За последним 103 - 11 Января 2024 - Персональный сайт

Главная » » За последним 103

14:37

За последним 103

***

---

===

***

===

Глава 16

Вызов князя оказался для меня полной неожиданностью. Вообще-то, я предполагал, что он может захотеть поговорить со мной до княжеского суда, но я рассчитывал на более или менее вежливое приглашение. Вместо этого я получил именно вызов: «предписывается явиться» и далее в том же духе. Это было довольно неожиданно, и я начал мучительно припоминать свои грехи и грешки. В голову не приходило ничего, что могло бы послужить причиной серьёзного недовольства князя. Оставался только один вариант — князь, как и Драгана, не поверил в мою непричастность, и мне предстоит трудный разговор.
— Здравствуйте, господин Далимир, — поздоровался я с бессменным секретарём князя, войдя в приёмную.
— Здравствуйте, господин Кеннер, — поднял он взгляд, оторвавшись от бумаг. — Присядьте пока, пожалуйста, князь скоро вас примет.
Я уселся на уютный диванчик и принялся разглядывать приёмную, которую раньше видел только мельком. При взгляде на неё в голову приходила мысль «чистенько, но скромненько». Неплохая отделка, хорошая мебель, но совсем не то, что ожидаешь увидеть у правителя далеко не последнего, да и очень небедного государства. В самом деле, скромно. Насколько я помню, и сам кабинет князя выглядит примерно так же. Что-то вроде кабинета Александра III в Гатчине, но даже близко не дотягивает до кабинета президента РФ. Не возьмусь судить о причинах. Первое объяснение, которое приходит в голову — это то, что пусканием пыли в глаза больше озабочены неуверенные в себе временщики, однако ведь и у некоторых царей тоже наблюдалась неумеренная тяга к дорого — богато. Наверное, это всё же больше зависит от человека.
Коротко пискнуло какое-то устройство, и секретарь сразу же сказал:
— Заходите, господин Кеннер, князь вас ждёт.
В кабинет я входил с некоторой опаской. Кроме князя, там обнаружился советник Летовцев, который присутствовал на разборе заявления Лахти в конфликтной комиссии, и это свидетельствовало в пользу моего предположения, что без разговора о четвёртом механическом не обойдётся. Третьим был незнакомый мне дворянин с суровым лицом воина, который довольно холодно меня разглядывал.
— Княже, советник Хотен, — поклонился я. На незнакомца я мельком глянул, но кланяться ему не стал. Когда и если его мне представят, тогда и будет ясно, стоит ли с ним вообще разговаривать.
— Здравствуй, Кеннер, — кивнул мне князь не особо приветливо, и выглядел он изрядно раздражённым. — Садись.
Я сел за приставной стол прямо напротив незнакомого дворянина. Сказать, по правде, мне не нравился его взгляд, его соседство, да и сам он мне совсем не нравился. Я вообще предпочёл бы сесть подальше от него, но единственный стул, который был не за приставным столом, стоял справа и чуть позади от князя, и на нём сидел советник Хотен.
— Хочу представить тебе Бориса Мордышева, порученца Воислава Владимирского, — сказал князь.
Я слегка наклонил голову, но промолчал. Фразы вроде «рад знакомству» здесь определённо уместными не выглядели.
— Он должен передать тебе слова Воислава, которые мне, однако, сообщить отказался, — продолжал князь.
— Прошу простить меня, княже, — хмуро посмотрел на него посланник, — но так уж у нас заведено, что первым слово князя должен услышать тот, кому оно предназначено.
— Ну вот он, тот, кому предназначено, — хмыкнул князь. — Говори, что там Воислав хочет.
— Господин Кеннер, — посмотрел на меня Борис, — я голос князя Воислава Владимирского. Князь Воислав сожалеет о происшедшем и заверяет тебя, что не имеет к этому отношения.
Я и так знал, что он не отдавал такого приказа, а было это инициативой ныне покойного Мирона Зверева. А вот насчёт того, что Воислав сожалеет, я сильно сомневаюсь. Правильнее будет сказать, что он сожалеет о том, что всё вылезло наружу, а Кира, да и наша семья в целом, его вряд ли волнуют.
