Главная » » Дурная 003

02:48

Дурная 003

***

===

Глава 3. Долги, которые нас выбирают.

Я вышел из просторного стеклянного здания аэропорта. Я находился в
Америке. Все хлопоты и трудности прошедших нескольких месяцев были поза-
ди.
Мной были уговорены изворотливые и подозрительные чиновники, получены
многочисленные официальные бумаги, выстояны очереди в пыльных и грязных
прихожих ведомств, занимающихся взиманием долгов с неблагодарных репат-
риантов, а также ведомств, занимающихся призывом последних в армию и
уточняющих их возможные связи с разведывательными органами страны, из
которой они бежали.
Ведомство, взимающее долги, которые за время моего проживания на бе-
регу Средиземного моря достигли весьма значительных размеров, находилось
на маленькой улочке в пыльном портовом районе, застроенном складами и
бесчисленными маленькими лавочками. Вход в ведомство почему-то пролегал
через галантерейный магазин, и дремлющий усатый араб, в прохладном по-
лумраке сидевший за стойкой, увешанной брюками и кофтами, всякий раз
просыпался и зорким взглядом впивался в лицо потенциальному покупателю.
Русских, пришедших платить свои долги, он различал сразу же и мгновенно
прикрывал глаза, предаваясь сладкой нирване.
На втором этаже по темному и душному коридору ходила жуткого вида
старуха, ругалась и протирала пластиковый пол с прожженными следами от
окурков грязной тряпкой, оставляющей после себя коричневые разводы. В
конце коридора находился сортир, в котором стояла мутная, испускающая
зловоние лужа и сквозь пыльное битое стекло, наполовину заколоченное фа-
неркой, виднелась узкая серая портовая улица, забитая продирающимися
сквозь нее машинами, складами и крохотными конторками.
На старом кожаном диване, скамейках, деревянных, серых от грязи, ска-
мейках и стульях сидела очередь задолжавших бывших граждан Советской им-
перии, которым по каким-либо причинам необходимо было пересечь границы
исторической родины еврейского народа. Часть из них явно хотела сбежать
куда глаза глядят, отчаявшись от нищеты и отсутствия работы, другим
действительно необходимо было посетить родных или просто уехать в коман-
дировку. За дверью, обитой дермантином, сидела вершительница их судеб -
пожилая дама с недобрым лицом, одинаково подозрительно относящаяся и к
тем, и к другим, стоя на страже финансовых интересов государства.
Дама эта около двадцати лет назад была молодой советской женщиной,
возможно, активной комсомолкой, но вовремя принятое решение воссоеди-
ниться с Народом Kниги и солидный срок пребывания в "стране молока и ме-
да" явно возвышал ее над относительно свежими эмигрантами, с которыми
она разговаривала исключительно на иврите с заметным русским акцентом.
Люди путались, пугались, особенно старики, тогда дама с недовольным ви-
дом разъясняла по-русски суть дела и затем снова безжалостно переходила
на иврит.
В коридор выходило несколько дверей, за которыми располагались мелкие
конторы. Сразу же при входе, напротив лестницы на одной из таких дверей
висело объявление, накорябанное по-русски с несколькими грамматическими
ошибками: "Долги дальше! Не Стучат! Просба дверь не открыть!". Над
объявлением висела табличка на иврите: "Саша Кац. Помощь в составлении
долговых обязательств". Из двери изредка выходил старик, совершенно не
вязавшийся с самим местом и всем обликом грязного коридора. Он был в со-
лидном пиджаке и в туго завязанном галстуке с золотой брошкой. Саша Кац
долго возился, обстоятельно запирая массивную дверь ключом, висевшим на
толстой металлической цепочке. Ходить он мог только опираясь на резную
трость и, покряхтывая, исчезал где-то на лестнице. Из-за другой двери
доносился оживленный иврит, и примерно раз в десять минут из нее выходи-
ла средних лет смуглая женщина в просторных восточных одеждах. Она шла
набирать воду для очередной порции кофе и всякий раз презрительно и с
некоторым подозрением окидывала взглядом жалких просителей, сидящих в
ожидании своей судьбы. Вода находилась в специальной пластиковой бутыли
в комнатке, запирающейся на ключ. Если бы не эта мера предосторожности,
бутыль бы была выпита страждующими русско-еврейскими должниками.
Долги, из-за которых происходило чрезвычайное количество мелких и
крупных неприятностей, включали стоимость провоза человеческих тел из
далекой России, доставку их багажа, а также материальную помощь, выдава-
емую вновь прибывшим в первые полтора года их вживания в местную жизнь.
Хотя помощи этой хватало лишь на съем квартиры, деньги эти по изра-
ильским понятиям были немалыми и, главное, накрепко привязывали вновь
прибывших к древней земле. Через пять лет жизни на исторической родине
долги прощались. Хотя вопрос с долгами был весьма противоречивым, ново-
испеченным эмигрантам, решившим пересечь границы государства, приходи-
лось претерпевать многочисленные унижения. Им не выдавался иностранный
паспорт, приходили домой повестки в суд, а по возвращении на историчес-
кую родину паспорт зачастую отбирался. Мне довелось знать человека, спо-
койно вернувшегося из командировки в Америку и не обратившего внимания
на роковую повестку, требующую сдать паспорт в министерство внутренних
дел с целью дальнейшего невыезда. В скором времени он был вызван в поли-
цию и оштрафован на значительную сумму, причем паспорт у него все равно
отобрали.
- А что, уеду назад, - отчаянно говорил мужчина лет пятидесяти с ху-
дым, небритым лицом, нервно куря. - Что я здесь имею? Работы нет, денег
нет, крыши над головой нет. А я слесарь четвертого разряда, у нас в Жи-
томире меня на любой завод возьмут, не пропадем.
- Тише ты, идиот! - шипела полная дама, - что распинаешься? Услышат -
фига с два выпустят. Столько денег на гарантов потратили!
Я усмехнулся. Вокруг жестких правил, требующих выплаты долгов или
предоставления гарантов на зарубежные поездки, расцвел пышный бизнес
предоставления финансовых поручительств за солидную сумму, обычно много
меньшую, чем сумма долгов. В случае невозвращения уехавших долги их взи-
мались с гарантов. Каким образом они выкручивались из этой ситуации, ос-
тавалось неизвестным.
Из-за обитой дермантином двери вышли молодая женщина и мужчина с
раскрасневшимися лицами и, не в силах сдержать эмоций, крепко и радостно
обнялись. Сидевшие на скамейках люди с завистью посмотрели им вслед. Все
это анекдотично напоминало очередь в УВИРе в добрые старые времена.
- Ой, ой, зачем мы уехали! - раскачивалась на стуле отекшая старуха.
- И чего нам плохо было, жили как люди. Ой, как жили, все было.
- Вот к тебе домой из общества "Память" бы постучались, тогда узнала
бы, - желчно сказал сидящий рядом мужчина средних лет.
- Да какая "Память"? - заголосила старуха. - У нас в районе ее и на
дух не было. Поверили радиостанциям, родственникам, приехали сюда. И вот
на тебе, долги они придумали, проклятые.
- А вы знаете, что Коля, который на автостанции работал, попал в ава-
рию? - с жадным интересом рассказывал сухонький старичок полному, плохо
выбритому мужчине средних лет с багровым лицом в помятом пиджаке и гряз-
но-фиолетовой советской рубашке с вытертым воротником, из которого тор-
чали наружу белые нитки. Эти односельчане явно только что встретились.
- Да ты шо? Во дает! - удивлялся краснолицый здоровяк с украинским
акцентом, вытирая со лба капли пота.
- Да-да, понимаете, напился и разбился в лепешку! - тоном старого са-
диста продолжал сухонький должник. - А Гриша, вы же его точно знали -
разбогател и открыл большую мастерскую, к нему даже из города теперь
приезжают клиенты.
- Во дает! - упавшим голосом отвечал собеседник, явно сравнивая ны-
нешнее положение ловкого Гриши со своим.
Из-за двери вышел седой мужчина с растерянным лицом.
