Дом Харконненов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 320 - 3 Июня 2023

Главная » » Дом Харконненов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 320

18:04

Дом Харконненов. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 320

***

===

Молодые фримены обычно выбирали профессии отцов, но это было лишь традицией, а не высеченным в камне законом. Мечта о возрождении Дюны была мощным стимулом, которая вдохновляла, но она также и требовала — требовала полного самоотречения и неподдельной страсти. У уммы Кинеса, даже если не считать его девятнадцатилетнего сына, были свои преданные лейтенанты: Стилгар, Тьюрок и Оммум. Были и другие лидеры, рангом пониже. Мечта не умрет, какую бы дорогу ни выбрал для себя Лиет.

Он сможет стать планетологом, если сумеет полностью отдаться решению великой и благородной задачи пробуждения Дюны. Я уйду, чтобы попытаться понять цель, которая огнем сжигает сердце моего отца.

Он решил еще раз отыскать Доминика Верниуса.

* * *
Лиет обладал врожденной фрименской способностью находить следы в самой гладкой, лишенной каких бы то ни было особенностей пустыне. Вот и сейчас он напряженно вглядывался в глухую безлюдную равнину антарктического региона. Лиет уже отвез эссенцию пряности для агентов Гильдии, но вместо того чтобы вернуться домой или направиться инспектировать оранжереи, чего от него ждали, Лиет углубился к югу, чтобы найти там знакомых контрабандистов.

И вот он стоит под тусклым низким небом и высматривает впереди какую-нибудь неровность, которая выдала бы местонахождение пещеры или другого укрытия. Лиет был приятно удивлен тем, что контрабандисты научились маскироваться, с пользой восприняв уроки, которые преподали им они с Варриком. За линией высоких, покрытых инеем скал есть глубокая расщелина, где и находится база контрабандистов Доминика.

Лиет направился к подножию скалы. Руки онемели от холода, а щеки нестерпимо горели на сильном морозе. Он не знал, где находится база, но надеялся привлечь внимание контрабандистов, которые сами его окликнут и отведут внутрь. Однако никто не появлялся.

Лиет провел у расщелины около часа. Он даже начал кричать и размахивать руками, чтобы привлечь к себе внимание, и наконец добился своего. Недалеко от скалы с легким шумом отвалился камень, и из образовавшегося лаза вышли несколько человек, вооруженных лазерными ружьями, направленными на Лиета.

Молодой Кинес невозмутимо вздернул вверх подбородок.

— Я вижу, что вы, как всегда, бдительны, — не скрывая сарказма, произнес он. — Похоже, что моя помощь нужна вам даже больше, чем я ожидал.

Люди продолжали держать его на прицеле, и Лиет нахмурился, но быстро отыскал глазами одного рябого мужчину с отсутствующей бровью и другого ветерана с ежиком седых волос.

— Иодам, Асуйо — вы что, не узнаете меня? Я стал старше и выше, у меня пробивается борода, но в остальном я не так уж сильно изменился.

— Все фримены на одно лицо, — буркнул рябой мужчина со шрамами на лице.

— Значит, у всех контрабандистов плохое зрение. Я приехал, чтобы увидеть Доминика Верниуса.

После таких слов они или убьют его, либо отведут к предводителю. Лиет вошел в туннель, и контрабандисты заперли за ним дверь.

Когда они прошли по наблюдательной галерее, Лиет увидел внизу, в искусственном глубоком гроте, готовый к вылету корабль, вокруг которого, как муравьи, суетились люди, грузившие какие-то контейнеры в грузовые отсеки.

— Вы отправляетесь в экспедицию, — констатировал Лиет. Лица ветеранов сохранили каменное выражение. Асуйо, ежик волос которого, кажется, стал еще жестче, выпятил грудь, чтобы показать, что на его мундире прибавилось медалей и знаков различия. Но впечатление он произвел только на себя самого. У Иодама был вид, говоривший о том, что этот человек многое в жизни утратил и вполне готов потерять в скором времени все остальное.

На лифте процессия спустилась в глубокую расщелину и вышла на искусственный, засыпанный гравием пол пещеры. Лиет издали увидел массивную фигуру графа Доминика Верниуса. Выбритый череп тускло поблескивал в свете неяркого полярного солнца. Граф, увидев защитный костюм, сразу же узнал незваного гостя и, помахав ему мощной рукой, пошел навстречу.

— Итак, парень, ты снова заблудился? На этот раз ты не так легко нашел нашу стоянку. Мы лучше спрятались?

— Мне было не очень легко привлечь внимание ваших людей. Должно быть, они спали на посту. Доминик рассмеялся.

— Мои люди заняты погрузкой корабля. Нам надо сегодня же вылететь на лайнер Гильдии. Места уже оплачены и приготовлены. Что я могу для тебя сделать? Прости, мы очень торопимся, и я не смогу уделить тебе много внимания.

Лиет тяжело вздохнул.

— Вы обещали оказать мне услугу. Я пришел требовать платы.

Верниус был неприятно удивлен, но глаза его блеснули.

— Отлично. Правда, большинство людей не ждет три года, прежде чем требовать плату.

