Гибель «Урании». Николай Дашкиев. 014 - 6 Февраля 2023

Главная » » Гибель «Урании». Николай Дашкиев. 014

18:04

Гибель «Урании». Николай Дашкиев. 014

***

===

«Звезда Надежды» всходит над планетой

Когда Рум вернулся из Института автоматики, его ждал приказ немедленно прибыть в Высший Совет Труда и Обороны Союза Коммунистических Государств.
Вызов не удивил Рума. Как пилот надстратосферной авиации, он часто получал неожиданные срочные задачи. Не удивился он и тогда, когда начальник отдела реактивной техники Высшего Совета, давно знакомый профессор, подал ему бумажку с официальным штампом.
— Пойдете вторым пилотом на гравитолет «Звезда Надежды».
Он сказал это таким обычным тоном, что Рум машинально ответил:
— Есть!.. — и вдруг захлопал глазами. — Извините, профессор… Как вы сказали? Гравитолет?
Тот лукаво улыбнулся:
— Согласитесь, что более точное название — мезонно-гравитонный резонатор направленного действия — слишком длинное?
Рум в смущении положил на стол только что полученное назначение.
— Я на гравитолетах не летал…
— А кто на них летал, мой друг?! — профессор раскрыл папку и достал оттуда лист плотной бумаги.
Это была фотография огромной, если судить по размерам окружающих предметов, постройки, похожей на диск. По ее краю, словно по кромке на тарелке, тянулся ряд иллюминаторов. В центре диск утолщался, превращался в кольцо сферических башенок, которые топорщились многочисленными антеннами коротковолновых излучателей.
— Грандиозно!.. — прошептал Рум. — Я думал, что «Звезда Надежды» не больше трансконтинентальной ракеты, а тут… Да это же не гравитолет, а настоящий искусственный спутник!

