Гражданская 010 - 26 Сентября 2024 - Персональный сайт

Главная » » Гражданская 010

12:21

Гражданская 010

***

Карл, раненный в грудь двумя пулями, тем не менее держался так, словно
получил две царапины. Он как-то виновато стал объяснять мне, что был ранен
одной из первых автоматных очередей и потому с самого начала изменить уже
что-либо не мог.
-- Перестань оправдываться, Крал, твоей вины в том нет, ты ведь не
должен был охранять ее от друзей, -- сказал я.
-- Но я видел, в последний момент видел, как ее силой вытащили из
палаты, не думаю, что Пат хотела идти с ними, -- с сомнением в голосе
возразил он.
-- Карл, отправляйся вниз, найдешь мою машину, подожди в ней, а я хочу
еще кое-что для себя выяснить...
Я искал молоденького лейтенанта, да, да, -- все того же, и, когда
нашел, попросил его показать мне убитого террориста.
-- Я знаю в лицо некоторых друзей дочери, -- пояснил я ему свою
просьбу.
-- Мне придется доложить комиссару, -- отвечал мне лейтенант; скоро он
пришел и принес разрешение:
-- Пойдемте.
А через пятнадцать минут я уже садился за руль. Карл с заднего сидения,
внимательно изучив мое лицо, заметил:
-- Морис, вы выглядите так, словно увидели призрак.
-- Призрак?! Вот уж верно, -- пробормотал я, работая как автомат. Вывел
машину на автостраду, набрав скорость, перестроился в крайний левый ряд, и
уже тогда сказал, то ли Карлу, то ли разговаривая с самим собой:
-- Только что я видел едва остывшее тело человека, труп которого я
осматривал еще две недели назад...
Да, вы не ошиблись... Убитым террористом был Анри Росток...

***

===

29.
Я отвез Карла домой. Филидора на месте не оказалось, я напрасно прождал
его, наверное, с час, а после отправился в Сен-Клу. Почему не в замок? --
возможно, спросите вы, но мог ли я быть уверен, что за мной не следит
полиция, это во-первых, и во-вторых -- я не поехал по той простой причине,
что не надеялся найти там Патрицию.
Уже около родных стен, в машине замурлыкал телефон.
-- Морис, я был у Куена, -- услышал я в трубке голос Рейна.
-- Какого черта! -- меня почти взбесил его поступок, -- в этом не было
необходимости! Мы же договорились, Рейн!
-- Я подумал, что будет лучше, если... К тому же Куен дал слово, его
интересует только архив Томашевского, даже если Скотт причастен к убийству
моего отца, он обещал ни во что не вмешиваться и ничего не сообщать
полиции...
-- И ты полагаешь, Скотт отдаст архив?!
-- Морис, здесь со мной рядом Андрэ Пани, это человек Куена, он хочет с
тобой поговорить.
-- Месье де Санс, -- произнес в трубку сильный мужской голос, -- если
вы и в самом деле радеете за друга, тогда о чем мы спорим. Этот архив. Вы
знаете его цену и знаете, чем это может обернуться для господина Скотта...
Вы должны помочь и нам, и ему.
"Увы, он прав", -- подумал я.
-- Хорошо, я еду, где вы?
-- В ста метрах от его виллы.

