За последним 041 - 5 Января 2024 - Персональный сайт

Главная » » За последним 041

12:04

За последним 041

***

===

Глава 19

Поезд тронулся, лязгнув сцепками, и набирая ход, покатился дальше на юг, а мы остались на прожаренном солнцем перроне с горой вещей. Мы высадились на заштатной станции Нитика[26] возле небольшого одноимённого городка. Городок был изрядной дырой, но тем не менее имел всё, что нам было нужно, а именно железнодорожную станцию, трактир, базар, и в качестве бонуса для краеведа – развалины старинной крепости. Впереди нас ждали приключения.
[26 – Нитика – старинная крепость на месте современного города Гагры в нашем мире.]
– Кеннер, организуй нам доставку багажа до трактира, – распорядилась Алина. – И вообще, давай ты командуй, а то местные женщин не сильно-то уважают.
– Раз надо, покомандую, – согласился я. – А в каком именно трактире мы остановимся?
– Думаешь, их тут много? – засмеялась Алина. – В этой дыре только один трактир, не помню, как он называется. Ещё духаны есть, где можно выпить вина или покурить гашиш.
Я двинулся вдоль перрона к одноэтажному домику станции. В тени на корточках сидели трое пацанов довольно оборванного вида. Однако, как же всё-таки влияет климат – у нас на севере пацаны вряд ли просидели бы так больше пяти минут, обязательно нашли бы себе какое-нибудь занятие. А эти вот на жаре могут и часами так медитировать.
– Эй, бача[27], – обратился я к самому старшему, – заработать хочешь?

[27 – Бача – мальчик (фарси).]

– Урыс[28]? – вяло отозвался он и сплюнул.

[28 – Урыс – русский (абхаз.).]

– Урыс, урыс. Найди мне телегу довезти вещи до трактира.
– Динар, – по-прежнему вяло отозвался он.
– У тебя от динара морда треснет, чучело, – ласково сказал я ему. – Полдирхема дам.
– Мало.
– Ну нет, так нет, – я повернулся, чтобы уйти.
– Эй, урыс, погоди, – забеспокоился тот.
– Чего тебе, бача? Мне с тобой болтать некогда.
– Слушай, урыс, полдирхема мало, надо же будет за телегу заплатить.
– За телегу сам заплачу. Вознице скажешь – дам дирхем, но он сам вещи погрузит и сам же их потом в трактир занесёт.
– Так бы сразу и сказал, – повеселел пацан и неторопливо поднявшись, рванул с места куда-то.
– За Алхасом побежал, – лениво пояснил в пространство его товарищ, – это дядя его, у него тележка с ишаком есть.
Единственный трактир города, он же постоялый двор, оказался обшарпанным двухэтажным зданием. Название на вывеске было написано буквами, напоминающими грузинские, так что Алина, скорее всего, никогда и не знала, как он называется. Внутри обнаружился трактирщик очень кавказского вида, и с десяток посетителей, цедивших вино за грубо сколоченными столами. Наша живописная компания вызвала оживление присутствующих и множество любопытных взглядов – скорее всего, мы предоставили местным пищу для обсуждений как минимум на ближайшую пару месяцев.
– Мшыбзиакуа[29], почтенный! – обратился я к трактирщику. – Нам нужны комнаты до завтрашнего утра.

[29 – Мшыбзиакуа – здравствуйте (абхаз.)]

– Бзиала швабэйт[30]! – отозвался трактирщик. – Все комнаты свободны, примем как дорогих гостей. Выбирайте сами!

[30 – Бзиала швабэйт – добро пожаловать (абхаз.)]

– Нам ещё на базар нужно, Кеннер, – напомнила мне Алина.
– А скажите, почтенный, – кивнув Алине, обратился я к трактирщику, – что за цена нынче за хорошего ишака?
– Вай, аюза[31], не обижай! – воскликнул трактирщик. – Где ты у нас плохих ишаков видел? Зачем обижаешь?

[31 – Аюза – друг (абхаз.)]

