Антон Чехов. За яблочки. За двумя зайцами погонишься. Жилец. Жизнь в вопросах и восклицаниях - 1 Февраля 2021

Главная » » Антон Чехов. За яблочки. За двумя зайцами погонишься. Жилец. Жизнь в вопросах и восклицаниях

22:48

Антон Чехов. За яблочки. За двумя зайцами погонишься. Жилец. Жизнь в вопросах и восклицаниях

***

Антон Чехов. За яблочки

----------------------------------------------------------------------------
А. П. Чехов. Полное собрание сочинений и писем в 30-ти томах.
Сочинения. Том 1. М., "Наука", 1983
OCR 1996-2000 Алексей Комаров
----------------------------------------------------------------------------

Между Понтом Эвксинским и Соловками, под соответственным градусом
долготы и широты, на своем черноземе с давних пор обитает помещичек Трифон
Семенович. Фамилия Трифона Семеновича длинна, как слово
"естествоиспытатель", и происходит от очень звучного латинского слова,
обозначающего единую из многочисленнейших человеческих добродетелей. Число
десятин его чернозема есть 3000. Имение его, потому что оно имение, а он -
помещик, заложено и продается. Продажа его началась еще тогда, когда у
Трифона Семеновича лысины не было, тянется до сих пор и, благодаря
банковскому легковерию да Трифона Семеновича изворотливости, ужасно плохо
клеится. Банк этот когда-нибудь да лопнет, потому что Трифон Семенович,
подобно себе подобным, имя коим легион, рубли взял, а процентов не платит, а
если и платит кое-когда, то платит с такими церемониями, с какими добрые
люди подают копеечку за упокой души и на построение. Если бы сей свет не был
сим светом, а называл бы вещи настоящим их именем, то Трифона Семеновича
звали бы не Трифоном Семеновичем, а иначе; звали бы его так, как зовут
вообще лошадей да коров. Говоря откровенно, Трифон Семенович -
порядочная-таки скотина. Приглашаю его самого согласиться с этим. Если до
него дойдет это приглашение (он иногда почитывает "Стрекозу"), то он,
наверно, не рассердится, ибо он, будучи человеком понимающим, согласится со
мною вполне, да, пожалуй, еще пришлет мне осенью от щедрот своих десяток
антоновских яблочков за то, что я его длинной фамилии по миру не пустил, а
ограничился на этот раз одними только именем и отечеством. Описывать все
добродетели Трифона Семеновича я не стану: материя длинная. Чтобы вместить
всего Трифона Семеновича с руками и ногами, нужно просидеть над писанием по
крайней мере столько, сколько просидел Евгений Сю над своим толстым и
длинным "Вечным жидом". Я не коснусь ни его плутней в преферансе, ни
политики его, в силу которой он не платит ни долгов, ни процентов, ни его
проделок над батюшкою и дьячком, ниже прогулок его верхом по деревне в
костюме времен Каина и Авеля, а ограничусь одной только сценкой,
характеризующей его отношения к людям, в похвалу которых его
тричетвертивековой опыт сочинил следующую скороговорку: "Мужички, простачки,
чудачки, дурачки проигрались в дурачки".
В одно прекрасное во всех отношениях утро (дело происходило в конце
лета) Трифон Семенович прогуливался по длинным и коротким аллеям своего
роскошного сада. Все, что вдохновляет господ поэтов, было рассыпано вокруг
него щедрою рукою в огромном количестве и, казалось, говорило и пело: "На,
бери, человече! Наслаждайся, пока еще не явилась осень!" Но Трифон Семенович
не наслаждался, потому что он далеко не поэт, так и к тому же в это утро
душа его с особенною жадностью вкушала хладный сон, как это делала она
всегда, когда хозяин ее чувствовал себя в проигрыше. Позади Трифона
Семеновича шествовал его верный вольнонаемник, Карпушка, старикашка лет
шестидесяти, и посматривал по сторонам. Этот Карпушка своими добродетелями
чуть ли не превосходит самого Трифона Семеновича. Он прекрасно чистит
сапоги, еще лучше вешает лишних собак, обворовывает всех и вся и бесподобно
шпионит. Вся деревня, с легкой руки писаря, величает его "опричником".
Редкий день проходит без того, чтобы мужики и соседи не жаловались Трифону
Семеновичу на нравы и обычаи Карпушки; но жалобы эти оставляются втуне,
потому что Карпушка незаменим в хозяйстве Трифона Семеновича. Трифон
