Люди,    слабые по своей сути, видят в угрозах предельное выражение власти и могущества. Но люди воистину сильные видят в угрозах показатель уязвимости.

Барон Владимир Харконнен. Советы убийцам                

Барон был в ярости и против обыкновения дал Раббану это понять. Помимо того, Харконнен был сильно расстроен, но тщательно скрывал это от своего неуклюжего племянника.

Каких-то два дня назад барон получил краткое зашифрованное послание, подписанное герцогом Лето: «Мы от души надеемся, что ваш племянник Раббан поправляется от полученной рубленой раны. Очень жаль, что мы не смогли более тесно пообщаться с ним на Груммане».

В письме не было никаких объяснений, и от этого барон ощущал неприятное стеснение в груди. Итак, Раббана опознали. Герцог Атрейдес узнал, что Харконнены каким-то образом вовлечены в конфликт… хотя, очевидно, что у Лето нет никаких доказательств: в противном случае к письму был бы приложен вызов в суд Ландсраада. Итак, Лето просто хочет, чтобы Дом Харконненов был в курсе, что он знает.

Это, конечно, бесит, но не вредит. Пусть Атрейдес кипит от сознания собственного бессилия. Если он осмелится начать вражду по такому ничтожному поводу, то барону будет очень легко прикинуться потерпевшей стороной.

Сегодня днем Тварь наконец смог вернуться на Гайеди Прим, прорвался через заслон охраны и без промедления явился к дяде. При всех его очевидных недостатках, у Раббана были и несомненные достоинства. Во всяком случае, Раббан понял, в какую неприятную историю он влип и что отныне его судьба находится всецело в руках барона. Это можно было считать наличием хотя бы зачаточного интеллекта. Очевидно, все остальные переодетые харконненовские солдаты были просто убиты.

Едва переводя дыхание, с всклокоченными волосами, Раббан предстал перед бароном в его личном кабинете. На темени был укреплен кровоостанавливающий тампон. На том месте, где врач обработал рану, рыжеватые волосы были выбриты. Наклейка придавала Раббану вид побитого бродяги. Рана на плече была перевязана противовоспалительным бинтом. Наверное, это та самая рубленая рана, на которую намекал Лето.

– Я прямо-таки трепещу от желания поскорее узнать о твоих приключениях. – Басовитый голос барона, сидевшего за темным резным столом, сочился сарказмом. В кабинет проскользнул Фейд, которому тоже хотелось послушать об эскападах родного брата. Стройный молодой человек презрительно посмотрел на своего мускулистого тупоголового брата, который нервно переминался с ноги на ногу. Фейд устроился на диване и принялся ждать.

Рублеными короткими фразами, иногда противореча самому себе, Раббан рассказал, как его окружили злобные грумманские солдаты, обвинившие его в своих военных неудачах и жаждавшие снести ему голову. Рассказал о том, что целая дивизия переодетых харконненовских солдат либо пала, провалившись в разверзшуюся на дне высохшего моря пропасть, либо была убита мстительными солдатами виконта Моритани. Поведал Раббан и о том, как за ним гнались солдаты Атрейдеса, как он бежал от них, отделавшись лишь легкой раной. Потом, после того как на Грумман высадились войска Верниусов, а затем и сам Император, Раббан спрятался в каком-то заброшенном складе и только так избежал плена.

Оказывается, племянник не совсем лишен способностей и воображения. Тем не менее лицо барона потемнело.

– Тебя видели солдаты Атрейдеса. Они узнали тебя.

– Откуда ты…

Барон грохнул мясистым кулаком по столу, потом показал племяннику письмо герцога Лето.

– Ты соображаешь, что если бы тебя поймали или если бы ты оставил следы пребывания наших солдат на Груммане, то мы оказались бы в просто критическом положении?

Раббан стоял на своем твердо:

– Я не оставил никаких улик, дядя. Если бы у Атрейдеса было какое-нибудь доказательство, он не ограничился бы этим письмом.

