Дюна: орден сестер. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 501 - 20 Декабря 2023

Главная » » Дюна: орден сестер. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 501

00:55

Дюна: орден сестер. Б. Герберт, К. Андерсон. Дюна 501

***

===

Может ли нож резать так же глубоко, как совесть?
Вориан Атрейдес. Арракис, дневник

В скальной пещере неровным кругом стояли фримены; судьба двух чужаков уже была решена. Наиб Шарнак смотрел на них свирепо, но, очевидно, считал Гриффина Харконнена мелкой рыбешкой и всю вину возлагал на Вориана Атрейдеса.
Вори принимал свою участь. Он не мог забыть выражения лица Ишанти, когда та пришла к неизбежному выводу, что он не сможет ее спасти… и что он не отступит. Она бросилась в пасть червя, не дав спасти ее – из страха, что это будет стоить жизни им всем.
Шарнак покачал головой.
– Не знаю, что находила Ишанти в тебе, но она ошибалась. Ты стоил жизни хорошей женщине.
Стоявший рядом с Вори молодой Харконнен был словно раздавлен случившимся. Гриффин оказался глупцом, жертвой обстоятельств, которых не понимал и к которым не был готов.
– Почему ты не дал мне умереть там, – пробормотал он. – Я не просил о спасении – особенно тебя.
Вори не мог ставить в вину молодому человеку попытку бегства, хотя она дорого обошлась.
– Это было не твое решение, – сказал он. – Мое и Ишанти.
– Если бы ты позволил ему умереть, это избавило бы нас от хлопот и спасло бы жизнь женщине, – заявил наиб.
Оставшись один в пустыне в этом орнитоптере, Вори улетел бы и высадил Гриффина в каком-нибудь поселении, откуда тот мог бы добраться до Арракис-Сити. Но их окружили машины фрименов… но даже улетев от них, он все равно вернулся бы в эту пещеру. Дело чести.
– Моя семья хотела отомстить тебе, расквитаться, – сказал Гриффин, – но сейчас я жалею, что отправился искать тебя.
Вождь племени с каменным лицом смотрел на обоих, словно на надоедливых детей.
– Ни один из вас не должен был приходить сюда. Вам здесь не место. – Он посмотрел на Вори. – Мы не знаем тебя, Вориан Атрейдес, и не хотим знать, а твои враги причинили большой вред нашим людям. А ты, Гриффин Харконнен, так сосредоточился на своей кровной вражде, что не обращал внимания, что преступаешь в погоне за этим человеком.
Шарнак снял с пояса длинный нож с молочно-белым лезвием, потом взял у одного из соплеменников второй кинжал. Оба клинка он бросил на посыпанный песком пол.
– Покончим с этим! Прекратите вражду между собой. Прямо сейчас. Мы не хотим в этом участвовать, хотя потом заберем вашу воду.
Вори почувствовал опустошенность в душе.
– Я не хочу с ним драться. Это и так слишком далеко зашло.
Наиб был непреклонен.
– Тогда я прикажу немедленно казнить вас.
Потрясенный Гриффин с серым лицом поднял нож. Посмотрел на него, потом на Вори.
– Мы с сестрой вложили в это целую жизнь, полную ненависти.
Вори не шелохнулся, не взял нож. Он не хотел драться.
Шарнак с отвращением посмотрел на Вори.
– Вы, чужаки, глупцы. Будешь стоять и ждать, пока он ударит тебя?
– Отпусти нас в пустыню, – сказал Вори, – мы сами будем выбираться. И оставим вас в покое.
Он стоял в напряженной позе. Наиб с отвращением пренебрежительно сказал:
– Вы истощили мое терпение. Нет, я сказал. Убейте их, если они не будут драться.
Фримены обнажили ножи и придвинулись к своим пленникам.
Вори, однако, попробовал спорить.
– А победитель – вы его все равно убьете?
– Может, да, а может, нет.
– Обещай победителю жизнь. И безопасное возвращение к цивилизации. – Вори прищурил серые глаза и не дрогнул, заметив ярость, исказившую лицо наиба. – Или я позволю ему убить меня – лучше пусть он, чем воры из пустыни.
Фримены заворчали, но их вождь только саркастически рассмеялся.
– Хорошо, ручаюсь честью: победителя мы увезем отсюда в безопасное место – и будем рады избавиться от вас обоих.
С большой неохотой Вори наклонился, подобрал кинжал и встал лицом к Гриффину. Молодой человек поднял свой молочно-белый клинок, повел рукой из стороны в сторону, словно проверяя вес оружия. Он как будто был готов к бою, но осторожничал.
– У меня есть защитный пояс, – сказал Гриффин, – вижу, он есть и у тебя. Будем сражаться, как цивилизованные люди?
– Цивилизованные? – переспросил Вори. – Думаешь, это и есть цивилизованное поведение?
Наиб Шарнак нахмурился.
– Щиты? Никаких щитов – рука к руке, нож к ножу.
– Я так и думал, – сказал Гриффин. Он сделал глубокий вдох. Потом, удивив Вори, ударил вперед сбоку. Двигался он невероятно быстро и удивительно точно, и Вори едва успел отскочить, еле увернувшись от острого, как бритва, клинка. Кто-то очень хорошо научил этого Харконнена драться.
В ответ он нерешительно ударил кинжалом, но Гриффин реагировал стремительно. Молодой Харконнен перебросил нож в другую руку и ударил снова.
Парируя удар, Вори услышал стеклянный звон клинка о клинок. У фрименских кинжалов нет гарды. Клинки скользили друг по другу, и Вори пришлось резко вывернуть запястье, чтобы избежать глубокого пореза. Противник держал равновесие, следя за оружием, но Вори вытянул левую руку и сильно толкнул Гриффина в грудь, заставив молодого человека отлететь назад. А когда Гриффин восстановил равновесие, Вори нанес быстрый удар по его левому бицепсу, пустив кровь, но стараясь не задеть артерию.
– Сдаешься?
Вори не хотел убивать.
Харконнен поморщился, отскочил и, защищаясь, стал махать ножом.
– Не могу – во имя Дома Харконненов я должен биться насмерть.
Вори хорошо знал, что такое бремя семейной чести. Давняя вражда десятилетиями настраивала Харконненов против него, и оскорбленная честь только все усложняла: если просто поддаться и позволить молодому человеку победить, вряд ли Гриффин будет доволен – зато фримены обеспечат его безопасность.