Андрэ Пани был циклопом. Над переносицей в основании высокого лба под
косматой зависшей козырьком бровью, почему-то рыжей, в отличие от его
попорченных сединами волос, как смоль, черных и с таким же матовым блеском,
под бровью, взлетевшей высокой дугой, одиноко пронзительно смотрел его
единственный черный глаз. Однако в выражении его прямоугольного и плоского
лица с широким вдавленным в череп носом, не было звериной тупости известного
мифологического героя, поверите ли -- оно казалось даже добрым и только
морщины делали его таким. Голова могла бы представляться большой, но при его
данных в два с лишним метра роста и почти столько же в плечах -- отнюдь нет,
под ослепительно белой сорочкой с короткими рукавами без труда угадывался
могучий торс. Что за силища! -- невольно вызывал он всем своим видом вздох
восхищения. Одно слово -- циклоп.
Был с нами и некто Гоне, тоже в штатском, но невысокий, коренастый, лет
пятидесяти от роду и СВОЙ...
У ворот виллы мы задержались ненадолго. Нас встретили двое охранников,
одного из них звали Филип Конс, другого -- Клод...
-- Полиция! Отдел по борьбе с наркотиками, -- предъявил Гоне ордер на
обыск.
Я понял, что это лишь прикрытие.
-- Нам нужен доктор Скотт, он дома? -- говорил Гоне.
-- Да, мсье.
-- Доложите ему о нашем визите.
В течение пяти минут охранник тщетно пытался связаться со Скоттом,
затем обратился к нам.
-- Мсье, вероятно, хозяин отдыхает... Но Клод (это был второй охранник)
проводит вас.
Очень скоро мы входили в дом. Один лишь Андрэ Пани весьма живо
отозвался на примечательный интерьер гостиной: вращая головой во все
стороны, он несколько раз повторил: "Однако, однако", -- но затем спросил:
-- Клод, вы уверены, что хозяин не покидал виллы?
-- Нет, мсье, он никуда не уезжал с утра.
Такой ответ и удивил, и насторожил меня -- не уезжал? Он же собирался в
клинику! Или кейс Томашевского где-то здесь?
-- Д-р Скотт не может быть в парке? -- спросил Пани, прохаживаясь по
гостиной, словно заглянув в некий музей.
-- Обычно у хозяина нет подобной привычки, он домосед, хотя кто знает.
-- Клод, где спальня д-ра Скотта? -- вдруг сказал я, почему-то подумал
о спальне -- и, к сожалению, оказался прав...
Охранник, по-видимому интуитивно почувствовав в Пани старшего,
вопросительно на него посмотрел; как, впрочем, и я на него.
" Пожалуйста, Клод, покажите нам дом,-- верно уловив обеспокоенность в
моем взгляде, принял решение Пани, -- А Вы, Гоне, проверьте парк, а после
давайте сюда всю прислугу, если не ошибаюсь, она расположена в том небольшом
домике, за оранжереей..."
Мы бегло осмотрели первые два этажа, однако ничто не привлекло нашего
внимания, и только на третьем...
" Здесь рабочий кабинет, библиотека, спальня,.."-- едва мы вышли из
лифта в коридор, объяснил Клод.
В доме Скотта полы всюду были из красного дерева, и потому мы не сразу
заметили потемневшие капли крови рядом с кабинетом.
Пани присел на одно колено:
"Совсем свежая..."
Я заглянул за приоткрытые двери -- никого. Следы крови вели в спальню.
Пани скрылся за ее дверью и тотчас позвал нас.
Когда мы вбежали, Пани стоял посреди комнаты, а на кровати лицом вниз
лежал Скотт, на его сорочке рдели алые пятна...
"Мсье де Санс, вы ведь, кажется, врач... не смогли бы вы осмотреть
тело?" -- произнес Пани.
Чтобы исполнить его просьбу, мне не понадобилось много времени, вот
только далось это нелегко... Смерть Скотта наступила примерно за два-три
часа до нашего прихода, а пули попали в область сердца и живота, -- обо всем
этом я и сказал Пани.
" Благодарю вас, мсье, -- кивнул мне Циклоп, -- пойдемте, господа, надо
дождаться приезда полиции, ему мы все равно уже ничем не поможем."
В гостиной он звонил по телефону, сообщал об убийстве, когда вместе со
служанкой вернулся Гоне. Служанка, полная обаятельная женщина средних лет,
услышав, что ее хозяин мертв, изменившись в лице, тихонько вскрикнула
-- Это все, Гоне? -- положив трубку, спросил Пани.
-- Да, мсье.