— Я многое умею и могу быть ценным членом вашей команды, — сказал Лиет. — Возьмите меня с собой.

В глазах Доминика мелькнуло изумление, но он быстро взял себя в руки и улыбнулся. Хлопнув Лиета по плечу с силой, способной свалить быка, Верниус заговорил:

— Пойдем на флагман и поговорим.

С этими словами граф протянул руку в сторону трапа — ко входу в покрытый царапинами фрегат.

В каюте Доминика все было расположено так, чтобы помещение все время напоминало ему о доме. Жестом изгнанный граф указал Лиету на одно из подвесных кресел. Подушка кресла была старой и заплатанной, пережившей много лет скитаний и бед, но Лиет не обратил на это никакого внимания. Позади стола Доминика висело топографическое изображение прекрасной женщины в полный рост.

— Рассказывай, что привело тебя ко мне, парень.

— Вы говорили, что вам нужен фримен, чтобы проверить состояние ваших систем безопасности на Салусе Секундус. Граф Верниус наморщил свой гладкий лоб.

— Фримен был бы желанным членом нашей команды. — Он повернулся к изображению красавицы, которая была сфотографирована так, что ее смеющиеся глаза всегда смотрели на графа, под каким бы ракурсом он ни рассматривал ее портрет. — Как думаешь, Шандо, любовь моя? Стоит ли мне позволить этому парню отправиться со мной?

Доминик пристально всмотрелся в портрет, словно на самом деле ожидая ответа. От этой мистики по спине Лиета пробежал холодок. В этот момент иксианский граф снова взглянул на гостя. Верниус дружелюбно улыбался.

— Конечно, мы возьмем тебя. Я заключил с тобой сделку, и твои требования вполне разумны… Правда, они таковы, что заставляют сомневаться в твоем душевном здоровье. — Доминик растер пальцем каплю пота, выступившую на виске. — Всякому, кто изъявляет желание добровольно отправиться в имперскую тюрьму, явно не хватает счастья в этой жизни.

Лиет сжал губы, но не стал рассказывать о причинах своего решения.

— У меня есть свои причины поступить именно так. Доминик не стал добиваться подробностей. Много лет назад отец Лиета был зачарован тем, что увидел на Салусе Секундус, теми шрамами на лице планеты, которые даже теперь, столетия спустя, напоминали о холокосте. Для того чтобы понять свои мотивации и определиться в жизни, ему, Лиету, тоже, наверное, надо отправиться туда. Возможно, если он проведет там некоторое время среди изрезанных ветрами скал и незаживших атомных ран, то поймет, какая искра озарила весь дальнейший жизненный путь отца, пробудив в нем неугасимый интерес к экологии. Высокий контрабандист пожал Лиету руку.

— Отлично, этот вопрос решен. Напомни мне, как твое имя.

— Для чужестранцев мое имя Вейчих.

— Прекрасно, Вейчих, если ты отныне член нашей команды, то должен разделить с ней труд. — Доминик вывел Лиета из корабля.

Возле кораблей, выбиваясь из сил и обливаясь потом, изо всех сил работали контрабандисты.

— До захода солнца мы должны вылететь на Салусу Секундус.

***

===

~ ~ ~
Загляни в себя, и ты увидишь вселенную.

Афоризм Дзенсунни

Арракис. Третья планета системы Канопуса. Очень интересное место.

Гильд-навигатор Д'мурр смотрел в чрево своего исполинского лайнера сквозь прозрачный плазовый иллюминатор кабины, крошечного пространства, не сравнимого с громадой причального трюма. Далеко внизу, под брюхом лайнера, лежал Арракис, окутанный грязновато-коричневой дымкой гонимой жестокими ветрами пыли. Арракис, единственный источник меланжи, дававшей возможность навигаторам пронзать внутренним взором пространство и время.

Какое наслаждение дарит мне пряность.

Крошечный корабль-челнок, раскалившись докрасна от трения об атмосферу, рванулся вверх от южного полюса планеты, вылетел за пределы ее притяжения и вошел в грузовой отсек лайнера. Когда челнок закрепился в доке, из корабля вышли пассажиры, чтобы пройти контроль. Их лица были ясно видны на экранах следящих камер.

За порядком на лайнере следили многие члены его экипажа, но как навигатор Д'мурр был обязан знать обо всем, что происходило на борту. Это его корабль, его родной дом, его бремя ответственности.

Внутри запечатанной камеры было едва слышно шипение циркулирующего оранжевого газа меланжи. Тело Д'мурра было настолько деформировано, что он не мог и мечтать о пешей прогулке по пустынной планете, он никогда не сможет покинуть уютный и безопасный бак. Но сама близость Арракиса навевала на навигатора волну первобытного успокоения. Он попытался использовать свой чрезмерно развитый мозг для того, чтобы математически определить аналогию своих чувств, но разум не подчинился логике, мышление стало размытым и нечетким.

Да, прежде чем поступить на службу в Гильдию, Д'мурру Пилру следовало бы познать больше человеческих радостей, но теперь было поздно сожалеть об этом. Гильдия унесла его так быстро и неожиданно сразу после того, как он прошел вступительные испытания. Не было времени попрощаться с близкими, подготовиться к уходу от всего земного, от всех человеческих дел.

