Об интеллигенции придется сказать немного. Наказывать по долгу службы и
присяги своего ближнего, быть способным каждый час насиловать в себе
отвращение и ужас, отдаленность места служения, ничтожное жалованье, скука,
постоянная близость бритых голов, кандалов, палачей, грошовые расчеты,
дрязги, а главное, сознание своего полного бессилия в борьбе с окружающим
злом, - все это, взятое вместе, всегда делало службу, по управлению каторгой
и ссылкой исключительно тяжелой и непривлекательной. В прежнее время на
каторге служили по преимуществу люди нечистоплотные, небрезгливые, тяжелые,
которым было все равно, где ни служить, лишь бы есть, пить, спать да играть
в карты; порядочные же люди шли сюда по нужде и потом бросали службу при
первой возможности, или спивались, сходили с ума, убивали себя, или же
мало-помалу обстановка затягивала их в свою грязь, подобно спруту-осьминогу,
и они тоже начинали красть, жестоко сечь...
Если судить по официальным отчетам и корреспонденциям, то в
шестидесятых и семидесятых годах сахалинская интеллигенция отличалась
полнейшим нравственным ничтожеством. При тогдашних чиновниках тюрьмы
обращались в приюты разврата, в игорные дома, людей развращали, ожесточали,
засекали домертва. Самым ярким администратором в этом смысле является некий
майор Николаев, бывший в продолжение семи лет начальником Дуйского поста.
Имя его часто упоминается в корреспонденциях {10}. Он был из крепостных
сдаточных. О том, какие способности проложили этому грубому, неотесанному
человеку дорогу к майорскому чину, сведений нет. Когда один корреспондент
спросил у него, бывал ли он когда-нибудь в средней части острова и что там
видел, то майор ответил: "Гора да долина - долина да опять гора; известно,
почва вулканическая, извергательная". Он же на вопрос, что за вещь черемша,
ответил: "Во-первых, это не вещь, а растение, и, во-вторых, растение
преполезное и вкусное; брюхо пучит от него, правда, да нам это наплевать, мы
с дамами не бываем". Тачки для перевозки угля он заменил бочками, чтобы
удобнее было катать по мосткам; сажал в эти бочки провинившихся каторжных и
приказывал катать их по берегу. "С час покатают сердечного, глядишь, точно
шелковый станет". Желая выучить солдат числам, он прибегал к игре в лото.
"За перекличку номеров, кто сам не может, должен платить по гривеннику; раз
заплатит, другой раз заплатит, а там и поймет, что это невыгодно. Глядишь,
туго возьмется за номера, да в неделю и выучит". Подобные благоглупости
действовали на дуйских солдат развращающим образом: случалось, что они
продавали каторжным свои ружья. Приступая к наказанию одного каторжника,
майор заранее объявил ему, что он жив не останется, и действительно,
преступник умер тотчас после наказания. Майор Николаев после этого случая
был предан суду и приговорен к каторжным работам.
Когда спросишь какого-нибудь старика-поселенца, были ли в его время на
острове хорошие люди, то он сначала помолчит немного, как бы припоминая, и
потом уж ответит: "Всякое бывало". Нигде старое так скоро не забывается, как
на Сахалине, именно благодаря чрезвычайной подвижности ссыльного населения,
которое здесь меняется коренным образом каждые пять лет, и отчасти
отсутствию в здешних канцеляриях порядочных архивов. То, что было 20-25 лет
назад, считается глубокою стариной, уже забытою, погибшею для истории.
Уцелели только кое-какие постройки, уцелел Микрюков, десятка два анекдотов,
да остались еще цифры, не заслуживающие никакого доверия, так как ни одна
канцелярия тогда не знала, сколько на острове арестантов, сколько бежало,
умерло и проч.
"Доисторические" времена продолжались на Сахалине до 1878 года, когда
заведующим ссыльнокаторжными Приморской области был назначен кн. Николай
Шаховской, отличный администратор, умный и честный человек {11}. После него
осталось образцовое во многих отношениях "Дело об устройстве о. Сахалина",
хранящееся теперь в канцелярии начальника острова. Это был по преимуществу
кабинетный работник. Арестантам и при нем жилось так же дурно, как и до
него, но, несомненно, его наблюдения, которыми он делился с начальством и со
своими подчиненными, и его "Дело", независимое и откровенное, быть может,
послужили началом для новых, хороших веяний.
В 1879 году начал функционировать Добровольный флот, и мало-помалу
должности на Сахалине стали занимать уроженцы Европейской России. В 1884 г.
