Через миллиард лет. Роберт Силверберг. 010 - 14 Марта 2024

Главная » » Через миллиард лет. Роберт Силверберг. 010

21:49

Через миллиард лет. Роберт Силверберг. 010

***

===

10. 16? 17? 18? НОЯБРЯ 2375. СВЕРХПРОСТРАНСТВО

По-моему, прошел уже месяц с тех пор, как я последний раз прикасался
к блоку посланий. Есть в сверхпространственном путешествии что-то такое,
что подавляет желание сочинять письма. Я даже не знаю точно, какое сегодня
число. На борту должен быть земной календарь - валяется, наверное, в
каком-нибудь закоулке, - но мне лень его искать.
Мы закрыли нашу лавочку на Хигби-5 тютелька в тютельку по расписанию.
Засыпали котлован и опустили колпак, так что следующая команда археологов
- надеюсь, они окажутся менее летучей и восторженной компанией, чем наше
сборище ненормальных, - найдет все в полном порядке. Двадцать первого
числа прилетел маршрутный крейсер и подобрал нас.
Мы не сообщили Галактическому Центру, что забираем шарик с собой, и
тем самым превратили себя в ренегатов, но пока домашние бюрократы
обнаружат этот печальный факт, пройдет несколько месяцев. К тому времени
мы наверняка откопаем что-нибудь новенькое и заткнем им глотку. Как
убедился на личном опыте Миррик (после пьяного побоища в лаборатории),
каждый грешник может получить прощение, если его грех принес достаточно
большие дивиденды.
Наш корабль - обыкновенный крейсер, гуляющий по сложному маршруту в
квадрате между Альдебараном и Ригелем. Для того чтобы подбросить нас на
ГГГ 1145591, ему придется отклониться от курса. Чуть-чуть. Это оказалось
не сложно устроить. Требовались только наличные. Оправдалась старая
поговорка землян: "Хочешь - купи себе".
По прибытии на место нас подхватит наемный планетолет, и мы сможем
отправиться на поиски астероида. Будем переворачивать систему вверх дном.
Планетолог уже отбыл с Альдебарана. Будет ждать нас на ГГГ 1145591. Это
тоже стоит денег. Доктор Шейн давным-давно израсходовал все отпущенные нам
средства, но он здорово умеет обращаться с компьютерами, и мы берем деньги
в кредит, не предоставляя обеспечения. Продержимся на этом трюке ровно
столько, сколько потребуется Галактическому Центру, чтобы обнаружить наши
махинации. Господи, защити нас, если мы не добьемся успеха, если мы -
пользуясь средневековым выражением - отправились ловить журавля в небе.
Условия путешествия, как и в прошлый раз, довольно приличные.
Просторные каюты, хорошая библиотека, относительно съедобная кормежка.
Команда корабля держится замкнуто. Мы тоже. Время на борту
сверхпространственного корабля течет как-то странно - я обнаружил, что
обхожусь без сна несколько дней, а потом сплю, как сурок, сутки или двое.
Или не сутки и не двое. Или мне все это просто мерещится.
Все мы на взводе, особенно доктор Шейн и доктор Хорккк. Эта парочка
гуляет по кораблю с таким видом, будто никак не может понять, что это их
дернуло променять спокойные раскопки на Хигби-5 на полет в полную
неизвестность. Как я уже рассказывал тебе, доктор Хорккк отнюдь не
принадлежит к числу беспечных романтиков и авантюристов, и на лице у него
отчетливо написано: "Как же это Я попал в такую переделку?". Доктор Шейн
тоже ошарашен собственным поведением. И только Пилазинул излучает
спокойствие и уверенность. Он почти перестал отвинчивать свои конечности и
все время повторяет, что судьба благосклонна к нам. Посмотрим, посмотрим.
Мои личные достижения: кажется, я толкнул Яну обратно в объятия Саула
Шахмуна.
Не знаю, как это у меня получилось. Я думал, что мы с Яной работаем
на одной волне.
Нет, я вовсе не хочу сказать, что между нами произошло что-то
предельно страстное, или что мы собирались заключить временный брак, или -
ну не отрицать же мне подряд все мыслимые варианты отношений! Наши встречи
были на редкость целомудренны. Конечно, мы молоды и эмоциональны, но,
пожалуй, даже самый строгий пуританин не смог бы обвинить нас в нарушении
приличий. Наверное, мне, олуху беспозвоночному, не надо было так
сдерживаться. В конце концов, мы взрослые люди. (Нашел место, где делать
это заявление!)
