За последним 060 - 8 Января 2024 - Персональный сайт

Главная » » За последним 060

15:53

За последним 060

***

---

===

***

===

Глава 16

Аббат Доминик Верде упал на колени и приник губами к папскому перстню.
— Ты подвёл меня, мальчик мой, — укоризненно сказал папа.
Аббат молчал, опустив глаза.
— И как же так вышло, Доминик, что такой замечательный план закончился таким оглушительным провалом?
— Они сумели как-то обезвредить наших людей. Слуги рассказали, что они после этого поговорили с кардиналом Скорцезе, который сразу же скрылся.
— Мне странно слышать, что двое детей сумели обезвредить группу вооружённых взрослых. Может быть, твой человек у Скорцезе вовсе не был твоим человеком?
— Мы прорабатываем эту версию, ваше святейшество, — виновато ответил Верде. — Но скорее всего, причина просто в том, что мы были вынуждены полагаться на обычных уличных бандитов. Ценность их, как бойцов, не очень велика.
— Так почему же ты не подыскал кого-нибудь получше, Доминик?
— Гвардейцы слишком бы выделялись, ваше святейшество. Кроме того, исполнителей надо было обязательно ликвидировать после дела, а с гвардейцами это затруднительно. Мы пытались найти наёмников, но все они требовали оплату вперёд и надёжные гарантии безопасности. Ликвидировать их не получилось бы, а свидетелей оставлять было нельзя.
— Вот дети и ликвидировали твоих свидетелей сами, — заметил папа. — В результате я оказался в очень неприятном положении, и к тому же поссорился со Скорцезе. И чтобы избежать скандала, мне пришлось отдать мальчику баронство, на которое у меня были совсем другие планы.
Верде молчал, не смея поднять глаза на папу.
— Ты ведь не хотел бы обсуждать с Милославой Арди похищение её детей, не так ли, Доминик? Вот и я не хотел. Мальчик это прекрасно понимал и выжал меня, как мокрую тряпку. Очень, очень перспективный юноша. В другой ситуации я бы пообщался с ним с удовольствием, но в данном случае удовольствия было мало. Я полагаю, ты понимаешь, мальчик мой, что я немного недоволен?
— Ваше святейшество! — воскликнул Верде. — Позвольте мне искупить свою вину!
— Что ж, у тебя будет такая возможность, — согласился папа. — Я направляю тебя своим представителем в Дерптское епископство. У меня появилось подозрение, что фон Херварт как-то слишком уж подружился со Скорцезе. Присмотри за ним. А заодно пригляди и за этим бойким юношей.
Аббат Верде помрачнел. Ссылка к каким-то дикарям на дальние задворки империи ясно говорила о том, что папа в самом деле очень недоволен, и придётся изрядно потрудиться для того, чтобы вернуться обратно в цивилизацию.
* * *
На следующий день Джованни и Фабио появились у нас как ни в чём не бывало. Предъявлять претензии Фабио я не стал — с тем же успехом можно было делать выговор табуретке, а вот что касается Джованни, то я не стал отказывать себе в удовольствии высказаться:
— О, Джованни, Фабио, какая неожиданная встреча! — приветливо сказал я. — Не думал, что увижу вас снова. Вы так решительно и быстро исчезли.
Переводчик закатил глаза, прижал руку к сердцу и выдал удивительную историю. В ней враги затащили его вместе с Фабио в узкий переулок, но они с Фабио дрались как львы и сразили полдюжины, нет, целую дюжину бандитов, и когда наконец враги были повержены, они с Фабио, изнемогая от ран, кинулись обратно, чтобы защитить нас, но увы! — нас там уже не было. И тогда они из последних сил доползли до канцелярии папы (в этом месте история показалась мне чем-то знакомой… ну конечно! — я тут же вспомнил «Повесть о настоящем человеке») и направили храбрых гвардейцев на наши поиски. Рассказ был расцвечен живописными подробностями, причём Джованни не забывал регулярно взывать к Деве Марии с просьбой засвидетельствовать то, что он говорит чистейшую правду, скажи ведь, Фабио? Фабио меланхолично смотрел вдаль и не реагировал. Я получил истинное удовольствие, слушая это эпическое повествование.
— Великолепная история, Джованни, — сказал я, испытывая некоторое разочарование оттого, что она так быстро закончилась. — У вас присутствует несомненный талант рассказчика. Однако советую вам как можно скорее исповедаться — хотя ложь и не входит в список смертных грехов, она, безусловно, грехом является.
— Я исповедуюсь каждую неделю, — растерянно сказал Джованни.
— В высшей степени похвально, — одобрил я. — Вижу истинного христианина: солгал и тут же исповедался. Как там сказано в Евангелии от Луки? «Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии». Верной дорогой идёте, Джованни! Прямо в рай.
Тот молчал, пытаясь сообразить, упрекнули его или похвалили.
— Но знаете, что я вам скажу, — продолжал я, — мы, пожалуй, в обозримом будущем обойдёмся без прогулок по Риму. Стало быть, в ваших услугах мы не нуждаемся, так что вы можете быть свободны. Прощайте, Джованни, Фабио, желаю вам всяческих успехов, и не забывайте вовремя исповедоваться.
* * *
— И что, ты так папе всё и простил? — недовольным голосом спросила Ленка.
— Да, всё простил, — ответил я, пожав плечами. — А ты что, повоевать хотела? Так у нас такой возможности нет, мы с папой немного в разных категориях находимся. С папой даже наш князь вряд ли может на равных разговаривать. А мы в лучшем случае приложение к маме, так что не стоит преувеличивать собственную значимость.
— Всё равно, как-то очень легко ты им это с рук спустил.
— Насчёт «легко» можно поспорить, ваша милость баронесса фон Раппин, — заметил я.
Ленка смешно сморщила носик.
— Вообще-то, я и до этого была не бродяжкой, — упрямо возразила она. — Зачем нам несколько деревушек в какой-то ливонской дыре?
— Я согласен, что это баронство, скорее всего, нищая дыра, но дело в том, что в Европе наше дворянство признаю?т со скрипом, — вздохнул я. И в самом деле, в плане снобизма и самолюбования здешние европейцы ничуть не уступали своим сородичам из моего старого мира. — Если у тебя нет титула и феода, то ты в лучшем случае шевалье.
— И какая нам разница, что они там признаю?т или не признаю?т?
— В целом нас это, конечно, не волнует, но всё же есть некоторые нюансы. Вот к примеру, вскоре должны проявиться наши лотарингские родственники. Есть большая разница, буду ли я говорить с ними как владетельный барон, или как безземельный шевалье.
— А они нам нужны? — скептически спросила Ленка.
— Конечно, нужны, — хмыкнул я. — Я не собираюсь разбрасываться родственниками. Сила семьи во многом определяется тем, кто за ней стоит, и что ни говори, а родственники — это самая надёжная опора. По крайней мере, в сравнении с другими вариантами. Да и вообще, хорошие связи в империи нам совсем не повредят.
— Всё равно, мне это кажется довольно слабой причиной, чтобы взваливать на себя ещё и заботу о ливонских деревушках.
— Ты права, есть и ещё одна причина, — согласился я. — Независимость от князя.
— Ты ожидаешь от него каких-то проблем? — удивилась Ленка.
— Нет, как-то прижимать нас он вряд ли станет. А вот использовать в своих планах может. И то, что мы от него не полностью зависим, а имеем владения там, куда он дотянуться не может, это на его планы наверняка повлияет. Я не собираюсь покидать княжество и глубоко уважаю князя, но чем меньше мы от него зависим, тем спокойней я себя чувствую.
Вообще меня постоянно удивляет вот эта непримиримость и стремление добить — даже у Зайки, казалось бы, совершенно мирного существа. Интересно заметить, что за нашими военными — Лазовичем и Кельминым, — я этого как раз и не замечал. Вероятно, те, кому приходилось сражаться, и кто много раз видел смерть, лучше всего понимают, что воевать стоит только по действительно серьёзному поводу. Не знаю, как бы я себя вёл, будь я во всех отношениях восемнадцатилетним, но к своей второй жизни я хорошо понял, что война — это обычно проигрыш для обеих сторон. Даже если ты победил, ты получил столько врагов, недоброжелателей, завистников, что рано или поздно тебе придётся заплатить за свою победу. Случаются, конечно, ситуации, когда врага необходимо уничтожить, но как правило, лучше попробовать поискать компромисс. Мудрый правитель имеет сильную армию, но у по-настоящему мудрого правителя она никогда не воюет.
* * *
В дверь заглянул слуга:
— Прибыл его высокопреосвященство Алонзо кардинал Скорцезе. С визитом.
— Он ничего не сообщил о цели визита? — спросил я.
— Обычный светский визит, — ответил слуга.
— Мы его примем, — сказал я. — Проводите его высокопреосвященство в голубую гостиную.
Слуга поклонился и исчез.
— И что ему понадобилось от нас? — удивлённо спросила мама.
— Ты же слышала — обычный светский визит. Мы с Леной с ним уже встречались. Нормально поговорили, он сказал, что никаких претензий к тебе не имеет, так что я проблем не ожидаю. Думаю, он просто хочет с тобой познакомиться.
— Как-то я неуютно с местными попами себя чувствую, — пожаловалась мама. — Они вроде и улыбаются, но у меня всё время ощущение, что они за спиной у меня что-то крутят.
— Ну а что ты хочешь — церковь, — философски заметил я. — Они в простоте и слова не скажут, они же почти три тысячи лет друг друга грызут. У них уже такой опыт в интригах, что они бы, наверное, и нашего князя без соли съели. Ладно, пойдём, нехорошо заставлять ждать целого кардинала.
Кардинал Скорцезе выглядел свежо и бодро. Наша прошлая встреча была какой-то скомканной, и я тогда даже не обратил внимания, насколько он молод — для кардинала молод, естественно. Что, кстати, многое говорило об уровне его влияния. Совершенно неудивительно, что папа попробовал его убрать — молодой и энергичный вождь сильной оппозиционной группировки явно попортил немало папской крови.
— Сиятельная… барон… баронесса… — расцвёл Скорцезе. — Позвольте выразить вам своё почтение.
— Здравствуйте, ваше высокопреосвященство, — поздоровалась мама. Мы с Ленкой молча поклонились.
— Рад нашему знакомству и искренне восхищён. Не ожидал, что мой, так сказать, оппонент окажется столь очаровательной дамой. Поверьте, я глубоко сожалею, что слепой случай сделал нас противниками, и надеюсь, что это не омрачит нашего знакомства.
А друг Алонзо, похоже, тот ещё ловелас — впрочем, здесь этого слова не знают[44]. Я как-то не интересовался, есть ли у католиков этого мира целибат[45], но готов поспорить на что угодно, что кардинал Скорцезе женским вниманием не обделён.
[44 — Слово «ловелас» там и в самом деле неизвестно. Ловелас — имя персонажа романа XVIII века, впоследствии ставшее нарицательным.; 45 — Целибат — обет безбрачия у католиков. В нашем мире он окончательно утвердился только в XI веке.]
— Надеюсь, вы не в обиде на меня за тот инцидент, ваше высокопреосвященство? — со светской улыбкой спросила мама.
— Ни в коем случае, — галантно ответил кардинал. — Вина исключительно на мне, меня извиняет лишь незнание того, что вы находились там во время этого глупого конфликта.
Мило, мило. Уверен, что две сотни гвардейцев, которые стоят на том поле, тоже не в претензии за это мелкое недоразумение.
— Насколько я поняла, вы уже знакомы с моими детьми? — спросила мама.
— О да, — подтвердил Скорцезе. — У меня действительно был случай познакомиться с вашими замечательными детьми, хотя, к моему огорчению, знакомство было мимолётным. Но раз уж они стали имперскими дворянами, то возможно, у нас будет ещё не один случай встретиться.
— Надеюсь на это, ваше высокопреосвященство, — откликнулся я. — До меня, кстати, дошёл любопытный слух, что вы являетесь наиболее вероятным кандидатом на роль следующего папы.
— Это не мне решать, барон, — улыбнулся кардинал. — Это решит конклав, и разве что господь наш Иисус Христос способен предсказать его решение.
Ну конечно же, никто не может предсказать. Конклав — он ведь такой, совершенно непредсказуемый. Раз, и выбрал папой непонятно кого, а все только рты разинули в изумлении.
— Ничуть в этом не сомневаюсь, — улыбнулся я в ответ. — Но говорят, у некоторых кардиналов шансы на это немного выше, чем у других.
— Ну, пока что папа жив, и благодаря сиятельной Милославе, здоров, — Скорцезе обозначил короткий поклон в сторону мамы. — Поговаривают даже, что сиятельная способна на невероятные чудеса, так что не исключено, что папа и всех нас переживёт.
— За чудесами лучше обратиться к Христу, — заметил я, — а возможности сиятельной Милославы хоть и велики, но не безграничны. Так что все шансы у вас есть.
— Если братья мои решат доверить мне тиару, я со всем смирением приложу все мои силы на труд во славу церкви Христовой, — скромно потупил глаза кардинал.
— Не мне судить о делах церковных, — сказал я, — но я уверен, что это будет прекрасный выбор.
— Всё в руке господа нашего, — смиренно ответил Скорцезе. — Кстати, барон, надеюсь, вы подружитесь с епископом Дерптским. Гюнтер фон Херварт мой старый товарищ и прекрасный человек.
— Непременно выберу время, чтобы посетить его как можно скорее, — пообещал я.
— Я рад, что мы поняли друг друга, барон, — расплылся в улыбке кардинал.
А что же тут не понять? Ставить на папу для меня смысла не имеет — он после этой истории вряд ли питает ко мне тёплые чувства, да и жить ему, судя по замечаниям мамы, осталось не так уж долго. Скорцезе для меня самый подходящий вариант, он мне всё-таки обязан, и отношения у нас вроде складываются неплохие.
Кардинал ещё немного полюбезничал с мамой и Ленкой, осыпав их цветистыми комплиментами, и отбыл, отговорившись неотложными делами.
— Ну и зачем он к нам приезжал? — спросила мама после того, как мы его проводили.
— Как зачем? — посмотрел я на неё с удивлением. — Затянуть нас к себе в союзники, ты же слышала наш разговор. Он попросил не особенно лечить папу, и я ему это пообещал.
— Что значит «не особенно лечить»? — с недоумением спросила мама.
— Это значит, что достаточно будет просто вылечить. Не надо добавлять ему лет, обновлять организм, и всё в таком роде.
— Но ему ведь не очень долго осталось, — заметила мама. — Организм сильно изношен, себя он явно не жалел.
— Вот пусть их Христос и решает, сколько ему жить. Не надо в это вмешиваться. Мы будем играть за команду кардинала Скорцезе — с папой у нас всё равно большой любви не выйдет.
— То есть ты решил поддерживать Скорцезе?
— Именно это я ему и пообещал. А он взамен пообещал поддерживать меня — через моего сюзерена епископа Дерптского. Раз уж у нас появились интересы в империи, будем играть по их правилам. У Скорцезе сильная группировка, он сам, скорее всего, станет папой, так что логично к нему и примкнуть. Да у нас других вариантов и нет, никто к нам с интересными предложениями не спешит.
— Знаешь, для меня всё же непривычно, что вы вдруг стали имперскими дворянами, — сказала мама. — Как-то это было неожиданно.
— Ну, расплачиваться с тобой просто деньгами, как с обычной лекаркой, было бы слишком мелко, — пожал плечами я. — Вот папа и расплатился титулом. Nullum officio sine beneficio[46] — так уж повелось в империи со времён Пипина Короткого[47]. Вот, кстати, раз уж мы об этом заговорили — как ты относишься к нашим родственникам из Лотарингии? Я отчего-то думаю, что они скоро появятся на горизонте.

[46 — Никакой услуги без благодарности (
лат.
); 47 — Пипин Короткий — первый французский король из династии Каролингов.]

— Да никак, — фыркнула мама. — Где они были, когда мать меня выгнала? Да и вообще где они были все эти годы?
— Ну я примерно так и представлял твою позицию.
— И что ты насчёт них планируешь? — полюбопытствовала мама.
— Да ничего особенного. Отталкивать их не буду, но для какой-то особой дружбы причин не вижу. Будем иметь с ними дело по принципу взаимной выгоды, хотя пока неясно, что они могут нам предложить. Собственно, я и спросил-то тебя про то, как ты к ним относишься, потому что им может что-то понадобиться от тебя. Без тебя наша семья за границами княжества мало кому интересна.
— Решай сам, Кени, — вздохнула мама. — Я сделаю, как ты скажешь.

***