на Сахалине было введено новое положение, вызвавшее усиленный прилив, или,
как здесь говорят, сплав новых людей {12}. В настоящее время на Сахалине мы
имеем уже три уездных города, в которых живут чиновники и офицеры с семьями.
Общество уже настолько разнообразно и интеллигентно, что в Александровске,
например, в 1888 г. могли в любительском спектакле поставить "Женитьбу";
когда здесь же, в Александровске, в большие праздники, по взаимному
соглашению, чиновники и офицеры заменяют визиты денежными взносами в пользу
бедных семейных каторжных или детей, то на подписном листе обыкновенно число
подписей доходит до 40. На приезжего человека сахалинское общество
производит благоприятное впечатление. Оно радушно, гостеприимно и во всех
отношениях выдерживает сравнение с нашими уездными обществами, а в районе
восточного побережья оно считается самым живым и интересным; по крайней мере
чиновники отсюда неохотно переводятся, например, в Николаевск или в
де-Кастри. Но как в Татарском проливе бывают сильные бури и моряки говорят,
что это отголоски циклона, бушующего в Китайском и Японском морях, так и в
жизни этого общества нет-нет да и отзовутся недавнее прошлое и близость
Сибири. Какие молодцы попадали сюда на службу уже после реформы 1884 г.,
видно из приказов о смещении с должностей, о предании суду или из
официальных заявлений о беспорядках по службе, доходивших "до наглого
разврата" (приказ э 87-й 1890 г.), или из анекдотов и рассказов, вроде хотя
бы рассказа о каторжном Золотареве, человеке зажиточном, который водил
компанию с чиновниками, кутил с ними и играл в карты; когда жена этого
каторжника заставала его в обществе чиновников, то начинала срамить его за
то, что он водит компанию с людьми, которые могут дурно повлиять на его
нравственность. И теперь встречаются чиновники, которым ничего не стоит
размахнуться и ударить кулаком по лицу ссыльного {13}, даже
привилегированного, или приказать человеку, который не снял второпях шапки:
"Пойди к смотрителю и скажи, чтобы он дал тебе тридцать розог". В тюрьме до
сих пор еще возможны такие беспорядки, что два арестанта почти год считаются
в безвестной отлучке, между тем все это время они получают довольствие из
котла и даже употребляются на работы (приказ э 87-й 1890 г.). Не всякий
смотритель знает наверное, сколько в данное время у него в тюрьме живет
арестантов, сколько действительно довольствуется из котла, сколько бежало и
проч. Сам начальник острова находит, что "вообще положение дел в
Александровском округе по всем отраслям управления оставляет тяжелое
впечатление и требует многих серьезных улучшений"; что же касается
собственно делопроизводства, то оно слишком уж было предоставлено на волю
писарей, которые "распоряжались бесконтрольно, судя по некоторым, случайно
обнаружившимся подлогам" (приказ э 314-й 1888 г.) {14}. О том, в каком
печальном положении находится здесь следственная часть, я буду говорить в
своем месте. В почтово-телеграфной конторе обращаются с народом грубо,
простым смертным выдают корреспонденцию только на четвертый и пятый день по
приходе почты; телеграфисты безграмотны, телеграфная тайна не соблюдается. Я
не получил ни одной телеграммы, которая не была бы искажена самым варварским
образом, и когда однажды по какому-то случаю в мою телеграмму вошел кусок
чьей-то чужой и я, чтобы восстановить смысл обеих телеграмм, попросил
исправить ошибку, то мне сказали, что это можно сделать не иначе, как только
за мой счет.
В новой истории Сахалина играют заметную роль представители позднейшей
формации, смесь Держиморды и Яго, - господа, которые в обращении с низшими
не признают ничего, кроме кулаков, розог и извозчичьей брани, а высших
умиляют своею интеллигентностью и даже либерализмом.
Но, как бы то ни было, "Мертвого дома" уже нет {15}. На Сахалине среди
интеллигенции, управляющей и работающей в канцеляриях, мне приходилось
встречать разумных, добрых и благородных людей, присутствие которых служит
достаточной гарантией, что возвращение прошлого уже невозможно. Теперь уже
не катают каторжных в бочках и нельзя засечь человека или довести его до
самоубийства без того, чтобы это не возмутило здешнего общества и об этом не
заговорили бы по Амуру и по всей Сибири. Всякое мерзкое дело рано или поздно
всплывает наружу, становится гласным, доказательством чему служит мрачное
онорское дело, которое, как ни старались скрыть его, возбудило много толков
и попало в газеты благодаря самой же сахалинской интеллигенции. Хорошие люди
и хорошие дела уже не составляют редкости. Недавно в Рыковском скончалась
фельдшерица, служившая много лет на Сахалине ради идеи - посвятить свою
жизнь людям, которые страдают. При мне в Корсаковске однажды унесло
каторжного в море на сеноплавке; смотритель тюрьмы майор Ш. отправился в
море на катере и, несмотря на бурю, подвергая свою жизнь опасности, плавал с
вечера до двух часов ночи, пока ему не удалось отыскать в потемках
сеноплавку и снять с нее каторжного {16}.
Реформа 1884 г. показала, что чем многочисленнее в ссыльной колонии
администрация, тем лучше. Сложность и разбросанность дела требуют сложного
механизма, участия многих лиц. Необходимо, чтобы маловажные дела не
отвлекали чиновников от их главных обязанностей. Между тем начальник острова
за неимением секретаря или чиновника, который постоянно находился бы при
нем, большую часть дня бывает занят составлением приказов и разных бумаг, и
эта сложная, кропотливая канцелярщина отнимает у него почти все время,
необходимое для посещения тюрем и объезда селений. Окружные начальники,
помимо председательства в полицейских управлениях, сами должны раздавать
бабам кормовые, участвовать в разного рода комиссиях, осмотрах и т.п. На
смотрителей тюрем и их помощников возложена следственная и полицейская
часть. При таких условиях сахалинский чиновник должен или работать через
силу, как говорится, до ошаления, или же, махнув рукой, взвалить громадную
часть своей работы на писарей-каторжных, как оно и бывает чаще всего. В
местных канцеляриях писаря-каторжные заняты не только перепиской, но и сами
составляют важные бумаги. Так как нередко они бывают опытнее и энергичнее
чиновников, особенно новичков, то случается, что каторжный или поселенец
несет на своих плечах всю канцелярию, всю отчетность и даже следственную
часть. В продолжение многих лет писарь, по невежеству или
недобросовестности, запутывает все канцелярские концы, и так как он один
может разобраться в этой путанице, то становится необходимым, незаменимым, и
уже начальство, даже самое строгое, бывает не в состоянии обходиться без его
услуг. Избавиться от такого всесильного писаря можно только одним способом:
посадить на его место одного или двух настоящих чиновников.
Где многочисленная интеллигенция, там неизбежно существует общественное
мнение, которое создает нравственный контроль и предъявляет всякому
этические требования, уклониться от которых уже нельзя безнаказанно никому,
даже майору Николаеву. Несомненно также, что, с развитием общественной
жизни, здешняя служба мало-помалу теряет свои непривлекательные особенности
и процент сумасшедших, пьяниц и самоубийц понижается {17}. 1 См Н.В. Буссе. Остров Сахалин и экспедиция 1853-1854 гг.
2 Лопатин. Рапорт к г. генерал-губернатору Восточной Сибири. - "Горный
журнал", 1870 г., э 10.
3 ...зимою приезжал... их священник... похожий больше на гиляка... -
Речь идет об о. Симеоне Казанском. (П. Еремин)
4 В Корсаковском полицейском управлении я видел следующий, относящийся
к 1870 г., "Список нижним чинам, находящимся в посте при Путятинских
каменноугольных копях на р. Сортунае":
Василий Ведерников - за старшего, он же сапожник и за хлебопека и
кашевара.
Лука Пылков. Сменен со старшего за нерадение и был арестован за
пьянство и дерзость.
Харитон Мыльников. Не попался ни в чем, но ленив.
Евграф Распопов - идиот и ни к какой работе не способен.
Григорий Иванов и Федор Чеглоков - попались в краже денег и при мне
замечены в буйстве, нетрезвости и ослушании.
Заведующий постом при Путятинских каменноугольных ломках на о.
Сахалине. Губернский секретарь
Ф. Литке.
5 Н. См-ий рассказывает, что еще так недавно, в 1885 г., генерал,
принимая в свое ведение сахалинские войска, спросил у одного
солдата-надзирателя:
- Для чего у тебя револьвер?
- Для сокращения (укрощения) ссыльнокаторжных, ваше
пр
<евосходительство>
!
- Стреляй из револьвера в этот пень, - приказал генерал.
Тут произошло большое замешательство. Солдат никак не мог высвободить
револьвер из кобуры и сделал это лишь при посторонней помощи, а извлекши
револьвер, он так неумело начал с ним обращаться, что приказание было
отменено: а то вместо пня он мог свободно пустить пулю в кого-нибудь из
публики. - "Кронштадтский вестник", 1890 г., э 23.