Семенович, когда идет гулять, всегда берет с собою верного своего Карпа: и
безопаснее и веселее. Карпушка носит в себе неистощимый источник разного
рода россказней, прибауток, побасенок и обладает неумением молчать. Он
всегда рассказывает что-нибудь и молчит только тогда, когда слушает
что-нибудь интересное. В описываемое утро шел он позади своего барина и
рассказывал ему длинную историю о том, как какие-то два гимназиста в белых
картузах ехали с ружьями мимо сада и умоляли его, Карпушку, пустить их в сад
поохотиться, как прельщали его эти два гимназиста полтинником, и как он,
очень хорошо зная, кому служит, с негодованием отверг полтинник и спустил на
гимназистов Каштана и Серка. Кончив эту историю, он начал было в ярких
красках изображать возмутительный образ жизни деревенского фельдшера, но
изображение не удалось, потому что до ушей Карпушки из чащи яблонь и груш
донесся подозрительный шорох. Услышав шорох, Карпушка удержал свой язык,
навострил уши и стал прислушиваться. Убедившись в том, что шорох есть и что
этот шорох подозрителен, он дернул своего барина за полу и стрелой помчался
по направлению к шороху. Трифон Семенович, предчувствуя скандальчик,
встрепенулся, засеменил своими старческими ножками и побежал вслед за
Карпушкой. И было зачем бежать...
На окраине сада, под старой ветвистой яблоней, стояла крестьянская
девка и жевала; подле нее на коленях ползал молодой широкоплечий парень и
собирал на земле сбитые ветром яблоки; незрелые он бросал в кусты, а спелые
любовно подносил на широкой серой ладони своей Дульцинее. Дульцинея,
по-видимому, не боялась за свой желудок и ела яблочки не переставая и с
большим аппетитом, а парень, ползая и собирая, совершенно забыл про себя и
имел в виду исключительно одну только Дульцинею.
- Да ты с дерева сорви! - подзадоривала шепотом девка.
- Страшно.
- Чего страшно?! Опришник, небось, в кабаке...
Парень приподнялся, подпрыгнул, сорвал с дерева одно яблоко и подал его
девке. Но парню и его девке, как и древле Адаму и Еве, не посчастливилось с
этим яблочком. Только что девка откусила кусочек и подала этот кусочек
парню, только что они оба почувствовали на языках своих жестокую кислоту,
как лица их искривились, потом вытянулись, побледнели... не потому, что
яблоко было кисло, а потому, что они увидели перед собою строгую физиономию
Трифона Семеновича и злорадно ухмыляющуюся рожицу Карпушки.
- Здравствуйте, голубчики! - сказал Трифон Семенович, подходя к ним. -
Что, яблочки кушаете? Я, бывает, вам не помешал?
Парень снял шапку и опустил голову. Девка начала рассматривать свой
передник.
- Ну, как твое здоровье, Григорий? - обратился Трифон Семенович к
парню. - Как живешь-можешь, паренек?
- Я только один, - пробормотал парень, - да и то с земли...
- Ну, а твое как здоровье, дуся? - спросил Трифон Семенович девку.
Девка еще усерднее принялась за обзор своего передника.
- Ну, а свадьбы вашей еще не было?
- Нет еще... Да мы, барин, ей-богу, только один, да и то... так...
- Хорошо, хорошо. Молодец. Ты читать умеешь?
- Не... Да ей-богу ж, барин, мы только вот один, да и то с земли.
- Читать ты не умеешь, а воровать умеешь. Что ж, и то слава богу.
Знания за плечами не носить. А давно ты воровать начал?
- Да разве я воровал, што ли?
- Ну, а милая невеста твоя, - обратился к парню Карпушка, - чего это
так жалостно призадумалась? Плохо любишь нешто?
- Молчи, Карп! - сказал Трифон Семенович. - А ну-ка, Григорий, расскажи
нам сказку...
Григорий кашлянул и улыбнулся.
- Я, барин, сказок не знаю, - сказал он. - Да нешто мне яблоки ваши
нужны, што ли? Коли я захочу, так и купить могу.
- Очень рад, милый, что у тебя денег много. Ну, расскажи же нам
какую-нибудь сказку. Я послушаю, Карп послушает, вот твоя красавица-невеста
послушает. Не конфузься, будь посмелей! Воровская душа должна быть смела. Не
правда ли, мой друг?
И Трифон Семенович уставил свои ехидные глаза на попавшегося парня... У
парня на лбу выступил пот.
- Вы, барин, заставьте-ка его лучше песню спеть. Где ему, дураку,
сказки рассказывать? - продребезжал своим гаденьким тенорком Карпушка.