- Отказала, сволочь! - со злостью сказал он. - А у меня мать умерла,
ее в холодильник положили, не хоронят без меня. Ну куда же я сбегу, у
меня дочь здесь, квартира, машина. Где я ей найду гарантов? Мне лететь
надо. А она говорит езжай в Тель-Авив, к начальнику, пусть разбираются.
Очередь молча смотрела на него. Он растерянно постоял еще немного в
коридоре и быстрым шагом ушел прочь.
Я проходил эту очередь уже несколько раз. Перед каждой моей поездкой
за рубеж и сама очередь, и процедура однообразно повторялись. Полная да-
ма, с уважением отнесясь к моему ивриту, значительно лучшему, чем у
большей части очереди, и, тем более, к бумаге с печатью знаменитого уни-
верситета, выдавала мне заветную справку. Она не знала самого главного.
Заветная бумага не имела юридической силы, так как университет пору-
читься за меня отказался и директор моего факультета, житель Израиля в
третьем поколении, матерясь по-русски выписывал мне псевдогарантию на
покрытие моих долгов в случае моего невозвращения и скреплял письмо фа-
культетской печатью. После этого он, пыхтя и продолжая материться, начи-
нал писать гневные письма в Министерство иностранных дел, и однажды ему
даже ответили, что, к сожалению, установленный порядок отменить пока не-
возможно, так как это откроет дорогу массовому отъезду русских эмигран-
тов.
На этот раз я был совершенно спокоен, так как собирался вернуть дол-
ги. Потраченная на меня сумма изрядно обросла процентами и была привяза-
на к курсу доллара, периодически совершавшего космические скачки,
вследствие чего мне пришлось просить Ефима о покрытии моих долгов миро-
вому еврейству. Пару дней назад на мой счет была перечислена необходимая
сумма. Дверь открылась, и через минуту я уже объяснял полной даме свою
ситуацию.
- Какие подлые люди, - с возмущением сказала дама с молдавским акцен-
том. - Кого они хотят обмануть? Меня? Они думают, что я поверю, что у
него покойница мать лежит в холодильнике? В первый раз про такое слышу!
- Она с возмущением посмотрела на меня. - Послушайте, молодой человек, -
неожиданно по-русски сказала она. - Зачем же вам выплачивать долги, при-
несите справку от гарантов и уезжайте себе спокойно.
- Но я уезжаю по крайней мере на два года, - уверенно парировал я. -
И я готов уплатить, назовите мне точную сумму.
- Нет, нет, ну зачем же, такие огромные деньги? - настаивала дама. -
Положите их на счет, накопите проценты, а затем приедете, и долги с вас
спишут.
- Ну, вы знаете, мне бы хотелось их уплатить полностью и не испыты-
вать никаких неудобств в дальнейшем - сказал я. - А то начнете в суд вы-
зывать, посылать повестки.
Дама каким-то подозрительным взглядом посмотрела на меня.
- Одну секундочку, я проверю ваши данные. - Набрав что-то на клавиа-
туре компьютера, она наклонилась ко мне и таинственным шепотом произнес-
ла: - То, что я вам сейчас скажу, я говорить не должна. Но у вас особый
случай. Я не имею права принять у вас деньги.
- Почему? - удивился я.
- Вышло новое постановление, что те, кто прожил в стране уже больше
двух с половиной лет и находился на территории Израиля во время войны,
от уплаты долгов освобождаются.
Я не верил своим ушам. Выходит, что, сами того не зная, мы больше ни-
кому ничего не должны! Мы купили это право, сидя в противогазах и вздра-
гивая при звуках взрывов.
Когда я покачиваясь вышел на улицу, портовый пыльный район показался
мне прекрасным, и мне стало жаль уезжать отсюда. Я смотрел на уютные ма-
газинчики, нагловатого парня, продававшего фалафель и зазывающего поку-
пателей, одновременно делая сомнительные комплименты проходящим девуш-
кам, всю эту уличную суету и чувствовал, что мне будет грустно без запа-
ха кофе и апельсинов, шума, гортанных звуков иврита, ребят и девочек в
военной форме с автоматами, гор, покрытых соснами и кипарисами, лазурно-
го моря, студентов с пытливыми глазами, улицы на которой мы жили, солнца
и яростных дождей зимой.
Я вздохнул и вдруг вспомнил, что для пересечения границы мне также
требовалась бумага, удостоверяющая то, что я не собираюсь уклониться от
армейского призыва. Обычно бумагу эту выдавали безо всякой волокиты, но
на этот раз мне не повезло, и меня послали на какую-то дополнительную
проверку.
В многоэтажном, прокуренном здании военкомата по лестнице ходили воз-
буждающие воображение симпатичные белокурые девушки в военной форме. На
стене висели картины, как две капли воды напоминающие творения неизвест-
ного армейского художника, которые я на всю жизнь запомнил после первого
юношеского визита в районный военкомат города Москвы. Даже сюжеты этих
картин были совершенно неотличимыми. Под теми же серыми валами моря пе-
рекатывались зелеными боками пузатые подводные лодки, похожие на жирные
селедки, в голубом безоблачном небе парили самолеты, а по полю неслись
танки, поднимая за собой облака желтого цвета, по-видимому, пыль, сме-
шанную с выхлопными газами. Только на тех, давно виденных картинах, сия-
ла красная пятиконечная звезда, а не звезда Давида.
Я был почти уверен, что картины эти принадлежали руке одного и того
же художника. Они были одинаково непропорциональны, как будто нарисованы
детской рукой, и не имели точки перспективы.
Тот факт, что я недавно посещал Москву, кого-то насторожил, так как
по непонятной мне логике это неизбежно свидетельствовало о том, что я
был завербован уже несуществующим КГБ. В свете этого моя предстоящая по-
ездка в Америку выглядела как повод, скрывающий предстоящие встречи с
разведчиками-чекистами и выдачу им географических координат Министерства
внутренних дел, а также содержания моих лекций, прочитанных студентам в
течение последних двух лет.
Молодой парень с жесткими неприязненными глазами около часа уговари-
вал меня признаться, как же именно и с какой целью я был завербован при
пересечении государственной границы в Шереметьево-2, а также куда и за-
чем я еду в Америку, с кем буду встречаться и где именно установлено
место явки для сношений с русскими. Разговаривал он со мной по-русски и
неодобрительно щурился.
- Нам все известно, - в двадцатый раз повторял он. - Расскажите, где
именно в Америке у вас запланированы явки и встречи с агентами КГБ. -
Иногда он менял тактику: - Расскажите, как именно вас в Москве завербо-
вало ГРУ.
Я рассвирепел, но деваться было некуда, моя судьба зависела от этого
недоумка, отрабатывавщего на мне свое профессиональное мастерство или
просто вымещавшего на случайной жертве свое плохое настроение.
- Меня никто не вербовал! - стоял я на своем. - И даже в КГБ в старые
времена со мной разговаривали вежливее.
Паренек недоверчиво посмотрел на меня, и в его глазах промелькнуло
сомнение.
- А почему же в таком случае ты нервничаешь и твои родители живут в
Москве? - спросил он.
Я вышел на улицу и закурил. Руки у меня дрожали от боли и возмущения,
и я с трудом сел за руль. Если бы еще вчера мне рассказали об этом, я бы
посмеялся и не поверил ничему подобному.
Несколько месяцев назад я чудом избежал гибели, когда так и не най-
денные никогда террористы полили горный склон маслом и рассыпали на до-
роге шипы. Покрышки у моей старенькой машины сразу лопнули, и ее закру-
жило на склоне и выбросило в кусты. Идущие за мной машины столкнулись,
одна из них перевернулась, покатилась кубарем по склону и загорелась.
Тогда, и во время войны, когда рядом громыхали взрывы и взлетали ракеты
"Патриот", я чувствовал себя частью этой маленькой, окруженной врагами
страны, давшей прибежище сотням тысяч людей и надрывавшейся в попытках
обустроить их, в то время как огромная Америка, только что кричавшая о
правах человека, как-то вдруг стыдливо примолкла и ввела жесткую иммиг-
рационную квоту. Сейчас, после этого позорного допроса и унижения, я хо-
тел уехать отсюда...

