ВОЛХВ - 21 Сентября 2024 - Персональный сайт

Главная » » ВОЛХВ

02:43

ВОЛХВ

***

===

Александр Чернобровкин

ВОЛХВ
Рассказ

Пещера была вырыта в склоне пологого холма, поросшего соснами, высокими и
стройными, и смотрела входом, завешенным медвежьей шкурой, на ручей,
широкий, в пару саженей, в котором зеленоватая вода текла так медленно, что
казалась стоячей. Неподалеку от пещеры горел костер, еле заметное в
солнечных лучах пламя облизывало крутые бока чугунка, на дне которого
булькало густое фиолетовое варево. Около костра прогуливался крупный ворон,
прихрамывающий на левую лапу, часто останавливался и наклонял и выворачивал
голову, будто прислушивался к идущим из земли звукам, потом встряхивался и
ковылял дальше. С ближней к входу в пещеру сосны серо-оранжевой лентой
соскользнула на землю белка, села на задние лапки и требовательно зацокала,
настороженно косясь на ворона. Тот дважды поклонился, словно приветствовал
зверька, и неспешно направился к нему.
Из пещеры вышел высокий, худой и жилистый старик с длинными седыми
волосами, спадающими на плечи и спину из-под островерхой волчьей шапки, и
бородои, раздвоенной внизу, одетый в серую холщовую рубаху, почти сплошь
покрытую латками, и черные холщовые штаны. Присев на корточки, он угостил
белку орехами, а ворона - салом. Бледно-голубые глаза его смотрели на
зверька и птицу и, казалось, не видели их, потому что переполнены были
грустью и тревожным ожиданием.
Вдалеке, ниже по течению ручья, застрекотала сорока. Старик вздрогнул,
прислушался. Стрекотание повторилось, теперь уже ближе к пещере: кто-то шел
сюда. На губах старика появилась слабая улыбка, он чуть слышно произнес:
"Ищите себе другого хозяина..." и погладил указательным пальцем белку,
которая сразу же убежала с недогрызанным орехом в зубах на сосну, а затем
ворона, который дважды поклонился, точно благодарил за угощение и ласку,
встряхнулся и поковылял к костру. Старик переоделся в пещере в белую
рубаху, новую и чистую, сходил к ручью, где, собрав в пучок, спрятал под
шапку длинные седые волосы и тщательно вымыл руки, лицо и шею, жилистую и
морщинистую, покрытую густым белесым пушком. Подойдя к костру, он сел на
лежащее там бревно, наполовину вдавившееся в землю, снял с огня чугунок и
аккуратно перелил фиолетовое густое варево в приготовленный загодя
туесочек. Плотно закрыв крышку, поставил туесочек на край бревна и
погладил, как живого, прося не подвести.
Сорока стрекотала все ближе и ближе, и вот из-за деревьев вышел к ручью
отряд из четырех человек и направился вверх по течению. Первым шел худой
низкорослый монах с рыжей козлиной бородой и торчащими из под черной
скуфейки длинными патлами, одетый в черную рясу, подпоясанную бечевой. За
ним шагали три стрельца: пожилой дородный мужчина в зеленой шапке и
кафтане, подпоясанном серебряным ремнем, на котором слева висела сабля, а
справа - кинжал; юноша лет двадцати, одетый в малиновую шапку и серый
кафтан и вооруженный саблей и коротким копьем; и замыкал шествие кривоногий
мужчина средних лет со скуластым плоским лицом, на котором росли жиденькие
черные усики, а вместо бороды торчало несколько длинных волосин, одетый в
испятнанный ржавчиной шишак и длинный, не по росту, армяк и вооруженный
луком со стрелами и саблей. Заметив старика, маленький отряд ускорил шаг и
сбился поплотнее.
К костру они подошли цепью и остановились полукругом, переводя дыхание.
На старика они глядели молча, с любопытством и злым торжеством: попался! А
тот вроде бы и не замечал их, подталкивал прутиком в огонь выпавшие
головешки. Усмехнувшись чему-то своему, он поднял голову и посмотрел на
пожилого стрельца, как догадался, старшего над отрядом.
- Долго добирались. Или проводник дорогу неверно указал?
- Да нет, заплутали маленько - вытирая пот со лба, ответил пожилой.
- А чего же прямо сюда не довел? - спросил старик и сам ответил: -
Побоялся, вражина. Обещал я ему руки пообрывать, если в лесу встречу.
Капканы и самострелы он ставит, зверя почем зря бьет, не ради мяса или меха
- какой сейчас мех?! - а так, для забавы. А что самки сейчас котные или с
детенышами - ему все равно. Человек, а хуже зверя...
- Не тебе судить! - вмешался монах. - Какой ни есть, а в истинного бога
верует, не чета тебе, идолопоклоннику!
- Бог у него - нажива, - возразил старик. - Меня предал и к тебе смерть