6 Синцовский. Гигиеническая обстановка ссыльнокаторжных, - "Здоровье",
1875 г., э 16.
7 В Воеводской тюрьме мне указывали одного каторжного, бывшего
конвойного, который в Хабаровске помог бродягам бежать и сам бежал с ними.
Летом 1890 г. в Рыковской тюрьме содержалась женщина свободного состояния,
обвиняемая в поджоге; сосед ее по карцеру, арестант Андреев, жаловался, что
по ночам ему мешают спать конвойные, которые то и дело ходят к этой женщине
и шумят. Окружной начальник распорядился запереть ее карцер другим замком, а
ключ взял к себе. Конвойные, однако, ключ подобрали, и окружной начальник
ничего не мог поделать с ними, и ночные оргии продолжались.
8 И это дает повод к явной несправедливости: лучшие солдаты, остающиеся
в командах, получают один только солдатский пай, а худшие, служащие в
тюрьме, - и пай и жалованье. Кн. Шаховской в своем "Деле" жаловался:
"Главный контингент надзирателей (66%) составляют рядовые местных воинских
команд, получающие на казенном содержании по 12 р. 50 к. в месяц. Их
безграмотность, низкий уровень развития, снисходительный взгляд на возможное
в их кругу действий взяточничество, отсутствие прежней воинской строгости в
их содержании и несравненно большая свобода действий, за немногими
исключениями, ведут или к незаконному произволу в обращении с преступниками,
или к неуместному унижению перед ними". А нынешний начальник острова того
мнения, что "долголетний опыт показал всю ненадежность надзора,
командируемого от местных команд".
9 Жалованья старшие надзиратели получают 480, а младшие по 216 руб. в
год. Через определенные сроки этот оклад увеличивается на одну и две трети и
даже вдвое. Такое жалованье считается хорошим и служит соблазном для мелких
чиновников, например телеграфистов, которые уходят в надзиратели при первой
возможности. Существует опасение, что школьные учителя, если их когда-нибудь
назначат на Сахалин и дадут им обычные 20- в месяц, непременно уйдут в
надзиратели.
За невозможностью найти на месте людей свободного состояния на
должности надзирателей или брать их из местных войск, не ослабляя состава
последних, начальник острова в 1888 г. разрешил зачислять на должность
надзирателей благонадежных в поведении и испытанных уже в усердии поселенцев
и крестьян из ссыльных. Но эта мера не привела к добру.
10 Между прочим, см. Лукашевича: "Мои знакомцы в Дуэ, на Сахалине". -
"Кронштадтский вестник", 1868 г., ээ 47 и 49.
11 До 1875 г. каторгой на Сев
<ерном>
Сахалине управлял начальник
Дуйского поста, офицер, начальство которого жило в Николаевске. С 1875 г.
Сахалин делился на два округа: Северо-Сахалинский и Южно-Сахалинский. Оба
округа, входившие в состав Приморской области, в гражданском отношении были
подчинены военному губернатору, а в военном - командующему войсками
Приморской области. Местное управление принадлежало начальникам округов,
причем звание начальника Сев
<еро>
-Сахалинского округа было присвоено
заведующему ссыльнокаторжными на о. Сахалине и Приморской области, имеющему
местопребывание в Дуэ, а звание начальника Южного округа - командиру 4-го
восточного сибирского линейного батальона, имеющему местопребывание в
п
<осту>
Корсаковском. В лице окружных начальников сосредоточивалось местное,
как военное, так и гражданское, управление. Администрация была сплошь
военная.
12 По этому положению, главное управление Сахалином принадлежит
приамурскому генерал-губернатору, а местное - начальнику острова,
назначаемому из военных генералов. Остров разделен на три округа. Тюрьмы и
селения в каждом округе находятся в единоличном заведовании окружных
начальников, которые соответствуют нашим исправникам. Они председательствуют
в полицейских управлениях. Каждою тюрьмой и селениями в ее районе заведует
смотритель тюрьмы; если селениями заведует особый чиновник, то он называется
смотрителем поселений; обе эти должности соответствуют нашему становому
приставу. При начальнике острова состоит управляющий его канцелярией,
бухгалтер и казначей, инспектор сельского хозяйства, землемер, архитектор,
переводчик аинского и гиляцкого языков, смотритель центральных складов и
заведующий медицинскою частью. В каждой из четырех воинских команд должен
быть штаб-офицер, два обер-офицера и врач; кроме того, адъютант управления
войск о. Сахалина, его помощник и аудитор. Остается еще упомянуть четырех
священников и тех служащих, которые не имеют прямого отношения к тюрьме,
как, например, начальник почтово-телеграфной конторы, его помощник,
телеграфисты и смотрители двух маяков.
13 И теперь встречаются чиновники... ударить кулаком по лицу
ссыльного... - Вероятно, Чехов имел в виду оскорбления, нанесенные
чиновниками Каменщиковым и Патриным политическим заключенным Вольнову и
Домбровскому; в ответ на оскорбление Домбровский дважды пытался покончить с
собой. (П. Еремин)
14 Достаточно один день порыться в канцелярском материале, чтобы прийти
в отчаяние от дутых цифр, неверных итогов я "праздных вымыслов" равных
помощников смотрителей, старших надзирателей и писарей. Я никак не мог найти
"ведомостей" за 1886 г. Попадаются "ведомости", где внизу карандашом в виде
резолюции написано: "Очевидно, неправда". Особенно сильно наврано в отделах,
касающихся семейного положения ссыльных, детей, состава ссыльных по роду
преступлений. Начальник острова говорил мне, что когда ему однажды
понадобилось узнать, сколько ежегодно прибывало из России арестантов на
пароходах Добровольного флота, начиная с 1879 г., то пришлось обращаться за
сведениями в главное тюремное управление, так как в местных канцеляриях
нужных цифр не оказалось. "За 1886 г., несмотря на неоднократные требования,
никаких ведомостей представляемо не было, - жалуется начальник округа в
одном из своих рапортов. - Я поставлен в еще более невыгодные условия
вследствие невозможности восстановить точно требуемые сведения за
отсутствием каких-либо данных, которые в предыдущие годы собираемы вовсе не
были. Так, например, в настоящее время чрезвычайно трудно привести в
известность наличный состав к 1 января 1887 г. даже поселенцев и крестьян".
15 Но, как бы то ни было, "Мертвого дома" уже нет. - Каторга, описанная
Ф.М. Достоевским в "Записках из Мертвого дома", представлялась Чехову
символом каторги "доисторического времени". (П. Еремин)
16 Здешние чиновники при исполнении своих обязанностей часто
подвергаются серьезным опасностям. Начальник Тымовского округа г. Бутаков,
когда ходил пешком вдоль всего Пороная и обратно, заболел кровавым поносом и
едва не погиб. Начальник Корсаковского округа г. Белый плыл однажды на
вельботе из Корсаковска в Мауку; на пути захватила буря, пришлось уходить
подальше от берега в море. Носило по волнам и мотало чуть ли не двое суток,
и сам г. Белый, каторжный-рулевой и солдат, случайно находившийся на
вельботе, решили, что им пришел конец. Но их выбросило на берег около
Крильонского маяка. Когда г. Белый, придя к смотрителю маяка, поглядел на
себя в зеркало, то заметил на голове седину, которой раньше не было; солдат
уснул, и его никак не могли разбудить в продолжение 40 часов.
17 Теперь все-таки уже возможны такие развлечения, как любительские
спектакли, пикники, вечеринки; в былое же время трудно было составить даже
партию в преферанс. И духовные интересы удовлетворяются с большею легкостью.
Выписываются журналы, газеты и книги, каждый день получаются телеграммы
северного агентства; во многих домах есть рояли. Здешние поэты находят себе
читателей и слушателей; одно время в Александровске издавался рукописный
журнал "Бутончик", который, впрочем, прекратился на 7 э. Старшие чиновники
живут в хороших казенных квартирах, просторных и теплых, держат поваров и
лошадей, а те, что чином пониже, нанимают квартиры у поселенцев, занимая
целые дома или отдельные комнаты с мебелью и всею обстановкой. Молодой
чиновник, поэт, о котором я упоминал вначале, снимал комнату со множеством
образов, парадною кроватью с пологом и даже с ковром на стене, на котором
изображен всадник, стреляющий в тигра.