Ввиду неожиданного прощения долгов мне предстояла полулегальная и
бессмысленная операция по обмену их на доллары и вывозу назад для возв-
ращения Ефиму Пусику. По существующим правилам я мог вывезти из страны
весьма скромную сумму. К счастью, по соседству с факультетом в механи-
ческой мастерской, расположенной на разогретом солнцем, поросшем соснами
склоне горы, работал университетский пролетарий физического труда, зна-
менитый слесарь Изя.
Изя был здоровым верзилой с курчавыми черными волосами, вечно ходив-
шим в зеленоватой майке, вымазанной в ржавчине. Я часто видел его на
различных подсобных работах. Перед приездом важных правительственных де-
легаций или проведением международных симпозиумов главная аллея универ-
ситета украшалась бело-голубыми государственными флагами Израиля. Изя
был одним из основных действующих лиц в проведении этих предпраздничных
торжеств. Он бегал по территории с пачкой флажков под мышкой, суетился и
давал указания мрачной группе рабочих, нанятых для этого случая из числа
бывших советских специалистов.
- Сюда, сюда втыкай! - Изя подбегал к неразумному подручному и наг-
лядно показывал ему, как флагшток попадает в предназначенное для него
отверстие в фонарном столбе. - Ни слова не понимает! - Он свысока и с
жалостью глядел на неразумного подопечного. - Что с ним говорить? Вот я,
рабочий, а все умею. А они, они все инженеры или доктора наук, двух слов
связать не могут! - и Изя с гордостью почесывал волосатую грудь.
После завершения подготовительных хлопот Изя обычно сидел в тенистом
кафе на небольшой площади с журчащим фонтаном, пил крепкий кофе, курил и
болтал с похожими на него крепкими биндюжниками, местными таксистами,
ожидающими клиентов, и владельцами маленьких магазинчиков.
- Что с ними разговаривать? - риторически спрашивал он. - Я рабочий
человек и, слава Богу, - при упоминании Бога он на секунду замолкал, - у
меня все есть! - Он загибал пальцы: - Дети есть, квартира есть, машина
есть, работа есть. А эти, - он презрительно смотрел вокруг, - приехали,
все культурные, а двух слов связать не могут! - Изя был явно ошарашен
тем, что существуют вокруг темные люди, не разговаривающие на иврите.
Собравшиеся вокруг завсегдатаи кафе одобрительно кивали.
Изя работал в каком-то подобии подсобного помещения, в котором стояли
верстаки, лежала груда ржавых водопроводных труб и старого электрическо-
го хлама. У стены, в маленькой каморке за столом сидел Изя под фотогра-
фиями, изображающими гоночные мотоциклы, спортивные машины, голую девицу
с огромными розовыми грудями и бывшего министра обороны Моше Даяна с
черной повязкой на глазу.
Когда я вошел, Изя с аппетитом жевал, обмакивая зеленый лук в соль и
заедая его спелым помидором. Всем давно было известно, что Изя подраба-
тывает подпольным обменом валюты, и сотрудники университета, от профес-
соров до студентов, частенько заглядывали в его обитель.
- Изя, - начал я. - Я хотел с вами договориться. Мне надо обменять
крупную сумму денег. Давайте назначим день, вы принесете доллары, и я
все обменяю.
- Сколько? - с интересом спросил Изя.
- Восемь тысяч долларов. - Я назвал сумму и зажмурился. Обычно у Изи
меняли долларов двести-триста для помощи родственникам в России. Мне од-
нако и в голову не приходило, что в свободном обращении скромного слеса-
ря могут ходить тысячи.
- Дружок, ты что, думаешь я нищий, да? Деньги при тебе? - Изя весело
рассмеялся, почесывая волосатую грудь. Деньги были при мне. Изя подошел
к небольшому сейфу, открыл его, и я увидел, что сейф весь забит банкно-
тами. Он достал тоненькую пачку бумажек, отсчитал ее и забрал мой бумаж-
ный пакет, набитый шекелями. - Желаю удачи! - Израильский пролетарий
осклабился и снова обмакнул лук в соль и аппетитно им захрустел.