- Молчи, Карп, пусть сперва сказку расскажет. Ну, рассказывай же,
милый!
- Не знаю.
- Неужели не знаешь? А воровать знаешь? Как читается восьмая заповедь?
- Да что вы меня спрашиваете? Разве я знаю? Да ей-богу-с, барин, мы
только один яблок съели, да и то с земли...
- Читай сказку!
Карпушка начал рвать крапиву. Парень очень хорошо знал, для чего это
готовилась крапива. Трифон Семенович, подобно ему подобным, красиво
самоуправничает. Вора он или запирает на сутки в погреб, или сечет крапивой,
или же отпускает на свою волю, предварительно только раздев его донага...
Это для вас ново? Но есть люди и места, для которых это обыденно и старо,
как телега. Григорий косо посмотрел на крапиву, помялся, покашлял и начал не
рассказывать сказку, а молоть сказку. Кряхтя, потея, кашляя, поминутно
сморкаясь, начал он повествовать о том, как во время оно богатыри русские
кощеев колотили да на красавицах женились. Трифон Семенович стоял, слушал и
не спускал глаз с повествователя.
- Довольно! - сказал он, когда парень под конец уж совершенно замололся
и понес чепуху. - Славно рассказываешь, но воруешь еще лучше. А ну-ка ты,
красавица... - обратился он к девке, - прочти-ка "Отче наш"!
Красавица покраснела и едва слышно, чуть дыша, прочла "Отче наш".
- Ну, а как же читается восьмая заповедь?
- Да вы думаете, мы много брали, што ли? - ответил парень и отчаянно
махнул рукой. - Вот вам крест, коли не верите!..
- Плохо, родимые, что вы заповедей не знаете. Надо вас поучить.
Красавица, это он тебя научил воровать? Чего же ты молчишь, херувимчик? Ты
должна отвечать. Говори же! Молчишь? Молчание - знак согласия. Ну,
красавица, бей же своего красавца за то, что он тебя воровать научил!
- Не стану, - прошептала девка.
- Побей немножко. Дураков надо учить. Побей его, моя дуся! Не хочешь?
Ну, так я прикажу Карпу да Матвею тебя немножко крапивой... Не хочешь?
- Не стану.
- Карп, подойди сюда!
Девка опрометью подлетела к парню и дала ему пощечину. Парень преглупо
улыбнулся и заплакал.
- Молодец, красавица! А ну-ка еще за волоса! Возьмись-ка, моя дуся! Не
хочешь? Карп, подойди сюда!
Девка взяла своего жениха за волосы.
- Ты не держись, ему так больней! Ты потаскай его!
Девка начала таскать. Карпушка обезумел от восторга, заливался и
дребезжал.
- Довольно, - сказал Трифон Семенович. - Спасибо тебе, дуся, за то, что
зло покарала. А ну-ка, - обратился он к парню, - поучи-ка свою молодайку...
То она тебя, а теперь ты ее...
- Выдумываете, барин, ей-богу... За что я ее буду бить?
- Как за что? Ведь она тебя била? И ты ее побей! Это ей принесет свою
пользу. Не хочешь? Напрасно. Карп, крикни Матвея!
Парень плюнул, крякнул, взял в кулак косу своей невесты и начал карать
зло. Карая зло, он, незаметно для самого себя, пришел в экстаз, увлекся и
забыл, что бьет не Трифона Семеновича, а свою невесту. Девка заголосила.
Долго он ее бил. Не знаю, чем бы кончилась вся эта история, если бы из-за
кустов не выскочила хорошенькая дочка Трифона Семеновича, Сашенька.
- Папочка, иди чай пить! - крикнула Сашенька и, увидав папочкину
выходку, звонко захохотала.
- Довольно! - сказал Трифон Семенович. - Можете теперь идти, голубчики.
Прощайте! К свадьбе яблочков пришлю.
И Трифон Семенович низко поклонился наказанным. Парень и девка
оправились и пошли. Парень пошел направо, а девка налево и... по сей день
более не встречались. А не явись Сашенька, парню и девке, чего доброго,
пришлось бы попробовать и крапивы... Вот как забавляет себя на старости лет
Трифон Семенович. И семейка его тоже недалеко ушла от него. Его дочки имеют
обыкновение гостям "низкого звания" пришивать к шапкам луковицы, а пьяным
гостям того же звания - писать на спинах мелом крупными буквами: "асел" и
"дурак". Сыночек же его, отставной подпоручик, Митя, как-то зимою превзошел
и самого папашу: он вкупе с Карпушкой вымазал дегтем ворота одного
отставного солдатика за то, что этот солдатик не захотел Мите подарить
волчонка, и за то, что этот солдатик вооружает якобы своих дочек против
пряников и конфект господина отставного подпоручика...
Называй после этого Трифона Семеновича - Трифоном Семеновичем!