-- Повара Жака хозяин на сегодня отпустил, а Луиза уехала в деревню и
будет только послезавтра, -- выпалила на одном дыхании служанка и притихла,
словно испугавшись собственной смелости.
-- Ваше имя? -- посмотрел на нее Пани.
-- Мария... Мария Кантера, -- уже иным, дрожащим от волнения голосом
произнесла женщина.
-- Когда Вы в последний раз видели д-ра Скотта?
-- Он проводил этого мсье, -- она покосилась на меня, -- затем попросил
позвать Жака... Мсье приезжал сразу после завтрака... значит, было около
десяти утра.
-- И больше вы его не видели?
-- Нет, мсье. Когда Жак вернулся от хозяина, то сказал, что уходит на
весь день, что до хозяина, то он у нас строгий и не позволяет беспокоить
попусту...
-- Вам не известно, у д-ра Скотта в доме было оружие?
-- ...Да, пистолет, обычно он лежал в ящике стола, в кабинете...
-- Мэм, вы ничего необычного не заметили? Может быть, за завтраком? Или
в последние дни?
-- Наш хозяин всегда словно лед, он вида-то никогда не подаст, хоть все
плохо, хоть все хорошо. Вот с дочкой они последнее время не ладили, это
точно.
-- У них были ссоры?
-- Нет, но я видела: отношения у них испорчены.
-- Вы можете объяснить .в чем это проявлялось?
-- Да нет же, испорчены были и все тут...
Андрэ Пани еще долго терзал горничную, затем Клода, затем Филиппа Конс
-- второго охранника, и его ответы Циклопу я не могу не передать...
-- Скажите, Конс, кто-нибудь сегодня приезжал на виллу?
-- Этот месье, утром (естественно, речь шла обо мне).
-- Кто-нибудь еще?
-- Нет... Впрочем, после него приехала мадемуазель Элен, ее все утро не
было дома.
-- Вы все время находились в дежурке?
-- Я, да...
-- А Клод?
-- Да его-то и не было с час... но он наверняка был у Марии, он,
бывает, заходит к ней.
-- В котором часу?
-- С трех до четырех...
-- Элен Скотт уехала в это время?
-- Да.
-- Вам ничего не показалось странным?
-- Пожалуй, мсье... мадемуазель едва не снесла ворота, притормозив от
них в каких-то сантиметрах...
-- Она ничего не сказала?
-- Мсье, у хозяев нет привычки докладывать нам.
-- Конс, скажите, а можно ли проникнуть в парк, на виллу, минуя вас?
-- Хм... если я скажу "да" -- меня надо уволить... Не думаю, мсье...
здесь столько аппаратуры за каждым деревом, а вдоль забора -- собаки на
привязи, любого разорвут...
В этот момент их беседа прервалась -- приехала полиция...
Меня и Рейна Пани довел до ворот, сам он пока не собирался покидать
виллу. Я шел и думал об Элен. Где она? Что с ней? Думал о ней и Пани.
-- Мсье де Санс, кстати, как складывались отношения отца и дочери, у
них не имелось причин для вражды?
-- Послушайте, вы!!! -- возмутился я собственной догадке, -- к чему вы
клоните?
-- Во всяком случае, этого нельзя исключить... -- мягко сказал Пани.
-- Бред, -- отказывался верить я.
-- Будем надеяться, что скоро все проясниться...
Я подвез Рейна до города. Расстались мы очень сухо. Только в те минуты
я понял, насколько он мне неприятен, и, вероятно, Рейн это почувствовал.
Слишком многое вместил в себя тот день... Смерть Томашевского,
загнанного в угол собственным гением... Смерть охотников, ставших дичью, и
тех, кто вытянул несчастливый жребий, оказавшись утром в больнице Ретуни...
Смерть Скотта, до конца мной никогда не понятая, и что если справедливая...
но, увидев его мертвым, я не мог избавиться от щемящей сердце тоски...
Когда-то я называл его своим другом и теперь его не стало, совсем...
Вокруг сеяли смерть. Но это была лишь прелюдия к кошмару, который ждал
всех нас впереди...
Уик-энду, пронесшемуся черной тучей, не суждено было уйти мерной
поступью. Ровно в полночь новости одной из государственных телекомпаний
вышли с сенсационным материалом: некто, пожелавший остаться неизвестным,
передал журналистам документы частного расследования по террористической
организации "Адам и Ева". В течение десяти минут телеведущая смаковала
будоражащие воображение подробности гибели десятков мутантов. О Ретуни еще
не знали...

