Охота 002 - 4 Сентября 2024 - Персональный сайт

Главная » » Охота 002

00:14

Охота 002

***

===

***

Звери вышли на позицию тихо — даже мотоциклы катили вручную. Олень шёпотом разъяснил порядок действий и расставил бойцов по местам.

У принца в лагере всё шло своим чередом — уверенная деловая суета. До срока оставалось минут семь.

Оленя Джуанин не ждал — глупо ждать, если насчёт Лани не высказано никаких угроз. Но разброд и шатание в лесу несомненно начались — в любом случае последний сеанс вещания даром не пропал. Даже если Олень ранен или убит — найдутся те, кто вытолкнет его на опушку в надежде головой Оленя купить себе жизнь и свободу.

Пока принц принимал донесения. Военный химик напомнил ему, что газ постепенно инактивируется и размывается током воздуха, теряя необходимую концентрацию; сейчас ОВ уже наполовину неактивно, а с вечерним холодом осядет на грунт — и о нём можно забыть. Связист сообщил о перехвате радиопередачи из Леса — звери пытаются докричаться до борцов за права мяса и шкур. Запеленговать или глушить? Глушить — велел Джуанин, а для средств массовой информации смонтировать видеоматериал об укушенных Гадюками и об экипаже патрульного вертолёта.

Третье донесение принёс запыхавшийся ловчий:

— Олень! Ваше Высочество — Олень!..

— Где?! — поднялся принц с раскладного походного стула.

— На опушке!

Губы принца растянулись в улыбке — наконец-то!.. Он быстро вышел из палатки, нетерпеливым жестом потребовал бинокль.

Никаких сомнений — это сам Олень! Великолепный самец редкого окраса, исключительная по красоте и стати молодая особь. Принц даже губу закусил — так волнительно было предвкушение охоты.

— Пусть подойдет ближе, — вполголоса сказал он егерю с мегафоном, — к ручью.

— БЛИЖЕ! — кашлянул рупор. — К РУЧЬЮ!

Олень сделал несколько шагов вперёд — одинокий, незащищенный, но гордый — ишь, как голову держит!..

— Я здесь! — крикнул он. — Принц, отпусти Лань!..

Егерь вопросительно глянул на принца, тот едва покачал головой — нет, ни в коем случае.

— ЕЩЁ БЛИЖЕ!

— Парни с пневматикой и гранатами готовы?

— Да, Ваше-ство!

— Пусть выдвигаются на огневой рубеж. Если шприц-пули пройдут мимо — залп гранатами, сети и газ одновременно. Он не должен уйти.

К ручью не спеша вышли четверо ловчих — двое с ружьями, снаряженными снотворными зарядами, двое с барабанными ручными гранатомётами.

— Где Лань?! — громко спросил Олень.

— Переходи ручей, — сказал кто-то из ловчих, — здесь и потолкуем.

И двое с пневматикой взяли Оленя на прицел.

Тут справа, в полусотне метров, с опушки на открытое пространство вылетели несколько тёмных предметов с тонкими хвостиками дыма — глухо полыхнул огонь, и взметнулись дымовые столбы; на мгновение внимание стрелков было отвлечено от неподвижного Оленя, но пока взгляды метались, за листвой защёлкали арбалеты, и короткие толстые стрелы полетели в тех четверых; бодро взревели мотоциклы, вырываясь из прикрытия — Олень прыгнул в седло за спиной притормозившего Волчка, выхватывая сзади из-за пояса пистолет — и последний непоражённый стрелок у ручья выронил ружьё и повалился в траву.

— К оружию! — завопил принц. — Огонь!! Загонщики — вперёд!! Собак! Спускайте собак!!

Стая мотоциклов ушла за дымовую завесу прежде, чем со стороны лагеря захлопали недружные выстрелы — и тотчас свернула в Лес — а с двух сторон на шум стычки уже спешили конные загонщики, и вперёди них с лаем неслись псы.