О произведении: Даты написания:
1880 г.

Источник:
А. П. Чехов. Полное собрание сочинений и писем в 30-ти томах.
Сочинения. Том 1. М., "Наука", 1983

----------------------------------------------------------------------------
(c) 1996-2000 Алексей Комаров
Права на это собрание электронных текстов и сами электронные тексты
принадлежат Алексею Комарову, 1996-2000год. Разрешено свободное
распространение текстов при условии сохранения целостности текста (включая
данную информацию). Разрешено свободное использование для некоммерческих
целей при условии ссылки на источник - Интернет-библиотеку Алексея Комарова.

***

Антон Чехов. За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь

----------------------------------------------------------------------------
А. П. Чехов. Полное собрание сочинений и писем в 30-ти томах.
Сочинения. Том 1. М., "Наука", 1983
OCR 1996-2000 Алексей Комаров http://ilibrary.ru/author/chekhov/index.html
----------------------------------------------------------------------------

Пробило 12 часов дня, и майор Щелколобов, обладатель тысячи десятин
земли и молоденькой жены, высунул свою плешивую голову из-под ситцевого
одеяла и громко выругался. Вчера, проходя мимо беседки, он слышал, как
молодая жена его, майорша Каролина Карловна, более чем милостиво беседовала
со своим приезжим кузеном, называла своего супруга, майора Щелколобова,
бараном и с женским легкомыслием доказывала, что она своего мужа не любила,
не любит и любить не будет за его, Щелколобова, тупоумие, мужицкие манеры и
наклонность к умопомешательству и хроническому пьянству. Такое отношение
жены поразило, возмутило и привело в сильнейшее негодование майора. Он не
спал целую ночь и целое утро. В голове у него кипела непривычная работа,
лицо горело и было краснее вареного рака; кулаки судорожно сжимались, а в
груди происходила такая возня и стукотня, какой майор и под Карсом не видал
и не слыхал. Выглянув из-под одеяла на свет божий и выругавшись, он спрыгнул
с кровати и, потрясая кулаками, зашагал по комнате.
- Эй, болваны! - крикнул он.
Затрещала дверь, и пред лицо майора предстал его камердинер, куафер и
поломойка Пантелей, в одежонке с барского плеча и с щенком под мышкой. Он
уперся о косяк двери и почтительно замигал глазами.
- Послушай, Пантелей, - начал майор, - я хочу с тобой поговорить
по-человечески, как с человеком, откровенно. Стой ровней! Выпусти из кулака
мух! Вот так! Будешь ли ты отвечать мне откровенно, от глубины души, или
нет?
- Буду-с.
- Не смотри на меня с таким удивлением. На господ нельзя смотреть с
удивлением. Закрой рот! Какой же ты бык, братец! Не знаешь, как нужно вести
себя в моем присутствии. Отвечай мне прямо, без запинки! Колотишь ли ты свою
жену или нет?
Пантелей закрыл рот рукою и преглупо ухмыльнулся.
- Кажинный вторник, ваше в<ысокоблагороди>е! - пробормотал он и
захихикал.
- Очень хорошо. Чего ты смеешься? Над этим шутить нельзя! Закрой рот!
Не чешись при мне: я этого не люблю. (Майор подумал.) Я полагаю, братец, что
не одни только мужики наказывают своих жен. Как ты думаешь относительно
этого?
- Не одни, ваше в - е!
- Пример!
- В городе есть судья Петр Иваныч... Изволите знать? Я у них годов
десять тому назад в дворниках состоял. Славный барин, в одно слово, то
есть.. а как подвыпимши, то бережись. Бывало, как придут подвыпимши, то и
начнут кулачищем в бок барыню подсаживать. Штоб мне провалиться на ентом
самом месте, коли не верите! Да и меня за конпанию ни с того ни с сего в
бок, бывало, саданут. Бьют барыню да и говорят:
"Ты, говорят, дура, меня не любишь, так я тебя, говорят, за это убить
желаю и твоей жисти предел положить..."
- Ну, а она что?
- Простите, говорит.
- Ну? Ей-богу? Да это отлично!
И майор от удовольствия потер себе руки.
- Истинная правда-с, ваше в-е! Да как и не бить, ваше в - е? Вот,
например, моя... Как не побить! Гармонийку ногой раздавила да барские
пирожки поела... Нешто это возможно? Гм!..
- Да ты, болван, не рассуждай! Чего рассуждаешь? Ведь умного ничего не
сумеешь сказать? Не берись не за свое дело! Что барыня делает?
- Спят.
- Ну, что будет, то будет! Поди, скажи Марье, чтобы разбудила барыню и
просила ее ко мне... Постой!.. Как на твой взгляд? Я похож на мужика?
- Зачем вам походить, ваше в - е? Откудова это видно, штоб барин на
мужика похож был? И вовсе нет!
Пантелей пожал плечами, дверь опять затрещала, и он вышел, а майор с
озабоченной миной на лице начал умываться и одеваться.
- Душенька! - сказал одевшийся майор самым что ни на есть
разъехидственным тоном вошедшей к нему хорошенькой двадцатилетней майорше,-
