Кровь 05 - 10 Сентября 2024 - Персональный сайт

Главная » » Кровь 05

01:19

Кровь 05

***

===

ЧАСТЬ 2

1.
- Так ты говоришь, был взрыв, а когда ты спустилась вниз, Евдокимов
был как бы каменный?
- Ну, - черноволосая девушка переложила открытые Кольскому до розовых
трусиков ноги с одной на другую и, не поправляя платья, продолжила, - я
уж не знаю, показалось мне это или нет, но когда я спускалась, был еще
какой-то странный звук. Что-то такое: кх-кхххх. У меня даже мурашки по
телу побежали.
Евгений Дмитриевич, до этого сидевший спокойно, взял сигарету, прику-
рил, выбрался из своего кресла и нервно стал расхаживать по толстому
ковру, заглушающему звуки его шагов. Потом остановился перед Анжелой и,
напряженно глядя ей в глаза, спросил:
- Ты уверена, что он был окаменевший, или он был как бы окаменевший?
- Так, хм, ну статуя и статуя, а каменная она или нет - я ж не разби-
вала ее на куски, - девушка капризно сложила губки, - ой, да, Евгений
Дмитриевич, бросьте вы это все. Вам-то чего? Этот Кудрин вас не тронет.
Что он - дурак, что ли? Поедемте к вам, отдохнем. - Она встала, прибли-
зившись вплотную к мужчине, и положила руки ему на плечи.
Тот подался немного назад, но потом не устоял, почувствовав сладкий
запах ее духов, и обнял ниже талии, сильно прижав к себе.
- Эх, Анжела, как бы я хотел этого, но...
Девушка легким движением вспорхнула к нему на руки, причем он еле ус-
пел напрячься, чтобы удержать ее. Будучи небольшого роста и уже в годах,
Кольский все же не выдержал ноши и хотел положить ее на ближайший диван,
но Анжела вдруг стала тяжелой, потянув его вниз за шею, и они почти упа-
ли на ковер.
- Но что? - игриво спросила она, проводя кончиками волос по его щеке.
- Ох, и стерва ты, - ответил Евгений Дмитриевич, ухмыляясь ее раскре-
пощенности, и, чтобы еще больше убедить ее и себя в этой мысли, повторил
с большим возбуждением, - настоящая стерва.
- Не-е-ет, я целомудренная девочка из светского общества, - нежным
голоском пропела она, обхватив ногами его торс.
- Ах ты - девочка?! - не справился с чувствами Евгений Дмитриевич,
лихорадочно срывая с нее белье, - ну тогда я тебя сейчас... - он остано-
вился, потому что не любил вульгарности.
Но Анжела свободу любила и предпочитала доводить игру до конца:
- Что ты меня?
- Трахну! - не выдержал Кольский.
- Наконец, кто-то со мной это сделает, - выдохнула она и застонала
под его напором.
В этот момент зазвонил телефон.
- Проклятье, - ругнулся Евгений Дмитриевич.
- Это я твое проклятье, - обняла его крепче девушка, и он не стал
противиться.
Телефон звонил минуты две, постоянно сбивая с ритма мужчину и женщи-
ну, но они стойко держались, не обращая внимания ни на что вокруг. Когда
сладостный миг был уже близок, взамен заткнувшегося наконец телефона в
комнате раздался очень знакомый Евгению Дмитриевичу голос Вице-премьера:
- А трубку, господин Кольский, надо снимать, когда вам звонят. А то
приходится ботинки стаптывать, понимаешь!
Евгений Дмитриевич замер. Анжела, сделав последнее, конвульсивное
движение, расслабленно откинулась, умиротворенно мыча.
Кольский, так и не получив желаемого, встал, не поднимая глаз, одел
штаны и только потом посмотрел на то место, откуда прозвучал голос. Там
никого не было. Он нервно оглядел кабинет. Пусто.
"Вот, черт! Неужели показалось?". Он нажал кнопку селектора:
- Вера, кто-нибудь меня ждет?
- Нет, Евгений Дмитриевич, никого не было и никто не звонил.
- Хорошо. Меня пока ни для кого нет. Даже для высших, - добавил он.
- Поняла.
Он уже хотел вернуться к девушке, чье тело отчетливо вырисовывалось
на ковре, но тот же голос проговорил:
- Бес в ребро, Евгений Дмитриевич?
- Кто здесь? - напряженно вглядываясь во все уголки кабинета, спросил
Кольский.
- Ха-ха-ха, - томно рассмеялась Анжела.
- Чего ты смеешься, - вскинулся тот, заглядывая под стол, - ты что,
ничего не слышишь?
- Вы такой забавный, - сказала она, перебирая свой локон.
- Что во мне такого забавного? - он начал серьезно нервничать.
- Вскочили почему-то, не получив того, ради чего старались, бегаете
по кабинету, задаете какие-то вопросы в пустоту.
- Ты, действительно, ничего не слышала? - Евгений Дмитриевич внима-
тельно посмотрел на нее.
- Кроме вашего голоса, ни-че-го, - по слогам сказала она и встала.
- Странно, странно, - проговорил он, немного успокоившись, и занял
свое кресло, с удовольствием наблюдая, как девушка одевается.
Застегнув платье, Анжела прикурила сигарету и снова села в прежнюю,
откровенную позу.
- Кофе бы, - вздохнула она.
Кольский снова нажал кнопку селектора, не отводя глаз от ног своей
визави, и сказал:
- Верочка, два кофе, пожалуйста.
