Главная » » Дурная 019

20:39

Дурная 019

***

===

- Как у тебя это получается? - Она вздрогнула. - Как будто это ты там
живешь, а не я.... Ну да, так оно все и выглядит, день изо дня. Я люблю
этот город, в нем хорошо дышится... Ну, а как ты живешь?
- Болтаюсь по свету... Зачем-то уехал из Израиля, работаю здесь в су-
масшедшей русской компании. Починяю серые ревущие коробки...
- Как? А как же работа, твои идеи, ты весь горел этим, - она посмот-
рела мне в глаза.
- Я буду пытаться, но в Америке сейчас с наукой тяжело. Считай, что я
работаю в шарашке за право остаться здесь, да и сам не знаю, нужно ли
мне это?
- У тебя глаза уставшие. - Она вдруг протянула руку и провела ей по
моему лбу, пристально всматриваясь в лицо. - О Господи, - повторила она
хрипловатым подрагивающим голосом. - Это все-таки ты.
- Похоже на то. Бывает же такое... А я часто о тебе вспоминал.
- Ушел ты без особых сожалений, так что не рассказывай мне про свои
запоздалые муки совести, - губы ее скривились.
- Прости. Я, наверное, хотел что-то доказать самому себе.
- Ну что, доказал? Черт бы тебя побрал! Я тебя убить хотела!
- Убей... Ну, или скажи какую-нибудь гадость.
- Ты... - у нее снова задрожали губы. Неожиданно она пошатнулась,
присев на диванчик, и на ее глазах выступили слезы.
- Ну, не надо, пожалуйста, я тебя прошу, - я присел рядом с ней и сам
не заметил, как начал гладить ее по голове.
- Что же ты наделал, милый, - ее бил озноб, и на нас уже начали обо-
рачиваться.
- Пойдем погуляем, - предложил я.
- Да, сейчас. - Она встала и нетвердой походкой прошла несколько ша-
гов. - Здесь у вас есть какие-нибудь кафе, где можно посидеть?
- Мак-Дональдс, - пошутил я. - Тебе нравятся простые, грубоватые
толстые мексиканцы и колющиеся наркотиками школьники?
- Мне уже все равно, - она вдруг рассмеялась, и ее глаза засветились
лукавой искоркой. - Вот так кавалер, не видел меня много лет и ведет в
Мак-Дональдс.
- Хорошо, хорошо, здесь есть итальянский ресторан, в котором подают
плохо сваренные макароны, посыпанные какой-то зеленоватой дрянью.
- Пошли куда угодно, - голос ее неожиданно почерствел, и я почувство-
вал пустоту внутри.
Мы вышли на залитую солнцем площадь, и она достала из сумочки сигаре-
ты.
- Ты куришь? - с удивлением спросил я.
- Да, иногда много, - она странно скривила губы и затянулась.
- В Америке принят стерильный образ жизни, - я с увлечением развивал
эту тему, которая давала возможность говорить, не притрагиваясь к тому,
что тяжелым грузом лежало на сердце. - Курить нельзя, часто даже на ули-
цах, зато у каждого дома полы застелены жуткими синтетическими коврами,
с которых летит стекловата, и поэтому у них каждый второй болеет раком.
Так что все скомпенсировано.
- В Европе почти все курят. - Я смотрел на ее рот, губы, которые я
когда-то целовал, прислушивался к ее голосу и чувствовал, что растворя-
юсь в этой женщине, как когда-то, когда оплот социализма казался неруши-
мым и на дачном участке росли дикие цветы...

Мы шли мимо памятника Ленину. Вождь пролетариата с простертой вперед рукой, изрядно обгаженный не обладающими классовой мудростью птицами, скорее напоминал кургузого мужичка с Рижского рынка, пытающегося сбыть по кооперативным ценам свой товар. Было прохладно, дорожка, уходившая от станции, вела между домиками старых большевиков, мимо маленького мостика через речку, в которой переливались под черной водой водоросли, мимо высоких, заслоняющих небо елей, пруда, на котором на плоту катались дети, отталкиваясь ото дна длинными шестами, маленькой плотинки, в которой шумела, переливаясь, вода...
- Когда я была маленькой, мы сюда приходили ловить пескарей и купаться, а с цементной плотины прыгали, - сказала она.