Те орали оскорбления и подбадривали бойцов криками. Вори подумал, что им все равно, кто победит: просто они хотят видеть, как прольется кровь за смерть Ишанти. Наиб Шарнак следил за схваткой в мрачном молчании.
Вори наседал. За долгую жизнь он приобрел огромный опыт рукопашных схваток, но уже несколько десятилетий жил мирно, избегая личных столкновений. Не хватало практики. Тем не менее он приблизился к молодому человеку, пытаясь снова ранить его, но не смертельно.
А вот у Гриффина причин сдерживаться не было, и он дрался с неожиданным мастерством и точностью. Такой техники, как у него, Вори не встречал, и сомнение во взгляде его противника перешло в уверенность, как будто он услышал голос в голове.
– Я говорил тебе, что был на Кеплере? На твоей планете? – спросил Гриффин, даже не запыхавшись. – Беседовал с твоей семьей.
Вори внезапно похолодел и едва успел отразить удар.
– Твоя жена, Мариелла. Старуха, – выпалил Гриффин. – Ты знаешь, что она умерла?
Он все точно рассчитал, его кинжал пробил защиту Вори и ударил в грудь, сразу под правым плечом – рана не смертельная, но боль острая. Мариелла! Вори мгновенно утратил всякую волю к борьбе, но остался инстинкт самосохранения. Он отступил, когда Гриффин прыгнул к нему, и поднял руку, не позволяя нанести новый порез, потом пнул Гриффина в бедро. Оба упали.
Из раны в плече шла кровь, Вори едва мог шевелить правой рукой. И был страшно зол.
Лежа на земле, Гриффин снова ударил; Вори отбил выпад, но держал оружие слишком слабо, и клинок выпал из рук. В отчаянной последней попытке защититься Вори поднял левую руку и схватил противника за запястье, чтобы удерживать кинжал подальше от себя.
– Что ты с ней сделал?
Гриффин воткнул два пальца в глубокий порез на плече Вори. От взрыва боли у Вори закружилась голова, и мгновение спустя Гриффин прижал молочно-белое лезвие к его горлу.
С печалью в голосе молодой человек наконец ответил:
– Я? Ничего. Я прилетел на Кеплер и угодил на похороны. – Он прижал нож крепче. – Я не хотел вредить твоей семье, как ты навредил моей. Я только хотел… хотел, чтобы ты знал: не все Харконнены заслуживают позора, от которого мы страдаем из-за тебя.
Вори не просил сохранить ему жизнь. Он лежал неподвижно, чувствуя острое лезвие у горла и ожидая последнего глубокого разреза. Долгие годы его жизни, долгая связь с Ксавьером и Абулурдом Харконненами, все последующие поколения – все завершалось.
Он только шепотом спросил:
– Если ты отнимешь мою жизнь, это восстановит честь твоей семьи?
У навалившегося на него Гриффина поникли плечи. Лезвие дрожало у сонной артерии Вори. На глазах молодого человека выступили слезы, а выражение лица из неуверенного стало отчаянным.
Наконец он убрал кинжал, с отвращением встал и отшвырнул оружие.
– Я решил не убивать тебя, Атрейдес, ради нашей чести. Ты виноват в том, что произошло с Домом Харконненов, но я отвечаю только за себя. – Левой ногой он отбросил оба ножа в сторону и встал перед наибом и недовольными фрименами. – Вражда окончена.
– Ты слаб, – сказал Шарнак. – Ты пересек галактику ради мести, а теперь струсил и не убил смертельного врага.
Гриффин нахмурился.
– Я не обязан объяснять тебе свое решение.
Вори с трудом встал. Рана в плече пульсировала, но он блокировал боль. Люди пустыни, не сводя с них глаз, придвинулись ближе.
Шарнак стиснул кулак.
– Гриффин Харконнен, ты украл воду у племени. Это преступление карается смертью. Вориан Атрейдес, ты его сообщник. Вражда между вами, может быть, окончена, но водяной долг племени должен быть уплачен. Мы заберем воду ваших тел, и пусть Вселенная забудет вас обоих.
– Подожди. – Вори порылся в кармане своего костюма для пустыни. Кровь пропитала ткань, но эта ткань не пропускала воду и остановит кровь… если он выживет. Он пальцами нащупал пакет и вытащил его. Бросил кошелек на пол, где на песке еще виднелись следы их борьбы. – Вы цените воду больше людей. Думаю, Ишанти я оплакиваю больше вас.
Наиб посмотрел на кошелек, словно тот был полон скорпионов.
– Что это?
– Если наше преступление – кража воды, я искупаю его водяными чеками, которые заработал в команде сборщиков пряности. В Арракис-Сити за них дадут впятеро больше воды, чем украл Гриффин.
Фримены смотрели на пакет. Многие из племени никогда не покидали пустыню, но кое-кто бывал в городе; они знали, как потратить эти кредиты. Наиб не мог решить, как отнестись к предложению.
А Вори не успокаивался.
– Вы убьете нас и заберете кредиты? Есть у вас честь или вы все-таки воры?
Фрименов это не устроило.
– Они должны нам не только воду, – заметил один воин.
– Заберем их воду, – предложил другой.
Но тут наиб выпрямился.
– Мы не воры и не убийцы. Никакое количество кредитов не оплатит те страдания, что вы нам принесли, однако Ишанти видела какую-то ценность в ваших жизнях. Я не хочу, чтобы ее дух сердился на нас, и делаю это ради нее, а не ради вас. – Он свел брови, наклонился и поднял с пола приношение. – Но вы должны покинуть сиетч и уйти далеко.
Шарнак обвел взглядом людей пустыни – не оспорят ли они его решение, но он был их наибом. Они уважали его слова, и ни один не высказался против.
– Да будет так, – подытожил вождь племени. – Один из моих людей отвезет вас на машине Ишанти. Мы знаем станцию наблюдения за погодой за много километров отсюда. Там мы вас оставим. Используйте устройство для связи и отправьте сообщение. Но сюда не возвращайтесь.
Демонстрируя холодное осуждение, наиб Шарнак повернулся к ним спиной и больше не смотрел на Вори и Гриффина – точно так же Вори, обвинив в трусости Абулурда Харконнена, повернулся к нему спиной и не смотрел на него.
– Мы больше не хотим иметь с вами ничего общего.