Сказать по правде, я уже не был уверен, что хочу его извинений. Затея с судом над Зверевым начала выглядеть странной с самого начала — Суд дворянской чести полностью признал моё право на месть, но дело рассматривалось в особом порядке на закрытом заседании, и в прессу не просочилось ни слова. Собственно, я допускал такой вариант и не особо удивился. Но несколько дней назад дело вдруг вылезло наружу, якобы из-за случайной утечки. Последовало очень быстрое, и на удивление успешное журналистское расследование, и сейчас газеты наперебой кричали о тайных убийствах граждан княжества слугами князя Владимирского. Всё это ясно указывало на какую-то интригу в сфере высокой политики, в которую я естественным образом влез, причём совершенно не понимая, что происходит.
— Не сомневаюсь, что князь Воислав такого приказа не отдавал, — ответил я, посмотрев ему прямо в глаза. — Но все мы в ответе за своих людей.
Я мельком глянул на князя и заметил, как у него на губах промелькнула удовлетворённая улыбка.
— Мы в ответе за своих людей, — согласился Борис. — Но иногда случается, что они совершают глупости, или даже преступления. Князь Воислав просит передать ему преступника и заверяет, что он понесёт суровое наказание.
— Он уже понёс наказание, — усмехнулся я. — Но даже будь он всё ещё живым, я бы не отказался от права на месть. Наши слуги знают, что семья всегда встанет на их защиту. И если бы я отпустил преступника, они бы поняли, что это не так.
— Про «отпустить» речи не было, — мрачно посмотрел на меня посланник.
— То, что должно было свершиться, уже свершилось, и разговор об этом не имеет смысла. Да и раньше не имел.
Я опять бросил мимолётный взгляд на князя. Он слегка улыбался и смотрел на меня с довольным видом. Мордышев едва заметно поморщился.
— Что случилось, то случилось, — неохотно согласился он. — Зверев понёс наказание, но как ты правильно заметил, проступок слуги бросает тень и на господина. Чтобы оставить это в прошлом, князь Воислав благородно предлагает семейству Арди принять виру за содеянное его слугой и забыть о происшедшем.
С этими словами он положил передо мной банковский чек, и при взгляде на сумму у меня брови приподнялись сами собой. Раздумывал я недолго.
— Семейство Арди принимает виру. То, что прошло, прошло и забыто.
Борис торжественно кивнул, и я забрал чек.
— Ну вот и замечательно, что всё закончилось к полному удовлетворению, — подал голос князь. — И если у тебя всё, Мордышев, то мы не будем больше отнимать твоё время.
Борис встал, коротко поклонился князю, кивнул мне, и не говоря ни слова, повернулся и вышел из кабинета.
— Значит, простил Воислава? — с ленинским прищуром посмотрел на меня князь.
— А что изменилось бы, если бы я не простил, княже? — пожал я плечами. — Кто я такой, чтобы враждовать с князьями? Воислав моей вражды и не заметил бы.
— Разумно мыслишь, — согласился князь. — Меня больше другой вопрос интересует — как ты его сумел раскрутить на виру?
— Я его никак не раскручивал, — отказался я. — Думаю, он просто понял, что был неправ.
— Хорошая шутка, — откровенно заржал князь. Советник тоже не сдержал улыбку. — Этот жмот Воислав понял, что был неправ, и отдал кучу денег, которые мог бы и не отдавать. Просто отличная шутка. Но знаешь что, Кеннер — ты всё-таки не увлекайся шутками, — он посмотрел на меня уже без улыбки. — Роль шута — это не самая завидная роль, и тебе она точно не подойдёт.
— Я понял тебя, княже, — послушно отозвался я.
— Ладно, — махнул рукой князь, — не хочешь говорить, ну и не надо. Но всё же ловкий ты паренёк, Кеннер Арди. И главное, упрекнуть тебя не в чем, всё у тебя как-то само собой получается.
Он помолчал немного, глядя на меня с улыбкой доброго дедушки, но убедившись, что я так и не собираюсь хвастаться, какой я ловкий паренёк, и как ловко выдавил деньжат с князя Владимирского, вздохнул и продолжил:
— Ну ладно, посмеялись, давайте о грустном теперь. Скажи-ка мне, Кеннер — Милослава имеет какое-то отношение к проблемам четвёртого механического?
— Никакого, княже, и я готов в этом поручиться чем угодно, — я посмотрел ему в глаза прямым взглядом. — Она знает только, что я в чём-то помогаю Драгане, и всё. Никаких деталей она не знает, а про Лахти она даже не слышала. Да и в чём для нас смысл заниматься такими вещами? Для нашей семьи в этом деле нет никакого интереса, это просто дружеская услуга Драгане. А проблему с тем договором мы бы и так решили через Суд чести. Немного попозже, ну так особой спешки с этим и не было.