Воздух уже пах осенью, запоздалые сыроежки тут и там торчали около
лесной тропинки. Начинало вечереть.
- Странно, - она посмотрела на усыпанную желтыми листьями лесную
опушку. - Папа катал нас на велосипеде, в домах играла музыка, и все ка-
залось таким надежным, устойчивым. Мы убегали в лес играть в индейцев,
помнишь, давным-давно шли такие романтические фильмы? Смуглые индейские
девушки ходили с накрашенными губами, их непременно спасали от злодеев
благородные мужчины, и справедливость всегда торжествовала. Мне иногда
кажется, что все это было сном... По выходным в гости приходили соседи,
мы разводили костер, жарили шашлыки. Родители разговаривали, смеялись,
пили вино, и, казалось, эта жизнь никогда не закончится. А потом мы
как-то незаметно начали взрослеть, научились тихо издеваться над прог-
раммой новостей и вести конспекты по политической экономии. И вдруг за-
болел и умер папа, и тогда я поняла, что этот мир исчез навсегда.
Я обнял ее. Она вздрогнула от неожиданности и посмотрела на меня сво-
ими черными глазами, учащенно дыша.
- Я... - я запнулся, с трудом сдерживаясь и ощущая напряженные и дро-
жащие плечи, отзывающиеся на едва заметные прикосновенияя моих пальцев.
- Ты знаешь, у тебя удивительные глаза, я в них будто тону. - Я поцело-
вал ее, с каждым мгновением все более теряя ощущение реальности. Стран-
ное, поглощающее до основания чувство неожиданно захватило меня, я парил
в темном пространстве среди звезд, испытывая при этом нежность, желание
всегда быть с ней и слышать, слышать это учащенное дыхание...
- А ты не умеешь целоваться, - смеясь, сказала она, потирая пальцем
губу, и оттого показалась еще более прекрасной.
- Ничего себе, - я ощутил приступ ревности. - Мне этого еще никто не
говорил!
- Я тебе говорю, - глаза ее смеялись, смотрели прямо в мои, и неожи-
данно взгляд ее изменился. - Пойдем быстрее.
Мы прошли мимо ветвящейся стены плюща, покрывавшей калитки и покосив-
шийся забор, и оказались около ее дома. Откуда-то издалека тянуло слад-
коватым дымком, какой бывает от горящих осенних листьев. Она открыла
дверь на скрипящую под ногами веранду. В углу спрятался старый диван с
обтрепанными подушками, а на столе, покрытым вытертой клеенкой, стояла
бутылка из-под молока с засохшими полевыми цветами.
- Поцелуй меня еще, - она смотрела на меня, чуть приоткрыв рот, и в
ее глазах снова появился туман...
Я начал поцелуй, уже потеряв уверенность в правильности своих
действий, но даже не успел задуматься об этом, как уже не видел никого,
ничего, чувствуя только ее рядом, сжимая маленькие плечи, чувствуя
дрожь, поднимающуюся в ее теле, упругую грудь и теряя сознание от проис-
ходящего. Она была прекрасна, таинственна, мудра, и желание то перетека-
ло в нежность, то, ударив бумерангом, возвращалось обратно, заставляя
сжимать зубы.
- Да, милый, да, - шептала она. Мы держали друг друга, и я все еще не
мог поверить в происходящее, понимая, что никогда еще в жизни не был так
счастлив. Веранда понемногу начинала сливаться с наступавшими сумерками.
С улицы тянуло прохладой и влажностью, и неожиданно за окном застучали
первые капли дождя.
- Я люблю тебя...
- Тсс... Молчи... - она приложила палец к губам. Ливень шумел, пахло
мокрой листвой, но мы никак не могли встать и смотрели в глаза друг дру-
гу, время от времени осознавая свершившееся и начиная весело смеяться.

На перекрестке с визгом затормозила машина, и я вздрогнул от неожи-
данности.
- Осторожно. - Она затянулась и выпустила дым.
- Тебе не идет, когда ты куришь.
- Какая разница... - Она усмехнулась.
- Не говори так! Ты красивая.
- Была... Я совершенно обычная, немного уставшая женщина.
- Нет, для меня ты всегда останешься... - Я запнулся. - И потом, ты
совершенно не изменилась.
- Правда? - Она горько улыбнулась. - Спасибо, комплименты ты делать
не разучился.
- Прости меня. - Мне вдруг показалось, что прошедших лет не было.
- Никогда! - Она замкнулась и поежилась. - Ну, где здесь кормят этими
вашими спагетти?
Мы зашли в ресторан. Чернявый мальчик в белом переднике бросился уса-
живать нас за стол, поставил на скатерть бутылку с зеленоватым маслом,
корзинку с выпеченным хлебом. Она достала еще одну сигарету.
- Ты что делаешь, здесь запрещено курить!
- Что они у вас совсем с ума посходили? - пожала она плечами и спря-
тала пачку.
- Ты давно вышла замуж?
- Почти три года.
- Он тебя любит?
- Кажется, да. И потом, это не твое дело.
- Ты вытащила счастливый билет...
- Откуда ты только взялся на мою голову... - Она пристально посмотре-
ла на меня. - Я уже тебя давно забыла, внушила себе, что это было сном.
И вот ты опять нашелся... - Она прикрыла глаза ладонью.
- Не надо, - мне стало неловко. - Если ты хочешь, я сейчас встану и
уйду, и ты меня больше не увидишь.
- Нет, - казалось, что она напугана. - Побудь со мной немного, - она
прикрыла глаза. - У меня легкий приступ мазохизма.
- Хорошо, - волна эмоций захватила меня, и я снова был в этом дачном
домике, и запах травы бил в лицо, и мы падали в пропасть, и по окнам
стекали капли дождя, и верхушки елей едва виднелись в сиреневой пелене.
Как хорошо было разговаривать с ней, когда только начинал говорить
что-нибудь, а она с веселой иронией заканчивала за тебя фразу, и я зас-
тывал, совершенно не понимая, как она могла прочесть мои мысли. Она сно-
ва произносила вслух то, о чем только что думал, подмигивая своими длин-
ными ресницами и смеясь хрипловатым голосом. И что-то накатывало из пок-
рытого влажной темнотой сада огромной волной, подхватывающей нас обоих.
Она замирала, глядя на меня, и только ее глаза надвигались, заслоняя все
вокруг. Во дворе шумели мокрые листья, удары молнии освещали старую ве-
ранду, громыхал гром, и мы каждый раз испытывали странное чувство того,
что мы как две половины одного целого, наконец нашедшие друг друга...