— Отрежьте их!! — бесновался принц, в ярости топча брошенный наземь бинокль.

Охота! Вот она — охота! Началось!.. Гикая и улюлюкая, загонщики горячили коней — Лес — не гоночный трек, колеса и копыта здесь наравне! они врезались в Лес, пригибаясь от ветвей.

...и тут же напоролись на отряды Тура, его зятя Корнуто и Волков. Хотя загонщики были вооружены и их поддерживали псы — в зарослях им пришлось не слаще, чем тореадору, которого катает рогами по арене чёрный камаргский бык. Лесорубные топоры на длинных топорищах замахали, разваливая лезвиями собачьи головы, торцы жердей вышибали всадников из сёдел — и атака прочно увязла, позволяя Оленю уйти, а тут и быстроногие арбалетчики ударили людям в спину.

Предсмертный визг псов, испуганное ржание коней, крики и беспорядочная пальба убедительно доказали принцу, что на этот раз он лажанулся. Пока его люди поняли, что надо делать, пока форсировали ручей — уцелевшие загонщики уже отступили — кто верхом, кто бегом — отстреливаясь и многоэтажно матерясь; более азартные псы в самозабвении грызлись в Лесу с Турами, но лезвия и обухи обрывали один лай за другим. Заливистый свист — и Туры с Волками волной пошли от схватки, унося своих раненых и трофейное оружие, добивая на ходу ещё живых псов. Мало что изменил и град осколочных мин, когда расчёты поспешно перевели прицел и ударили по ближнему Лесу — лесная сила, минуту назад сжатая в кулак, сразу рассеялась пылью.

Совладав с неудержимым желанием убить кого-нибудь прямо сейчас, Джуанин быстро распорядился — вызвать два санитарных вертолёта, запросить ещё пару машин огневой поддержки и... нет, пожалуй король-отец не сочтёт возможным отправить сюда установки залпового огня — он сторонник хирургически точного, цивилизованного насилия, бескровных методов — но если такой беспредел продлится ещё сутки — тогда аргументы сына могут показаться ему достаточно весомыми.

Вглядываясь сузившимися глазами в стену Леса, Джуанин страстно мечтал увидеть эту зелёную мешанину сверху, сидя в кабине штурмовика...

Но ужин всё-таки состоится! пусть не банкет, а тризна — но охотники должны получить моральное удовлетворение, видя врага поверженным на тарелку.

Перед обедом принц дал эксклюзивное интервью для программы теленовостей канала ТВ-2:

— Неспровоцированное, варварское нападение на охотников, совершённое со звериной жестокостью, вынуждает меня к ответным мерам. Сначала диверсиями, а затем своей кровавой вылазкой животные лишний раз доказали нам всем, сколь велика пропасть между наделённым разумом человеком и зверем, руководимым инстинктом. Звания наших меньших братьев достойны только ручные одомашненные животные — а пресловутая свобода дикого зверя есть не что иное, как свобода со всей кровожадностью посягать на жизнь и достоинство человека. Этому должен быть положен предел. Нам надо сделать выбор, трудный выбор — иначе рассуждения некоторых безответственных краснобаев приведут к тому, что Лес придёт на улицы наших городов.

Затем, когда телевизионщики увезли кассету с записью на студию, были предприняты те самые меры — отряду, который перегородил текущую через Лес реку противоакульей сеткой, было приказано изготовиться к спуску в реку жидкого цианида, а к вертолётной площадке подтащили контейнеры с отравленными приманками — там были мясные консервы со стрихнином и грифом «Гуманитарная помощь», жевательные резинки, шоколад, леденцы, банки с бисквитами и многое другое. Имелись в запасе и начинённые взрывчаткой игрушки для зверят.