не можешь ли ты уделить мне часок из твоего столь полезного для нас времени?
- С удовольствием, мой друг! - ответила майорша и подставила свой лоб к
губам майора.
- Я, душенька, хочу погулять, по озеру покататься.... Не можешь ли ты
из своей прелестной особы составить мне приятнейшую компанию?
- А не жарко ли будет? Впрочем, изволь, папочка, я с удовольствием. Ты
будешь грести, а я рулем править. Не взять ли нам с собой закусок? Я ужасно
есть хочу...
- Я уже взял закуску,- ответил майор и ощупал в своем кармане плетку.
Через полчаса после этого разговора майор и майорша плыли на лодке к
средине озера. Майор потел над веслами, а майорша управляла рулем. "Какова?
Какова? Какова?" - бормотал майор, свирепо поглядывая на замечтавшуюся жену
и горя от нетерпения. "Стой!" - забасил он, когда лодка достигла середины.
Лодка остановилась. У майора побагровела физиономия и затряслись поджилки.
- Что с тобой, Аполлоша?- спросила майорша, с удивлением глядя на мужа.
- Так я,- забормотал он,- баааран? Так я... я... кто я? Так я тупоумен?
Так ты меня не любила и любить не будешь? Так ты... я...
Майор зарычал, простер вверх длани, потряс в воздухе плетью и в
лодке... о tempera, о mores!.. {1} поднялась страшная возня, такая возня,
какую не только описать, но и вообразить едва ли возможно. Произошло то,
чего не в состоянии изобразить даже художник, побывавший в Италии и
обладающий самым пылким воображением... Не успел майор Щелколобов
почувствовать отсутствие растительности на голове своей, не успела майорша
воспользоваться вырванной из рук супруга плетью, как перевернулась лодка
и...
В это время на берегу озера прогуливался бывший ключник майора, а ныне
волостной писарь Иван Павлович и, в ожидании того блаженного времени, когда
деревенские молодухи выйдут на озеро купаться, посвистывал, покуривал и
размышлял о цели своей прогулки. Вдруг он услышал раздирающий душу крик. В
этом крике он узнал голос своих бывших господ. "Помогите!" - кричали майор и
майорша. Писарь, не долго думая, сбросил с себя пиджак, брюки и сапоги,
перекрестился трижды и поплыл на помощь к средине озера. Плавал он лучше,
чем писал и разбирал писанное, а потому через какие-нибудь три минуты был
уже возле погибавших. Иван Павлович подплыл к погибавшим и стал втупик.
"Кого спасать?- подумал он.- Вот черти!" Двоих спасать ему было совсем
не под силу. Для него достаточно было и одного. Он скорчил на лице своем
гримасу, выражавшую величайшее недоумение, и начал хвататься то за майора,
то за майоршу.
- Кто-нибудь один! - сказал он.- Обоих вас куда мне взять? Что я,
кашалот, что ли?
- Ваня, голубчик, спаси меня,- пропищала дрожащая майорша, держась за
фалду майора,- меня спаси! Если меня спасешь, то я выйду за тебя замуж!
Клянусь всем для меня святым! Ай, ай, я утопаю!
- Иван! Иван Павлович! По-рыцарски!.. того! - забасил, захлебываясь,
майор.- Спаси, братец! Рубль на водку! Будь отцом-благодетелем, не дай
погибнуть во цвете лет... Озолочу с ног до головы... Да ну же, спасай! Какой
же ты, право... Женюсь на твоей сестре Марье... Ей-богу, женюсь! Она у тебя
красавица. Майоршу не спасай, черт с ней! Не спасешь меня - убью, жить не
позволю!
У Ивана Павловича закружилась голова, и он чуть-чуть не пошел ко дну.
Оба обещания казались ему одинаково выгодными - одно другого лучше. Что
выбирать? А время не терпит! "Спасу-ка обоих! - порешил он.- С двоих
получать лучше, чем с одного. Вот это так, ей-богу. Бог не выдаст, свинья не
съест. Господи благослови!" Иван Павлович перекрестился, схватил под правую
руку майоршу, а указательным пальцем той же руки за галстух майора и поплыл,
кряхтя, к берегу. "Ногами болтайте!" - командовал он, гребя левой рукой и
мечтая о своей блестящей будущности. "Барыня - жена, майор - зять... Шик!
Гуляй, Ваня! Вот когда пирожных наемся да дорогие цыгары курить будем! Слава
тебе, господи!" Трудно было Ивану Павловичу тянуть одной рукой двойную ношу
и плыть против ветра, но мысль о блестящей будущности поддержала его. Он,
улыбаясь и хихикая от счастья, доставил майора и майоршу на сушу. Велика
была его радость. По, увидев майора и майоршу, дружно вцепившихся друг в
друга, он... вдруг побледнел, ударил себя кулаком по лбу, зарыдал и не
обратил внимания на девок, которые, вылезши из воды, густою толпой окружали
майора и майоршу и с удивлением посматривали на храброго писаря.
На другой день Иван Павлович, по проискам майора, был удален из
волостного правления, а майорша изгнала из своих апартаментов Марью с
приказом отправляться ей "к своему милому барину".
- О, люди, люди! - вслух произносил Иван Павлович, гуляя по берегу
рокового пруда, - что же благодарностию вы именуете?