То ли это загадочная кавказская душа, то ли он сам хочет впарить нам какого-нибудь престарелого ишака. А скорее всего, просто скучно ему.
– Так я и говорю, аюза, что плохих не видел, вот и спрашиваю почём нынче хорошие.
– За хорошего, думаю, могут и пять динаров спросить, – прикинул трактирщик.
– И впрямь хорошие у вас ишаки, – согласился я. – По цене судя, так и лучше лошади, наверное. Спасибо, аюза, пусть боги тебе благоволят.
Я повернулся к Алине и кивнул ей на входную дверь.
– Ребята, выбирайте комнаты, заносите вещи, обустраивайтесь, – сказала Алина нашим. – А мы с Кеннером пройдёмся до базара. Анета, ты тоже с нами.
– Один момент, Алина, – остановил я её. – Лида, ты в ветеринарии хоть немного разбираешься?
Лида Зяблик, наша лекарка-пятикурсница, преисполнилась к нам с Леной почти религиозного почтения после того, как узнала, что Милослава Арди – наша мать.
– Немного, – ответила Лида.
– Ну хоть что-то. Тогда ты идёшь тоже, а то продадут нам каких-нибудь одров.
В тени у стены трактира я заметил того самого пацана, который бегал за телегой для нас.
– Иди-ка сюда, бача, – поманил я его. – Поводишь нас по базару.
Пацан вопросительно посмотрел на меня.
– Дирхем дам, – пообещал я. – У тебя, кстати, имя-то есть?
– Чинча я, – неохотно сказал пацан.
– Ну веди, Чинча.
Хотя день уже подходил к полудню, торговля ещё шла вовсю. Я впервые своими глазами увидел средневековый южный базар, о котором раньше только читал в книгах. Сходства оказалось немного – я ожидал увидеть толкучку, крики, южные страсти, воров, шныряющих в толпе, и вообще непрерывное бурное кипение. В реальности всё происходило гораздо спокойнее.
– Кеннер, вон там вроде неплохой лошак, – постучала мне по плечу Лида.
Я посмотрел в ту сторону. Транспортное средство продавал пожилой мужчина явно грузинского вида. Я направился к нему.
– Гамарджоба, кацо[32]! – поприветствовал я продавца.

[32 – Здравствуй, друг (груз.)]

– Гагимарджос, генацвале[33]! – оживился тот.

[33 – Здравствуй, дорогой (груз.)]

