За последним 135 - 15 Января 2024 - Персональный сайт

Главная » » За последним 135

13:37

За последним 135

***

===

***

===

Глава 2

— Мой дорогой друг Айдас! — приветливо улыбаясь, я встал из-за стола навстречу и раскинул руки, как бы обозначая желание обнять. Буткус от удивления споткнулся и заметно насторожился.
Мне уже не раз приходилось замечать, насколько остро он предчувствует малейшую неприятность, и это поистине удивительно. Ясно, что без этого он просто не смог бы уцелеть — столько лет заниматься сомнительными махинациями с деньгами сильных мира сего и при этом остаться в живых удалось бы далеко не каждому. И всё же для обычного человека настолько развитая интуиция очень необычна. Скорее всего, он слабый одарённый, но всё же такое чувство опасности уместно скорее для Старшего Владеющего, которым он абсолютно точно не является. Вероятно, он просто уникум — вроде нашей Ирины Стоцкой, которая с её скромнейшим вторым рангом обладает очень сильной эмпатией, посильнее моей, пожалуй.
— Прошу вас, располагайтесь, — я радушным жестом направил его в гостевой уголок. — Мы давно с вами не виделись, и нам, безусловно, есть что обсудить.
— Здравствуйте, господин Кеннер, — очень быстро пришёл в себя Буткус. — Надеюсь, обсуждать нам придётся только хорошее.
— Разное, увы, — печалью на лице я выразил глубокое сожаление о несовершенстве мира. — Такова уж наша жизнь, что на каждое преодолённое препятствие тут же возникают два новых. Но должен сразу сказать, что к вам у меня нет ни малейших претензий. Насколько я понял из доклада госпожи Киры, наше с вами сотрудничество развивается вполне успешно.
— Именно так, господин Кеннер, — он немного расслабился. — Разумеется, иногда возникают небольшие рабочие проблемы, но они своевременно решаются.
— И это отрадно слышать. Кстати, вы, возможно, знаете, что к нашему семейству отошли четвёртый механический и мастерская Ивлич?
— Как бы я мог это не знать? — риторически вопросил Буткус. — В последнее время это главная тема разговоров в Промышленной палате.
— Вот как? — вопросительно поднял я бровь. — И отчего же?
— Люди не понимают, как вы их получили, а загадка только разжигает любопытство.
— Какая может быть загадка в заурядном приобретении имущества? — удивился я.
— Видите ли, господин Кеннер… — он заколебался, но всё же решил пояснить подробнее. — Разумеется, банки не дают справок о счетах аристократов, но примерное финансовое состояние всех семейств ни для кого секретом не является. Очень примерное, разумеется, но особой точности ведь и не нужно. Ваше состояние довольно значительно, но как всем известно, его основой являются активы, с которыми вы вряд ли захотите расстаться. Что же касается свободных средств, то по общему мнению, их у вас недостаточно, чтобы приобрести даже один из этих заводов. Это, естественно, разбудило любопытство, и заинтересованные лица очень быстро сумели выяснить, что с ваших счетов не происходило никаких списаний сверх обычных операций. Запрос в имущественные реестры показал, что встречной передачи имущества также не было. Здесь заинтересовались уже все без исключения, и через знакомых в банках удалось узнать, что никаких кредитов вы не брали. И даже не наводили справок о такой возможности. Словом, всё выглядит так, будто эти заводы вам просто подарили. Стоит ли удивляться, что о вас говорят?
Буткус уставился на меня в очевидной надежде получить от меня какую-то информацию. Которую он, без сомнения, очень быстро сумел бы конвертировать во что-то полезное для себя — услугу, встречную информацию, да мало ли во что. Вряд ли он в самом деле рассчитывал, что я начну болтать, но выгляжу я юнцом — да, собственно, им и являюсь, — а это часто рождает у людей надежду, что я сделаю глупость.