- Хорошо, Евгений Дмитриевич.
- Так ты говоришь каменный? - вернулся он к разговору, прикуривая
вслед за ней.
- Как вот эта стена, - слабым движением стукнула она над головой.
- Что же потом?
- Потом подошли Вадик с Колей, и мы поехали к вам.
- Ко мне?
- Ну да, вы же искали Кудрина?
- Да, искал.
В дверь вошла секретарь и походкой фотомодели продефилировала к столу
шефа, поставила на него кофейник с чашками, налила и подала одну из них
Евгению Дмитриевичу, а другую поставила перед Анжелой на журнальный сто-
лик, окинув всю ее взглядом, полным ярости. Та наблюдала за ней с легкой
улыбкой и ответила на испепеляющий взгляд еще большим радушием.
Когда Верочка вышла, Анжела опередила Кольского с вопросом:
- Интересно, она хороша в постели?
Евгений Дмитриевич поглядел на нее и рассмеялся:
- А ты все-таки стерва!
- Нет, в самом деле, мне же интересно. Какая у нее, например, грудь?
Слабая или упругая?
Этот вопрос заставил мужчину покраснеть, что и вывело его на чистую
воду:
- А-а, - сказала девушка, - все-таки упругая. Я так и думала.
- Анжела, - укоризненно покачал головой Кольский, - ну, что за вопро-
сы?
- Мне кажется, что мы и втроем могли бы неплохо провести время. Она
мне понравилась. Я люблю рыжих.
- Что, прямо сейчас?
- Ну, все зависит от сил, если они у вас остались, конечно. Ковер
большой, мягкий. Мы вполне поместимся. Тем более вам необходимо закон-
чить начатое дело.
Евгений Дмитриевич едва не задохнулся от нарисованного образа и расс-
лабил узел галстука.
- Анжела, перестань.
- Позвать ее?
- Я...
Анжела встала и вышла из кабинета. Кольский не мог пошевелиться. Че-
рез несколько секунд обе девушки вернулись.
- Слушаю вас, Евгений Дмитриевич, - сказала секретарь.
- Я...
- Верочка, Евгений Дмитриевич хочет с нами обеими заняться любовью
прямо здесь и сейчас. Я не против. А вы? - объяснила брюнетка положение
дел.
Цвет лица секретарши начал походить на цвет ее волос. Подойдя к ней
сзади, Анжела провела руками по ее животу и бедрам, приговаривая:
- А ты сексуальная. Я люблю такие тела. И запах "Може нуар" на других
женщинах мне нравится.
Она вытащила кофточку из юбки девушки, а та все еще не знала, как ре-
агировать на происходящее. Только прикосновение к шее губ брюнетки зас-
тавило ее фактически сдаться и откинуть голову, подставляя себя под но-
вые поцелуи. Через минуту она уже стояла в одном нижнем белье, а Евгений
Дмитриевич все не мог прийти в себя.
Еще через некоторое время обе девушки лежали в объятиях друг друга,
нежно обнимаясь и покрывая друг друга поцелуями. Не выдержав этой сцены,
Кольский встал и дрожащими от нетерпения руками начал снимать брюки, од-
нако это занятие снова прервал знакомый голос:
- У вас, Евгений Дмитриевич, скоро кровь отнимут, а вы все женщинами
балуетесь. Ну-ну!
"Кровь? - подумал Кольский, - какую кровь? Мою или донорскую?".
- А это зависит от вашего поведения, которое мне пока очень не нра-
вится. Не соответствуете вы, так сказать, моему представлению о челове-
ке, который обладает вашей должностью и могуществом.
Евгений Дмитриевич вернул штаны на место и выдохнул:
- Все, девочки, хватит! Я обеих вас очень люблю, но мне нужно рабо-
тать.
Пока они одевались, Кольский сидел, закрыв глаза рукой, чтобы не ви-
деть их обнаженных тел, раздумывая над голосом в своей голове и в то же
время сдерживая свою страсть.
Через пару минут Анжела произнесла:
- Что-то не так, Евгений Дмитриевич?
- Анжела, - отнял он руку от лица, - мне нужна вся информация. Давай
поговорим без твоих завихрений. Верочка, - обратился он к секретарше, -
извини, но нам нужно поговорить вдвоем.
Рыжая фотомодель, улыбнувшись Анжеле, с достоинством вышла из кабине-
та.
- Все, успокойся! - сказал Кольский то ли девушке, то ли себе и с
удивлением обнаружил, что ничего под ее одеждой он не видит - платье ле-
жало аж на коленях.
- Я вся внимание, - откликнулась брюнетка.
- Рассказывай, что было дальше.
- Хм, дальше. То есть мы ехали, да?
- Да.
- Ну, по дороге я вышла купить воды, а когда вернулась, Кудрин уже
был один в машине.
- Как это, один? Куда же делись охранники и водитель?
- А черт их знает? Он сказал, что надоел им, видите ли, и они ушли.
- Бред какой-то.
- Конечно, бред. Я сразу поняла. Но он же не станет рассказывать о
том, как он Евдокимова, к примеру, в глыбу превратил. Я даже теперь не
знаю... - она задумалась на секунду, но Евгений Дмитриевич ее подстег-
нул:
- Продолжай.
- Я даже теперь не знаю, отчего у меня голова кружилась, когда я вела
его к ребятам.
- Расскажи поподробней, - Кольский снова прикурил.
