ПЕСЧАНЫЕ ЧЕРВИ ДЮНЫ. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 396 - 14 Августа 2023

Главная » 2023 » Август » 14 » ПЕСЧАНЫЕ ЧЕРВИ ДЮНЫ. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 396

12:57

ПЕСЧАНЫЕ ЧЕРВИ ДЮНЫ. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 396

***

Цветущая планета превращалась в безводную пустыню. Со временем форели превратят планету в знойную пустыню, где смогут выживать возрожденные песчаные черви.

Вопросов здесь было больше, чем ответов. Зачем бежавшие с Капитула сестры Бене Гессерит взяли с собой песчаных форелей? Не собирались ли они поселить их на других планетах, чтобы превратить их в безжизненные пустыни, где смогут беспрепятственно размножиться песчаные черви? Выполнение такого плана потребовало бы огромных согласованных усилий, на его выполнение ушли бы десятки лет, не говоря уже о том, что это привело бы к уничтожению автохтонной жизни планет. Долго, дорого и неэффективно.

Вафф пришел к более быстрому и надежному решению. Если он сможет вывести породу червей, переносящих воду или даже нуждающихся в ней, то их можно будет расселить на великом множестве планет, где они смогут быстро расти и размножаться. Червям не придется коренным образом изменять планетарную экологию для того, чтобы вырабатывать меланжу. Это позволит сэкономить десятки лет, которых к тому же у Ваффа просто не было. Модифицированные черви с избытком обеспечат навигаторов Гильдии пряностью, да и ему, Ваффу, сослужат неплохую службу.

«Помоги мне, Пророк!»

Песчаная форель поглотила всю воду в лотке и начала ползать по дну и стенкам, обследуя новое пространство. Вафф взял свои приборы, инструменты и химикаты – спирты, кислоты и экстрагирующие вещества для извлечения проб.

Первая пункция была самой трудной. После этого он принялся работать с извивающейся форелью, выдавливая из нее генетические тайны.

В его распоряжении были лучшие анализаторы ДНК и генных последовательностей, какие только смогли добыть навигаторы… и эти анализаторы действительно были хороши. Форель наконец рассталась с жизнью, но Вафф был уверен, что Пророк не станет возражать.

***

===

5
Зловоние сочится из моих пор. Гнилостный дух распада.

Скиталь, последний из мастеров Тлейлаксу

Маленький мальчик с серой кожей с беспокойством поглядел на своего более старшего, но идентичного с ним собеседника.

– Это запретная зона. Башар очень сильно рассердится на нас.

Скиталь-старший скорчил недовольную гримасу, разочарованный тем, что это дитя с его великим предназначением оказался таким робким.

– Эти люди не имеют никакого права распространять на меня свои нелепые ограничения – ни на одну мою ипостась!

Несмотря на годы подготовки, обучения и настойчивость Скиталя, он понимал, что мальчик пока не полностью осознает, кто он. Скиталь закашлялся и вздрогнул, не в силах скрыть свое физическое недомогание.

– Ты должен, ты просто обязан пробудить свою генетическую память, пока не стало слишком поздно!

Ребенок последовал за своим генетическим двойником, походка последнего была слишком шаткой, и он не мог идти крадучись. Временами двенадцатилетнему «сыну» приходилось поддерживать Скиталя под руку, чтобы тот не упал. Каждый прошедший день, каждый урок неизбежно приближали мальчика к поворотному пункту, после которого вся запечатленная в генах память вырвется наконец на свободу и проникнет в сознание. И только после этого старый Скиталь сможет со спокойной совестью позволить себе умереть.

Много лет назад он был вынужден предложить ведьмам свой единственный козырь – запас ценнейшего клеточного материала, – чтобы подкупить их. Внутренне Скиталь был очень недоволен своим положением, но зато взамен на возрождение героев прошлого, нужных Бене Гессерит для каких-то целей ордена, Шиана разрешила Скиталю воспользоваться аксолотлевым чаном для воспроизведения копии старого мастера. Он надеялся, что это было сделано не слишком поздно.

Уже в течение нескольких лет с каждым днем, с каждой сказанной фразой нарастало давление на юного Скиталя. Его «отец», жертва генетически запрограммированного отмирания клеток, сомневался, что протянет еще год до полного развала. Если ребенок не восстановит свою память быстро, очень быстро, то будет потеряно все знание Тлейлаксу. Старый мастер содрогнулся от одной мысли об этом, она причиняла ему куда большие страдания, нежели мучившая его физическая боль.

Они спустились на никем и ничем не занятую нижнюю палубу, где находилась испытательная камера, затерявшаяся в огромных коридорах корабля-невидимки.

– Я воспользуюсь обучающим оборудованием повиндахов, чтобы показать тебе, как Бог заповедал жить тлейлаксам. – Стены камеры были гладкими и закругленными, светильники заполняли помещение неярким оранжевым светом. Казалось, помещение было заполнено вынашивающими детей утробами, круглыми, одутловатыми, дряблыми и безмозглыми – именно так женщины должны служить цивилизованному обществу.