- Ваш заказ, - из колышащегося тумана воспоминаний неожиданно возник
официант, немного похожий на молодую гориллу, и поставил перед нами ды-
мящиеся тарелки с непривлекательной зеленоватой массой, из которой тор-
чали редкие ломтики грязно-розового цвета. - Не желаете ли чего-либо
еще?
- Спасибо... Принесите нам летний дождь, веранду и бутылку советского
шампанского... - неожиданно вырвалось у меня.
- Прошу прощения? - На его лице с низко посаженным черепом и ма-
ленькими, вдавленными, черными как маслинки глазками, проскользнуло не-
доумение.
- Да нет, это я пошутил, - неожиданно я снова почувствовал, что горло
сдавило и стало невозможно произносить слова.
- Понимаю, - он пристально посмотрел на меня, затем на мою спутницу,
и вдруг лицо его потеплело и неожиданно приобрело неуловимые человечес-
кие черты. - Наслаждайтесь обедом, - он улыбнулся. - Может быть, закаже-
те десерт?
- Что с тобой? - она пристально посмотрела мне в лицо, рассеянно ко-
выряя вилкой зеленоватое пюре.
- Так, - я с трудом выдавил из себя окончание фразы, - одолели воспо-
минания.
- Какие?
- Ты знаешь, у нас в компании этот ресторан наверняка бы был назван
"правильным". Ты знаешь, что такое правильные рубашки, брюки, носки, по-
яса, ботинки, магазины, города, рестораны и государства?
- Нет, при чем здесь рубашки? - она недоуменно взглянула на меня.
- У правильных рубашек сзади вешалочка и складочка, и горе тем, кто
приходит в компанию без нее. У нас на входе стоит вице-президент и каж-
дого входящего тщательно проверяет на предмет этой детали. Тех, кто при-
шел без складочки, отправляют чистить сортиры. А ресторан этот пра-
вильный, потому что официант похож на гориллу, но в то же время совер-
шенно дресированный и очень вежливый. Иногда даже на человека становится
похож и десерт предлагает, как в цирке... - Я понес какую-то бессвязную
чушь, стараясь убежать от скрывающегося внутри холода.
Она весело засмеялась, впервые за все время, чуть наклонившись вперед
и прикрыв губы ладонью. - Все ты врешь, хочешь запутать меня. - Она ис-
пытующе взглянула мне в глаза. - О чем ты думал?
- Тебя не проведешь, - мне стало жутко и я понял, что врать ей не мо-
гу. - Я думал о тенях, которые приходят ночами в темноте. Знаешь, когда
лежишь с открытыми глазами и призраки как черные бабочки роятся вокруг.
- Это мне очень хорошо знакомо... - Глаза ее погрустнели, и в уголках
губ появилась горькая складка. - Ну что ты за человек такой? Мы с тобой
какие-нибудь двадцать минут вместе, а кажется, что прошла целая веч-
ность.
- Ты помнишь тогда, когда мы познакомились, нам в первый же вечер по-
казалось, что мы знакомы уже много лет...
- Прекрасно помню. Ты перевернул мне всю душу, сумасшедший, негодяй!
Скажи, ну быстро, не отпирайся, - глаза ее загорелись, и она нервным
движением неожиданно крепко схватила меня за руку, - у тебя хоть раз по-
том что-нибудь подобное было? Отвечай! Я требую!
- Нет, никогда. - То, что она только что сказала, преследовало меня
год за годом ночами, не давая спать, заставляя задыхаться, хватая воздух
ртом, и я почувствовал, что комок снова поднимается изнутри и сдавливает
горло, - Я люблю тебя.
- Запоздалое признание, - она усмехнулась той своей удивительной
горькой и немного циничной улыбкой, которая всегда так волновала меня.
- Прости меня, - я взял ее за руку.
- Поздно. - Она бросила вилку. - Ужасно хочется курить. Эта ваша вер-
мишель по-американски действительно жуткая гадость... Пойдем отсюда.
Мы вышли на улицу, и она жадно затянулась. Мы молчали. Высокие, осве-
щенные солнцем пальмы медленно колыхались, цементные застекленные кубы
немигающим взглядом смотрели на нас узкими глазницами одинаковых окон.
Над самыми крышами домов с ревом заходили на посадку самолеты. У свето-
фора, молчаливо подперев лицо кулаком, сидел на тротуаре пожилой негр в
лохмотьях. Он думал о своем, уставившись в одну точку на сером асфальте
и прислушиваясь к шороху проносящихся мимо шин.
От пейзажа веяло пустотой и потерянностью, словно не люди жили в этом
городе, ставшем легендой и символом инженеров всего мира, а автоматы,
механическими движениями совершавшие свои жизненные функции в перерывах
между работой в одинаковых освещенных ровным светом и кондиционированных
помещениях, заполненных тускло светящимися экранами. Они поднимали гла-
за, вращая механическими шарнирами шеи, скрипя поднимались, съедали зе-
леноватую массу, безжизненно улыбаясь, и снова возвращались в свои зда-
ния. Здания... Я совершенно забыл про Пусика, о том, что меня искал Анд-
рей, и внутренне сжался, представив себе предстоящий скандал, холодные и
издевательские глаза Бориса, фыркающего от возмущения Андрея и злющего,
с белым от ярости лицом Леонида.
"Мне нужно срочно бежать на стенд, меня могут искать," - с холодком
внутри хотел крикнуть я, но не смог. Я смотрел на ее замкнувшееся лицо,
длинные ресницы, губы, нервными движениями выпускающие дым.
- Я люблю тебя, - я обнял ее за плечи и поцеловал. Она замерла от не-
ожиданности. Ее сухие, немного обветренные губы были чужими и безжизнен-
ными.
- Не надо, - она снова затянулась сигаретой, - нам еще только не хва-
тало мелодраматических сцен.
- Я люблю тебя, - я посмотрел ей в глаза и увидел, что ее зрачки рас-
ширились.
- Я не могу... - Она остановилась. - Чего ты хочешь?
- Не знаю. Просто...
- Ты... - Она задохнулась. - Когда ты ушел, я помню эти длинные дни,
ночи. Вечера, одна в тишине, так что барабанные перепонки могут разор-
ваться.
- Девочка, - я прикоснулся к ее щеке, - я просто хочу еще немного
посмотреть на тебя после всех этих лет. Я ужасно по тебе соскучился.
- Ты хотя бы понимаешь, что теперь все кончено? Все, что бы ты ни де-
лал и ни говорил. Ты можешь понять, что ничего уже не вернуть, как не
вернуть мертвого из могилы, как бы ты ни любил его? - Она махнула рукой
и отвернулась.
Ее слова резали сердце, я понимал, что она права, но дремавшее внутри
чувство уже вернулось и вспыхнуло как костер, политый керосином. Я хотел
быть с ней каждую секунду, держать ее руку и разговаривать, и слышать
только этот хрипловатый голос, и целовать эти губы.
- К твоему сведению, я сегодня вечером улетаю...- голос ее упал. - Мы
с мужем едем отдыхать в Венецию.
- Нет! Останься хотя бы еще на день!
- Поздно, дорогой. Я уже несколько дней здесь. И потом меня ждут...
- Если бы я только знал! Не уезжай! Я не могу без тебя. - Я понимал,
что это звучит глупо.
- И что дальше? Ты, может быть, уйдешь от семьи, от своего ребенка?
Поздно... - Она снова закурила.
- Не кури так много, ты отравишь себя!
- Обычно я курю меньше.
- Я не знаю, как дальше жить.
- Это пройдет. И жить ты сможешь, как и раньше.... Мог ведь все эти
годы и ничего, даже посвежел. Лучше проводи меня, - она поежилась. -
Прошлого не вернешь. Расскажи мне о себе.
- Да и рассказывать особенно нечего. Рубашка у меня правильная, со
складочкой, чтобы не выделяться. Работаю, преодолевая отвращение, неин-
тересно... Зарабатываю деньги, чтобы прокормить семью. Продаю душу
дьяволу, вернее дьяволам. Их у нас много, некоторые злые, некоторые глу-
поватые, есть сволочные, даже сумасшедшие. Изучаю жизнь в аду, анализи-
рую...
- Не смей, - она поморщилась, - это плохо кончится, я же тебя знаю.
Ты или запьешь от тоски или просто заболеешь и выйдешь из игры. Неужели
тебе некуда уйти?
- Вид на жительство, не забывай... Да нет, уйти, может быть, и можно,
но некуда. В общем-то всюду примерно одно и то же...
Мы зашли в холл гостиницы, с пола до потолка уставленный зеркалами.
Наши фигуры шли сбоку, отражались в потолке и мелькали где-то впереди.
- Посмотри, - я показал ей на зеркальные стены. - Вот если бы можно
было так раздвоиться, как в этих зеркалах. Тогда один вернулся бы вече-
ром домой и выпил рюмку водки, другая села бы на самолет и улетела в Па-
риж. А нашим отражениям можно было бы взяться за руки и раствориться в
пространстве.
- За свои ошибки нужно уметь расплачиваться, милый. - Она время от