– Надеешься избавиться от этого лошака? – посочувствовал я продавцу. – Дай тебе боги найти на него щедрого покупателя! Пусть поскорее тебе встретится тот, кто для такого достойного человека не пожалеет за него и целого динара!
– Вай, зачем так говоришь? – обиделся продавец. – За такого красавца семь динаров разве цена?
– Красивый лошак, не спорю, – согласился я. – У него в предках овца была – видишь, шерсть как бы слегка завивается? Поэтому он красивый, зато груза много не снесёт. Но такая красота стоит того, чтобы накинуть к динару дирхемов сорок, а то и пятьдесят.
– Какой овца, где овца? – заволновался владелец. – Ты у него на ноги посмотри, генацвале! Да за шесть динаров ты до самого Батуса[34] ничего лучше не найдёшь!
[34 – Город Батус у нас сейчас называется Батуми.]
– Ноги неплохие, кацо, верно говоришь. Копыто ровное, ставит хорошо. Вот только крестец слабый, сам же видишь. За два динара разве что как украшение хозяйства взять.
– Где слабый? – горячился продавец, размахивая руками. – Зачем обижаешь, генацвале? Походи по базару, посмотри сам. Что ты найдёшь за эти жалкие пять динаров? Да мой груза и вдвое легко унесёт!
Алина молча наслаждалась спектаклем. Минут через пятнадцать мы, наконец, достигли консенсуса в размере трёх динаров и сорока дирхемов, и лошак сменил хозяина.
– Хорошо торгуешься, урыс, – с завистью заметил Чинча.
– Перенимай навык, бача, обязательно пригодится. Приезжих обдирать, да и вообще.
– Кеннер, а где ты научился в лошаках разбираться? – спросила Лида.
– Нигде, – я посмотрел на неё с удивлением. – Зачем мне в лошаках разбираться? Если бы ты не сказала, что это лошак, то я бы и не знал, как этот зверь называется.
– А как ты определил, что у него крестец слабый?
– Лида, зачем ты мне такие трудные вопросы задаёшь? Я не знаю, что такое крестец. Вроде это что-то возле шеи, но не уверен.
Лида зависла. Сословные знаки мы в экспедиции не носили, но было очень похоже, что девочка из дворян. С миром торговли она сталкивалась, скорее всего, исключительно при посещении дорогих бутиков, а покупка шубки в бутике никак не готовит к покупке ишака на базаре.
– Анета, бери повод, ты у нас будешь старшая по лошакам. Лида, поглядывай по сторонам, нам нужно ещё двух купить.
– Знаешь, Кеннер, – сказала Алина, – смотрю я на тебя и очень жалею, что Мила в своё время к нам в род не попросилась. Мы бы тебе применение нашли, с твоими-то талантами.
– Вам что, понадобилось лошаков закупить? – удивился я. – Ну зови, помогу.
Алина захохотала, и мы двинулись дальше.
* * *
В дверь постучали, и в комнату Кеннера и Лены заглянула Дарина.
– Лена, мы со Смелой собираемся спуститься пообедать – идёшь с нами?
Небольшая комната, всю обстановку которой составляла двуспальная кровать, стол с двумя стульями и шкаф, была завалена вещами из двух распотрошённых рюкзаков.
– Заходите, девочки, – отозвалась Лена, перетряхивая рюкзак. – Пару минут подождите, пожалуйста. Я сейчас закончу вещи Кеннера разбирать, и вместе пойдём.
– А зачем ты его вещи разбираешь? – полюбопытствовала Смеляна.
– Как зачем? – хмыкнула Лена. – Хочешь, чтобы твой мужчина был ухоженным – ухаживай.
– А разве не мужчины за женщинами ухаживают?
– Только до свадьбы.
– Да? – с некоторым сомнением начала Смела. – А...
– Только в романах, – отрезала Лена.
Смеляна захлопнула рот. Девушки переглянулись и понимающе вздохнули.
– Да шучу я, – засмеялась Лена. – Мне не в тягость проследить, чтобы у Кеннера всегда были чистые майки. Вы лучше скажите – вы сами-то чего ждёте? Будете так ушами хлопать – дождётесь, что Ивана окрутит какая-нибудь шустрая девица со стороны.
Дара со Смелой задумчиво посмотрели друг на друга.
– Ване бы ума как-нибудь добавить... – заметила Дарина.
– Зачем мужчине ум? – риторически вопросила Лена. – Мужчине ум только вредит, у него тогда мысли появляются.
– А про Кеннера ты тоже так думаешь?
– Иногда, – хихикнула Лена. – Но Ивану ум точно не нужен, у вас на всех троих ума хватит с запасом. Зато симпатичный, здоровый, с сильным даром. Дети хорошие будут.
Девушки дружно порозовели.
– Нам пока рано о детях думать, – возразила Смеляна.