1 о времена, о нравы! (лат.).

О произведении: Даты написания:
1880 г.

----------------------------------------------------------------------------
Права на это собрание электронных текстов и сами электронные тексты
принадлежат Алексею Комарову, 1996-2000 год. Разрешено свободное
распространение текстов при условии сохранения целостности текста (включая
данную информацию). Разрешено свободное использование для некоммерческих
целей при условии ссылки на источник - Интернет-библиотеку Алексея Комарова.

***

Антон Чехов. Жилец

Брыкович, когда-то занимавшийся адвокатурой, а ныне живущий без дела у
своей богатой супруги, содержательницы меблированных комнат "Тунис", человек
молодой, но уже плешивый, как-то в полночь выбежал из своей квартиры в
коридор и изо всей силы хлопнул дверью.
- О, злая, глупая, тупая тварь!- бормотал он, сжимая кулаки.- Связал же
меня черт с тобой! Уф! Чтобы перекричать эту ведьму, надо быть пушкой!
Брыкович задыхался от негодования и злобы, и если бы теперь на пути,
пока он ходил по длинным коридорам "Туниса", попалась ему какая-нибудь
посудина или сонный коридорный, то он с наслаждением дал бы волю рукам,
чтобы хоть на чем-нибудь сорвать свой гнев. Ему хотелось браниться, кричать,
топать ногами... И судьба, точно понимая его настроение и желая
подслужиться, послала ему навстречу неисправного номера. Халявкин стоял
перед своей дверью и, сильно покачиваясь, тыкал ключом в замочную скважину.
Он кряхтел, посылал кого-то ко всем чертям; но ключ не слушался и всякий раз
попадал не туда, куда нужно. Одною рукой он судорожно тыкал, в другой держал
футляр со скрипкой. Брыкович налетел на него, как ястреб, и крикнул сердито:
- А, это вы? Послушайте, милостивый государь, когда же наконец вы
уплатите за квартиру? Уж две недели, как вы не изволите платить, милостивый
государь! Я велю не топить! Я вас выселю, милостивый государь, черт побери!
- Вы мне ме... мешаете...- ответил спокойно музыкант. - Аре... ревуар!
- Стыдитесь, господин Халявкин!- продолжал Брыкович.- Вы получаете сто
двадцать рублей в месяц и могли бы исправно платить! Это недобросовестно,
милостивый государь! Это подло в высшей степени!
Ключ наконец щелкнул, и дверь отворилась.
- Да-с, это нечестно!- продолжал Брыкович, входя за музыкантом в
номер.- Предупреждаю вас, что если завтра вы не уплатите, то я завтра же
подам мировому. Я вам покажу! Да не извольте бросать зажженные спички на
пол, а то вы у меня тут пожару наделаете! Я не потерплю, чтобы у меня в
номерах жили люди нетрезвого поведения.
Халявкин поглядел пьяными, веселыми глазками на Брыковича и
ухмыльнулся.
- Ррешительно не понимаю, чего вы кипятитесь...пробормотал он,
закуривая папиросу и обжигая себе пальцы.- Не понимаю! Положим, я не плачу
за квартиру; да, я не плачу, но вы-то тут при чем, скажите на милость? Какое
вам дело? Вы тоже ничего не платите за квартиру, но ведь я же не пристаю к
вам. Не платите, ну, и бог с вами,- не нужно!
- То есть как же это так?
- Так... Хо... хозяин тут не вы, а ваша высокопочтеннейшая супруга...
Вы тут... вы тут такой же жилец с тромбоном, как и прочие... Не ваши номера,
стало быть, какая надобность вам беспокоиться? Берите с меня пример: ведь я
не беспокоюсь? Вы за квартиру ни копейки не платите - и что же? Не платите -
и не нужно. Я нисколько не беспокоюсь.
- Я вас не понимаю, милостивый государь!- пробормотал Брыкович и стал в
позу человека оскорбленного, готового каждую минуту вступиться за свою
честь.
- Впрочем, виноват! Я и забыл, что номера вы взяли в приданое...
Виноват! Хотя, впрочем, если взглянуть с нравственной точки,- продолжал
Халявкин, покачиваясь, - то вы все-таки не должны кипятиться... Ведь они
достались вам да... даром, за понюшку табаку... Они, ежели взглянуть широко,
столько же ваши, сколько и мои... За что вы их при... присвоили? За то, что
состоите супругом?.. Эка важность! Быть супругом вовсе не трудно. Батюшка
мой, приведите ко мне сюда двенадцать дюжин жен, и я у всех буду мужу -
бесплатно! Сделайте ваше такое одолжение!
Пьяная болтовня музыканта, по-видимому, кольнула Брыковича в самое
больное место. Он покраснел и долго не знал, что ответить, потом подскочил к
Халявкину и, со злобой глядя на него, изо всей силы стукнул кулаком по
столу.
- Как вы смеете мне говорить это?- прошипел он.- Как вы смеете?
- Позвольте...- забормотал Халявкин, пятясь назад. - Это уж выходит
fortissimo. Не понимаю, чего вы обижаетесь! Я... я ведь это говорю не в