***

===

30.
Спустя два дня хоронили Скотта. Было около полудня, по-летнему ясно и
солнечно, по-осеннему ветрено и нежарко. Всего несколько человек провожали
Вильяма в последний путь: двое его коллег -- врачи клиники Рикардо, знакомая
вам Мария Кантера, я, Филидор, Андрэ Пани и священник. Все были одеты в
траур, хранили скорбное молчание, никто не плакал... Священник произнес
надгробную речь...
Когда гроб опускали в могилу, к богатому фамильному склепу приблизилась
пышная похоронная процессия;.. им всем еще предстояло пройти горестный
ритуал от начала до конца, нам же оставалось только положить цветы. Мир
праху всех умерших...
Скотт вскоре остался один. Я и Андрэ Пани чуть отстали от ушедшего
вперед Филидора; мы шли неширокой, открытой для света аллеей, справа, слева
от нас оставались кресты, склепы, надгробные плиты, маленькие часовенки...
царство покоя...
-- Есть что-нибудь новое? -- спросил я у Пани.
-- Немногое... В него стреляли трижды, возможно, из его же пистолета,
он до сих пор не найден, потом перетащили из кабинета в спальню. Он был,
вероятно, еще жив, но одно из ранений оказалось смертельным, он не мог долго
протянуть... Отпечатки пальцев -- только Элен и служанки.
-- Значит, Элен? Ерунда!
-- А если она каким-то образом узнала о старых прегрешениях отца? В
конечном итоге немалая часть его состояния нажита преступными деяниями...
-- Андрэ, она любила своего отца...
-- Поссорилась, вспылила, выстрелила, когда опомнилась -- перенесла
отца в спальню, но было поздно, испугалась и сбежала.... так или иначе, а
это одна из версий, разрабатываемых полиций...
-- Это невозможно... Я хочу сказать, что она не могла стрелять в него.
-- Надеюсь, полиция ошибается.
Мы слышали стенания женщин, ветер донес дым кадила... Почувствовав
чей-то взгляд, я обернулся... Прячась среди окруживших гроб людей, на меня
смотрела Элен. Я мгновенно отвернул голову... Мне необходимо было
встретиться с ней...
-- Я, пожалуй, пройдусь среди могил... хочется побыть одному, -- сказал
я как можно более естественным тоном, затем окликнул Велье:
-- Филидор! Не жди меня, встретимся вечером... Прощайте и Вы, Андрэ.
Все же Андрэ Пани, как мне тогда показалось, что-то заподозрил. Он
метнул быстрый взгляд в сторону склепа, где кто-то из друзей или
родственников почившего протяжно и громко говорил проникновенные слова,
затем внимательно посмотрел мне в глаза, однако простился очень просто,
молвив:
-- Я все понимаю...
Я дождался, пока Филидор и Пани скроются из виду, подошел к группе
людей в черном, осторожно пробрался к Элен и встал у нее за спиной.
-- Элен, -- зашептал я ей на ухо, -- нам надо поговорить.
Мы отошли недалеко, но на достаточное расстояние, без опасений быть
кем-то услышанным. Глаза Элен застилали слезы, она едва сдерживалась, чтобы
не разрыдаться.
-- Это ужасно, Морис, ужасно.
-- Девочка моя... дело гораздо серьезнее, чем ты, может быть, думаешь:
полиция подозревает в убийстве тебя.
-- Как ты сказал?
-- Полиция...
-- Нет, нет, я не о том... ты сказал: "Девочка моя"... Ты ведь любишь
меня, несмотря на ни что, правда?
Бог мой! Я готов был поклясться всеми святыми, что это правда. Я готов
был подхватить ее на руки и целовать, целовать, целовать... Только сознание
того, что кладбище не совсем подходящее для этого место, сдерживало меня, и
я произнес коротко:
-- Я люблю тебя.
-- Милый, -- прильнула ко мне Элен, и меня захлестнули ранее неведомые
чувства.
Мы стояли так несколько минут, обнявшись, не говоря ни слова.
-- Элен, нам лучше уйти, тебя повсюду разыскивают, и, может статься,
здесь будут искать в первую очередь. Где ты сейчас живешь? -- наконец сказал
я.
-- В гостинице.