— Поэтому его и назвали «Звезда Надежды»!.. — серьезно сказал профессор. — А впрочем, для разговоров нет времени. Лучше давайте поговорим вот о чем: во время последнего испытания на «Звезде Надежды» взорвался один из резонаторов. Экипаж понес большие потери. Резерва подготовленных навигаторов не хватило, чтобы пополнить экипаж. Только поэтому мы и вызвали вас. Хочу предупредить — задание опасное. Гравитолет стартует менее чем через сутки, а вам еще надо хоть немного ознакомиться с ним. Если у вас есть хоть самое малое сомнение, отказывайтесь сразу.
— Я полечу, профессор! — тихо сказал Рум.
— Ну, тогда удачи вам! — профессор крепко пожал ему руку. — Смотрите, Рум!.. Читали сообщения о собрании «мудрейших»? «Звезда Надежды» встанет Кейз-Олу костью поперек горла. Не исключена возможность, что против вас будут устраиваться всевозможные провокации, вплоть до попыток уничтожить гравитолет. Его автоматы защиты работают надежно, но и от вашей бдительности будет зависеть очень многое.
— Я это понимаю, профессор!
— Вылетайте немедленно.
До озера Мира, громадного искусственного водоема посреди Скалистого кряжа, ракетоплан Совета Труда и Обороны перенес Рума за час.
Подлетая к озеру, Рум припал к окошку ракетоплана и, когда машина, снижаясь, наконец прорвала облачную завесу над озером Мира, увидел на его поверхности ярко освещенный прожекторами диск.
— «Звезда Надежды»! — многозначительно произнес пилот ракетоплана, взглянув на Рума.
Не задерживаясь ни на мгновение, Рум с аэродрома помчался к озеру. Он сдал свои документы коменданту объекта, получил пропуск и вместе с несколькими новыми коллегами вышел на пристань.
«Звезда Надежды» вблизи производила еще более величественное впечатление. Катера, которые сновали вокруг нее, казались чуть ли не ореховыми скорлупками, а люди возле аппаратуры на внешней поверхности — крошечными насекомыми.
— Невероятно! — искренне восхищался Рум. — Неужели эта огромная глыба металла способна подняться в воздух?!
— Да, конечно же! — улыбнулся в ответ его сосед. — Постойте, кажется, начинают готовиться к пробному подъему.
Действительно, люди на поверхности гравитолета засуетились, и один за другим исчезли в люках. Во все стороны стали расходиться катера, начали отплывать подъемные краны.
Дверцы люков закрылись. На спокойной поверхности озера Мира, сверкая в утренних лучах обоих Солнц, лежал идеально отшлифованный диск. Он был органичным для этого пейзажа, где так прекрасно сочеталась дикая девственность мрачных отвесных скал с совершенной красотой прозрачных цельностеклянных стен гигантского завода, которые тянулись вдоль берега озера. На зеркальной глади цвета чистого золота гравитолет был как серебряная головка огромной заклепки, которую, казалось, не сдвинуть с места.
И вот прозвучал сигнал сирены, и сразу же «заклепка» начала медленно подниматься вверх.
Все выше взмывал диск. В какое-то неуловимое мгновение металлический великан, настоящий летающий остров, оказался в воздухе полностью и завис неподвижно. Он только чуть-чуть покачивался — потому ли, что его колыхало ветром, или потому, что не совсем слаженно работали гравитонные резонаторы?
— Невероятно! — еще раз повторил Рум.
Если бы гравитолет опирался на пламя ракетных взрывов, если бы под ним бушевала кипящая под струями раскаленных газов вода, а вокруг все бы тряслось от оглушительного грохота — это казалось бы естественным. Но здесь было совсем другое. Нарушалась логическая связь между явлениями: огромный размер и вес объекта не соответствовали легкости и бесшумности его движения. Это было нечто непостижимое, удивительное.
Человек еще до своего рождения попадает в оковы всемирного тяготения и не вырывается из них даже после смерти. Эту самую упрямую, наиконсервативнейшую силу до сих пор можно было только компенсировать центробежной силой вращения искусственных спутников вокруг планеты или обмануть полным подчинением: покориться ей, и избавиться от веса на короткое время свободного падения. Но чтобы так, по воле и желанию человека, заставить тело быть абсолютно невесомым, и при этом чрезвычайно тяжелым — это уже было превыше всех ожиданий, воплощенной в жизнь фантастикой.
Гравитолет недаром имел форму диска: в его центре были расположены резонаторы — подъемники всего сооружения, окруженные очень толстой сплошной стеной из нескольких слоев бетона, свинца и специальных высокотемпературных сплавов. Победа над силой притяжения давалась нелегко. Чтобы освободить тело от вездесущих гравитонов, надо создать отрицательное поле вещества чрезвычайной мощности. Только благодаря тому, что в резонаторах гудело страшное пламя непрерывного ядерного распада, огромная глыба металла — гравитолет «Звезда Надежды» мог преодолеть силу притяжения планеты.
Рум благоговейно ступил на борт «Звезды Надежды». Пожалуй, если бы была возможность, он сразу же бросился бы изучать технологическую суть процессов в резонаторах и сложную аппаратуру управления ядерной реакцией. Но ему не пришлось даже осмотреть гравитолет более-менее подробно. Оставалось очень мало времени, а Руму надо было подготовиться в любую минуту заменить главного пилота чудесной летающей машины.
Приготовления к старту заканчивались. В противоположную сторону озера на всякий случай отвели катера. Убрались со своей аппаратурой кинооператоры и репортеры телевизионных студий. Часы центральной башни сооружения космодрома показывал 29.90. Еще тысяча секунд, и прощай, Пирейя!
Длинным спиральным коридором Рум и первый пилот прошли к центральной рубке, небольшому круглому залу, накрытому прозрачным сферическим колпаком, а оттуда — на наблюдательную площадку, окруженную легкими металлическими перилами. Вскоре сюда вышел весь экипаж, двести двадцать смельчаков, чтобы в последний раз взглянуть на родную планету и попрощаться с друзьями.
Без семи минут тридцать часов. Раздались мелодичные позывные Союза Коммунистических Государств. Вспыхнул экран на фасаде космопорта. На нем соткалось рельефное изображение седого высоколобого человека — Председателя Высшего Совета Труда и Обороны.
— Удачи вам, друзья! — сказал он взволнованно. — Человечество запомнит этот миг навсегда. Он будет зафиксирован не только как самое выдающееся достижение творческого ума. «Звезда Надежды» всходит над планетой в то время, когда миру грозит большая опасность! Итак, вперед, друзья! Счастливого вам пути!
Медленно расплылось, исчезло изображение. Прозвучал сигнал сирены, и все сосредоточенно заняли свои посты.

В главную рубку управления зашли трое: капитан корабля — уже немолодой, суровый с виду академик, первый пилот и Рум.
— Всем приготовиться! — раздалось из динамиков.
Это начала действовать главная электронновычислительная машина гравитолета, его электронный мозг. Теперь людям оставалось только контролировать действия аппаратуры.
— Внимание, включаются резонаторы!
Легко завибрировал корпус металлического великана, и Рум почувствовал, что каждая частица его тела как будто отталкивается от других, медленно поднимается вверх. Это был совсем не те ощущения, которые охватывают пилота ракетоплана в мире невесомости. Там тело забывает гравитационное тяготение быстро, а здесь оно словно медленно растворялось. Это было очень неприятное ощущение, от которого хотелось избавиться как можно быстрее.
Рум взглянул налево. Пристегнутые ремнями к низким удобным креслам, капитан и первый пилот, видимо, чувствовали то же, что и он. Лица у обоих были сосредоточенные, покрытые мелкими капельками пота.
— Старт!
Вибрация усилилась. Казалось, что через все тело сверху вниз, с бешеной скоростью пробегают бесчисленные крошечные шарики. Они касались нервных окончаний, щекотали их, пытались потянуть за собой. Шарики вырастали, становились горячее, превращались в раскаленные капельки, которые соединялись в сплошной поток расплавленного металла. Уже нельзя было дышать, голова кружилась, замирало сердце.
И вдруг этот невыносимое состояние сменилось ощущением необычной легкости, свободы.