– Ну и не думайте пока, – согласилась Лена. – А мужчинку прибирайте к рукам, нечего ему беспризорным болтаться.
Почти все столы в трактире были заняты, свободным оказался лишь ближайший от входа стол в центре зала. Судя по всему, трактир был популярным заведением, где собиралось местное общество, и в обеденное время зал не пустовал. К столику сразу же подошла молоденькая подавальщица.
– Что будете кушать? – приветливо спросила она. – Сегодня барашек хорош, ваши уже пообедали, очень шашлык хвалили. Чуреки только что из тандыра.
Девушки переглянулись, пожали плечами, и Лена сказала:
– На ваш вкус принесите чего-нибудь.
– Аша, и вина ещё принеси красавицам, – раздался голос сзади, – мы угощаем.
За спиной обнаружились двое ухмыляющихся джигитов, которые под взглядами девушек немедленно приосанились.
– Вина не надо, – спокойно сказала Лена. – И угощения тоже не надо. Проходите мимо, уважаемые.
– Ну что ты кочевряжишься, дэвушка, – нахмурившись, сказал тот, что постарше, – я сказал надо вина, значит надо. Выпьем, покушаем, поговорим.
– Вы слова понимаете? – уже несколько раздражённо спросила Лена. – Вам сказали проходить мимо, вот и проходите, вы здесь лишние.
– Вах, люблю объезжать строптивых кобылок! – радостно воскликнул джигит помоложе, бухнувшись на лавку рядом с Леной и по-хозяйски её облапив.
– ... – кратко охарактеризовала ситуацию Дара, а дальше события понеслись вскачь.
* * *
В трактир мы возвращались во главе процессии из трёх лошаков, нагруженных местными продуктами длительного хранения – лепёшками, вяленым мясом и сыром, который по твёрдости находился где-то между известняком и гранитом.
– Слушай, бача, – сказал я нашему чичероне[35], – нам нужен проводник до пещеры трёх шайтанов. Знаешь такого? Приведёшь, получишь ещё пол-дирхема.
[35 – Чичероне – проводник, дающий объяснения при осмотре достопримечательностей, музеев и т. п.]
– Дирхем.
– Ну нет, так нет, – согласился я. – Спрошу кого-нибудь другого.
– Ладно, пусть будет пол-дирхема, – угрюмо сказал пацан. – Жадный ты, урыс.
– Таким родился, все претензии к маме. Я ей передам, что ты мной недоволен.
– Кеннер, а почему пещера так называется? – полюбопытствовала Анета.
– Не знаю и даже не особенно хочу знать, – ответил я. – Ты, главное, у местных не спрашивай.
– Почему нельзя спрашивать?
– Да можно, просто не советую. Тебе охотно расскажут длинную унылую легенду. И дело даже не в том, что в ней не будет ни слова правды. Главное, что тебе придётся весь этот бред слушать от начала и до конца. А скорее всего, ещё и в нескольких вариантах.
Алина обернулась и с удивлённым видом посмотрела на меня.
– Кеннер, а ты точно в этих краях никогда не бывал? Как-то очень уж хорошо ты здесь ориентируешься.
Бывал, бывал, только не в этой жизни. Мир другой, а горцы те же самые.
– Что тут сложного, – пожал я плечами, – люди везде одинаковые.
Алина скептически хмыкнула, но продолжать разговор не стала. До трактира мы добрались в молчании. Я огляделся в поисках гаража для нашего транспорта.
– Девочки, – распорядился я, – мы с Алиной занесём продукты, а вы разберитесь с животными. Вон тот сарай, похоже, конюшня. Заведите их туда, и дайте конюху дирхем, чтобы он о них позаботился.
Нагруженные доверху тюками, мы едва протиснулись в дверь, и застыли, с изумлением рассматривая открывшуюся картину. На полу копошилась пара джигитов, бормоча что-то явно ругательное, а вокруг ходила до предела разозлённая Ленка. На наших глазах один из них встал на четвереньки, пытаясь подняться. Ленка тут же подскочила и от души пнула его в бок тяжёлым армейским ботинком. Джигит взвыл и рухнул обратно, суча ногами. Сидящие за столиками местные с интересом наблюдали за этими событиями, потягивая вино и оживлённо обсуждая происходящее. Сочувствия к избиваемым они явно не испытывали – в отличие от трактирщика, который держался руками за голову и взирал на это безобразие с видом приговорённого к казни.
Я бросил тюки на пол и подошёл к трактирщику.
– Почтенный, – обратился я к нему, – не подскажете, что это за юноши, которые пристают к моей жене?
Трактирщик смотрел на меня измученными глазами, совершенно не понимая, что я у него спрашиваю.