Человеческих.

Как много смысла в этом простом прилагательном! Сестры Бене Гессерит на протяжении многих поколений ломали голову над этим вопросом, вникая в тончайшие нюансы, напрягая весь свой интеллект и чувства, достигая озарений и терпя досадные провалы. Физический облик Д'мурра сильно изменился с тех пор, как он вступил в ряды Гильдии. Но какое это имеет значение? Вышли ли он и другие навигаторы за пределы человеческого, превратились ли они в трансцендентных созданий? Стали ли абсолютно другими?

Я все еще человек. Я больше не человек. Он внимательно прислушался к своим мятущимся неспокойным мыслям.

Через систему следящих камер Д'мурр посмотрел на пассажиров — людей в изорванной запыленной одежде, которые вошли в пассажирский отсек. Багаж на подвесках плыл рядом с ними. Один из прибывших, высокий человек с красным лицом, пышными усами и наголо выбритой головой, показался ему странно знакомым.

Я все еще многое помню.

Доминик Верниус. Где он был все эти годы?

Навигатор произнес команду своим V-образным маленьким ртом. На экране всплыли имена пассажиров. Изгнанный граф путешествовал под вымышленным именем, хотя Гильдия гарантировала в таких случаях полную конфиденциальность. Верниус и его спутники направлялись на Салусу Секундус.

В кабине навигатора зажужжал звуковой сигнал. Все челноки были закреплены на своих местах в причальном доке. Члены экипажа задраили люки и запустили двигатели Хольцмана. Армия специалистов подготовила лайнер к рывку сквозь пустоту космоса. Д'мурр безразлично следил за происходящим; голова его была занята совершенно другим.

Вместо того чтобы думать о предстоящем рейсе, Д'мурр вспоминал безмятежные дни Икса, буколическое время, когда он, его родители и брат-близнец жили в Гран-Пале, при дворе графа Верниуса.

Бесполезные измышления ума.

Д'мурр не забыл о своих обязанностях: холодный ум навигатора производил сложнейшие вычисления многомерной математики, чтобы продумать маршрут доставки пассажиров и груза к планете, находящейся на расстоянии миллионов световых лет от Арракиса.

Но вдруг ум изменил ему. Д'мурр понял, что не может сейчас действовать как холодная бесчувственная машина. Изощренный ум прекратил вычисления, чувствуя, что не может сосредоточиться. Почему его ум, последнее напоминание о том, что некогда Д'мурр был человеком, отказывается забыть старую жизнь, почему он заставил Д'мурра вспомнить Доминика Верниуса? Ответ был на поверхности, очевидный, как человек, появившийся на экране следящей камеры, словно он выплыл из глубин темного моря. Доминик Верниус был важной частью прошлого Д'мурра Пилру. Его человеческого прошлого.

Мне надо свернуть пространство.

Но вместо нужных формул перед внутренним взором навигатора продолжали развертываться картины давно утраченного Икса: великолепные пышные интерьеры графского двора, брат К'тэр. Красивые девушки в дорогих нарядах, источающие нежные улыбки. Вот и юная красавица, дочь графа. Кайлея. Его мозг, достаточно вместительный для того, чтобы свернуть вселенную, оказался вместилищем всего, что было, и всего, что предстояло.

Мое развитие еще не закончено.

Лица иксианских девушек расплылись, уступив место гневным взглядам инструкторов из Школы Навигаторов с Джанкшн. Их баки окружили его камеру, маленькие глазки буравили Д'мурра гневными и презрительными взглядами.

Я должен свернуть пространство!

Для Д'мурра это стало последним чувственным опытом, подвергшим испытанию тело и ум, способный охватывать многомерные измерения пространств вселенной. Он предал себя в руки Гильдии так же, как древние священники и монахи предавали себя в руки Церкви и Бога, отказываясь от сексуальных радостей мира.

Наконец Д'мурру удалось сбросить с себя цепи человеческих воспоминаний и вернуться к звездным системам. Д'мурр вел свой лайнер сквозь свернутое пространство и, как женщиной, овладевал лежавшей перед ним вселенной.

***

===

~ ~ ~
Непрекращающееся состояние войны порождает особые социальные условия, которые практически не изменились на протяжении многих тысячелетий. Одним из таких условий является постоянная настороженность и готовность отразить нападение. Другим условием является автократия.

Каммар Пилру, иксианский посол в изгнании. «Трактат о свержении незаконной власти»

Наслаждение совместной жизни К'тэра и Мираль оказалось кратким, как век мотылька. После того как им удалось спроецировать изображение Ромбура на свод грота, они расстались, и каждый спрятался в своем убежище. Таким образом они надеялись максимально повысить шансы на то, что хотя бы один из них уцелеет, чтобы продолжить борьбу. По заранее обговоренному плану они регулярно встречались в кафетерии, на работе Мираль, чтобы украдкой обменяться робкими взглядами и несколькими приглушенными словами.

Но однажды, когда К'тэр в положенное время пришел в кафетерий, на месте Мираль стояла другая женщина с невыразительным лицом и пустыми глазами. Взяв из ее рук свою порцию искусственных овощей, он сел за стол, за которым они обычно сидели вместе с Мираль.

