За последним 125 - 14 Января 2024 - Персональный сайт

Главная » 2024 » Январь » 14 » За последним 125

13:25

За последним 125

***

===

***

===

Глава 15

Абрам Шейкин не любил свою работу. В юности он мечтал стать скрипачом и после школы даже собирался поступать в консерваторию, но мама не одобрила. «И куда ты собрался идти после консерватории? — резонно спросила она. — Будешь обивать порог филармонии в надежде, что там освободится местечко? Так оно освободится не для тебя — с тех пор как твой двоюродный дядя Соломон умер, для нас там местечек нет». Было много скандалов и даже слёз, но дело всё же кончилось тем, что футляр со скрипкой занял почётное место в шкафу, а юный Абрам поступил в технологический, где нашёлся дальний родственник — на специальность «Экономика и организация холодильного производства».
Карьера у него была неспешной и ровной. В результате к своим пятидесяти он уже несколько лет служил управляющим Мельницких складов и ясно понимал, что достиг потолка карьеры. На Мельницкой улице, которая дала имя складам, давно уже не было никаких мельниц, и старые склады стояли заброшенными. Именно под руководством Шейкина их реставрировали и дооборудовали, превратив древние кирпичные сараи в современный холодильный комплекс. Работу свою Абрам по-прежнему не любил, но к своим складам испытывал истинно отцовские чувства.
Этот день начался исключительно по-дурацки — бывают такие вот дни, когда всё идёт невпопад. По дороге на работу он пробил колесо самобега, по-глупому наехав на угол бордюра, мимо которого ездил вот уже пять лет, и который он, по идее, знал лучше, чем свою дорогую Сарочку. Дорогая Сарочка иногда выкидывала совершенно неожиданные коленца, а бордюр — это всё-таки стабильность. Доехав до работы на конке, он обнаружил, что идиот-заместитель вчера вечером выгрузил два вагона замороженных полутуш на шестой склад, который завтра планировалось выводить на профилактику и ремонт оборудования. А после того, как выяснилось, что идиотка-счетоводша забыла оплатить счета на поставку хладагента, стало окончательно ясно, что это и в самом деле один из тех самых дней. Так что когда снаружи послышались выстрелы, Абрам ничуть не удивился, а только закатил глаза к потолку, как бы укоряя Господа. Тяжко вздохнув, он выбрался из-за стола, подошёл к окну и оторопел.
Оторванный шлагбаум валялся в стороне, а в ворота входила целая толпа красивых нарядных девиц, совершенно не обращая внимания на выстрелы. «Это что ещё за варьете к нам прибыло?» — только и успел с удивлением подумать Шейкин, прежде чем новое событие вогнало его в полный ступор. Одна из девиц повернула голову в сторону караулки, из которой слышались выстрелы. Она просто посмотрела туда, но воздух вдруг зарябил, искажая предметы, здание караулки стремительно покрылось инеем, а затем по стенам быстро поползли языки льда. Они словно живые, выдавили окна и метнулись внутрь. Выстрелы прекратились, а из караулки послышались крики, который быстро затихли. Работники, которые, на свою беду, в это время оказались во дворе, разинули рты, а самые умные начали потихоньку пятиться с явным намерением исчезнуть. «С такими вот работницами и хладагент закупать не понадобилось бы», — пришла в голову мысль — идиотская, под стать всему сегодняшнему дню.
Тем временем девицы начали рассредотачиваться по территории, а та, что проделала жутковатый фокус с караулкой, решительно направилась в сторону конторы в сопровождении пары других. «Кажется, пришло время умирать», — отстранённо подумал Абрам.
Не прошло и минуты, как дверь распахнулась, и опасные красотки непринуждённо вошли в его маленький кабинет, сразу заполнив его полностью.
— Вы управляющий? — спросила главная.
— Абрам Шейкин к вашим услугам, госпожа, — нетвёрдым голосом отрекомендовался Шейкин вставая.
— Обращайтесь к Матери рода должным образом, — резко вмешалась одна из сопровождающих.
«Этого ещё не хватало», — тоскливо подумал Абрам.
— Прошу прощения, что не узнал вас, сиятельная… — немедленно извинился он.
— Алина Тирина, — со снисходительной улыбкой представилась главная.
— Прошу прощения, сиятельная Алина, — извинился он на всякий случай ещё раз.
— Род Тириных берёт это предприятие под свою руку, почтенный, — сообщила ему Алина. — Соответствующие извещения уже направлены в Дворянский совет и Промышленную палату.
— Не сочтите за дерзость, сиятельная Алина, но позвольте вас проинформировать, что это предприятие принадлежит семейству Грек, — с замирающим сердцем произнёс Абрам, против своей воли вспоминая живые языки льда, двигающиеся со стремительностью кобры. — Насколько мне известно, по закону род не может объявить войну дворянскому семейству.
— Не может, — согласилась Алина с лёгкой улыбкой. — Но всё же мы здесь законно. Мы действуем в интересах семейства Арди в качестве их защитников.
— Ещё раз прошу прощения, — опять сказал Абрам.
— Не извиняйтесь так много, почтенный Абрам, — махнула она рукой, явно поняв его чувства. — Если вы не собираетесь совершить какую-нибудь выдающуюся глупость, то вам ничего не угрожает.
— Если позволите вопрос, сиятельная — что будет с работниками предприятия?
— Ничего, — пожала она плечами. — Работайте как работаете. Нашим сотрудниками понадобится ваша помощь с документами в процессе переоформления права собственности, а в остальном мы не собираемся как-то вам мешать.
— Благодарю вас, сиятельная, — произнёс Шейкин, чувствуя себя заново родившимся. «Вернусь домой — напьюсь», — твёрдо решил он.
* * *
Я страдальчески вздохнул и прижал кнопку селектора:
— Мира, пригласи ко мне госпожу Киру, пожалуйста.
Минут через пять ко мне в кабинет ворвалась Зайка, прижимая к груди толстенную папку. Я с трудом сдержал улыбку.
— Садись, Кира. Дай я угадаю: в этой папке документы по активам Греков?
Зайка кивнула и слегка насторожилась, мгновенно почуяв неладное.
— Ты зачем уже второй раз подсовываешь мне список имущества Греков?
— Кое-что может нас заинтересовать, — твёрдо ответила она. — Нужно ведь спланировать, куда именно направлять дружину.
Я всё-таки не удержался и рассмеялся.
— Нет, я понимаю, почему Станислав ходит вокруг меня кругами и делает глаза грустного оленёнка, но ты-то! Что за милитаризм в тебе вдруг прорезался?
— Там есть интересные активы, — она посмотрела мне в глаза взглядом, преисполненным чувством собственной правоты. — Нам они нужны.
— Кира, захватить что-то мало, — мягко напомнил я. — Гораздо сложнее удержать. Посмотри на тех же Греков.
— Мы не Греки, — возразила она.
— Верно, по пути Греков мы ни в коем случае не собираемся идти, — согласился я. — Это просто пример, как легко можно расстаться с имуществом.
— То есть из активов Греков мы ничего не будем забирать?
— Я давно всем это говорю, — напомнил я. — Но никто почему-то не верит, не понимаю почему. Для нас в делёжке их активов нет ни единого аргумента за, и целый список аргументов против.
— Каких, например? — она по-прежнему сомневалась.
— Во-первых, это вопрос отношения к нам в обществе. Ты постоянно преувеличиваешь значение экономики и недооцениваешь политику, а это ошибка. Самое важное — это то, что происходит в головах у людей, а вовсе не деньги. Вот смотри — нашей семье по реестру меньше двадцати лет, а заявили мы о себе только пять лет назад, когда приобрели «Артефакту». Несколько сомнительно приобрели, кстати заметим. Так вот, за эти пять лет мы в дополнение к «Артефакте» приобрели два огромных завода — «Мегафон» и «Милик». Вскоре будет объявлено, что мы получили блокирующий пакет «Голубой кошки». Я сейчас работаю над приобретением мастерской Ивлич и четвёртого механического. Это даже не вспоминая о баронстве Раппин. Ты думаешь, все только радуются такому головокружительному взлёту прямо со дна и восторженно воспримут другие новые приобретения?
— Баронство нам пока приносит только убытки, — заметила она уже не так уверенно.
— Это мы с тобой знаем, — усмехнулся я, вспомнив разговоры в обществе. — Остальные смотрят на нашу лавку и думают: если они на каких-то огурцах с укропом делают такие деньги, сколько же они зарабатывают на серьёзных вещах? Наверное, скоро наше баронство будут воспринимать чем-то вроде царства Шеба[31] и ждать оттуда караванов с золотом. В общем, Кира, у нас уже огромное количество явных и тайных недоброжелателей.

[31 — Шеба, Саба, Сава — названия древнего государства в районе современного Йемена. Согласно библии, царица Савская ежегодно присылала царю Соломону огромное количество золота, отчего в Израиле в то время случилось небывалое процветание.]

— И что, нам их всех бояться надо, что ли? — хмуро спросила Зайка.
— Нет, но надо про них помнить. И здесь мы подходим ко второй причине: грабителя ограбить не зазорно. Нам завидуют, но никто не отрицает, что всё наше имущество получено честно. А вот если мы ограбим Греков, наш образ в глазах общества сильно изменится. И если мы грабим других, нам не пристало жаловаться, если нас самих вдруг ограбят. Вспомни о том, что на самом деле мы крохотная семья, далеко не самая сильная, и что у нас нет союзников. Знаешь, я совсем не удивлюсь, если князь так и планировал. Ну, чтобы мы от жадности нахватали бы того и сего, а потом кто-нибудь начал бы потрошить уже нас, и нам оставалось бы только умолять князя о заступничестве.
— А наши защитники-то Греков грабят…
— Так их самих-то ограбить непросто, в отличие от нас. Да и вообще — что легко простят, скажем, Тириным, ни за что не простят нам. Это опять же вопрос репутации, к которой ты слишком легко относишься.
— Я поняла, — грустно вздохнула Кира. — То есть князь хочет нас подставить?
— Скорее всего нет, но если мы сами подставимся, то он может и воспользоваться случаем. В общем, чтобы не получить неприятный сюрприз, такую вероятность надо обязательно учитывать. В любом случае ничего хорошего нам не дадут приобрести. В лучшем случае какую-нибудь ерунду, которую мы будем долго и мучительно пытаться сбыть с рук. Ты пойми, Кира — нас никто в роли наследников Остромира не видит, и влезть туда у нас не получится.
Зайка грустно вздохнула и глаза у неё сделались печальными. Понимаю её грусть — она наверняка разработала какую-то замечательную комбинацию — вон какая папка толстая, — и всё напрасно, сбили её прямо на взлёте. Но что поделать? Нужно здраво оценивать свои возможности — мы в этом аквариуме пока что гуппи, а вовсе не пираньи.
— И ещё один момент, Кира — мне совсем недавно князь по случаю сказал, что я тащу под себя всё, как хомяк. Это очень плохой звоночек, это значит, что мы начинаем обращать на себя недоброжелательное внимание. Мы, конечно, продолжим развиваться, но все наши будущие приобретения должны быть абсолютно законными. Они не должны вызывать никаких вопросов вообще, понимаешь?
— Понимаю, — ещё раз вздохнула она.
* * *
— Не опаздывай к обеду, Вольфи! Я приказала приготовить сегодня грибной айнтопф[32] и айяшеке[33].

[32 — Грибной айнтопф, он же Schwammespalken — саксонская разновидность айнтопфа. Айнтопф — это очень густой суп, представляющий собой нечто среднее между первым и вторым блюдом, и обычно заменяющий оба.

33 — Sachsische Eierschecke или саксонская ватрушка — творожный пирог с яичной заливкой.]
Вольфганг Краузе улыбнулся, потрепал жену по пухлой щёчке и вышел из дома. До редакции было всего лишь минут десять ходьбы неторопливым шагом, но главный редактор «Дрезднер беобахтер» был в округе слишком известным и уважаемым человеком, чтобы на него никто не обращал внимания. Раскланивания с соседями, каждый из которых, кстати говоря, был многолетним подписчиком, отнимали каждое утро лишних минут пятнадцать, а порой и побольше.
Наконец, ещё по инерции улыбаясь, он завернул за угол к редакции, и улыбка сползла с его лица, сменившись выражением крайнего изумления. Сразу бросались в глаза две пожарные машины и скорая возле крыльца редакции. Там же находилась большая группа вооружённых людей, рядом с ними робко толпились сотрудники редакции, а в центре композиции находилась молодая рыжая девица довольно наглого вида, которая деятельно махала руками, отдавая какие-то распоряжения.
— Что здесь происходит? — только и смог вымолвить он, быстрым шагом приблизившись к центру событий.
— А вот наконец и главный редактор, — обрадовалась девица, приветливо ему улыбаясь. — Вас-то мы и дожидаемся. У нас тут запланирован пожар, только вас и не хватало, почтенный. Готовьтесь, герр брандмейстер, — кивнула она старшему пожарному.
Тот пролаял какие-то команды, и пожарные забегали, разматывая свои брезентовые рукава, а ко входу в редакцию, подчиняясь небрежному жесту девицы, побежали люди с канистрами.
— Что вы делаете? — зарычал Краузе, наливаясь краской.
— Кеннеру Арди барону фон Раппин не понравилось прозвище «ливонский потрошитель» и он поручил передать вам сообщение, что чрезмерная творческая фантазия может серьёзно повредить здоровью и имуществу.
— Прекратите немедленно! — завопил редактор, наконец полностью вникнув в ситуацию. — Я буду жаловаться!
— Вы не о том волнуетесь, почтенный, — осуждающе покачала головой девица. — Вам следовало бы задаться вопросом, для чего здесь стоит скорая. Барон фон Раппин на первый раз решил ограничиться дружеским предупреждением, но чтобы у вас было время как следует над ним подумать, вы должны провести в лечебнице не менее недели. Приступайте, парни. Радим, проследи, чтобы ребята не переусердствовали.
* * *
— Здравствуйте, господин Кеннер.
— Здравствуйте, господин Акил, — я поднялся ему навстречу. — Располагайтесь, прошу. Я взял на себя смелость сделать заказ и за вас. Мне случается бывать здесь время от времени и я неплохо знаком с их меню. Надеюсь, вы не против рыбного блюда?
— Полностью доверяю вашему вкусу, господин Кеннер, — усмехнулся Грек усаживаясь. — Лишь бы не лютефиск[34]. Кстати, я знаю, что «Ушкуйник» принадлежит вам.

[34 — Лютефиск — национальное скандинавское рыбное блюдо с очень, мягко говоря, противоречивым запахом и вкусом.]

— Всего лишь паэлья[35], — ответил я, усаживаясь следом. — Кстати, принадлежность ресторана не имеет значения. Персоналу строго предписано сохранять нейтральность. Служащие даже не знают, кому принадлежит этот ресторан, я здесь обычный безымянный посетитель.

[35 — Паэлью, вероятно, знают все, но на всякий случай поясним, что это испанское блюдо, чаще всего из риса с морепродуктами.]

— Я в этом совершенно не сомневаюсь, — не стал возражать он. — Даже ваши недоброжелатели не отрицают, что вы человек чести. Кстати, мои люди заметили стрелков на крышах, а в палисаднике даже замаскированное нечто, очень похожее на лёгкий бронеход. Опасаетесь ловушки?
— Пожалуй, что и нет, — пожал я плечами. — Я не верю, что вы решили обменять жизни всей вашей семьи на жизнь человека, который, по большому счёту, в ваших проблемах никак не виноват. Но мои люди настояли на всех возможных мерах предосторожности.
— Разумный подход, — понимающе кивнул он. — Но никакой ловушки, разумеется, нет. Во всяком случае, с нашей стороны.
— Мы тоже никаких ловушек не устраивали, — отозвался я. — А вот, наконец, и наша паэлья.
Мы замолчали, занявшись обедом. Дела за обедом обсуждать как-то не принято, а для болтовни на светские темы компания у нас обоих была не совсем подходящая. Так мы и молчали до самого десерта.
— Скажите, господин Кеннер, — заговорил Грек, — а почему, собственно, вы бездействуете? Ваши ратники по-прежнему просто охраняют ваши объекты, и не сделали ни единого движения в нашу сторону.
— Потому что мне ничего от вас не нужно, — честно ответил я. — Мои претензии к вам не настолько велики, чтобы затевать из-за этого войну.
— Но виру вы взять всё же не захотели, — утвердительно заметил он.
— Меня вполне устроил бы вариант с вирой. Но иногда нам приходится делать совсем не то, что мы хотели бы сделать.
— А что насчёт вашего ратника? Вы действительно верите, что его убили мы?
— Я нахожу это крайне маловероятным, — признал я. — Думаю, это те же люди, кто убил господина Остромира. С ними я, конечно, не отказался бы побеседовать. Вы так и не выяснили, кто это сделал?
— Никаких следов, — помрачнел Грек. — А у вас?
— Только смутные предположения, ничего конкретного. Ищем, но пока безуспешно.
Грек покивал.
— Скажите, господин Кеннер — а что, если мы просто заплатим вам виру?
— Вы только напрасно потеряете деньги, — откровенно сказал я. — Когда я сочту, что сделал для князя достаточно, я объявлю об отзыве своих претензий вне зависимости от этой виры. А до тех пор я буду продолжать, опять же вне зависимости от виры.
— Ваши защитники тоже прекратили активные действия, — заметил он.
— Я настоятельно попросил их ограничиться тем, что они получили. Чрезмерная жадность вредит, знаете ли, и у меня есть настойчивое ощущение, что это как раз тот случай.
— О да, она вредит, — с горечью усмехнулся он. — Но если ни вы, ни ваши защитники ничего делать не будут, то как вы дальше видите развитие событий?
— Неужели вы не понимаете, что ни я, ни мои защитники не являются главными участниками? Я просто помог своим родственникам перехватить для себя то, что у вас и так отобрали бы. А дальше защитников — в кавычках, разумеется, — будет назначать князь. Вас начнут щипать со всех сторон. С вами воюет князь, а вовсе не я, господин Акил. Я просто вывеска, не более того. И если я устранюсь, тут же найдётся другая вывеска.
— А что вы можете нам посоветовать?
— Я не рискну ничего советовать, — решительно отказался я. — Советовать — это брать на себя ответственность, а я к этому не готов.
— Хорошо, пусть не советовать. Как вы эту ситуацию видите?
Я немного подумал, прикидывая возможные последствия своей разговорчивости.
— В принципе, я не вижу ничего страшного в том, чтобы изложить своё личное мнение, — наконец решился я. — Вы знаете, почему у князя появились претензии к Остромиру Греку?
— Я знаю, — Акил помрачнел. — Теперь знаю.
— Как вы сами понимаете, это бросило тень на всё ваше семейство. И это понятно — ясно ведь, что Остромир этим занимался не в одиночку, и его поддерживала как минимум часть семейства.
Грек с явной неохотой кивнул.
— Говоря прямо — это измена, и я думаю, что князь больше не позволит вам иметь какое-то влияние в княжестве. Все заметные активы у вас будут так или иначе изъяты. На вашем месте я бы всё продал — деньги сами по себе не дают влияния, так что князь, я думаю, вполне позволит перевести ваши активы в деньги. Просто не вкладывайте эти деньги в княжестве. Есть много других мест, где к вам будет вполне доброжелательное отношение — да тот же Владимир, например.
Акил слушал меня, не перебивая и мрачно разглядывая свою тарелку. Наконец он решился заговорить.
— Господин Кеннер, наше семейство просит вас передать князю нашу просьбу.
— Меня? — поразился я. — Господин Акил, вы явно выбрали неподходящего посредника. Я не настолько близок к князю. Какие бы слухи насчёт этого ни ходили, я уверяю вас, что они совершенно ложные. Да и вообще — мы же, кажется, воюем.
— Люди, которые действительно близки к князю, вроде Драганы Ивлич, со мной просто не станут разговаривать, — указал Грек, и я вынужден был с ним согласиться. — Ну а что касается вражды, так друзья что-то не спешат нас поддержать, да и вообще они все вдруг куда-то подевались.
— Хорошо, я поговорю с князем, — нехотя согласился я, не будучи вполне уверенным, что для меня это кончится хорошо. — Если он, конечно, захочет меня выслушать. Что вы собираетесь ему передать?
— Наша ветвь, которая не участвовала в авантюре Остромира, выделится со сменой фамилии и останется в княжестве. Мы готовы принять определённый контроль со стороны князя. Остальные переведут их долю имущества в деньги и покинут княжество.
Я бы назвал это полной капитуляцией, впрочем, это капитуляция на хороших условиях, и это явно лучше того, что их ждёт в ином случае. Вопрос только в том, согласится ли на это князь, но это меня уже не касается.
— То есть вы хотите расколоть семью? — поинтересовался я.
— Мы уже раскололись, — хмуро ответил Грек. — Вы же видите, что мы не в состоянии даже прийти к согласию относительно нового главы. Уже ясно, что и не придём.
— Ну что же, я передам ваше предложение князю, — согласился я. — Но не ждите от меня какого-то заметного содействия, просто потому, что для князя моё слово весит очень мало. Я не прибедняюсь, это так и есть.