времени испуганно посматривала на меня.
Мы зашли в лифт и впервые остались наедине. Она закрыла глаза и уро-
нила голову мне на грудь. В тускло освещенном коридоре пахло химией и
одинаковые ряды дверей с золотыми номерами тянулись вдаль. Она открыла
одну из них. Щелкнул электронный замок, и я увидел стерильный номер с
эстампами на стенах и хрустальной пепельницей на столе.
- Нравится? - Голос ее дрогнул. Она указала на картинку, изображающую
стилизованную вазу с цветами, бросила на стол какие-то бумажки, которые
держала в руке, и подошла к окну. За занавеской шумела улица, по ней ка-
тились полированные автомобили, в которых сидели одинаковые люди в белых
рубашках с цветными галстуками. Рука ее схватила край занавеси и судо-
рожно скомкала ее. Я подошел ближе. С ее длинных ресниц скатывались сле-
зы и беззвучно текли вниз по щекам.
- Не надо, я тебя прошу... - я обнял ее.
- Представь себе эту пустоту... - Ее голос дрожал. - Я сяду в само-
лет, внизу огромный океан, я прилечу домой, он меня встретит, я соберу
бессмысленные чемоданы, и мы поедем по аккуратным сельским дорогам мимо
полей и вылизанных домиков, заросших цветами...
- Не надо, прошу тебя. - Я начал гладить ее волосы, - мне надо было
сразу же убежать от тебя. Подумай обо всем плохом, что я сделал тебе. К
тому же я устал, ношу строгие темные носки и темно-синие брюки, пью вод-
ку, курю, вечерами напиваюсь крепкого кофе, ночью храплю, утром у меня
совершенно помятый и обрюзгший вид.
- Идиот! - она вырвалась, и на лице ее появилась злость. - Неужели ты
думаешь, что я простила тебя?
- Конечно нет, наоборот... Все, что ты тогда пережила, со временем
пропало, ушло глубоко внутрь, а теперь медленно, как дрожжи, начинает
вспухать и вылезать наружу.
- Ты дьявол... - Она отшатнулась. - Я сейчас думала об этом именно
такими словами.
- Я чувствовал все, что происходит с тобой, хочешь я тебе расскажу?
Холодные промозглые вечера, темные коридоры, отчаяние, ты смотрелась в
зеркало... Помнишь эту тусклую лампочку в твоем коридоре? Напротив ве-
шалки и старого зеркала.
- Прекрати, мне страшно! - Она вскрикнула и схватила меня за руку хо-
лодными пальцами.
- Я люблю тебя, - я прижал ее подрагивающие плечи к себе. - Ты пом-
нишь...
- как мы тогда ехали в электричке... - неожиданно закончила она за
меня с легким оттенком иронии.
- Ведьма, читающая чужие мысли! - Я вздрогнул. - Где твоя метла?
- В Париже, я...
- Сюда прилетела на самолете... - игриво сказал я за нее. Ее мысли,
казалось, сами возникают у меня в голове. Она посмотрела на меня стран-
ным, немного затуманенным взглядом, от которого пробежал холодок по спи-
не и появилось ощущение, что мое тело отрывается от пола. Я как будто
смотрел на себя ее глазами, и все чувства, горечь, боль, напряжение и
желание, растущее в ней, передавались мне и пульсировали в крови.
- Что с нами происходит? - Она, похоже, чувствовала то же самое. - Я
больше не могу...- Она закрыла глаза, и мы уже не принадлежали себе,
словно какая-то посторонняя сила тянула нас друг к другу.
Я снова чувствовал и познавал эту женщину, легкий аромат духов, ее
горячее дыхание, стоны, дрожащие веки и волосы, ускользающие из моих
рук. Окружающее перестало существовать, казалось, прошлое и будущее ис-
чезли, слившись в одну точку и остановив мелькание времени.
- У меня опять это чувство, как будто мы всегда были вместе. - Голос
ее был медленным и немного отрешенным. - Ты что-нибудь понимаешь?
Мы лежали рядом. Все казалось нереальным, будто происходящим ранним
утром, когда только начинаешь просыпаться и вспоминаешь только что уви-
денный сон. Сон этот, еще разноцветный и выпуклый, захватывает воображе-
ние, в него хочется вернуться, и еще несколько минут он кажется не менее
реальным, чем прожитый вчера день. А потом он начинает ускользать, и чем
больше боишься его потерять, тем быстрее и безжалостнее он рассеивается
в утреннем свете.
- Я люблю тебя. - Я смотрел на нее, еще более желанную и недоступную
чем раньше.
- Ты знаешь, как нам жить дальше?
- Нет.
- И я не знаю... Прости, я закурю. - Она привстала с постели и, прик-
рывшись простыней, потянулась за сигаретами.
- Я знаю только одно: я не смогу больше без тебя. Ты все эти годы не
отпускала меня, то виделась во сне, то мерещилась на улице. Хочешь пос-
лушать? Однажды, когда я уже давно уехал, мне приснилось, что я иду по
незнакомому городу, темному и холодному, в окнах тускло светятся лампоч-
ки, я потерялся и не знаю, что делать дальше. И вдруг, пройдя в кромеш-
ной тьме по какому-то переулку, я с удивлением обнаруживаю, что стою
около твоего подъезда. И так хочется позвонить в дверь, увидеть тебя,
сказать тебе все, но я боюсь... И я стою и представляю, что ты каждый
день проходишь здесь по улице, берешься за эту дверь... А однажды, уже
наяву, на залитой ярким светом улице, я увидел женщину, похожую на тебя,
только уже пожилую, и как ребенок пытался себя убедить, что это ты, при-
летевшая из будущего. Или вот еще история: как-то в гостях у знакомых я
увидел альбом с видами Москвы, начал его просматривать и вдруг наткнулся
на фотографию, на которой был виден угол твоего дома. Даже твои окна бы-
ли видны, только снято издалека. Фотографии были недавние, и я начал
вглядываться, мне показалось, что в одном из окон кто-то стоит. Весь ве-
чер с этим альбомом не мог расстаться, надо мной кто-то даже пошутил:
"Вот, мол, как его ностальгия заела..."
- Мне пора улетать, - вдруг испуганно сказала она, обнаженная вскочив
с кровати, грудь ее колыхалась. Она судорожно начала запихивать в чемо-
дан вещи и пытаться его закрыть.
- Ну помоги, что же ты лежишь? - Она начала натягивать на себя
платье.
Мы бегом выбежали из номера, и я помчался за машиной, стоявшей непо-
далеку. В темном салоне пахло пластмассой.
"Господи, - вдруг подумал я. - Сегодня утром я ехал в этой машине
один, а тем же вечером жизнь перевернулась, но я везу ее в аэропорт и,
может быть, больше никогда не увижу!"
Одинокая, маленькая фигурка с развевающимися волосами стояла на улице
рядом с чемоданом, освещенная вечерними фонарями. Лицо ее было замкнутым
и уставшим. Она откинулась на сиденье и закурила.
- Ты убьешь себя этими сигаретами.
- Это только сегодня... Впрочем спасибо, я буду бросать.
Мы молчали, светилась зеленоватым цветом приборная доска, и шуршали,
постукивая по дорожным швам, шины. Огни встречных машин пробегали по на-
шим лицам, как лучи прожекторов, ощупывающие пограничную полосу и выхва-
тывающие из мрака песок и черные кусты.
- Ты знаешь, сегодня я...
- Тсс... Молчи... - сказала она таинственным голосом, словно пришед-
шим из далекого прошлого, и приложила палец к губам. - Не надо слов.
Лучше давай читать мысли.
Аэропорт накатился на нас сверкающей громадой, и все смешалось, она
плакала, я кусал губы, чемодан уплыл по транспортеру в открытую черную
пасть. Ей пора уже было убегать на посадку, мы держались за руки.
- Прощай, - она сжала мою ладонь. - У меня такое чувство, что мы еще
когда-нибудь встретимся.
- Я буду думать о тебе каждую секунду, может быть ты что-нибудь по-
чувствуешь...
- Я тоже буду думать о тебе. О Боже... - Она кинулась порывистым дви-
жением в холл за барьер, обернулась, и глаза ее отчаянно сверкнули, нав-
сегда отпечатавшись в памяти, как фотография.
Я спустился в гараж, покачиваясь и ощущая сосущую пустоту в груди.
Она забыла сигареты. Полупустая мягкая пачка лежала на сиденье, мои руки
дрожали. Ревели взлетающие самолеты, долина погружалась в ночь. Мерцаю-
щие огни расплывались перед глазами от слез, я гнал машину по автостра-
де, еще не понимая и не веря в происшедшее.
Дома было темно, и все уже спали. Я подошел к ребенку. Он безмятежно
раскинулся на кроватке, сладко сопя и поднимая брови. "Что же тебя ждет
в этой жизни, малыш? - подумал я с горечью и вспомнил, что называл так
ее. - Она уже летит где-нибудь над ночным океаном, а внизу крохотными
свечками горят одинокие корабли, потерянные в черной мгле", - понял я...