- Да, черт его знает, че рассказывать. Вела я Кудрина из бильярдной в
комнаты безопасности. Ну, он мне начал комплименты отпускать.
- Ты, конечно, уши-то и развесила, - заметил Кольский.
- А че, он парень, что надо, и силой какой-то от него прет.
- Физической, что ли, силой?
- Да нет, физически он нормален, таких немало, хотя и симпатичный,
конечно, но есть в нем что-то непонятное.
- Это женщин загадочных любят, а мужчин...
- Э-э не-ет! Мужик, если он на ладони весь умещается - не мужик вов-
се, а так - попрыгунчик. Бегает вокруг тебя и приказы выполняет. Разве ж
с таким не взвоешь от скуки? И потом, - Анжела сделала скептическое ли-
цо, - если я его приручить могу, так и любая сможет. Мужик - он самосто-
ятельным должен быть, неожиданным что ли, взрывным.
- Так что, Кудрин - взрывной?
- Хм, взрывной. Это хороший мужик взрывной, а Кудрин - особенный. С
виду - интеллигент сентиментальный, а тронешь его - ядерная бомба.
- Ну ладно, понял. Комплименты он тебе начал отпускать, а ты и раста-
яла.
- Да нет, не то чтобы растаяла, не успела, а вот голова почему-то
закружилась.
- Да ну, когда?
- Ой, ну вы, прям, как Евдокимов, ей-Богу. Где да как, что чувствова-
ла? - Анжела передернула плечами.
- Так Евдокимов тебя спрашивал об этом?
- До последнего слова.
- И что сделал потом? - Евгений Дмитриевич был похож на охотника, за-
гонявшего зверя.
- Позвал Самоцветова, его о чем-то расспрашивал, а потом позвонил
Грише, я по селектору видела, и Кудрина без сознания привезли обратно.
- Без сознания?
- Ну да.
- Так-так-так. Это уже интересно. Продолжай.
- Чего продолжать?
- Господи, голова у тебя закружилась!
- А-а, так закружилась и все.
- Он тебя расспрашивал о чем-нибудь?
- Тогда?
- Да, тогда!
- Ну о работе моей. Ой, да надоело все. Может, хватит вопросов, а? -
Девушка в легком раздражении прикурила сигарету.
- Анжела, голубушка, для меня это жизненно важно. - Евгений Дмитрие-
вич откинулся в кресле. - Ну, хорошо, расскажи, что было, когда его при-
везли.
- А я откуда знаю? Мне же не докладывают. Единственное, что мне пока-
залось странным, что Самоцветов вышел оттуда хотя и с перекошенным ли-
цом, а...
- Перекошенным от чего?
- Ну, ой, ну от страха, наверно!
- А Гриша не вышел?
- Нет.
- Хм! - Евгений Дмитриевич затянулся, обдумывая услышанное. Чертовщи-
на какая-то произошла в доме Евдокимова. Ведь не простой человек он был,
а при нем сколько народу находилось?! Да непростого народу! Вампиры же.
Сила! И какой-то пацан, невесть откуда объявившийся и никому не извест-
ный еще несколько дней назад, уничтожил их всех. И как уничтожил? Черт,
черт, черт!
Евдокимова было не жаль. Напротив, в глубине души Кольский всегда за-
видовал его бессмертию, хотя понимал, что человеческая жизнь в чем-то
гораздо лучше. Но жить тысячелетиями! Евгений Дмитриевич вздохнул и сно-
ва обратился к девушке:
- О чем же вы говорили в ресторане?
- Ну, он меня расспрашивал о крови и об Евдокимове, конечно.
- Что ты рассказала?
- А че, я много знаю, что ли? Хм, рассказала... - отвела глаза Анже-
ла.
Голос Евгения Дмитриевича стал жестче:
- Что ты рассказала?
- Про вас ничего, - соврала девушка.
- А про бизнес?
- А что, бизнес? Деньги туда, деньги сюда. Че он там понял?
- То есть все, что знала, выложила? - Кольский стал почти суров. -
Сколько ж он тебе заплатил?
- С чего вы взяли? Да и откуда у него деньги?
- Сколько?
Анжела испугалась. Любовь любовью, а дело делом. После разговора с
Кудриным, во время которого ее словесный поток был неиссякаем, она
чувствовала себя неуютно. Язык ее тогда развязался оттого, что Евдокимо-
ва уже не было в живых, а деньги, предложенные за мало чего стоящую ин-
формацию, были очень кстати. Потом уж она вспомнила, что, кроме Евдоки-
мова, были еще люди, заинтересованные в ее молчании, и Кольский - один
из них. Когда он нашел ее, она понимала, что разговора не избежать, и
поэтому устроила эротическую сцену, которая по неведомым ей причинам не
очень-то удалась. От этого и от осознания того, что с ней могут сделать,
ее потряхивало изнутри. Теперь она уже сильно нервничала, что не могло
укрыться от Кольского. Когда сигарета была докурена, она сразу закурила
другую, заметив, как предательски дрожит ее кончик.
- Пятьдесят штук!
- Долларов?
- Да!
Евгений Дмитриевич понял, что дело принимает новый оборот. Анжела,
конечно, за названную сумму рассказала Кудрину не только о прошлом Евдо-
кимова, но и о нем - Кольском - все, что знала. По крайней мере, ад-
рес-то точно дала. А видеокамеры в доме вампира?