Однако, несмотря на вышеупомянутое целомудрие наших отношений,
постепенно между нами что-то начало возникать, и вроде бы никто не
возражал, за исключением Лероя Чанга. Будучи самыми молодыми и (если
честно) самыми привлекательными землянами в нашей группе, мы с Яной
вызывали у всех остальных теплые родительские чувства. Старшие коллеги
прямо расцветали в нашем присутствии. И почему это на влюбленных или
предполагаемых влюбленных все смотрят сверху вниз?
Теперь нас уже не обволакивают душевным теплом, потому что Яна снова
большую часть времени проводит с Саулом. Когда она меня видит, ее взгляд
становится таким холодным...
Не знаю, что я сказал или сделал (или не сделал и не сказал), чтобы
разозлить ее до такой степени. Может быть, я ей просто надоел. Я иногда
бываю таким благопристойным и ясноглазым, что на меня тошно смотреть. Это
худший из моих недостатков.
Или на нее напал внезапный интерес к филателии?
Или, наоборот, я никогда не был ей интересен и она просто
использовала меня, чтобы разжечь ревность Саула.
Кто знает? Я даже не догадываюсь.
Это продолжается уже десять, нет, двенадцать дней. Скажу просто: я
здорово расстроен. У меня нет никаких прав на Яну, ибо наши отношения не
зашли дальше дружеского рукопожатия. Ну... Примерно так. Но у меня
почему-то портится настроение, когда она в очередной раз на два-три часа
исчезает в каюте Саула. И дверь у них, конечно, заперта.
Иногда богатое воображение становится источником дополнительных
неудобств.
Единственное - да и то сомнительное - преимущество нынешнего
положения моих личных дел состоит в том, что я получил возможность ближе
познакомиться с Келли Вотчмен. Как я уже докладывал тебе, сестренка, меня
не очень тянет общаться с андроидами, и, не считая последних двух недель,
я почти не разговаривал с Келли. Ведь нельзя же считать разговором обмен
малозначительными фразами во время раскопок. "Отвратительная погода, не
так ли?", или "Пожалуйста, передай мне флягу с водой", или "Ты знаешь,
который сейчас час?". И так далее.
Если уж на то пошло, я не могу вспомнить, чтобы когда-либо раньше
разговаривал с андроидом. В колледже на нашем курсе училось несколько
ребят-андроидов, но они держались тесной группой и, казалось, совершенно
не искали общества людей из плоти и крови, ну, я и не пытался навязывать
им свое. И конечно, у отца работают андроиды. Некоторые даже на очень
высоких постах. Но мне как-то не приходило в голову заводить с ними
дружбу. В присутствии андроидов я всегда чувствовал себя несколько
неловко, впрочем, я реагирую так на представителей любого меньшинства -
обычный для сверхпривилегированных граждан комплекс вины.
Впервые по-настоящему я разговорился с Келли однажды вечером, как раз
перед тем, как Яна бросила меня. В тот вечер я не был с Яной - у нее
болела голова, и она отправилась в корабельную барокамеру, надеясь, что
несколько часов полного одиночества помогут ей как-то расслабиться. Вокруг
была полная пустыня: доктор Шейн и доктор Хорккк писали отчеты, Пилазинул
и Миррик сошлись в смертельном поединке за шахматной доской, 408б заперся
в своей каюте, чтобы от души помедитировать, и так далее, и так далее. Я
бесцельно слонялся по кораблю, чувствуя себя дрейфующим поленом, забрел в
библиотеку, присел, и тут вошла Келли и спросила:
- Том, можно я посижу здесь немного?
- Буду очень рад, Келли, - искренне ответил я и вскочил, чтобы
принести ей стул. Чрезмерная галантность - одно из следствий комплекса
вины.
Мы уселись друг против друга за светящимся столиком, вырезанным из
цельного кристалла. Я спросил ее, не хочет ли она выпить, она отказалась,
естественно, но сказала, что не будет возражать, если выпью я. Я заметил,
что прекрасно обойдусь и без выпивки. Эти взаимные поклоны заняли нас
минут на пять.
Потом она тихо спросила:
- Этот человек преследует меня весь вечер. Как мне заставить его
уйти?
Я посмотрел на дверь и увидел, что по коридору крадется Лерой Чанг,
очень профессионально крадется. Как в кино. Он бросил на меня злобный
взгляд, как бы говоря, что нужно быть изощренным садистом, чтобы вот так
