Главная » 2019 » Апрель » 24 » Вячеслав Кондратьев. Встречи на Сретенке. Повесть. ... 010
13:29
Вячеслав Кондратьев. Встречи на Сретенке. Повесть. ... 010

***

***

 

Затем они стали пить чай. Володька подал чашку и тарелку с хлебом и колбасой Майе в постель. Ей, видимо, были приятны его ухаживания, хотя делал он все довольно неумело, нескладно.

- Это ты здесь сделала? - спросил он с трудом.

- Нет... Еле до дома доплелась. Мать, наверно, догадалась, но ничего не спросила. У нас с ней такие отношения - каждый сам по себе. Как и с Олегом, кстати, - грустно добавила она.

- Ты его не любишь?

- Глупенький... Если бы любила, ничего бы у нас с тобой не было. Неужели не понимаешь?

- Тогда, Майя... тогда... - Володька запнулся.

- Что тогда? Ты делаешь мне предложение? Так я поняла?

- Так! - отрубил Володька решительно.

- Чтобы искупить свою вину? - Она улыбнулась.

- Не только... - Он хотел продолжать, но она остановила его:

- Не говори больше ничего. Не надо, - и легонько потрепала его по щеке. Все остается по-прежнему... Ох, какой идиотский вид у тебя был вчера. - Она тихонько рассмеялась.

- Я серьезно, Майя...

- Признайся, милый, отлегло от души? Не смущайся, я понимаю... Ты иди, Володя... Знаю, как не любят мужчины сидеть у больных.

- Почему не любят?

- Уж не знаю. - Она чуть улыбнулась, но тут же лицо дернулось от боли. Уходи, Володька, - повторила она немного раздраженно.

- Я буду звонить и заходить, - пообещал он.

- Спасибо, - совсем тихо сказала Майя и отвернулась.

* * *

Гошку, конечно, признали вменяемым, несмотря на то, что Володька, проштудировав курс психиатрии и вычитав там о патологическом опьянении, советовал Гошке напирать, что выпил всего сто пятьдесят и после этого потерял память. Но забыли они оба, что в своих показаниях милиции говорил Гошка совсем другое и речь шла о бутылке... Но Гошка не волновался. Он не один раз угощал "пострадавших", и те обещали показывать на суде, что мата не было.

За несколько дней до суда зашел Володька к Рае, принес ей десяток пирожных из коммерческого. Она смущенно благодарила, говоря "зачем это", но поглядывала на пирожные с умилением, признавшись, что не ела их с довоенного времени. Сказала, что красивая рыжая женщина-судья - ее однокурсница, что она, вспомнив дело, объяснила: учитывая фронтовое прошлое подсудимого, можно применить условное наказание, хотя таковое к 74-й применяется редко, в исключительных случаях. Володька успокоился сам, успокоил Надюху, ну а Гошку нечего было успокаивать, тот был уверен, что выкрутится.

Но все повернулось по-другому... Видать, судебная экспертиза написала в своем заключении, что Гоша пытался симулировать патологическое опьянение, а судью возмутили измененные показания "пострадавших", она поняла, разумеется, что обработал их Гоша. Пригрозила возбудить дело о лжесвитедельстве, и те, струхнув, начали мяться, нести что-то несусветное: забыли, не помним, сами пьяные были и тому подобное. Красивая судья все хмурила и хмурила брови, и в результате короткого совещания с заседателями приговор! Год лишения свободы!

Надюха вскрикнула. У Володьки упало сердце, а к скамье подсудимых уже подходили два милиционера, чтобы взять Гошку под стражу.

- Ну вот, - сказала Надюха, когда вышли они из здания судя. - Доигрался Гошка. Теперь в Москве не пропишут, опять я одна буду.

- Погоди, Надюха, надо адвоката взять на пересмотр дела в горсуде, сказал Володька.

- Возьму, конечно, да вряд ли что выйдет... Вообще-то устала я от него. Пока, Володька, - подала холодную, вялую руку.

Черт возьми, как нелепо все получилось, думал Володька, и неожиданно, главное. Гошка, конечно, в лагере не пропадет, но Москвы ему не видать. Проходя Селиверстов переулок, он машинально завернул к бару - размочить горе, выпить кружку пивка. Народу было полно. Сильно хмельной инвалид с аккордеоном безбожно перевирал мотив "Землянки", но ему все же подпевали, путая слова... За столиком в углу шумели. Приглядевшись, Володька увидел Вовку Деева, какую-то девицу и Левку Тальянцева - это они громыхали разговором.