Начальник острова получает 7000 руб., заведующий медицинскою частью -
40, инспектор сельского хозяйства - 3500 р., архитектор - 3100 р.,
окружные начальники - по 35 Через каждые 3 года чиновник получает
полугодовой отпуск с сохранением содержания. Через 5 лет - прибавка в
размере 25% жалованья. Через 10 лет - пенсия. 2 года считается за 3, Прогоны
тоже не маленькие. Помощник смотрителя тюрьмы, не имеющий чина. получает
прогонов от Александровска до Петербурга 1945 р 68 3/4 к., то есть
сумму, которой было бы достаточно, чтобы совершить кругосветное путешествие
с полным комфортом (приказы ээ 302-й и 305-й 1889 г.). Прогоны выдаются
уходящим в отставку, а также берущим отпуск по истечении 5-10 лет со дня
поступления на службу; последние могут не уезжать, так что прогоны играют
роль пособия или награды. Священникам выдаются прогоны на всех членов их
семей. Чиновник, уходящий в отставку, требует себе прогонов обыкновенно до
Петропавловска по зимнему времени - 13 тысяч верст или до Холмогорского
уезда - 11 тысяч верст; одновременно, подавая прошение об отставке, он
посылает в главное тюремное управление телеграмму с просьбой о бесплатном
проезде со всею семьей до Одессы на пароходе Добровольного флота. Остается
еще прибавить, что, пока чиновник служит на Сахалине, дети его воспитываются
на казенный счет.
И все-таки здешние чиновники недовольны жизнью. Они раздражены,
ссорятся между собою из-за пустяков и скучают. У них и членов их семейств
замечается предрасположение к чахотке, к нервным и психическим заболеваниям.
При мне в Александровске один молодой чиновник, добрейший человек, ходил все
время, даже днем, с громадным револьвером. На мой вопрос, зачем он таскает в
кармане это громоздкое оружие, он ответил серьезно:
- А меня тут два чиновника собираются побить и уже раз нападали.
- Что же вы можете сделать револьвером?
- Очень просто, убью, как собаку, не поцеремонюсь.
***
=== XXI
Нравственность ссыльного населения. - Преступность. -
Следствие и суд. - Наказание. - Розги и плети. - Смертная казнь.
Одни ссыльные несут наказание мужественно, охотно сознаются в своей
вине, и когда их спрашиваешь, за что они присланы на Сахалин, то обыкновенно
отвечают так: "За хорошие дела сюда не присылают". Другие же поражают своим
малодушием и унылым видом, ропщут, плачут, приходят в отчаяние и клянутся,
что они не виновны. Один считает наказание благом, тaк как, по его словам,
он только на каторге узнал бога, другой же старается убежать при первой
возможности и, когда его ловят, отмахивается дубиной. Вместе с закоренелыми,
неисправимыми злодеями и извергами живут под одною крышей случайные
преступники, "несчастные", невинно осужденные {1}. И потому ссыльное
население, когда затрагивается вопрос об его нравственности вообще,
производит чрезвычайно смешанное и спутанное впечатление, так что при
существующих способах исследования едва ли возможны по этому вопросу
какие-либо серьезные обобщения. О нравственности населения судят обыкновенно
по цифрам, определяющим преступность, но в отношении к ссыльной колонии даже
этот обычный и простой способ оказывается непригодным. У ссыльного
населения, живущего при ненормальной, исключительной обстановке, своя
особая, условная преступность, свой устав, и преступления, которые мы
считаем легкими, здесь относятся к тяжелым, и, наоборот, большое число
уголовных преступлений совсем не регистрируется, так как они считаются в
тюремной сфере явлениями обычными, почти необходимыми {2}.
У ссыльных наблюдаются пороки и извращения, свойственные по
преимуществу людям подневольным, порабощенным, голодным и находящимся в
постоянном страхе. Лживость, лукавство, трусость, малодушие, наушничество,
кражи, всякого рода тайные пороки - вот арсенал, который выставляет
приниженное население или, по крайней мере, громадная часть его, против
начальников и надзирателей, которых оно не уважает, боится и считает своими
врагами. Чтобы избавиться от тяжелой работы или телесного наказания и добыть
себе кусок хлеба, щепотку чаю, соли, табаку, ссыльный прибегает к обману,
так как опыт показал ему, что в борьбе за существование обман - самое верное
и надежное средство. Кражи здесь обычны и похожи на промысел. Арестанты
набрасываются на все, что плохо лежит, с упорством и жадностью голодной
саранчи, и при этом отдают преимущество съестному и одежде. Воруют они в
тюрьме, друг у друга, у поселенцев, на работах, во время нагрузки пароходов,
и при этом по виртуозной ловкости, с какою совершаются кражи, можно судить,
как часто приходится упражняться здешним ворам. Однажды в Дуэ украли с
парохода живого барана и кадку с квашней; баржа еще не отходила от парохода,
но покражи найти не могли. В другой раз обокрали командира, отвинтили
иллюминаторы и компас; в третий раз забрались в каюты иностранного парохода
и утащили столовое серебро. Во время выгрузки пропадают целые тюки и бочки
{3}.
Ссыльный развлекается тайно, воровским образом. Чтобы добыть стакан
водки, который при обыкновенных условиях обходится только в пятак, он должен
тайно обратиться к контрабандисту и отдать ему, если нет денег, свой хлеб
или что-нибудь из одежи. Единственное духовное наслаждение - игра в карты -
возможно только ночью, при свете огарков, или в тайге. Всякое же тайное
наслаждение, часто повторяемое, обращается мало-помалу в страсть; при
слишком большой подражательности ссыльных, один арестант заражает другого, и
в конце концов такие, казалось бы, пустяки, как контрабандная водка и игра в
карты, ведут к невероятным беспорядкам. Как я говорил уже, кулаки из
ссыльных на тайной торговле спиртом и водкой наживают состояния; это значит,
что рядом с ссыльным, имеющим 30-50 тысяч, надо искать людей, которые
систематически растрачивают свою пищу и одежду. Картежная игра, как
эпидемическая болезнь, овладела уже всеми тюрьмами; тюрьмы представляют
собою большие игорные дома, а селения и посты - их филиальные отделения.
Дело поставлено очень широко, и говорят даже, что здешние
картежники-организаторы, у которых при случайных обысках находят сотни и
тысячи рублей, ведут правильные деловые сношения с сибирскими тюрьмами,
например, с иркутской, где, как выражаются каторжные, идет "настоящая" игра.
В Александровске уже несколько игорных домов; в одном из них, на 2-й
Кирпичной улице, произошел даже скандал, характерный для притонов подобного
рода: застрелился проигравшийся надзиратель. Игра в штос туманит головы, как
дурман, и каторжный, проигрывая пищу и одежду, не чувствует голода и холода
и, когда его секут, не чувствует боли, и, как это ни странно, даже во время
такой работы, как нагрузка, когда баржа с углем стучит бортом о пароход,
плещут волны и люди зеленеют от морской болезни, в барже происходит игра в
карты, и деловой разговор мешается с картежным: "Отваливай! Два с боку!
Есть!"
А подневольное состояние женщины, ее бедность и унижение служат
развитию проституции. Когда я спросил в Александровске, есть ли здесь
проститутки, то мне ответили: "Сколько угодно!" {4}. Ввиду громадного
спроса, занятию проституцией не препятствуют ни старость, ни безобразие, ни
даже сифилис в третичной форме. Не препятствует и ранняя молодость. Мне
приходилось встречать на улице в Александровске девушку 16-ти лет, которая,
по рассказам, стала заниматься проституцией с 9 лет. У девушки этой есть
мать, но семейная обстановка на Сахалине далеко не всегда спасает девушек от
гибели. Рассказывают про цыгана, который продает своих дочерей и при этом
сам торгуется. Одна женщина свободного состояния в Александровской слободке
держит "заведение", в котором оперируют только одни ее родные дочери. В
Александровске вообще разврат носит городской характер. Есть даже "семейные
бани", содержимые жидом, и уже называют людей, которые промышляют
сводничеством.
Рецидивисты, то есть вновь осужденные окружным судом, к 1 января 1890
г., по данным казенных ведомостей, среди каторжных составляли 8%. Были в
числе рецидивистов осужденные в 3-й, 4, 5 и даже 6-й раз, и таких, которые
благодаря рецидивам тянули каторжную лямку уже 20-50 лет, было 175 человек,
то есть 3% всего числа. Но все это, так сказать, дутые рецидивы, так как в
числе рецидивистов показаны главным образом осужденные за побеги. Да и
относительно беглых эти цифры неверны, так как возвращенных с бегов не
всегда отдают под суд, а чаще всего управляются с ними домашним порядком. В
какой мере ссыльное население преступно, или. иначе говоря, склонно к
рецидиву, пока неизвестно. Правда, здесь судят за преступления, но многие
дела прекращаются за ненахождением виновных, многие возвращаются для
дополнения или разъяснения подсудности иди останавливаются в производстве за
неполучением необходимых справок из разных сибирских присутственных мест и в
конце концов после долгой волокиты поступают в архив за смертью обвиняемого
или за невозвращением его из бегов, а главное, едва ли можно положиться на
данные следствия, которое ведут молодые люди, нигде не получившие
образования, и хабаровского окружного суда, который судит сахалинцев заочно,
по одним только бумагам.
В течение 1889 г. под следствием и судом состояло 243 каторжных, то
есть 1 подсудимый приходился на 25 каторжных. Поселенцев под судом и
следствием было 69, то есть 1 на 55, крестьян же подсудимых только 4, один
на 115. Из этих отношений видно, что с облегчением участи, с переходом
ссыльного в более свободное состояние, шансы его попасть под суд всякий раз
уменьшаются вдвое. Все эти цифры означают нахождение под судом и следствием,
а не преступность за 1889 г., так как в числе дел за этот год показаны также
дела, начатые много лет назад и еще не оконченные. Эти цифры могут дать
читателю понятие о том, какое громадное число людей на Сахалине томится
ежегодно под судом и следствием благодаря тому, что дела тянутся по многу
лет, и читатель может себе представить, как губительно должен этот порядок
отзываться на экономическом состоянии населения и его психике {5}.
Следствие поручается обыкновенно помощнику смотрителя тюрьмы или
секретарю полицейского управления. По словам начальника острова,
"следственные дела начинаются без достаточных поводов, ведутся вяло и
неумело, а прикосновенные арестанты содержатся без всяких оснований".
Подозреваемого или обвиняемого берут под стражу и сажают в карцер. Когда в
Голом Мысу был убит поселенец, то было заподозрено и взято под стражу четыре
человека {6}, их посадили в темные, холодные карцеры. Через несколько дней
троих выпустили и оставили только одного; этого заковали в кандалы и
приказали выдавать ему горячую пищу только через два дня в третий; затем, по
жалобе надзирателя, велено было дать ему 100 розог, и так держали его в
темноте, впроголодь и под страхом, пока он не сознался. В это время в тюрьме
содержалась также женщина свободного состояния Гаранина, подозреваемая в
убийстве мужа; она тоже сидела в темном карцере и получала горячую пищу
через два дня в третий. Когда один чиновник допрашивал ее при мне, то она
заявила, что она давно уже больна и что ее не хотят почему-то показать
доктору. Когда чиновник спросил у надзирателя, приставленного к карцерам,
почему до сих пор не позаботились насчет доктора, то он ответил буквально
так:
- Я докладывал господину смотрителю, но они сказали: пусть издыхает!
Это неуменье отличать предварительное заключение от тюремного (да еще в
темном карцере каторжной тюрьмы!), неуменье отличать свободных от каторжных
удивило меня тем более, что здешний окружной начальник кончил курс по
юридическому факультету, а смотритель тюрьмы служил когда-то в петербургской
полиции.
В другой раз я был в карцерах уже с начальником округа, рано утром.
Когда выпустили из карцеров четырех ссыльных, подозреваемых в убийстве, то
они дрожали от холода. Гаранина была в чулках без башмаков, тоже дрожала и
щурилась от света. Начальник округа приказал перевести ее в светлое
помещение. Между прочим, на этот раз я тут заметил грузина, который бродил,
как тень, около входов в карцеры; он уже пять месяцев сидит здесь, в темных
сенях, как подозреваемый в отравлении, и ждет расследования, которое до сих
пор еще не началось.
Товарищ прокурора на Сахалине не живет, и за ходом следствия наблюдать
некому. Направление и быстрота следствия поставлены в полную зависимость от
разных случайностей, не имеющих никакого отношения к самому делу. В одной
ведомости я прочел, что убийство некоей Яковлевой совершено "с целью грабежа
с предварительным покушением на изнасилование, на что указывает сдвинутая на
кровати постель и свежие царапины и отпечатки гвоздей от каблуков на задней
стенке кровати". Такое соображение предрешает судьбу всего дела, вскрытие же
в подобных случаях не считается необходимым. В 1888 г. один беглокаторжный
убил рядового Хромятых, и вскрытие было произведено только в 1889 г., по
требованию прокурора, когда уже следствие было окончено и дело препровождено
в суд {7}.
В ВАГОНЕ Разговорная перестрелка
-- Сосед, сигарочку не угодно ли?
-- Merci... Великолепная сигара! Почем такие за десяток?
-- Право, не знаю, но думаю, что из дорогих... га-ванна ведь! После
бутылочки Эль-де-Пердри, которую я только что выпил на вокзале, и после
анчоусов недурно выкурить такую сигару. Пфф!
-- Какая у вас массивная брелока!
... Читать дальше »
Несколько очень напряженных недель. Мы работаем день и ночь и очень торопимся. Поэтому я молчал все это время, Лори, просто не успевал делать записи. Теперь постараюсь ввести тебя в курс дела. Приготовься к длинному
и скучному монологу.
Самое главное - теперь мы со всеми ключицами, коленными чашечками, душами, потрохами и прочими пустяками полностью посвятили себя осуществлению моего бредового проекта.
К жизни такой мы пришли шаг за ...Читать дальше »