Об их существовании он знал давно, но у них с вампиром была догово-
ренность, что они останутся и будут дублировать сигнал как в бункер
Кольского, так и к Евдокимову. Ведь последний был бессмертен и рано или
поздно вернул бы себе этот бизнес. Впрочем, для него это был даже не
бизнес, а источник силы и могущества, о чем Кольский тоже знал. Годами
он пытался понять, как можно воздействовать через кровь на людей, ее
сдавших. Чего только не пробовал: и науку, и магию, и алхимию, а все
что-то не так выходило.
Вот вместо отставки высокопоставленного лица, на которое указал Лав-
рентьев, это лицо получило повышение. Вот попытка устранить неудобного
губернатора вылилась в гражданскую войну с этой губернией. А вместо того
чтобы ускорить чью-то смерть, получился дурацкий грипп и не более того.
Лаврентьев периодически поклацывал на Кольского зубами, но поделать
ничего не мог, да и жилось ему не так уж плохо, чтобы устраивать вокруг
себя скандал. А привлекать к крови внимание политиков плюс посвящать в
ее вопросы нового человека - себе дороже. Так все и тянулось.
Теперь появился Кудрин. "Проклятое письмо! - ругнулся Евгений Дмитри-
евич. - На кой черт оно мне сдалось? Сидел бы сейчас спокойно, продолжал
исследования, и все было бы в порядке. А теперь... Теперь даже не знаю
чего ждать! - Он посмотрел на Анжелу. - И с этой сучкой что делать? Она
ведь не только Кудрину может душу излить с таким-то языком. Посадить ее
под замок, как сидела у Евдокимова? Так ведь сбежит рано или поздно.
У-уф!", - он снова потянулся за сигаретой.
Анжела молчала, понимая, что решается ее судьба. Кольский видел, как
она осунулась и под глазами появились синяки.
"Ведь все понимает, стерва! И штучки свои любовные ловко в ход пусти-
ла. А я ведь попался! Да, попался!" - Евгений Дмитриевич немного разве-
селился от этой мысли, отдав должное изобретательности девушки. Одновре-
менно это задело его самолюбие, и он, поразмыслив еще немного, принял
окончательное решение.

2.
Ветер Небес и Серебряный Медведь стояли около любимой беседки Импера-
тора, наблюдая, как вечерний бриз поглаживает океан, убаюкивая его перед
сном. Оба знали, что пройдет не больше недели и не станет ни этого спо-
койствия, ни их самих, ни этой беседки со скалой, - все канет в Лету под
водами набиравшей силу стихии.
Солнце сваливалось в окрашенные пурпуром облака, отражаясь в океане
вод, так медленно, будто пыталось запомнить последние дни этой эпохи на
Земле.
- Пора! - сказал старик, и они не спеша направились в площадке маго-
летов.
- Все готовы? - оглядел Ветер жену и сына, ожидавших на взлетной пло-
щадке.
- Да, - ответила Полная Луна и спросила с надеждой: - а вы уверены,
что лететь нужно?
- Я доверяю твоему отцу, - ответил Ветер и успокаивающе ее обнял.
- Но как можно идти на смерть, не будучи до конца уверенными в ее по-
лезности?
- Это не имеет значения, - ответил отец. - Если мы ошибаемся, все ос-
танется, как есть. А если нет, то наше дело послужит будущему.
- Да, отец, наверно, ты прав. Только трудно делать вещи неочевидные,
отдавая за них свою жизнь и жизни близких людей, - Полная Луна сильно
нервничала.
- Человек не может знать всего заранее. Тогда бы не было эволюции.
- Почему? - неожиданно спросил внук.
Серебряный Медведь погладил его по голове и ответил:
- Потому что, зная все наперед, он не может творить ничего нового. Он
теряет смысл, интерес.
- А разве можно сотворить новое? Разве не существует все и всегда?
Ветер рассмеялся, подхватил сына на руки, и сказал:
- Ну, умный, ум из ушей лезет.
- Видишь ли, внук, - серьезно ответил старик, - в мире все столь от-
носительно, что здесь, на Земле, вновь создаваемые вещи кажутся новыми,
но с точки зрения Вселенной - ничего нового в них нет.
- Но ведь и мы живем во Вселенной, - ответил юный философ, - зачем же
ей это неновое?
- Ты не совсем понял. Для Вселенной то, что делаем мы, тоже становит-
ся новым, но в том ее месте, где этого еще не бывало. Понимаешь?
- То есть мы заполняем пустоту новыми вещами?
Теперь рассмеялся и дед:
- Верно, мы заполняем Вселенскую пустоту на нашей Земле.
- Ох, испортите вы мне сына своими премудростями, - вздохнула женщи-
на.
- Я бы и рад подарить ему нормальное детство, - ответил Медведь, - но
будущее не позволяет. Зато я подарю ему жизнь.
Они сели в маголет, и тот ввинтился в небо.
Сидя у окна, мальчик наблюдал, как уносится назад земля и океан, и
казалось ему, хотя он еще и не знал почему, что он больше не увидит
дворца своего отца, и этих мест, где прошло его детство. Дед, правда,
много говорил о Потопе, о смерти, но малыш не понимал этого, слишком еще
мал был, а неуемная жажда знаний уже теперь заставляла его задавать воп-
росы, которые даже взрослых ставили в тупик.
Маголет приземлился в столице.
Молодой Император в сопровождении родственников и двух присоединив-
шихся жрецов направился к Цеху Реинкарнации.
Сегодня был последний день Исхода. На всей Земле осталось не более
трех миллионов людей, не пожелавших принести себя в жертву. Их готовили
к предстоящему кошмару, они должны были стать семенами новой расы, но и
их в большинстве своем ждала гибель в водах надвигающейся катастрофы.