- Оттуда не возвращаются, - сказала мне грустная худая высокая библи-
отекарша, когда сотрудники факультета провожали меня в дорогу. - Там
слишком хорошо. Я уже многих друзей провожала, пока что никто не вернул-
ся. Купили дома, говорят, что вернутся в следующем году. Но продолжают
жить. Не забывай нас...
Я уезжал ранним утром. Автобус собирал хмурых мальчиков в очках с ви-
сящими через плечо автоматами. Этой ночью в небе летали реактивные само-
леты, а где-то на севере глухо бухали разрывы. Я чувствовал себя преда-
телем. Эти дети ехали туда, где пахло порохом и можно было погибнуть в
любую минуту. Я же уезжал в беззаботную, залитую солнцем и продуваемую
океанским ветром долину. В кармане у меня лежали доллары, извлеченные из
глубины Изиного сейфа и уже принадлежавшие Ефиму Пусику. От них исходил
какой-то холодок, проникающий внутрь и смешивающийся с маленьким пульси-
рующим снежным комочком, сидящим в груди.

===

Глава 4. Скромный кожаный пояс с золотой пряжкой.

На въезде в Америку сидел курчавый молодой паренек с черно-лиловой
кожей, так сказать, местный архангел. Он деловито проставлял штампы в
паспорта, улыбаясь приезжающим своей широкой белозубой улыбкой. Мой пас-
порт, открывающийся сзади наперед, вызвал у него затруднения. Архангел с
лиловым отливом, в белой рубашке и в галстуке, вертел его во все сторо-
ны, то переворачивая сверху вниз, то листая его справа налево, пытаясь
определить мое происхождение.
- Откуда? - наконец непонимающе буркнул он.
- Израиль. - Я был настроен решительно.
- Как? - страж был явно поставлен в тупик.
- Израиль.
Паренек недоверчиво посмотрел мне в глаза и достал толстую засаленную
книгу. Он некоторое время изучал список стран и народов, затем снова
посмотрел на меня, и лицо его прояснилось.
- Это в Африке! Фрукты, растения, змей везете? - Парень с ловкостью
фокусника извлек цветные картинки с изображениями экзотических плодов,
покрытых странными наростами, и разноцветных, гадко выглядящих змей с
пестрыми пятнышками и ромбиками на боках.
- Нет, ничего не везу! - я решил не уточнять географического располо-
жения исторической родины.
Архангел махнул ладонью и шлепнул штамп в паспорте. Я был свободен!
Андрей ждал меня у выхода из аэропорта. Его розовые щеки, которые,
как мне показалось, еще более округлились со времени нашей последней
встречи, были надуты, что придавало лицу встречавшего важное и на-
чальственное выражение. Я обратил внимание на то, что он был одет так
же, как и несколько месяцев назад. Физическая оболочка старого знакомого
была покрыта полосатой рубашкой без галстука, напоминающей матрац, серы-
ми, с металлическим оттенком брюками и добротными кожаными туфлями. Вид
у Андрея был озабоченный и крайне деловой.
- Привет, - отрывисто сказал он. - Наконец-то ты соизволил приехать.
Нам надо в темпе двигаться. Поговорим в машине! Он выхватил у меня один
из чемоданов и, рассекая шумную толпу, побежал к лифтам, ведущим в под-
земный гараж. Я с трудом поспевал за ним. Мы швырнули чемоданы в багаж-
ник блестящей Тойоты, Андрей резко взял с места, и мы выкатились на ши-
рокую автостраду, по которой на огромной скорости бесшумно катились раз-
ноцветные машины, казавшиеся гигантами после компактных европейских мо-
делей. Их черные, блестящие шины мягко шуршали по асфальту, изредка пос-
тукивая на дорожных швах.
На горизонте возвышались зеленые горы, покрытые лесом, и серо-свинцо-
вые тучи перекатывались через их вершины и мягко спускались по лесистым
склонам. С другой стороны от дороги закатное солнце проглядывало сквозь
небольшие облака, обнажавшие клочки голубого неба. Я нажал на кнопку.
Стекло бесшумно опустилось, и в машину ворвался свежий воздух, наполнен-
ный ароматами моря, хвои и трав. После влажной духоты бушевавшего изра-
ильского лета он показался мне эликсиром жизни. Голова слегка кружилась
после бессонных суток.
- Здорово здесь у вас, - сказал я глубоко дыша. - А в Из...
- Давай-ка перейдем к делу! - неожиданное резко, даже, как мне пока-
залось грубо, оборвал меня Андрей. - Ты уже разобрался с работой, о ко-
торой с тобой говорил Ефим?
Я был ошарашен таким вступлением. Тогда, несколько месяцев назад, ни-
какого конкретного разговора не было, и я не подозревал о том, что пред-
полагалось, что я привезу вместе с собой какие-либо конкретные результа-
ты. Напротив, я наивно полагал, что факт физического перемещения моего
тела в компанию Пусика предполагает начало соответствующей деятельности.
Конечно же, я нашел в библиотеке гору статей, но работа оказалась неожи-
данно сложной. Настроение у меня сразу упало.
- Как тебе сказать, - осторожно начал я. - Я кое в чем разобрался, но
пока до конкретных результатов еще далеко. Видишь ли, у меня было очень
мало времени, все эти хлопоты, бюрократия...
- Это очень плохо. - Андрей произнес это ледяным тоном. - Ефим только
вчера интересовался тем, что же именно ты успел сделать.
При этих словах я вдруг почувствовал неловкость и даже некоторый стыд