Компания Пусика была освещена ранними лучами солнца, ласкового и чуть
розоватого, пробивающегося через клочья утреннего тумана. Черные, наве-
вающие тоску стекла нависали над зеленой лужайкой. "У нее уже вечер, -
думал я, поднимаясь по лестнице. - А здесь ничего не изменилось, да и не
могло измениться"
- Ты куда пропал вчера? Ты что себе позволяешь? - Андрей с надутыми
красными щеками возмущенно пыхтел, выпятив глаза. - Теперь будешь отве-
чать по всей строгости! - он возмущенно покачал головой. - Иди срочно к
Леониду объясняйся! Заказчики тебя ждали, я уже не говорю о том, что
после обеда Ефим приехал, спрашивал о тебе. Да за такое тебя уволить ма-
ло!
- Я был на конференции, слушал доклады, - спокойно соврал я.
- Какой еще к черту конференции? - Андрей сверкнул глазами и сделал
резкое движение руками. - Ты что, сюда приехал по конференциям расхажи-
вать? - зашипел он.
- Знаешь, я тебе кое-что скажу. Идите к чертовой матери вы все вместе
с вашими схемами, заказчиками, Леонидом, Борисом и дисциплиной! - зары-
чал я. - Я вас не устраиваю, пожалуйста, я завтра же уйду и никогда вас
не увижу! - "Если бы она меня видела", - подумал я вдруг.
- Как ты смеешь? - начал он и вдруг осекся, с недоумением посмотрев
на меня. - Да нет, собственно ничего страшного не произошло, - он пожал
плечами, - Чего ты кричишь? Просто в следующий раз предупреждай Леонида.
Я вздохнул и пошел в кабинет к вице-президенту. Борис сидел там же и
слегка презрительно скривив губы, пристально посмотрел на меня.
- В чем дело? Где ты вчера шлялся? - Леонид был белым от ярости, как
я и предполагал.
- Извините, пошел послушать доклады и застрял, - снова соврал я.
- Это тебе что, Академия Наук, что ли? Ты учти, ты серьезно подорвал
свою репутацию, и доверия тебе больше нет! Иди объясняйся с Ефимом и
посмотрим, что он тебе скажет, - губки его гаденько скривились.
- Ефим так Ефим. - Мне было все равно, потому что перед глазами све-
тились силуэты Эйфелевой башни. Леонид удивленно взглянул мне вслед.
- Все-таки все у них в этой Академии Наук были сдвинутые, - громко,
так чтобы я услышал, выругался он.
- Ну что, - Ефим усмехался, наливая себе стакан кофе, - проштрафился?
Куда ты исчез? Слушай, не переживай, правильно сделал! Я тебе говорю,
тебе вообще на этой выставке делать было нечего. Я Леониду сразу сказал,
чтобы тебя туда не посылали.
- Я зашел на конференцию и заинтересовался докладом, - покривил я ду-
шой. Ефим подозрительно взглянул мне в глаза.
- Листен, Листен, тебе не идет, ты только не ври, понял? Что ты хит-
ришь? С бабой был, так и скажи, я никому не расскажу.
- Ефим... - мне стало не по себе.
- Да, я все чувствую, меня не проведешь, - президент отхлебнул кофе.
- Правильно, я сам такой же был, так и надо. Молодец, я тебе давно гово-
рил, отвлекись, может идея какая в голову придет. Надо отвлекаться. Так
что забудем об этом, - он подмигнул мне с видом заговорщика.
Жуткое и одновременно немного противное ощущение, как будто кто-то
подсмотрел за моей жизнью в замочную скважину, не покидало меня. Внезап-
но какое-то неясное дуновение коснулось меня и почему-то забилось серд-
це. Я вздрогнул, потому что почувствовал, что над Эйфелевой башней опус-
кался красноватый закат, и что она смотрит на него.
"Храни Господь простых, нормальных людей, живущих спокойной жизнью и
не верящих в любовь, природу, чтение мыслей, космос и тайны человеческой
души," - неожиданно для себя подумал я.
===