К'тэр во все глаза смотрел на линию раздачи, но Мираль не было. Все еще стараясь отыскать ее взглядом, К'тэр молча принялся за еду. Наконец, взяв в руку пустую тарелку, он подошел к мойке, где несколько работниц отскребали грязь с использованной посуды.

— Где женщина, которая работала здесь три дня назад? — спросил он.

— Она исчезла, — грубо ответила одна из женщин. Старшая работница, сморщив квадратное лицо, перебила свою товарку:

— Какое тебе дело до этого?

— Я не хотел вас обидеть. — Он коротко поклонился и отступил назад. Тлейлаксианский охранник подошел ближе, привлеченный разговором. Его мышиные глазки прищурились, и К'тэр не спеша, чтобы не выделяться из толпы, вышел из кафетерия.

С Мираль что-то случилось, но он не отважился выяснять, что именно. Собственно, и спрашивать об этом было некого.

Охранник не спеша направился в зал и заговорил с работницами. К'тэр ускорил шаги, смешался с толпой, нырнул в боковой переулок, спустился в туннель к субоидам и вышел на улицу другим путем, чтобы сбить со следа возможную погоню. В последнее время он постоянно чувствовал, что вокруг его горла неумолимо сжимается беспощадная удавка.

Случилось что-то страшное и непоправимое. Они схватили Мираль, и теперь К'тэр снова остался один — без организованного сопротивления, без человека, который мог прикрыть его тыл, без человека, который помогал ему в его одинокой борьбе. У него не осталось никаких ресурсов. На что можно теперь рассчитывать? Выходит, что все эти годы он просто обманывал себя?

Раньше он работал один, скрывая от всех свои эмоции, но теперь сердце его было полно любви. Он всей душой стремился к Мираль Алехем. Иногда он проклинал тот день, когда познакомился с ней, потому что теперь ему не давал покоя страх за ее жизнь. Но все же, лежа по ночам на жестком топчане, он благодарил судьбу за тот краткий миг любви, который им было суждено разделить друг с другом.

Он никогда больше не видел ее живой.

* * *
Как рассерженные осы охраняют свое потревоженное гнездо, так и тлейлаксы еще более ужесточили и без того беспощадный и бесчеловечный режим репрессий. Они казнили десятки тысяч рабочих и просто подозрительных людей, которые не имели никакого отношения к сопротивлению. Единственной целью жестокости было внушить еще больший ужас населению поверженного Икса. Скоро стало ясно, что интервенты с радостью уничтожат весь народ. Они могли бы очистить территорию, убив всех, а потом заселить ее гхолами, лицеделами и прочими угодными себе людьми.

Вскоре боевой дух иксианцев, воспрянувший после обращения принца, получив жестокий удар, снова угас. К'тэр тоже бездействовал последние полгода. Однажды он чуть не попал в лапы сардаукарского патруля, но сумел уйти, напугав солдат своим заряженным иглами пистолетом. Тлейлаксы могли опознать его по отпечаткам пальцев или по генетическому материалу. К'тэр жил теперь как на вулкане, поминутно ожидая неминуемого ареста.

Время шло, надежды на избавление таяли.

После того как К'тэр и Мираль показали народу обращение Ромбура, тлейлаксы ужесточили режим общения с внешним миром. На планету перестали допускать наблюдателей и передавать сообщения. Независимым капитанам запрещалось приземляться на Иксе. Всех иностранных рабочих выслали на родину. У К'тэра не было ни малейшей возможности отправить Ромбуру даже коротенькую весточку на Каладан. Икс, по сути, превратился в черный ящик, производящий продукцию для ОСПЧТ. Под руководством тлейлаксов производство пришло в упадок, многие заводы были закрыты, а их персонал сокращен, что отрицательно сказалось как на объеме производства, так и на прибылях. Но все это было слабым утешением для К'тэра.

Отрезанный от мира, он не мог найти соратников, не мог больше добывать нужное оборудование. В его нынешнем убежище нужных запасных частей было столько, что свой аппарат рого он мог использовать еще максимум два раза. К'тэру как воздух был нужен контакт с его эфемерным братом, который один мог оказать ему реальную помощь.

Если уж не оставалось ничего другого, то он, К'тэр, должен сообщить миру, что здесь происходит в действительности. Мираль Алехем была для него единственным светочем во мраке, единственным источником человеческого тепла, но и она исчезла, и К'тэр предполагал, что с ней случилось самое худшее…

Надо послать сообщение, найти слушателя. При всем своем энтузиазме, Ромбур мало на что способен. Может быть, навигатор Д'мурр, пользуясь своими возможностями, сумеет найти место, где скрывается бывший граф Икса Доминик Верниус.

Грязная одежда К'тэра пропахла потом и машинным маслом. Его тело уже много лет обходилось без приличной пищи. Голодный, как всегда, К'тэр забился в старый бронированный контейнер, в котором жил, и присел на топчан. В контейнере находились упакованные хронометры, которыми не пользовались новые тлейлаксианские хозяева. Хронометры были отрегулированы так, что могли показывать время в любой точке империи. Правда, часы эти давно не проверялись.

Механизмы покрылись многолетней пылью. Тлейлаксы не нуждались в легкомысленных технологических игрушках.

Работая при тусклом свете подвешенной к потолку лампы, К'тэр принялся собирать аппарат рого. Сердце К'тэра сдавил ледяной страх. Страшно было не из-за возможного ареста тлейлаксианскими ищейками. К'тэр опасался, что рого не будет работать. Прошел год с тех пор, как он пытался в последний раз установить контакт, и сейчас у него оставался только один комплект свежих кристаллических стержней.

К'тэр вытер пот с растрепанных грязных волос и вставил стержни в приемное устройство. Сколько раз приходилось ему ремонтировать этот потрепанный старый передатчик. И каждый раз, когда К'тэр пользовался им, оба — и человек и механизм — доходили до пределов своих возможностей.

В юности он и его близнец имели, как говорят психологи, хороший раппорт. Братская связь была настолько сильна, что они обладали способностью, не сговариваясь, заканчивать фразы друг друга. Непостижимым образом каждый из них умел читать мысли брата. Иногда стремление возродить эту эмпатию становилось просто невыносимым для К'тэра.

С тех пор как Д'мурр стал навигатором, пропасть, разделившая братьев, становилась со временем все шире и шире. К'тэр делал все, что мог, для того чтобы ниточка, которую он перекинул через пропасть, не рвалась, чтобы души братьев хотя бы иногда обретали под собой общую почву. Этой цели и служил передатчик рого. Но шли годы, передатчик постепенно приходил в негодность, и недалеко было то время, когда ему настанет конец, впрочем, как и самому К'тэру.

Он вставил в гнездо последний стержень и, решительно сжав челюсти, активировал источник энергии. Оставалось лишь надеяться, что бронированные стенки контейнера не допустят утечки энергии, которую смогут обнаружить сканнеры тлейлаксов. После того как на прежнем убежище была испытана взрывчатка, полученная от Ромбура, у К'тэра не было больше защищенного полем дома. В результате риск возрастал с каждым прожитым днем.

Командор Гарон и его сардаукары искали его и таких, как он, сжимая кольцо и все ближе подбираясь к своим жертвам.

К'тэр приложил приемные устройства к голове, предварительно смазав места контакта специальным гелем для улучшения проводимости. Мысленно он изо всех сил старался войти в контакт с братом, выискивая в памяти те структуры, которые некогда были общими для их мышления. Хотя их и объединяло общее происхождение от одних родителей, Д'мурр сильно изменился. Изменился до такой степени, что сейчас близнецов можно было считать представителями разных биологических видов.

В мозгу появилось какое-то ритмичное тиканье. Пришло изумительное, хотя и несколько приглушенное чувство узнавания.

— Д'мурр, ты должен меня выслушать. Ты должен слышать то, что я говорю.

Он почувствовал, что в партнере, которого он попытался воссоздать в памяти силой воображения, появилось стремление к пониманию. Перед внутренним взором К'тэра возник образ брата, темноволосого, большеглазого и курносого, с приятной улыбкой на лице. Именно таким помнил своего брата К'тэр, таким, каким он был в те дни, когда они жили в Гран-Пале, исполняли дипломатические поручения отца и ухаживали за Кайлеей Верниус.

Но за знакомыми чертами проглядывало совершенно иное. Перед изумленным взором К'тэра неотступно маячило призрачное существо, плавающее в облаках меланжевого газа, существо, в которое превратился его родной брат. Явственно виднелся увеличенный череп и неуклюжие конечности.

К'тэр вернул восприятие назад и снова сконцентрировался на человеческом лице Д'мурра, не важно, существовало ли оно в действительности или нет.

— Д'мурр, вероятно, мы говорим с тобой последний раз. К'тэр очень хотел расспросить брата о положении дел в империи, об отце, после Пилру. Что слышно о его жизни в изгнании на Кайтэйне? Если он жив, то он, конечно, пытается помочь, думал К'тэр, но прошло уже столько лет, что дело это стало казаться безнадежным и достойным только жалости и сочувствия.

Но у К'тэра не было времени на дружескую беседу. Надо было передать миру весть о бедствиях и отчаянии народа Икса. Все другие возможности для этого перестали существовать. Но Д'мурр, имевший связи с Гильдией, мог протянуть связующую нить через космос и найти выход из казавшегося безысходным положения.

Кто-то должен осознать, насколько ужасно наше положение! Охваченный лихорадкой, торопливо, стараясь ничего не упустить, К'тэр начал рассказывать брату, какое зло причипили Иксу тлейлаксы, не забыв о тех ужасах, которые обрушили на голову многострадального народа императорские сардаукары, помогавшие фанатичным пришельцам.

— Ты должен помочь мне, Д'мурр. Найди кого-нибудь, кто смог бы представить наши интересы в империи.

Ромбур Верниус уже знает о нашем положении, и хотя принц сделал все, что мог при тайной поддержке со стороны Дома Атрейдесов, его действий оказалось недостаточно.

— Найди Доминика Верниуса, это наш последний шанс на спасение. Если ты помнишь меня, если помнишь нашу человеческую семью и друзей, если ты помнишь свой народ, то прошу тебя, помоги нам. Ты — единственная надежда, которая еще осталась у нас.

Сквозь пелену, застилавшую глаза К'тэра, который мысленным взором пронзил свернутую вселенную, отыскав путь к брату, он увидел, как задымился прибор. Кремниевые стержни начали дрожать и потрескивать.

— Я очень прошу тебя об этом, Д'мурр!

Спустя несколько секунд стержни переломились. Прибор затрещал, из него посыпались искры, и К'тэр сорвал с головы электроды.

Чтобы сдержать крик боли, К'тэр изо всех сил прижал к губам сжатый кулак. Слезы подступили к его глазам, выжатые неимоверным напряжением, которое испытал его мозг. К'тэр ощупал свою голову: из носа и ушей медленно текла кровь. Он зарыдал и вцепился зубами в костяшки пальцев, но боль не утихала, и ничто не могло ее заглушить.

Просидев в прострации несколько часов, К'тэр наконец пришел в себя, посмотрел на почерневшие стержни передатчика и вытер с лица кровь. Потом он выпрямился и, ожидая, пока стихнет пульсация в голове, вдруг понял, что улыбается, несмотря на то что окончательно сломался передатчик и невыносимо болит голова.

Он был уверен, что сумел пробиться к брату через время и расстояние. Будущее Икса зависит от того, как Д'мурр распорядится полученной информацией.

***

===

~ ~ ~
Под внешним покровом мира — в его скальных породах и осадочных слоях — найдете вы память планеты, полный аналог ее существования, ее экологическую память.

Пардот Кинес. «Введение в экологию Арракиса»

Тесно построившись, покрытые броней имперские тюремные корабли покинули грузовой отсек лайнера Гильдии и направились к зачумленной планете, напоминая похоронную процессию.

Своими слоистыми облаками, похожими на рваные одежды, и чешуйчатыми наслоениями на поверхности Салусы Секундус даже из космоса напоминала пораженный гнилостной гангреной организм. Согласно официальным имперским пресс-релизам, смертность среди узников, доставляемых на Салусу, достигала шестидесяти процентов в первый стандартный год их заключения.

После того как отсек покинули тюремные корабли и челноки с припасами, экипаж лайнера не стал спешить с закрытием люков, и в них проскользнул видавший виды фрегат и еще два лихтера без опознавательных знаков. Не оставив никаких записей в журнале регистрации, Доминик Верниус и его люди пролетели на своих кораблях через разрывы в сети спутникового наблюдения.

Лиет Кинес, сидя в пассажирском отсеке фрегата, не мог отвести глаз от планеты, видневшейся через прозрачный плаз иллюминатора. У юноши было такое же лицо, какое бывает у фрименского подростка, впервые совершившего путешествие верхом на черве. Салуса Секундус!

По болезненно-оранжевому небу проносились полосы бледных и тусклых, несмотря на яркий свет полуденного солнца, облаков. По небу плясали гигантские шаровые молнии, словно невидимые великаны забавлялись игрой в электрические мячи.

Избегая зон действия имперских следящих маяков, фрегат Доминика Верниуса скользнул над выщербленной и покрытой глубокими трещинами пустыней и направился к известному месту посадки. По пути они пролетели над превратившимися в стекло скалами, сверкавшими при взгляде сверху, как озера, будучи на самом деле кусками оплавленного гранита. Даже сейчас, спустя столетия после катастрофы, сквозь покрытую коркой землю пробивалась на свет лишь жухлая скудная трава, торчавшая из земли, словно скрюченные пальцы заживо погребенного человека.

В долю секунды Лиет понял, как глубоко должны были тронуть его отца незажившие раны этого заброшенного места. От волнения юноша издал негромкий горловой звук. Доминик с любопытством обернулся к нему, и Лиет объяснил:

— В древние времена люди Дзенсунни — фримены — были здесь рабами на протяжении жизни девяти поколений. — С этими словами он внимательно вгляделся в выжженный пейзаж и тихо добавил:

— Говорят, что до сих пор здесь видна их кровь, пропитавшая почву, а ветер разносит горестные вопли.

Широкие плечи Доминика ссутулились.

— Вейчих, Салусе выпало больше боли и несчастий, чем было предопределено свыше.

Тем временем они приблизились к предместьям некогда большого города, от которого на лице земли остался лишь архитектурный рубец. Остовы зданий и почерневшие колонны из закопченного белого мрамора напоминали о былом великолепии здешних дворцов. По склонам неровного холма извивалась хорошо сохранившаяся стена, окружавшая нетронутые здания, остатки покинутого города, пережившего холокост.

— За этой стеной содержались арестанты, — сказал Доминик, — но когда в стене образовались проломы, то заключенные вырвались на волю и разбежались. Тогда администрация тюрьмы залатала стены и сама поселилась в бывшей тюрьме, где чувствовала себя в относительной безопасности. — Доминик коротко рассмеялся. — Когда заключенные поняли, что им было гораздо лучше в камерах, где их кормили и худо-бедно одевали, они решили силой ворваться назад в тюрьму.

Верниус покачал выбритой головой.