обиду, а... в похвалу вам. Попадись мне дама с такими номерищами, так я с
руками и ногами... сделайте такое одолжение!
- Но... но как вы смеете меня оскорблять?- крикнул Брыкович и опять
стукнул кулаком по столу.
- Не понимаю!- пожал плечами Халявкин, уже не улыбаясь.- Впрочем, я
пьян... может быть, и оскорбил... В таком случае простите, виноват! Мамочка,
прости первую скрипку! Я вовсе не хотел обидеть.
- Это даже цинизм...- проговорил Брыкович, смягчившись от умильного
тона Халявкина.- Есть вещи, о которых не говорят в такой форме...
- Ну, ну... не буду! Мамаша, не буду! Руку!
- Тем более что я не подавал повода...- продолжал Брыкович обиженным
тоном, окончательно смягчившись, но руки не протянул.- Я не сделал вам
ничего дурного.
- Действительно, не следовало бы по... поднимать этого щекотливого
вопроса... Сболтнул спьяна и сдуру... Прости, мамочка! Действительно,
скотина! Сейчас я намочу холодной водой голову и буду трезв.
- И без того мерзко, отвратительно живется, а тут вы еще с вашими
оскорблениями!- говорил Брыкович, возбужденно шагая по номеру.- Никто не
видит истины, и всякий думает и болтает, что хочет. Воображаю, что за глаза
говорится тут в номерах! Воображаю! Правда, я не прав, я виноват: глупо с
моей стороны было набрасываться на вас в полночь из-за денег; виноват, но...
надо же извинить, войти в положение, а... вы бросаете в лицо грязными
намеками!
- Голубушка, да ведь пьян! Каюсь и чувствую. Честное слово, чувствую!
Мамочка, и деньги отдам! Как только получу первого числа, так и отдам!
Значит, мир и согласие?! Браво! Ах, душа моя, люблю образованных людей! Сам
в консерватосерватории... не выговоришь, черт!.. учился...
Халявкин прослезился, поймал за рукав шагавшего Брыковича и поцеловал
его в щеку.
- Эх, милый друг, пьян я, как курицын сын, а все понимаю! Мамаша,
прикажи коридорному подать первой скрипке самовар! У вас тут такой закон,
что после одиннадцати часов и по коридору не гуляй, и самовара не проси; а
после театра страсть как чаю хочется!
Брыкович подавил пуговку звонка.
- Тимофей, подай господину Халявкину самовар! - сказал он явившемуся
коридорному.
- Нельзя-с!- пробасил Тимофей.- Барыня не велела после одиннадцати
часов самовар подавать.
- Так я тебе приказываю!- крикнул Брыкович бледнея.
- Что ж тут приказывать, коли не велено...- проворчал коридорный,
выходя из номера.- Не велено, так и нельзя. Чего тут!..
Брыкович прикусил губу и отвернулся к окну.
- Положение-с!- вздохнул Халявкин.- М-да, нечего сказать... Ну, да меня
конфузиться нечего, я ведь понимаю... всю душу насквозь. Знаем мы эту
психологию... Что ж, поневоле будешь водку пить, коли чаю не дают! Выпьешь
водочки, а?
Халявкин достал с окна водку, колбасу и расположился на диване, чтобы
начать пить и закусывать. Брыкович печально глядел на пьянчугу и слушал его
нескончаемую болтовню. Быть может, оттого, что при виде косматой головы,
сороковушки и дешевой колбасы он вспомнил свое недавнее прошлое, когда он
был так же беден, но свободен, и его лицо стало еще мрачнее, и захотелось
выпить. Он подошел к столу, выпил рюмку и крякнул.
- Скверно живется!- сказал он и мотнул головой. - Мерзко! Вот вы меня
сейчас оскорбили, коридорный оскорбил... и так без конца! А за что! Так, в
сущности, ни за что...
После третьей Брыкович сел на диван и задумался, подперев руками
голову, потом печально вздохнул и сказал:
- Ошибся! Ох, как ошибся! Продал я и молодость, и карьеру, и принципы,-
вот и мстит мне теперь жизнь. Отчаянно мстит!
От водки и печальных мыслей он стал очень бледен и, казалось, даже
похудел. Он несколько раз в отчаянии хватал себя за голову и говорил: "О,
что за жизнь, если бы ты знал!"
- А признайся, скажи по совести,- спросил он, глядя пристально в лицо
Халявкину,- скажи по совести, как вообще... относятся ко мне тут? Что
говорят студенты, которые живут в этих номерах? Небось слыхал ведь...
- Слыхал...
- Что же?
- Ничего не говорят, а так... презирают.
Новые приятели больше уже ни о чем не говорили. Они разошлись только на
рассвете, когда в коридоре стали топить печи.
- А ты ей ничего... не плати...- бормотал Брыкович уходя.- Не плати ей
ни копейки!.. Пусть...
Халявкин свалился на диван и, положив голову на футляр со скрипкой,
громко захрапел.
В следующую полночь они опять сошлись...
Брыкович, вкусивший сладость дружеских возлияний, не пропускает уже ни
одной ночи, и если не застает Халявкина, то заходит в другой какой-нибудь
номер, где жалуется на судьбу и пьет, пьет и опять жалуется - и так каждую
ночь.