Компьютеры —это бесконечный соблазн, они пойдут на любые хитрости, чтобы сокрушить нас.
Манфорд Торондо. Единственный путь

Для Ракеллы начался кошмар.
Они с Валей и дюжиной колдуний стояли на высоком утесе и смотрели в небо, кишевшее золотыми корпусами имперских военных кораблей, которые, как саранча, вылетали из оставшегося на орбите гигантского корабля, свертывающего пространство. Была середина дня, и, если не считать этого атакующего флота, небо было чистым, голубым, обманчиво спокойным, только вдалеке дымились вулканы.
Увидев золотого имперского орла, Ракелла сразу поняла, что это не нападение взбесившихся фанатиков, но это не ослабило ее тревоги. Раньше она полагала, что официальная реакция императора будет более разумной и сдержанной, но после случившейся с Анной трагедии император имел право гневаться.
Ракелла знала, что речь идет о ее жизни и о существовании самого ордена сестер.
– По крайней мере он не привез с собой батлерианцев, – сказала она, поглядев на Валю. Та, бледная и напряженная, стояла рядом. Один за другим корабли садились на серебристо-пурпурную поверхность, предназначенную для этого. – Возможно, все-таки есть надежда…
Под своей смотровой площадкой она видела, как в пещерном городе в смятении бегают сестры. Слышала их возбужденные голоса, тревожные возгласы; даже у сподвижниц Доротеи были все основания для беспокойства. Теперь эти сестры поняли, что выпустили на свободу дракона.
Несмотря на свою подготовку и умение сосредоточивать ментальные усилия, несмотря на медитации и умение управлять мышцами, сестры не могли равняться с армией. Горстка потомков колдуний не могла вести бой с помощью своих психических сил.
С другой стороны, император Сальвадор Коррино привел с собой целую вооруженную армию.
Сопротивление только ожесточит его, и он уничтожит орден сестер. Нет, они не будут сопротивляться, решила Ракелла. Она примет на себя вину за то, что произошло с Анной Коррино, и умрет, если это спасет орден. Благодаря отличной работе сестры Вали никто из императорских следователей не найдет ни следа запрещенных компьютеров. Все прочие обвинения, какие может выдвинуть Доротея, доказать невозможно.
Из военного транспорта, зависшего над деревьями, выходили императорские солдаты; Преподобную Мать поразило, как они молоды – даже следовавшие за ними офицеры. Воздух наполнял гул машин и неизбежность насилия. Орудия на портативных генераторах силового поля спустились по склону холма и повисли, нацелив стволы на входы в пещеры. Бомбардировка вызовет падение камней на тропу, закроет туннели и убьет всех сестер. Но пока не было сделано ни выстрела.
Кери Маркес собрала вокруг Ракеллы нескольких колдуний устрашающего вида. Когда-то их легендарная психическая сила вызывала страх и благоговение, но сейчас осталось лишь бледное воспоминание.
– Мы будем защищать орден сестер, Преподобная Мать, – сказала Кери. – Будь у нас больше колдуний, император не решился бы на вторжение.
– Ты ничего не можешь сделать, Кери. Если мы попробуем сопротивляться, нас убьют. – Она пошла навстречу войскам. – Надо придумать, как сделать, чтобы они были довольны.
На уже заполненную площадку опускался на генераторах силового поля большой нарядный корабль, и Ракелла увидела, как забегали офицеры, отдавая приказы. Солдаты выстроились на полимеризованных вершинах, ограждая площадку, готовые к встрече императора. От борта корабля отошел трап с перилами, и на нем выстроились солдаты с оружием на изготовку. Элитные войска… личная гвардия императора.
Затем показались два старших офицера, и наконец за ними – император Сальвадор Коррино вместе с братом. Доротея с величественным видом шла в двух шагах за ними.
Валя не скрывала отвращения.
– Как я и думала, Доротея нас предала.
– Да, она, несомненно, что-то натворила. Я поговорю с ней сама.
Валя набралась мужества и расправила плечи.
– Если император пришел мстить за Анну, я буду сопровождать вас.
– Я Преподобная Мать. Вся ответственность на мне. – Улыбка Ракеллы не успокаивала. – Но да, я хочу, чтобы ты пошла со мной. Может, мы спасем ситуацию, показав им то, что они хотят увидеть. – Она повернулась к престарелой колдунье. – Кери, собери сестер-ментатов и ждите нас в пещере с записями о рождениях. Мы позволим императору искать, где он захочет, и, надеюсь, убедим его, что орден использует только людей-компьютеров.
Кери Маркес торопливо ушла, а Ракелла и Валя начали спускаться по тропе.