Рассказывать я, конечно же, ничего не стал, но свой промах отметил. Я, похоже, сильно недооценил людское любопытство. В общем-то, я и не рассчитывал, что такое приобретение пройдёт незамеченным, но почему-то не ожидал, что кто-то начнёт копать всерьёз и что-то раскопает. А ведь раскопать было довольно просто — официально банк никаких справок не даёт, но банковская тайна тайной является довольно относительно. Доступ к информации об операциях есть у многих банковских служащих, и совсем несложно за небольшую мзду выяснить что угодно. Ирина Стоцкая регулярно этот фокус демонстрирует.
— Увы, мой друг, — развёл я руками с несчастным видом, — я вовсе не стремился получить эту собственность — для меня самого это было неожиданностью, и не сказать, что приятной. К сожалению, дружба с теми, кто над нами, имеет и обратную сторону — на нас могут взвалить неожиданную ношу, и отказаться часто нет никакой возможности. Как сказано от Иоанна, Христос нёс крест свой, вот так и нам порой приходится нести тяжкий груз.
— Странно слышать ссылки на Евангелие от язычника, не в обиду будь вам сказано, господин Кеннер, — в замешательстве сказал Буткус.
— Что же тут странного, почтенный Айдас? Я ведь ливонский барон, — напомнил я ему. — Мои подданные — христиане, и я давал клятву защищать христианскую веру на своих землях. Но мы ушли в сторону от темы нашей беседы.
— Поистине так, господин Кеннер, — несколько невпопад подтвердил Буткус, который выглядел изрядно сбитым с толку. В его голове, очевидно, слабо помещалась идея, что многомиллионная собственность может быть тяжким грузом.
Собственно, я как раз и планировал немного сбить его с толку. Ко мне он явился собранным и готовым ко всему, а это меня совершенно не устраивало. Разговор нам предстоял достаточно сложный, и растерявшийся собеседник, который к нему не готов, был для меня гораздо удобнее. Не то чтобы я хотел навязать ему что-то кабальное, просто хотелось создать более благоприятный фон для непростого разговора.
— Так вот, почтенный, — продолжил я, выдержав многозначительную паузу, — я упомянул про наши новые приобретения, потому что вместе с ними приобрёл и проблему загрузки новых мощностей. Однако у меня вдруг появилась мысль, что мы с вами можем опять помочь друг другу. Вы наверняка слышали, что в этом году княжеская дружина начинает масштабное перевооружение, и в частности, в ближайшие дни будет объявлен конкурс на лучшую универсальную гусеничную платформу. Насколько я знаю, у вас уже есть подходящий проект, который легко адаптируется под требования дружины. Мы могли бы вместе заняться этим патриотическим делом.
— И зачем я вам нужен?
— Этот конкурс не для меня, увы, — с сожалением ответил я. — Пока не для меня. Как вы сами заметили, последнее моё приобретение привлекло слишком много внимания и вызвало слишком много вопросов. Если я в дополнение к этому захвачу себе такой грандиозный контракт, люди начнут эти вопросы задавать вслух. А кое-кто начнёт эти вопросы задавать громко и возмущённо. Так что я не смогу победить в этом конкурсе, князь этого не позволит. Да там и до подачи заявки дело не дойдёт, он просто попросит меня не участвовать.
— Тогда зачем мне вы? Я собирался участвовать сам.
— Это военный заказ, а у вас есть неясности с гражданством, — напомнил я.
— Совсем небольшие, — парировал он. — И они достаточно легко решаются получением специальной лицензии — заказ формально военный, но техника не является секретной.
— Вы ошибаетесь, — вежливо улыбнулся я, — легко решить эту проблему у вас не получится. Решать вопрос о допуске вас к конкурсу будет Филип Роговски, начальник департамента специального лицензирования, и его решение можно легко предсказать. Совсем недавно он вызвал серьёзное недовольство князя и удержался на своём месте лишь чудом. В обозримом будущем он не примет ни одного решения, несущего хотя бы ничтожный риск. Он не даст вам лицензию.
— И вы можете в этом помочь? — хмуро посмотрел на меня Буткус.
— Могу, почтенный, — я ответил ему ласковым взглядом. — Дело в том, что почтенный Филип удержался на своём месте исключительно благодаря мне. Он очень удачно сумел подружиться с нашим семейством, и моего слова оказалось достаточно, чтобы тучи над ним заметно рассеялись. Он не откажет мне в мелкой просьбе.