Цепочка жертв редела от месяца к месяцу, и за последние дни во всей
Легенде Исходу предались не более сотни человек.
Пройдя к алтарям, Серебряный Медведь тщательно осмотрел их. Вместе с
зятем и внуком они спустились в подземелье, куда бывший художник после
гибели Последнего Императора не возвращался ни разу, не желая подпиты-
вать свою ярость по отношению к жрецам. Полная Луна не стала смотреть на
озеро крови и очень не хотела, чтобы там побывал ее сын, но отец насто-
ял.
Встав у самой кромки запекшегося берега, старик объяснил:
- Отсюда кровь по особым каналам уходит к Отцу нашему. Там при учас-
тии касты бессмертных она обрабатывается, сливается с другими потоками,
дробится, подвергается ритуалам, там вершится будущее всего человечества
и каждого из нас.
- Откуда ты это знаешь? - не удержался Ветер.
Старик как-то очень тихо и строго сказал:
- Я был Хранителем крови в Атлантиде.
- То есть ты был Главным Жрецом? - поразился Ветер.
- Да.
- Как же ты попал в Легенду? С твоей магией ты мог бы спастись в лю-
бой момент! Ведь ты нужен был там!
Серебряный Медведь едва заметно вздохнул:
- Отец это знает. Впрочем, я теперь тоже. Я здесь ради внука, который
принесет человечеству, родившемуся на этих землях после Потопа, свет
знаний и мудрости.
- Что же, - не успокаивался молодой Император, - разве не было в Ле-
генде мудреца подобного тебе?
- Ну что ты? Мудрецы есть даже сейчас. Дело не во мне, а в вашем бра-
ке с моей дочерью, в результате которого появился сын.
- Смешение кровей! - догадался, наконец, Ветер.
- Да, смешение расовых кровей.
- Деда, - дернул его за рукав мальчишка, с удивительным любопытством
и совершенно без страха рассматривающий озеро крови у своих ног, - а от-
куда возьмется человечество, если Потоп всех смоет?
Серебряный Медведь кряхтя присел на корточки рядом с внуком и ответил
улыбаясь:
- Кто-то выживет, обязательно выживет, иначе планета просто умрет.
- А ты выживешь?
- В этом теле нет, но мы все будем рядом с тобой.
- Всегда?
- До конца грядущей эпохи.
- А потом?
Он получил мягкий щелчок по носу.
- Потом не знаю. Ты очень любопытен, хотя этого и добивался Отец. - И
все-таки закончил свою мысль: - Потом будет очень не скоро. До этого у
нас много дел.
- А как можно делать дела, если вы умрете? - малыш не унимался.
- Наши души будут здесь, и твоя тоже.
- Странно. Разве можно быть сразу в нескольких местах?
- Помнишь, мы играли в глаза кондора?
- Да.
- Ведь ты смог побывать в его теле, в то время как твое тело было ря-
дом со мной, на земле?
- Да, это было здорово.
- Так будет и с нами.
- А разве нельзя, чтобы и вы так, как я?
- Нет, мы не можем сделать этого. Отец готовил нас для другой цели. А
ты - сможешь. Идемте.
Старик поднялся и пошел к выходу.
Ветер остановил его вопросом:
- Медведь, а для чего нужна тому, кого ты зовешь Отцом, кровь людей?
Хранитель крови обернулся.
- Видишь ли, сын мой, мне известно лишь, что так осуществляется связь
человечества и планеты в целом.
- Да. А рисуется чудовищный монстр, чьей пищей является кровь челове-
чества. Причем монстр коварный, обладающий магией и знанием. - Ветра пе-
редернуло.
- Может, так оно и есть. Для нас он монстр, но сути это не меняет.
Такова жизнь.
- А без него все умрет?
- Подумай сам.
Старик снова направился к выходу, и малыш с Ветром, взявшись за руки,
потянулись вслед за ним к алтарям.
Последние два жреца Легенды уже заняли в них места.
Ветер и Серебряный Медведь встали по разные стороны цеха, и старик
магическим словом "ВАКХХХХХ!!!" включил приборы. Переливание началось.
Кровь булькала и пенилась, проходя по специальным трубочкам, пробегая от
аппарата к аппарату, очищаясь от ненужных элементов и достигая состояния
минимальной свертываемости. Распевая песню Исхода, главный жрец Атланти-
ды и Император Легенды выполнили ритуал. Ангелы приняли человеческие ду-
ши в свой мир. Тела тут же растворили специальным раствором.
- Теперь, - устало сказал отец Полной Луны, - настал наш черед. Все
помнят ритуал Хранителей Не-Преступи-Кольца?
- Деда, - испуганным голосом вдруг закапризничал мальчик, - я боюсь!
Полная Луна прижала его к себе и сказала, сама еле сдерживая слезы:
- Не бойся, малыш, так надо.
Тот прижался к матери, и они с минуту стояли не шевелясь.
Серебряный Медведь и Ветер подошли к ним. Все по очереди обнялись.
Бывший художник долго глядел в глаза жене, будто пытаясь перенести ее
образ в память своей души. Он знал, что она мало понимает в происходя-
щем, но любовь давала ей силу идти с отцом и мужем до конца. Кроме того,
она знала, что присутствие в ритуале женского начала необходимо. По-нас-
тоящему ее беспокоила только судьба сына. Но и она не могла оторваться
от глаз Ветра, пытаясь впитать в себя каждую частицу его тела, каждое
движение.