Акустическая установка изрыгнула на Лес новую серию уговоров. От имени принца Джуанина страдающим от блокады мирным жителям Леса был обещан корм в виде сухого пайка (завтра, доставка по воздуху), а немирным — прощение, если до заката они сложат оружие и сдадутся. Лично для Белого Оленя было зачитано повторение условий, но несколько других, чем прежде — ему давались сутки на размышление, а если он не одумается, то Лань будет умерщвлена и освежёвана.

***

Олень было упал духом, но Рысь и Палёная с двух сторон плечами подпёрли и кое-как выровняли его настроение, твердя ему в уши, что все o'key, что есть кое-какое оружие и недалеко до ночи, Медведь готов к обманной вылазке, и что сдуру метнувшуюся через полосу отравы турью тёлку не так сильно скорчило, как это бывало раньше.

Волчок — тот вообще вокруг Оленя чуть не на руках ходил, горя желанием совершить какой-нибудь подвиг, а то вот он прямо на врага выехал, а все кавалерийские карабины и ножи загонщиков достались Турам и взрослым Волкам. Волчок затёр свой белый бинтовой хайратник жёваной листвой — и другие вьюны и вьюницы по его примеру тоже перетянули волосы кто чем, для геройской красоты.

Примчался юный Тарпан на мокике и поведал, что газ — вообще туфта, на скорости газовую зону запросто можно проскочить, если задержать дыхание; выглядел он чуток забалдевшим — похоже, не один раз ставил опыт.

— Молоток, Тарпашка! — Волчок враз обзавидовался, что ему самому это в голову не взбрело, но виду не подал. — Дай пять!

— Не, вы слушайте! — взволнованно встряхивал гривой Тарпан. — Там, за газом — люди в Лесу!..

— Где? сколько?! — тотчас наскочил на него Рысь.

— Двое, — Тарпан растопырил пальцы победным знаком. — Это не охотники — пацан с девкой, без оружия. Из какого-то, — наморщил он лоб, — союза не-пойми-чего, вроде — «Наслаждайтесь, но не разрушайте», я не врубился. Они наше радио слышали.

— По машинам, — скомандовал Олень, и Волчок мухой взлетел в седло, глазами призывая вожака. — Рысь, возьми Палёную, а ты, — обратился он к Тарпану, — поедешь первым, покажешь дорогу.

***

Людей они нашли в доме Куниц-Еловых — и судя по тому, как люди выглядели, встретили их неласково. Кое-кто из Куньих погиб сегодня; женщины семейства были в чёрных платках и с опухшими глазами, а у мужчин злоба и траур были написаны на лицах. Волчок плаксиво ощерился и судорожно сглотнул, завидев вытянувшихся на столе под простынями двух знакомых кунят — их кроссовки он знал не хуже, чем лица.

Пожалуй, только Олень холодно глядел на сжавшуюся в углу парочку.

— Гвалт их зарезать хотел, — буркнул парень с дубиной и мотнул головой в сторону стола. — Его ребята...

Гвалта, отца, видно не было — где-нибудь в сарае об стенку бился или нож точил.

Волчок шумно, неровными рывками, задышал носом, медленно стёк на корточки — и тонко завыл, сунув лицо в ладони.

Олень бегло оглядел содержимое рюкзаков, вываленное на пол — сигареты, сухое молоко, сахар, мука в пакетах, масло, походные аптечки, два «поляроида»

— Ну — что с ними делать?

— Мы вам помочь пришли, — всхлипнула исцарапанная девчонка.— Вы же звали...

— Мы сразу сказали, что и как, — паренёк еле сдерживал голос от срыва. — Как так можно?!..

— А это — можно?!! — тыча на кунят, завизжала одна из Куниц. — А ещё люди называетесь!!..

Востря когти, Куница напирала на людей — но наткнулась на протянутую поперёк руку Оленя.

— Тихо, — осёк он. — Хватит.

Отрезвев, та отступила.

— Я слушаю, — обратился Олень к людям.