- Засранец ты! - со смаком выкрикивал Деев любимое свое словцо. - Думаешь, майора схватил - умнее других стал. Врешь! Ты же троечником в школе был. Меня же к тебе Зинаида прикрепила, чтоб я поднатаскал по математике. Не помнишь? А сейчас нос кверху, орденами похваляешься. Знаю я, как "звездочки" хватают!

- Очнись! Ты что сказал?! И кому? Мне?! - оборвал его Тальянцев, побледнев. - За такое и врезать можно.

- Попробуй! Меня теперь можно! Мне на одной ноге не устоять.

- Думай, что говоришь!

- Я думаю! Кстати, мне есть чем думать-то. Я в архитектурный с первого захода поступил. Канаев срезался, а я поступил. Понял?

- Теперь ты хвастаешься, - примирительно сказал Тальянцев. - Хватит лаяться, дружили же в школе.

- Ладно, - успокоился и Деев. - Знаешь, почему я завелся? Вот из-за такого же майора, который выслуживался, меня и долбануло. Послал, гад, в безнадежное дело. Ты хоть ранен-то был?

- Контузия сильная была.

- А меня пулькой разрывной! Чуешь разницу?

- Кончай базар! - крикнул Володька, подходя к ним. - Чего завелись? Подсесть можно?

- Конечно... Садись... - оба, видно, обрадовались приходу Володьки, разрядившему обстановку.

- Знакомься, - ухмыльнулся Деев, показывая на девицу. - Тамара.

Девица вблизи оказалась совсем не девицей, а вполне зрелой полноватой дамой восточного типа с красивым, но вульгарным лицом, к тому же сильно накрашенным.

- А ты все постишься? - подмигнул Деев и захохотал. - Тамарка, заказывай еще! Разочтусь. Я угощаю!

- Чего это щедрый такой? - усмехнулся Володька.

- У меня сейчас вроде свадебного путешествия. Маршрут: бар - постель, постель - бар, - опять загоготал Деев.

- Володичка, - укоризненно сказала Тамара. - Зачем ты сообщаешь всем такое?

- А чего? Свои же ребята.

...Потом они волочили Деева домой. Он вырывался, ругался, обзывая их своим любимым словечком. Около дома, уставившись мутными глазами, почти трезво объявил:

- Вот увидите, скажет Деев свое слово в архитектуре! Скажет! Всем вам сопли утрет!

Доставив Деева и его подружку домой, Володька пошел провожать Тальянцева. Тот всю дорогу молчал, а когда Володька спросил его, как он нашел деевскую даму, брезгливо поморщился.

- А мне почему-то его жалко, - сказал Володька.

Тальянцев неопределенно пожал плечами. Видно, его мало занимало сейчас это. Только у своего переулка, прощаясь с Володькой, сказал угрюмо:

- Знаешь, наверно, демобилизуют меня...

- Почему?

- Разное сплелось... Ну и Люся, конечно...

После того, что случилось, Майя переселилась к матери, и Володька часто бывал у нее. Заходил вечером, и они шли шататься по улицам, где можно было поговорить обо всем. Дома присутствие Майкиной матери их стесняло.

Это были тихие хорошие вечера...

- По-моему, Володька, ты стал ко мне по-другому относиться, - как-то раз сказала она.

- Да, Майка...

- Ты знаешь, я многим нравилась, но возбуждала в ребятах, увы, отнюдь не платонические чувства, и это мне было неприятно, даже унижало как-то... Кстати, и ты, Володька, поглядывал на меня тоже довольно гадковато. А мне хотелось совсем не этого.

- Сейчас все иначе, Майка, - поспешил сказать он.

- Надеюсь, - улыбнулась она, потом задумчиво произнесла: - Может быть, Володька, не надо было ничего?.. - и заглянула ему в глаза.

- Почему? - запротестовал он и начал что-то сбивчиво говорить, так и не сумев выразить свою мысль.

В одну из таких вечерних прогулок Володька спросил:

- Ты насовсем переехала к матери?