- После Потопа, - неожиданно бодрым и звонким голосом, глядя куда-то
в пространство, заговорил старик, - придут люди дикие и без знаний. Мир
Дэв будет невидим для них. Сын ваш, вернувшись на эти земли, пробудит
свет мудрости, но погибнет в сражении с армией ненависти и зла. Вместе с
этим на новую землю падет тьма. Придут боги, жаждущие смерти и крови.
Наши обряды будут извращены и потеряют всякий смысл. Но кровь будет течь
полноводными реками, как бы в насмешку над нашей жертвой. Потом придут
еще герои-учителя. Кто-то из них погибнет, некоторые доживут до седин.
Отец наш испытает большие трудности в борьбе за жизнь человечества. Ему
придется дважды взывать к более высоким силам. Спустя тысячелетия жертвы
глупости и гордыни прекратятся. Подачу крови заменят сначала врачи, а
потом добровольные пожертвования людей, но не так, как у нас сейчас, а
частично. Это будут жертвы, не приводящие к смерти. Но существование От-
ца останется тайной, пока мир Дэв не откроется для людей снова. И тогда
все может повториться. Снова будут три цивилизации, враждующие меж со-
бой. Снова войны будут тянуться тысячелетиями. Но я вижу возможность ми-
ра на той Земле. Отец наш дает мне надежду. И ради этой надежды мы
здесь.
Старик окинул своих близких быстрым взглядом и убедился, что смелость
вернулась в их сердца.
- Ветер, стань сюда. Дочь моя, займи место левее этого круга, на
большом кругу. Малыш, встань здесь.
Теперь они стояли равнобедренным треугольником, внутри которого нахо-
дился самый младший из них.
- Пернатый Змей, ты помнишь, что будешь делать после ритуала?
- Да, деда. Мне нужно сесть в маголет. Пилот меня доставит на берег.
Там я сяду на корабль со всем, что на нем есть, и поплыву.
- Куда?
- Старый капитан знает.
- Что потом?
- Потом мы окажемся в какой-то пещере. Пещера закрывается изнутри.
Потом будет Потоп.
- Дальше.
- Через сорок лет я должен буду нажать рычаг. Рычаг мне укажет капи-
тан. Пещера откроется. К этому времени я останусь один и снова поплыву.
- Куда?
- Капитан научит меня. Я должен буду взять с островов Атлантиды ка-
ких-то людей.
- Не каких-то, а детей жрецов. Они будут тебе друзьями и помощниками.
- Да, - кивнул малыш.
- А чем ты будешь заниматься в течение сорока лет? - не унимался Се-
ребряный Медведь.
- Изучать книги. Они на корабле.
- Отец, - спросила Полная Луна, - ты уверен, что в этой пещере хватит
воздуха на сорок лет? Ведь с ним животные.
- Я уже говорил тебе, дочь моя, что там будут и растения, - отклик-
нулся отец. - Над созданием пещеры работают уже пятьдесят лет.
- А ты уверен в своих людях?
- Это преданные мне жрецы Атлантиды. Она и погибнет последней, уже
после Потопа. Прочь сомненья, дети мои! - воскликнул он.
Ритуал начался.

3.
Я проснулся оттого, что кто-то пристально, в упор смотрит на меня, а
взглядик этот весит не меньше пудовой гири. Сбросив остатки сна, я рас-
пахнул глаза, нанося ответный, телепатический удар. Ваза, стоявшая на
шкафу, покачнулась, но больше ничего не произошло. Вот я удивился! Пос-
мотрел вокруг, Василиса негромко поскребывала посудой на кухне, а в ком-
нате, кроме меня, никого не было.
Подозревать вазу за попытку испепелить меня взглядом я не стал.
Только хмыкнул про себя и сел на кровати, с удовольствием вспоминая про-
шедшую ночь.
Неожиданно я понял, что впервые за последнее время мне ничего не сни-
лось. Зато я был бодр, а в голове поселилась давно желанная легкость.
Встав, я накинул рубашку и уже собирался выйти на кухню, как мне показа-
лось, будто за окном мелькнуло чье-то лицо.
Я посмотрел: там, конечно, никого не было. Зато я услышал детский го-
лосок на улице, звавший какого-то Лешу.
Вот в чем дело! Вот кто меня разбудил! С облегчением я подошел к окну
и посмотрел вниз, на песочницу. Маленькая девочка сидела прямо на песке
и довольно громко и противненько голосила:
- Ле-е-еша! Ле-е-еша!
Я опять повернулся в сторону кухни, но через мгновение снова посмот-
рел вниз. Это был не совсем обычный ребенок. Лет семи, в странной, со-
вершенно несовременной одежде, девочка пристально смотрела прямо на ок-
но, за которым стоял я, и монотонно выпевала мое имя. Я прижался носом к
стеклу и уставился ей в зрачки (или это она уставилась в мои, а я отве-
тил?). Так мы смотрели друг на друга не мигая, и тут до меня дошло, что
она больше не канючит мое имя. По моей спине кто-то пробежал холодными
лапками, заставив поежиться. Наваждение не проходило. Кто такая? Зачем?
Что за дурацкие шутки? Только детей мне сейчас не хватало.
Я скорчил ей смешную рожу, но на ее лице не дрогнул ни один мускул.
