Главная » 2022 » Февраль » 17 » Двадцать лет спустя. Александр Дюма. 015. XXXIII СТЫЧКА. XXXIV МОНАХ.
16:58
Двадцать лет спустя. Александр Дюма. 015. XXXIII СТЫЧКА. XXXIV МОНАХ.
***
Вода покрыла его голову, заглушив голос. Рауль бросился с лошади, по-
кинув ее на произвол судьбы, и в два, три взмаха рук был уже подле нес-
частного. Он схватил лошадь за удила и приподнял ее голову из воды. Жи-
вотное вздохнуло свободнее и, словно поняв, что ему пришли на помощь,
удвоило усилия. Тотчас Рауль схватил руку молодого человека и положил ее
на гриву, за которую она и ухватилась так цепко, как хватаются утопаю-
щие. Теперь Рауль был уверен, что всадник не выпустит из рук гривы, и
всецело занялся лошадью, направляя ее к противоположному берегу, помогая
ей рассекать волны и подбадривая ее криками.
Внезапно лошадь споткнулась о песчаную отмель и встала на ноги.
- Спасен! - воскликнул седой господин, тоже становясь на ноги.
- Спасен, - тихо пробормотал молодой человек, выпуская гриву и падая
с седла на руки Рауля.
Рауль был всего в десяти шагах от берега. Он вынес на землю бес-
чувственного молодого человека, положил на траву, расшнуровал воротник и
расстегнул застежки камзола.
Минуту спустя старик был возле них.
Наконец и Оливен добрался до берега после бессчетного множества
крестных знамений.
Люди, оставшиеся посреди реки, принялись направлять паром к берегу
при помощи шеста, который нашелся у них.
Мало-помалу благодаря заботам Рауля и сопровождавшего всадника господина мертвенно-бледные щеки молодого человека покрылись румянцем. Он
открыл глаза, и его блуждающий взор скоро остановился на том, кто спас
его.
- Ах! - воскликнул он. - Я искал вас. Без вас я был бы уже мертв,
трижды мертв.
- Но можно и воскреснуть, как вы видите, - отвечал Рауль. - Мы все
отделались только хорошей ванной.
- О, как мне благодарить вас! - воскликнул старый господин.
- А, вы здесь, мой добрый Арменж? Я очень напугал вас, не правда ли?
Но вы сами виноваты. Вы были моим наставником, почему же вы не научили
меня лучше плавать?
- Ах, граф! - сказал старик. - Если бы с вами случилось несчастье, я
никогда бы не посмел явиться на глаза маршалу.
- Но как же это случилось? - спросил Рауль.
- Как нельзя проще, - ответил тот, кого называли графом. - Мы переплыли уже больше трети реки, как вдруг канат оборвался, и моя лошадь, испугавшись крика и суетни паромщиков, прыгнула в воду. Я плохо плаваю и
не отважился в воде слезть с лошади. Вместо того чтобы помочь ей, я
только стеснял ее движения и великолепнейшим образом утопил бы себя, если бы вы не подоспели вовремя, чтобы вытащить меня из воды. Отныне, сударь, если вы согласны, мы связаны на жизнь и на смерть.
- Сударь, - сказал Рауль, низко кланяясь, - уверяю вас, я весь к ва-
шим услугам.
- Меня зовут граф де Гиш, - продолжал молодой человек. - Мой отец -
маршал де Граммон. Теперь, когда вы знаете, кто я, окажите мне честь
назвать себя.
- Я виконт де Бражелон, - сказал Рауль, краснея оттого, что не может,
подобно графу де Гишу, назвать имя своего отца.
- Ваше лицо, виконт, ваша доброта и ваша смелость привлекают меня. Вы
уже заслужили мою глубокую признательность. Обнимемся и будем друзьями.
- Я тоже полюбил вас от всего сердца, - ответил Рауль, обнимая графа,
- располагайте мною, прошу вас, как преданным другом.