— Мы из природоохранительного союза, — затравленно озираясь, начал паренёк. — У нас союз «Наслаждайтесь, но не разрушайте»...

— То есть филиал, тут, в городе, — прибавила девчонка. — Мы услышали вашу передачу и сразу...

— ...пошли сюда.

— А патрули на периметре? — перебил Олень.

— А! эти... — хмыкнул парнишка. — Они не в ту сторону смотрят.

— Вот мы хотели принести, — девчонка носом показала на рассыпанные продукты. — И заснять, что тут происходит, чтобы потом в газету...

— Ну что ж, спасибо, — кивнул Олень, — а за прием не обижайтесь. Больше вас никто не тронет, но лучше вам тут не маячить — идёмте наружу.

— Вы и есть тот самый Олень? — спросила девчонка уже на дворе.

— Да, тот самый.

— А меня зовут Эва, Эва Пинто.

— Альдо Гиберти, — хмуро назвался парнишка.

— Честно говоря, — скосился на них Белый, — вы меня крупно озадачили...

— ?? — две пары глаз удивленно заморгали.

— Я о том, как вы будете выбираться отсюда. Войти-то было легко, а выйти — проблема.

— О, нет! — замахала руками Эва. — Никаких проблем, синьор Олень! мы всё обдумали... Я выйду к лагерю принца, а Альдо с фотографиями перейдёт периметр ночью.

— Стрелять будут на шорох, — Олень встретился с Альдо испытующим взглядом, — а звери и люди шуршат одинаково, когда загребают ногами.

— Я бойскаут, — выпрямился Альдо.

— Лучше бы ты был Росомахой, — Олень отвернулся и коротко свистнул — к нему порхнула Горлинка.

— Быстро найди Хоря и скажи — двое людской породы будут обходить Лес для съёмки. Пусть им покажут работу принца. И ещё — Нетопырям и Совам собраться у родника на инструктаж, когда стемнеет.

Отрыдавшийся Волчок вышел от Куниц, растирая глаза кулаком, когда Олень заканчивал краткую речь:

— ...за домашнюю живность я говорить не буду, она рождается приговорённой, но людям не мешало бы изредка мысленно примерять нашу шкуру, чтобы понять, каково тому, на кого охотятся. В конце концов люди — тоже немножко звери.

— Они хуже зверей, — выдавил Волчок, нагнув лобастую голову, и глаза его были как угли. — Звери не убивают ради потехи. Вся их ублюдская порода...

— Остынь, — промолвил Олень. — А то сам глядишь, как охотник.

— А как мне на них глядеть?! — взорвался Волчок, вновь чуя подступающее слёзное удушье. — Это у них, что ли, друзья там на столе лежат?!!..

— Нам очень жаль... — нерешительно начала Эва, но Волчок не дал ей сказать.

— Ни хрена вам не жаль!! вам всё до лампочки! Вам Лес нужен только чтоб сюда приехать, развалиться на лужайке, похавать, выжрать и обломать всё, что цветёт! и слить в родник масло из мотора, потому что в городе нельзя, а тут можно! всё можно — и помыть свою тачку в ручье, откуда мы пьём, и мусор вывалить, и муравейник разбросать, и кучу наложить, и на березе вырезать, что вы тут были! почему вы дома на обоях ножиком не пишете, а?! А чуть кто вылезет и скажет — Лес не твой! — вы сразу — Ах, зверьё! — и за ружьё! А вот этого не хотите?! — он выкинул руку, оттопырив средний палец.

— Зря ты на них напустился, — ответил Олень. — Эти — не такие.

— Все они такие, — прорычал Волчок в сторону. — Душегубы.

— Будешь возить Эву по Лесу, — приказал Олень спокойно. — И чтоб волос с неё не упал.

Вздохнув со стоном, Волчок брезгливо пфыркнул и скривил рожу, но перечить главнокомандующему не стал, только спросил:

— Где её потом свалить-то?