Буткус надолго задумался.
— Кроме того, задумайтесь вот ещё над чем, — добил его я. — Даже если вам удастся решить вопрос с лицензией, конкурсная комиссия, несомненно, примет во внимание ваш не вполне подходящий гражданский статус. Ваши шансы победить не очень велики, и это, увы, факт. Зато с моей помощью вы победите практически наверняка. Хотя бы потому, что председатель конкурсной комиссии сиятельная Драгана Ивлич всецело поддержит мою рекомендацию.
— Вы очень убедительны, господин Кеннер, — немедленно сориентировался Буткус. — Я уверен, что совместная деятельность приведёт нас к новым успехам.
— Даже не сомневайтесь в этом, — заверил я его. — Хотя… — я сделал озабоченное лицо.
— Хотя? — он опять встревожился.
— Хотя есть один неприятный момент, — со вздохом сказал я. — Я правильно понимаю, что вы работаете с банком Хохланд Коммерцбанк?
— Да, это наш традиционный партнёр, — насторожённо ответил Буткус.
— Вам известно, что они заметно зарвались и вызвали недовольство князя?
— До меня доходили смутные слухи, но управляющий заверил меня, что это просто мелкий рабочий момент, который уже практически решён.
— Потрясающий оптимизм для человека, которому грозит от семи до пятнадцати лет тюрьмы, — усмехнулся я.
— Вы имеете в виду, что князь наконец решил покончить с Зепперами из-за их связи с кананитянами? — спросил Буткус, напряжённо что-то прикидывая про себя.
С кананитянами? Кто это такие и что у них с Зепперами и с князем? Я, разумеется, не стал сообщать ему о своём невежестве, предпочитая многозначительно помолчать. Он вопросительно смотрел на меня, ожидая продолжения, так что продолжение вскоре и последовало:
— И это, безусловно, тоже, — улыбнулся я с видом человека, посвящённого во многие тайные знания. — Но строго между нами, почтенный Айдас, есть и не менее серьёзная причина — речь идёт о краже у княжества за последние пятнадцать лет примерно трёх миллионов гривен.
У Буткуса расширились глаза от удивления, но он моментально взял себя в руки и деловито спросил:
— Какие последствия ожидаются?
До чего же быстро соображает! Не стал ахать и охать, а сразу перешёл к делу.
— Пока непонятно. Князь очень недоволен, цитата: «Зепперы и в самом деле обнаглели», но решения по ним пока нет. Однако скажу вам больше: у церкви тоже есть к ним претензии.
— Церковь Зепперам доверяет, — уверенно возразил Буткус.
— Доверяет архиепископ Рижский, — указал я. — Но насколько мне известно, денег архиепископства в вашем распоряжении нет. Вы управляете деньгами ордена, а вот магистр доверяет Зепперам уже гораздо меньше.
— Почему вы так думаете? — Буткус был настолько напряжён, что казалось, будто он вот-вот сделает стойку, как охотничья собака. Это и понятно — его жизнь в прямом смысле зависит от вовремя полученной информации о таких вот подводных камнях.
— Скажу вам только одно имя, почтенный Айдас, — улыбнулся ему я, — и это имя звучит так: Алонзо Скорцезе.
Буткус выглядел так, будто его внезапно ударили молотком по голове. Я-то всего лишь собирался тонкими намёками подвести его к мысли, что Зепперы не совсем надёжны, потому что связаны с уходящим папой, но он явно лучше меня информирован о внутренних церковных течениях, о которых я, к сожалению, знаю прискорбно мало. Похоже, имя кардинала говорит ему гораздо больше, чем мне.
— Что же делать? — растерянно пробормотал он.
— Главное, не надо суетиться, — твёрдо заявил я. — Пока ничего страшного не произошло. Нужно просто внимательно наблюдать и быть готовым отреагировать, если события начнут развиваться неблагоприятным образом. Я предупрежу вас, если князь решит окончательно разобраться с вашим банком. Или если Зепперы сами решат его обанкротить.
— Скажите, господин Кеннер, — Буткус задумчиво посмотрел на меня, — а вам-то какой интерес помогать мне в этом деле?
Мгновенно оправился от удара и сразу начал терзаться сомнениями — и в самом деле, очень быстро соображает. Что ни говори, а Буткус вызывает у меня искреннее уважение своими способностями. К этим способностям добавить бы морали, и получился бы талантливый предприниматель или политик из тех, кого помнят и кем гордятся потомки. А так вышел просто очередной пронырливый делец с минимумом принципов.
— Мой интерес очевиден, — хмыкнул я, — удивлён, почему вы его не видите. Представьте себе такую — разумеется, чисто гипотетическую! — ситуацию: допустим, князь решил наказать Хохланд Коммерцбанк в соответствии с законом, а Зепперы вместо того, чтобы выплачивать недоимки и штрафы, предпочли списать его как неперспективный актив — обвинив князя в банкротстве банка, а заодно присвоив под этим предлогом средства оппонентов папы. В том числе средства ордена. Ваши средства, почтенный. Представили? — (судя по выражению лица Буткуса, он представил). — А теперь подумайте, что будет с княжеским контрактом, и что будет с репутацией вашего рекомендателя — то есть с моей репутацией? Вы же понимаете, что мне придётся взять на себя серьёзную ответственность, чтобы добиться передачи контракта вам?
— Я просто в шоке, — откровенно сказал Буткус.
— Попрошу вас, почтенный, держать этот разговор в секрете, — строго сказал я. — Если такие слухи пойдут среди клиентов банка, наверняка возникнет паника, и тогда нежелательное для нас развитие событий станет неизбежным. Я попытаюсь предложить князю компромиссное решение и уладить всё без лишнего шума, но чтобы это получилось, никаких утечек быть не должно.
— Я понял вас, господин Кеннер, — решительно заявил Буткус. — Я буду ждать известий от вас.
— Я обязательно предупрежу вас, если появится опасность неприятного исхода, — пообещал я.
* * *
Поговорить с Ленкой мне удалось нескоро — то это было не к месту, то не ко времени, то просто не до того. Да и вообще не та это тема, на которую можно поболтать за завтраком. Так что прошла неделя, прежде чем выдался удобный случай обсудить наш экзамен по боевой практике.
— А вот кстати, Лен, — я вспомнил о нём не сразу, повседневные заботы уже порядком вытеснили прошедшие экзамены из головы, — ты, похоже, разбиралась с этими плоскостями?
— С плоскостями? — она непонимающе на меня посмотрела.
— Ну что я делал тогда, в Польше. С тем дирижаблем, который нас брал на абордаж.
— Ты видишь это именно как плоскости? — заинтересовалась Ленка.
— В общем, да. Некоторые очень большие, они теряются где-то вдали, а некоторые совсем маленькие, просто плоские фигуры. А ты видишь как-то по-другому?
— Некоторые как плоские фигуры с размытыми границами, а некоторые не совсем плоские.
— Если подумать, то я тоже вижу их по-разному, — я попытался вспомнить, но получалось не очень хорошо, словно воспоминание об ушедшем сне — общий смысл всё ещё помнишь, но многие детали уже забылись, и картинка заметно выцвела. — Если в них вглядываться, появляется объём и структура. А детали вспомнить не могу почему-то. Но ты ушла от ответа.
— Немного разбиралась, — призналась Ленка.
— То есть ты тренировалась ими управлять.
— Не то чтобы тренировалась. Так, разбиралась что и как.
— А «немного» — это значит «не каждый день»? Или всё-таки каждый?
— Ну, не совсем каждый, — она спрятала глаза.
— Лена, я не собираюсь тебе что-то запрещать, — сказал я со вздохом. — Я просто хочу, чтобы ты понимала, насколько это опасно. Насколько просто ты можешь убить нас обоих, потому что я без тебя тоже жить не буду.
— Я это понимаю, — она посмотрела мне прямо в глаза. — Но Кени, почти всё, что мы делаем — опасно. Мы не можем сидеть дома и дрожать, нам так и так будут встречаться опасности. Чтобы уменьшить риск, мы должны стать сильнее, и это хороший вариант.