Барон едва заметно улыбнулся, удивленный рассудительным ответом Раббана. Фейд произвел грубый звук, но ничего не сказал.

Раббан продолжил свой рассказ:

– К счастью, с Императором было столько сопровождающих, такая большая свита, столько солдат, что мне удалось незаметно убить одного из них, переодеться в его форму и завладеть документами. В сумятице, которая творилась в Ритке, мне удалось смешаться со свитой, проникнуть на корабль и получить разрешение на перелет сюда.

– Оказывается, и ты можешь быть умным, – раздраженно заметил Фейд.

Голос Раббана перестал дрожать, теперь он был совершенно уверен в себе.

– Думаю, что я все сделал правильно.

– Ты сумел правильно улизнуть, но с задачей ты не справился. Ты слышал о последних декретах Императора?

– Я слышал, что Дом Моритани лишен титула и планеты.

– Это не самая важная часть императорского решения, – сказал Фейд со слишком многозначительным видом. – Виконт Моритани был препровожден в тюремный фрегат и отправлен на Кайтэйн, где он предстанет перед судом Ландсраада. Он поклялся, что раскроет все свои маленькие тайны.

Раббан залился краской.

– Ты имеешь в виду, что он расскажет о нашем участии в конфликте?

– О нет, ну конечно же, нет, – сказал барон с елейным сарказмом. – Он потерял все, на карту поставлена его жизнь, он впал в окончательную немилость, но мы должны надеяться, что виконт сохранит тайну, потому что мы с ним такие добрые друзья. – Он вперил в племянника такой взгляд, что Раббан поспешил отвернуться.

Раббан был мыслителем первого порядка. Для него каждое действие было сугубо конкретным, действием самим по себе. Если он бросал в пруд камень, то не ждал, что от камня по воде пойдут круги. У Раббана были и сильные стороны, хотя барон редко хвалил его за них. Но такие выгодные качества у Раббана были. Бывали моменты, когда требовалась просто грубая сила, и в этом Глоссу Раббану практически не было равных. Еще важнее было то, что у этого человека не было завышенных амбиций. Он не был честолюбив настолько, чтобы домогаться должностей с высокой ответственностью. От этого племянника барон не опасался кинжала в спину или яда в бокале вина.

Напротив, Фейд обладал острым и живым умом. Он часто перескакивал с одного предмета на другой, но как хороший жонглер никогда не упускал их из виду. Был ли он нечестен? Возможно. Кроме того, при всей его юности он не скрывал нетерпения, ожидая, что барон назначит его своим официальным преемником. Пока барону не было нужды вслух объявлять свою волю, но Фейд… милый Фейд был единственной надеждой Дома Харконненов. Барон видел это, глядя на серьезное выражение его лица, на его проницательные глаза, видя его стремление учиться.

Но можно ли доверять этому молодому человеку?

– У Моритани нет никакого резона нас защищать, – небрежно заметил Фейд. – На самом деле в его интересах преувеличить наше участие в конфликте.

Глядя на Раббана, барон дал ему несколько мгновений помучиться, но потом решил облегчить его участь.

– К счастью, наши дела не настолько плохи, чтобы их нельзя было поправить. Пока ты прохлаждался на обратном пути домой, я принял альтернативное решение.

Раббан почти по-детски обрадовался, что у его дяди есть план. Он даже не желал слушать объяснения барона относительно деталей плана.

Важнейшее изменение личности в созревающем молодом человеке происходит тогда, когда он обнаруживает, что его отец смертен, человечен и подвержен слабостям.

Зависнув над ночной стороной Каладана, лайнер Гильдии исторг из своего чрева военно-транспортные суда и боевые корабли, за которыми последовал семейный фрегат Атрейдесов. Герцог Лето уважительно отнесся к тем, кто доблестно сражался за него в войне убийц. Солдаты направились по домам первыми.