за свою нерасторопность. Маленький ледяной холодок, который уже давно не
давал себя знать, встрепенулся, как бабочка, собирающаяся взлететь с
цветка, зашелестел крылышками холодного белого пламени и вдруг ровно
засветился, как лампочка Ильича. Неожиданно я даже обрадовался этому
ровному свечению.
- И еще, - вдруг жестко добавил Андрей. - Имей в виду: в Америке ни-
кого не интересуют твои личные проблемы. В Америке никому не жалуются и
не объясняют, почему не сделана работа. Здесь интересуются только тем,
сделана работа или нет! Так что не вздумай ссылаться на твои личные обс-
тоятельства, если с тобой будут разговаривать!
В кабине автомобиля воцарилось тяжелое молчание. Андрей напряженно и
недовольно смотрел на дорогу. Меня уже ничего не радовало. Угораздило же
угодить в такую дурацкую ситуацию! Почему же Ефим разговаривал со мной
таким доброжелательным тоном? По-видимому ситуация за эти месяцы измени-
лась.
Тем временем мы съехали с автострады, и машина уже неслась по не-
большой дороге среди аккуратных домиков. Андрей посмотрел на меня.
- И скажи спасибо за то, что я тебе об этом говорю, - сказал он дело-
вым тоном. - Я же это по-дружески, как-никак мы с тобой хорошо знакомы.
А другой мог бы специально промолчать и перед Ефимом тебя подставить,
или даже нажаловаться пойти. Да, еще имей ввиду: держи язык за зубами.
Если ты увидишь что-то странное, необычное, никого не расспрашивай, луч-
ше всего иди ко мне, и я тебе все объясню. Чуть не забыл, всегда улыбай-
ся, на все вопросы отвечай: "Отлично", даже если дела идут плохо. Иначе
тебя не поймут - мы же в Америке! Как только переступишь порог фирмы,
говоришь только по-английски, даже если вокруг только русские. Понятно?
Мне было немного не по себе. Обида, недоумение, разница во времени,
усталость, розоватый туман, плывший перед глазами, смешался с нереальны-
ми, чужими и непривычными окрестносятми и со странными событиями, проис-
ходящими со мной.
- Да, да. Мне все понятно, - с трудом произнес я.
- Вот и прекрасно. - Андрей приободрился. - Главное, постарайся хоро-
шо работать. А сейчас мы поедем тебя одевать, тебе нужен новый гардероб.
- Как? - удивился я. - У меня на первое время все есть. И костюм при-
личный, и рубашки, и туфли.
- Нет, нет! - запротестовал Андрей. - Ефим очень придирчиво относится
к одежде. Между прочим, он сам попросил тебя обмундировать. К твоему
сведению, если бы не его просьба, нам бы сейчас пришлось ехать прямо на
работу. Пойми, ты в первый раз придешь в компанию, все с тобой будут
знакомиться. В костюмах и в галстуке у нас на Пусике никто не ходит. У
тебя должна быть полосатая рубашка, ну, примерно, как у меня, темно-се-
рые или черные брюки, скромный кожаный пояс с золотой пряжкой, черные
или коричневые кожаные ботинки и темные строгие носки.
Я пришел в ужас.
- А трусы тоже должны быть скромные и темные? - спросил я.
- Ничего нет смешного. - Андрей произнес это с угрозой в голосе. -
Трусы могут быть какими угодно. Но представь, что сотрудник придет на
работу в джинсах! Какое впечатление о компании сложится у наших клиен-
тов? У нас, между прочим, каждый день бывает по нескольку покупателей. И
вот, когда их встречает инженер в строгой полосатой рубашке, в темных
брюках, они понимают, что здесь не хиппи какие-то работают, а солидные
люди.
- По одежке встречают, по уму провожают! - не удержавшись съязвил я,
хотя в словах Андрея был некоторый резон.
- Послушай! - повысил голос Андрей. - Заруби себе на носу, ты приехал
сюда и должен подчиняться установленным правилам. Я тебе очень не сове-
тую выделяться, не говоря уже о том, что ты и меня подведешь. Ведь это я
тебя рекомендовал! Не забывай, это не Россия и не ваш дикий Израиль, это
Америка, и здесь внешнему виду придают особое значение.
Хотя я знал, что в Америке принято особенно тщательно следить за
одеждой, на меня напал дух противоречия. Особенно я разозлился за "дикий
Израиль". Я-то знал, что когда у Андрея не клеилось с его будущей поезд-
кой в Америку, он серьезно рассматривал вариант отъезда на Ближний Вос-
ток. "Да посмотрел бы я на тебя, голубчик, - думал я, - попади ты туда.
Вся бы твоя спесь сошла после первой бомбежки, после первого интервью с
какой-нибудь бабой, ведающей выдачей пособий. И сидел бы ты в босоножках
и в потертых джинсах, и ходил бы с авоськами на рынок, торгуясь, чтобы
подешевле купить картошку и лук."
- Ну хорошо, - иронично сказал я. - Я все понимаю. Но почему же тогда
не ходить в костюме с галстуком? Кстати, еще полагается, чтобы из наг-
рудного кармана торчал платочек в мелкий горошек. -Андрей, казалось, не
понял иронии.
- Ты понимаешь, - уже не так агрессивно сказал он и как-то грустно
вздохнул, - не принято. В пиджаке и в галстуке у нас в компании ходит
только Ефим, у рядовых инженеров считается хорошим тоном расстегнутый
воротник. Это придает демократичность. Нет, ну мы иногда одеваем галсту-
ки на важные приемы или на выставки. Да, еще запомни, от тебя никогда не
