За последним 179 - 19 Января 2024 - Персональный сайт

Главная » 2024 » Январь » 19 » За последним 179

04:21

За последним 179

---

===

***

===

Глава 20

Шли мы уже часа три, постепенно поднимаясь наверх и, судя по ощущениям, заметно приблизились к поверхности. Обжитые коридоры закончились, когда мы миновали ещё одну каменную заслонку, а сейчас мы шли большей частью по обычным пещерным ходам, местами совершенно неосвещённым. Когда мы впервые попали в тёмный проход, Норит добыл из глубин своей просторной куртки ручной фонарь, откинул в рабочее положение рукоятку и деловито зажужжал динамкой, производя неширокий луч тусклого света. Ленка на это презрительно хмыкнула и лёгким мановением руки бросила вдоль стены длинную световую полосу. Производить мановение было, разумеется, совершенно ни к чему, она просто рисовалась. Норит вполголоса пробурчал что-то нелицеприятное про колдунов, спрятал свой аппарат и больше его не доставал.
К этому времени он уже окончательно ожил. Когда мы вернулись в ту же самую комнату, Норит остался со старейшинами. А примерно через час он ввалился туда и опасливо поглядывая на Милану, потребовал, чтобы мы немедленно двинулись к Хозяйке. Был он весь какой-то взъерошенный — старейшины, похоже, припомнили ему все грехи. Отойдя подальше от старейшин и Миланы, он постепенно успокоился и вновь приобрёл былую вальяжность.
— Долго ещё идти, почтенный? — поинтересовался я.
— Если у брата с сестрой проход не подтопило, то, может, и за час доберёмся, — досконально обдумав вопрос, степенно ответил Норит. — А если в обход придётся идти, то часа два топать будем.
— Что за брат с сестрой? — тут же спросила любопытная Ленка.
— Сталагмиты это. Столбы такие, которые прямо из пола растут, — ответил Норит, с удовольствием просвещая бестолковых наружников.
— Мы бывали в пещерах, — напомнил я ему.
— А, ну да. В общем, они приметные, на людей немного похожи, вот и прозвали их так.
— И где там Хозяйка сидит?
— У неё неподалёку от брата с сестрой свой отнорок с выходом на поверхность. Её слуги постоянно наверх лазят, охотиться пытаются, рыбу ловят, ягоду собирают, ну, сейчас не собирают, нет её ещё, ягоды-то. На наши грибы, которые честные горняки едят, морды кривят, — с осуждением сказал он. — Вот вы у нас грибы ели?
Я тут же вспомнил выплюнутый Ленкой кусок гриба, который радушным хозяевам предстояло найти под креслом. Впрочем, учитывая вес мебели, вполне возможно, что найти этот кусок смогут только археологи. Кто знает — может быть, через десять тысяч лет учёные будут писать диссертации по Ленкиному прикусу, и гадать о её вероятном рационе по отпечатку зубов.
— Ели, ничего так, — дипломатично подтвердил я. — Пресноваты немного.
— Пресноваты, — с грустным вздохом согласился он и с возмущением продолжил: — Но всё равно же добрая еда. А у этих от наших грибов аж рожи перекашивает. Вот что они из себя вообразили?
— Безобразие, — поддакнул я. — Надо бы заняться их воспитанием.
Норит энергично кивнул и посмотрел на меня с симпатией. Вот странное дело — нам он рассказывал, что мы летим к доломитовым вратам, потому что от них идёт самый короткий путь к Хозяйке, а сейчас вдруг выясняется, что у её отнорка есть прямой выход на поверхность. Похоже, Милана была права — он и в самом деле воспользовался случаем бесплатно доставить свой груз. Ну ладно, с их старейшинами всё равно надо было встретиться, так что будем считать, что через доломитовые врата мы зашли не зря. Но на будущее надо запомнить, что за ним обязательно нужно приглядывать, да и вообще с карлами расслабляться не стоит. Наверняка эти их повадки вылезут наружу ещё не раз и не два.
— Раз уж мы вспомнили про ваши вкусные грибы, Норит — так что решили старейшины?
— Решили попробовать поторговать с вами, — отозвался тот. — То есть официально пока ещё ничего не решили, у них не принято вот так сразу решения принимать. Пару дней будут ругаться, потом подерутся, ещё через пару дней успокоятся и решат торговать. А Кальцит уже всё сам решил, он им прямо так и сказал, что вы, мол, тут развлекайтесь как хотите, а мои люди торговать с Арди будут.
— Ну ладно, — я немного удивился такому стилю принятия решений, но не мне указывать им, как управлять племенем. — Как решат окончательно, пусть дадут нам знать через Анну Ренскую, или сразу мне напрямую позвонят, я предупрежу секретаря.