Перед императорским флагманским кораблем суетились служители, устанавливая павильон и надежное кресло, из которого император мог бы наблюдать за ходом операции. Сальвадор был в военном мундире и даже с ручным оружием Чандлера. Медали, ленты и имперские львы у него на груди превращали военный мундир скорее в костюм придворного, чем в мундир военачальника. Увидев приближающуюся Преподобную Мать, Сальвадор произнес в громкоговоритель:
– На планете Россак объявляется карантин на время расследования в связи с обвинением в вопиющих преступлениях против человечества.
Высоко подняв голову, Ракелла шла по навесу над вершинами деревьев туда, где приземлились корабли; свита следовала за ней, но она не смотрела на них.
– Ваша военная мощь производит впечатление, сир, и сестры признают вашу власть.
Она подходила, не выказывая ни тени страха, и Сальвадор плотнее уселся на своем временном троне. Родерик и Доротея встали по бокам.
– Я представляю школу, – продолжала Ракелла, – и говорю от имени этих женщин. Я отправила Преподобную Мать Доротею вернуть вам вашу сестру Анну вместе с моими искренними извинениями за причиненный ей вред. – Она указала на солдат, стоявших по стойке смирно по сторонам от императора. – Очевидно, этого недостаточно. Чем еще искупить нашу вину в этой ужасной трагедии?
Сальвадор поерзал на троне.
– Мы прибыли вовсе не поэтому. – Он раздраженно посмотрел на Родерика, вздернул подбородок и откашлялся. – Мало того, что нашу сестру постигла ужасная участь, нам стало известно, что ваша школа использует запрещенные мыслящие машины для обработки огромного архива записей о рождениях. – Он со свистом вдохнул через узкий нос. – Мне также известно, что вы делаете прогнозы о том, каким именно семьям и индивидам можно разрешить продолжение рода, – и я не прошел этот тест.
Ракелла почувствовала, как кровь стынет в жилах. Этого она не ожидала. Как Преподобная Мать, Доротея имела доступ к Другим Памятям и через них могла узнать о компьютерах, но не могла знать о предполагаемом наследственном пороке Сальвадора. Сестры-ментаты не могли донести ей об этом – только доктор Зома. Либо врач школы Сукк откровенно предала Ракеллу, либо ее схватили и пытали. Шепот голосов Другой Памяти стал вдруг таким громким и тревожным, что Ракелла едва могла думать.
Сальвадор понизил голос. Теперь его слышали только Ракелла и стоявшие с ней рядом сестры.
– Ваши записи порочны, если в них говорится, что императору нельзя иметь потомства.
Ноздри его раздулись; казалось, он неохотно добавляет это обвинение к перечню грехов ордена – ему не хотелось даже упоминать, что его гены могут быть с изъяном.
Ракелла решила отвечать дерзко.
– Так говорит сестра Доротея? – Она печально покачала головой. – Этого следовало ожидать. Она лишь недавно приняла средство и пережила почти убийственный процесс трансформации в Преподобную Мать. Такая большая доза изменяющего сознание средства часто сопровождается иллюзиями и повреждением рассудка. Вы видели, как пострадала ваша сестра Анна от такой же дозы. – Она увидела гневное лицо Доротеи, но продолжала бесстрастно смотреть на императора. – А рассказала ли вам моя внучка, что сама много дней пролежала в коме и выжила, но изменилась?
– Внучка? – Император бросил обвиняющий взгляд на Доротею, потом опять посмотрел на Ракеллу. – Вы хотите сказать, что все это ей привиделось? Если эта женщина нестабильна, почему вы послали ее к императорскому двору?
Ракелла ответила:
– Отчаянная ситуация с Анной требовала немедленных мер. Мы выбрали в качестве нашего представителя Доротею, мою родную внучку, учитывая ее прошлую службу при дворе. Я полагала, что она пришла в себя, но теперь опасаюсь, что она страдает галлюцинациями.
Доротея резко сказала:
– Преподобная Мать может сколько угодно сеять сомнения, сир. Но помещения ордена набиты компьютерами – других доказательств нам не нужно.
– Люди во всех отношениях превосходят машины, – почти нараспев сказала Ракелла.
– Не надо цитировать мне Оранжевую Вселенскую Библию, – рявкнул Сальвадор. – Я только что выпустил ее от своего имени в новом издании.
Ракелла осторожно ответила:
– Во время джихада я работала с Мохандасом Сукком, помогала лечить жертв эпидемий, распространявшихся машинами, и своими глазами видела зло, причиняемое мыслящими машинами. Я видела, как из-за этих машин вымирает население целых городов и планет, поэтому никогда не пойду на их восстановление.
Когда стало очевидно, что император не знает что сказать, вперед выступил Родерик Коррино.
– У нас довольно данных, чтобы приказать обыскать Россак и в случае необходимости очистить его.
– Здесь есть компьютеры, – настаивала Доротея.
– Где же именно, внучка? – Мягкий тон вопроса свидетельствовал, что Ракелла жалеет молодую женщину. – Ты их видела наяву, а не во сне?
– Я видела их в своих Других Памятях. Голоса говорили о них, твои собственные воспоминания говорили.
С понимающим кивком Ракелла обратилась к императору:
– Понятно. Она слышит голоса в голове.
Больше ничего не требовалось говорить.
– Покажите, где вы держите эти записи о рождениях – и в какой форме, – потребовал Сальвадор, вставая с трона. – Я хочу видеть все, касающееся меня и моего потомства.
Ракелла с улыбкой ответила:
– Позвольте проводить вас в наш архив; он в тайной пещере.
Все было готово. Карты рождений и подробные генеалогические древа хранились в неудобной, но надежной форме – в виде рукописей. Досье неполные и в таком виде будут предъявлены императору. Сестры-ментаты подобрали нужные тома.
Идя первой по тропе, Ракелла продолжала напряженно размышлять. Что знает император? Допрашивал ли он доктора Зому? Сумела ли врач подмешать в его еду нужный состав или потерпела неудачу?
– Как вы знаете, сир, обширная генетическая информация копилась на Россаке несколько столетий. У нас есть сведения о Батлерах и Коррино и вообще обо всех знатных семействах. Колдуньи и мои сестры никогда не делали из этого тайны.
Многочисленные военные оставались на месте, а Ракелла повела императора и его свиту вверх по крутой тропе к запретным пещерам. Внутри она показала им прежнюю компьютерную комнату; сейчас здесь стояли только столы и шкафы с переплетенными записями. За столами, поглощая информацию, сидели семь сестер-ментатов в черных одеяниях, ими руководила колдунья-ментат Кери Маркес.
Кери сняла с полки один из томов и показала императору Сальвадору.
– Сир, восемь сестер-ментатов заняты запоминанием информации, добавляя ее к тому, что мы уже знаем. Получив достаточно данных, мы сможем проводить анализ и создавать прогнозы. Эти женщины – люди-компьютеры; они учились на Лампадасе, в школе, которую поддерживают батлерианцы.
Доротея в ярости подбежала к полкам, схватила несколько томов и швырнула на пол. Голос ее стал пронзительным.
– Мыслящие машины были здесь! Компьютерные базы данных с информацией за века; здесь делали прогнозы на несколько поколений вперед!
Родерик и император просмотрели несколько томов; то же самое без особого желания проделали некоторые офицеры. Сальвадор с побагровевшим лицом посмотрел на Доротею; та, казалось, была в отчаянии. Отделившись от группы, она бегала по помещению, искала, но ничего не находила. Наконец она остановилась в дверях, гневная и смущенная.
– Сир, они куда-то спрятали компьютеры!
Ракелла самым рассудительным тоном ответила:
– Можете обыскать весь пещерный город, сир. Единственные «мыслящие машины» ордена сестер – это люди-компьютеры. С ментатами мы не нуждаемся в запрещенной технологии.
Нервно заговорила Валя, но Ракелла знала, что нервная дрожь в ее голосе тщательно разыграна.
– Прошу прощения, ваше величество, но, возможно, поведение сестры Доротеи объясняется чувством вины за то, что произошло с вашей бедной сестрой. Доротея работала в фармакологической исследовательской лаборатории ордена, и именно она создала яд, которым отравилась Анна.
Когда Доротея услышала это, глаза ее широко раскрылись.
– Я дала капсулу тебе, Валя, а не Анне Коррино.
– Ошибаешься. Капсула, которую ты дала мне, по-прежнему со мной.
И в доказательство своих слов Валя достала из кармана маленькую синюю капсулу.
Старая Кери Маркес осуждающе взглянула на Доротею, потом посмотрела на императора.
– Сестра Валя говорит правду, сир. Доротея помогает мне в фармацевтической лаборатории. Препарат должен применяться только в тщательно контролируемых обстоятельствах, но она по ошибке оставила в лаборатории без присмотра очень опасную дозу. И вопреки всем предостережениям ваша бедная сестра приняла яд.
Доротея хотела возразить, но Сальвадор явно начал терять терпение и сердился на нее.
– На сегодня мы слышали достаточно. Вижу, расследование будет гораздо сложнее, чем мы ожидали.
Хотя Ракелла выставила Доротею на посмешище, она не чувствовала себя в безопасности. У императора не было доказательств, но имелись подозрения. Сохраняя видимость спокойствия, она посмотрела ему в глаза и сказала:
– Мы окажем вам полное содействие, сир.

Достойный противник приносит больше удовлетворения, чем любое финансовое вознаграждение.
Гилберт Альбанс. Руководство по тактике. Школа ментатов на Лампадосе

Взрывы, разнесшие на куски три фабрики на Тонарисе, избавили Джозефа Венпорта от всяких сомнений. Даже он не ожидал, что варвары так кровожадны – невежественны, да, но не такие злобные!
– Будь проклят ты и твой глупый страх перед тем, чего ты не понимаешь! – прошептал он, едва сдерживая рвущийся из груди крик. Ему хотелось, чтобы Сиоба была рядом, но в то же время он радовался, что она в безопасности на Колхаре.
Когда совсем недавно ученый Птолемей описывал чудовищное нападение Полу-Манфорда на его лабораторию, Джозеф подумал, что тот преувеличивает; но теперь он сам видел, что батлерианцы подобны сорвавшимся с цепи бешеным псам. Пока они не нацелились на административный центр, но Джозеф не ожидал от этого безногого монстра никакого сочувствия.
Он повернулся к стоявшему за ним ментату.
– Он убил десятки моих людей, работавших с машинами, уничтожил фабрики. Он не остановится – ты это знаешь.
Взгляд Драйго Роджета метался; ментат наблюдал за разрушениями и напряженно думал.
– Это стремительное нападение должно заставить вас сдаться. Их военная сила намного превосходит нашу.
Голос Манфорда в коммуникаторе напоминал скрип металлической проволоки; вождь излагал свой ультиматум:
– Мы уничтожим все остальные фабрики-роботы, если в течение пяти минут вы не капитулируете.
Венпорт приглушил звук и повернулся к Драйго.
– Дай мне альтернативу, ментат. Клянусь, я не сдамся без борьбы! Используй свои тактические знания. Используй все, на что мы способны. И научи меня, как нанести поражение Манфорду Торондо.
– Это будет трудно, сэр. Нам повезет, если мы уцелеем.
Джозеф вдохнул, выдохнул и внимательно посмотрел на комплекс Тонариса и на вражеский флот.
– Тогда найди способ хотя бы причинить ему ущерб.

Гилберт уже запомнил положение различных планетоидов, главных фабрик и тридцати вооруженных патрульных кораблей «Венхолдз», пятнадцати других разных категорий и групп сооружающихся кораблей. С помощью техники, которой когда-то научил его Эразм, он мысленно разработал трехмерный план всего комплекса и теперь разглядывал его, пытаясь найти слабые места, гадая, что использует отчаявшийся противник против превосходящих сил батлерианцев. Он не думал, что Джозеф Венпорт легко смирится с поражением.
В школе ментатов Гилберт не раз играл в подобные тактические игры со своим лучшим учеником Драйго; эти мысленные эксперименты и практические занятия очень походили на их игры с Эразмом в Коррине. Теперь Манфорд Торондо вынудил его сопровождать батлерианский флот, и упражнение стало реальностью. Опыт очевидца дал ему сведения, которых раньше не было. Уничтожать эти фабрики и верфи – совсем не то, что зарабатывать очки в академической игре.
Хотя он никогда не говорил этого, в особенности среди батлерианцев, Гилберт с неизменным восхищением вспоминал бесстрастную эффективность фабрик-роботов, полную предсказуемость итогов производства. Что касается самого Гилберта, время, проведенное с Эразмом, было спокойным и приятным, особенно в сравнении с дикими всплесками эмоций непостоянных батлерианцев. От этих взрывов только что погибли живые люди. Все это выводило из равновесия. Манфорд даже не потрудился проверить, что именно собирается уничтожить.
Срок, назначенный Манфордом для уничтожения всего комплекса, истекал, и разъяренный Джозеф Венпорт сообщил, что согласен на уступки. Но Манфорд был настроен скептически. Он взглянул на Гилберта.
– Какова твоя оценка, ментат? Он пытается обмануть нас или искренне признает поражение?
– Я не могу прочесть его мысли, но по моей оценке этих фабрик, кораблей и оборонительных возможностей директор Венпорт не может победить в этой схватке. Он умен и, вероятно, пришел к такому же выводу, так что мое мнение таково: капитуляция искренняя и законная.
«Если, конечно, он не безрассуден. Или не обладает неизвестной нам информацией».
Но об этом Гилберт упоминать не стал. Манфорд Торондо разбирался в безрассудности лучше любого ментата.

За поразительно короткое время Драйго по приказу Джозефа составил изобретательный план использования любых возможных материалов верфей Тонариса. Джозеф изучил этот план и немедленно одобрил его.
– Хорошо. Если уж в любом случае все будет уничтожено, лучше лишиться всего в сражении с этими бандитами, чем сдаться и смотреть, как они все громят. – Он перевел дух, разгладил усы. – Объявите по открытому каналу о полной эвакуации. Постарайтесь, чтобы звучало убедительно. Потом приготовьте три корабля.
Тем временем подлинные указания – зашифрованные – были отправлены по частному чрезвычайному каналу верным людям в космический флот «Венхолдз». И хотя Джозеф презирал тирана-батлерианца, он снова открыл канал связи.
– Ладно, мясник! Я подготовил немедленную эвакуацию своего персонала. Это хорошие люди. Даете слово, что они не пострадают?
Манфорд ответил таким нечеловеческим взглядом, какие Джозеф видел у искалеченных навигаторов.
– Если они и дальше будут совершать преступления против человеческой души, их накажет судья более страшный.
Джозеф закатил глаза и только потом вспомнил, что нужно притворяться побежденным.
– Это не ответ на мой вопрос. Будут ли они в безопасности?
Глядя на экран, он не мог определить, на каком из многочисленных кораблей Манфорд.
– В безопасности от нас – да. Но комплекс будет уничтожен. Отправляйте ваши три корабля, и мои люди завершат работу без ненужного кровопролития.
Джозеф продолжал сохранять внешнее безразличие. Он намеревался вызвать необходимое кровопролитие. И прервал связь, чтобы его люди могли продолжать работу втайне.
Три больших эвакуационных корабля вылетели на пятнадцать минут раньше срока и направились к батлерианскому флоту.

Эвакуационные корабли – это огромные переоборудованные корабли-роботы; вероятно, это намеренное оскорбление со стороны Джозефа Венпорта. Гилберт узнал конструкцию; ему было известно, сколько пассажиров может находиться на борту, хотя откуда эта информация, он не стал разглашать.
– Удивительно, как быстро сумел их загрузить директор Венпорт: ведь персонал был рассредоточен по многим верфям и фабрикам, – сказал Гилберт, опасаясь, что Манфорд истолкует его тон как восхищенный. – Он очень эффективно провел операцию.
Вождь батлерианцев улыбнулся.
– Какая разница? Страх смерти подгоняет.
Гилберт нахмурился, продолжая наблюдать за кораблями; он проводил в уме быстрые вычисления.
– Нет. Не думаю, что объяснение таково… – Ощущение беспокойства усиливалось. – Пожалуйста, спросите у директора Венпорта, сколько человек эвакуируют.
Манфорд удивился и слегка растерялся.
– А какое это имеет значение? Мы будем держать их в плену на их собственных кораблях. Разберемся позже.
– Мне нужно знать количество. Это важно.
Пожав плечами, Манфорд кивнул Анари Айдахо, и та снова открыла канал связи. Через несколько мгновений на экране появился раздосадованный Джозеф Венпорт.
– Что еще вам нужно? Три корабля уже в пути.
– Мой ментат хочет точно знать, сколько человек персонала эвакуируется на этих кораблях.
– Зачем? Корабли уже в пути. Сосчитаете, когда они к вам прибудут. Там все, кого вы не убили.
– Он настаивает.
Рядом с Манфордом показался Гилберт.
– Почему вы не хотите отвечать на этот вопрос, директор Венпорт?
Тот пробормотал что-то пренебрежительное о ментатах и сказал:
– Шесть тысяч двести восемьдесят три человека – но число может быть неточным. Я не знаю точно, скольких вы убили, взорвав фабрики.
И он неожиданно прервал сеанс связи.
В мозгу Гилберта шли молниеносные расчеты. Встревоженный, он обернулся к Манфорду.
– Этого не может быть. У него не было времени, чтобы переместить на корабли столько людей. Что-то тут не так.

Мы не всегда сами выбираем себе врагов или союзников. Иногда вмешивается судьба и делает выбор за нас.
Гриффин Харконнен. Письмо на Ланкивейл

Пилот из числа жителей пустыни вел машину прочь от сиетча и почти ничего не говорил. Вориан чувствовал, что опустошен и печален. Хотя он никогда не сдавался, сейчас он не видел поводов для оптимизма. Один из фрименов перевязал ему рану на плече, но сделал это кое-как, как будто не думал, что Вори проживет достаточно долго, чтобы выздороветь. Раненую руку Гриффина тоже перевязали.
Когда пилот высадил их на погодной станции, он дал им литрак воды.
– Наиб Шарнак говорит, что вы переплатили. Не тратьте ее зря.
И улетел на машущем орнитоптере, оставив их одних.
Одни в пустыне, застрявшие на автоматической станции наблюдения за погодой, эти двое молча смотрели друг на друга и сравнивали свои воспоминания.
Погодная станция ютилась в небольшом углублении среди скал посреди пустой равнины; насколько хватал глаз, среди бесконечных дюн торчали лишь несколько камней.
Вори открыл станционное убежище, сосредоточившись на необходимости выжить. Гриффин стоял рядом, выражение лица у него было нетерпеливое.
– Может, здесь есть аварийные запасы воды.
– Воды нет. Здесь нет.
Они нашли запас жестких галет, которые сохранят им жизнь, если они сумеют за несколько дней вызвать спасателей. Вори перенастроил приборы связи, чтобы послать сигнал на самых разных волнах, но станция наблюдения за погодой была устроена в самой глубине пустыни намеренно. Учитывая количество статического электричества, тучи песка и пыли и бури на разных стадиях развития, связь наверняка была очень ненадежной.
Гриффин настоял на повторе сигнала – его передавали каждый час. Вскоре он вышел из пристройки, где хранилось оборудование, вытирая руки.
– Я снова отправил сигнал. Скоро кто-нибудь появится.
– Если кто-то слушает. Кто знает, как часто прослушивают эти станции?
– Кто-нибудь обязательно услышит.
Вори не спорил. Он пробыл на Арракисе дольше молодого Харконнена и преодолел немало трудностей и препятствий. Гриффин полагал, что кто-нибудь из чистого человеколюбия организует спасательную операцию, потому что люди ждут помощи друг от друга. Когда-то Вори тоже в это верил, и, будь это Кеплер, не усомнился бы.
Но это был Арракис.
Сперва Вори думал, что ему нечего сказать Гриффину Харконнену, но тот расспрашивал о Ксавьере и об Абулурде. Они сидели в тени станционного здания.
– Давно это было, – заговорил Вори. – Целую жизнь назад. После знакомства с ними я побывал на других планетах и стал другим человеком. Я заблокировал все эти воспоминания.
– Тогда разблокируй их.
Жара давила. Вори читал на лице молодого человека нетерпеливое ожидание. Он углубился в воспоминания, стараясь преодолеть препятствие – память о том, как Абулурд предал его в битве при Хрейтгире, – и понял, что в глубине души сохранил добрые воспоминания о прадеде Гриффина.
Он мог бы солгать молодому человеку и сочинить небылицы, рисующие фальшиво-розовый портрет его предка, но не собирался этого делать. Вори зашел слишком далеко и узнал слишком много, чтобы допускать такие компромиссы; сейчас он не станет лгать. Но он принялся рассказывать о том, как они вместе с Абулурдом боролись с клещами-пираньями, выпущенными Омниусом на Салусу Секундус; как Абулурд решил сохранить фамилию Харконнен, хотя остальные члены его семьи сменили ее на Батлер; как Вориан пообещал очистить имя Ксавьера Харконнена от несправедливых обвинений, предъявленных ему историей.
– А что насчет Ксавьера? – спросил Гриффин. – Что ты о нем помнишь?
На лице Вори появилась легкая улыбка.
– Мы встретились впервые как враги.
– Как мы.
– У меня много историй о Ксавьере, хороших историй…