все время вставать между ним, Лероем, и женщинами, которых он преследует.
Потом он, все еще крадучись, отправился обратно, несомненно шипя про себя
и сожалея об отсутствии усов, которые можно было бы крутить.
- Бедный парень, - вздохнул я. - По-моему, у него проблемы с сексом.
Келли ослепительно улыбнулась.
- Но когда же он, наконец усвоит, что я не могу ему в этом помочь?
Я почувствовал что-то вроде жалости к крадущемуся Лерою. Сидевший
напротив меня андроид выглядел на все сто и был невыразимо желанным.
Красивые, слегка выгоревшие волосы Келли спускались до плеч, они как будто
светились тем особенным, неповторимым светом, который рождается только в
чанах для производства андроидов. Ее большие ярко-зеленые глаза напоминали
драгоценные камни чистой воды, безупречная кожа просто не могла
принадлежать смертной, а тонкая ткань, прикрывающая тело лишь в нескольких
местах, только подчеркивала наготу. Она была воплощением соблазна.
Лабораторные техники жестоко пошутили: создав Келли из горсти аминокислот
и двух горстей электроники, они позабыли заложить в эту смесь хоть
какой-нибудь пол.
Я полагаю, она могла бы осчастливить Лероя Чанга, пускай только на
время, если бы захотела. Но она не хотела, и не хотела хотеть, и
совершенно искренне не могла понять, чего он, собственно, от нее
добивается. Интимные желания людей из плоти и крови так же чужды ей, как
непонятно нам желание шиламакиан превращать себя в механизмы, как
недоступен тхххианам страх высоты.
И все-таки она была прекрасна. Красота и Страсть, которым только что
исполнилось девятнадцать, мечта, галлюцинация, сказочная принцесса. Все
андроиды привлекательны, даже красивы холодной стандартизованной красотой,
но тот, кто составлял программу для Келли, наверное, был поэтом. Сидя с
ней рядом и болтая на профессиональные темы, я чувствовал себя героем
видеосериала - типом, который все время вступает в романтические отношения
с таинственными красавицами на борту звездолета, направляющегося к дальним
мирам.
Однако никто не был настолько любезен, чтобы дать мне сценарий. Мне
приходилось сочинять диалог по ходу действия. Келли, после того как я
освободил ее от приставаний сладострастного Лероя, казалось, была готова
просидеть в библиотеке хоть всю ночь за разговором со мной, но, увы, уже
через десять минут я обнаружил, что исчерпал все известные мне темы
светской беседы. Не так уж просто найти безобидный предмет разговора,
находясь на борту сверхпространственного крейсера - ты заперт и запечатан
в небольшой коробке и лишен всякой связи с окружающим миром. Даже о погоде
толком не поговоришь. Обговорив все перипетии и неприятные последствия
перехода в сверхпространство, обнаруживаешь, что остался на мели.
Чтобы поддержать окончательно закрепившийся у меня в голове образ
киногероя (Том Райс - межгалактический секретный агент), я должен был
сказать хоть что-нибудь. И потому мои губы двигались, хотя мозги объявили
забастовку. Назовите мне единственную тему, которую вежливый человек не
станет обсуждать с представителем расового меньшинства. Ну конечно, вы не
спросите его, каково ощущать себя представителем оного. Вежливый человек
не наступает на больные мозоли, не втирает соль в рану, не говорит о
веревке в доме повешенного и вообще не затрагивает в разговоре темы,
которые собеседнику в быту осточертели. Ведь так?
И тут я с ужасом услышал собственный голос:
- Знаешь, я никогда близко не сталкивался с андроидами.
Она спокойно ответила:
- Нас не так уж много.
- Нет. Я не об этом. Вы всегда казались настолько другими, что мне
было очень неловко в вашем обществе. Я говорю об андроидах в целом, а не о
тебе лично. Мне очень трудно понять, что такое быть андроидом. Так
странно, вы люди, люди во всех отношениях и в то же время...
Тут я замолк, сообразив, что несу.
- Совсем не люди? - закончила фразу Келли.
- Примерно так, - пробормотал я.
- Но я человек, Том, - мягко сказала Келли. - Во всяком случае, с
точки зрения закона. Так решили ваши собственные законодатели. Ты человек,