— Допустим, позвонили, а дальше что? — непонимающе нахмурился Норит.
— А дальше я присылаю своих людей в Рифейск, вы туда же присылаете своих представителей, они обговаривают все детали, готовят договор, или, скорее, несколько связанных договоров. Затем эти договоры подписываю я и ваши старейшины, ну а потом мы их начинаем выполнять.
— Как-то сложно это, — с сомнением заметил Норит. — Мы тогда торговцу, не помню, как его зовут, просто дали наши камни. Он, правда, после этого исчез насовсем.
Я даже поперхнулся от такой незамутнённой простоты. Как можно совмещать презрение к наружникам с такой дикарской доверчивостью? Хотя вполне возможно, что эти вещи как раз прекрасно сочетаются.
— Я, конечно, не исчезну, но, если представить, что такое вдруг случится, с договором вы всегда сможете взыскать все убытки с нашего семейства. Норит, вы образованный человек, — (он приосанился), — и наверняка понимаете, что наше общество — это довольно сложная структура. Если вы хотите получать от сотрудничества с обществом выгоду, то должны понимать принципы, на которых оно построено. Наше семейство, разумеется, не станет вас обманывать, но есть масса людей вроде вашего торговца. И вам необходимо уметь заставить их вести с вами дела честно.
— Но мы же будем работать с вами, — указал он. — А не с кем-то ещё.
— Даже с нами надо работать как положено. Всегда могут возникнуть какие-то спорные ситуации, и именно договор указывает, как их следует разрешить.
Норит погрузился в глубокие раздумья — если я правильно понял его эмоции, именно на него старейшины взвалили обязанность вести с нами переговоры, и его совершенно не привлекала перспектива вникать в какие-то торговые договоры.
Здесь я вспомнил ещё один важный момент, который мне обязательно нужно было выяснить.
— А скажите, Норит — почему вы зовёте Милану Душеедкой?
— Дураки так зовут, потому что дураки, — объявил он, по всей видимости, позабыв, что так её назвал один из старейшин. — Всё это глупые шахтёрские байки.
— А в чём там суть? — настаивал я.
— Дурацкие выдумки образованному человеку обсуждать неприлично, — резко отозвался он и ускорил шаг, сделав дальнейший разговор невозможным.
Брат с сестрой действительно были похожи на две человеческие фигуры — при наличии достаточно развитого воображения, конечно, и в темноте. За ними нашёлся и проход, спрятанный за завесой мелких сталактитов. К счастью, воды в нём не было, хотя множество лужиц на полу показывали, что вода здесь бывает регулярно. Мне хотелось спросить, в чём причина таких периодических наводнений, но Норит быстро шёл впереди, всей спиной демонстрируя нежелание общаться, и загадка осталась загадкой.
Наконец, он остановился и показал рукой на неширокий боковой проход.
— Вам туда, — объявил он. — Мы не знаем, где там у Хозяйки вход. Сколько мы туда ни ходили — нет там дверей, даже тайных. Хотя её слуги как раз отсюда выходят.
— А это тупик, или проход куда-то ведёт? — спросил я.
— Прямо на поверхность идёт, никаких боковых ходов нет. Где там Хозяйка сидит, непонятно.
— Мы разберёмся, — заверил я его. — Можете возвращаться, мы обратную дорогу найдём.
— Ну уж нет, — содрогнулся он. — Я вернусь один, а Душеедка подумает, что я вас где-то бросил. Или ещё чего почище. Нет уж, я лучше буду здесь вас дожидаться.
Душеедкой её зовут только дураки, потому что дураки, да? Впрочем, напоминать про это я деликатно не стал.
— Хорошо, ждите, — согласился я. — Постараемся вернуться побыстрее.
И мы с Ленкой двинулись в глубь прохода, на пыльном полу которого отпечатались следы какой-то грубой обуви внушительного размера.
* * *
Идти пришлось всего минут десять. Коридор в одном месте немного расширялся, формируя как бы небольшую проходную комнату, и в её углу даже в неярком мерцающем свете ясно выделялась слегка мутноватая плёнка пространственной аномалии. Рядом с ней топтался какой-то бородатый тип с совершенно бандитской рожей. Если бы он выглядел поувереннее, то был бы здорово похож на казака с известной картины Сурикова о покорении Сибири.
— А, вот ты где! — обрадовалась Ленка и немедленно наябедничала: — Кени, это тот самый, который пытался меня изнасиловать.
— Ничего я не пытался, — мрачно отозвался мужик.
— Негодяй! — заявил я, сделав зверское лицо. — Тебя за это убить мало!
— Так она же меня и убила.
— Не она убила, а ты сам умер, — строго поправил я его. — Это не считается. Ладно, отложим пока этот вопрос. Ты зачем здесь стоишь? Проходящих женщин караулишь?
Ну, это, пожалуй, вряд ли. Не похоже, чтобы по этому коридору женщины вообще когда-либо проходили, так что караулить их здесь можно столетиями, причём безуспешно.
— Вас я встречаю, — насупился мужик.
— Ну вот, ты нас встретил. Дальше что?
— Проводить вас велено.
— Мы и сами войти можем.
— А я-то что? Мне приказано встретить и проводить, вот и встречаю.
Мы с Ленкой переглянулись.
— Ладно, веди, — разрешил я.
Мужик забормотал что-то. Я различил только слово «хозяйка» в самом начале его бормотания. так что это явно было каким-то обращением или молитвой. Молитва и впрямь сработала — плёнка мигнула и развернулась, открыв проход. Сразу от прохода начиналась тропинка, обсаженная цветущими анемонами. Вечернее летнее небо над тропинкой в пещере смотрелось очень необычно.
— А знаешь, Кени, — задумчиво сказала Ленка, не двигаясь с места, — в тот раз тропинка была похожей, но совершенно точно другой.
— Там же другая дверь была, — оглянувшись на неё, с удивлением сказал встречающий, — вот и тропинка другая. Ту дверь Хозяйка закрыла, когда вы в неё полезли. Из-за вас в этой дурацкой пещере сидим.
— Но-но-но, — я погрозил ему пальцем. — Ты, как я погляжу, совсем уже осмелел и почувствовал, что можешь предъявлять нам претензии? Это ты напрасно, мы с тобой ещё не разрешили наши разногласия. Иди давай вперёд.
Тот, поколебавшись немного, двинулся по тропинке. Мы с Ленкой переглянулись, крепко взялись за руки и дружно шагнули в обиталище Хозяйки. Пройдя пару шагов по тропинке, я оглянулся — пещеры сзади не было. Позади нас влево и вправо тянулась гранитная скала. Лишь еле заметная плёнка пространственной аномалии намекала, что выход отсюда всё же есть.
Тропинка сильно извивалась, иногда от неё отходили другие тропинки. Путь, однако, был совсем недолгим — минут через пять наш проводник остановился и сказал:
— Мне дальше хода нет, а вы идите. Сейчас выйдете на поляну, а там сами поймёте, что делать.
— А что там, на той поляне? — поинтересовался я, пытаясь разглядеть что-то сквозь переплетение веток и листьев.
— Не знаю я, — хмуро ответил мужик. — Нам там бывать не позволено. Говорят, там каждый раз что-то другое, но может, и врут. Кто его знает, что там на самом деле.
Мы с Ленкой посмотрели друг на друга. Ей очень не хотелось туда идти, да и мне тоже. Но и тянуть смысла не было — мы, наконец, попали туда, куда так долго хотели попасть, и настало время выяснить, не напрасно ли мы так упорно сюда стремились.
В центре полянки стояла открытая беседка. Из-за крыши с немного загнутыми краями она походила на китайскую, а может, и была китайской — я не настолько хорошо разбираюсь в восточной архитектуре, чтобы отличить аутентичную конструкцию от построенной просто по мотивам.
Беседка пустовала; к ней вела тропинка, вымощенная крупной плоской галькой. Листья слегка колыхались под тёплым ветерком, негромко чирикала какая-то пичуга. Обстановка вокруг была совершенно мирной, но впечатление при этом она почему-то производила тревожное и тягостное. Поколебавшись немного, мы двинулись к беседке, на всякий случай крепко держась за руки.
Когда я снова посмотрел на беседку, то обнаружил, что там уже кто-то сидит. Лицо разглядеть было невозможно, потому что его частично заслоняла фигурная опора крыши, но было ясно, что это женщина. В тот же миг я почувствовал, как Ленка предупреждающе сжала мне руку — она тоже заметила внезапное появление Хозяйки. Долгожданная встреча наконец-то состоялась.
Мы вошли в беседку и молча поклонились. Хозяйка кивнула в ответ и тоже молча указала на диванчик напротив, куда мы и уселись. Выглядела она примерно так, как я и ожидал — суровое бледное лицо, тёмные, почти чёрные волосы, пронзительный взгляд. Хотя, сказать по чести, я ожидал более каноничного образа. Молчание затягивалось, и я наконец решился заговорить:
— Госпожа, моё имя…
— Я знаю, кто ты, — прервала она меня, сопроводив это небрежным жестом. — И твою спутницу тоже знаю.
— А я знаю, кто ты[17], госпожа. Правда, я всегда считал, что Кратеида является дочерью Гекаты[18], и был удивлён, что они оказались одной и той же сущностью.

[ 17 — Кеннер, естественно, обращается к богине на «ты». К богам не принято обращаться на «вы», такое обращение было бы воспринято скорее как принижение. Традиционное обращение к князю на «ты» тоже имеет те же корни.

18 — Геката у древних греков считалась богиней смерти и одной из хтонических богинь преисподней. Её также связывали с душами умерших и перекрёстками. Кратеида или иначе, Кратейя, считалась её дочерью, но иногда отождествлялась с нею самой.]

— Я об этом ничего не знаю, — она посмотрела на меня с удивлением. — В те времена я только родилась, да и вообще никогда особо не интересовалась, кто есть кто у эллинов.
— Но твои слуги называют тебя Хозяйкой Перекрёстков…
— Это скорее привычка или традиция. На самом деле я не интересуюсь ни перекрёстками, ни прочей чепухой. Впрочем, люди производят такое количество глупых выдумок, что я давно уже перестала за ними следить. Вполне возможно, что и мне тоже приписали какую-нибудь глупость. Но смерть уже давно не Геката, и не Кратеида. Моё настоящее имя не имеет значения, а называют меня сейчас чаще всего Мореной.
Не скажу, что это заявление оказалось для меня совсем неожиданным. Возможно, до этой поездки я бы воспринял его иначе, однако недавняя беседа с Миланой о богах помогла мне понять очень многое.
— Если я правильно понял твои слова, госпожа, то ты родилась человеком. Меня этот факт радует. Надеюсь, что это лучше поможет нам понимать друг друга.
— Это и должно тебя радовать, — усмехнулась Морена. — Предыдущая Морена была нечеловеческой природы. Она вообще не стала бы с тобой разговаривать. Просто убила бы вас обоих и тут же забыла бы об этом.
— Я признателен тебе, госпожа, за то, что ты решила нас не убивать.
— Я просто не хочу с вами связываться, — вздохнула она. — Да, сейчас я могла бы убить вас одним движением пальца, но пройдёт тысяча лет, или десять тысяч, и придёт время, когда вы наберётесь достаточно сил, чтобы отомстить. Каждый раз охотиться за вами и убивать? Когда-нибудь я вас упущу, а потом вы придёте убивать уже меня. Рано или поздно такой момент обязательно наступит, так что я предпочитаю решить вопрос с вами миром.
— Каждый раз убивать? — мы с Ленкой в замешательстве переглянулись, а потом непонимающе уставились на Морену.
— Не знаете? — она развеселилась. — Это даже забавно. Вы знаете, что ваши души связаны настолько сильно, что разъединить их уже, наверное, невозможно? Да вы уже отчасти ведёте себя как единая сущность. Например, ты говоришь, а твоя жена действует.
— Это не совсем так… — осторожно возразил я.
— Да, я знаю, что она при необходимости умеет неплохо говорить, и ты, когда нужно, вполне можешь успешно действовать. Но когда такой необходимости нет, она предоставляет разговаривать тебе, а ты позволяешь действовать ей.
Я никогда не смотрел на нас с такой точки зрения, и сейчас, когда мне на это прямо указали, должен был признать, что это и в самом деле так.
— Что-то такое действительно имеет место, — неохотно согласился я.
Она просто понимающе улыбнулась в ответ и продолжила:
— А ты знаешь, что твоя душа не принадлежит нашему миру? И когда ты умрёшь, соборная душа Геи её не примет. Кстати, девочка, — посмотрела она на Ленку, — как ты относишься к тому, что из-за связи с твоим мужем твоя душа тоже стала для нашего мира чужой?
— Мой мир там, где мой муж, — равнодушно пожала плечами Ленка.
— Тоже позиция, — согласилась Морена. — Так вот, если один из вас умрёт, его душа потянет за собой связанную душу. Другой тоже немедленно умрёт. Гея отторгнет ваши души, но скитаться они будут недолго. Пройдёт девять месяцев, и где-то родится мальчик, а рядом с ним — девочка. Рано или поздно — скорее, рано, чем поздно, — они обязательно найдут друг друга, а вскоре после этого проснётся память, и они поймут, почему друг друга искали.
— То есть это получается бессмертие в какой-то форме? — в полном ошеломлении спросил я.
— Всё в этом мире бессмертно в какой-то форме, — философски заметила она. — Но я поняла, что ты имеешь в виду. Да, можно сказать и так.
— Удивительно слышать от богини смерти, что всё в этом мире бессмертно, — заметил я в замешательстве. — Однако наше бессмертие очень уж похоже на истинное бессмертие. Но наверняка всё не так просто, и есть некие подводные камни?
— Конечно, есть, — развеселилась она. — Очень, очень советую вам не умирать. Или отложить это на как можно более поздний срок.
— Ну, мы с этим и не торопимся, — подтвердил я. — А ты можешь что-нибудь рассказать про эти подводные камни, госпожа?
— Нет, — улыбнулась она, — дальше сами. Я рассказала вам достаточно.
Достаточно, чтобы полностью выбить меня из колеи. Если бы не Ленка, которая отнеслась к этому известию довольно равнодушно, и сейчас транслировала мне спокойствие, я бы, пожалуй, окончательно потерял способность к осмысленному разговору.
— Благодарю тебя, госпожа, за этот рассказ. Но если позволишь, я бы поговорил о цели нашего визита. Она тебе известна?
— Сосуны?
— Что? — растерялся я.
— Духи, высасывающие лишнюю энергию, — пояснила она. — У них много разных названий, есть даже не совсем приличные. Ну, будем называть их марами, если тебе так привычнее. Итак, вы их разбудили, перекормили, и теперь не можете успокоить. А от меня-то вы чего хотите?
— Но это же твои духи, госпожа?
— Мои, и что из этого? От меня что вам нужно?
— Ну, мы бы хотели, чтобы ты их забрала и пообещала больше на нас не использовать.
— То есть пообещала не выполнять свой долг?
— Нам не нравится долг, который состоит в убийстве жителей княжества.
— Какая чушь, — Морена осуждающе покачала головой. — Ты вообще понимаешь, что такое смерть?
— Противоположность жизни, полагаю, — ответил я, удивившись вопросу. — Какой ещё ответ здесь возможен?
— Это неверный ответ. Смерть — это не противоположность, а ограничитель жизни. Мы с Живой сёстры, а не противники. Когда Жива чрезмерно увеличивает популяцию оленей, я не убиваю их. Я увеличиваю популяцию волков. Где ты видишь здесь противоположность жизни, да и вообще — где здесь смерть?
— Ммм, — промычал я, не вполне понимая, что на это ответить.
— Вся твоя нервная деятельность построена на процессах возбуждения и торможения. Почти все природные системы построены на взаимодействии этих двух процессов, которые поддерживают систему в равновесии. Мы с сестрой просто следим, чтобы эти процессы нормально функционировали.
— Я не спорю, госпожа, что смерть, как ограничитель жизни, необходима. Но у оленей есть свой взгляд на необходимость волков. И убийство наших граждан нас не устраивает, вне зависимости от того, какими высокими целями это объясняется.
— Неужели ты не понял того, что я тебе сказала прямо? — с неудовольствием посмотрела на меня Морена. — Я не занимаюсь убийствами. И мары мои никого не убивают. В нормальном состоянии не убивают. Вы разбудили и перекормили их, поэтому они и стали опасны. Но при чём здесь я?
— Тогда в чём состоит их функция? — я чувствовал, что упускаю что-то важное.
— Они лечат популяцию, отсасывая дурную энергию, — снисходительно объяснила Морена. — Бывает так, что племя нормально развивается и в целом ничто не предвещает проблем. Но вдруг в один прекрасный момент оно начинает устраивать какое-то бессмысленное самоуничтожение. В истории немало примеров, когда благополучное общество вдруг само собой разваливалось и становилось лёгкой добычей соседей.
Мне пришёл в голову давний разговор с Алиной о популяционном регулировании — она, помнится, тоже рассказывала что-то в этом роде.
— Это имеет отношение к популяционному регулированию? — спросил я.
— Самое прямое. Мары поднимают порог регулирования. Разумеется, я использую мар только в благополучном обществе, у которого есть хорошие перспективы развития. В неблагополучном обществе этот порог лучше, наоборот, снизить, чтобы трансформация началась раньше и прошла легче.
— И надо полагать, у тебя есть инструменты и для снижения порога тоже?
Морена ничего не ответила, а просто улыбнулась. Думаю, разных инструментов у неё действительно хватает. Но вот что сейчас делать мне? Требование, чтобы она не использовала мар, вообще выглядит бессмысленным — это то же самое, что потребовать, чтобы она перестала быть тем, что она есть. Она, разумеется, ответит отказом, а принудить её мы вряд ли способны. Да и стоит ли принуждать? Я чувствовал, что она меня не обманывает, и мары действительно полезны.
— А скажи, пожалуйста, госпожа — каково население Срединной империи? — вспомнил я о китайцах.
— Примерно сто пятьдесят миллионов, — она внимательно посмотрела на меня.
Ну, хорошо хоть не пара миллиардов.
— Надо полагать, госпожа, в самом ближайшем времени у них должен сработать популяционный регулятор?
Она промолчала, загадочно улыбнувшись. Пожалуй, в существовании богов — по крайней мере, некоторых, — всё-таки есть смысл, и их деятельность действительно приносит пользу.
— То есть получается, что ты служишь Сиянию? — почему бы и не попробовать узнать что-то из первых рук.
— Сиянию! — она даже закатила глаза от возмущения. — Молодой человек, ты вообще понимаешь, что такое Сияние? Это, по сути, и есть вся наша огромная Вселенная. Для Сияния нет разницы между мной и какой-нибудь полевой мышью — для Госпожи мы в равной степени ничтожны. Нет, я служу Гее. Именно Гея создала здесь жизнь, и именно по её поручению мы с сестрой следим, чтобы она развивалась правильно. Мы все дети Геи, ну, разве что, кроме таких, как вы.
— А как Сила связана с Сиянием?
— Точно так же, как вы связаны друг с другом. Сила изначально была пришельцем, но сейчас их души почти слились.
— Многие думают, что Сила враждебна Сиянию.
— Не враждебна, а дополняет его. Как вы с женой — у вас могут быть разные интересы, вы можете даже в чём-то не соглашаться, но вы, по сути, одно и то же. Однако судя по тому, что наш разговор ушёл совсем в сторону, его пора заканчивать.
— Прошу прощения, госпожа, — заторопился я. — Есть ещё один важный момент: что нам делать с твоими марами?
— Да что хотите, — пожала плечами она.
— Возвращаясь к твоей аналогии — ты не возражаешь, когда олени убивают твоих волков?
— Почему же нет? — она с интересом взглянула на меня.
— А если, допустим, олень, убивший волка, болен?
— Если оленю хватило силы и воли, чтобы убить волка, значит, он ценен для популяции и достоин жить и давать потомство. И неважно, болен он или нет.
— Со всем уважением, госпожа, чисто теоретический вопрос: если ты допускаешь такое, то, возможно, и допускаешь, что олени также могут убить хозяйку волков?
— То есть меня? — она засмеялась. — Во-первых, у твоих спутниц даже близко не хватит на это сил. Они, в сущности, ещё дети, которые вообразили себя взрослыми. А во-вторых, какой в этом смысл? Гея тут же выберет другую смерть, которая будет делать то же самое. Я не первая смерть, и далеко не последняя.
— Опять же чисто теоретический вопрос, если позволишь: мне говорили, что Высшие гораздо сильнее богов. Получается, что это неправда, и боги сильны?
— Глупый вопрос, — она пожала плечами. — Ответь мне — люди сильны?
— Смотря какие люди, — кивнул я. — Да, вопрос действительно был глупым. Тогда последнее, что я хотел бы спросить: как мы можем справиться с твоими марами?
Она с улыбкой посмотрела на меня и насмешливо сказала:
— Думайте сами. Докажите, что вы действительно такие олени, которые способны справиться с волками.
Сказав это, она сделала неуловимый жест рукой. Мир качнулся, закружился, расплылся цветными пятнами, и мы обнаружили себя вновь в той же самой пещере. Дверь исчезла.
Читать дальше ...