Для Альдо выкатили «харлей» старшего сына Куницы.

***

Дороги Альдо и Эвы разошлись — пока светло, надо было заснять как можно больше материала о преступлениях охотников.

Волчок гнал так, словно надеялся, что Эва не удержится в седле и на очередной колдобине сломает себе шею, но девчонка как припеклась к седлу — умеет ездить вторым номером, зараза!..

Кроме того, его подмывало тормознуть, завернуть голову и выложить ей всё, что он думает о людях. Он так и ждал, что она даст ему повод для ядовитых откровений — но девчонка нарочно вела себя как паинька, аж зло брало.

А у Эвы язык едва не отвязался извиняться всюду, где ей приходилось щелкать «поляроидом» над трупами и ранеными. Бывало и так, что Волчку приходилось за неё вступаться и в крик объяснять, что она чужим горем торговать не будет, а фотки сдаст в газету, чтоб все узнали о бойне в Лесу. И столько он косых горящих взглядов перехватил, покрывая Эву, и столько раз отвечал недобрым волчьим прищуром, что к сумеркам уже чувствовал себя настоящим телохранителем.

— Всё, снимать больше нечем, — Эва втолкала в пакет последние отснятые карточки. — Надо отвезти это к Альдо.

— Без проблем, — стараясь выглядеть бывалым парнем, Волчок красиво и длинно сплюнул сквозь зубы. — Давай сюда, щас отправим...

На свист к нему неслышно подлетел Нетопырёк — и взвился, унося пакет.

Волчок понял, что Олень нахмурится, если узнает, что природозащитница ушла из Леса не только битой и обруганной, но и голодной, да и воды ей как-то никто не предложил. В надежде на похвалу командира и ещё на что-то неопределённое он набулькал воды во фляжку и у кого-то — вроде для себя — взял пару толстых бутербродов с ветчиной; ему, как бойцу, дали сразу.

— На, закуси, — пихнул он добычу Эве, сидящей, вытянув усталые ноги, на пеньке. — А то ещё скажешь, что тебе куска не дали.

— О, спасибо! — вздохнула Эва, впиваясь в бутерброд зубами.

Чуть погодя она подвинула второй Волчку.

— Да ты хавай, — скрестил он руки на груди с видом полного безразличия к пище, хотя живот у него подвело, и пустой желудок тихо скручивался в узел. — Мы не то, что вы — мы и последнее можем отдать, даже человеку.

Глаза у Эвы сразу стали скучные; она запила съеденное через силу мелким глотком. Торжества от упрека Волчок почему-то не почувствовал, зато в душе появилась кислятина типа изжоги, и он старался не глядеть на Эву.

«И дёрнуло меня на подлянку!.. — со злой тоской он вперился в тускнеющее небо между ветвей. — И зачем я её пнул, если ответить не может?..»

— Извини, — еле-еле проговорил он, переведя дыхание, но ему не полегчало — Эва молчала, а второй раз извиняться было глупо.

— Ну, ты понимаешь...

— Понимаю, — тихо отозвалась она.

Волчку представились кунята — и защипало в носу; он напрягся, упреждая недостойную Волка слабость

— Я думаю, — осторожно начала Эва, стараясь не досаждать Волчку взглядом, — что можно попытаться поговорить с принцем. У него тоже есть потери, он может одуматься...

Волчок вздохнул, как три взрослых Волка разом не вздыхают.

— Оох... да не будь ты такой дурой. Может ты и из лучших людей, и твой кореш тоже, но только поэтому думать, что принц точно такой же — это ду-урь. Он Хищник, Прэдэйтор — понимаешь? он как бешеный — такого только пристрелить. Вы бы вместо макарон и спичек нам патронов принесли — оно бы лучше было.

— И что? — подняла глаза Эва. — Опять стрелять, убивать? разве к этому надо стремиться? лучше найти общий язык...

— Во-во, общий, — скрипнул зубами Волчок. — Как он с нами, так и мы с ним говорить должны — огнём. Вот к тебе в дом маньяк влезет — будешь ты с ним общий язык искать?..

— И всё же стоит попытаться, — гнула своё Эва. — Если я, человек, выступлю от вас парламентёром — он не сможет не прислушаться.

— Делай как знаешь, — дёрнул плечами Волчок. — Я бы на это не надеялся. Все эти хурды-мурды с переговорами — как воду в ступе толочь... Ещё скажи — договор о ненападении с ним заключать!

— Если все проявят добрую волю и понимание... — Эва опять закрутила шарманку, но Волчок уже встал.

— Айда, провожу тебя к опушке. И не надо мне моралу читать, лады? у меня к этим, в лагере, свои претензии есть...

Ближе к опушке они шли крадучись; Волчок нервно шевелил ноздрями, держа ладонь на рукоятке ножа — тут пахло кровью, порохом, смертью. Заслышав посторонний звук, он крепко схватил Эву за локоть.

— Что?! — встрепенулась она.

— Тсс... — Волчок вглядывался в заросли, немного скаля клыки. — Там кто-то есть... Чужой. А... вон он — лежит.

Здоровенный Пёс лежал на боку, редко и тяжело дыша; обмётанный кровью сухой язык вывалился из пасти. Ран видно не было — должно быть, в горячке погони он слишком оторвался он своих, и его крепко приложили чем-то тупым.

— Отойди и отвернись, — велел Эве Волчок, доставая нож.

— Нет, нет, — она растопырила руки, заслоняя Пса, — так нельзя! Он еле живой!

— А будет совсем неживой, — отстранил её Волчок, но она повисла на нём, отгибая руку с ножом; боролся Волчок с опаской — не поранить бы девку.

Странно стало Волчку, как горячим его обдало — ни одна волчушка так тесно к нему не жалась, не дышала так близко в лицо; холодная, чёрная злость на полудохлого Пса и власть зажатого в руке ножа над мыслями дрогнули, расклеились, размякли — от неловкости и непонятного испуга он стал пятиться, чтобы отстраниться от Эвы.

— Пусти, ты...

— Не пущу! Это подло — бить безоружного!..

— А как они нас?!

— И ты — вроде него стать хочешь? Тогда и меня давай тоже, ну?!

Эва так и лезла на нож, тянулась к нему горлом — будто Пёс ей родня!.. резать Волчку расхотелось — девчонка ему настрой перебила.

— Тьфу, полоумная!.. — ворча, Волчок опустил руку. — Ну, тащи его — всё равно сдохнет!

— Помоги мне, — Эва подхватила Пса подмышки, но поняла — тяжеловато для неё одной.

— Ещё не хватало!

— Да помоги же!

— Совсем очертенела... — покрутил башкой Волчок, но послушался.

Расстались они хмуро, вполголоса облаяв друг дружку — Волчок посулил ей медаль от принца за спасение волкодава, а Эва что-то зря съязвила насчёт кровожадности — однако напоследок Волчок её окликнул:

— Э, гринпис, держи на память...

— Это — что? — взяла она гладкую гнутую железячку, которую Волчок извлёк из набитого всяким хламом кармана.

— Отмычка, — буркнул Волчок, показав ей спину. — Пригодится в жизни...

Пёс, за всё время не проронивший ни слова, отследил полуприкрытыми глазами путь отмычки в карман Эвиных джинсов — и сомкнул ресницы.

— Фляжку оставь, — попросила Эва.

— Да на, подавись! — швырнул Волчок флягу; на кого он был зол сейчас и почему, и была ли это злоба — он и сам не понимал.

Пёс дернул губой, когда в пасть ему полилась струйка воды.

— Идти сможешь? — кое-как дав Псу напиться, спросила Эва. — Ты очень тяжёлый...