— Не такой уж хороший, — возразил я. — Ты знаешь, почему мы с тобой получили автомат у Генриха? Потому что я в самой первой секции построил вокруг себя купол и прошёл первую секцию прогулочным шагом.
— Напомни, пожалуйста — кто мне только что рассказывал об опасности? — с иронией спросила Ленка.
Я почувствовал, что краснею — действительно, как-то некрасиво получилось.
— Это само собой вышло, на инстинктах, — неловко оправдался я. — Но я хотел сказать другое: я шёл в куполе секунд двадцать, может, чуть больше, и за это время полностью вымотался. Если бы Генрих не вытащил меня оттуда и не поставил оценку автоматом, следующую секцию я уже вряд ли бы прошёл. Я бы там упал в самом начале.
— То есть ты сжульничал, Кени? — Ленка сделала большие глаза. — И как ты себя при этом чувствуешь?
— Прекрасно чувствую, — пожал плечами я. — Во-первых, не такой уж я и честный. Ну, то есть, честный, но не до глупости.
Ленка одобрительно хихикнула.
— А во-вторых, они первые начали жульничать.
— Это как? — удивилась она.
— Они ни разу не дали нам пройти новый усложнённый коридор для тренировки, а пустили в него только на экзамене. Явно же надеялись завалить. И даже так я проходил его нормально, купол включил только когда Лея разозлилась и начала запускать ловушки сразу скопом. Там ни защититься, ни уклониться было невозможно. В общем, мне станет стыдно не раньше, чем станет стыдно им.
— Я согласна, Кени, — подумав, сказала Ленка. — Ты использовал разрешённые способы, а если Генрих решил проставить экзамен автоматом, то это его решение.
— Так вот, насчёт полезности, — вернулся я к теме, — я вижу не так уж много сценариев, где эта техника действительно будет полезной. Слишком много она вытягивает сил, и слишком быстро.
— Может быть, потом, по мере освоения, будет проще? — Похоже, она раньше и в самом деле не задумывалась над вопросом использования.
— Может быть, — согласился я. — А может быть, и нет. Надо бы поспрашивать у старших, наверняка кто-нибудь хоть что-то об этом знает.
— Я у Лины спрашивала, она про это не слышала.
— Алина теорией не особо интересуется, так что я не удивлён, — хмыкнул я. — Я поговорю с Ганой. Если и она не знает, тогда, наверное, никто не знает.
* * *
В середине зимы князь, как обычно, устраивал традиционный приём для дворянства княжества. Не для всего дворянства, конечно — представители молодых семей приглашались нечасто, да и гербовое дворянство присутствовало там не в полном составе. Если глава аристократической семьи не получал приглашения, это свидетельствовало о серьёзном недовольстве князя, и рассматривалось как предупреждение. Игнорировать это предупреждение или нет — каждый решал для себя сам. К примеру, Греки последние лет десять приглашений не получали, но по этому поводу явно не расстраивались. Правда, и кончилось это для них плохо. Хотя надо заметить, что это работало и в другую сторону — если семейство игнорировало приглашение, это трактовалось как признак наличия каких-то претензий к князю. Так что общество всегда внимательно отслеживало, кто присутствовал на княжеском приёме, и почему того-то и того-то там не оказалось.
Мама стала получать приглашения, когда аттестовалась на девятый ранг и получила уже личный голос в Совете Лучших, а не как временная глава семейства. И приглашения, и Совет Лучших она привычно игнорировала. Меня же князь заметил, когда я построил «Мегафон» и наши мобилки буквально ворвались на рынок артефактов, но первое приглашение я получил лишь в семнадцать лет, когда стал полноправным главой. На приёме я, разумеется, побывал — я не мама, чтобы устанавливать свои правила. Да и она начала посещать эти приёмы после своего возвышения, когда князь лично разъяснил ей, что если такие люди, как она, игнорируют княжеские приглашения, то это производит неправильное политическое впечатление.