приведет.
Монах перекрестился и опасливо оглянулся, будто проверял, не прячется ли
сзади проводник.
- Ничего, мы с тобой в долгу не останемся, - успокоил его старик.
- Я с волхвами ничего вместе не делал и делать не собираюсь! - надменно
сказал монах.
- Ну-ну, - улыбнувшись, произнес старик.
- Не нукай, не запряг! - раздраженно крикнул монах и повернулся к
старшему над отрядом: - Вяжите его!
- Ой, не спешили бы! - шутливо предупредил старик. - Чем дольше я
проживу, тем дольше и вы по земле ходить будете, - добавил он серьезно,
кинул прутик в костер и собрался встать, но плосколицый стрелец выхватил
саблю из ножен, а юноша приставил острие копья к стариковой груди, открытой
вырезом рубахи.
Волхв взялся за древко копья сразу за наконечником, с силой вонзил его в
себя. Острый, поблескивающий на солнце, железный треугольник легко прорвал
дряблую кожу, вошел в тело. Стрелец от удивления расслабил пальцы, не мешая
самоубийству. Когда наконечник влез в грудь на две трети, старик медленно
вынул его. Железо осталось чистым и сухим, и из раны не полилась кровь, она
быстро затянулась, остался только темно-красный надрез. Волхв отпустил
копье, и оно упало на землю.
- Радуйтесь: не так-то легко меня убить, а значит, и вы дольше солнцем
полюбуетесь.
- Ну, смерть по-разному можно принять, - справившись с удивлением,
возразил пожилой стрелец. - Не берет железо, возьмет...
- ...огонь? - Старик наклонился к костру, выбрал из середки самый алый
уголек, покатал его на ладони, показывая всем, а потом протянул пожилому.
Стрелец, повинуясь неведомой силе, подставил руку, а когда в нее упал
уголек, вскрикнул и затряс ею в воздухе.
- Ты брось так шутить! - пригрозил он и облизал обожженную ладонь.
- Разве я шучу? Просто показал, что и огнем меня не возьмешь... И отравой
тоже.
Старик открыл стоявший на бревне туесок, вылил из него тягучую фиолетовую
каплю на желтый одуванчик. Цветок мигом почернел и пожух, а затем
рассыпался на кусочки. Волхв отпил из туеска, закрыл его крышкой и поставил
на край бревна, поближе к монаху. С трудом шевеля окрасившимися в
фиолетовый цвет губами, произнес:
- Видите: живучий. - Он улыбнулся, наклонил голову и зажмурил глаза.
Плосколицый стрелец, который подошел поближе, чтобы посмотреть, как
отрава подействует на цветок, и теперь оказался позади старика, уперся
взглядом в склоненную жилистую шею, покрытую густым белесым пухом, и вдруг
привычным жестом, не думая, что творит, рубанул по ней саблей. Голова
как-то слишком легко отделилась от шеи, упала на землю, уронив шапку, и,
брызгая кровью, закатилась в костер, откуда будто с насмешкой уставилась на
убийцу прищуренным, бледно-голубым глазом. Запахло палеными шерстью и
мясом.
Два других стрельца и монах разом перекрестились. С ближних сосен
донеслось карканье ворона и цокотание белки.
Плосколицый стрелец удивленно посмотрел на саблю, точно она действовала
без его ведома, потом на волхва, ожидая, не вынет ли тот свою голову из
костра и не прирастит ли опять к шее, но не дождался и столкнул с бревна
безголовое туловище, из которого ручьем хлестала кровь, и вытер клинок о
белую рубаху, новую и чистую.
Монах, гадливо морщась, вытолкнул ногой из костра голову.
- В аду дожарится... Пойдем в пещеру, капище порушим.
С ним пошел плосколицый стрелец, и вскоре оттуда послышались грохоти
треск, а пожилой стрелец и юноша направились к ручью, где попили воды,
зачерпывая ее ладонями. Юноша утерся рукавом и лег навзничь на траву,
положив под голову малиновую шапку, пожилой сел рядом, сорвал длинную
травинку и, откусывая и сплевывая маленькие кусочки ее, сказал:
- И железо его берет, и огонь. Кудесил, кудесил, а помер как все - жаль,
да?
Юный стрелец не ответил, смотрел на облако, похожее на стельную корову,
которая подкралась к солнцу и собиралась боднуть его.
Из пещеры вышел плосколицый стрелец, неся в одной руке плотно набитую
торбу, а в другой - серебряного идола в локоть высотой и со вставленными в
глазницы красными драгоценными камнями. Следом появился монах с серебряными
баклагой и тремя стопками, сорвал закрывающую вход медвежью шкуру, потащил
ее по земле за собой.
- Во! - похвастался стрелец серебряным идолом. Идол, повернутый лицом к
солнцу, грозно блеснул красными глазами.