— Резонансный барьер пройден, — прозвучало из репродукторов лаконичное сообщение. — Тот, кто чувствует себя плохо, должен немедленно обратиться к врачу.
Нет, Рум чувствовал себя прекрасно! Только сердце билось учащенно, но это от радости, от горделивого чувства победы.
Он расстегнул ремень кресла, легким движением подбросил свое тело вверх. Схватился за поручень в высшей точке прозрачного сферического колпака, который прикрывал центральную рубку.
Гравитолет уже висел над планетой. Озеро Мира посреди диких гор казалось блестящим зеркальцем, брошенным на красочный ковер. А совсем рядом с летающим островом плыли игривые облачка.
— Прекрасно! — восторженно воскликнул Рум.
— И так каждый раз! — мрачно ответил первый пилот. — Я просто начинаю бояться этого резонансного барьера.
Но и он, конечно, ворчал больше для порядка. Вряд ли хоть один человек на борту «Звезды Надежды» не чувствовал сейчас безудержную радость, не провожал пылким взглядом родную страну, которая скрылась под облаками.

Все выше и выше бесшумно поднималась «Звезда Надежды». Это напоминало полет аэростата.
Взлет «Звезды Надежды» не был быстрым. Она действительно всплывала, словно мыльный пузырь, потому что, кроме выталкивающей силы воздуха, на гравитолет не действовало ничего. Но чем выше поднималась «Звезда Надежды», тем разреженней становилась атмосфера, а, следовательно, уменьшалась и подъемная сила гравитолета.
— Внимание, включаются ракетные двигатели! — предупредил автомат управления.
Теперь, кроме вибрации, которая уже стала привычной, стало чувствоваться легкое дрожание всего корпуса гравитолета. Потом возник негромкий басовитый грохот.
На краю обода гравитолета вспыхнуло огненное кольцо. Струи раскаленных газов летели вниз и вбок, «Звезда Надежды» ускорила свое движение и одновременно начала вращаться. Она превратилась в искусственный спутник планеты: когда будут выключены резонаторы, вращения гравитолета даст центробежную силу, которая вернет телам долю веса.
Сумерки, которые окружали летучий остров, густели. Все явственнее проступали звезды. Пирейя стала похожа на плоский диск, наполовину освещенный лучами обоих Солнц.
Наконец прозвучала долгожданная команда:
— Внимание, приготовиться! Резонаторы выключаются!
Мгновенное сотрясение всего организма — так, будто по нему пробежал ток высокого напряжения, — и вдруг все тело охватило чувство легкости, свободы.
— Гравитолет вышел на стационарную орбиту, — кратко доложила электронная машина. — По показаниям локаторов, до «Звезды Кейз-Ола» восемнадцать тысяч семьсот двадцать три и три десятых мили.
Все было спокойно. Искусственный спутник Монии не подавал никаких признаков жизни.
И только в нулевой час по международному времени, через восемьдесят три часа после выхода «Звезды Надежды» на орбиту, прозвучали первые сообщения с наблюдательного поста.
— В направлении «Звезды Кейз-Ола» перехвачены странные сигналы — просьба о помощи. Кажется, кто-то заблудился в межпланетном пространстве.
— Дайте звук! — тихо приказал капитан.
Некоторое время из динамиков телевизофона слышалось шипение неизвестного передатчика, потом кто-то простонал:
— Помогите… Кислород кончается… Я лечу неизвестно куда… Помогите… Я — Тесси Торн.
— Провокация! — сухо сказал главный пилот.
— Тесси! Отзовись еще хоть раз! Я — Фредди!
Звучит в рубке управления Звезды Надежды отчаянный мужской голос. Он умоляет неизвестную Тесси отозваться, обнаружить свое местонахождение радиоволнами передатчика. Но та не отвечает. Никто не знает, что случилось с ней. И только равнодушный экран локатора показывает трагедию, которая происходит в межпланетном пространстве над Пирейей.
Вот большое светлое кольцо, «Звезда Кейз-Ола». За несколько тысяч миль от нее точечка — скафандр Тесси Торн. А далеко-далеко в стороне — еще одно пятно: видимо, та ракета, откуда взывает Фредди. Она движется быстро, но не в ту сторону, куда надо.