Сидя рядом с Полом у большого иллюминатора, Лето размышлял вслух:

– Я очень хочу увидеть твою мать, особенно после всего того, что нам пришлось пережить. Она… только она сможет заставить меня снова почувствовать себя живым. Сейчас я нахожусь в каком-то оцепенении. – Герцог беспокойно встал, сделал знак сыну, чтобы тот следовал за ним, и по коридору зашагал к правому борту корабля. Фрегат в это время входил в плотные слои атмосферы. За окнами промелькнули и исчезли внизу огни кораблей герцогского эскорта.

– Я очень хорошо понимаю твои чувства, отец. Я тоже многое понял, пройдя через испытания. Больше всего я надеюсь, что мне никогда больше не придется видеть битвы.

– Конечно, ты можешь на это надеяться, но боюсь, что это маловероятно. Ты – сын герцога. Даже если ты не будешь искать конфликтов, они сами найдут тебя.

Фрегат прорвался сквозь последний слой облаков, и Пол увидел мерцающие огоньки прибрежных деревень и яркое пятно космопорта Кала-Сити. Порыв ветра качнул корабль, и Пол едва сумел сохранить равновесие. Фрегат заплясал на фронте бури. Глядя сквозь косую пелену дождя, Пол вдруг увидел очертания Каладанского замка и первую группу кораблей, которые уже приземлились в космопорте. Корабли были похожи на маленькие фигурки на огромной игровой доске.

На большом мониторе виднелась точки, соответствующие летящим и приземляющимся судам. Когда корабль садился, красная точка превращалась в зеленую. Герцог отдал по каналу связи инструкции своим офицерам и в ответ получил их доклады. Лето был доволен, что все они благополучно возвращаются домой.

Семейный фрегат, покружив над космопортом, направился к главной посадочной площадке. Через иллюминатор правого борта Пол видел вспененное волнующееся море. Волны прибоя бились о прибрежные скалы. До захода солнца рыболовецкие суда вернулись в гавань, опередив шторм. Но ветер был так силен, что несмотря на то, что суда были на приколе, они сильно бились бортами о сваи дока. Пол знал, что добрый народ Каладана легко переносит морские штормы. Погода всегда будет неважной, но это не умаляло любви народа к родной планете.

Фрегат с сильным толчком коснулся земли, и тягачи потащили его в ангар, где уже были укрыты от непогоды другие корабли. Пол и Лето вышли из люка, спустились по трапу и ступили на землю, мокрую от струй воды, стекавшей с корпуса фрегата. В ангаре они увидели леди Джессику, которая уже ждала мужа и сына. Мокрые волосы и одежда говорили о том, что дождь застиг ее по пути в ангар.

Не соблюдая никаких формальностей, Лето прижал к себе Джессику и крепко ее поцеловал.

– Мне жаль, что ты попала в бурю.

– Это не буря, а всего лишь слабый дождик, ничего особенного.

Родители взялись за руки и замолчали, хотя Пол понимал, что им есть что сказать друг другу. После помолвки Лето и Илесы Икац Джессика чувствовала себя как лодка без руля, оказавшаяся в открытом море. Массовое убийство в день свадьбы и война убийц прокатились по их отношениям как паровой каток. Теперь настало время обоим принять решение о восстановлении разрушенного. Они оба были уже не те, что прежде.

Борясь с собственными мыслями, Лето смотрел на Джессику своими серо-стальными глазами, а она просто ждала. Пол напряженно смотрел на родителей. Наконец отец сказал:

– У нас не будет более подходящего момента поговорить об этом, Джессика, и наш сын тоже должен это услышать. Я устал от политики и вражды, я не хочу больше заключать никаких брачных союзов с другими благородными Домами. – Он взял руку Джессики в свою. – Ты – моя единственная леди, моя единственная любовь на все времена. Я не могу жениться на тебе, но я не женюсь ни на одной другой женщине.

Джессика была взволнована его словами.

– Ты не можешь мне этого обещать, Лето. Ты должен заставить других аристократов угадывать. Ты должен поддерживать свой выбор, в то время как я всего лишь твоя наложница.

– Для меня, любимая, ты больше, чем наложница. – Лето протянул руки и обнял Пола. – Ты – мать нашего сына, будущего герцога.