Забавно, что приём приходился как раз на окончание зимней сессии. У князя, конечно, и мысли не было подстраиваться под сессию Академиума, но для нас с Ленкой это выглядело именно так, очень уж удачно время совпадало. Сессию мы, кстати, сдали исключительно на «превосходно» к немалой досаде Магды Ясеневой — она считала, что сдавая настолько хорошо, мы подаём дурной пример остальным студентам, показывая им, что можно пропускать занятия и при этом быть отличниками.
Мы с Ленкой некоторое время бродили, раскланиваясь и изредка останавливаясь перекинуться несколькими словами со знакомыми. Первая часть приёма, пока присутствовал князь, считалась как бы официальной, где занимались в основном тем, что показывали себя обществу и князю. Потом князь покидал приём, и общение становилось более оживлённым — там уже можно было и поговорить на серьёзные темы, или просто вместе выпить. Скандалы тоже случались, но очень редко — за скандал на княжеском приёме можно было надолго лишиться приглашений, и если кто-то вроде Греков это мог легко пережить, для рядового аристократа это означало заметное падение статуса.
Наконец князь направился к выходу, благосклонно кивая в ответ на поклоны, и народ оживился. Визуально ничего не изменилось, но атмосфера стала немного другой — сразу появилось ощущение, что публика расслабилась и почувствовала себя свободнее. Народ начал понемногу кучковаться по интересам; Ленка тоже направилась в один из дамских кружков к каким-то подружкам. А я остался на месте, пытаясь сообразить, к кому здесь у меня есть дела, и с кем стоит поговорить в первую очередь. Долго в одиночестве мне стоять не пришлось — почти немедленно возле меня возник Богдан Воцкий. Знал я о нём не так много — семейство Воцких традиционно занималось машиностроением, а для нас до недавних пор это было скорее обузой, которую мы неожиданно получили вместе с «Миликом».
— Здравствуйте, господин Кеннер, — приветствовал он меня. — Скучаете?
— Здравствуйте, господин Богдан, — вежливо улыбнулся ему я. — Скучал бы, не будь здесь стольких интересных людей.
— А вы мастер формулировок, однако, — усмехнулся он. — Да и не только формулировок. С четвёртым механическим вы неплохо меня обошли.
Я вспомнил, что Воцкие тоже на него претендовали, и судя по всему, довольно активно давили на князя — насколько на князя Яромира вообще можно было давить.
— Я получил его совершенно честно, — заметил я. — У меня просто было лучшее предложение для князя.
— В вашей честности я и не сомневался, — ответил на это Богдан. — Хотя должен заметить, что в обществе о вас с князем бродят определённые слухи…
— Они совершенно ложные, могу вас уверить, — поморщился я. — Мой отец — мещанин, слуга рода Ренских.
— Про него ничего не известно, и вы наверняка понимаете, что это создаёт почву для слухов.
— Мы про него не говорим, потому что наша семья им не гордится, и знать его не хочет. Причины для этого чисто семейные. А что до слухов… признаюсь вам — они мне довольно сильно вредят. К счастью, князь знает, что это не я их распускаю, но всё равно, определённый осадок от них остаётся.
— И всё же, завод Лахти он передал именно вам, — заметил он. — Стало быть, эти слухи не так уж сильно вам повредили.
— У меня и в самом деле было очень хорошее предложение для князя, которое перебило вашу ставку. И кстати замечу — у меня сложилось впечатление, что он не так уж хотел передавать завод вам. У вас уже сейчас слишком сильная позиция в машиностроении, а вы наверняка знаете, как наш князь относится даже к намёку на монополию.
— Здесь вы правы, — признал Воцкий. — Вполне возможно, что это сыграло свою роль. Но наш разговор зашёл куда-то не туда. Я вовсе не собирался предъявлять вам какие-то претензии, у меня и в самом деле нет сомнений в вашей порядочности. Я хотел поговорить о другом — скажите, вы знаете о предстоящем конкурсе на новую гусеничную платформу для княжеской дружины?
— Спросите лучше, кто об этом не знает, — хмыкнул я. — А я всё же машиностроитель, хоть и новичок в вашей компании.
— Вы собираетесь участвовать?
— Собираюсь, — утвердительно кивнул я.
Да, теперь уже собираюсь. На днях от князя мне настоятельно посоветовали подать заявку на этот конкурс. Я так удивился, что до меня не сразу дошёл смысл такого поразительного поворота. Зато когда я немного подумал, идея оказалась простой и очевидной — мою заявку демонстративно провалят, и таким образом князь покажет всем, что я вовсе не его любимчик, а просто один из многих, которому немного повезло, но дальше так везти уже не будет. В общем-то, это и в моих интересах — завистники мне ни к чему, их и так уже образовалось слишком много.
— Я собирался предложить вам подать совместную заявку.
— Зачем это вам? — поразился я. — Ваши шансы получить этот контракт весьма высоки, а моё участие сведёт их на нет.
На самом деле совершенно понятно, зачем это ему — здесь вполне прозрачный расчёт на мои хорошие отношения с князем, а особенно на мою широко известную дружбу с Драганой, которая, вот же удивительное совпадение, будет председателем конкурсной комиссии.
— Почему вы так думаете? — не понял Богдан.
— Потому что если я вдруг выиграю, то это окончательно укрепит общественное мнение в разных нежелательных фантазиях. Ни мне, ни князю это не нужно. Да даже без этого моя позиция не особо сильна — я пока новичок в машиностроении, и доверия ко мне мало.
— Тогда зачем вы собираетесь участвовать? — спросил окончательно сбитый с толку Воцкий.
— Чтобы заявить о себе, — сообщил я, в общем-то, довольно очевидную вещь. — Если я не буду участвовать в значимых событиях отрасли, я так и останусь непонятным чужаком.
Что, кстати, является чистой правдой, просто немного не всей правдой. Да и участвовать совместно я мог бы вполне результативно, например, в качестве теневого партнёра, что я и собираюсь проделать вместе с Буткусом. Просто Буткус мне в данный момент нужней, так что извини, Богдан.
Я вежливо попрощался и покинул глубоко задумавшегося Воцкого. Интересно, он единственный, кому пришла в голову гениальная идея использовать меня, или же мне придётся повторять эту историю всем и каждому?
Я немного погулял по залу, ни с кем не останавливаясь надолго. В сторонке я разглядел маму с Ленкой, которые довольно оживлённо общались с двумя очень молодо выглядящими дамами. Именно дамами — девушками я бы назвать их не рискнул, потому что одну из них я раньше мельком встречал, и она точно была Высшей. А потом я наткнулся на Драгану, которая очень удачно в этот момент оказалась свободной, и я немедленно её ангажировал. Действительно удачно получилось — похоже, что к ней было что-то вроде очереди, а я непринуждённо пролез вперёд всех.
— Кен, как хорошо, что ты мне подвернулся, — обрадовалась Драгана. — Постой со мной немного.
— Просители замучили? — догадался я.
— Как взбесились, — пожаловалась она. — Не знаю, куда деваться. Как только было объявлено, что я стану председателем конкурсной комиссии, меня просто в осаду взяли. Уже подумываю сказать Яромиру, чтобы он назначил кого-нибудь другого.
— А чего ты хотела? Учитывая сумму контракта. Вообще-то, я с тобой тоже хотел на эту тему поговорить.
Драгана страдальчески закатила глаза.
— И ты туда же! Кен, ты не получишь этот контракт.
— Да я знаю, — небрежно махнул я рукой. — Князь просто хочет громко прокатить меня с заявкой, чтобы все увидели, что он мне не покровительствует. Очень хорошая идея, кстати. Нет, я планирую взять кусок контракта через субподряд. Большой кусок.
— И ты сейчас объяснишь, что мне это выгодно, потому что я совладелец мастерской, так?
— Что за глупости? — оскорбился я. — Я что, настолько похож на идиота?
— А как ты собрался аргументировать?
— Интересами княжества, разумеется.
Драгана захохотала, вытирая слёзы.
— Кен, ты просто прелесть, — проговорила она сквозь смех. — Правильно Яромир как-то заметил, что если бы ты не был аристократом, то обязательно стал бы мошенником. Ты всегда найдёшь веские доводы, почему другим людям необходимо, чтобы ты разбогател.