Скиталь улыбнулся при виде этого столь милого его сердцу зрелища, но мальчик озирался, округлив от изумления глаза.

– Аксолотлевые чаны. Как их много. Откуда они здесь взялись?

– К сожалению, это всего лишь голографические изображения. – Имитация была такого высокого качества, что присутствующие могли слышать звуки, издаваемые живыми чанами, ощущать запах химикатов, дезинфицирующих веществ и лекарств.

Скиталь стоял, окруженный этими славными образами, и сердце его сжималось от тоски по дому, дому, ныне полностью и безвозвратно разрушенному. Много лет назад, перед тем, как ему разрешили вновь ступить на священную землю Бандалонга, и он, и другие тлейлаксы всегда проходили длительный обряд очищения. С тех пор как Досточтимые Матроны вынудили его бежать с планеты с несколькими ценными контейнерами, он всегда старался – насколько это возможно – соблюдать ритуалы, которым он без устали обучал и юного гхола. Но этого было недостаточно. Скиталь уже давно не чувствовал себя чистым, но знал, что Бог поймет и простит его.

– Так выглядела типичная селекционная камера. Присмотрись внимательно. Усвой каждую мелочь, впитай ее в себя. Напомни себе, как все было раньше, и как должно быть. Я воссоздал эти образы по памяти, и та же память находится и внутри тебя. Отыщи ее.

Скиталь снова и снова повторял эту фразу, вколачивая ее в ребенка. Младшая копия была способным и умным учеником, мальчик механически запоминал всю информацию, но душа его была пока пуста.

Шиана и другие ведьмы не понимали всей глубины постигшего Скиталя кризиса, да, впрочем, им не было до него никакого дела. Сестры Бене Гессерит мало смыслили в способах восстановления генетической памяти гхола, они не умели определять момент, когда гхола был готов к этому… но Скиталь не мог позволить себе роскоши ждать. Определенно, ребенок уже достиг нужной ступени зрелости. Память его должна, просто обязана пробудиться! Скоро мальчик останется единственным во вселенной тлейлаксом, и некому будет пробудить его память.

На лице младшего Скиталя, смотревшего на ряды беременных чанов, появилось выражение благоговения и страха. Мальчик буквально впитывал увиденное. Это хорошо.

– Вон тот чан во втором ряду – это тот, из которого родился я, – сказал он. – Сестры называли его Ребеккой.

– У чана нет имени. Он не является личностью, и никогда ею не был. Даже когда чан умел говорить, он был всего лишь женщиной, самкой. Мы, тлейлаксы, никогда не даем имена чанам, как и женщинам, которыми были когда-то аксолотлевые чаны.

Скиталь расширил изображение, теперь мальчик видел огромный дом, наполненный бесчисленным множеством чанов. Вокруг были видны шпили, башни и улицы Бандалонга. Этого визуального пейзажа должно хватить, но Скиталю хотелось бы добавить и другие детали – запах плодовитой самки, свет солнца родной планеты, умиротворяющее чувство локтя – сознание того, что в городе тысячи тлейлаксов, заполнивших улицы, дома, храмы.

Скиталь почувствовал себя страшно одиноким.

– Я уже давно не должен жить и стоять перед тобой. Меня оскорбляет моя старость, боль, телесная немощь. Кехль мастеров уже давно произвел бы эвтаназию, и моя жизнь продолжилась бы в свежем теле нового гхола. Но сейчас настали страшные времена.

– Страшные времена, – словно эхо повторил мальчик, попятившись сквозь одно из подробных изображений. – Ты должен делать вещи, невыносимые и недопустимые в иных условиях. Ты должен проявить героизм и оставаться живым время, достаточное для того, чтобы разбудить меня, и я душой клянусь тебе, что стану Скиталем. До того, как будет поздно.

Процесс пробуждения гхола не был ни быстрым, ни простым. Год за годом Скиталь применял давление, напоминание, использовал многие ментальные приемы. Каждый урок, каждое требование были словно камни, складываемые в груду, которая постепенно становилась все выше и выше, и рано или поздно она станет настолько неустойчивой, что начнется обвал, и наступит прозрение. Но только Бог и Пророк могли знать, какой именно мелкий камешек памяти станет последним и вызовет освобождающий обвал и лавину.

По лицу Скиталя мальчик видел, что его наставник сильно расстроен. Не зная, что делать, ребенок процитировал выдержку из своего катехизиса:

– Столкнувшись с невозможным выбором, надо всегда выбирать путь Великой Веры. Бог ведет только тех, кто хочет, чтобы их вели.

Кажется, та же самая мысль отняла последние силы у Скиталя. Он упал на ближайший стул и постарался восстановить силы. Гхола подбежал к нему, и Скиталь погладил своего маленького двойника по волосам.