— Не понимаю! — сердито сказал Рум. — Неужели у него нет локатора?
— Что же здесь понимать? — сухо ответил капитан. — Наши скафандры сделаны из пластика, и не отражают радиоволн, чтобы автоматы протиметеоритной защиты не расстреляли того, кто окажется вне искусственного спутника, не приняли его за метеорит. Должно быть, монийцы тоже использовали этот метод.
— Но…
— Но почему мы видим? — кивнул академик в сторону экрана. — Это — инфралокатор. Насколько известно, таких приборов у них нет.
Сначала эта история была очень смахивает на провокацию: ведь на «Звезде Кейз-Ола», как известно, женщин быть не должно… Но после того, как инфралокатор сфокусировался более точно, и на экране появилась маленькая точка, сомнения исчезли: в космическом пространстве действительно затерялся человек.
Рум не мог равнодушно смотреть на экран прибора, и вышел из рубки управления. Но вскоре капитан снова вызвал его.
— Собирайтесь. Отправитесь на розыски этой Тесси Торн, — приказал он.
— Есть! — радостно ответил Рум. — Взять с собой врача?
— Обязательно.
Прошло еще несколько минут, и из шлюзовой камеры «Звезды Надежды» медленно выплыл красавец-ракетоплан. В его кабине находились три человека: Рум, бортмеханик и немолодой уже врач.
На ракетоплане не было инфралокатора, поэтому ожидание предстоящей встречи в космосе становилось все более напряженным. Хоть белая линия на экране указателя курса и показывала, что астронавигационная система «Звезды Надежды» ведет ракетоплан в нужном направлении, Рум снова и снова включал астротелевизор и молча, испытующе смотрел в глаза капитану. Тот качал головой: все, вроде, в порядке.
Люди любят поговорить. Когда отдалилась и исчезла в беспредельной космической пустыне «Звезда Надежды», Рум спросил:
— Почему капитан изменил свое решение?
— Приказ ВРПО, — коротко ответил врач. — Нам надо спешить.
— Хорошо.
Двигатели ракетоплана работали на полную мощность. Он все еще разгонялся. Но вот, наступило время начинать торможение. До скафандра Тесси Торн оставалась половина расстояния.
— Торможу! — доложил Рум.
— Погодите… — капитан показался на этот раз обеспокоенным. — Выдержали бы вы, скажем, пятикратную перегрузку?
Рум догадался, в чем дело: обстоятельства заставляют спешить, значит, придется тормозить перед самым финишем, очень резко.
Пятикратная перегрузка… Это означает, что человек становится в пять раз тяжелее; его прижмет к сиденью страшный вес. И это будет длиться не секунды, а минуты…
— Мы выдержим легко, а вот… — Рум взглянул в сторону пожилого врача.
— Я выдерживал, хоть было это, правда, в гравитационной кабине… — тихо сказал тот.
— Значит — выдержим… А в чем дело?
— Вы ничего не заметили на экране локатора?
Рум скосил глаза на прибор. От «Звезды Кейз-Ола» из левого нижнего угла экрана протянулся тоненький пунктир едва заметных движущихся пятнышек.
— Ракеты?
— Да, — ответил капитан. — Стартуют через каждые полторы-две минуты. Мы уже насчитали более тридцати. Вам надо как можно быстрее выполнить задание и вернуться.
Те четверть часа торможения сказались. Лишь на несколько минут, когда ракетоплан вращался дюзами вперед, в кабине была невесомость, а потом на всех трех, давя все сильнее, навалился невыносимый груз.
Скорость ракетоплана с каждой секундой уменьшалась. Конечно, это выражение неточное, ибо ракетоплан продолжал бешено мчаться над Пирейей как искусственный спутник, к той точке пространства, где, по расчетам, должен был находиться скафандр Тесси Торн, он приближался все медленнее и, наконец, остановился.
Ракетные двигатели смолкли. Перегрузки исчезло. Тела космонавтов повисли над сиденьями.
— Ищите! — приказал капитан «Звезды Надежды» с экрана астротелевизора.
Легко сказать — ищите!.. Быстрее найдешь иголку в стоге сена, чем человека в нескольких кубических милях космического пространства. Можно проплыть мимо него совсем близко и не заметить. Если бы еще хоть был свет от Солнц, скафандр, может, окрасился бы звездочкой. Но день еще не наступил. Вот-вот из-за багряной дымки над краем Пирейи появятся яркие лучи, однако ждать нельзя: у кольца «Звезды Кейз-Ола» на экране локатора будто посыпали просом. Монийские ракеты кружат вокруг искусственного спутника, расходятся все дальше и дальше. Вряд ли они ищут женщину, заблудившуюся в безвоздушном пространстве. Видимо, здесь готовится какая-то провокация.
— Сигнальте прожектором!
— Есть! — бортмеханик включил осветительную систему. Поток лучей вырвался из прожектора, крутой линией прорвался в зенит, потом перескочил вниз. На планете от потока такой мощности стало бы все видно на сотни миль вокруг, но здесь почти ничего не изменилось. Пустота всегда остается пустотой.
И во второй и третий раз засветился прожектор. Свет ушел в бесконечность, ничего не обнаружив на своем пути.
Но вот бортмеханик показал на правый нижний угол прозрачного колпака кабины:
— Взгляните! Мне кажется…
Дальнейшие объяснения были излишни: на фоне звездного неба во время очередного прохождения луча на мгновение засияло пятно.
— Быстрее! — попросил врач.
— Быстрее нельзя, — ответил Рум. — Проскочим.
Действительно, едва он нажал на педаль управления, как пятнышко света сдвинулось вверх и в сторону. Пришлось еще несколько раз менять направление движения, пока скафандр можно стало разглядеть в бинокль.
Бортмеханик поспешно направился к шлюзовой камере. Через минуту он уже висел над прозрачным колпаком кабины. Угловатая фигура, гонимая вспышками ракетниц, беззвучно поплыла вперед, таща за собой тоненькую светлую ниточку — капроновый тросик.

Не прошло и пяти минут, как в кабину управления вплыл бортмеханик, увлекая за собой голубовато-серый большой скафандр. Врач и Рум бросились ему навстречу.
Врач рванул наугад за какой-то рычаг. Пластмассовый шлем отскочил на пружине, и скафандр раскрылся.
Перед ними лежала молодая красивая девушка.
Врач наклонился к потерпевшей, покачал головой.
— Дышит. Видимо, просто шок. Признаков кислородного голодания нет. Стрелка газометра еще не на нуле…
Он расстегнул воротничок нарядного платья — одеяния, довольно странного для астронавта, — и хотел уже расстегнуть и следующую деталь женского туалета, чтобы дать возможность свободнее дышать, но вдруг остановился.
— Погодите, здесь что-то спрятано…
Врач осторожно вытащил небольшую плоскую коробочку.
— Дайте мне! — Рум взял ее, раскрыл. Это была крошечная радиостанция.
— Интересно!.. — Рум приложил к уху миниатюрный наушник, прислушался.
— …Тесси, Тесси! — раздался взволнованный мужской голос, совсем не похожий на голос Фредди. — Ответь мне, ответь!
В голосе звучала такая тревога, такая боль, что Рум уже набрал воздуха в легкие, чтобы успокоить незнакомого, но вовремя сдержался: неизвестно, что это за девушка и кто ее вызывает. Гражданская одежда и старательно спрятанная радиостанция заставляли задуматься: не разведчица ли она из Союза Коммунистических Государств, засланная на «Звезду Кейз-Ола»? Эта мысль заставила его промолчать.
— Ну, что там у вас? — послышался нетерпеливый голос капитана гравитолета. — Почему не включаете экран?
— Что-то испортилось. — Рум опасался, чтобы не подслушали. — Тесси Торн спасена, но еще без сознания. Возвращаться?
— Нет, оставайтесь там. Максимум за час к вам прибудет ракета со «Звезды Кейз-Ола», которая заберет потерпевшую.
— Но, товарищ капитан…
— Вы поняли меня, товарищ Рум?.. Потерпевшую надо передать «Звезде Кейз-Ола». Это приказ Высшего Совета…
— Будет выполнено! — Рум пожал плечами и взглянул на девушку.
Врач уже заканчивал свои сложные манипуляции. Спасенная девушка постепенно приходила в себя: ее лицо розовело, дыхание становилось глубже.
«Бедная девушка! — думал Рум. — После такого страшного происшествия встретиться на немного со своими, и снова вернуться в логово врага».
Он был вполне уверен, что Тесси Торн — или как там ее зовут на самом деле, — разведчица СКД.
«Вот так, может, и Майола…» — Рум смотрел на эту девушку, а видел перед собой другую, лучшую в мире.
«Где ты, милая?! Как бы я хотел тебя увидеть!»
Он не мог знать, что встреча с Майолою принесет ему не радость, а боль и скорбь.

«В этой игре пешек нет!»

Родная Пирейя, какая же ты зеленая, красивая! Прошел дождик, окропил леса и поля, поразбрасывал серебристые капельки на бетонной полосе автострады. Росинки на свежей зелени кажутся прекраснее драгоценностей. Чистый и прохладный воздух вливается в грудь, как нектар. Обычная автострада кажется волшебной дорогой в неведомое. И хочется жить, петь, размахивать руками, приплясывать или лечь навзничь и провожать мечтательным взглядом облачка.
Тесси Торн еще нездорова. Ей не разрешают сидеть за рулем автомашины. Но она больна странной болезнью, при которой она чувствует себя не плохо, а, наоборот, хорошо. Тело живет, сердце поет, а прошлое — оно на то и прошлое, — исчезло напрочь, будто его и не было никогда.
Навсегда вычеркнуты из жизни Фредди Крайн, мрачный Проут, «Звезда Кейз-Ола» и те сутки в межпланетном пространстве, которые явились самым страшным испытанием в ее жизни.
Шалуньи Тесси больше нет. Остатки ее безмятежности навсегда исчезли в те минуты, когда погибла всякая надежда на спасение. Но новая Тесси отнюдь не собирается расставаться с молодостью. Наоборот, после того, как смерть заглянула ей в глаза, девушка еще сильнее полюбила жизнь, потому что узнала ей цену.
Розовая «Ласточка» не несется, а просто летит над землей.
Вот уже на горизонте появляется мрачная завеса смога, что все время висит над Дайлерстоуном. Тесси даже жаль, что скоро закончится этот стремительный полет.
— Еще!.. — она просит шофера, когда тот отпускает педаль газа.
— Нет, мисс Тесси… что-то случилось с мотором. Слышите — стучит?
Откуда знать Тесси — может, и вправду стучит… Но почему «Ласточка» останавливается возле дряхлого драндулета, что стоит на полянке вдоль дороги? И почему из леска спешит сюда незнакомый мужчина с цветами в руках? Девушка отвернулась: не хватает еще ухаживаний какого-то искателя приключений.
— Мисс Тесси…
Она быстро обернулась.
— Лю… — Тесси запнулась и взглянула на шофера. Тот озабоченно копался в моторе.
Ведь это же Люстиг!
— Ну, космонавтка-неудачница, тебя можно поздравить с возвращением на родную планету?
Девушка молча смотрела на него, и глаза ее наполнялись слезами — не от боли или жалости, а просто по дурацкой женской привычке плакать, не зная почему.
Тесси вытерла глаза и решительно подала руку Люстигу.
— Здравствуй! Я теперь решила быть только серьезной.
— Я вижу! А «Ласточку» снова гнала за двести пятьдесят? — Люстиг притянул ее за руку, поцеловал в щеку: — Это за то, что осталась жива. А теперь пойдем.
Люстиг повел ее на полянку, показал на расстеленный под кустом плащ:
— Садись… Нам надо серьезно поговорить… Ты знаешь, что твоему отцу поставят золотой памятник при жизни?
Тесси с искренним недоумением пожала плечами.
— Как и следовало ожидать, от тебя это скрывают… Ну, прочти… — Он подал свернутую газету, сам лег возле девушки и стал смотреть в небо.
Тесси быстро просмотрела сообщение.
Золотой памятник… Только пять ученых Монии заслужили такую честь за последние двадцать лет. И среди них — ее отец.
Девушка задумалась. Антивещество… бомба из антивещества… Дело в этом?
— Это очень плохо, Люстиг? — спросила она жалобно.
— Как тебе сказать… — он встал, взял ее за руку. — Просто бомбу из антивещества, видимо, не успеют изготовить, потому что…
— Я понимаю…
— Твой отец очень серьезно поссорился с Кольриджем.
— Но, насколько я знаю…
— Ты ничего не знаешь! Профессор Литтл расскажет тебе все.
— Он у тебя? — радостно воскликнула Тесси.
— Да. Ты с ним встретишься сегодня вечером. И еще одно: ради твоего спасения твой отец и Кольридж согласились работать в ядерном институте Кейз-Ола, в Урании.
— В Урании?! — Тесси схватилась за голову, тряхнула ею, словно отгоняя призрак. — Если это действительно так, то я…
— То ты скажешь, что этим ты очень довольна! — резко сказал Люстиг. — И даже больше: ты будешь настаивать, чтобы академик Торн обязательно поехал в Уранию, при этом, в качестве помощника — то есть что я говорю: за слугу! — взял бы себе безработного шофера, по имени Люстиг.
— Ничего не понимаю… Эта политика — как шахматная игра. Конечно, я не спорю, если так надо. Но я просто чувствую себя пешкой, которую передвигают, кто куда хочет… Я готова была отречься от отца за то, что он такой ценой заплатил за возможность спасти меня, а ты…
— Нет, Тесси! Мы ведем очень рискованную игру. Но в этой игре пешек нет… Никто не заставит академика Торна создавать бомбу из антивещества, если он сам не захочет этого; никто не вынет этих знаний из его светлой головы… Академик Торн может хоть сейчас объявить, что расторгает свое соглашение с Кейз-Олом… Ну, и что — триллионер найдет других физиков, менее принципиальных, хоть и менее талантливых. Но тогда в Уранию не попадет ни Тесси Торн, ни Люстиг.
Он помолчал, взял руку девушки, прижал к своим губам, поцеловал.
— Моя родная! Ты знаешь: я тебя люблю… Я сказал это в первый и последний раз — может, нам и говорить более не придется… на днях в Уранию отправится такая себе экспедиция в составе нескольких сотен человек. Это будет означать, что… — Люстиг помолчал. — Это будет означать, что вскоре начнется война! Любой ценой надо сделать так, чтобы в эту экспедицию поехали и мы, хоть оттуда мы уже вряд ли вернемся…
Тесси сидела не двигаясь. Только рука ее сжала руку Люстига.
— Я хочу, чтобы ты дожила до того времени, когда на планете не будет ни Урании, ни Кейз-Ола, хочу, чтобы ты своими глазами увидела новый мир… Но я не знаю, где будет безопаснее: в Урании или здесь… Выбирай сама…
Они долго сидели молча. Собственно, сомнений у Тесси Торн не было. Она закрыла для себя этот вопрос еще тогда, когда приняла эстафету от старого Лайн-Еу, когда осознала, что существует только один путь для честного человека — путь борьбы за мир.
— Мне нечего выбирать. За эти страшные сутки в пустоте я увидела смерть в лицо… Сделаю все, как ты советуешь. Думаю, в Уранию мы попадем вместе. И мы должны победить… Я не предам тебя, Люстиг.
Остаток того дня Тесси беззаботно провела в чисто женских заботах: ходила по магазинам, накупила всякой ерунды, побывала у парикмахера, зашла к портнихе. Все это она делала ради самоутверждения. Ей хотелось убедить саму себя, что еще будут лета и зимы, еще не раз она будет шить у лучшей портнихи нарядные платья, вешать на них различные украшения.
И все же, где-то в подсознании бродило тоскливое беспокойство.
Оно исчезло после встречи с Литтлом.
Когда в условленное время «Ласточка» остановилась на перекрестке Кольцевой магистрали, к ней подошел мужчина в грязном комбинезоне чернорабочего.
— Профессор Литтл?! — не сдержалась девушка.
— Тс-с-с! — с притворным испугом замахал руками Литтл. — Не произносите имя этого богоотступника и гангстера! Он больше не существует. Я — его наследник. Здравствуйте, мисс Тесси!
Это был совсем другой Литтл. Без старомодных очков, лишившись усов и бородки, он помолодел и, казалось, потерял нерешительность и унылость.
Тесси охотно подхватила шутливый тон:
— И бедный наследник должен теперь тяжело работать, чтобы заработать на кусок хлеба?
— Так, так!.. Знаете, что я сегодня грузил?! — Он торжественно поднял палец. — Бомбы!.. Нет, не атомные, а обычные. Такие себе аккуратненькие, блестящие поросятки. Я до сих пор видел их только на картинке.
— К сожалению, мы очень много что видели только на картинках! — Тесси улыбнулась. — Садитесь, профессор, прокатимся!
«Ласточка» летела по тому же Пятому радиусу Южных магистралей, что и месяц назад. Но теперь предвечернее небо было ласково и чисто, и между стариком и девушкой установились теплые, искренние отношения сообщников, борцов за одно дело. И хорошо, что Тесси поехала по прежнему маршруту. Он напомнил им, как там, в Сан-Клее, может, впервые за много лет, люди, которым грозила смертельная опасность, объединили свои усилия для борьбы со стихией.
— Тесси, я, кажется, нашел свой путь… — тихо говорил Литтл. — Вы, видимо, не подозреваете, что месяц назад своим неожиданным появлением в институте спасли меня от самоубийства. Тогда я не боялся смерти. А теперь боюсь… И боюсь по-хорошему, по-человечески. Просто мне хочется дожить до того времени, когда я смогу впервые нажать на кнопку установки, которая забросит бомбу из антивещества в одну из «критических точек» какого-нибудь будущего страшного циклона… Я прочитал очень много нелегальной литературы. И я, профессор, почтительно склонил голову перед шофером. Это Люстиг открыл мне путь к истине…
Литтл помолчал, провожая глазами лесок с правой стороны машины.
— Он предложил мне эмигрировать в Союз Коммунистических Государств. Обещал полную безопасность, труд по специальности… Но я отказался. Я не хочу, чтобы мне подарили мое будущее. Я его завоюю сам.
Тесси ничего не рассказала ему о плане Люстига по Урании — это была тайна, о которой никто не должен знать. Расставаясь с профессором, она только горячо пожала ему руку, поцеловала в лоб.
— Спасибо! Второй раз говорю вам: вы — настоящий человек!
Исчезло беспокойство, развеялись остатки сомнений. Если уже и Эйр Литтл, интеллигент, который еще совсем недавно представлял собой образец аполитичности, стал на путь борьбы, то Тесси Торн стыдно сидеть сложа руки.
Она не стала ждать, пока отец и Кольридж решатся на неприятный для них разговор, и начала его в тот же вечер сама. Это было сделано дипломатично и тонко: вместе со старенькой горничной Тесси приготовила торжественный обед, выставила на стол шеренгу бутылок и пригласила из лаборатории отца и Кольриджа.
Они оба остановились на пороге. Молча переглянулись.
— Ишь ты, старый! — хлопнул себя по лбу Кольридж. — Мы так были заняты, что до сих пор не отметили спасение и возвращение Тесси из космоса. Ребенку самому приходится напоминать нам об этом.
— Папочка Кольридж, как вам не стыдно говорить неправду? — засмеялась Тесси. — Вы же знаете, по какому поводу сегодняшнее торжество! Садитесь, прошу! — она налила всем вина, подняла бокал. — Семья в полном составе! Так выпьем за золотую статую академика Торна и за вечную благодарность Монии профессору Кольриджу! Я горжусь вами, я горжусь, что вы сделали такое открытие! Теперь только давайте позаботимся, чтобы ваше открытие не пошло во вред людям.
Отец и Кольридж сидели подавленные и молчаливые.
— Фредди сказал мне, — решила слукавить девушка, — какой ценой был куплен рейс тех семидесяти пяти ракет… Обидно, но что поделать: долги надо платить… Придется ехать в Уранию. К тому же, просто интересно посмотреть, что это за Урания. Ну, поедем?
Вздохнул облегченно, вытер лысину отец. Грустно и удивленно взглянул Кольридж. Едва заметным движением Тесси показала ему: так надо!
— У меня есть только одна просьба, папа: поедем вчетвером — ты, папаша Кольридж, я… и один хороший парень, по имени Люстиг… Помнишь, я тебе рассказывала? Тот, что помог мне в Сан-Клее…
— А как же свадьба? — растерянно спросил Торн. Он был такой обескураженный неожиданным поворотом дела, что ухватился за первую мысль, которая мелькнула в голове. — Сегодня приезжал генерал Крайн…
— Свадьбы не будет, папочка! — засмеялась Тесси. — Собственно, сейчас не будет. А когда будет, то не с Фредди. Я не хочу связывать свою жизнь с сыном убийцы и с будущим убийцей!
Она взглянула на Кольриджа. Тот сидел неподвижно, задумчиво глядя в пространство, и только еле заметно кивнул головой, словно в ответ на свои мысли.
На следующий день поступило официальное приглашение от мистера Кейз-Ола принять участие в экспедиции в Уранию на турбоатомном подводном лайнере «Мония».
Торн поговорил по телефону с камердинером Кейз-Ола, и в списке приглашенных был добавлен личный секретарь академика Торна — «инженер» Люстиг.
Дело шло к развязке.

«Мудрейшие» выражают недовольство

Турбоатомный подводный экспресс «Мония» приближался к острову Праздника.
Это было поздней ночью, когда все путешественники — двести «мудрейших» и почти столько же обычных смертных — храпели в своих каютах. А кто не спал, все равно ничего бы не увидел, потому что экраны ультразвуковых локаторов были отключены, за исключением одного, в рубке управления.
Не спали только трое в рубке управления: молчаливый долговязый капитан, триллионер и его камердинер Псойс.
На самом деле, Кейз-Ол был вынужден пользоваться услугами немощного старика, потому что верил только ему. Он мог бы иметь сколько угодно сильнейших охранников, но оружие часто служит не только для защиты, но и для нападения…
Люди… Кейз-Ол не может обойтись без них. Они сделали его могучим и поставили над собой. Он знает это, и в то же время ненавидит всех, видя в каждом потенциального узурпатора и убийцу.
С каким удовольствием он заменил бы всю обслугу автоматами, способными выполнять любой приказ, не рассуждая. Вместо этого мрачного мужчины в командирском кресле — будет прибор с круглыми глазами-фотоэлементами. Вместо жилистых рук, которые могут неожиданно метнуться и схватить мистера Кейз-Ола за горло, устройство будет иметь упругие металлические щупальца, которые будут «бояться» даже коснуться хозяина. Сердцем автомата станет ядерный реактор, а его электронный мозг не будет знать порывов, любви, ненависти.
Так думает Кейз-Ол, сидя у пульта управления подводного лайнера. Его мысли прекрасно понимает инженер Айт.
Одно нажатие на курок — и вырвется из пистолета пуля, которая поставит выразительную точку в конце биографии триллионера… Может, так и сделать? Застрелить и, пока еще не поздно, пустить на дно подводную лодку со всеми «мудрейшими»?
Но что изменится, когда погибнут эти двести вместе с Кейз-Олом? Хорошо отлаженная машина управления государством не остановится ни на мгновение. На место «мудрейших» встанут их наследники, не менее жестокие и алчные. Да, уничтожить Кейз-Ола и «мудрейших» — не сложно. Значительно сложнее и важнее предотвратить войне. Ведь считанные дни остались до намеченного Кейз-Олом часа атаки на Союз Коммунистических Государств. Какая же цель у Мэй? Только она знает все… и сделает все так, как надо.
Странное беспокойство охватывает Айта при воспоминаниях о Мэй. После того незабываемого утра, когда он услышал, как в космосе стучит сердце Тесси, а Мэй отказалась спасти девушку, Айт начал бояться своей любви к Мэй. Собственно, нет, не бояться. Просто Мэй вдруг перестала быть его идеалом, стала чем-то таким недосягаемым, что он теперь чувствовал себя рядом с ней совсем маленьким. Таких, как Мэй, любят один раз в жизни, а для нее любимый умер.
Эти досадные воспоминания. Они унижают Айта, его мужское достоинство, и он пытается избавиться от их, думая о Тесси.
Кстати, она где-то здесь, среди путешественников.
Какая же она?

***

Источник : https://litvek.com/book-read/478451-kniga-nikolay-aleksandrovich-dashkiev-gibel-uranii-chitat-online

***

Гибель «Урании». Николай Дашкиев. 001. Часть первая. Земля и небо

Гибель «Урании». Николай Дашкиев. 002

Гибель «Урании». Николай Дашкиев. 003

Гибель «Урании». Николай Дашкиев. 004

Гибель «Урании». Николай Дашкиев. 005

Гибель «Урании». Николай Дашкиев. 006

Гибель «Урании». Николай Дашкиев. 007

Гибель «Урании». Николай Дашкиев. 008. Часть вторая. Накануне