— Просто дружеская услуга, говоришь? — хмыкнул князь.
— Ну, так предполагалось в начале, никто ведь не ожидал, что там такое вылезет. А как потом назад сдавать, раз уж мы за это взялись? Вот и приходится теперь всё это разматывать.
— Да я верю, Кеннер, верю. Я знаю, что у тебя прямого интереса в этом деле нет, Лахти просто побоялся Драгану обвинять.
— Я, конечно, точно не знаю, княже, но мне не верится, что Драгана как-то там замешана.
— Она и не замешана, — вздохнул князь. — Завод стоит, военные заказы кувырком, а виноватых нет. Вот скажи, Кеннер — разве может такое быть, чтобы виноватых не было?
— Не может, княже, — твёрдо ответил я. — Если никто не делал, значит, кто-то не предусмотрел.
— Правильно понимаешь, — усмехнулся князь. — Смотри, Хотен, какая молодёжь нам на смену идёт. А ты всё ворчишь, что от молодых толку нет.
— Идёт она на смену… — проворчал советник.
— Идёт, идёт, — заверил его князь. — Так идёт, что хоть прячься. Скажи, Кеннер — что ты думаешь про дело Лахти?
— А что я могу думать, княже? — пожал я плечами. — Я в этой интриге почти ничего не понимаю. Ясно только, что это большая политика, и что мне туда лучше вообще не лезть.
— А почему ты думаешь, что это большая политика? — князь посмотрел на меня острым взглядом. — Матиас Лахти птица невеликая.
А то ты сам не знаешь. Скорее уж тебе интересно, насколько глубоко я туда залез.
— Лахти здесь просто на подхвате, — ответил я честно. — Я думаю, он просто делал, что Остромир Грек скажет. Сама по себе эта затея с кражей денег глупая, и непонятно для чего нужная. Но вот если Грек работал вместе с владимирскими, то всё сразу обретает смысл. И этот смысл состоит в том, чтобы скинуть Драгану, а это уже большая политика. Скорее всего, даже не только Драгану, но здесь у меня даже догадок нет.
— Ну-ну, — хмыкнул князь. — Политика, говоришь. Ну а если без политики — что ещё скажешь?
— Думаю, что Лахти будет валить всё на Горана Ивлич. Если он не совсем идиот, то все деньги по фиктивному договору он отдавал Горану, себе не оставлял ничего. Но это всё просто мои предположения, княже.
— Довольно логичные предположения, — заметил князь. — А вот ещё скажи мне, Кеннер — что лично ты хочешь от суда?
— Мне всё равно, княже, моего интереса в этом деле нет. Я всего лишь поддерживаю Драгану.
Вот, собственно, и разгадка, почему княжеский суд проходит быстро и без проволочек. Князь ещё до суда выясняет позиции и ожидания всех сторон. А ближе к суду он наверняка уже обладает и самой полной информацией по делу.
— Достойно, достойно, — покивал князь. — Ну что же, Кеннер, благодарю, что поделился своими мыслями, не буду тебя задерживать.
Я встал и поклонился.
— Всего хорошего, княже, советник Хотен.
* * *
— Возьми это, — я пододвинул Кире чек. — Это вира Воислава Владимирского за его людей.
— Так разве его люди не умерли? — непонимающе посмотрела на меня она.
— Все умерли, — утвердительно кивнул я. — Скажем так: это не столько вира, сколько извинение. И сразу тебе скажу — мы его простили. Семейство Арди не имеет претензий к князю Воиславу Владимирскому за содеянное.
Зайка взглянула на чек, и глаза у неё удивлённо расширились.
— Сто тысяч? Неплохо для простого извинения. Он что, такой щедрый?
— Он, по отзывам, редкий жмот, — улыбнулся я. — Наш князь очень хотел знать, как я его убедил заплатить виру, но я ему не сказал. Тебе скажу, но только помни, что это секрет. Дело в том, что Воислав должен был приехать к маме через два месяца на обследование, ну и лечение по результатам. Об этом давно была договорённость, и даже оплата внесена. А я после этих событий попросил маму сообщить ему, что в ближайшее время такой возможности не будет, и предложить вернуть плату за лечение. Воислав понял намёк правильно.
— И сиятельная согласилась отказаться от такого пациента? — поразилась Кира.
— Разумеется, согласилась. Она же прекрасно понимает, что я попросил её сделать это в интересах семьи. Семья на первом месте для всех нас.