- Не знаю...

- А как Олег относится к этому?

- Он любит свободу. По-моему, не очень переживает. А мне он сейчас как-то не нужен, - ответила она.

Больше о Майкином муже они не говорили, но зато Володька рассказал ей про Тоню. Теперь, когда отношения с Майей перешли в какое-то другое качество, стали спокойными, более дружескими, он мог уже говорить о Тоне, тем более что хотелось ему с кем-то поделиться - Тоня еще не ушла от него.

- Тебе все-таки нужно с ней встретиться, - подумав, сказала Майка.

- А ты этого не хотела бы? Да? - спросил он.

- Почему? - спокойно отозвалась она. - Я хочу, чтоб у тебя все было хорошо.

- Спасибо, - он легонько пожал ее руку.

Как ни странно, к близости они сейчас не стремились - ни Володька, ни Майя. Да и негде было побыть вдвоем, кроме как на улице. Днем она работала, вечерами их матери были дома. Эти тихие встречи продолжались и тогда, когда Володька хлопотал о Гошке.

Адвоката Володьке порекомендовал Сергей. Тот запросил три тысячи и уверял, что дело в горсуде выиграет. Володька как мог ободрял Надюху.

- Брось ты меня успокаивать. Я так думаю: рано или поздно все равно Гошка в тюрьму угодит. Непригодный он для мирной жизни, а пьяный - вообще дурной... Знаешь, бивал он меня... - говорила Надюха.

- Что же раньше не сказала? Вправил бы ему мозги, - возмущался Володька.

- Ну да, вправил... Из-за тебя и выходило все. Дура была, что рассказала...

Посоветоваться насчет Гошки зашел Володька к Толику Лявину. Тот уже не стоял за стойкой - завел буфетчицу, а сам пополнел, поважнел и не предложил Володьке стопку или пива, как делал это раньше.

- За три тысячи никакой стоящий адвокат не возьмется, - заявил Лявин, когда Володька рассказал про Гошку. - Это дело на десять кусков. А таких денег у тебя нет.

- Разумеется, нет.

- Нечего тогда и затевать... Жаль, конечно, Гошку, но сам, дурак, виноват. Мы с ним только одно дельце наладили, и вот тебе на...

- Какое?

- Закуски-то в моем заведении нет, так он вяленую рыбку обещался поставлять. По десятке за штуку пошла бы. Разумеешь?

- Чего тут не разуметь, - усмехнулся Володька. - Ты, как вижу, процветаешь?

- Это только начало... Деньгу поднакоплю, тогда развернусь. Тогда погуляем, - добавил он, хлопнув Володьку по плечу, компенсируя этим "погуляем" зажатое сегодняшнее угощение.

От Толика Володька направился к Сергею поговорить об адвокате, стоит ли вообще брать. Сергей встретил его своим обычным "салют", крепко пожал руку и провел в комнату. На письменном столе лежала груда учебников.

- Штудирую, - показал Сергей на книги. - Столько позабыл, даже страшно. Понимаешь, только в тридцать окончу институт, два года аспирантура, защита уже тридцать три будет... Черт побери, столько потеряно времени! И самые лучшие годы!.. Ну и что тебе этот Гоша? - спросил Сергей, когда Володька рассказал о разговоре с Лявиным.

- Как что? Он же был моим разведчиком, - удивился Володька небрежности, с какой произнес это Сергей.

- Именно был. Теперь он тебе никто.

- А фронтовая дружба навек? - усмехнулся Володька.

- Да, она была. И на войне, наверно, нужна. Но война-то окончилась, Володька! Зачем тебе теперь этот бывший урка? Что общего? Настоящая дружба требует какого-то одинакового интеллектуального уровня. А с Гошкой только водку пить, больше ничего.

- Он был моим разведчком. Мы вместе под смертью ходили, - упрямо повторил Володька. - Такое не забывается.

- Ладно, не будем спорить. Ты просто пока не можешь уяснить, что война окончилась и все, что с ней связано, уходит в прошлое. И слава богу, кстати. Наступило другое - настоящая жизнь! Соображаешь?

- Для меня и та была настоящая, - возразил Володька.

- Может быть, может... - махнул рукой Сергей, потом обернулся к нему: Тебе что, нравилось на войне?