Она просто смотрела на меня, а в ее глазах был лютый голод. Ну и ну! Дом
находится не так уж близко к песочнице. Почему она так хорошо меня ви-
дит, почему именно меня? Если это шуточки Кольского, то - странные ка-
кие-то шуточки. При чем здесь дети? Нервы мне пощекотать? Но искать ради
этого столь странного ребенка... Нет, что-то не так.
Я попытался сканировать мысли девочки. Ничего. То есть мысли там, мо-
жет, какие-то и были, но увидеть мне их не удалось. Только фон - спокой-
ный и упрямый, остренький такой, как и глаза - две колючие вишенки.
Сделав усилие, я все же оторвался от окна и, умывшись, добрался, на-
конец, до Василисы.
- Доброе утро, лапушка моя, - поцеловал я ее за ухом, подобравшись
сзади.
- Привет! - Она потерлась волосами об мой нос. - Как спалось на новом
месте?
- Замечательно! И место понравилось, а ты - без комментариев!
- Как это без комментариев? - возмутилась она. - Я люблю, когда меня
комментируют.
- А-а, - протянул я, - ну тогда слушай. - Я иногда импровизирую, но,
вообще-то, мне это тяжело дается. Отступать, однако, было некуда, и я
рискнул: - Когда тридцать три богатыря нашли Василису Прекрасную...
- Что? Кто нашел? - она изумленно смотрела на меня. Еще бы: ей ли не
знать все сказки про саму себя.
- Молчи и слушай.
- Ладно, ладно, поглядим, какой из тебя сказочник.
- Так вот. Когда они ее нашли, то были ослеплены ее красотой и дос-
тупностью.
Василиса хмыкнула:
- Конечно, спать в присутствии стольких мужиков.
- Правильно понимаешь. Естественно, они все передрались, оспаривая
первенство. Пока они морды друг другу били, появился Черномор.
- О, Господи, а ему-то чего? Людмилы мало?
- Людмилу у него Руслан отбил к тому времени. Короче, схватил он ее и
думал вылететь из пещеры, но тут появился Змей Горыныч и спалил летуну
бороду. Василиса упала на пол пещеры.
- Черт! Это, наверно, больно!
Я посмотрел на нее внимательно и сказал:
- Ну, она не сильно ударилась, пещера была невысокой. А в это время
раздался ужасный свист. Все, кто был еще жив, отлетели в дальний угол.
Даже твой саркофаг...
- Гм, чей саркофаг? - поинтересовалась Василиса.
- Тво..., хм, ну ее... А вообще, какая разница?
- Ладно, продолжай.
- Так вот, даже саркофаг сорвался с цепей, на которых висел, и прида-
вил Черномора. Один Змей Горыныч устоял на ногах и пошел против свиста,
расправив свои крылья. Оказалось, что Соловей-Разбойник тоже воспылал
страстью и поторопился на место боевых действий. Пока они бились, явился
Кощей Бессмертный и помог Соловью убить Змея, а потом они начали бить
друг друга. Через три дня битва закончилась. Все умерли. С последним вы-
дохом Кощея раздался звук пастушьего рожка. Сидя на Волке, появился ца-
ревич-Алексей. Пинками растолкав трупы врагов, он добрался до желанного
тела.
- Что? До чего добрался? - Василиса снова была возмущена.
- Тело - это геометрическая, трехмерная фигура, состоящая из плотной
материи, - пояснил я.
- Он именно такое тело нашел?
- Угу. Так вот, когда он его нашел, то первое, что он услышал, было:
"Где ты шлялся столько времени?"
- Это кто говорит?
- Тело, конечно.
- А-а, оно еще и разговаривало.
- Конечно, тела вообще имеют обыкновение общаться друг с другом.
- Что же было дальше?
- Ясно что: девушка сильно проголодалась и упрекала царевича в том,
что тот очень долго нес ей еду.
- Ах, вот в чем дело?
- Конечно. Но суть не в этом.
- М-м, еще и суть есть?
- Суть есть. Тела, красивые тела, - уточнил я, - привлекают к себе
столько всякого народу, что проще дать этому народу поубивать друг друж-
ку, а потом в спокойной обстановке покормить несчастного человека, кото-
рого никто не кормил во время сражения. После этого можно смело цело-
ваться.
Василиса, наконец, не выдержала и рассмеялась, а я не стал терять
времени и поцеловал ее. Она немного смутилась, ведь это было в первый
раз при свете дня, но не сопротивлялась и даже вкусно ответила. Насытив-
шись моей слюной, спросила:
- А ты есть-то будешь, царевич-Алексей?
- Буду, но перед этим хочу тебя спросить.
- Да, - откликнулась она.
- Ты не слышала, что кто-то зовет меня с улицы?
- Нет. А почему ты считаешь, что именно тебя?
- А ты послушай.
Мы помолчали.
Я отчетливо слышал:
- Ле-е-еша! Ле-е-еша!
И самое интересное было то, что мне показалось, будто голос двоится.
Я подошел к окну.
- Я ничего не слышу, - удивила меня Василиса, заглядывая через мое
плечо на улицу.
Но то, что я увидел, удивило меня еще сильней. Поголовье детей в са-
мом деле увеличилось. Сейчас, так же глядя мне в глаза и монотонно под-
вывая, рядом с девочкой сидел мальчик.
Я, наконец, как следует, рассмотрел их одежду. На них были подпоясан-
ные тонким ремешком длинные хлопчатобумажные рубахи, а на ногах что-то
вроде босоножек. Рубахи были украшены индейскими узорами.
- Леш, ты чего? - раздался голос Василисы. А дети тем временем, уви-
дев меня, замолчали, как и в первый раз.