Это была дешевая гостиница: двухэтажная, грязная, отвратительная, в
номере с обшарпанными стенами и посеревшим от сырости потолком не было
ничего, кроме кровати, стула и умывальника с разбитой раковиной и
протекающим краном.
Хозяйка, немолодая женщина с распухшим лицом, неимоверно толстая,
вручая нам ключ от комнаты Элен, понимающе улыбнулась и, вероятно, для того,
чтобы подчеркнуть свою проницательность, добавила:
" Полиция заглядывает сюда ну крайне редко."
"Пожалуй, оно и верно, для Элен эта ночлежка гораздо надежнее любого
фешенебельного отеля", -- подумал я.
Мы снова были вместе. В почти пустой, неуютной, жалкой комнатушке, но
вместе. И снова, оказавшись наедине с Элен, я потерял ощущение реальности
всего происходящего... Я помню, как целовал подушечки ее пальцев, как она
взяла мою руку, будто котенок, потерлась щекой о мою ладонь,.. ее горячее
дыхание,.. и нежную кожу, дрожь пробегала по ней, словно мелкая зыбь по
уснувшему от ласк луны морю,.. как я коснулся губами ее лба, осыпал
поцелуями лицо, шею, как, опьяненный запахом ее тела, сжал в своих
объятиях... Элен, я, мы, бесконечно, в полусне, в полузабытье говорили друг
другу: "любимый, единственный, родная... я люблю тебя, Элен,.. я люблю тебя,
Морис"... А потом она сказала, что у нас будет ребенок...
Та ночь была нашей, вся без остатка.