– Кто эти люди? – максимально упростил я вопрос.
– Джансух и Кудж, – наконец ответил трактирщик. – Племянники достойнейшего Хаджарата.
Всё ясно – племянники ах какого человека. Местная золотая молодёжь решила познакомиться с девушками, а горские обычаи за последнюю тысячу лет не сильно-то изменились. Женщина могла рассчитывать на какое-то уважение, только если за ней стояли достаточно уважаемые родственники. Приезжие, у которых не было братьев и дядьёв, готовых зарезать за оскорбление, по определению воспринимались как проститутки, с которыми вежливость была не обязательной.
– Дорогая, – обратился я к Ленке, – если ты закончила с этими молодыми людьми, позволь мне проводить их к выходу.
Я по очереди поднял их за шкирку и выкинул из трактира.
– Вы уже пообедали? – спросил я Ленку.
– Нет, – ответила Ленка, – мы только спустились на обед, и тут эти...
– Эй, почтенный, – обратился я к трактирщику, – где же наш обед?
Расставляя у нас на столе тарелки с шашлыком, абыстой и чуреками, трактирщик негромко сказал мне: «Хаджарат очень уважаемый человек. Очень плохой».
* * *
Достойнейший Хаджарат был в бешенстве. Впрочем, Хаджарат ещё в подростковом возрасте понял важную мысль: если хочешь управлять другими – научись сначала управлять собой. Крик, ругань, размахивание кулаками – это признак слабости. Тому, кто в гневе кричит, как сварливая женщина, уважения не заслужить никогда. Поэтому с племянниками, которые стояли перед ним, повесив головы, он разговаривал спокойно, никак не выдавая свои чувства. Племянники, однако, спокойствием дяди не обманывались.
– Двух мужчин, воинов, избила девка. Я бы этому не поверил, если бы это не видело своими глазами столько уважаемых людей. И что вы думаете делать сейчас?
– Соберём родственников, – ответил Джансух, подняв глаза. – У них всего трое парней, мы с ними легко справимся.
Кудж, который в этой паре был умным, мудро помалкивал.
– Ты дурак, – спокойно ответил дядя. – Как у моей сестры, достойной и умной женщины, мог родиться такой тупой ишак? Ответь мне, Джансух.
Джансух молчал, опустив глаза.
– Сегодня вы опозорились перед всей Нитикой. Ты хочешь опозорить нашу семью перед всей Апсны[36]? Чтобы вся Апсны со смехом вспоминала, как наша семья собирала силы, чтобы отомстить девке, избившей наших мужчин?
[36 – Апсны – Абхазия.]
Племянники чувствовали себя совсем неуютно и готовы были провалиться сквозь землю.
– И кроме того, для нас самих это может плохо кончиться, – продолжал Хаджарат. – Если урысы придут за них мстить, будет много крови. Нам этого не простят.
Хаджарат надолго замолчал, рассматривая племянников. Наконец Кудж не выдержал:
– Дядя, но что-то же надо делать. Нельзя же это просто так оставить.
– Надо, – согласился дядя, – но что-то делать надо по-умному. А не как баран, который только и умеет, что колотить лбом стену. Как ты, Джансух.
Хаджарат бросил сердитый взгляд на Джансуха и тот немедленно потупился.
– Девки-то красивые? – спросил дядя.
– Девки отличные. Молодые, наверняка ещё нетронутые, – наперебой заговорили племянники.
– Вот! Десять красивых девок. А если ещё и нетронутые, то наш покупатель скупиться не будет.
Джигиты посмотрели друг на друга и заухмылялись.
– Вы зубы-то не скальте, вам там ничего не обломится, не заслужили, – строго сказал дядя, и племянники снова затуманились.
– В общем, так, – продолжал Хаджарат. – Они взяли проводника до пещеры трёх шайтанов. Я вам дам ещё двух парней, перехватите их рядом с пещерой, есть там пара подходящих мест. Парней убейте, с ними слишком много возни. С одними девками вы справитесь, вчетвером-то, и с оружием. Через Мкана их потом и переправим, как обычно. Девок сразу ведите на наше место встречи, я передам Мкану, чтобы он прислал людей их забрать.
Хаджарат строго посмотрел на Джансуха.
– И запомни, Джансух, если ты опять на какую-нибудь девку залезешь, то я тебя евнухом сделаю. И это не шутка.
– Дядя, но хотя бы ту самую можно? – обиженно воскликнул Джансух. – За оскорбление?
– Ну ладно, но только её, и чтоб товарный вид не попортили.
Племянники радостно закивали, ухмыляясь.