Глава 26. Лотерея Жизни.

- Ефим, все прекрасно получается, посмотри! - академик радостно пы-
тался продемонстрировать президенту результаты измерений. - Что бы там
Борис ни говорил, оба способа сходятся с огромной точностью, так что те-
перь мы можем сверлить отверстия где угодно.
- Листен, при чем здесь Борис? - Ефим недоуменно посмотрел на акаде-
мика. - Я как к тебе не приду, все слышу: "Борис, Борис." Ты совсем с
ума сошел, что ли?
- Да нет, Ефим, я ведь в том смысле, что он все время кричал про лы-
сенковщину, лженауку, смешно право. Какая там лженаука, ты посмотри, как
все здорово получается!
- Нет, - Ефим неожиданно побагровел от гнева. - Это ты специально,
совсем охренел, устроил с ним соревнование, кто кому что сможет дока-
зать. Ты мне это брось! Слышишь? Брось немедленно! - он перешел на крик.
- Ефим, ну что ты? - растерянно развел руками академик.
- И что ты все время разводишь своими руками, что это за идиотские
жесты, твою мать! Ты меня из себя выводишь, я как тебя увижу, начинаю
звереть!
- Ефим, - академик окончательно перестал понимать, что происходит, -
ты все-таки посмотри, как получается отлично. Все, задачка решена на все
сто процентов, больше никаких сомнений быть не может.
- Опять ты рапортуешь как на партийном бюро! - Ефим в ярости взревел.
- Ты что, совсем тронулся? Что ты отчитываешься, привык что ли? Скажи, -
Ефим слегка присел, и на лице у него появилось гадкое выражение, -привык
перед начальниками отчитываться и шапками всех закидывать? Прекрати сей-
час же, а то я за себя не ручаюсь!
- Да я же серьезно говорю, - академик с удивлением посмотрел на Ефима
и машинально взял его за руку чуть ниже локтя. - Не нервничай, посмотри
на установку, красота какая получается.
- Не прикасайся ко мне! - Ефим перекосился от ярости и выдернул руку.
- Меня от этого трясет! Это ты власть свою хочешь так показать, вце-
питься и не выпустить! У меня один знакомый был, он баб когда видел, так
же хватал, сильно сжимал руку и не выпускал, пока не трахнет. Любишь
власть, да? Руководить хочешь, начальником быть? Не можешь без этого,
свихнулся на своей власти, идиот! Ты и Бориса из-за этого с дерьмом сме-
шал, тебе абсолютной власти хотелось, не мог допустить, чтобы проектом
кто-нибудь еще занимался!
- Ефим, в чем дело? - академик отошел в сторону и испуганно посмотрел
на искаженное от ярости, перекошенное лицо Ефима. - Давай лучше погово-
рим в другой раз, когда ты успокоишься, я не привык к таким крикам.
- Ах, не привык! - Ефим заскрипел зубами от ярости. - А проект стоит,
ни хера не сделано! Конкуренты уже подставки выпускать начали, ты зна-
ешь, сколько я на них потерял? Миллионы, и все из-за тебя и твоих уче-
ничков. Жлоба этого c пузом выписал неизвестно зачем!
- Что значит проект стоит? - холодно спросил академик. - Все доско-
нально рассчитано и измерено.
- На хер мне твои расчеты? - Ефим в раздражении сгреб со стола бума-
ги, авторучки и резким движением швырнул все это на пол. Листочки, как
белые голуби, разлетелись по комнате. - Ты расчетами и установками за-
нялся специально, чтобы Борису свою правоту доказать. Мне, кто прав, не-
важно, ты понял? Мне подставку надо выпускать. Ты бы давно взял и начер-
тил чертеж, что и где просверливать вместо своих идиотских упражнений. -
Ефим в ярости стукнул ногой по креслу и вышел из комнаты. Колесики
взвизгнули, кресло покатилось в угол комнаты, с размаху ударилось об
угол стола и упало.
- Бог ты мой, - Олег был перепуган. - Что это с ним?
- Я и сам не пойму, - у академика дрожали пальцы. - Вы знаете, Олег,
на меня никогда в жизни никто так не кричал. А я еще оправдывался, даже
противно. У меня такое чувство, что я только что сделал колоссальную
ошибку. Вы знаете, когда он только повысил голос, надо было сразу же его
оборвать. А я все время про Володю думал, сдерживался. Ведь Ефим ему
обещал, что вызовет сюда, иначе пропадет парень. Если бы не это, хлопнул
бы дверью и ушел.
- Куда же вы пойдете, - Олег нахмурился. - Только если в Россию возв-
ращаться.
- Да, - академик вздохнул, - с этими дырками я совсем свои дела за-
пустил. Надо было со знакомыми связаться, может быть, удалось бы порабо-
тать где-нибудь в университете.
- А виза? - спросил Олег. - Для этого вашу визу изменять придется.
- Да, - академик смутился, - я, право, об этом как-то не подумал. Что
это на Ефима нашло, ума не приложу. И ведь на результаты и краем глаза
не посмотрел, что за удивительный человек! Надо действительно пригото-
вить чертеж, пусть они просверлят свои дырки и угомонятся. Вы умеете
чертить?
- Ох, у меня с этим плохо. - Олег страдальчески поморщился.
- А я, коллега, представьте себе, что-то помню. Я после школы некото-
рое время слесарем и токарем на станке работал, да и потом всю жизнь се-
бе для установок сам детальки вытачивал. Это раз плюнуть, мы сейчас все
за полчаса набросаем. - Академик, напевая себе под нос какую-то песенку,
разложил на столе большой лист бумаги и начал что-то рисовать на ней,
проводя тонкие линии карандашом.
- Эх, какое-то нехорошее у меня чувство, - вдруг грустно сказал Олег.
- Не каркайте, коллега, - академик весело посмотрел на него. - Вот
увидите, скоро Ефим отойдет и придет извиняться. А тут мы ему чертежик и
подсунем...