если у тебя человеческие хромосомы, и не человек, если их нет. И не имеет
значения, где ты был зачат - в чане или в материнской утробе. У меня
хромосомы человека. Я человек.
Она не возмущалась, не защищалась, ничего не доказывала - она просто
констатировала факты. Келли неспособна испытывать сильные эмоции, несмотря
на все свои хромосомы.
Я снова заговорил:
- Даже если это так, а я не должен объяснять это тебе, Келли,
большинство людей воспринимает андроидов... хм-м, ну, как не вполне... вы
для них не настоящие.
- Возможно, это просто зависть, - серьезно отозвалась Келли. - Мы не
стареем, предполагается, что естественная продолжительность нашей жизни
втрое больше, чем у людей из плоти и крови. Это серьезный повод для
неприязни. Я, например, вышла из чана в 2289 году. Ты понимаешь, что это
значит.
Около девяноста. Я так и думал.
- Отчасти ты права, - признал я. - Но есть кое-что еще. Видишь ли, мы
создали вас. И это превращает андроидов - это не мое мнение, но так
считают очень многие люди, - в существа второго сорта, дает право смотреть
сверху вниз.
- Когда мужчина и женщина создают ребенка, они потом воспринимают
его, как низшее существо?
- Бывает, что да, - ответил я. - Но не в этом дело. Зачатие
естественным способом - это одно, а создание жизни в лабораторном чане -
совсем другое. Человек при этом чувствует себя немного Богом.
- И потому, - вставила Келли, - вы, богоподобные существа,
демонстрируете вашу божественную природу, пытаясь унизить созданных вами
разумных существ. А они, мы, андроиды, живем дольше и превосходим вас
почти во всем.
- Мы чувствуем себя одновременно высшими и низшими по сравнению с
вами. Вот именно поэтому многие из нас не любят андроидов и не доверяют
им.
- Как вы, настоящие люди, все усложняете, - покачала головой Келли. -
Зачем столько суеты вокруг вопроса о превосходстве? Сели, разобрались,
установили различия и занялись каким-нибудь серьезным делом.
- Не выйдет, - возразил я. - Потому что в природе человека заложено
желание превозносить себя, унижая тех, кто хоть чем-нибудь отличается. В
давние времена от этого страдали евреи, негры, китайцы, католики,
протестанты, белые - все, кому случалось навлечь на себя неудовольствие
ближайших соседей. Пора расовой дискриминации прошла, религиозной - тоже.
В основном потому, что народы и культуры Земли настолько перемешались, что
без помощи компьютера не разобраться, кто ты такой и кому можешь устроить
погром. Теперь мы все вместе не любим андроидов. Та же самая старая
песенка. Вы, андроиды, живете дольше нас, ваши тела красивее наших, у вас
множество преимуществ, но мы сделали вас и потому, несмотря на зависть,
можем чувствовать себя главными, рассказывать о вас анекдоты, не допускать
в клубы и студенческие общества и тому подобное.
Что я, в самом деле, тебе рассказываю? Жертвой дискриминации
становятся те, кто слабее большинства, но по какой-то причине вызывает у
него тайное восхищение и зависть. Вот раньше бытовало убеждение, что евреи
намного умнее представителей других национальностей, а негры - сильнее и
подвижнее, а китайцы могут работать куда больше, чем белые, и потому
негров, евреев, китайцев презирали, втайне завидуя им, пока в жилах
каждого не оказался такой кровяной коктейль, что этот образ мыслей стал
просто самоубийственным.
- Возможно, - холодно улыбаясь, предложила Келли, - чтобы решить
проблему, стоит создать пару десятков больных, уродливых андроидов.
- Тоже не пойдет. Они просто станут тем самым исключением, которое
только подтверждает правило. Единственное настоящее решение - начать
выпускать андроидов, способных к воспроизводству, и наплодить метисов. Но
ученые говорят, что на это потребуется лет пятьсот, не меньше.
- Лет двести, - равнодушно поправила меня Келли. - Возможно, и того
меньше. За дело взялись наши биологи, андроиды. Теперь, когда мы получили
права и больше не считаемся рабами или вьючными животными на службе у
человека, мы начали понемногу думать о собственных нуждах.
Она меня здорово обескуражила.
- Надеюсь, мы со временем перерастем наше дурацкое отношение к
андроидам, - не вполне искренне сказал я.
Келли рассмеялась:
- И когда же это произойдет? Ты сказал чистую правду: стремление
кого-нибудь дискриминировать - в вашей крови. Вы, настоящие люди, право
же, такие глупцы! Вы облазили всю Вселенную в поисках объекта для
презрения. Вы смеетесь над медлительностью каламориан, сочиняете анекдоты
о размерах и запахе динамониан, делаете круглые глаза при столкновении с
обычаями шиламакиан или тхххиан или... Да просто всех галактических рас.
Вы восхищаетесь их талантами и умениями, что не мешает вам смотреть на них
сверху вниз из-за того, что у них слишком много глаз, рук или ног.
Я чувствовал, что утратил контроль над нашим разговором. Я-то просто
хотел узнать, что значит быть андроидом, занимать такое неудобное
положение в нашем сложном современном обществе, а вместо этого вынужден
давать объяснения и переворачивать для андроида идиотские предрассудки,
свойственные некоему Х.Сапиенсу, эсквайру.
Спасло меня внезапное появление Яны. Она вплыла в комнату с тем
мечтательным отсутствующим видом, который довольно часто приобретают люди,
просидевшие пару часов в барокамере. Глаза ее были затуманены, а мускулы
лица настолько расслабились, что Яна слегка напоминала лунатика. Заходишь
в барокамеру, опускаешься в теплую воду со всякой химией, затыкаешь уши,
прикрываешь глаза - и ты готов. Яна продефилировала мимо нас, как одна из
безголовых жен Генриха VIII, посмотрела на меня, повернулась, оглядела
Келли с ног до головы, улыбнулась несколько странно, сказала:
- Извините.
Голос ее был непривычным, звенящим, серебряным. Она пропела свое
извинение и улетучилась. С ума сойти!
Каким-то образом это видение прекратило дискуссию о расовой
дискриминации. Мы не стали ее возобновлять. Келли перевела разговор на
всякие загадочные особенности трубочек с надписями, и через некоторое
время я пожелал ей спокойной ночи и отправился баиньки. После этого случая
у нас вошло в привычку проводить вместе вечера - сидеть в библиотеке и
разговаривать.
Мне кажется, Келли использует меня в корыстных целях - как защиту от
приставаний Лероя Чанга, но я вовсе не против поработать оборонительным
рубежом. Я сделал очень интересное открытие: оказывается, андроиды во
многом - личности. В характере Келли заложено какое-то изначальное
непробиваемое спокойствие, по-моему, оно и выдает ее искусственное
происхождение. Но есть еще верхний слой - перепады настроения, чувство
юмора, острый ум и множество разных разностей. Она с большой горячностью
говорит об андроидах. Ну, "если-вы-раните-нас-разве-у-нас-не-идет-кровь?"
Но это и неудивительно. Я не утверждаю, что до конца расстался со своими
предубеждениями. Я все еще думаю, что Келли похожа на человека. Но... И
это чертово "но" никуда не делось. Но я изменяюсь и даже прогрессирую.
Меня несколько пугает мысль о том, что через пару-другую столетий
станут возможными браки между людьми и андроидами и появятся дети.
Интересно, какого черта я так беспокоюсь по этому поводу? Боюсь, что
приток их крови в нашу генетическую лужу изменит нас? Улучшит нас? Вот это
попадает прямо в сердце моего все еще живого предубеждения, и оно
извивается и шипит.
Впрочем, я-то этого уже не увижу. Очень утешительная мысль. Или нет?

На такой неуверенной ноте я остановил запись ровно десять дней назад.
Сейчас уже конец ноября, и я взял этот блок только для того, чтобы
доболтать постскриптум: через несколько суток мы достигнем ГГГ 1145591.
Сомневаюсь, что за это время произойдет нечто достойное твоего внимания, а
потому запечатываю блок.
Во всех остальных отношениях сохраняется статус кво. Или ква. Яна не
расстается с Саулом, и когда бы я их не встретил, они погружены в заумную
беседу о самопогашающихся французских марках 2115 года выпуска, а также о
прочей филателии. Келли предложила мне начать собирать монеты - просто в
качестве самозащиты. Идея не кажется мне удачной. Что за черт, наверное,
Саул просто нравится ей больше. Хотелось бы только знать почему.
Хватит глупостей. Темная звезда ждет нас.

***