- Странные дети, - сказал я, - жутковатые.
- Ты о чем? - удивилась она и снова посмотрела на улицу. По ее взгля-
ду я понял, что она ничего не видит.
- Ты действительно не видишь мальчика и девочку в песочнице?
- Н-нет. Песочница пустая. - Она посмотрела на меня, оценивая, все ли
в порядке у меня с головой.
- Что ж? Запишем это на счет аномальных явлений, проистекающих со
мной в последнее время, - сказал я и, пристально глянув деткам в глаза,
отошел от окна.
- Ты в самом деле кого-то видишь или разыгрываешь меня?
- Конечно, разыгрываю, - улыбнулся я и сел за стол. Не буду же я ей
объяснять: кто, где и в чем, потому что главного я все равно не знал за-
чем?
Я укусил огурец и замер вместе с ним во рту, глядя, как на кухню вхо-
дят двое тех самых, что орали на меня из песочницы.
- Как здесь тесно, - сказала девочка, капризно хмыкнув.
- Да уж, с новыми домами не сравнить, - по-деловому ответил ее спут-
ник, оглядевшись. У меня было ощущение, что нас с Василисой они явно не
замечают, впрочем, Василиса их тоже не видела.
Осознав это, я закрыл рот и даже немного пожевал, чтобы не привлекать
внимания хозяйки дома, и ожидая последствий вторжения. Тем не менее, она
заметила тишину, исходящую от меня.
- Почему ты так плохо ешь?
- Да так, задумался о своем, - улыбнулся я, наблюдая, как мальчик
достал из раковины топор для рубки мяса и стал им бить по своей руке.
Топор взлетал и с гнусным чваканьем опускался на руку. Образовалась це-
лая лужа крови, а рука, в конце концов отрубленная, упала на пол. Если
бы я знал, как на все это реагировать, может быть, и заорал бы что-ни-
будь вроде: "Стой! Что ты делаешь?", - но я так и сидел, глупо улыбаясь
и медленно пережевывая куриную ногу.
Между тем кровь, как вода из шланга, покидала тело мальчика и быстро
заполняла комнату. Спасало меня только одно ощущение: я не верил проис-
ходящему, мне казалось, что это какой-то дурацкий спектакль. Кроме того,
через пару минут стало ясно, что столько крови, сколько вытекло из тела
ребенка, просто не могло там находиться. Правда, когда кровь достигла
моих щиколоток, есть почему-то расхотелось.
Василиса отметила это обстоятельство вопросом:
- Тебе нехорошо?
- Нет-нет, все в порядке. - Я попытался стряхнуть с себя наваждение и
для отвода глаз начал пожирать пищу, которая то и дело норовила выско-
чить обратно.
Девочка, стоявшая все это время за моей спиной, у окна, и наблюдавшая
за происходящим с сократовским спокойствием, сказала:
- Ладно, Пернатый Змей, хватит. Он все равно тебе не верит.
Кровь перестала течь, мальчик пожал плечами, поднял свою руку и пос-
тавил ее на место. Линолеум снова был у меня под ногами, но дети не ис-
чезали.
- Маша, как ты думаешь, - заговорил Пернатый Змей, - что он о нас ду-
мает?
- А он вообще не думает, - усмехнулась девочка, - у него в голове
только Кольский и Лаврентьев. Других вариантов нет.
- Кольский? Интересно. - Мальчик подошел ко мне вплотную и посмотрел
прямо в глаза. Как я усидел на табурете, не знаю, но я плыл и плыл по
комнате, стараясь в то же время удержаться от рвоты. Перед глазами про-
неслись пирамиды, Евдокимов, озеро крови в подземелье, и я снова оказал-
ся на кухне.
- Фу! - не выдержал я, шумно выдохнув воздух.
- Ты чего? - тревожно спросила Василиса.
- Голова закружилась.
- Может, тебе лечь?
- Нет-нет, уже прошло.
Детки исчезли. Я вскочил и посмотрел на улицу - никого. Сел за стол и
сидел некоторое время, закрыв лицо руками.
Василиса постучала вилкой о тарелку и сказала голосом прокурора:
- Ну хватит, рассказывай!
Я отнял руки и задумчиво посмотрел на нее.
- Угу, я расскажу, но только ты не поверишь.
- А чему из того, что ты рассказывал до сих пор, вообще можно верить?
- М-да, - я почесал за ухом и усмехнулся, - верно! Я бы не верил.
- Так что рассказывай!
Сбиваясь, то и дело показывая, кто где стоял, я рассказал Василисе,
что произошло. Несколько раз она задавала вопросы: "Как она его назва-
ла?", "Настоящая кровь?", "Маша?".
Потом подытожила мой рассказ:
- Знаешь что! Ведь Пернатый Змей - это имя человека, который по ле-
гендам американских индейцев дал им знания, сельское хозяйство и новую
систему общественного строя. Он почитался у них выше многих богов. Ке-
цалькоатль!
- А Маша - это, конечно, Марья-искусница или Марья-царевна, - саркас-
тически заявил я.
- Этого я не знаю. - Василиса покачала головой. - Но происходящее
сильно смахивает на бред.
- Царевны, царевичи, боги, мессии - здорово, черт возьми! Если сейчас
появится Христос, я не очень удивлюсь. Только, - поморщился я, - крови я
не люблю.
- Зато она тебя очень любит.
Я подумал над ее словами и ответил:
- Действительно! Очень любит! К сожалению!