Президент, надев очки и громко, раздраженно сопя, ввалился в комнату
около восьми часов вечера.
- Где чертеж, черт побери? - закричал он прямо с порога. - Готов чер-
теж или нет, я тебя спрашиваю!
- Вот, посмотри Ефим, - академик явно не ожидал напора и смешался,
протягивая расчерченный лист бумаги.
- Что это? - в недоумении спросил Ефим и, скривив губы, начал внима-
тельно всматриваться в рисунок. - Что это за говно, я тебя спрашиваю?
- Что? - переспросил академик.
- Почему шесть отверстий? Листен, Листен, Листен, Листен, ты совсем
охренел. Это ты что, нарочно самовольничаешь? Ты что о себе возомнил?
Где разметка? Это что за закорючка сбоку? Что же ты, идиот, нормального
чертежа начертить не можешь, что ли?
- Ефим, - академик машинально развел руками. - Во-первых, я попрошу
так со мной не разговаривать, я к этому не привык. А во-вторых, я
все-таки не чертежник!
- Вот, - Ефим затрясся от злости. - В этом ты весь! Ты, мать твою,
ученый! Белоручка, командовать хочешь, а руки марать так кто-нибудь дру-
гой! А ты у меня пойдешь сортиры мыть! Да, он видите ли не чертежник! Да
из тебя инженер, как из моей задницы оратор! Члены царской семьи в
Нью-Йорке таксистами работали и ничего! И не разводи руками, я от этого
зверею! - взвизгнул он. - Я тебя видеть не могу, больше не буду в эту
комнату заходить, иначе сорвусь и за себя вообще не ручаюсь, голову тебе
оторву! - Ефим разорвал чертеж и бросил скомканные обрывки на пол. -Да!
Что тебе? - в раздражении сказал он, увидев почтительно замершего на по-
роге Джона. - Что это у тебя в руке?
- Это я, Ефим, детальку выточил. - Джон, увидев сверкающие глаза пре-
зидента, слегка подался назад.
- Дай сюда! - Ефим поманил его пальцем. Пожилой седовласый джен-
тельмен машинально сделал движение, как будто ребенок, пытающийся спря-
тать от мамы конфету, но тут же спохватился и послушно протянул прези-
денту ладонь с маленькой металлической штучкой.
- Иди, иди ко мне, - усмехнулся Ефим. Он схватил детальку и с яростью
запустил ее в соседнюю комнату. Раздался жалобный стеклянный звон, и
кто-то испуганно вскрикнул.
- Вот он, - Ефим показал пальцем на академика, - возьмет в руки па-
яльник и пойдет в цех работать! - Ефим всплеснул руками и вышел из ком-
наты.
- Ничего не понимаю, - академик растерянно посмотрел на Олега. -
По-моему, он сошел с ума. Только вчера мы прекрасно беседовали, обсужда-
ли планы на будущее. Может быть, у него осложнение болезни? Знаете, бы-
вает такое временное помутнение сознания.
- Теперь совсем плохо будет, - Олег нахмурился. - Вы же знаете, мне
Борис с Леонидом прохода не дают, я уже боюсь пойти в кафетерий и кофе
себе налить. Только на кого-нибудь наткнешься, сразу начинаются гадкие
намеки, угрозы. А теперь еще и Ефим взбесился... Наверное, придется уез-
жать, как это не обидно.
- Да я и сам не понимаю, - академик в недоумении развел руками, - при
чем тут мои жесты, власть? Разве я когда-нибудь хотел власти? Олег, ска-
жите честно, я когда-нибудь на вас давил, принуждал?