Он напрягся, крупно дрожа, чуть приподнялся — и не удержался на трясущихся ногах.

— Плохо дело, — Эва села рядом. — Ну, дотащу тебя как-нибудь.

— Зря... — прохрипел Пёс.

— Что?

— Зря ты... не дала добить. Не жилец я. Откобелился...

— Перестань, — нахмурилась девчонка. — Тебя вылечат, вот увидишь.

Пёс закашлялся — она не сразу поняла, что это горький смех.

— Плохо ты... охоту знаешь. Я... был нужен, пока здоров... а теперь я падаль... Усыпят уколом — и всё...

— Я не позволю!

— А... тебя не спросят. Да ты... не плачь. Не о чём... Как... у вас говорят — собаке собачья смерть...

Пёс медленно, со стоном, выгнулся — что-то разорванное внутри сочилось кровью, спирая дыхание.

— Э... слышь... отмычку спрячь за щекой...

— За... чем? — слёзно моргнула Эва, придерживая ему голову.

— Тебе говорю — спрячь, — глаза Пса заволакивало мутью. — Потом спасибо скажешь. Ты... погладь меня.

Под её рукой Пёс словно придремал тихонько — и скоро совсем заснул. Эва не сразу это заметила, и всё гладила — пока не догадалась приложить ладонь к его груди.

Лес не склонил над ним ветвей — недостоин скорби тот, кто за еду служил врагам и с гордостью носил ошейник. === ===

***

Солнце шло к закату, и под кронами Леса стала накапливаться предвечерняя мгла — огней сегодня не зажигали, соблюдая светомаскировку. Олень у родника беседовал с ушастыми Нетопырями, Совами и Змеиным родом — теми, кому предстояла ночная работа. К сумеркам оживились все лесные разведчики и диверсанты — под кустом хмурые Кроты обсуждали планы подкопов и совещались Ежи, а Рысь шипел на Рысю:

— Я говорил тебе — сиди дома? Говорил?

— Сам сиди, — шипела в ответ подружка. — Тоже — выискался самец на мою шею!.. Покомандуй ещё!..

В семейство кошачьих вклинилась бой-деваха Росомаха, которой чёрт не брат — в чёрном комбезе, голова замотана платком, прямо ниндзя — и приобняла окрысившихся Рысей:

— Та-ак, нет ласки без таски? кошки дерутся — котят хотят? О чем лай, мяуки?

— А, вот и мать-Росомаха подвалила! И с ножом, как на танцы, — Рысь обрадовался поводу прервать склоку с когтистой лапулей, от которой уступки только смертным боем добьешься.

— С чем ещё ходить?! Турьи морды и волчары все винтари захапали!.. Как шеф? — спросила она тише и доверительней.

— Шеф у нас кремень, — вздохнул Рысь.

— И на последний их свист не сорвался?

— Ни-ни. Как на замок заперся и ключ выкинул. Но по глазам видно...

— Если Лань обдерут, — засопела Росомаха, — я им вендетту устрою. А пока так — по тылам для разминки пройдусь, — что её слова — не пустой звук, показал нож, сверкнув тусклой круговой молнией. — Что, Рыси, со мной?

— Он с Оленем, — поставила Рыся крест на любимом, — а я пойду.

Рысь было опять зашипел проколотой шиной, но тут гомон в стороне отвлёк их всех.

— Что там? — повернул голову и Олень.

— К нам гость! — откликнулся один из Волков, которые вели к роднику под конвоем здоровенного парнюгу в маскировочной форме и ботфортах.

С виду это был человек, но пахло от него зверем, да и лицом, и взглядом он чем-то походил на зверя.

— Нелюдь, — принюхиваясь, вытянула лицо Росомаха. — Волколак какой-то...

— Нет — Гиена, — сказала Рыся; многие её услышали и мысленно с ней согласились.

— Кто тут главный? — не выказывая ни капли страха, спросил Гиена, оглядывая сходку. — Я буду говорить только с ним.

— Говори, — вышел навстречу Олень.

Гиена смерил его взглядом и сдержанно кивнул — словно документы проверил.

— От вас было радио, нужна подмога и всякое такое. Ну и вот — предлагаю вам свои услуги.

— И что за услуги? — Олень чуть склонил голову набок.

— По специальности. Я служил в десантном спецназе, потом по найму. Боевой стаж — восемь лет. Азия, Африка, Балканы.

Лесные жители с мрачным любопытством разглядывали Гиену, а он выкладывал свои анкетные данные:

— Владею всеми видами холодного и стрелкового оружия, вожу авто— и бронетехнику, имею навыки сапёра, связиста. Диверсионная практика — в полном объёме.

— Ты наёмник, — не спросил, а как бы поставил точку Олень.

— Так точно, — согласился Гиена с достоинством. — Оплату предпочитаю смешанную — твёрдая ставка плюс сдельщина по головам и единицам техники. За набор отряда — комиссионные; к завтрашнему дню могу вызвонить сюда примерно взвод проверенных парней.

— ...и тебя, — не замечая, что Гиена уже начал оговаривать условия контракта, продолжал Олень, — интересуют только деньги.

— Разумеется, — подтвердил тот.

— И если бы принц платил тебе за наши головы, ты за деньги убивал бы нас.

— Это гипотетическая ситуация, — в голосе Гиены зазвучала лёгкая досада. — Давайте исходить из того, что сейчас я готов сотрудничать с вами.

— Похоже, охотникам мало платят, — заметил Рысь. — А то бы мы с Гиеной по-другому познакомились...

— Кто из вас, — Олень обвёл глазами своих, — готов верить ему, как другу?

Росомаха так звучно фыркнула при всеобщем молчании, что иного ответа и ждать не стоило.

— А ты, — обратился Олень к Гиене, — готов помочь нам за большое спасибо, паёк и медицинскую помощь? ничего другого у нас нет.

— Нну, — Гиена озадаченно свёл брови, — мы могли бы как-нибудь договориться... А почему бы вам не взять краткосрочный кредит в банке под залог вашего Леса?

— А потом спилить Лес, чтобы рассчитаться с процентами? — продолжил его мысль Рысь.

— А что вам дороже — свои шкуры или древесина? — отпарировал Гиена.

— Нет, вы гляньте! — возопил Рысь. — Это ж надо! Оказывается, чтобы спасти дом, надо его спалить! классно мы жить будем, когда этот парень и банк нам помогут — на вырубке за пнями прятаться!..

— Можете подрядиться сдавать приплод на звероферму, тоже неплохие деньги, — чистосердечно предложил альтернативный вариант Гиена, но его как-то неправильно поняли — и только окрик Оленя да карабины Волков сдержали вскипевшую публику.

— Убирайся, — сказал Олень, когда страсти чуть улеглись.

— Не пойму, чего вы хорохоритесь, — с опаской, но не теряя выдержки, заметил Гиена. — И почище вас нанимают ребят — не брезгуют, а у вас гонора многовато. Ладно, дело ваше — пропадайте.

— Уж как-нибудь мы без тебя не пропадём, — успокоил Олень и дал знак Росомахе. — Проводи его с Волками к Чистому Урочищу и смотри, чтоб дорогой не спёр чего — с него станется.

— Его — к принцу? — взметнула брови Росомаха.

— А... — в лице Гиены оборвалась жилка, на которой держалась вся его невозмутимость. — Почему к принцу? Э, нет, так не пойдет! Выводите той же дорогой, как привели!..

— Иди-иди, — подбодрил Олень, — принц оценит твою смекалку насчёт торговли детьми. Может, повезёт к нему завербоваться.

Гиена стал горячо и шумно протестовать, но Росомаха поиграла ножом невдалеке от его физиономии, а Волки многозначительно приставили ему к спине карабины.

***