- Не то слово, Сергей... На войне я ощущал свою значимость. Понимаешь?

- Не понимаю! И не принимаю! - выпалил Сергей. - "Значимость" пушечного мяса. - Он горько рассмеялся.

- Я не был "пушечным мясом", - покачал головой тот. - Я был личностью, от которой много зависело.

- Но фактически ты был винтиком военной машины, - разгорячился Сергей.

- Не знаю... Я этого не ощущал.

- Выходит, не желаешь быть винтиком? - не отставал Сергей.

- Вообще неверно это, по-моему.

- Ого, - засмеялся Сергей. - Наконец-то слова не мальчика, а мужа! Все-таки, Володька, мы были самыми умными в классе и кое в чем разбирались даже тогда, на заре туманной юности...

Надюха и Володька медленно брели по Каланчевке из горсуда. Адвокат не помог, и приговор районного суда оставили в силе. Гошка помахал им рукой со скамьи подсудимых, довольно бодро улыбнулся - где наша не пропадала - и был уведен милицонерами. Надюха всплакнула, но вскоре оправилась и сейчас шла с Володькой более или менее спокойная.

- Зайдешь? - спросила она, когда подошли к дому.

Он согласился... На кухне столкнулся с Егорычем, варившим картошку.

- Ну как? - но, увидев их лица, махнул удрученно рукой. - Загремел, значит, Гошка... Ты, Надюха, особо не расстраивайся. Не пара он тебе и буянил часто.

- Проходите ко мне, Николай Егорыч, четвертинка есть, - пригласила она.

Глазки Егорыча поживели, и он ждать себя не заставил. На троих четвертинки было маловато, и, выпив, они сидели, понурив головы, и помалкивали, в общем, как на поминках. Егорыч, правда, пытался успокаивать Надюху, говоря, что найдет она еще себе, но та отмахивалась.

- Бросьте, дядя Коля... Чего уж там, - а потом, горько рассмеявшись, добавила: - "Где уж нам уж выйти замуж, я и так уж вам уж дам уж".

Володька попробовал улыбнуться, но не вышло. Посидев еще недолго, он распрощался.

- Не забывай меня, лейтенантик, - сказала Надюха.

- Слушай, черт бы вас подрал! Что произошло? - с досадой спросил Виктор по телефону, позвонив Володьке поздно вечером. - Я только ввалился, и вот номер.

- Тоня, значит, вернулась?

- Давно. Но почему-то не звонила тебе? Ты что-нибудь оторвал?

- Ничего я не "отрывал"... Ей кто-то позвонил, ну и я...

- Психанул? - перебил Виктор.

- Да нет... Просто... знаешь... Тоня, наверно, поняла, почему я ушел.

- Ты очень ясно выражаешься, - насмешливо заметил Виктор, а потом скомандовал: - Придешь завтра. И не вздумай брыкаться.

...На другой день Володька отправился на Пироговку со смутным, неясным чувством напрасности этой встречи и с боязнью, что Тоня опять заведет речь про Юльку.

Тоня встретила его очень сосредоточенная и какая-то напряженная. Ну, подумал Володька, разговор предстоит, видать, серьезный. Она молча провела в комнату, где витал сладковатый дымок американских сигарет, усадила на диван, сама села на стул против него.

- Приготовься к большому разговору, Володька, - начала она. - Нам нужно во всем разобраться.

- Наверно, - подтвердил он.

- Ответь мне, только правду... Когда на фронте ты садился писать мне письмо, тебе сразу вспоминалась Юля?

- Как ты угадала?

- А о Юле вспоминать было тяжело, поэтому и писал редко? - продолжала она.

- Здорово ты во всем разобралась... Наверно, было действительно так, согласился Володька, усмехнувшись.

- Скажу больше, Володька. Не только письма, но и мысли обо мне сразу связывались с Юлей?

- И это правда, - он опустил голову. - Гибель Юльки - мое первое настоящее горе... И вина, - добавил он.

Тоня достала сигареты, протянула ему. Они закурили.

- Помнишь, в сорок втором я говорила тебе, что ни перед кем не чувствую себя виноватой, даже перед Юлей?

- Помню...