- Богатая добыча! - оценил пожилой. - Вот уж не думал, что найдем
что-нибудь ценное у такого... - он посмотрел на старые порты на безголовом
теле.- Этого хватит месяц гулять.
- В монастырь надо отдать, - вмешался монах. - Очистим его молитвами от
скверны, и тогда можно будет переплавить.
- И без монастыря очистим. - Пожилой высыпал из торбы па траву каравай
хлеба, куски сала и вяленого мяса и несколько луковиц, положил в нее
идола.- А монастырской долей будут баклага и стопки - это даже больше, чем
четвертая часть, так что не ропщи.
Монах криво усмехнулся, пожевал рыжий ус, не отрывая жадного взгляда от
торбы. Поняв, что спорить со стрельцами бесполезно, сказал:
- Пусть будет по-вашему... Ну что, перекусим перед дорогой - не пропадать
же добру?
- Это можно, - согласился пожилой.
Стрельцы расстелили медвежью шкуру, сели на нее и принялись нарезать
хлеб, мясо и сало и чистить луковицы, а монах подошел к костру будто бы
посмотреть еще раз на мертвого идолопоклонника, а сам незаметно взял с
бревна туесок и перелил фиолетовую жидкость в баклагу. Вернувшись к
стрельцам, он потряс баклагу в воздухе, отчего в ней заплескалось вино,
сделал вид, что пробует его, а затем предложил:
- Ой, вкусное вино заморское - отведаем? В монастырь его незачем нести,
на всех братьев не хватит, значит, настоятелю достанется.
- Обойдется без вина настоятель! - поддержал его пожилой стрелец.
Монах расставил перед ними серебряные стопки, налил темно-вишневого
тягучего вина.
- Ну, пейте, а я из горлышка отхлебну.
Пожилой взял стопку левой рукой, перекрестился правой.
- За упокой души грешной.
Два другие стрельца тоже перекрестились, но выпили молча. Поставив стопки
на шкуру медвежью, все трое потянулись к закуске. Пожилой удивленно глянул
на монаха, спросил:
- А ты почему не пьешь? - и тут же обхватил руками свое горло, заскреб
его, словно хотел разорвать невидимую удавку. Лицо его потемнело, глаза
выпучились, губы искривились судорожно и посинели.
- Га-ад!.. - прохрипел пожилой стрелец и упал навзничь.
Дольше всех боролся со смертью юноша: даже упав на спину и перестав
шкрябать шею, все еще дрыгал ногами. Монах смотрел на них и ощупью собирал
со шкуры серебряные стопки и кидал их в торбу, где лежали идол и баклага.
Когда стрелец затих, монах сломя голову побежал в лес.
- Волхв отравил! Волхв!.. - бормотал он на бегу, не желая брать грех на
душу.
Колючие еловые ветки хлестали его по лицу, по губам, словно наказывали за
вранье, а валежник будто хватал за ноги, заставлял остановиться, но монах
летел, не разбирая дороги и не обращая внимания на боль, часто падал и
какое-то время передвигался на четвереньках. Остановило его болото. Сделав
десятка два шагов по топи, монах упал грудью на кочку, ухватился за
растущую на ней тонкую березку и жалостливо всхлипнул, точно избежал
страшной беды.
С края болота донеслись карканье ворона и цокотание белки. Монах
вздрогнул, вскарабкался на кочку и сел лицом к лесу. Погони не было и не
могло быть - и он еще раз всхлипнул и вытер с конопатого лица то ли пот, то
ли слезы. Развязав торбу, монах достал из нее идола. Красные глаза
посмотрели на монаха и вспыхнули от гнева, казалось, а не от солнечных
лучей.
- Не долго тебе зыркать осталось! - со злобной радостью сказал монах. -
Повыковыряю тебе гляделки, а самого на куски порубаю... С таким
богатством!.. - он захохотал громко, истерично.
Вернувшись из болота в лес, монах определил по солнцу направление, в
котором была ближняя деревня, и пошел в ту сторону по звериной тропе. Шел
медленно и мурлыкал под нос незатейливую мелодию, мечтая о том, как
распорядится попавшим в его руки богатством. Сверху, с деревьев, раздались
громкое карканье и цокотание, монах поднял голову, отыскивая затуманенным
мечтами взглядом птицу и зверька, и не заметил натянутую поперек тропинки
бечевку. В кустах тенькнула тетива, и толстая длинная стрела впилась монаху
между ребрами, прошила тело и вылезла наконечником с другого бока. Монах
сделал по инерции шаг вперед и вправо и упал ничком. Справившись с
удивлением и подкатившей к горлу тошнотой, он прошептал:
- Накаркал волхв...
Жадно хватая ртом воздух, монах развязал торбу, вынул из нее баклагу и
положил рядом с собой, на видном месте, а торбу сунул под куст и
последними, судорожными движениями присыпал ее опавшими листьями и хвоей.