На следующий день в помещении погодной станции Вори посмотрел на барометр, на сведения о скорости и направления ветра, собранные сенсорами, но метеорологические данные не дали ему ничего полезного. Помимо небольшого количества припасов и инструментов, он нашел механическое оружие – пружинный пистолет Маула, хотя не знал, для чего его применяют. Может, чтобы отгонять бандитов? Личный щит убережет от пуль, но жители пустыни его не носят. Он оставил пистолет, но Гриффину о находке не сказал.
Снаружи Гриффин крикнул:
– Подходит корабль спасателей! Кто-то принял наш сигнал!
Вори вышел из душного жаркого убежища в пыль и зной и увидел, что молодой человек показывает в беловатое небо. Там низко кружил летательный аппарат с ревущим двигателем, он изменил курс и еще больше опустился для посадки.
– Скоро будем в безопасности. – Гриффин махал руками, потом оглянулся и крикнул через плечо: – Тебе нужна медицинская помощь. Если рана на плече загноится, ты не сможешь пользоваться рукой.
Вори позабавила ироничность этого заявления.
– Вчера ты пытался меня убить, а сегодня вдруг заботишься о моей руке.
Гриффин с мрачной улыбкой обернулся к Вори.
– Так кто теперь не забыл о вражде?
Послушав рассказы молодого человека о Ланкивейле, о его планах расширить промысел китового меха, о недавней катастрофической гибели дяди со всем грузом, Вори решил как-нибудь посетить эту планету, если получится. Он даже подумывал, не вложить ли в предприятия Харконненов часть своего состояния, строго как партнер без права голоса. Но пока ничего об этом не говорил. Время было не самое подходящее.
Сейчас Гриффина больше всего заботило, как сказать сестре, Вале, что вопрос мести решен, пусть не так, как она требовала. Молодой человек надеялся, что она примет его объяснения, и думал, как все это ей преподнести.
Корабль спасателей сел, подняв выхлопами двигателя бурю песка. Гриффин побежал к нему через защищенное скалами «блюдце», размахивая руками, чтобы привлечь внимание, хотя пилот его, конечно, уже видел.
Вори задумался о том, кто мог поймать их сигнал и во что может обойтись спасение. Гриффин, вероятно, предполагал, что оно бесплатное; Вори считал, что у молодого человека нет денег, но сам он сможет получить деньги через планетарный банк «Венхолдз».
Двигатель корабля смолк. Люк скрипнул и отошел в сторону. И когда Гриффин со смехом подбежал к трапу, Вори увидел две фигуры.
Первой показалась Хайла. Вори крикнул, предупреждая Гриффина, но у того не было ни малейшего шанса.
Молодой человек не знал ее. Она схватила его за горло, и у Гриффина изумленно выпучились глаза. Хайла оторвала его от земли, он безуспешно пытался вырываться.
Рядом с сестрой появился Андрос, пренебрежительно взглянул на Гриффина, потом на Вори.
– Он для тебя важен?
– Нет, но…
Хайла, не сводя глаз с Вори, повела запястьем и сломала Гриффину шею, а потом отбросила его, как старую куклу. Тот, дергаясь, упал на песок.
Вори закричал:
– Не надо было этого делать!
Хайла засмеялась, ее смех напоминал скрип несмазанных дверных петель.
– Какая разница? Мы пришли за тобой, брат.
Андрос сказал:
– Нам предстоит выбор. Либо мы позволим тебе присоединиться к нам, чтобы втроем возобновить великую работу титанов, либо…
– Либо вы убьете меня, чтобы отомстить за смерть нашего отца.
Вори посмотрел на Гриффина Харконнена, который неподвижно лежал на песке, очевидно, мертвый; на его лице не было боли, только удивление. Вори повернулся к близнецам.
– Оба варианта мне не нравятся.
И побежал.