- А когда она погибла, почувствовала. И у меня, Володька, часто перед глазами встает холмик рыжей земли, о котором ты писал... - Она задумалась, потом вскинула голову, у нее вырвалось: - Что же нам делать?

- Не знаю, - опять пожал плечами.                                                           

 


Володька более или менее понимал Тоню. Ей нужно было найти какую-то значительную причину того, что случилось. Почему ушло все куда-то? Почему встретились почти чужими? И она нашла - Юлька! Но, наверно, все было гораздо проще и обыкновеннее - время. Те долгих три года, которые прожили они совершенно по-разному, совсем в других измерениях. У Тони была одна жизнь, у него другая. Если бы удалось им встретиться хоть один раз за эти годы, может, все было бы иначе?

Послышался скрип открываемой двери, и в комнату ворвался Виктор. Бросился к Володьке, стиснул его руку.

- Бегал на Усачевский! Ждем тебя, а в доме пусто. Но и на рынке ничего такого не оказалось. Ну, как вы здесь, ребятки? Договорились?

- Договорились...

- Что таким загробным голосом? Тоня? Погодите, я сейчас вами займусь! А пока, сестренка, поставь-ка чайку.

Тоня вышла на кухню.

- Ну что? - наскоком спросил Виктор.

- Ничего...

- Ладно, все будет в порядке, - бодро улыбнулся он.

Тоня вернулась, но не села, а стала прохаживаться по комнате.

- Еще в сорок втором, - остановилась она напротив Володьки, - я предчувствовала, что Юля рано или поздно встанет между нами... И вот...

- Опять начала! - воскликнул Виктор. - Вчера весь вечер об этом долбила, повернулся он к Володьке. - Тоже мне эти дамские тонкости.

- Да нет, Виктор, наверно, действительно так, - решил тот поддержать Тоню, хотя все яснее понимал, что дело в другом.

- Вы что, братцы, всерьез? - возмутился Виктор, переводя взгляд с Володьки на Тоню. - Ну, ладно, Тонька - девчонка, но ты-то солдат! Юли нет, и ее не воскресишь. И какие вы себе вины выдумали? Какого черта...

- Перестань! - остановила его Тоня. - Перестань.

- Не перестану! - ударил он кулаком по столу.

- Прекрати! Или я попрошу тебя убраться из комнаты, - вдруг сорвалась она, и ее резкость, даже грубоватость неприятно поразили Володьку.

Виктор замолк, надулся, и Володька увидел, что, несмотря на свою шумливость и голосистость, находится он под каблучком у своей сестры. Что командует в доме она. Виктор суетливо зашарил по карманам, вытащил папиросы и так же суетливо закурил. Тоня вышла на кухню.

- Все и проще и сложнее, Витя, - сказал Володька.

- Выдумываете вы сложности, - проворчал он. - Ну вас к черту! - Он уселся, положив ногу на ногу, показывая, что умывает руки. - Разбирайтесь сами.

Тоня принесла чайник и стала накрывать на стол. За чаем шел вялый разговор ни о чем. Виктор выпил чашку и поднялся, объяснил, что нужно к кому-то зайти. После его ухода Володька сказал:

- Как ты все разложила по полочкам...

Тоня вскинула на него глаза и быстро проговорила:

- Я очень долго думала. И вот...

- Это и видно... - протянул он и встал из-за стола.

- Ты уходишь? - В ее глазах что-то мелькнуло, то ли испуг, то ли боль, но удерживать его не стала, только сжала губы и немного побледнела.

Володька посмотрел на нее и двинулся к выходу. Она пошла за ним. В коридоре они остановились.

- Но разве не так? Разве я не права? - как-то торопливо спросила она.

- Все, наверно, так, Тоня... Ну, пока...

Выйдя, он поглядел на Тонин дом, на Пироговку и мысленно попрощался и с этим серым домом, и с этой улицей. Боли не было. Было лишь очень и очень грустно. Ушел в прошлое небольшой, но очень яркий кусочек его жизни. И будет ли еще такое, неизвестно. Наверно, нет...

На Колхозной Володька увидел Деева и его даму. Они, по-видимому, прощались. Володька хотел пройти мимо, но Деев заметил его, окликнул.

- Володичка, миленький, не могу сегодня к тебе. Ты отдай деньги, я же платила, а у нас "гамбургский счет", и я пойду, - услышал Володька, подойдя к ним.