должно ничем пахнуть. Здесь этого не выносят. Если Ефим почувствует, что
от тебя пахнет потом или изо рта, твоя карьера закончена! Сейчас мы зае-
дем в магазин и купим дезодорант и полоскание для рта.
-Боже, куда я попал, - думал я, выходя из машины. -Демократично расс-
тегнутый воротник на полосатой рубашке! - Мы зашли в огромный магазин,
как я впоследствии понял, один из самых дорогих в округе. Вдоль стены
стояли стеллажи с рубашками, и я с ужасом узнал дурно и безвкусно скро-
енные, полосатые, похожие на пижамы рубахи из плотного, напоминающего
дерюгу синтетического волокна. Когда я посмотрел на цены, нервный им-
пульс пробежал у меня по позвонкам, и я начал протестовать.
- Умоляю, не надо их покупать, - взмолился я - у меня в чемодане пять
абсолютно новых итальянских рубашек, из них три точно в такую же полоску
и гораздо симпатичнее этих. К тому же, они из чистого хлопка!
Андрей недовольно повернулся ко мне. Глаза его сердито сверкнули, а
щеки и лысина мгновенно налились кровью и покраснели.
- Послушай, ты меня уже до белого каления довел! - процедил он сквозь
зубы. - Пока ты не встанешь здесь на ноги, будешь меня беспрекословно
слушаться, для твоего же блага, дурак! У твоих рубашек есть сзади скла-
дочка и вешалка? Нет? То-то же, - и он указал на странную и раньше неви-
данную мной деталь, о существовании которой я не подозревал, вернее не
обращал на нее внимания. - Учти, - продолжал Андрей уже более спокойно,
- рубашка без защипочки и вешалочки сзади - неправильная, и любой, кто
на тебя посмотрит, сразу обратит на это внимание! Тебе нужно по крайней
мере семь - восемь рубашек: на каждый день и запасные. Рубашки будешь
сдавать в прачечную и крахмалить. - Он прошел по рядам и вернулся с го-
рой рубашек, отличающихся количеством и цветом полосочек. "Сколько?" -
Он протянул кассиру кредитную карточку. - Дома отдашь, - утвердительным
тоном сказал он. - Надеюсь у тебя есть деньги?
Я был ошарашен наличием складочек и вешалочек на рубашках и уже
представлял, как барахтающихся сотрудников берут и подвешивают к крюку,
вделанному в стену. Мы двигались от отдела к отделу, покупая темные брю-
ки, скромный пояс с золотой пряжкой и темные носки. Я был благодарен
судьбе за то, что в компании Пусика галстук носит только ее президент:
галстуки в этом магазине стоили целое состояние. К тому моменту, когда
мы вышли из ярко освещенного магазина, уже стемнело, и вечерние фонари
сверкали на фоне черного неба. Тускло светились далекие созвездия, и в
моих карманах недоставало месячной университетской зарплаты. В бесчис-
ленных пластиковых и бумажных пакетах шуршало форменное обмундирование,
распространял приторный запах дезодорант и плескалась жидкость ядови-
то-голубого цвета для полоскания рта. Жидкость напоминала денатурат.
"Денатурат - дегенерат, - крутилось у меня в голове. - Человек, что
колбаса, во что его одеть, то и получится", - мне казалось, что эта
странная фраза светится розоватым неоновым цветом на фоне реклам, фона-
рей и далеких звезд. Спать уже расхотелось, какая-то эйфорическая пьяня-
щая легкость дурманом наполняла организм, и все происходящее казалось
совершенно нереальным, как сон или глупый фильм в пустом темном киноза-
ле. "Вернуться, вернуться!" - повторял я, понимая, что это не очень ре-
ально, что денег у нас нет, с работы я уже уволился и жена с ребенком
через месяц должна приехать ко мне...
Через несколько минут мы подъехали к дому Андрея, в котором мне
предстояло жить до тех пор, пока я не получу первую зарплату и не сниму
отдельное жилье.
Андрей снимал квартиру в двухэтажном доме серого цвета. Дом этот на-
поминал большой барак, в котором по чьей-то прихоти построили подземный
гараж и подвесили балконы. Внутри находился цементированный дворик, вы-
зывающий ассоциации с тюремным колодцем для прогулок. Впрочем посередине
дворика светился голубым цветом маленький бассейн, правда огороженный от
окружающего мира железным забором с массивным навесным замком.
Квартира была не очень просторной, но вполне приемлемой для жилья.
Пол покрывал синтетический ковер грязно-коричневого цвета, покрытый мно-
жеством темных пятен. От невысокого потолка веяло жаром. Я с удивлением
поднес руку к потолку, почувствовав жар, как от раскаленной духовой пли-
ты и на всякий случай вышел на балкон. На улице было уже совсем прохлад-
но, но крыша так прогрелась за день, что в квартире было нечем дышать.
- Располагайся! - Андрей был решителен. - Кстати, надо тебя будет
познакомить с ребятами. В этом доме живут несколько наших сотрудников с
Пусика: Петя, Игорь и, кстати, сам Борис. Но они еще на работе.
- В такое время? - удивился я.
- Между прочим, у нас в компании бездельничать не полагается, и у
всех много работы! - с показной гордостью ответил Андрей. - Ты пока при-
веди себя в порядок. Боря собирался с тобой поговорить, когда вернется
домой.
Я обомлел. Разговоры не входили в мои ближайшие планы, особенно учи-
тывая, что завтра утром предстояло идти на работу и я надеялся хоть нем-
ного поспать.

О Борисе я много слышал еще в старые времена в Москве и даже нес-
колько раз встречался с ним в молодости, в основном в гостях у Андрея. О
нем ходили легенды. Происходил он из потомственной академической семьи,
пострадавшей от советской власти. В моей памяти Борис остался высоким,
чуть рыжеватым очкариком с интеллигентым, но в то же время сильным и во-
левым лицом, с широкими плечами и громовым голосом. Выпускник престижной
физико-математической школы, не страдающий родственными связями с малым,
но вредоносным народом, победитель всевозможных олимпиад, он с легкостью
поступил в Московский университет в тот самый год, когда меня оттуда вы-
мели поганой метлой за испорченное происхождение. Вскоре Боря стал блис-
тать, защитил диссертацию и остался работать на кафедре. О нем говорили
как о лучшем программисте Союза. При встречах он вызывал невольное ува-
жение быстротой своего ума и прямолинейностью суждений, граничащей с
жесткостью.
Попав к Пусику, Борис работал днями и ночами и сделал блестящую
карьеру, всего за пару лет став вице-президентом компании. Судя по расс-
казам Андрея, он уже через неделю досконально изучил все приборы, выпус-
кавшиеся фирмой Пусика, выучил электронику и знал на память все принци-
пиальные схемы.
Примерно через час раздался телефонный звонок, и Андрей подошел к те-
лефону.
- Ну что, все в сборе? - я узнал низкий голос Бориса. - Гость твой не
заснул? Хорошо, привет ему передай, я из машины уже звоню, скоро буду.
Кстати, у нас большая проблема. - Он перешел на описание того, как были
перепутаны детали при сборке каких-то печатных плат. - Ефим бушевал, ис-
кал тебя, но я ему напомнил, что ты гостя встречаешь. Ну ладно, я скоро
буду, - и Борис повесил трубку.
Андрей заметно помрачнел.
- Вот видишь, пока я катался с тобой у нас ЧП приключилось! - недо-
вольно сказал он.
Я чувствовал себя полным идиотом. Выходило, что я был виноват по всем
статьям. Я проклинал тот момент, когда я принял это роковое решение, за-
несшее меня на этот такой с виду милый океанский берег.

***

Источники :

https://readli.net/chitat-online/?b=46207&pg=1

https://www.rulit.me/books/durnaya-kompaniya-read-10003-1.html

https://thelib.ru/books/torin_aleksandr/durnaya_kompaniya-read.html

https://4italka.site/proza-main/sovremennaya_proza/103165/fulltext.htm

https://litmir.club/bd/?b=27783

https://lib.ru/NEWPROZA/TORIN/kompaniya.txt

...

Слушать - https://knigavuhe.org/book/durnaja-kompanija/ === https://akniga.org/torin-aleksandr-durnaya-kompaniya

***

РОМАН, ПРОЗА

Дурная компания автор Александр Торин читает Валерия Лебедева

Дурная компания

Время звучания: 08:38:48

Добавлена: 23 декабря 2016

Молодого инженера, героя романа Александра Торина, приглашают на работу в преуспевающую американскую фирму. Искушение велико: залитая солнцем Калифорния, знаменитая Кремниевая долина, центр мировой компьютерной промышленности, высокая зарплата…
Герой и не подозревает, что он попадет в «Дурную компанию». Сюрпризы начинаются с первого же дня. Если хочешь преуспеть в фирме, то должен быть одет в полосатую рубашку, темно-серые или черные брюки, скромный кожаный пояс с золотой пряжкой, черные или коричневые кожаные ботинки и темные строгие носки. При этом на рубашке сзади обязательно должна быть складочка и вешалка. К концу второго дня новому сотруднику компании «Пусик» кажется, что он начинает сходить с ума…

***