***

Антон Чехов. Жизнь в вопросах и восклицаниях

----------------------------------------------------------------------------
А. П. Чехов. Полное собрание сочинений и писем в 30-ти томах.
Сочинения. Том 1. М., "Наука", 1983
OCR 1996-2000 Алексей Комаров http://ilibrary.ru/author/chekhov/index.html
----------------------------------------------------------------------------

Детство. Кого бог дал, сына или дочь? Крестить скоро? Крупный мальчик!
Не урони, мамка! Ах, ах! Упадет!! Зубки прорезались? Это у него золотуха?
Возьмите у него кошку, а то она его оцарапает! Потяни дядю за ус! Так! Не
плачь! Домовой идет! Он уже и ходить умеет! Унесите его отсюда - он
невежлив! Что он вам наделал?! Бедный сюртук! Ну, ничего, мы высушим!
Чернило опрокинул! Спи, пузырь! Он уже говорит! Ах, какая радость! А ну-ка,
скажи что-нибудь! Чуть извозчики не задавили!! Прогнать няньку! Не стой на
сквозном ветре! Постыдитесь, можно ли бить такого маленького? Не плачь!
Дайте ему пряник!
Отрочество. Иди-ка сюда, я тебя высеку! Где это ты себе нос разбил? Не
беспокой мамашу! Ты не маленький! Не подходи к столу, тебе после! Читай! Не
знаешь? Пошел в угол! Единица! Не клади в карман гвоздей! Почему ты мамаши
не слушаешься? Ешь как следует! Не ковыряй в носу! Это ты ударил Митю?
Пострел! Читай мне "Демьянову уху"! Как будет именительный падеж
множественного числа? Сложи и вычти! Вон из класса! Без обеда! Спать пора!
Уже девять часов! Он только при гостях шалит! Врешь! Причешись! Вон из-за
стола! А ну-ка, покажи свои отметки! Уже порвал сапоги?! Стыдно реветь
такому большому! Где это ты мундир запачкал? На вас не напасешься! Опять
единица? Когда, наконец, я перестану тебя пороть? Если ты будешь курить, то
я тебя из дома выгоню! Как будет превосходная степень от facilis? {1}
Facilissimus? Врете! Кто это вино выпил? Дети, обезьяну на двор привели! За
что вы моего сына на второй год оставили? Бабушка пришла!"
Юношество. Тебе еще рано водку пить! Скажите о последовательности
времен! Рано, рано, молодой человек! В ваши лета я еще ничего такого не
знал! Ты еще боишься при отце курить? Ах, какой срам! Тебе кланялась
Ниночка! Возьмемте Юлия Цезаря! Здесь ut consecutivum? Ах, душка! Оставьте,
барин, а то я... папеньке скажу! Ну, ну... шельма! Браво, у меня уже усы
растут! Где? Это ты нарисовал, а не растут! У Nadine прелестный подбородок!
Вы в каком теперь классе? Согласитесь же, папа, что мне нельзя не иметь
карманных денег! Наташа? Знаю! Я был у нее! Так это ты? Ах ты, скромник!
Дайте покурить! О, если б ты знал, как я се люблю! Она божество! Кончу курс
в гимназии и женюсь на ней! Не ваше дело, maman! Посвящаю вам свои стихи!
Оставь покурить! Я пьянею уже после трех рюмок! Bis! bis! Браааво! Неужели
ты не читал Борна? Не косинус, а синус! Где тангенс? У Соньки плохие ноги!
Можно поцеловать? Выпьем? Ураааа, кончил курс! Запишите за мной! Займите
четвертную! Я женюсь, отец! Но я дал слово! Ты где ночевал?
Между 20 и 30 годами. Займите мне сто рублей! Какой факультет? Мне все
одно! Почем лекция? Дешево, однако! В Стрельну и обратно! Бис, бис! Сколько
я вам должен? Завтра придете! Что сегодня в театре? О, если бы вы знали, как
я вас люблю! Да или нет? Да? О, моя прелесть! В шею! Челаэк! Вы херес пьете?
Марья, дай-ка огуречного рассольцу! Редактор дома? У меня нет таланта?
Странно! Чем же я жить буду? Займите пять рублей! В Salon! Господа, светает!
Я ее бросил! Займите фрак! Желтого в угол! Я и так уже пьян! Умираю, доктор!
Займи на лекарство! Чуть не умер! Я похудел? К Яру, что ли? Стоит того!
Дайте же работы! Пожалуйста! Эээ... да вы лентяй! Можно ли так опаздывать?
Суть не в деньгах! Нет-с, в деньгах! Стреляюсь!! Шабаш! Черт с ним, со всем!
Прощай, паскудная жизнь! Впрочем... нет! Это ты, Лиза? Песнь моя уже спета,
maman! Я уже отжил свое! Дайте мне место, дядя! Ma tante {2}, карета подана!
Merci, mon oncle! {3} Не правда ли, я изменился, mon oncle? Пересобачился?
Ха-ха! Напишите эту бумагу! Жениться? Никогда! Она - увы! - замужем! Ваше
превосходительство! Представь меня своей бабушке, Серж! Вы очаровательны,
княжна! Стары? Полноте! Вы напрашиваетесь на комплименты! Позвольте мне
кресло во второй ряд!
Между 30 - 50 годами. Сорвалось! Есть вакансия? Девять без козырей!
Семь червей! Вам сдавать, votre excellence {4}. Вы ужасны, доктор! У меня
ожирение печени? Чушь! Как много берут эти доктора! А сколько за ней
приданого? Теперь не любите, со временем полюбите! С законным браком! Не
могу я, душа моя, не играть! Катар желудка? Сына или дочь? Весь в отца!
Хе-хе-хе... не знал-с! Выиграл, душа моя! Опять, черт возьми, проиграл! Сына
или дочь? Весь в... отца! Уверяю тебя, что я ее не знаю! Перестань
ревновать! Едем, Фани! Браслет? Шампанского! С чином! Merci! Что нужно
делать, чтобы похудеть? Я лыс?! Не зудите, теща! Сына или дочь? Я пьян,
Каролинхен! Дай я тебя поцелую, немочка! Опять этот каналья у жены! Сколько
у вас детей? Помогите бедному человеку! Какая у вас дочь миленькая! В
газетах, дьяволы, пропечатали! Иди, я тебя высеку, скверный мальчишка! Это
ты измял мой парик?
Старость. Едем на воды? Выходи за него, дочь моя! Глуп? Полно! Плохо
пляшет, но ноги прелестны! Сто рублей за... поцелуй?! Ах, ты, чертенок!
Хе-хе-хе! Рябчика хочешь, девочка? Ты, сын, того... безнравствен! Вы
забываетесь, молодой человек! Пст! пст! пст! Ллюблю музыку! Шям... Шям...
панского! "Шута" читаешь? Хе-хе-хе! Внучатам конфеток несу! Сын мой хорош,
но я был лучше! Где ты, то время? Я и тебя, Эммочка, в завещании не забыл!
Ишь я какой! Папашка, дай часы! Водянка? Неужели? Царство небесное! Родня
плачет? А к ней идет траур! От него пахнет! Мир праху твоему, честный
труженик! Читать дальше ...