— Вот сейчас обидно было, — заметил я. — Между прочим, я всегда действую совершенно честно, без всяких хитростей и подтасовок. И всегда подробно объясняю, что я делаю и почему.
— Вот это больше всего и удивляет, — кивнула Драгана. — Каким-то образом интересы всех в округе, да и вообще интересы княжества всегда совпадают с твоими.
— Это называется патриотизм, Гана, — назидательно сказал я.
— Спасибо, что объяснил, теперь буду знать, — фыркнула она. — Ну ладно, ты меня заинтриговал. Кого ты выставляешь в качестве витрины?
— Айдаса Буткуса. Знаешь такого?
— Буткуса? Товарища председателя Промышленной палаты? У него же есть проблемы с допуском к военным заказам из-за ограничений гражданского ценза. Ты что — не мог найти вариант получше?
— Для себя я бы, конечно, нашёл вариант получше, но в интересах княжества отдать контракт именно Буткусу. А вопрос с гражданским цензом решается передачей части контракта на субподряд. Буткусу остаётся только часть, для которой нет ограничений ценза.
— Довольно небольшая часть.
— Ну да, а остальное я субподрядом заберу себе.
— Здорово придумал, — покивала она. — А теперь объясни, почему княжество в этом заинтересовано.
— Там много деталей, надо отдельно встретиться и разобрать подробно, возможно, вместе с князем. Но если в двух словах — ты знаешь, что банки Зепперов попались на многолетней недоплате налогов?
— Яромир что-то такое упоминал…
— Там суть в том, что они использовали фирмы однодневки, зарегистрированные в основном в Ливонии, поэтому на нашей стороны всё было чисто. Ну, скорее, сомнительно, но никаких доказательств. А я через епископа Дерптского получил доступ к ливонской документации, и наши люди раскопали массу интересного. Масштаб недоплат за эти годы порядка трёх миллионов гривен, и это чистая недоплата, без штрафов.
— Цифра впечатляет, — согласилась Драгана, — но при чём тут ты?
— Сейчас непонятно что с Зепперами делать, на них завязаны многие контакты с Ливонией. Если начать их всерьёз трясти, можно сильно испортить отношения с соседями. Зепперы могут провернуть изящный финт — просто вывести деньги и обанкротить банки, обвинив княжество. Представь, как это понравится людям в Ливонии.
— Продолжай, — кивнула явно заинтересованная Драгана.
— Так вот, — продолжил я, — Буткус — это деньги ордена. Отдавая контракт ему, мы налаживаем отношения с магистром, и я договорился, что в ответ они выведут свои счета от Зепперов. С фон Хервартом тоже можно будет решить, тем более, мы с ним уже компаньоны. Из крупных инвесторов остаётся рижский архиепископ, но с ним проще. Во-первых, это человек уходящего папы, и отношения с ним в любом случае перспективы не имеют, а во-вторых, даже угрозы вывода орденских денег, скорее всего, будет достаточно, чтобы принудить Зепперов к хорошему поведению.
— Неплохо ты закрутил, Кен, — задумчиво сказала Драгана. — Но интересы княжества здесь действительно прослеживаются. Не скажу, что ты меня убедил, но обсудить это подробнее определённо стоит. Давай сделаем так — я поговорю с Яромиром, мы все соберёмся, и ты расскажешь нам подробнее.
— Хорошо, — согласился я. — Я подготовлю уже более подробный доклад с планом действий. А кстати, — вдруг вспомнил я момент из разговора с Буткусом, — ты, случайно, не знаешь, кто такие кананитяне?
— Случайно знаю, — она посмотрела на меня удивлённо. — Это общество святого апостола Симона Кананита[4]. Это люди папы, занимаются продвижением римского христианства, в основном грязными методами. Кананитян у нас, кстати, казнят без суда. Где ты с ними столкнулся?

[ 4 — Симон Кананит (что в переводе с арамейского означает «ревнитель»), также известный как Симон Зилот — один из двенадцати апостолов Иисуса Христа. Кананитяне мира Кеннера похожи на иезуитов нашего мира.]

— Пока не столкнулся, — отрешённо сказал я, пытаясь поймать ускользающую мысль, — но может, и столкнусь.

***