— Теперь самые крепкие научились жить на воле. Другие здесь просто умирают. Коррино ввозят сюда лазанских тигров, салусанских быков и прочих подобных тварей, чтобы уцелевшим жизнь не казалась медом. Осужденных, которых сюда доставляют, бросают на произвол судьбы. Никто не думает, что они когда-нибудь сумеют выбраться отсюда.

Лиет смотрел на окружающее глазами планетолога, стараясь вспомнить все, чему учил его отец. Даже здесь, в заброшенном глухом месте, ощущался кислый сырой запах.

— Здесь таятся большие возможности, во всяком случае, влажность вполне достаточная. На этой планете возможен мощный растительный покров, здесь можно выращивать хлеб и разводить скот. Неужели не найдется человека, способного возродить эту планету?

— Проклятый Дом Коррино никогда этого не допустит. — Лицо Доминика потемнело. — Им нравится, что есть такое место, где можно жестоко наказывать всякого, кто осмелится перечить императору. Как только сюда прибывает заключенный, начинается жестокая игра. Император любит выяснять, кто из его противников оказался крепче других и выживает дольше. Во дворце заключаются пари на немыслимые ставки: кто из именитых узников выживет, а кто нет.

— Отец не говорил мне об этом, — сказал Лиет. — В молодости он жил здесь много лет.

По лицу Доминика скользнула мимолетная улыбка, но глаза остались мрачными и озабоченными.

— Кто бы ни был твой отец, парень, он не обязан все знать. — Усталый изгнанник повел фрегат над окраиной города к полуразрушенному ангару, просевшая крыша которого превратилась в ржавую паутину металлоконструкций.

— Как граф Икса я предпочитаю подземелья. Не надо тревожиться по поводу магнитных бурь.

— Отец рассказывал мне о магнитных бурях. Фрегат опустился в темное отверстие в крыше ангара и продолжал снижаться в огромную пещеру складского помещения.

— Здесь был имперский товарный склад, созданный для хранения стратегических запасов.

Доминик включил бортовые посадочные огни, и желтые лучи прорезали воздух. Вверх взметнулись облака медленно оседающей пыли, похожие на серый дождь.

По обе стороны фрегата появились два отставших лихтера, которые приземлились раньше флагмана. Из боковых дверей склада высыпали контрабандисты, чтобы принять приземляющееся судно, и тотчас начали выгружать груз, инструменты и припасы. Пилоты небольших лихтеров поспешили к трапу фрегата и застыли в ожидании выхода Доминика.

Идя следом за лысым предводителем, Лиет потянул носом воздух, чувствуя себя голым без защитного костюма и носовых затычек. Ему очень не хватало теплого камня стен родного сиетча; здесь же все стены были покрыты пластиком или металлом, за которыми скрывались потайные двери.

На барьере, окружавшем посадочную площадку, появился мускулистый человек. С мягкой звериной грацией он буквально скатился по лестнице, хотя телосложение его нельзя было назвать изящным. Лицо пересекал багрово-свекольный шрам от удара бича из чернильного дерева, прядь нечесаных светлых волос свисала над левым глазом. Было такое впечатление, что этого человека сначала переломали, а потом кое-как собрали, не придерживаясь разумного плана.

— Гурни Халлек! — Громовой голос Доминика эхом отозвался под сводами ангара. — Подойди и познакомься с нашим новым товарищем, рожденным и воспитанным среди фрименов.

Человек осклабился в волчьей улыбке и подскочил к Лиету с поразительной стремительностью. Протянув широкую ладонь, он так сдавил кисть Лиета, словно хотел ее сломать. При этом Гурни процитировал знакомый Кинесу стих из Оранжевой Католической Библии:

— Приветствуй всех, кого ты бы хотел иметь другом, и прими его душой и дланью своей.

Лиет вернул Гурни сильное рукопожатие и ответил традиционным фрименским приветствием на древнем языке чакобса.

— Гурни прибыл к нам с Гьеди Первой, — сказал Доминик. — Он бежал оттуда на корабле с грузом, предназначенным для моего доброго друга герцога Лето Атрейдеса, потом, на Хагале, Гурни перебрался на другой корабль, попутешествовал по многим притонам и космопортам, прежде чем нашел добрую компанию подходящих товарищей.

Гурни неловко пожал плечами. Одежда его промокла от пота: до прибытия Верниуса он усердно упражнялся, работая мечом.

— Черт возьми, я зарывался все глубже и глубже, попадая во все более жалкие места, пока наконец не наткнулся на этих храбрецов, которые живут на самом дне.

Лиет прищурил глаза, не обратив внимания на словесную шелуху.

— Ты приехал с Гьеди Первой, из вотчины Харконненов? — Рука Лиета скользнула к поясу, на котором висел кинжал. — Лично я убил почти сотню харконненовских собак.

Гурни уловил движение. Взгляды молодых людей встретились.

— В таком случае ты и я станем хорошими друзьями.

* * *
Позже, сидя с контрабандистами в зале подземного склада, Лиет слушал ожесточенные споры, смех, грубые рассказы, приправленные хвастовством и откровенной ложью.

Контрабандисты откупорили бутылки редкого вина и пустили по кругу бокал с крепким янтарным напитком.

— Императорское бренди, парень, — сказал Гурни, передавая бокал Лиету, который с трудом проглотил огненную жидкость. — Сделано специально для Шаддама, стоит оно в десять раз дороже пряности.

Покрытое шрамами лицо Гурни сморщилось в заговорщической улыбке.

— Мы захватили транспорт с Кираны, забрали добро императора и заменили бренди вонючим уксусом. Надеюсь, скоро он его получит.

В зал вошел Доминик Верниус, и все бродяги шумно его приветствовали. Граф переоделся в шелковую безрукавку, отороченную черным китовым мехом. Рядом с ним, словно призраки, плыли топографические изображения его погибшей возлюбленной жены. Изображения были расположены так, чтобы Верниус мог видеть их, куда бы ни смотрел.

В подземном убежище было уютно, тепло и надежно, как в крепостной цитадели, но Лиет надеялся, что ему удастся скоро выбраться наружу, чтобы исследовать ландшафты Са-лусы, как это делал когда-то его отец. Но для начала Лиет пообещал применить свои фрименские таланты, чтобы проверить надежность базы, помочь лучше ее замаскировать и укрыть от возможных соглядатаев. Правда, Лиет согласился с Домиником, что вряд ли найдется много желающих искать его здесь.

Никто не приезжал на Салусу по своей воле.

На стене подземной трапезной висела старинная карта, на которой была нанесена планета во времена своей славы, во времена, когда этот мир был блистательной столицей межзвездной империи. Линии дорог были выполнены из золота, дворцы и города — из драгоценных камней, ледяные шапки гор были сделаны из опала, а моря из окаменевшего элаккского синего дерева.

Доминик утверждал (больше основываясь на своем воображении, нежели на документах), что эта карта принадлежала самому кронпринцу Рафаэлю Коррино, легендарному государственному деятелю и философу, жившему несколько тысяч лет назад. Доминик говорил, что испытывает большое облегчение, что Рафаэль — «единственный достойный Коррино из этого осиного гнезда» — не дожил до катастрофы, постигшей его любимую столицу. Все ее сказочное великолепие, все мечты и провидения Рафаэля, все его благодеяния были сметены ядерным огнем.

Гурни Халлек настроил свой новый балисет, ударил по струнам и запел печальную песню. Лиет прислушался к словам и нашел их простыми, понятными и трогательными, пробуждавшими образы давно ушедших людей и утраченных мест.

О дни времен давно ушедших Подносят вновь нектар сладчайший к устам моим. Воспоминания о тех, кого любил, я пью, вкушая Улыбки, поцелуи и восторг, Невинность и надежду. Но вкруг себя я вижу лишь завесу скорби, вижу слезы И пропасть, глубь которой кишит лишь Болью, непосильным трудом и горем беспросветным. Будь мудрым, друг, и не смотри туда, Смотри на свет, а не на мглу.

Каждый из слушателей находил в песне свой сокровенный смысл, и Лиет заметил, что в глазах Доминика Верниуса блестят слезы, когда он украдкой смотрит на портрет Шандо. Лиет был поражен этим: среди фрименов было не принято так откровенно демонстрировать свои чувства.

Доминик рассеянно посмотрел на украшенную драгоценными камнями карту.

— Где-то в анналах империи, наверняка уже давно покрытых вековой пылью, сохранилось, конечно, имя того ренегата, который использовал запрещенное атомное оружие, чтобы напасть на эту планету.

Лиет вздрогнул.

— О чем думал этот человек? Неужели даже ренегат может решиться на такое преступление?

— Они сделали то, что считали должным сделать, Вейчих, — резко ответил Йодам, потирая шрам над бровью. — Мы не можем знать всю глубину его отчаяния.

Доминик ссутулился в кресле.

— Некоторые Коррино, да будут прокляты они и их потомки, остались живы. Уцелевший император Хассик III перенес столицу на Кайтэйн, и империя продолжила свое существование, как и род Коррино. По иронии судьбы, они нашли какое-то садистское удовольствие в том, чтобы превратить Салусу Секундус в планету-тюрьму. Каждый член того семейства ренегатов был пойман и препровожден сюда, на Салусу, где и нашел свою страшную смерть.

Коротко остриженный седой ветеран Асуйо значительно кивнул.

— Говорят, что их призраки до сих пор посещают здешние места.

Пораженный Лиет вдруг понял, что изгнанный граф Доминик Верниус рассматривает себя как наследника того безвестного ренегата, погибшего много веков назад. Доминик выглядел добрым и великодушным человеком, но Лиет понимал всю глубину и тяжесть боли, которую пришлось пережить этому человеку: его жена убита, подданные умирают мучительной смертью под беспощадным сапогом тлейлаксианских оккупантов, дети прозябают в изгнании на Каладане.

— Эти ренегаты, жившие много веков назад, — сказал Доминик, и глаза его сверкнули странным светом, — не были столь щепетильны в убийствах, как я.

***

Источник : https://4italka.su/fantastika/epicheskaya_fantastika/22669/fulltext.htm

***

Словарь Батлерианского джихада

ПРИЛОЖЕНИЕ - Крестовый поход...

ПОСЛЕСЛОВИЕ. Дом Атрейдесов.