далеко не последний.
— Если посмотреть на ситуацию с такой стороны, то вы, безусловно, правы, ваше высокопреосвященство, — согласился я. — Что ж, отвечу за себя и за своих родственников — надеюсь, Бернар не будет за это на меня в обиде. Мы предпочли бы не лезть в политику, просто по той причине, что держимся от политики довольно далеко, и плохо понимаем политические течения. Однако похоже, что политика нас так или иначе затянет, поэтому мы попросили его высокопреосвященство кардинала Алонзо Скорцезе помочь нам определить ориентиры. Так сказать, стать нашим лоцманом в бушующем море политики.
— Ах, вот как! — не сдержался архиепископ. — И кардинал, естественно, согласился?
— Его высокопреосвященство был настолько добр, — торжественно кивнул я.
— Благодарю вас, барон, это многое объясняет, — заметил он, глубоко о чём-то задумавшись.
Я терпеливо ждал результата его раздумий и задумался сам. Что-то имперцы очень уж зациклены на выборах императора и похоже, я напрасно этот вопрос игнорирую. Что же мне известно? Мне известно, что император тяжело болен, и что жить ему осталось не так долго. Имеется также кронпринц, который, по идее, должен наследовать корону. Однако уже понятно, что простого утверждения коллегией выборщиков ему ждать не приходится, и что кое-кто из курфюрстов предпочёл бы сменить династию. Стало быть, есть некая партия неизвестного мне кандидата, возможно даже, не одна партия, и не одного кандидата. Сам кронпринц ещё несовершеннолетний, то есть у него будет опекун — кстати, кто? — и наверняка у него, или точнее, у его будущего опекуна тоже есть своя партия. Много неясностей, но совершенно очевидно, что у самого императора никакой партии нет, и в его смерти заинтересованы абсолютно все. Иначе мою мать обязательно попросили бы после Ватикана заехать в Вену. Все знали, что она лечит папу, но про императора почему-то никто не вспомнил. В общем, размер здешнего гадюшника внушает уважение — очень не хотелось бы туда случайно влезть.
— А скажите мне, барон, — наконец ожил архиепископ, — вам известно, кто у вас в Новгороде производит боевую технику?
— Например, я, — ответил я, порядком удивившись такому неожиданному повороту.
— Вы?
— Единственный завод, который производит тяжёлые бронеходы, принадлежит нашему семейству, — пояснил я. — Мы также производим по лицензии каганата сверхлёгкие бронеходы для разведки и патрулирования. Лёгкие бронеходы, а также колёсную и гусеничную боевую технику производят несколько других заводов, с большинством из них мы каким-то образом сотрудничаем.
— Как удачно, — удовлетворённо кивнул архиепископ. — Скажите, барон — можно ли разместить у вас заказ на поставку тяжёлых бронеходов? И готовы ли вы выступить посредником в поставке другой боевой техники? Все вопросы с вашим покровителем я улажу, можете об этом не беспокоиться — мы с кардиналом Скорцезе, похоже, нашли общий язык.
Мой дорогой друг Алонзо Скорцезе времени даром явно не теряет, раз успел уже и архиепископа Трира к себе затащить. Но всё же непонятно — они здесь к гражданской войне готовятся, что ли?
— Вас не устраивает имперская техника? — попытался я немного прояснить необычный запрос. — Она, насколько мне известно, весьма неплоха.
— Есть определённые трудности с приобретением, — досадливо поморщился архиепископ.
Всё ясно — поставки контролируются другой партией, которая предпочитает вооружаться сама.
— Я в принципе не вижу препятствий, ваше высокопреосвященство, — осторожно сказал я, — но этот вопрос я должен согласовать с князем Яромиром. Уверен, что он будет не против, но всё же без его одобрения я не вправе обсуждать вопросы экспорта боевой техники.
— И вы поговорите об этом с Яромиром…
— Немедленно по возвращении в Новгород, — подтвердил я.
— Скажите, барон — а насколько ваш голос весом для князя Яромира?
— Я не думаю, что мой голос имеет для него заметный вес, — пожал я плечами. — Но он вряд ли станет отказывать мне в разумной просьбе. А просьба о помощи друзьям княжества, безусловно, является разумной.
— Похвальная скромность, — отечески улыбнулся мне архиепископ. — Хотя у меня всё же сложилось впечатление, что ваше влияние в Новгороде несколько больше, чем вы пытаетесь представить. Ну что же, я был рад с вами, наконец, познакомиться, барон. Жду от вас известий.