– Как ты молод, вероятно, слишком молод.

Ребенок положил руку на плечо старика.

– Я буду стараться – клянусь тебе. Я буду трудиться, не щадя сил.

Он зажмурил глаза и изо всех сил попытался свалить невидимую и неощутимую стену, окружавшую его спящую пока память. Мальчик сильно вспотел от усилия, но в конце концов сдался и открыл глаза.

Старший Скиталь пришел в отчаяние. Он уже использовал все известные ему способы подтолкнуть мальчика к краю прозрения. Это был кризис, катастрофа, парадокс, безнадежность. Но отчаяние и горе Скиталя были куда глубже, чем чувства ребенка. Клинические знания оказались неэффективными.

Ведьмы применили своего рода сексуальное извращение, чтобы пробудить память башара Майлса Тега, когда его гхола было всего десять лет, а наследник Скиталя был уже на два года старше. Но старому мастеру была невыносима сама мысль о том, что сестры используют свои нечистые тела для того, чтобы вломиться в душу мальчика. Скиталь уже и без того пожертвовал слишком многим, продав душу ради будущего своей расы. Сам Пророк с отвращением отринет Скиталя. Нет, только не это!

Скиталь спрятал лицо в ладонях.

– Ты – порочный гхола. Надо было выбросить плод тогда, двенадцать лет назад и попытать счастья еще раз!

Голос мальчика прозвучал резко, как лопнувшая струна.

– Я сосредоточусь и вытолкну память прочь из клеток!

Глубокая печаль тяжким грузом гнула Скиталя к полу.

– Это инстинктивный процесс, а не интеллектуальный. Чувство должно снизойти на тебя само. Если память не возвратится к тебе, то ты бесполезен. Зачем тебе тогда жить?

Мальчик боролся с собой, как мог, но Скиталь не видел искры пробуждения и благоговейного трепета в его глазах, в них не отражался поток воспоминаний и жизни. Оба тлейлакса ощутили горький вкус поражения. С каждым следующим мгновением Скиталь чувствовал неумолимое приближение смерти.

***

===

6
Судьба нашей расы зависит от действий скопища малоперспективных неудачников.

Из протоколов исследований Бене Гессерит, касающихся состояния человека

Барон Владимир Харконнен неплохо устроился в своей второй жизни. В свои семнадцать лет пробужденный гхола уже распоряжался замком, набитым древними реликвиями, а многочисленные слуги были готовы моментально выполнить любой его каприз. Самое приятное заключалось в том, что это был замок Каладан, родовое гнездо Атрейдесов. Сидя на высоком троне, инкрустированном черными бриллиантами, он смотрел, как в большом аудиенц-зале суетятся лакеи. Помпезное величие – разве не заслужил все это представитель рода Харконненов?

Но несмотря на всю эту показную пышность и великолепие, гхола барона обладал очень ограниченной реальной властью и прекрасно понимал это. Легион лицеделов создал его для каких-то своих целей, и, несмотря на то, что память его была разбужена, барона продолжали держать на коротком поводке. Очень многие важные вопросы оставались без ответа, и очень многое находилось вне его компетенции. Юному Владимиру все это очень и очень не нравилось.

Лицеделов гораздо больше интересовал гхола Пауля Атрейдеса, которого они называли Паоло. Именно он был их главной наградой. Вождь лицеделов Хрон откровенно сказал, что вся эта планета и замок существовали только затем, чтобы пробудить память Паоло. Барон был лишь средством, имевшим второстепенное значение в деле Квисац-Хадераха.

За это барон люто ненавидел атрейдесовского отпрыска. Мальчику было всего восемь лет, ему предстояло многому научиться у своего наставника, но сам барон пока не слишком хорошо представлял себе, чего в действительности хотят лицеделы.

– Готовь и воспитывай его. Проследи за тем, чтобы он соответствовал своему предназначению, – сказал Владимиру Хрон. – Он обязан выполнить свой долг.

«Свой долг. Но что это за долг?»

Ты же его дедушка, прозвучал в голове барона надоедливый голос Алии. Хорошенько позаботься о нем. С того момента, когда память барона Харконнена пробудилась, этот ненавистный голос всегда был рядом, все время подстерегая его. Голос ее был еще совсем детским, точно таким же, как тогда, когда она убила его отравленной иглой гом-джаббара.

– Я бы с большим удовольствием позаботился о тебе, маленькая Мерзость! – зарычал он. – Свернул бы тебе шею, открутил голову, расколол твой черепок, ха!

Но это же твой собственный черепок, дорогой мой барон.

Он с силой прижал ладони к вискам.

– Оставь меня в покое!

Видя, что в зале никого нет, кроме их хозяина, слуги тревожно взглянули на него. Барон буквально дымился от злости, откинувшись на спинку сияющего черного трона. Смутив и выведя барона из себя, Алия еще раз трепетным шепотом произнесла его имя и исчезла.

В этот миг в зал в сопровождении свиты своих телохранителей – андрогинных лицеделов – вошел жизнерадостный, развязный и высокомерный Паоло. Мальчик источал самоуверенность, что очаровывало и возмущало барона одновременно.

Барон Владимир Харконнен и этот второй Пауль Атрейдес были намертво связаны одновременно силами взаимного притяжения и отталкивания, как два мощных магнита. После того как была восстановлена генетическая память барона и он полностью осознал, кто он такой, на Каладан доставили Паоло и поручили его нежному попечению барона… сурово предупредив, что, если с головы Паоло упадет хоть один волос…

С высоты своего черного трона барон воззрился на дерзкого мальчишку. Отчего Паоло был таким особенным? Что это за «дело Квисац-Хадераха»? Что знает Атрейдес?

Некоторое время Паоло был понятливым, вдумчивым и даже, пожалуй, чувствительным; в нем была какая-то несгибаемая внутренняя доброта, каковую барону следовало прилежно искоренить. Если никуда не спешить и воспитывать гхола достаточно жестко, то – как надеялся барон – ему, несомненно, удастся выкорчевать эту вредоносную сердцевину духа Атрейдесов. Паоло будет готов выполнить свое предназначение, еще как будет! Несмотря на то что мальчик еще сопротивлялся некоторым поступкам, внушаемым наставником, он все же делал и несомненные успехи.

Паоло, дерзко подняв голову, остановился перед помостом. Один из андрогинных лицеделов вложил ему в руку древнее ружье.

Барон сердито подался вперед, чтобы получше его рассмотреть.

– Это ружье из моей личной коллекции? Я же велел тебе не притрагиваться к ней.

– Это реликвия Дома Атрейдесов, поэтому я вправе ею пользоваться. Это дисковый автомат, он, как написано на табличке, принадлежал моей сестре Алии.

Барон поерзал на троне. Такая близость заряженного ружья нервировала его.

– Это дамская игрушка.

В массивных черных подлокотниках трона были замаскированы стволы смертоносного оружия; выстрел любого из них мог превратить Паоло в кусок сырого мяса. Гм, это был бы неплохой материал для изготовления следующего гхола, подумалось Харконнену.

– Пусть так, но это весьма ценная реликвия, и я не желаю, чтобы ее испортил безголовый мальчишка.

– Я ее не испорчу, – задумчиво произнес Паоло. – Я очень бережно отношусь к вещам, которыми пользовались мои предки.

Желая отвлечь мальчика от ненужных мыслей, барон встал.

– Давай-ка вынесем его отсюда, Паоло. Почему бы нам не посмотреть, как оно работает? – Он покровительственно потрепал ребенка по плечу. – Потом мы поймаем какую-нибудь дичь и убьем ее голыми руками, как, помнишь, мы убивали монгрельских псов или хорьков.

Паоло в нерешительности задумался.

– Может быть, но в другой раз.

Тем не менее барон поспешно вывел мальчика из тронного зала.

– Давай избавимся от этих орущих чаек на свалке. Я говорил тебе, что ты сильно напоминаешь мне Фейда? Милого Фейда.

– Да, и не один раз.

Следующие два часа они – под присмотром лицеделов – провели на свалке, по очереди стреляя из дискового ружья в хрипло кричавших птиц. Не обращая внимания на опасность, чайки с криком налетали друг на друга, дерясь за лакомые куски гниющих отходов, щедро политых недавним дождем. Паоло выстрелил первым, за ним барон. Несмотря на свою древность, ружье било очень точно. Каждый вращающийся, острый как бритва, тончайший диск при попадании превращал жертву в кровавое месиво мяса и перьев. Уцелевшие чайки жадно набрасывались на новое лакомство.

Вместе они убили четырнадцать птиц, при этом барон стрелял гораздо хуже Паоло, у которого была врожденная способность хладнокровно целиться. Когда Владимир в очередной раз поднял ружье, в ушах снова зазвучал детский голосок Алии. Знаешь, это не мое ружье.

Барон от неожиданности поспешно выстрелил и промахнулся. Алия захихикала.

– Что значит – не твое? – он не обратил внимания на озадаченный взгляд Паоло, который взял у него из рук ружье.

Это подделка. У меня никогда не было такого дискового ружья.

– Оставь меня в покое.

– С кем это ты разговариваешь? – спросил Паоло.

Барон сунул руку в карман, извлек несколько капсул оранжевого эрзаца меланжи и протянул их Паоло, который послушно их взял; затем Харконнен буквально вырвал ружье из рук мальчика.

– Не смеши меня. Торговец древностями представил мне сертификат аутентичности и документы, подтверждающие подлинность оружия.

Дедушка, нельзя же быть таким легковерным. Это всего лишь дешевая подделка. На стволе даже нет инициалов мастера, которые были на настоящем ружье.

Барон внимательно рассмотрел резной приклад, приблизил ружье к глазам и внимательно изучил короткий ствол. Инициалов мастера не было.

– А другие вещи, которые якобы принадлежали Джессике и герцогу Лето? Они настоящие?

Одни настоящие, другие – нет. Я помогу тебе разобраться.

Знавший о пристрастии аристократа к древностям и раритетам торговец должен был скоро вернуться на Каладан. Никому не должно быть повадно водить за нос барона Харконнена! Гхола Харконнена решил, что следующая встреча будет отнюдь не такой сердечной, как предыдущая. Он задаст торговцу несколько неприятных вопросов. Голос Алии исчез, и барон был рад наступившему покою.

Паоло тем временем принял две капсулы, и когда эрзац начал действовать, мальчик упал на колени и благоговейно уставил взор в небо.

– Я прозреваю в будущем свою великую победу! Я держу нож, с которого стекает кровь, стою над поверженным врагом… над самим собой. – Он нахмурился, но затем снова просиял и громко воскликнул: – Я – Квисац-Хадерах! – В следующее мгновение Паоло испустил душераздирающий вопль: – Нет… теперь я вижу, как я умираю, лежа на полу и истекая кровью. Но как это возможно, если я – Квисац-Хадерах? Как это возможно?

Ближайший лицедел оживился.

– Нам велели следить, когда появятся свидетельства предзнания. Мы должны немедленно известить об этом Хрона.

«Предзнание? – подумал барон, – или безумие?»

В мозгу зазвучал издевательский хохот Алии.

Несколько дней спустя барон, глядя на море, шагал по вершине скалы. На Каладане пока не было столь милого баронскому сердцу мрачного индустриального пейзажа не забытой им Гьеди Первой, но по крайней мере барон уже приказал заменить сады вблизи замка мощеными дорогами и площадями. Барон ненавидел цветы с их раздражающими глаз красками и удушающим тошнотворным запахом. Куда лучше было вдыхать аромат фабричных дымов. Харконнен был полон решимости превратить Каладан в Гьеди Первую. Промышленный прогресс куда важнее всех тех эзотерических планов, которые лицеделы вынашивали в отношении юного Паоло.

В подвалах замка, где представители других аристократических Домов размещали средства «усиления политики иными средствами», Атрейдесы расположили хранилища, продуктовые склады, винный погреб и убежище на случай опасности. Будучи более традиционным аристократом, барон оборудовал подвал темницей, помещениями для допросов и пыточными камерами. В верхнем этаже был зал для пиров, куда он часто приводил мальчиков из соседней рыбацкой деревни.

Ты не сможешь искоренить дух старого замка Атрейдесов такими косметическими мерами, милый дедушка, заговорил осточертевший барону голос Алии. Мне, во всяком случае, больше по душе старый замок.

– Заткнись, чертово дитя! Ты же не была здесь никогда в жизни!

О, я навещала дом моих предков, когда моя мать жила на Каладане, когда Муад'Диб был императором и его джихад заливал кровью вселенную. Ты не помнишь этого, дедушка? Или тогда тебя не было в моей голове?

– Я бы очень хотел, чтобы ты убралась из моей. Я родился раньше тебя! Это просто невозможно, чтобы твоя память угнездилась в моем мозгу. Ты Мерзость!

Алия недовольно усмехнулась. Да, дедушка, она самая, и не только. Именно поэтому я имею силу уютно расположиться в твоей голове. Но, может быть, это твоя болезнь – и ты совершенно безумен? Ты никогда не думал, что мой голос – это плод твоего больного воображения? Именно так думают о тебе другие.

Мимо торопливо проходили испуганно поглядывавшие на барона слуги. В этот момент барон увидел, что по крутой дороге к замку с трудом продвигается наземный транспортер.

– Ага, кажется, к нам пожаловали гости. – Несмотря на надоедливое присутствие Алии, барон надеялся, что сегодня у него будет возможность развлечься.

Когда грузовик въехал наверх, из его задней двери вышел высокий мужчина и направился в замок мимо статуй представителей Дома Харконненов, воздвигнутых здесь бароном за последний год. Вслед за торговцем древностями плыла подвесная платформа с товарами.

Что ты планируешь с ним сделать, дедушка?

– Черт возьми, ты и сама прекрасно знаешь, что я собираюсь делать. – Стоявший на вершине утеса барон потирал руки, мстительно предвкушая удовольствие. – Побудь хоть немного полезной для разнообразия, Мерзость. – Алия хихикнула, но смешок прозвучал так, словно она смеялась над бароном.

Харконнен поспешил вниз, когда похожий на привидение лакей провел посетителя в дом. Шей Венди был торговцем древностями и раритетами, и всегда радовался встрече с одним из лучших своих клиентов. Он вместе со своими товарами вошел в замок, лицо его сияло, как маленькое красное солнышко.

Барон приветствовал гостя потным рукопожатием, сдавив руку Венди обеими ладонями – сдавив, пожалуй, излишне крепко.

Купец с трудом высвободился из цепких рук хозяина.

– Вы приятно удивитесь тому, что я вам привез на этот раз, барон. Просто поразительно, как много можно найти, если чуть-чуть поискать. – Он открыл один из кофров, стоявших на платформе. – Эти сокровища я припас специально для вас.

Барон стряхнул невидимую пылинку с перстня на своем пальце.

– Мне тоже есть, что вам показать, мой дорогой господин Венди. Это мой новый винный погреб, предмет моей гордости.

В ответ удивленный взгляд.

– Данские виноградники снова дают урожай?

– Нет, у меня другие источники.

Торговец отстегнул от пояса подвесную платформу, и барон повел его в мрачный подвал по широкой вырубленной в скале лестнице. Не подозревая о том, что его ждет, Венди продолжал весело болтать.

– Каладанские вина когда-то славились на всю вселенную, и они поистине этого заслуживали. Я даже слышал, что в руинах Кайтейна было найдено хранилище бутылок в нуль-энтропийной камере. Конечно, нуль-энтропийное поле защитило вино от старения, оно не выдохлось – представьте, за несколько тысяч лет, – но в любом случае, каково качество самого вина? Вы не возражаете – если мне удастся его найти, – чтобы я привез вам пару бутылок этого вина?

Барон остановился на последней ступени лестницы и вперил в гостя взгляд своих черных паучьих глаз.

– Конечно, если вы сможете представить документы подлинности. Я не хочу, чтобы мне обманом всучили никуда не годную подделку.

Венди в ужасе округлил глаза.

– О чем вы говорите, барон Харконнен!

Они прошли по узкому коридору, освещенному коптящим пламенем масляных фонарей. Плавающие светильники, по мнению барона, были слишком яркими и грубыми. Он любил сырой песчаный аромат, так хорошо маскирующий все прочие запахи.

– Вот мы и пришли! – Барон распахнул тяжелую деревянную дверь и провел торговца в великолепно оборудованную камеру пыток. Обстановка была, впрочем, вполне традиционная: крючья, маски, электрические стулья и дыба, посредством которой человека можно было то вздернуть вверх, то стремительно уронить вниз. – Это моя игровая комната. Предмет гордости и источник радости.

Венди тревожно огляделся.

– Мне показалось, что вы приглашали меня в винный погреб.

– Но вот вино, мой добрый друг. – Приветливо улыбнувшись, барон указал на стол, с краев которого свисали ременные петли. На столе стояли бутылка вина и два бокала. Барон налил в них вино и протянул один не на шутку перепуганному торговцу.

Венди снова огляделся, присматриваясь к красным пятнам на столе и на каменном полу. Что это – пролитое вино?

– Я только что проделал длинное путешествие и очень устал. Может быть, нам стоит подняться наверх? Вы будете очарованы вещицами, которые я привез. Это очень редкие вещи, уверяю вас.

Барон коснулся пальцем одной из ременных петель.

– Но сначала нам надо разобраться с одним делом. – Он прищурил глаза. Из боковой двери вышел мальчик с запавшими глазами, несший в руках два богато украшенных ружья старой работы.

– Вам знакомы эти вещи? Посмотрите на них внимательно.

Венди взял одно из ружей и принялся его разглядывать.

– О, да. Это древнее ружье Алии Атрейдес. Она самолично им пользовалась.

– Вы сами это сказали, – произнес барон, взяв у мальчика второе ружье. – Вы продали мне подделку. Мне повезло, и я узнал, что ружье, которое вы сейчас держите, не является настоящим оружием Алии.

– У меня репутация честного человека, барон. Все, что вам сказали, – наглая ложь.

– К несчастью для вас, я располагаю безупречными источниками.

Видишь, как тебе повезло, что я поселилась в твоей голове. Я буду всегда указывать на твои ошибки, сказала Алия. Если, конечно, ты веришь в мою реальность.

Возмущенный Венди положил ружье на стол, повернулся и направился к выходу. Но он успел сделать лишь несколько шагов.

Барон спустил курок своего ружья, из ствола вылетел большой вращающийся диск, который, вонзившись в шею Венди, мгновенно обезглавил его. Барон мог поручиться, что торговец вообще ничего не почувствовал.

– Хороший выстрел, а? – Барон улыбнулся мальчику. В лице юного слуги не дрогнул ни единый мускул.

– Это все, чего вы от меня хотели, господин?

– Уж не думаешь ли ты, что я сам буду убирать весь этот мусор?

– Нет, милорд. Я все уберу сам.

– Потом хорошенько вымойся. – Барон оглядел мальчика. – Мы с тобой еще позабавимся.

Покончив с этим, барон поднялся наверх, чтобы посмотреть, что на этот раз привез ему торговец древностями.

***

===

7
Когда-то я родился в первый раз от естественной матери, а потом множество раз рождался заново – уже как гхола. Если принять во внимание тысячелетия, в течение которых Бене Гессерит, тлейлаксы и многие, многие другие экспериментировали с генным пулом человечества, то можно задаться вопросом: остались ли вообще среди нас естественные люди?

Бортовой журнал Запись Дункана Айдахо

Сегодня произойдет второе рождение Гурни Халлека. Пауль Атрейдес с нетерпением ожидал этого события, внимательно следя за девятимесячным вынашиванием этого гхола. После недавнего рождения сестры Алии, ожидание казалось Паулю невыносимым. Но теперь осталось всего несколько часов до того мгновения, когда Гурни Халлека извлекут из аксолотлевого чана. Великого и знаменитого Гурни Халлека!

Занимаясь с проктором Гарими, Пауль много читал о воине-трубадуре, видел его портреты, слышал записи его песен. Но ему страстно хотелось познакомиться с реальным Гурни – своим другом, наставником и защитником, каким он был в те далекие эпические времена. Когда-нибудь, несмотря на то, что по возрасту они поменяются ролями, они вспомнят, какая тесная дружба связывала их в те далекие времена.

Пауль не мог сдержать улыбки, когда бросился в родильный блок, чтобы не пропустить важное событие. Насвистывая старую песню Атрейдесов, слышанную им в исполнении Гурни Халлека, он выбежал в коридор. Из своей каюты вынырнула Чани и присоединилась к Паулю. Эта тринадцатилетняя девочка – младше Пауля на два года – была тонка, как тростинка, быстра в движениях, мягка в обхождении и обещала вскоре стать красивейшей женщиной, какой она была в своей первой жизни. Зная о своем предназначении, Пауль и Чани уже теперь были неразлучны. Взявшись за руки, счастливая парочка бегом направилась в медицинский центр.

Интересно, будет ли Гурни безобразным ребенком, или он стал некрасивым только после того, как его изуродовали Харконнены. Пауль также надеялся, что у Гурни сохранится талант игры на балисете, который наверняка можно будет разыскать в необъятных хранилищах корабля-невидимки. Кто знает, может быть, когда-нибудь они сыграют дуэтом.

При рождении будут присутствовать и многие другие гхола: его «мать» Джессика, Суфир Хават и почти наверняка Дункан Айдахо. У Гурни на борту было много друзей. Никто на корабле не был лично знаком с Ксавьером Харконненом или Сереной Батлер – еще двумя гхола, которые должны будут сегодня появиться на свет. Но эти люди были легендами времен Батлерианского Джихада. Шиана решила, что каждый гхола будет играть свою, отведенную ему роль – ведь любой из них, а может быть, и все вместе они могут стать ключом к победе над Врагом.

Помимо гхола на борту корабля за время долгого путешествия «Итаки» родилось множество других детей. Сестры рожали их от мужчин, работавших в Бене Гессерит и бежавших вместе с сестрами с Капитула; все понимали необходимость в увеличении численности населения, для того, чтобы заложить прочные основы новой колонии на планете, которая окажется пригодной для заселения. Группа еврейских беженцев под началом раввина тоже до сих пор пребывала на корабле, ожидая исполнения своих давних чаяний. В этой группе также возникали семьи и рождались дети. Корабль-невидимка был так велик, а количество пассажиров намного меньше максимальной вместимости, что никто пока не опасался, что запасам и ресурсам корабля угрожает истощение.

Когда Пауль и Чани приблизились к родильному блоку, им навстречу бежали четыре проктора из числа сестер Бене Гессерит, разыскивающих врачей Сук.

– Они мертвы! Все трое! – кричали женщины.

Сердце Пауля бешено застучало. В свои пятнадцать лет он уже развил в себе некоторые из навыков, которые когда-то сделали его историческим вождем по имени Муад'Диб. Придав голосу всю возможную твердость, он остановил одну из прокторов:

– Объясните, в чем дело!

Пораженная сестра остановилась и сбивчиво ответила:

– Три аксолотлевых чана, три гхола. Вредительство и убийство. Кто-то убил их.

Пауль и Чани бросились в медицинский центр. Потрясенные Дункан и Шиана уже стояли в дверях. В зале три аксолотлевых чана были сорваны со столов и отсоединены от аппаратуры жизнеобеспечения. Сами чаны были превращены в куски обожженной и обгоревшей плоти. Кто-то воспользовался лазерным оружием и едкими веществами, чтобы не только вывести из строя аппаратуру, но и уничтожить чаны вместе с не рожденными еще гхола.

Гурни Халлек, Ксавьер Харконнен, Серена Батлер. С ними все было кончено, как и с чанами, которые некогда были живыми женщинами.

Дункан посмотрел на объятого ужасом Пауля.

– На корабле саботаж. Кто-то хочет остановить проект гхола. Или вообще покончить со всеми нами.

– Но почему именно теперь? – спросил Пауль. – Корабль улетел с Капитула больше двадцати лет назад, да и проект гхола длится больше десяти лет. Что изменилось?

– Может быть, кто-то боится Гурни, – предположила Шиана. – Или Ксавьера Харконнена, или Серены Батлер.

Пауль увидел, что еще три аксолотлевых чана, находившихся в центре, не были повреждены, включая тот, из которого недавно появилась на свет отравленная пряностью Алия.

Подойдя к одному из чанов, Пауль смотрел на мертвое тельце почти родившегося Гурни, облепленного складками обгоревшей, разъеденной плоти. Испытывая тошноту, он упал на колени, чтобы подобрать с пола прядку светлых детских волос.

– Бедный Гурни.

Дункан помог Паулю встать на ноги. Шиана тем временем говорила холодным деловым тоном:

– У нас еще есть запас клеточного материала. Мы можем снова вырастить этих гхола. – Пауль чувствовал, что Шиана в бешенстве, которое она – тренированная Преподобная Мать Бене Гессерит – с трудом сдерживает. – Нам понадобятся новые аксолотлевые чаны. Я обращусь к сестрам в поисках добровольцев.

В помещение вошел Суфир Хават, и не веря своим глазам уставился на то, что произошло. Лицо его было серым, как пепел. Он тесно сдружился с башаром Майлсом Тегом после испытаний на планете укротителей. Теперь Суфир помогал Майлсу следить за безопасностью корабля и вместе с ним ведал вопросами обороны. Четырнадцатилетний юноша изо всех сил старался придать авторитет своему ломающемуся голосу.

– Мы найдем тех, кто это сделал.

– Просмотрите записи камер наблюдения, – сказала Шиана. – Убийца не мог незаметно проскользнуть мимо них.

Взбешенный – несмотря на свой юный возраст – Суфир смутился.

– Я уже проверил. Камера слежения была выключена, и выключена преднамеренно. Но есть и другие способы найти убийцу.

– Мишенью этого нападения стали все мы, а не только эти аксолотлевые чаны. – Дункан не скрывал гнева, обернувшись к Суфиру. – Башар уже сообщал о нескольких инцидентах, которые, как он считает, были актами саботажа.

– Это так и не было доказано, – возразил Суфир. – Те случаи могли стать следствием отказа аппаратуры, нарушением работы электронных систем или естественным износом.

Голос Пауля был холоден как лед, когда он, овладев собой, бросил прощальный взгляд на то, что должно было стать Гурни Халлеком:

– Это не был естественный износ.

Ноги Пауля внезапно подкосились, став ватными. У него закружилась голова, сознание затуманилось. Чани бросилась к нему, чтобы поддержать, но не успела. Пауль покачнулся и рухнул на пол, сильно ударившись головой. На мгновение его поглотила тьма беспамятства, потом на ее месте проступило ужасное видение. Пауль Атрейдес уже пережил его однажды, но так и не понял, было ли то воспоминание или предзнание.

Он видел себя лежащим на полу в просторном незнакомом помещении. В тело глубоко вонзился кинжал, и вместе с кровью уходила жизнь. Он был смертельно ранен. Кровь продолжала течь на пол, и видение застыло. Подняв голову, он увидел собственное молодое лицо, со смехом смотревшее на него.

– Это я убил тебя!

Чани изо всех сил трясла его, крича в ухо:

– Усул, Усул, посмотри на меня!

Он ощутил ласковое прикосновение ее рук, и когда зрение прояснилось, он увидел над собой другое озабоченное лицо. На мгновение ему показалось, что это Гурни Халлек с багрово-черным шрамом на челюсти, пронзительными глазами и светлыми волосами, падавшими на лоб.

Образ расплылся, и Пауль понял, что над ним склонился черноволосый Дункан Айдахо. Еще один старый друг и защитник.

– Ты будешь хранить меня от опасностей, Дункан? – Голос Пауля дрогнул. – Хранить, как ты поклялся, когда я был еще маленьким ребенком? Гурни уже не может этого делать.

– Да, мастер Пауль. Я буду хранить вас всегда.

***

ПЕСЧАНЫЕ ЧЕРВИ ДЮНЫ. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 395. Пролог . Двадцать один год спустя после бегства с Капитула

ПЕСЧАНЫЕ ЧЕРВИ ДЮНЫ. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 396

ПЕСЧАНЫЕ ЧЕРВИ ДЮНЫ. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 397

ПЕСЧАНЫЕ ЧЕРВИ ДЮНЫ. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 398. Двадцать Два Года Спустя После Бегства с Капитула

ПЕСЧАНЫЕ ЧЕРВИ ДЮНЫ. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 399

ПЕСЧАНЫЕ ЧЕРВИ ДЮНЫ. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 400

ПЕСЧАНЫЕ ЧЕРВИ ДЮНЫ. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 401

ПЕСЧАНЫЕ ЧЕРВИ ДЮНЫ. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 402

ПЕСЧАНЫЕ ЧЕРВИ ДЮНЫ. Б.Герберт, К. Андерсон. Дюна 403. Двадцать три года спустя после бегства с Капитула