- Да отдам завтра. Знаешь же, нарочно с собой не беру.

- Ну хорошо, Володичка, я побежала. Не забудь, завтра.

- Ладно, - махнул рукой Деев, повернулся к Володьке. - Новость знаешь? Тальянцева вроде из армии поперли... Второй день в баре сидит и ни слова ни с кем. Меня словно не видит. Теперь покрутится...

- Ты словно злорадствуешь? - оборвал Володька.

- Да нет, что ты? Вообще-то, знаешь, хорошие люди так быстро в начальники не выбиваются. Кстати, о Левке мне один лейтенант-сапер в госпитале рассказывал, в училище с ним был. Левку отделенным назначили, так знаешь, ребята ему темную устроили после окончания. Значит, хорош был отделенный!

- Во всех ты, Вовка, недостатки ищешь... Со школы, причем, у тебя это, сухо сказал Володька.

- А я неудачник, Володька. С рылом мне не повезло, сами "кобылой" прозвали, с отцом тоже, в войну не везло. Пустяковое ранение вот чем обернулось.

- С институтом зато повезло.

- Нет уж, дудки! Тут не везение было, а упорство. Ты перед экзаменами девками занят был, с Сергеем ночами ходил, философствовал, а я вкалывал.

- Какими девками? - удивился Володька.

- Если я чего добьюсь, то тоже работой ломовой... Начну заниматься, Томку эту побоку. Сейчас за войну догуливаю. Да и не было у меня женщин, она первая.

- Ладно. Зайду я, пожалуй, к Тальянцеву, - сказал Володька.

- Соболезнование выразить? Пошлет он тебя! Ему теперь без адъютантов да ординарцев несладко.

- Все равно надо зайти.                                            

 

Дойдя до переулка, где жил Тальянцев, Володька заколебался - может, действительно не стоит, может, и верно, пошлет его Левка? Но возможно и другое - нужна ему сейчас какая-то поддержка. И он завернул в переулок.

Открыла незнакомая женщина с растерянным, помятым лицом.

- Мне Леву, - сказал он.

- Его нет. А вы кто? - спросила она.

- Школьный товарищ...

- А, школьный... Не знаете, наверно, ничего?

- Слыхал, что уволили его из армии.

- Да... А из-за чего, знаете?

- Нет.

- Ладно, чего скрывать? У меня с ним все кончено. Из-за этой... все и получилось, а сейчас, когда его уволили и стал он никем, бросила его, в свою Молдавию укатила. Где он сейчас пропадает, не знаю. Пьет. Страшно пьет. Родители в таком горе, замучилась с ним... Ну вот, все вам выложила, чтоб знали, каков ваш школьный приятель, - добавила она с болью и злобой.

Несколько раз звонила Надюха, приглашала к себе. Володька отнекивался, но все же пошел - обидится. Встреченный по дороге Егорыч шепнул, что переживает она очень, прикладываться стала частенько.

И верно, не успел Володька зайти в комнату и поздороваться, как Надюха вытащила из буфета пиво и закуску.

- Не побрезгуешь? Садись тогда... - сказала вяло и как-то без выражения. Неужто занятый такой стал, что и зайти не можешь? Ведь в институте еще не начал заниматься.

- Не начал, но читаю, кое-что вспомнить надо. - Он и вправду стал много читать.

- Понимаю. Без интереса тебе ко мне хаживать, о чем с заводской бабой говорить?

- Что ты, Надюха? Я тебе за многое благодарен. Я почти ни с кем сейчас не встречаюсь. Надо как-то собраться перед институтом. - Помолчав немного, спросил: - Пишет Гошка-то мой?

- Пишет, - равнодушно сказала она. - Да что толку? Боюсь, он своих дружков там встретит и по новой пойдет. Не пойму я этого суда - за такую пустяковину, а человек опять по кривой может. Я на него надежд не возлагаю, видать, отрезанный он ломоть... Тоскливо мне, лейтенантик, жить... Тоскливо...

Пива Володьке не хотелось, но и обидеть Надюху было нельзя, пригубил немного. Она же, выпив, уставилась глазами в одну точку и затянула какую-то тягучую песню, которую вошедший Егорыч начал подтягивать.                                                                   

Володька сидел, подперев рукой голову... Старинные русские песни возвращали его всегда в долгие эшелонные дороги, где пели их солдаты заунывными голосами, выхлестывая из души предсмертную тоску, сжимавшую горло, как в те страшные минуты перед атакой, когда нету уже пути назад, а впереди малюсенький отрезок жизни, длиной всего-то в поле, расстилающееся перед ним. Сколько же лет будет томить это? Сколько еще просыпаться ему в холодном поту после военных снов?

- Хватит, ребятки, - не выдержал наконец он. - Такую тоску нагнали.

- А ты без тоски прожить хочешь? - усмехнулась Надюха. - Нет, лейтенантик, нам с Егорычем радоваться неотчего. Вот и облегчаем душу... Ладно, кончим. Верно, дядя Коля? А то как бы Володька у нас от тоски не помер. Давай веселую!

Егорыч веселую не захотел, поговорим лучше. Но разговор что-то не пошел, и Володька, посидев еще недолго, стал прощаться. Как ни отказывался он, но всучила ему Надюха пол буханки хлеба и банку консервов.

- Не ломайся, лейтенантик. От чистого сердца я, да и не обедняла пока хлебушком, небось не хватает...

Володьке, разумеется, не хватало - у матери карточка служащая, у него рабочая, Р-4, скудновато было, а в конце месяца случались дни и действительно пустоватые: жидкий чай без сахара да хлеб.

- Деньги есть? - услышал Володька резкий командный голос за своей спиной.                                                   Читать           дальше      ...   

***

***

***

***

*** Вячеслав Кондратьев. Встречи на Сретенке. Повесть. ... 01 

***   Вячеслав Кондратьев. Встречи на Сретенке. Повесть. ... 02 

***   Вячеслав Кондратьев. Встречи на Сретенке. Повесть. ... 03 

***           Вячеслав Кондратьев. Встречи на Сретенке. Повесть. ... 04

***       Вячеслав Кондратьев. Встречи на Сретенке. Повесть. ... 05 

***         Вячеслав Кондратьев. Встречи на Сретенке. Повесть. ... 06 

***       Вячеслав Кондратьев. Встречи на Сретенке. Повесть. ... 07 

***        Вячеслав Кондратьев. Встречи на Сретенке. Повесть. ... 08 

***                Вячеслав Кондратьев. Встречи на Сретенке. Повесть. ... 09 

***     Вячеслав Кондратьев. Встречи на Сретенке. Повесть. ... 010 

***            Вячеслав Кондратьев. Встречи на Сретенке. Повесть. ... 011 

***       Встречи на Сретенке. Повесть. Книга. Сороковые. Вячеслав Кондратьев. Страницы книги

***    Отпуск по ранению. Повесть. Книга "Сороковые". Вячеслав Кондратьев, Страницы книги.

***    Страницы книги. "Сороковые". Вячеслав Кондратьев. Повесть. Селижаровский тракт 

***                         Селижаровский тракт. 001. Повесть. Кондратьев Вячеслав

***    Женька. Рассказ. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 006

***           Не самый тяжкий день. Рассказ. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 007  

***       Селижаровский тракт. 01. Повесть. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 003 

***           Дорога в Бородухино. Повесть. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 002 

***                На станции Свободный. Рассказ. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 001 

***       Вячеслав Леонидович Кондратьев. ОТПУСК ПО РАНЕНИЮ. Повесть. 001

***                     Книга. Вячеслав Кондратьев. Повесть "Сашка" 

***   Страницы книги. Сашка. Повесть. Вячеслав Кондратьев. 001

***             Вячеслав Кондратьев. ... Стихи...

***            Сашка. 001. Повесть.Вячеслав Кондратьев 

***                    Правда Вячеслава Кондратьева 

***

*** ПОДЕЛИТЬСЯ

 

***

***

***

***

Сороковые. Книга. В. Кондратьев 236

***

Сороковые. Книга. В. Кондратьев 235

***

***

***

***

***

Просмотров: 492 | Добавил: sergeianatoli1956 | Теги: Вячеслав Кондратьев, Великая Отечественная Война, повесть, Встречи на Сретенке, чтение, книга, проза, текст, литература, Правда Вячеслава Кондратьева | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: