09:50 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 003 | |
*** *** * * * На следующий день рано утром Шлыков перебрался в маленькую комнату по соседству с кабинетом Штифта. Анна Потаповна с удивлением смотрела, как Шлыков сам расставлял в ней мебель. — Что же это, Артамоныч? — спросила Анна Потаповна. — В начальство, что ли, произвели тебя? — Да уж не знаю, что и сказать. Приказали находиться здесь. Советоваться со мной хотят. — Ну, а ты? — Буду советовать… Потаповна вздохнула, покачала головой и пошла к двери. Шлыков окликнул ее: — Погоди, у меня к тебе дело есть. Вот возьми список, обойди всех по этому списку и скажи: новые хозяева требуют явиться в главную контору к трем часам — знакомиться будут. В первую очередь зайди к Лысенко и Покатилову. Ну, а к этим двум, — Шлыков вычеркнул в списке две фамилии, — я сам загляну… Когда Потаповна ушла, Шлыков надел потрепанную фуражку, взял палку и своей обычной неторопливой походкой отправился на квартиру инженера Юрия Александровича Порфирьева. За воротами комбината он нагнал Анну Потаповну: она говорила с комсомольцем Мишей, слесарем батуринской бригады из механических мастерских, зачем-то заглянувшим на комбинат. Когда Шлыков поравнялся с ними, Миша отвернулся, сделал вид, что не видит его. — Ты что это, Мишка, не видел, что ли? Артамоныч прошел! — спросила Потаповна. — Видел! — вызывающе бросил Миша… Шлыков услышал ответ комсомольца, и ему показалось, будто кто ударил его сзади. Нелегко было старику после привычного уважения со стороны всех комбинатских рабочих вдруг услышать от мальчишки пренебрежительное «видел!». Потом Гавриил Артамонович свыкся и с этим… В квартире Порфирьевых пахло нафталином. В столовой у раскрытого сундука возилась мать Порфирьева. На стульях лежали шубы, пальто, костюмы. Тут же на вешалке висел только что вынутый из сундука фрак… На комбинате не любили инженера Порфирьева. Евгений мне рассказывал, что Порфирьев учился где-то на севере: не то в Вологде, не то в Архангельске. Студенческие годы он провел частью в Ленинграде, частью в Москве и в Харькове. Наконец, молодым инженером он приехал работать к нам в Краснодар. Явился на комбинат этаким лощеным молодым человеком: идеально выглаженный костюм, до блеска начищенные ботинки, крахмальный воротничок, модный галстук. Но, несмотря на весь этот внешний лоск, в его облике было что-то неприятное. Может быть, это ощущение вызывали его глаза, мутные, бегающие, ускользающие от взгляда собеседника. Говорить, а особенно спорить с Порфирьевым было очень трудно и даже неприятно: он принадлежал к той категории людей, которые почитают за оскорбление несогласие с их мнением и тотчас же переводят разговор на личное, стараясь побольнее уязвить, обидеть своего собеседника. И еще была у него одна отвратительная черта: о чем бы он ни заговорил, он всегда сводил к тому, что все русское — плохо, а все заграничное — хорошо… С подчиненными он был заносчив и груб, а перед начальством лебезил. Порфирьеву удалось вначале пустить Евгению пыль в глаза. Евгений поручил ему интересную и ответственную работу. Порфирьев с ней не справился. Евгений дал ему новое задание, и — снова неудача. Евгений понял тогда, что Порфирьев — бездарность, и, кажется, довольно ясно ему это сказал. Порфирьев возненавидел Евгения. Он напустил на себя вид непризнанного гения, которому завистники не дают развернуться. Перед уходом из Краснодара мы, помню, говорили о Порфирьеве с Евгением. Я высказал опасение, как бы он не остался у немцев. Но вскоре выяснилось, что Порфирьев с семьей эвакуируется из Краснодара. Потом он куда-то пропал. Как оказалось