Votre coeur est l'йponge imbibйe de fiel et de vinaigre.
Correspondance inйdite
(Ваше сердце – губка, напитанная желчью и уксусом.
Из неизданной переписки.)
На углу маленькой площади, перед деревянным домиком, стояла карета, явление редкое в сей отдаленной части города. Кучер спал лежа на козлах, а форейтор играл в снежки с дворовыми мальчишками.
В комнате, убранной со вкусом и роскошью, на диване, обложенная подушками, одетая с большой изысканностию, лежала бледная дама, уж не молодая, но еще прекрасная. Перед камином сидел молодой человек лет 26, перебирающий листы английского романа.
Бледная дама не спускала с него своих черных и впалых глаз, окруженных болезненной синевою. Начало смеркаться, камин гаснул; молодой человек продолжал свое чтение. Наконец она сказала: Что с тобою сделалось, Валериан? ты сегодня сердит.
- Сердит, - отвечал он, не подымая глаз с своей книги.
- На кого?
- На князя Горецкого. У него сегодня бал, и я не зван.
- А тебе очень хотелось быть на его бале?
- Ни мало. Чорт его побери с его балом. Но если зовет он весь город, то должен звать и меня.
- Который это Горецкой? Не князь ли Яков?
- Совсем нет. Князь Яков давно умер. Это брат его, князь Григорий, известная скотина.
- На ком он женат?
- На дочери того певчего... как бишь его?
- Я так давно не выезжала, что совсем раззнакомилась с вашим [высшим обществом]. Так ты очень дорожишь вниманием князя Григория, известного мерзавца, и благосклонностию жены его, дочери <певчего>?
- И конечно, с жаром отвечал молодой человек, бросая книгу на стол. - Я человек светской и не хочу быть в пренебрежении у светских Аристократов. Мне дела нет ни до их родословной, ни до их нравственности.
- Кого ты называешь у нас Аристократами?
- Тех, которым протягива<ет> руку графин<я> Фуфлыгин<а>.
- А кто такая гр.<афиня> Фуфлыгина?
- Наглая дура.
- И пренебрежение людей, которых ты презираешь, может до такой степени тебя расстр<оивать>! сказала дама, после некоторого молчания. Признайся, тут есть и иная причина.
- Так: опять подозрения! опять ревность! Это, ей-богу, несносно.
С этим словом он встал и взял шляпу.
- Ты уж едешь, сказала дама с беспокойством. Ты не хочешь здесь отобедать?
- Нет, я дал слово.
- Обедай со мною, продолжала она ласковым и робким голосом. Я велел<а> взять шампанского.
- Это зачем? разве я московский банкомет? разве я без шампанского обойтиться не могу?
- Но в последний раз ты нашел, что вино у меня дурно, ты сердился, что женщины в этом не знают толку. На тебя не угодишь.
- Не прошу и угождать.
Она не отвечала ничего. Молодой человек тотчас раскаялся в грубости сих последних слов. Он к ней подошел, взял ее за руку и сказал с нежностию: Зинаида, прости меня: я сегодня сам не свой; сержусь на всех и за всё. В эти минуты надобно мне сидеть дома... Прости меня; не сердись.
- Я не сержусь, Валериан: но мне больно видеть, что с некоторого времени ты совсем переменился. Ты приезжаешь ко мне как по обязанности, не по сердечному внушению. Тебе скучно со мною. Ты молчишь, не знаешь чем заняться, перевертываешь книги, придираешься ко мне, чтоб со мною побраниться и уехать.... Я не упрекаю тебя: сердце наше не в нашей воле, но я....
Валериан уже ее не слушал. Он натягивал давно надетую перчатку и нетерпеливо поглядывал на улицу. Она замолчала с видом стесненной досады. Он пожал ее руку, сказал несколько незначущих слов и выбежал из комнаты, как резвый школьник выбегает из класса. Зинаида подошла к окошку; смотрела, как подали ему карету, как он сел и уехал. Долго стояла она на том же месте, опершись горячим лбом о оледенелое стекло. - Наконец она сказала в слух: нет, он меня не любит, позвонила, велела зажечь лампу и села за письменный столик.
<ГЛАВА II.>
Vous йcrivez vos lettres de 4 pages plus vite que je ne puis les lire. (Вы пишете письма по четыре страницы быстрее, чем я успеваю их прочитать.)
** скоро удостоверился в неверности своей жены. Это чрезвычайно его расстроило. Он не знал на что решиться: притвориться ничего не примечающим, казалось ему глупым; смеяться над несчастием столь обыкновенн<ым> - презрительн<ым>; сердиться не на шутку - слишком шумным; жаловаться с видом глубоко оскорбленного чувства - слишком смешным. К счастию жена его явилась ему на помощь.
Полюбив Волод<ского>, она почувствовала отвращение от своего мужа, сродное однем женщинам и понятное только им. - Однажды вошла она к нему в кабинет, заперла за собой дверь и объявила, что она любит Вол<одского>, что не хочет обманывать мужа и втайне его бесчестить - и что она решилась развестись. ** [был] встревожен таким чистосердечием <и> стремительностию. Она не дала ему времени опомниться, в тот же день переехала с А.<нглийской> наб.<ережной> в Коломну и в короткой записочке уведомила обо всем В**<олодского>, [не] ожидавшего ничего тому подобного...
Он был в отчаянии. Никогда не думал он связать себя такими узами. Он не любил скуки, боялся всяк<их> обязанностей, и выше всего ценил свою себялюбивую независимость. Но всё было кончено. Зинаида оставалась на его руках. Он притворился благодарным и приготовился на хлопоты любовной связи, как на занятие должностное или как на скучную обязанность поверять ежемесячные счеты своего дворецкого...
Замысел этой повести в какой-то степени связан с замыслом повести «Гости съезжались на дачу». Писалась она с ноября— декабря 1830 г. до февраля—марта 1831 г. Первая глава опубликована в 1841 г., вторая — в 1884 г.
Сохранился план повести:
В Коломне avant-soirée {перед вечером. (Франц.)}. Вер. больная нежная. Он лжет. Soirée {Званый вечер. (Франц.)} с хор., явление в свет молодой девушки. Он влюбляется. Утро молодого человека.— У них будут балы, покамест не выйдет замуж. Он представлен. Сцены в Коломне. Он ссорится.
Из ранних редакций
После слов «но еще прекрасная» в беловой рукописи зачеркнуто:
Изысканность и свежесть ее платья и головного убора противоречили ее томному и болезненному виду. Черные глаза, впалые и окруженные синевою, оживляли тонкие и правильные черты ее бледного лица.
После слов «Князь Яков давно умер» в черновой рукописи следовало:
Это брат его князь Павел, мерзавец отъявленный.
— А, знаю, тот, который тому лет пятнадцать получил пощечину и не дрался.
— Совсем нет, его просто побили палками.
— Не он ли женат, кажется, на Катерине Вронской?
— Ничуть нет: на дочери парикмахера, нажившего миллионы. Ужасная дура.
В беловой рукописи это место было сильно сокращено:
— А, тот, который получил когда-то пощечину и не дрался?
— Совсем нет, его били палкою... Всё это штуки его жены; я не имел счастья ей понравиться.
Затем и это было зачеркнуто.
После слов «Наглая дура» в беловом автографе зачеркнуто:
— Какие тонкие эпиграммы!
— Я за остроумием, слава богу, не гоняюсь.
— Признайся, Валериан: пренебрежение людей, которых ты презираешь, тебе гораздо менее досадно, нежели обманутая надежда увидеть на бале какую-нибудь новую красавицу...
... Лена - единственная дочь крупного бизнесмена Виталия Михайловича Сазонова. Замуж девушка не торопится, зато этого очень хочет ее папа. Он даже подобрал ей подходящего по статусу жениха - Максима, сына друга и нынешнего партнера. Отцы, как говорится, уже ударили по рукам. Но Лена знакомится с молодым псковским ученым-пушкинистом Александром Зверевым, и все планы рушатся. Тогда Сазонов решает нанять агента для сбора информации об объекте под кодовым именем «Пушкин». Агентом становится сотрудник полиции Паша Суриков..