...

***

Источники :

https://readli.net/chitat-online/?b=46207&pg=1

https://www.rulit.me/books/durnaya-kompaniya-read-10003-1.html

https://thelib.ru/books/torin_aleksandr/durnaya_kompaniya-read.html

https://4italka.site/proza-main/sovremennaya_proza/103165/fulltext.htm

https://litmir.club/bd/?b=27783

https://lib.ru/NEWPROZA/TORIN/kompaniya.txt

...

Слушать - https://knigavuhe.org/book/durnaja-kompanija/ === https://akniga.org/torin-aleksandr-durnaya-kompaniya

***

РОМАН, ПРОЗА

Дурная компания автор Александр Торин читает Валерия Лебедева

Дурная компания

Время звучания: 08:38:48

Добавлена: 23 декабря 2016

Молодого инженера, героя романа Александра Торина, приглашают на работу в преуспевающую американскую фирму. Искушение велико: залитая солнцем Калифорния, знаменитая Кремниевая долина, центр мировой компьютерной промышленности, высокая зарплата…
Герой и не подозревает, что он попадет в «Дурную компанию». Сюрпризы начинаются с первого же дня. Если хочешь преуспеть в фирме, то должен быть одет в полосатую рубашку, темно-серые или черные брюки, скромный кожаный пояс с золотой пряжкой, черные или коричневые кожаные ботинки и темные строгие носки. При этом на рубашке сзади обязательно должна быть складочка и вешалка. К концу второго дня новому сотруднику компании «Пусик» кажется, что он начинает сходить с ума…

***