***

===

31.
Утром, условившись с Элен, что она не будет покидать номер, я уехал к
Филидору. В который раз я обращался к нему за помощью. Мы обо всем
договорились -- он обещал спрятать Элен у надежных людей. Нам надо было
выиграть время. Когда через два часа я вернулся, комната была пуста.
-- Где она? -- сбежав вниз к консьержке, вскричал я.
-- Но мсье, мадемуазель ушла, ничего не сказав, -- фальшиво улыбаясь,
ответила хозяйка, сама невинность.
Слепая ярость порой наш наилучший союзник. Вот и тогда -- я схватил ее
за грудки и сдавил с такой силой, что бедняжка вдруг стала пунцовой и едва
смогла вымолвить:
-- Ее увели...
-- Кто? -- прошипел я, немного ослабив хватку.
-- Она не назвала себя, этакая яркая блондинка, стройная, лет 25, -- на
одном дыхании выговорила женщина.
-- Что она сказала?
-- Чтобы я держала язык за зубами -- и хорошо заплатила.
Отпустив вздрагивающую, словно под током, перепуганную хозяйку
гостиницы, я пошел к машине.
"Пат, это Пат!.." На следующий день после убийства Скотта со мной по
телефону связался Роже Шали, сказал он следующее: "Здравствуйте! Узнали?!...
Она в полном порядке, цела и невредима. Подробности при встрече..." Он
говорил о Патриции... Но почему она это сделала? Где теперь Элен? В замке?
Она с Пат более в безопасности, чем со мной. Я должен просто ждать. Но не
будет ли это ошибкой?
Да, именно так я утешал себя тем, что причин для беспокойства нет, что
Элен скоро даст о себе знать. Напрасно...
Во второй половине дня я позвонил в офис Роже Пали, но Мария Стюарт
ничего не знала. Ближе к вечеру, не в силах более томиться ожиданием,
отправился в Париж, не имея никакой цели.
Я находился в пути, когда позвонил Карл.
-- Вы вместе? -- он думал, я с Элен, -- Отец предупредил меня, я
собирался к Вам.
-- Нет, я один.
-- Возникли проблемы?
-- Кажется, да...
-- Приезжайте. Может быть вместе что-нибудь решим.
-- Может быть... -- неопределенно ответил я и положил трубку.
Впереди загорелся красный свет, я притормозил и, словно забыл, где
нахожусь, сидел как кукла, на которой испытывают ремни безопасности.
"Что же случилось с Элен?" -- терзала одна мысль.
Я вернулся на дорогу, когда моя машина внезапно, сама по себе, подалась
вперед, тут же вышел, захлопнул за собой дверцу и увидел, что стоявший за
мной полосатый, будто зебра, BMW врезался мне в задний бампер.
"Спишь! Зеленый же!"-- взвизгнул набежавший на меня импозантный
лысеющий господин, очевидно, его владелец, но только после этого он вздохнул
сокрушенно, и круглое лицо неожиданно расплылось в широкой улыбке. -- Ладно,
парень, не будем ссориться, хоть ты и виноват отчасти, но я готов все забыть
и даже компенсировать твои потери... Свои так свои...
Оставим в стороне его заблуждения относительно моей вины, он был прав в
главном -- еще за секунду до его последних слов я с удовлетворением тоже
подумал: "Свой".
Будто из-под земли вырос полицейский -- четырехрукий великан с
безобразным безносым лицом.
-- Прошу прощения, господа, что здесь происходит? Предъявите ваши
документы, -- прогундосил он.
-- А пошел ты, -- скороговоркой отвечал лысеющий господин, уже
намереваясь сесть в свою машину.
-- Это ты мне, слизняк?! -- взревел полицейский, хотя лицо его
оставалось спокойным. Никогда раньше я не слышал, не видел, чтобы мутанты,
находящиеся при исполнении служебных обязанностей, вели себя подобным
образом, напротив, что отличало их, так это какое-то особенное чувство
долга.
Владелец BMW, взглянув в глаза надвигающегося гиганта, так и застыл у
открытой дверцы, словно кролик перед удавом. Одним, почти неуловимым
движением руки мутант поставил его на колени, затем, не обращая внимания на
то, что жертва, не отправившись от удара, все еще судорожно хватает ртом
воздух, поднял за галстук и бросил на капот.
-- Ноги на ширину плеч, -- орал он.
На тротуаре останавливались прохожие -- становилось все интереснее. Но
кто они были! Лишь одно, два, промелькнувшие лица ЛЮДЕЙ, испуганные,
извиняющиеся или беспомощные, остальные -- мутанты, наблюдавших за
расправой, кто с любопытством, кто одобрительно, но, ради БОГА, только не
сочувственно.
Меня задело за живое. Да, это было раньше. Я хорошо помнил тот балкон,
того длинного, как жердь, трехглазого, но как подавлены мы были тогда,
соприкоснувшись с произволом, с грязью,.. и что за наваждение?! В который
раз!.. Неужели в них не осталось ничего человеческого, неужели, потеряв
человеческий облик, они утратили милосердие? Так ли мы виноваты перед ними?
Если жизнь обернулась трагедией, то разве не нашей общей?
...Глас вопиющего в пустыне! Сантименты! Предо мной были враг и свой,
которого унижали и били...
Мой возглас: "Стоять" последовал за вторым беспощадным ударом гиганта.
И пока тот, кого я называл в те минуты почти братом, бессильно сползал по
капоту вниз, мутант медленно повернулся и с недоумением и насмешкой
посмотрел на меня. Но затем он увидел перед собой дуло пистолета (с
некоторых пор я уже не расставался с оружием), и в глазах его отпечатался
страх.
" Отойдите на пять шагов," -- приказал я ему.
Полицейский покорился; между тем уже собравшаяся толпа угрожающе
сделала шаг вперед. Я быстро подошел к сидящему на земле человеку,
наклонился к нему, спросил:
-- Сможете вести машину?
-- Да... -- смахивая слезу со щеки, согласно кивнул он.
Я помог ему сесть за руль. Мы обменялись долгими взглядами; он коротко
сказал "спасибо", и его BMW рванулся с места, тараня расступившуюся толпу.
И, только оставшись один, я увидел, что, спасая незнакомца, сам оказался
отрезанным от машины тремя малоприятными господами. Оружие, видимо,
нисколько не пугало их. Скверным было и другое -- я упустил из поля зрения
полицейского.
Через мгновение мне показалось, будто портовый кран поднял мое тело над
землей, а затем, разжав стальные лапы, бросил вниз... Полицейский наклонился
надо мной снова, взял за руки и за ноги... Я бился, барахтался, извивался,
но был для него словно ребенок...
-- Потрудитесь поставить мсье на ноги, -- внезапно прозвучал грозный
окрик.
Когда ему беспрекословно подчинились, я мог узнать моего избавителя.
-- Я полагаю, у Вас буду крупные неприятности, -- пряча какие-то свои
документы, уже обычным для себя голосом говорил Андрэ Пани; четырехрукий
полицейский стоял перед ним навытяжку, не смея возразить. -- Господа, мне
думается, инцидент исчерпан, -- громко произнес Пани и обвел взором толпу,
будто выискивая провинившегося.
Он был убедителен. Очень скоро около моей машины мы остались только
вдвоем.
-- Чертовски Вам обязан, -- поблагодарил я его.
-- Не стоит...
-- Что же это, простое совпадение, что Вы оказались здесь? -- мне
неловко было спрашивать об этом Пани, я действительно чувствовал себя
обязанным ему, и все же...
-- Вы правильно поняли. Мне поручена Ваша безопасность, -- без обиняков
отвечал он.
-- И как долго за мной следят? -- напряженно спросил я, помня об Элен.
-- Вы хотите знать, известно ли нам, где и с кем вы провели прошедшую
ночь? Да...
Я молчал.
-- ...Но, кажется, вернувшись в гостиницу, вы не нашли ее.
-- Все верно, -- глухо произнес я, умалчивая о дочери, а потом
постарался быть подчеркнуто официальным: -- Мсье Пани, еще раз, позвольте
выразить вам мою крайнюю признательность. Надеюсь, я волен в своих
поступках?
Андрэ Пани пристально глянул на меня черным оком.
-- Кажется, пока мое присутствие только пошло вам на пользу...
Этим наш разговор и окончился. Но всю дорогу, пока я ехал к Велье,
меня, словно магнитом, тянуло взглянуть на зеркало заднего вида, на
белоснежный "порше" Пани.
Вечером мы с Карлом шли дорожками Булонского леса. Было очень спокойно
и пустынно. Ветер, умудренный погонщик, лениво гнал тучи, словно невзначай
задевал верхушки деревьев, срывал один, другой пожелтевший лист и забывал о
нем...Это была осень, первые ее дни.
-- Значит, этот Андрэ Пани и сейчас следит за нами? -- спросил Карл.
-- Вероятно. Но признаюсь, он подоспел вовремя... я стал было читать
последнюю молитву, -- усмехнулся я.-- Но теперь об Элен... Она была вчера на
похоронах отца. Ночь мы провели вместе, в гостинице, а утром, в мое
отсутствие, появилась Патриция и увела ее с собой.
-- Патриция объявилась?
-- Да.
-- Кажется, они подруги.
-- Право, уже не уверен...
-- Элен... она значит для тебя очень многое? -- спросил он мягко.
Я вдруг ощутил непреодолимую потребность выговориться. Карл умел
слушать. Я рассказывал ему об Элен, о нас с ней, как будто я и Элен были
вместе целую вечность... Наверное, потому, что любил я впервые. Но когда я
умолк, Карл тихим голосом осторожно произнес:
-- Мне кажется, ты знаешь о ней не все... думаю, она мутант...

***

Источники :

https://readli.net/chitat-online/?b=73140&pg=2

https://www.rulit.me/books/grazhdanskaya-vojna-read-36435-1.html

https://libking.ru/books/sf-/sf/28593-andrey-korbut-grazhdanskaya-voyna.html

https://litmir.club/br/?b=61433

https://lib.ru/ZHURNAL/KORBUT/cyvilwar.txt

http://www.kulichki.ru/moshkow/ZHURNAL/KORBUT/cyvilwar.txt

https://www.livelib.ru/author/945699-andrej-korbut

Биография

— Андрей Корбут

Родился: 11 февраля 1963 г. , Харьков, Украинская ССР
---

Андрей Евгеньевич Корбут - российско-украинский писатель, журналист, редактор. В детстве Андрей Корбут жил в Крыму, там учился в школе, был призван в ряды Советской Армии. В 1988 году поступил на геолого-географический факультет Харьковского государственного университета. В 1995 году пришел в журналистику, в течение 15 лет работал главным редактором в СМИ Крыма. В 2007 переехал в Харьков. Свои произведения Андрей Корбут начал публиковать с 1999 года в Самиздате. Сначала это были романы-фэнтези "Гражданская война", "Год 2990". В 2016 году издательстве «Книжный Клуб Книговек» вышел его большой исторический роман в 5-ти книгах "Хроники Ассирии: Син-аххе-риб".
---

***

---

***

Словарь Батлерианского джихада

ПРИЛОЖЕНИЕ - Крестовый поход...

ПОСЛЕСЛОВИЕ. Дом Атрейдесов.

Краткая хронология «Дюны»

***

---

Фотоистория в папках № 1

002 ВРЕМЕНА ГОДА

003 Шахматы

004 ФОТОГРАФИИ МОИХ ДРУЗЕЙ

005 ПРИРОДА

006 ЖИВОПИСЬ

007 ТЕКСТЫ. КНИГИ

008 Фото из ИНТЕРНЕТА

009 На Я.Ру с... 10 августа 2009 года

Страницы на Яндекс Фотках от Сергея 001

---

***

ПИР ВО ВРЕМЯ ЧУМЫ. А.С. Пушкин

***

...

Председатель.
Он выбыл первый
Из круга нашего. Пускай в молчаньи
Мы выпьем в честь его.

Молодой человек.
Да будет так!

(Все пьют молча.)

Председатель.
Твой голос, милая, выводит звуки
Родимых песен с диким совершенством;
Спой, Мери, нам, уныло и протяжно,
Чтоб мы потом к веселью обратились
Безумнее, как тот, кто от земли
Был отлучен каким-нибудь виденьем.

Мери (поет).

Было время, процветала
В мире наша сторона:
В воскресение бывала
Церковь божия полна;
Наших деток в шумной школе
Раздавались голоса,
И сверкали в светлом поле
Серп и быстрая коса.

Ныне церковь опустела;
Школа глухо заперта;
Нива праздно перезрела;
Роща темная пуста;
И селенье, как жилище
Погорелое, стоит, -
Тихо все - одно кладбище
Не пустеет, не молчит -

Поминутно мертвых носят,
И стенания живых
Боязливо бога просят
Упокоить души их.
Поминутно места надо,
И могилы меж собой,
Как испуганное стадо,
Жмутся тесной чередой.

Если ранняя могила
Суждена моей весне -
Ты, кого я так любила,
Чья любовь отрада мне, -
Я молю: не приближайся
К телу Дженни ты своей;
Уст умерших не касайся,
Следуй издали за ней.

И потом оставь селенье.
Уходи куда-нибудь,
Где б ты мог души мученье
Усладить и отдохнуть.
И когда зараза минет,
Посети мой бедный прах;
А Эдмонда не покинет
Дженни даже в небесах!

Председатель.
Благодарим, задумчивая Мери,
Благодарим за жалобную песню!
В дни прежние чума такая ж видно
Холмы и долы ваши посетила,
И раздавались жалкие стенанья
По берегам потоков и ручьев,
Бегущих ныне весело и мирно
Сквозь дикий рай твоей земли родной;
И мрачный год, в который пало столько
Отважных, добрых и прекрасных жертв,
Едва оставил память о себе
В какой-нибудь простой пастушьей песне
Унылой и приятной.... нет! ничто
Так не печалит нас среди веселий,
Как томный, сердцем повторенный звук!

...

***