— Да, теперь понятно, — задумчиво сказала Зайка. — Тогда неудивительно, что он заплатил, после такого-то намёка.
— Ты понимаешь, почему об этом нельзя никому говорить? Если станет известно, что мы заставили его заплатить, это будет для него потерей лица, и он нам этого не простит. Нам такой враг не нужен. Да и для нас ничего хорошего не будет, если все будут знать, что мы можем использовать сиятельную Милославу для давления на неугодных.
— Я всё понимаю, — согласно кивнула Зайка. — Но люди всё равно что-то такое заподозрят.
— Подозревать можно всё что угодно. Пока нет подтверждения от нас, это просто глупые выдумки, которые никто не воспримет всерьёз.
— Я поняла, — повторила Зайка. — Этот чек я проведу через банк сама, никто из сотрудников его не увидит. На что мы пустим эти деньги?
— Тридцать переведёшь сиятельной, это прежде всего её заслуга. Сорок пойдут семье на компенсацию расходов по этой истории, там как раз примерно эта сумма. А оставшиеся тридцать заберёшь себе.
— Себе? — неверяще переспросила она, посмотрев на меня круглыми глазами.
— Ты главная пострадавшая, — пожал я плечами, — так что твоё право на виру неоспоримо. Бери и постарайся впредь быть осторожнее.
— Спасибо, господин, — растроганно сказала Кира.
* * *
Даже самые неприятные дела имеют свойство когда-нибудь заканчиваться, вот и это подошло к концу. Драгану я попросил приехать ко мне в нашу штаб-квартиру в Масляном — просто из-за того, что там под рукой все люди, которые могут понадобиться. Она согласилась, что так и в самом деле будет удобнее, и прибыла, произведя небольшой фурор. Я как-то незаметно настолько привык воспринимать её как подружку, что совсем уже забыл, как её воспринимают другие. Для публики это выглядело, как если бы в офис к средней руки бизнесмену так, по-простому, заехал премьер-министр. Ну, пожалуй, не средней руки, но всё равно.
Драгана уже много лет была публичной личностью, и газеты охотно печатали её портреты по случаю и без. Это и понятно — портреты красивых женщин тиражи увеличивают, а свиные рыла чиновников скорее наоборот. Так что в лицо её знал, наверное, каждый человек в княжестве, и её явление вызывало лёгкий ступор у всех сотрудников, попадавшихся навстречу. Не подвержена эффекту оказалась только Мира — я давно заметил, что она очень похожа на Зайку в том, что для неё имеют значение только мои распоряжения, а ко всему прочему она относится с полным равнодушием. Мне иногда кажется, что заедь ко мне внезапно сам князь, она и его спросит безо всяких эмоций: «Вам назначено?»
— Спасибо, Мира, — поблагодарил я ей, когда она подготовила нам столик. — И напомни, пожалуйста, руководителям подразделений, что все сотрудники, участвовавшие в работе над этим докладом, должны быть на месте, и готовы при необходимости дать дополнительные сведения.
Драгана тем временем без особого интереса листала толстенную папку.
— Кен, может, ты просто в двух словах расскажешь главное? — спросила она вздохнув. — Если я начну это читать, мне придётся сидеть у тебя до утра.
— Легко, — отозвался я. — Там всё просто, и по сути, всё вертится вокруг Горана. Он запачкался везде, вот вообще в каждой луже.
— Вот как? — помрачнела она.
— Все случаи там можно разделить на две категории: кража с политикой и кража без политики. К категории просто краж относятся договор с Коршевых и договоры с четырьмя фиктивными компаниями, которые на самом деле принадлежат Горану. С фиктивными компаниями ты разберёшься сама — в докладе они все подробно описаны. Что же касается Коршевых, то я счёл, что его вина невелика — он просто за небольшую плату оказывал услугу своему давнему деловому партнёру Горану. Вопрос с ним я урегулировал полюбовно — он вернул все полученные деньги и заплатил виру. С твоего разрешения, я хотел бы из этой виры выплатить премии своим людям, которые работали над этим докладом, и вообще принимали участие в расследовании.
— Не возражаю, — кивнула Драгана. — На твоё усмотрение.
— В категорию кражи с политикой я бы отнёс два случая: историю с уклонением от налогов, и договор с четвёртым механическим. Хотя настоящую роль Горана невозможно понять без его допроса, у нас создалось стойкое впечатление, что он там отнюдь не жертва, а активный участник. Выписки из его счетов, которые мы получили от тебя, это впечатление скорее подтверждают. Кстати, как я и предполагал, Лахти не получал никаких выгод от того фиктивного договора — все деньги без остатка тут же переводились Горану. Очевидно, Лахти с самого начала планировал в случае каких-либо проблем всё свалить на Горана. И у него, кстати, это может получиться.
Драгана поморщилась, но неохотно признала:
— Может и получиться. Сложно обвинить в краже человека, который не взял ни веверицы.
— Значит, надо обвинить его в чём-нибудь другом.
— Буду думать, — вздохнула Драгана. — Нельзя его отпускать, раз уж появилась возможность через него как-то эту шайку зацепить.
— Кстати, коли уж мы заговорили о Лахти… я слышал, что проблему с четвёртым механическим как-то решили. Не расскажешь?
— Решили, но грубой силой. Восемь Высших окружило завод непроницаемыми щитами, а потом потравили там всё живое газом.
— Хорошее решение, — одобрительно кивнул я. — А почему сразу так не сделали?
— Плохое решение, Кен, хорошее мы найти не смогли. Крысы-то сдохли, а вот завод превратился непонятно во что. Сейчас надзорные в защитных костюмах моют и дезинфицируют там всё, вплоть до стен и потолков. Всё оборудование приходится частично разбирать, чтобы очистить, а потом его ещё надо собрать обратно и настроить. Там работы как минимум на месяц для кучи народа. И придётся ещё пару месяцев держать там временный пост экологического надзора.
— Меня князь вызывал, мы тоже этой темы мельком касались. У меня сложилось впечатление, что князь сейчас решает, кого сделать виноватым — тебя или Лахти.
— Ожидаемо, — пожала плечами Драгана. — Кто-то должен за это безобразие ответить. А зачем он тебя вызывал, кстати?
— Воислав Владимирский прислал извинения за историю с Кирой, и заплатил виру.
— Ну надо же, — удивилась Драгана. — А с чего это Воислав так расщедрился? Как ты его заставил заплатить?
— Да никак я его не заставлял, — отказался я. — Он сам решил заплатить.
— Правильно, Кен, вот так всем и говори, если вдруг спросят. А если не спросят, сам ничего не говори.
Странный совет. То есть сам совет-то правильный, я так и поступаю, просто очень уж неожиданный.
— Знаешь, Гана, князь тоже сильно интересовался, — осторожно сказал я. — Он, по-моему, здорово рассердился на меня, когда я ему так же ответил.
— Да брось, ничего он не рассердился, — махнула она рукой. — Думаешь, он не знает, как ты Воиславу руки выкрутил? Ты правильно сделал, что болтать не стал, это проверка была. Князь наш любит такие проверочки устраивать.
И ты, похоже, тоже любишь. Нетрудно догадаться, что было бы, если бы я в самом деле стал рассказывать, что Воислав заплатил, потому что я перекрыл ему лечение у мамы. Наверняка меня сразу бы вычеркнули из списка людей, достойных доверия.
— О чём ещё говорили? — полюбопытствовала Драгана.
— Он интересовался моими взглядами на это дело. Ну ты же понимаешь, что я мало что могу на эту тему сказать. Но что мог — сказал. Ещё он поинтересовался, что лично я хочу от этого суда.
— И что ты хочешь?
— Моего интереса в этом деле нет, я всего лишь поддерживаю тебя. Именно этими словами ему и ответил.
— Молодец ты, Кен. Очень правильно себя ведёшь, и наверняка далеко пойдёшь. А князь, похоже, здорово тебе благоволит.
— С чего ты взяла, что он как-то по-особенному ко мне относится?
— Ты что, считаешь, что он со всеми такие разговоры ведёт? Можешь быть уверен — у Лахти он не поинтересовался, что тот по поводу этого дела думает.
А ещё я уверен, что у тебя он как раз поинтересовался. В общем-то, и так было ясно, на чьей стороне князь, и что бедняге Матиасу придётся изрядно повертеться, чтобы выскочить из этого дела без потерь.
— А то, что он у тебя спросил, что ты лично от этого суда хочешь… я тебе могу сказать, Кен, что такой вопрос он мало кому задаёт. Он тебе прямым текстом сказал, что собирается твои интересы учитывать — и ты ещё сомневаешься, что он тебе благоволит?
— С такой точки зрения я на это не смотрел, — признался я.