впоследствии, Порфирьев нас обманул… Шлыков вошел к Порфирьевым с таким видом, будто он был их хорошим знакомым. — Перетряской вещей занимаетесь? Дело хорошее и… понятное: новые времена пришли, новые хозяева… — Чем могу служить? — резко оборвал его Порфирьев. — У меня к вам разговор есть, — спокойно ответил Шлыков. Надо сказать, что до этих пор отношения между Шлыковым и Порфирьевым были далеко не дружеские: Шлыков откровенно презирал инженера за его заносчивость, хвастовство и бездарность, а Порфирьев видел в Гаврииле Артамоновиче одного из тех, кто «затирает» его. — Разговор? — удивленно протянул Порфирьев. — Странно. Ну, что же, пройдемте в мою комнату. Шлыков уселся в кресло, поставил между колен свою палку, положил на нее руки и начал: — Вы уж позвольте мне, Юрий Александрович, без предисловий… Я пришел сообщить, что сегодня, в три часа, вас ждут новые хозяева — хотят познакомиться. — Вот как! Это что же — официальное приглашение? — Если угодно — да! Я у них сейчас вроде консультанта по делам комбината. — Так!.. Крутой поворотик, значит, делаете? — зло усмехнулся Порфирьев. — Да не такой уж крутой, если вдуматься как следует, — ответил Шлыков. — Я ведь человек старый, еще при господине Родриане работал. Вот и получается, что я снова к своему старому хозяину возвращаюсь… — Но ведь вы, если не ошибаюсь, член партии? — Кто богу не грешен, царю не виноват? Вот я и у вас вижу: Ленин на полочке стоит. Я бы на вашем месте эти книжечки убрал… — Какие я разговоры слышу! Просто не верится. Да вы ли это?.. — Напрасно вы на меня волком смотрите. Ведь мы с вами товарищи по несчастью. Судите сами. Меня на старости лет в кладовщики произвели. Да и вас как будто не очень-то жаловали… А я полагаю, что с вашими талантами да вашими знаниями вы далеко могли бы шагнуть… — Да, уж думаю дальше, чем этот ваш выскочка и карьерист Игнатов! — Игнатов такой же мой, как и ваш, смею вас уверить… Это он руку приложил к тому, чтобы я стал кладовщиком. Но давайте говорить по-деловому. Я хочу вам предложить союз. — Вы?.. Союз со мной? — Да!.. Вчера я обошел все заводы. Разгром, конечно, большой. Но не так уж он велик, как это может показаться неопытному человеку. — Тем лучше. Быстрее восстановим комбинат. — А дальше? — Дальше? Дальше будем работать! Надо же когда-нибудь начать по-настоящему работать. Немцы — не большевики: толк в людях и в работе понимают! — А, позвольте спросить, кто будет работать? — Не понимаю… Мы, конечно! — Эх! Горячи вы очень… Немцы не знают нашей техники. Ну-с, мы с вами с помощью кой-кого из инженеров восстановим заводы: получите, мол, господа немцы, все готово, остается только рубильник включить. А дальше что? А дальше вот что будет, Юрий Александрович. Немцы комбинат у нас примут, научатся у нас работать, а нас — по шапке. Потому что ведь мы для них, согласитесь, по-прежнему останемся русскими свиньями, людьми последнего сорта. И, когда мы им все секреты раскроем, все тонкости покажем, на кой ляд мы им будем нужны? У Порфирьева забегали глаза. — Что же вы предлагаете? — А вот что… Раскроем им один секретик, а другие попридержим. Через некоторое время другой секретик выложим, а остальные опять-таки в кармане у себя сохраним — те самые секретики, без которых комбинат полным ходом работать не сможет. И будем с вами долгое время нужны немцам. А потому и почет нам будет соответствующий… — Ловко вы придумали, Шлыков! — Да ведь за шестьдесят лет мне перевалило — пора ума-разума набраться… Но нам вдвоем этого дела не поднять Коллектив надо вокруг себя сколачивать. С разбором, конечно. Вот как, к примеру, смотрите вы на Ивана Карловича Вейнбергера? Я полагаю, он подойдет нам. Прежде всего, хоть он и обрусевший, а все же немец… Он человек скромный, честолюбия в нем не замечено. Во всяком случае, он нам поперек дороги не встанет. А вас я прочу правой рукой Родриана. — Вы думаете, это осуществимо? — невольно вырвалось у Порфирьева. — С вашими-то способностями? Еще бы! Но только надо все аккуратно делать. Главное, не лезть сразу к немцам с поцелуями при всем честном народе. — Не понимаю… — Ну, как же так! Неужели вы думаете, что большевики, уйдя из Краснодара, не оставили здесь своих людей? Так вот, начнете вы публично лобызаться с немцами, а вас в темном переулке ножом и пырнут… Сдается мне, что большевики оставили и здесь, на комбинате, группку своих людей, которые будут тормозить пуск заводов. И я скажу вам: нечего нам, даже открыв эту группку, сразу же докладывать о них господину Родриану. Они ведь нам на руку будут играть. В случае чего мы на них все свалим: не мы, мол, виноваты, что заводы стоят, а они… — Так, значит, по-вашему, надо молчать о подпольщиках? — Нет, зачем же молчать? Если они вам поперек дороги встанут, вы тогда шепните мне. И я сделаю, что надо… Недаром ведь меня немцы к себе в консультанты взяли. А себя берегите. Вы большую игру должны играть. И рук вам марать незачем. Это уж мне оставьте. — А вы, Шлыков, какую же игру играть будете? — Буду связующим звеном, так сказать, между вами и хозяевами. И только. Поняли? Ну, по рукам, что ли, Юрий Александрович? — Уж очень все это неожиданно… — Не тороплю. Подумайте на досуге и потом скажите мне… Ну, так как же, Юрий Александрович, благословляете меня идти к Вейнбергеру? — Ну, что же… пожалуй, идите… — Вот и хорошо! Сразу же к нему и заверну, благо он сосед ваш. Проходя через столовую, Шлыков заметил, что фрак уже не висел на вешалке. — Мудрая у вас мамаша, Юрий Александрович: фрак еще рано надевать. Успеется… Ну, будьте здоровы. Не забудьте: в три часа в главной конторе.
Глава V На регистрации инженеров, которую проводил Штифт, присутствовал и Шлыков. Он скромно сидел в сторонке, опершись на палку. Трудно было понять, какую роль выполняет здесь этот старый молчаливый человек… Разговор Штифта с Лысенко был очень короток. — Нам бы хотелось, чтобы вы работали на комбинате, — сказал Штифт. — Мы имеем хорошие рекомендации о вас как о способном инженере-конструкторе. — Хорошо, я останусь… — И будете работать так, как работали до сих пор? — Все, что я делаю, я делаю честно. Или совсем не делаю. — Очень хорошо… Вы свободны, господин Лысенко… Порфирьев нервничал на регистрации. Еще дома он подготовил речь, торжественную и витиеватую, о том, что готов все свои знания инженера отдать на дело процветания края, который получил, наконец, «настоящую» власть в лице лучших представителей одной из просвещеннейших наций мира. Но речи не получилось. Порфирьев спутался, и Герберт Штифт перебил его: — Я понимаю ваши чувства, господин Порфирьев, и доведу до сведения командования ваши заверения в преданности. Но сейчас меня интересуют не слова, а дела. Нам надо в кратчайший срок пустить заводы, разрушенные большевиками, и дать германской армии мыло, масло, жиры. Таков приказ фюрера… Мне говорили, что вы обладаете опытом, знаниями, способностями, которые по ряду причин не были должным образом оценены большевиками. Не так ли, господин Шлыков? — Совершенно верно, господин Штифт, — и Гавриил Артамонович, чуть приподнявшись, утвердительно наклонил голову. — Я заверяю вас, господин Порфирьев, что мы достойно оценим вашу преданность, но, повторяю, нам нужны не слова, а дела… Скажите, как скоро комбинат может снова войти в строй? Порфирьев смутился. Он не знал, что ответить, и растерянно посмотрел на Шлыкова, ища у него поддержки. Но Гавриил Артамонович равнодушно смотрел в окно, и казалось, его мало интересовало, что происходит сейчас в комнате. — На это очень трудно ответить, господин Штифт, — неуверенно заговорил Порфирьев. — Я еще недостаточно ознакомился с состоянием заводов… К тому же мне надо взвесить ряд обстоятельств: сырье, рабочая сила, электроэнергия… Наконец… — Хорошо, — перебил его Штифт, недовольно морщась. — Мы поговорим об этом после… Попросите сюда господина Вейнбергера… Когда регистрация инженеров была закончена, Штифт предложил им подождать в приемной, и заперся в кабинете со Шлыковым. Ждать пришлось около получаса. Лысенко казался внешне совершенно спокойным. Не спеша закурил свою старенькую, почерневшую от времени трубочку, подошел к окну. Он задумчиво смотрел на обвалившиеся крыши заводов, битый кирпич на главной аллее, густой дым над силосными башнями, где хранилось хлопковое и подсолнечное семя… — О прежнем грустите, господин Лысенко? — услышал он рядом голос Порфирьева. Юрий Александрович не находил себе места. Ему казалось, что вел он себя не так, как следовало, что Штифт остался недоволен им, что он испортил свою репутацию. Лысенко не спеша обернулся и спокойно сказал: — Наши соседи черкесы в таких случаях говорят: «У потерянного кинжала рукоятка всегда золотая», — и снова отвернулся к окну. Порфирьев пожал плечами и подошел к Вейнбергеру. Тот сидел в кресле, играя цепочкой карманных часов. — В гору пошел Шлыков. Как вы находите, Иван Карлович? — спросил Порфирьев. — О! Господин Шлыков — большой человек! — внушительно ответил Вейнбергер и поднял указательный палец правой руки. — Большой человек! С ним сам бетрибсфюрер господин Герберт Штифт держит совет… Дверь наконец открылась, и появился Штифт. За ним чуть поодаль стоял Шлыков. Немец зачитал приказ: Вейнбергер назначался директором гидрозавода, Порфирьев — маргаринового завода, Лысенко — мыловаренного, Покатилов — теплоэлектроцентрали. Места директоров маслоэкстракционного и бондарного заводов и начальника механических мастерских оставались вакантными. — Я еще недостаточно ознакомился с обстановкой, — заметил Штифт. — А сейчас попрошу господ директоров отправиться на заводы. Через некоторое время я сам осмотрю комбинат. Через час Штифт вышел из конторы. Следом за ним, опираясь на палку, медленно шагал Шлыков и рядом с ним — переводчик. Потаповна смотрела им вслед. Она видела, как при встрече с ними рабочие сворачивали в сторону или делали вид, что не замечают ни Штифта, ни Шлыкова. Никто не поклонился Шлыкову, никто даже не взглянул на него… У гидрозавода Штифта встретил Вейнбергер. — Какие разрушения! Какие разрушения, господин Штифт! — восклицал он, всплескивая своими пухлыми ладошками. — Страшно смотреть! Штифт молча оглядел завод. Он увидел сорванную толом крышу, исковерканные машины, щебень и пыль на полу. — Что вырабатывал завод? — резко спросил он. — Саломас, — почтительно ответил Иван Карлович. — Прежде всего технический саломас для мыловарения и пищевой саломас для маргаринового производства. — Суточная продукция — двести тонн. Затем — рафинированное масло. Прекрасное масло, почти не уступающее по своим качествам прованскому… — А сейчас? — перебил его Штифт. — Руины! Жалкие руины! — Я не слепой, господин Вейнбергер! Я хочу знать, что надо сделать для пуска завода. — Понимаю, понимаю! — испуганно лепетал Иван Карлович. — Я уже набросал план. Это минимум тех мероприятий, которые необходимы для восстановления. Вейнбергер вынул из бокового кармана аккуратно сложенный лист бумаги. — Разрешите?.. Первое: покрыть здание завода крышей. Второе: восстановить взорванные узлы агрегатов. Третье: то же самое сделать с компрессорами. Четвертое: дать пар заводу. Пятое: обеспечить завод электроэнергией. Шестое… — Довольно! — вскипел Штифт. — И это вы называете минимумом! Каков же будет максимум, господин Шлыков? — Что поделаешь, — тихо ответил Гавриил Артамонович. — Завод сильно разрушен. Господин Вейнбергер прав. Штифт молчал. Его пальцы нервно выстукивали дробь по железным перилам лестницы. — А это что? — неожиданно спросил он, показывая на громадный бак, стоявший перед ним. — Масло, господин бетрибсфюрер. — Масло… Так что же вы молчите, господин инженер? — Разрешите доложить, господин Штифт, — неуверенно сказал Вейнбергер. — Это не готовое масло. Оно еще не рафинировано… — Так надо рафинировать! Вы немедленно же займитесь этим делом. Немедленно! — К сожалению, я не химик, господин Штифт. Я не компетентен… — Вы прежде всего немец, господин Вейнбергер. И к тому же инженер, — внушительно заявил Штифт. — Подыщите себе в помощь химика. Ответственность я возлагаю на вас. Вейнбергер совсем растерялся. Рафинация в конце концов не так уж сложна, но она не была его специальностью, и он отчетливо представил себе, что в случае неудачи его обвинят в нелояльности, арестуют, отдадут гестаповцам… — Позвольте вам сказать, господин Штифт, — заговорил Шлыков. — Иван Карлович не химик, а процесс рафинации очень сложен. Знающих инженеров-химиков в Краснодаре не осталось: это мне доподлинно известно. Поэтому я бы не советовал рисковать: малейшая ошибка может стать роковой. Не так ли, господин Вейнбергер? — Господин Шлыков прав, — с трудом выдавил из себя Вейнбергер. — Рисковать было бы опрометчиво. Я не смею пойти на такой риск… Странное дело, Штифт не закричал, не затопал ногами, не вызвал гестаповцев. Он только внимательно посмотрел на Шлыкова и сказал: — Согласен, господа. Здесь слишком большое богатство, чтобы рисковать им. Я запрошу о присылке из Германии опытного инженера-химика, и тогда мы без труда справимся с этой задачей. А пока я должен кое-что продиктовать переводчику. Вейнбергер со Шлыковым отошли в сторону. Гавриил Артамонович взял под руку своего спутника. — Эх, Иван Карлович! — укоризненно проговорил он. — Какой вы горячий человек! Ведь толковали мы вчера с вами, и долго толковали, а вы сейчас чуть не бросились в омут вниз головой… У маргаринового завода Штифта встретил Порфирьев. И снова бетрибсфюрер начал с того же вопроса: — Что вырабатывал завод? — Маргарин и кухонные жиры, около ста тонн в сутки. Кроме того, мороженое, майонез, ореховую халву. Это один из крупнейших маргариновых заводов в Советской России. Войдя в помещение завода, Штифт невольно остановился и удивленно поднял брови. Машины стояли на своих местах. Крыша была цела. С первого взгляда казалось, что завод нисколько не поврежден. — Колоссаль! — непроизвольно вырвалось у немца. — Это завод, которым могла бы гордиться Германия! Не правда ли, господин директор? Надеюсь, машины в порядке? — Почти, господин Штифт. Большевики успели вынуть из них только отдельные детали. — Ну, это пустяки! — уверенно заявил Штифт. — Их можно снова поставить на место. Машины, конечно, наши, германские? Мы запросим фирму… — К сожалению, это не так, — спокойно перебил его Шлыков. — Машины советского производства. — Вот как? — удивился немец. — Это, конечно, хуже… Надеюсь, их конструктор здесь? Надо думать — это господин Порфирьев? Мне передавали, что вы с успехом работали в конструкторском бюро. Не так ли? Порфирьев смущенно промолчал. — Как раз к конструированию этих машин, — сказал Шлыков, — господин Порфирьев не имеет отношения. Их сконструировал инженер Евгений Игнатов. — Значит, надо вызвать Игнатова! — заявил Штифт. — Игнатов в Советской Армии… — Шлыков развел руками. — Хорошо! — сказал Штифт. — Игнатова нет. Но разве это так уж важно? Разве опытный конструктор инженер Порфирьев не может заменить Игнатова? — Не знаю… — неуверенно начал было Шлыков, но Порфирьев перебил его: — Вы правы, господин Штифт! Свет клином не сошелся на Игнатове. Я берусь восстановить эти агрегаты! — Прекрасно, господин Порфирьев! — обрадованно воскликнул Штифт. — Это именно тот ответ, которого я ждал от вас… Итак, когда вы дадите маргарин? — Как только мне дадут пар и электричество, — уже с меньшей горячностью отвечал Порфирьев. — Что это значит, господа? Вы словно сговорились! — рассердился Штифт. — Сначала господин Вейнбергер потребовал У меня пар и электричество. Теперь вы, господин Порфирьев, твердите о том же… — Что поделаешь… Какой же может быть выход, господин Штифт? — попытался было вставить Шлыков. — Какой выход, спрашиваете вы? — перебил его немец. — Извольте, я найду этот выход!.. Предположим, что вы правы: производство высококачественного маргарина требует пара и электричества. Предположим. Хотя я должен это проверить. Ну, а шпейзефет? Надеюсь, его-то вы можете дать, господин Порфирьев? Порфирьев краем уха слышал о шпейзефете — смеси животных жиров с растительными. Он знал, что это — низкосортный, малопитательный продукт. И это было все, что он знал о шпейзефете. — У нас не было этого производства, — нерешительно заговорил он. — Мне нужна рецептура… — Что? — возмутился Штифт. — Инженер громадного комбината не может наладить производства шпейзефета? У нас его изготовляет любой ремесленник, любой кустарь. Это похоже на саботаж, господин Порфирьев! Порфирьев растерялся. Он стоял красный как вареный рак, нервно комкая в руках свою новую шляпу. — Одну минутку, господин Штифт! — пришел на помощь Шлыков. — Господин Порфирьев очень скромен. Он, вне всякого сомнения, сможет наладить производство шпейзефета. Можно ли сомневаться в этом? Мы даже беседовали об этом с господином Порфирьевым. И он в беседе со мной высказал блестящую мысль об использовании локомобиля для получения пара. — Локомобиля? — переспросил Штифт. — Где вы его нашли, господин Порфирьев? Тот удивленно и все так же растерянно смотрел то на Шлыкова, то на Штифта. — На станции. Локомобиль стоит на запасных путях, — поспешил ответить за Порфирьева Шлыков. — Его надо доставить сюда, к заводу. — Похвально. Очень похвально, господин Порфирьев… Напомните мне о локомобиле, — приказал Штифт переводчику. — Я поручу это дело фельдфебелю Штроба… — И с этими словами Штифт, небрежно кивнув Порфирьеву, вышел из цеха. У мыловаренного завода Штифта встретил Лысенко. Он стоял во дворе, у его ног, как поток лавы, на добрые десятки метров растеклось застывшее мыло, прекрасное краснодарское мыло, белое, с мраморными прожилками. Оно смешалось с грязью, покрылось пеплом, но Штифт сразу же узнал его. — Сколько? — отрывисто спросил он Лысенко. — Восемьдесят тонн, — ответил Свирид Сидорович. — Какое варварство! Сейчас для нашей армии мыло на вес золота. И вдруг спустить его в грязь! Русские свиньи!.. Что-нибудь осталось? — Кое-что… немного, — уклончиво ответил Шлыков. — Прошу осмотреть завод. Впоследствии это мыло, вытекшее из взорванного хранилища и смешавшееся с пеплом, щебнем и штукатуркой, немцы резали на куски, упаковывали и передавали приезжавшим немецким военным в пакетах с адресами для посылки в Германию. Даже такое мыло не попадало в германскую армию… Первое, что увидел Штифт на мыловаренном заводе, — это громадный, исковерканный взрывом бак, из которого вытекало жидкое мыло. Но рядом с ним стоял такой же бак. Он был цел; сверху его закрывала массивная металлическая крышка. — Что здесь? — спросил Штифт. — Мыло, — ответил Шлыков. — То самое, что там, на дворе? — То самое. Восемьдесят тонн. — Вы ошибаетесь, господин Шлыков, — возразил ему Лысенко. — Это еще сырье. Его предстоит очистить… — Нет, господин Лысенко, — твердо ответил Шлыков. — Я хорошо знаю: здесь хранится готовое мыло. Восемьдесят тонн. Читать дальше ... *** *** Источник : https://litresp.ru/chitat/ru/%D0%98/ignatov-petr-karpovich/zapiski-partizana/3
*** Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 001 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 002 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 003 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 004 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 005 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 006 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 007 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 008 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 009 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 010 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 011 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 012 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 013 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 014 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 015 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 016 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 017 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 018 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 019 Подполье Краснодара. Игнатов Пётр . 020 Фото - Подполье Краснодара. Пётр Игнатов. Книга. Часть первая Фото - Подполье Краснодара. Пётр Игнатов. Книга. Часть вторая Фотографии в альбоме «Пётр Игнатов. Подполье Краснодара», Война инженера Игнатова (партизаны Кубани) *** *** *** *** *** *** *** ПОДЕЛИТЬСЯ
*** *** *** Подполье Краснодара. Пётр Игнатов. Книга. Часть первая
*** Подполье Краснодара. Пётр Игнатов. Книга. Часть вторая *** *** *** *** *** *** *** *** *** Вячеслав Леонидович Кондратьев. ОТПУСК ПО РАНЕНИЮ. Повесть. 001 ...С тоской уставились ребята в небо, где кружила рама, выглядывая, что они здесь, в этой занятой деревеньке делают. А что они делали? Связисты протянули связь в избу, которую заняли ротный и политрук, пулеметчики, появившиеся недавно, выбирали позиции на краю деревни, остальные бойцы тоже искали какую-нибудь лежку поудобнее да поукрытистей. Кто бродил по деревне, кто шарил по избам и блиндажам, а кто просто дремал с устатку, привалившись куда придется. Костик тоскливо глядел на кружившуюся в небе раму и сожалел... Читать далее ... *** *** Искупить кровью. Кондратьев Вячеслав Леонидович. 01 Дорога в Бородухино. Повесть. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 002 Селижаровский тракт. 01. Повесть. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 003 Женька. Рассказ. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 006 Вячеслав Кондратьев. ... Стихи... На станции Свободный. Рассказ. Книга... Сороковые. Вячеслав Кондратьев. 001 Селижаровский тракт. 001. Повесть. Кондратьев Вячеслав Сашка. 001. Повесть.Вячеслав Кондратьев Страницы книги. Сашка. Повесть. Вячеслав Кондратьев. 001
Поездка в Демяхи. Повесть. Вячеслав Кондратьев. Книга "Сашка". ПОЕЗДКА В ДЕМЯХИ. Повесть. Вячеслав Кондратьев. ... 01 *** *** 11 мая 2010 АудиокнигиНовость 2Семашхо*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |