Гибель «Урании». Николай Дашкиев. 017 - 6 Февраля 2023

Главная » » Гибель «Урании». Николай Дашкиев. 017

20:56

Гибель «Урании». Николай Дашкиев. 017

***

===

Битва в космосе

Главный инженер «Звезды Кейз-Ола», полковник Фредди Крайн проснулся в очень плохом настроении. Всю ночь ему снилось что-то призрачное, устрашающее; оно забылось, как только он открыл глаза, но неприятное чувство осталось.
— Проклятые нервы! — пробормотал полковник, вставая с кровати.
Его взгляд скользнул по непритязательной обстановке каюты, наткнулся на портрет Тесси Торн рядом массивной бронзовой чернильницей на столе.
Девушка смотрела на своего бывшего жениха через плечо с победной улыбкой, словно спрашивала: «Ну, что же ты скажешь теперь?»
Фредди опустил взгляд, закурил сигарету. Здесь, в среде с уменьшенной силой тяжести, дым не расплывался, а собирался в большие клубки, которые причудливо колыхались, как призраки.
Полковник подошел к столу, взял в руки портрет. Долго смотрел на него, потом прошептал:
— Тесси, родная моя… Ведь я тебя люблю…
«Ну и что с того?!» — насмешливо спрашивали глаза девушки.
— И ты тоже любишь меня…
Фредди Крайн понимал, что между ним и Тесси Торн было что-то более значительное и глубокое, чем обычный флирт. Но чего-то недоставало в их чувствах. Чего именно? Разве он не был заботливым и нежным? Разве не пытался потакать нелепым женским капризам? Ей этого оказалось мало. Она потребовала, чтоб полковник Крайн нарушил присягу, переметнулся на сторону врагов Монии. А это уже не шутки.
— Ты просто глупенькая девчонка, Тесси… Если декаду назад «Звезда Кейз-Ола» действительно могла быть орудием нападения, то теперь, когда на орбиту вышел искусственный спутник коммунистов, она стала только средством защиты.
Девушка на портрете не желала признавать никаких доказательств, которыми пытался успокоить себя полковник Фредди Крайн. Фотография была достойна своего оригинала.
Фредди вздохнул, повертел в руках портрет и положил его в верхний карман комбинезона, у сердца. Сегодня заканчиваются работы на космодроме, а завтра «Звезду Кейз-Ола» покинет весь персонал. Искусственный спутник перейдет на радиорелейное управление… и пусть тогда с ним случается все, что угодно. Скорее бы уже на Пирейю. Сегодня седьмой день Второго месяца. До свадьбы осталось еще два дня. Может, Тесси все-таки одумается, может, повезет ее уговорить. У нее в голове бродит буйный хмель юности. Но это с годами пройдет. Когда Тесси выйдет замуж и станет матерью, она станет посерьезнее…
Фредди Крайн даже попытался представить себе своего будущего, еще не известного сына, и в груди вдруг разлилась нежность, остро захотелось семейного уюта. Рассеялось плохое настроение. Захотелось жить.
Направляясь в столовую, Фредди Крайн встретил инженера Проута.
Тот, обхватив голову руками, шел как ненормальный.
— Что с вами? — спросил Фредди. Он не любил своего помощника, но невольно преклонялся перед его великолепными знаниями по радиоэлектронике.
— А?.. Ах, да. — Проут вздрогнул, сфокусировал невидящие глаза на Фредди, потер рукой лоб. — Разве вы не знаете?
— Что именно?
— Только что сообщили, что в пятом секторе космодрома вырвало двери. Как раз во время завтрака. Погибло более пятидесяти каторжников.
— Гм, обидно…
— Обидно? — губы Проута скривились в злой улыбке. — А вы знаете, что после окончания монтажа «Звезды» тоже вырвало дверь? Тогда погибло вдвое больше.
— Не хотите ли вы сказать, что…
— Не хочу! Ничего не хочу! — Проут пожал плечами, опустил глаза и пошел дальше.
«К черту все! — раздраженно думал Фредди Крайн, машинально копаясь вилкой в тарелке. — Какое мне дело до каторжников и до вырванных дверей?! Я не командир «Звезды Кейз-Ола», а инженер. Мое дело — машины!»
Он даже не подозревал, что станет командиром искусственного спутника буквально через час.

Каторжники-коммунисты на «Звезде Кейз-Ола» ожидали «несчастного случая» уже давно. Окончание монтажа причальной станции означало приближение того дня, когда прихвостни мистера Кейз-Ола, выполняя его приказ, попытаются уничтожить опасных свидетелей. Для этого вряд ли используют оружие: в межпланетном пространстве значительно быстрее и надежнее убивает температура абсолютного нуля и почти полный вакуум. Достаточно открыть герметичные двери помещения, в котором находятся люди без скафандров, и уже никто из них не спасется.
Каторжники были все время начеку, особенно после предупреждения, которое передала Тесси. Они не снимали скафандров, даже когда надзиратели угрожали карцером. Но, чтобы жить, человек должен есть. А для этого надо снять хотя бы шлем.
«Несчастный случай» произошел именно во время завтрака.
С молчаливого согласия надзирателей, которые опасались бунта обреченных, каторжники ели в две смены. Ожидающие своей очереди шлемов не снимали.
Когда прогремел взрыв, и на месте двери появилась огромная дыра с острыми рваными краями, туда мигом бросились несколько десятков человек. Люди пытались заслонить проем своими телами, чтобы хоть немного задержать воздух, дать возможность другим надеть шлемы. Но все это было бесполезно — спастись не успел никто.
В молчаливой скорби принесли каторжники тела своих боевых друзей, примкнули их швартовыми цепями друг к другу: они вместе прошли трудный путь борьбы, так пусть так и останутся навеки вместе в пустынном межпланетном пространстве.
Пятьдесят три человека. Каждый из них был воплощением мужества и честности, мечтал дожить до светлых дней победы коммунизма на всей планете… И вот теперь они висят страшной лентой посреди длинного узкого тоннеля, а вокруг них причудливой гроздью расположились пятьдесят живых.
Ни движения, ни звука в туннеле, откуда вытек воздух. Только видно при свете тусклых лампочек, как шевелятся губы людей за стеклами шлемов. Голосов в тоннеле не слышно, зато их слышно в скафандрах каторжников, где есть приемники — это звучит, нарастает мощная песня. Коммунисты поют свой партийный гимн.
Прощайте навек, дорогие друзья! Вы были настоящими людьми, и человечество не забудет вас никогда. Может, и мы погибнем в тяжелой борьбе, но партия — бессмертна! Она победит!
Даже надзиратель, который заглядывает в проем бывших дверей, не решается нарушить торжественную скорбь этих минут. И только когда зашевелилась, распалась гроздь людей, в наушниках скафандров каторжников прозвучала команда:
— По одному — выходи!
Никто не пошевелился.
— Сколько раз повторять?! — надзиратель просунулся в отверстие и поднял встроенный в рукав скафандра пистолет. — Марш вперед по одному!
Блеснул и погас прожектор на шлеме каторжника с числом «17» на груди. Видимо, это был какой-то условный знак, потому что из множества людей выплыл один и, оттолкнувшись от стены, медленно двинулся вперед. Он плыл боком, держа правую руку сзади. Но это не привлекло внимания надзирателя. Следом за ним отправился второй.
Надзиратели никогда не подпускали к себе каторжников слишком близко: доведенный до отчаяния человек мог напасть на своего палача. Этот надсмотрщик тоже предусмотрительно посторонился, пропуская каторжника. А тот, проплывая мимо, быстро поднял руку.
Не было слышно выстрела — только блеснула неяркая вспышка, и каторжник, вместо того, чтобы вылететь в проем, ударился о стену туннеля, отброшенный отдачей оружия. Надзиратель вдруг скорчился, схватился пластмассовой рукавицей за грудь. Если бы даже пуля не пробила ему легкие, он все равно погиб бы, потому что воздух быстро устремился из скафандра в межпланетное пространство.
Блеснула вспышка еще одного выстрела — в дверях туннеля, — и в следующее мгновение, подтолкнутый сильной рукой, сюда влетел второй, уже мертвый надзиратель.
Пистолеты Тесси Торн сыграли свою роль. Начальный этап борьбы был выигран.
Собственно, восстание вспыхнуло раньше определенного времени. Мало убить нескольких надзирателей: безоружные, лишенные возможности свободно передвигаться в космическом пространстве каторжники могли надеяться на спасение, если была бы захвачена вся база или хотя бы одна из ракет. А их сейчас на стартовой площадке, к сожалению, не было. Именно их ждал повстанческий комитет, чтобы подать сигнал к восстанию. «Несчастный случай» ускорил дело.
Еще одного надзирателя, обеспокоенного отсутствием своих коллег, и неосторожно заглянувшего в туннель, постигла судьба его предшественников. Теперь у каторжников было уже три ракетных ранца, три радиопередатчика, три больших пистолета, кроме пистолетов Тесси Торн.
Чтобы избежать лишних свидетелей, преступный взрыв был устроен тогда, когда большинство наблюдателей и техников отдыхали. И это способствовало успеху восстания. Караульное помещение, склад оружия и обмундирования повстанцы захватили без единого выстрела. Они мигом переоделись в скафандры для охраны, более комфортные и снаряженные всем необходимым, и сразу же из бессильных стали могучими: теперь они могли свободно передвигаться с помощью ракетных ранцев, обороняться и наступать, поддерживать связь по радио.
Наступление было таким неожиданным и стремительным, что ошеломленные охранники и техники не успели воспользоваться оружием, а герметичные двери кают и переборок в коридорах глушили все звуки борьбы.
Через час все было кончено. Стартовая площадка оказалась в руках коммунистов, а на «Звезде Кейз-Ола», — за каких-то тридцать-сорок миль от космодрома — об этом никто ничего и не знал.
Не подозревал о восстании и командир космической базы генерал Спик. Он возвращался на «Звезду» с Пирейи в прекрасном настроении: за успешное окончание монтажа искусственного спутника он был награжден орденом и солидной денежной премией.
Можно представить удивление и испуг генерала, когда в его ракету, как только она пришвартовалась к космодрому, ворвались вооруженные люди, связали его и куда-то потащили. А еще через несколько минут генерал принимал участие в самом необычном в своей жизни военном «совещании».
Грозный генерал Спик, узнав о положении на базе, решил спасти свою жизнь. Он охотно и подробно отвечал на все вопросы тех, кто час назад были его рабами, а сейчас держали в своих руках его судьбу.
Повстанцев, прежде всего, интересовал вопрос, можно ли захватить Звезду «Кейз-Ола» или хотя бы нанести ей непоправимый вред.
Нет, генерал Спик такой возможности не знает. Даже если использовать его ракету, то захватить охрану «Звезды Кейз-Ола» врасплох не удастся. Достаточно тревожного сигнала — и включатся автоматы защиты каждого сектора. Обстрелять искусственный спутник из мелкокалиберных пушек протиметеоритной защиты космодрома? Но это все равно, что бросать камни в танк. У уважаемых господ повстанцев есть только одна возможность: запереть генерала Спика в какой-нибудь из кают космодрома и, воспользовавшись его ракетой, рвануть на Пирейю… Конечно, он, генерал Спик, просил бы не разглашать подробностей этого благородного соглашения…
Генерал был прав: попытка захватить «Звезду Кейз-Ола» была заранее обречена на неудачу. Повстанческий комитет отдал приказ готовиться к вылету. Но крайне перегруженная ракета не смогла бы опуститься на Пирейю, не хватило бы горючего для торможения, поэтому повстанцы решили отправиться в направлении «Звезды Надежды», чтобы попросить убежища у Союза Коммунистических Государств.
Как не умолял, как не выкручивался генерал Спик, но ему все равно пришлось вызывать локационную станцию «Звезды Кейз-Ола» и заявлять, что по поручению Генштаба вылетает в направлении «Звезды Надежды» для выполнения важного задания. Обязанности командира базы генерал Спик временно передает главному инженеру, полковнику Крайну.
Ракета с повстанцами и генералом Спиком на положении заложника спокойно вылетела в сторону «Звезды Надежды».
И только когда радиостанция космодрома замолчала и не отвечала в течение долгого времени, туда было посланы люди, которые узнали о восстании от запертых в каютах инженеров и надсмотрщиков.

* * *
— Вы что — с ума сошли?! — инженер Проут резко оттолкнул полковника Фредди Крайна и захлопнул пластмассовую крышку пульта управления ракетной защитой «Звезды Кейз-Ола».
— Прочь! — Фредди выхватил пистолет и наставил его на Проута. — Я — командир базы!
Проут безразлично махнул рукой, сел на стул возле пульта.
— Если вы командир базы — не делайте глупостей! Там — люди. А вы на них — атомную бомбу!
— Там беглецы-каторжники!
— А генерал Спик?
— Генерал, который предал, уже не генерал!
— Согласен. Тогда учтите: ракета с беглецами уже слишком близко от «Звезды Надежды». Вы помните предупреждение коммунистов? — Проут злорадно улыбнулся. — И еще одно: мистер Кейз-Ол собственноручно подписал закон о запрете атомного оружия.
Фредди Крайна передернуло, но он не ответил ничего, и лишь раздраженно вернул пистолет в карман. Действительно, Проут прав. И потому, что этот мрачный тип оказался более рассудительным и выдержанным, неприязнь к нему вдруг превратилась почти в ненависть.
«Проклятые нервы! — думал Крайн, пытаясь оправдаться хотя бы перед самим собой. — Но что же делать, в конце концов?..»
Если бы это случилось хотя бы час назад — можно было бы послать вдогонку беглецам несколько сотен реактивных снарядов-малюток, которые, в итоге, преодолели бы протиметеоритную защиту ракеты и уничтожили бы ее. Сейчас это мог сделать только атомный взрыв снаряда-перехватчика.
«Неужели они все-таки убегут?»
Полковник Фредди Крайн не хотел думать о тех неприятностях, которые, несомненно, ожидают его в Генштабе Монии. Это несущественно. Главное — выполнить свой долг.
В новоиспеченном командире базы вдруг проснулся не известный ему до сих пор воинственный дух, горделивое ощущение собственной значимости и ответственности. Как главный инженер «Звезды Кейз-Ола», Фредди Крайн отнесся бы к бегству каторжников довольно равнодушно. Но теперь полковник Крайн был руководителем базы, и предпочитал лучше понести наказание, чем осознать, что командир из него — плохой.
Тесси Торн поняла суть Фредди Крайна еще тогда, когда он сам себя не знал. Его мнимый пацифизм вызывался подсознательным нежеланием быть пешкой в опасной игре. Но достаточно было ему почувствовать себя незаурядной фигурой, чтобы он сразу же покончил с миролюбием.
— Ладно! — Фредди нахмурился, сделал многозначительную паузу. — Инженер Проут, немедленно вылетайте на космодром и готовьте все к полной эвакуации. Я сейчас вызову из Монии ракеты. К сожалению, генерал Спик знал слишком много. Следует покинуть «Звезду Кейз-Ола», чтобы включить полную защиту.
— Слушаюсь, господин полковник! — сказал с насмешливым вызовом Проут. — Разрешите выполнять?
— Выполняйте! — сухо бросил Фредди Крайн.
Это было единственно правильное решение. Если включить полную защиту, к «Звезде Кейз-Ола» не сможет приблизиться ни один предмет. И чем раньше это будет сделано, тем лучше.
По приказу Крайна, эвакуация искусственного спутника началась уже через несколько минут. Небольшими группками надзиратели и инженеры проходили через шлюзовую камеру и, включив ракетные ранцы скафандров, направлялись к причалу космодрома, который сиял на фоне черного неба огнями красных фонарей.

* * *
Как и подобало командиру, Фредди Крайн покидал «Звезду Кейз-Ола» последним.
Он еще раз проверил работу электронного мозга и защитных устройств космической станции, заглянул в каждое помещение. Надел скафандр, и через шлюзовую камеру медленно выплыл в межпланетное пространство.

— Ну, прощай, моя Звезда!.. — на мгновение ему стало жалко покидать этот огромный тороид. На нем сейчас не светился ни один иллюминатор, только кроваво-красным сияли кольцо и стержень маяка, который указывал направление на космодром. — Прощай, моя Звезда! — Фредди Крайн решительно обернулся и, оттолкнувшись от борта искусственного спутника, полетел к ракете, что крепилась к корпусу станции.
Аппарат для передвижения в космосе может иметь какую угодно форму: ведь только наличие сопротивления воздуха заставляет конструкторов наделять самолеты и скоростные автомашины обтекаемыми формами. Ракета, в которой Фредди Крайн должен был лететь к космодрому, походила на корзину для бумаг, проткнутую несколькими рядами труб-ракетниц.
Если бы не эта особенность конструкции и если бы ракета не висела как раз напротив освещенной части Пирейи, Фредди Крайн не заметил бы опасности, что ждала его.
Вдруг его внимание привлекло что-то темное за решетчатой кабиной ракеты.
Едва полковник схватился за ручку пистолета, вмонтированного в рукав скафандра, как из-за ракеты блеснула вспышка, и Крайн почувствовал тупой толчок в грудь.
Видимо, пуля ударила в пластиковый баллон с кислородом, и это спасло Крайна. Он выстрелил в ответ, но, видимо, не попал, потому что из-за ракеты блеснуло снова.
«Это — Проут! — почему-то мелькнула мысль. — Ну, держись!»
Полковник понимал, что искать спасения на «Звезде Кейз-Ола» бесполезно: его противник, имея прикрытие, может метко стрелять по нему; к тому же, он может воспользоваться ракетным ранцем, чтобы броситься в погоню. Надо заманить его в межпланетное пространство.
Включив на полную силу ракетный ранец, Фредди Крайн метнулся в сторону, чтобы укрыться в непроницаемой тьме тени от «Звезды Кейз-Ола». Противник бросился следом.
— Ага, мерзавец, мне только этого и надо!
Но полковник торжествовал слишком рано. Уже через несколько секунд он убедился, что до спасительной темноты добраться не успеет. Итак, скорее обратно, к ракете!
Неудачным был и этот маневр: противнику посчастливилось оттеснить полковника Крайна и от «Звезды Кейз-Ола» и от ракеты. Неизвестный передвигался в межпланетном пространстве, как в собственной комнате: он крутился вокруг Крайна, словно оса. Но стрелял он не метко, поэтому Фредди решил рискнуть — подпустить врага на более близкое расстояние.
Двое людей в межпланетном пространстве мчались навстречу друг другу со скоростью курьерского поезда. Фредди Крайн спокойно и сосредоточенно целился. Вот сейчас… сейчас… Еще секунда…
И вдруг ему в глаза брызнула яркая вспышка света: хитрый противник включил прожектор скафандра. Полковник невольно закрыл глаза. Это и решило его судьбу.
Фредди почувствовал, как его что-то сильно толкнуло; прямо перед собой он увидел злобные глаза инженера Проута.
Он еще заметил, как к рычагу на груди его скафандра метнулась рука… А потом что-то невыносимо жгучее устремилось ему в легкие, залило глаза, врезалось в уши. Это длилось какую-то долю секунды. А потом наступила вечная тишина и покой.
Фредди Крайн не шевелился. Его скафандр был раскрыт, шлем отстегнут. Не шевелился и Проут. Глаза инженера были закрыты, губы сжаты. И вот они болезненно скривились. Проут тряхнул головой, подтянулся ближе. Руками в грубых пластмассовых перчатках начал ощупывать карманы замерзшего. В левом верхнем нашел то, что искал — плоскую радиостанцию, по которой передавались сигналы управления автоматам защиты искусственного спутника.
Проут выдернул радиостанцию. Вместе с ней из кармана вылетела и медленно поплыла фотография Тесси Торн.
Проут взял портрет, долго смотрел на него.

— Ты спрашивала, девочка, женат ли я… Какая ты смешная и милая! Прости, что я убил твоего жениха… А впрочем, какой он тебе жених. Лети в космос, в вечность… — инженер подлетел к ракете, прикрепил к ней фотографию и включил ракетные двигатели. Ракета, набирая скорость, помчалась вперед и вскоре исчезла в темноте.
Проут проводил ее взглядом и направился к «Звезде Кейз-Ола».
Пройдя в рубку управления, он сел к столу, достал лист бумаги, написал: «Прощайте все — знакомые и незнакомые…» Задумался. Потом смял листок: кому и зачем это нужно?.. Встал, прошелся по рубке управления, снова сел, зажав виски руками. У него невыносимо болела голова. Болела так, что глаза вылезали из орбит; хотелось не то что кричать, а выть, биться об стенку, пустить себе пулю в голову, чтобы только прервать муки. Эту боль не могли унять никакие лекарства. Но если бы это было основной проблемой, Проут терпел бы и еще и бога благодарил бы. Самое страшное начиналось позднее, когда, обессиленный, он падал на кровать и зря ждал сна. Секунды растягивались в минуты, минуты — в часы. И так несколько суток! А мысли! Проклятые мысли не давали покоя ни на миг. И одна из них, самая страшная, так и плясала в мозгах: «Сумасшедший! Сумасшедший!»
Нет, это не было болезненное самовнушение: именно так начинали — и заканчивали сумасшествием — трое его старших братьев. Невинные потомки горько расплачивались за грехи своих развратных предков.
Какая злая ирония судьбы: почти все Проуты были не только одаренные, но и талантливые!
Были… Сейчас остался только один, да и тот обречен.
Он сбежал сюда, на «Звезду Кейз-Ола», от девушки, которую безумно любил. Сбежал, чтобы не сделать ее несчастной, чтобы не стала она матерью детей-уродов.
Страдание не ожесточило Проута, наоборот, он поклялся отдать свою жизнь для счастья человечества.
Как и много других, честных людей Монии, он соблазнился на льстивые обещания Братства Сынов Двух Солнц. Его завербовали уже здесь, на «Звезде». Спасение инженера Айта, каторжника БЦ-105, было первым заданием нового члена Братства.
Проут давно задумал уничтожить искусственный спутник Монии, хорошо зная, зачем его строят. Но, к счастью, он вовремя понял истинные намерения Братства и не поделился ни с кем своими планами.
Как временный главный инженер «Звезды» и специалист по радиоэлектронике, Проут в свое время проложил потайные дублирующие линии управления и так их замаскировал, что никто никогда не догадался бы об их существовании. Ну, кому придет в голову, что если на кнопки на пульте, которые включают или выключают вентиляторы, нагреватели и другие бытовые устройства, нажать ОДНОВРЕМЕННО, немедленно произойдет взрыв всех ста двадцати водородных бомб искусственного спутника?!
Проут встал, подошел к пульту. Его рука уже поднялась: нет, надо все-таки написать письмо той, которая, любя его, до сих пор не вышла замуж.
Проут сделал шаг к столу… вдруг у него все поплыло перед глазами. Он не знал, что это — конец, что сердце не выдержало перенапряжения. Ослепленный, оглушенный инженер бросился к пульту, стал лихорадочно нащупывать кнопки…
Но пальцы его уже не слушались. Тело безвольно упало на пол. Еще какое-то мгновение — и инженера Проута не стало.
Не хватило нескольких секунд жизни… И вот плывет в космическом пространстве огромный тороид, заряженный ста двадцатью водородными бомбами. Притаились ракеты, в которых спрятаны электронные мозги. Каждая ракета нацелена на определенный город Союза Коммунистических Государств и только ждет зашифрованный сигнал, чтобы начать свой страшный полет.
…Настали времена, когда судьба миллионов зависит, по воле случая, от секунд жизни одиночек.

Жизнь начинается снова

К вечеру восьмого дня Второго месяца в Зале Розовых Мечтаний дворца мистера Кейз-Ола в Урании заканчивались последние приготовления к свадьбе. Она должна была состояться через сто дней. Однако мисс Мэй отчего-то спешила. А впрочем, слугам до этого нет дела. Их дело — выполнять приказы. И они выполняют.
Автоматические слуги — бережные и тщательные, но там, где речь идет о художественном вкусе, они оказываются бесполезными. Поэтому Зал Розовых Мечтаний украшают выдающиеся художники — непревзойденные специалисты своего дела. Они работают сосредоточенно и неспешно. Зато младшие слуги носятся как угорелые. Работой руководит главный администратор, который теперь исполняет обязанности еще и камердинера.
Да, старого Псойса уже нет. А его «наследник», инженер Айт, меряет из угла в угол широкими шагами свою крошечную камеру.
Нет ничего хуже неизвестности. Она мучает человека, доводит его до исступления. Счет часам потерян. Что творится в Урании и на планете — неизвестно. Может, уже со страшным грохотом взрываются ядерные бомбы, и Урания превратилась в проклятый человечеством остров прокаженных?
Кто ответит Айту на эти вопросы? Вокруг мертвая тишина. Три шага вперед — три назад. Металлические стены, обшитые пластмассой, пластмассовый топчан и стол. Нет даже надзирателей, которые могут предать. Вместо них — настороженные глаза фотоэлементов. Хочешь есть или пить — нажми на кнопку, получишь хлеб и воду.
Живого человека, полного сил и желаний, заперли в глухую камеру. Борьба идет где-то за пределами этого каземата, а тут — хоть лбом об стенку бейся…
Неизвестность угнетает Айта, воспоминания бередят душу. Провал накануне решающей борьбы — не просто неудача. Это преступление.
Чтобы развеяться, Айт переключает свое внимание на другое.
Еще перед ссылкой на каторгу инженера Айта захватила чрезвычайно увлекательная идея создания нового типа электронно-вычислительной машины. Перспективы развития кибернетики — безграничны. Однако одно досадное обстоятельство до сих пор сдерживало это развитие: с усложнением машины ее вес и объем возрастают в такой степени, что он теряет способность двигаться. А надо же создать машину высшего класса, способную заменить человека на всех трудных работах.
На «Звезде Кейз-Ола», чтобы не выдать себя, Айт ни разу не взялся за чертежный карандаш. Он знал себя: достаточно написать первую формулу, нанести на бумагу хотя бы одну линию — и тогда он забудет обо всем на свете, кроме будущей машины. И Айт часто мечтал о такой машине, пробовал делать в уме нужные расчеты, представлял установку уже действующей.
Это был инкубационный период выдающегося изобретения, который появился в полном блеске в неожиданную минуту.
— Постой, — инженер обвел взглядом камеру, ища, что могло бы заменить карандаш. Схватил алюминиевую кружку, отломил ручку, черкнул по пластмассовой обшивке стены: пишет!
Мысль, которая только что возникла, была удивительной: при построении машины высшего класса надо до предела упростить электронный мозг сооружения. Именно так обстоит дело с нервной системой человека: каждая из пятнадцати миллиардов нервных клеток устроена очень просто, и только их взаимодействие порождает чудесное явление — сознание. Но именно это и придает ему огромную устойчивость и гибкость: даже если происходит какое-либо повреждение, разрушенные ячейки отключаются, а их функции берут на себя другие, соседние. Этот принцип можно было бы использовать и в электронно-вычислительных машинах. Но как осуществить целенаправленное переключение между сотнями тысяч каскадов электронного мозга?
Айт не догадывался, что рассуждает сейчас почти так же, как инженер Дэйв из института автоматики, СКГ. Однако если тот остановился перед этим вопросом — может, для того, чтобы вернуться к нему впоследствии, — то Айт перескочил его одним махом. В голове Айта мелькнула невероятная догадка: в машине высшего класса переключатели не нужны, потому можно выбросить прочь все соединительные провода!
Айт ошарашенно обвел взглядом круг себя, потер рукой лоб. Ведь это действительно замечательная идея: вместо длиннющей цепи опутанных проводами кристаллических триодов использовать полупроводниковый столбик. Даже не столбик, а тоненькую слоистую нить — триггерную линию. Если свернуть в один жгут несколько десятков тысяч таких нитей, между всеми линиями возникнет связь на основе самоиндукции. Даже если выйдет из строя не одна, а несколько микроскопически тонких полупроводниковых волосинок — электронный мозг справится с повреждением самостоятельно.
Но, в таком случае, машина приобретет свойства живого организма: способности «учиться», «умнеть», совершенствовать свои рефлексы?..
Айт лихорадочно выцарапывал на шероховатой пластмассе сложные формулы. Необычный карандаш оставлял еле заметные серые следы, но этого было достаточно, чтобы мысль не прерывалась, летела все вперед и вперед.
Айта бросало то в жар, то в холод. Он понимал, что приближается к решению проблемы, которая, возможно, определит собой все направление научного развития на десятилетия.
— Полупроводниковые слоистые нити… скрутить их в тугие жгуты… Присоединить к исполняющим механизмам… Полупроводниковые нити, скрученные в прядь, могли бы намного упростить электронно-вычислительную машину, уменьшить объем и вес электронного мозга в тысячи раз… Электронный мозг на миллион элементов будет иметь объем письменного стола. Невероятно! А ну, проверь еще раз, друг Айт!
Эти полупроводниковые нити, которые, как помнилось Айту, уже существовали, но как физический курьез. Полученные совершенно случайно, при разработке нового метода выращивания полупроводниковых кристаллов, они были подробно исследованы и забыты, потому что все попытки присоединить провода к микроскопически малым элементам кончались неудачей.
Смелое предположение инженера Айта меняло положение вещей.
Конечно, это была только гипотеза. Но даже примитивные расчеты показывали, что она обоснована.
— Проверить! Еще раз проверить! — бормотал себе под нос Айт.
Он поспешно делал вычисления на стене. Где-то в подсознании блуждала тревожная мысль, что вот-вот откроется дверь, зайдет кто-нибудь из палачей Кейз-Ола, выстрелит — и останутся недописанными формулы, погибнет замечательная идея.
Увлеченный работой, он и не слышал приглушенных звуков, которые доносились с противоположной стороны камеры. Что-то шипело, будто в соседнем помещении горел примус, слегка булькало и звякало.
Вдруг произошел громкий взрыв, и в камере появился фиолетовое пламя огня. Айт испуганно обернулся, спиной заслонил написанное.
Противоположную стену быстро прорезало пламя горелки. Ослепительными каплями стекал металл. Шипела и чадила пластмасса.
Кто это — враги или друзья? Айт насторожился, готовый защищать не сколько себя, сколько свои расчеты.
Вывалился, глухо хлопнул об пол кусок стальной стены.

В проеме появилось лицо незнакомого юноши с белокурыми растрепанными волосами.
— Быстрее, товарищ, — сказал он шепотом.
— Какой я тебе товарищ? — Айт уже вознамерился изображать Псойса, камердинера Кейз-Ола, но юноша прервал его жестом:
— Я — от Тесси… Быстро!
Айт метнулся к отверстию. Юноша помог ему вылезти. Так они перебрались в соседнее помещение — какой-то склад инструментов, а уже оттуда вышли к туннелю.
Айт ловил на себе заинтересованные взгляды юноши, да и сам поглядывал на него уголком глаза. Кто это? Откуда он знает о Тесси? И где сейчас она сама?
Очень странно: о Мэй не думалось. Только вот всплыло воспоминание о той страшной минуте в кабинете Кейз-Ола, когда Царица красоты спасла жизнь своему сообщнику ценой невероятной выдержки. Сердце на миг охватило искреннее и теплое чувство благодарности.
— Скажите, а где… — Айт внезапно замолчал, прислушался и вдруг резко кинулся в сторону, к нише энергетической сети, потянув за собой и своего спутника. — У вас есть оружие?
Из-за угла туннеля появился главный радиотехник мистера Кейз-Ола, ретивый служака, доверенное лицо триллионера.
— Что вы, Псойс?! — засмеялся юноша. — Да это же… — он не закончил и пошел навстречу тому, кого так испугался Айт.
— Гм… Интересно! — пробормотал инженер. — Еще одна ловушка? С какой целью?
Предположить, что главный радиотехник — сообщник? Нет, такая возможность исключается. Ведь именно он предложил заварить намертво ту вентиляционную трубу, по которой позже выбрался на волю невзрачный «часовщик» с зафотографированным на пленку планом «Молния»…
Главный радиотехник что-то сказал белокурому юноше, махнул рукой, куда-то посылая его, и направился к Айту.
Айт напрягся: сейчас должно произойти нечто очень важное. Не обязательно плохое, но, пожалуй, неожиданное. Об этом говорит удивительная перемена, что произошла с главным радиотехником. Раньше он никогда не поднимал головы, всегда держал ее втянутой в плечи, словно ждал удара. Теперь не осталось и следа от его запуганной покорности. Невысокая фигура выпрямилась, походка стала уверенной и энергичной. А глаза… Айт никогда раньше не видел его глаз.
Погоди, почему это их глубокая синева кажется такой знакомой? И брови… Чьи это брови так взлетают вверх, как ласточкины крылья?
Айт не успел найти ответы на свои вопросы. Главный радиотехник подошел к нему, молча пожал руку.
— Спасибо… — сказал инженер притворно равнодушным тоном Псойса. — Чем могу отплатить?
В глазах главного радиотехника промелькнула улыбка, но сразу же и погасла.
— Вы причинили нам много хлопот, Айт!
— Что за «Айт»?! Вы, наверное, пьяный, — инженер продолжал играть роль Псойса.
— Вы причинили нам много хлопот, — повторил главный радиотехник, словно и не замечая его смущения. — Ну, зачем вам был нужен этот мерзавец Стун-Ай? Не только схемы линий связи, но и сами линии — в наших руках. Ведь Мэй дала вам понять, чтобы вы ждали… А ваша, с позволения сказать, помощь в Дайлерстоуне несколько раз чуть не привела к провалу всего дела. Если бы мы, в конце концов, не выяснили, кто вы на самом деле, вас уже не было бы на свете…
Он говорил, а у Айта медленно отливала кровь от головы, ледяной холод сковывал мозг. Какой ужас! Какой стыд! Итак, все, что он делал, было совсем не подвигом, а напрасной тратой сил, да еще и наносило ущерб друзьям!
Эта мысль навалилась, душила своим невероятно страшным содержанием: самопожертвование инженера Айта оказалось никому не нужным глупым фанфаронством.
А откуда-то издалека раздавался сострадательный и укоризненный голос:
— …Мы не могли доверять вам полностью, потому что вы были членом Братства. И все-таки, вы сделали для общего дела много. Без вас мы вряд ли сумели бы снять копию с плана «Молния» и заранее узнать о намеченном дне начала войны. Спасибо вам, дружище!
— Пожалуйста! — машинально ответил Айт. Он поднял голову, сморгнул.
Невысокий тоннель, скудно освещенный тусклыми лампочками. Удаляется фигура белокурого юноши; слышен приглушенный шум его шагов. Что изменилось вокруг?
Эти две-три минуты показались ему целой вечностью. За это время будто была прожита и перечеркнута одна жизнь, и начата другая, в которой уже нет места для колебаний и сомнений.
— Спасибо! — сказал Айт взволнованно. — И простите меня за все. Я был просто неопытным, и поэтому действовал обособленно… Однако постойте: сегодня — девятое?
— Нет, Айт, восьмое… До начала операции «Молния» осталось ровно семьдесят пять часов.
Брови главного радиотехника нахмурились, глаза засверкали тревожно. И выражение его лица было настолько знакомо Айту, что он вздрогнул.
— Скажите, вы… — мысль беспокоила его своей невероятностью, но постепенно превращалась в почти уверенность. — Вы очень похожи на Мэй!
— Я ее брат, — тихо ответил главный радиотехник. — Меня зовут Рой.
— Понимаю… Помню… — Айт лихорадочно схватил его за руку. — Мэй рассказывала… Она говорила, что вы погибли.
И вдруг повеяло тихой грустью: перед глазами возникла феерическая ночь на Новый год, покрытая цветущим мхом поляна возле Синего водопада. Это там Мэй начала ему рассказывать про своего брата…
— Как она?.. — сдержанно спросил Айт.
— Ей очень тяжело, Айт! — печально и просто сказал Рой. — Осталось так немного, и именно теперь… Знайте: ее жизнь — а может, и успех всего дела зависит, прежде всего, от вас. Надеюсь, все будет хорошо, особенно если вы поможете нам.
— В чем же заключается моя помощь?
— Нужно спешно сделать барабан памяти для «сколопендры» с голосом Мэй. Наш почему-то не работает — мы проверяли на одной из машин.
— И когда это нужно?
— У нас осталась одна ночь.
Айт озабоченно присвистнул: нелегкая задача. Но выбора нет. Значит, надо успеть.