Читать дальше ... - СКОМОРОХ

***

Источник : https://knigogid.net/books/75931-aleksandr-chernobrovkin-volhv/toread/page-1

***

---

***

Словарь Батлерианского джихада

ПРИЛОЖЕНИЕ - Крестовый поход...

ПОСЛЕСЛОВИЕ. Дом Атрейдесов.

Краткая хронология «Дюны»

***

---

Фотоистория в папках № 1

002 ВРЕМЕНА ГОДА

003 Шахматы

004 ФОТОГРАФИИ МОИХ ДРУЗЕЙ

005 ПРИРОДА

006 ЖИВОПИСЬ

007 ТЕКСТЫ. КНИГИ

008 Фото из ИНТЕРНЕТА

009 На Я.Ру с... 10 августа 2009 года

Страницы на Яндекс Фотках от Сергея 001

---

***

КАВКАЗСКИЙ ПЛЕННИК. А.С.Пушкин

***

...Текут беседы в тишине;
Луна плывет в ночном тумане;
И вдруг пред ними на коне
Черкес. Он быстро на аркане
Младого пленника влачил.
"Вот русской!" - хищник возопил.
Аул на крик его сбежался
Ожесточенною толпой;
Но пленник хладный и немой,
С обезображенной главой,
Как труп, недвижим оставался.
Лица врагов не видит он,
Угроз и криков он не слышит;
Над ним летает смертный сон
И холодом тлетворным дышит.

И долго пленник молодой
Лежал в забвении тяжелом.
Уж полдень над его главой
Пылал в сиянии веселом;
И жизни дух проснулся в нем,
Невнятный стон в устах раздался,
Согретый солнечным лучом,
Несчастный тихо приподнялся.
Кругом обводит слабый взор...
И видит: неприступных гор
Над ним воздвигнулась громада,
Гнездо разбойничьих племен,
Черкесской вольности ограда.
Воспомнил юноша свой плен,
Как сна ужасного тревоги,
И слышит: загремели вдруг
Его закованные ноги...

... Читать с начала, ...ещё »

***