- Теперь скажите мне, виконт, куда вы направляетесь? - спросил Гиш.
- В армию принца, граф.
- И я тоже, - радостно воскликнул юноша. - Тем лучше, значит мы вместе получим боевое крещение.
- Отлично! Любите друг друга! - сказал воспитатель. - Вы оба молоды,
вы, наверное, родились под одной звездой, и вам суждено было встретиться.
Молодые люди улыбнулись доверчиво, как и свойственно молодости.
- Теперь, - сказал воспитатель, - вам надо переодеться. Ваши слуги, -
я отдал им приказание, как только они сошли с парома, - должно быть, уже
в гостинице. Сухое белье и вино вас согреют, идемте.
Молодые люди не возражали. Напротив, они нашли такое предложение ве-
ликолепным и тотчас же вскочили на своих лошадей, любуясь друг другом.
Действительно, оба они были юноши с гибкими, стройными фигурами, благо-
родными, открытыми лицами, кротким и гордым взглядом, прямодушной и тон-
кой улыбкой. Гишу было лет восемнадцать, но ростом он был не выше пят-
надцатилетнего Рауля. Они невольно протянули друг другу руки и, пришпорив коней, поехали бок о бок до самой гостиницы. Один находил радостной
и прекрасной жизнь, которой чуть было не лишился, другой благодарил бо-
га, что успел уже в своей жизни сделать нечто такое, что должно понравиться его опекуну.
Только один Оливен не совсем был доволен прекрасным поступком своего
барина. Выжимая рукава и полы своего камзола, он думал, что остановка в
Компьене избавила бы его не только от этого приключения, по и от просту-
ды и ревматических болей - неизбежных его последствий.
XXXIII
СТЫЧКА
Пребывание в Нуайоне было непродолжительным. Все спали глубоким сном.
Рауль велел разбудить себя, если приедет Гримо, но Гримо не приехал. Ло-
шади, без сомнения, тоже оценили восьмичасовой полный отдых и предоставленную им роскошную подстилку из соломы. В пять часов утра де Гиша разбудил Рауль, который пришел пожелать ему доброго утра. Наскоро позавтракав, к шести часам они сделали уже две мили.
Беседа молодого графа представляла живейший интерес для Рауля. Юный
граф много рассказывал, а Рауль больше слушал. Воспитанный в Париже, где
Рауль провел всего один день, да еще при дворе, которого Рауль не видал,
де Гиш со своими пажескими проказами и двумя дуэлями, в которые он ухитрился ввязаться, невзирая на эдикты, а главное - несмотря на надзор сво-
его наставника, был для Рауля занимательнейшим собеседником. Рауль побывал в Париже только у Скаррона, и он назвал де Гишу лиц, которых он там
видел. Гиш знал всех - госпожу де Нельян, мадемуазель д'Обинье, мадемуазель де Скюдери, мадемуазель Поле, г-жу де Шеврез - и принялся остроумно
их всех высмеивать. Рауль очень боялся, как бы он не вздумал смеяться и
над герцогиней де Шеврез, к которой он сам чувствовал искреннюю и глубокую симпатию. Но, инстинктивно ли или из расположения к герцогине,
только де Гиш рассыпался в похвалах ей. От этих похвал дружба Рауля к
графу усилилась.
Затем разговор перешел на любовь и на ухаживанье за дамами. Тут Бражелону тоже пришлось больше слушать, чем говорить. Он и слушал и, прослушав три-четыре довольно прозрачных рассказа, подумал, что граф, как и
он, скрывает в сердце какую-то тайну.
Гиш, как мы сказали, воспитывался при дворе, и все интриги двора были
ему известны. Рауль много слышал о дворе от графа де Ла Фер, только двор
этот сильно изменился с того времени, как Атос его видел. Поэтому рассказы графа де Гиша содержали много совершенно нового для его спутника.
Беспощадный и остроумный, молодой граф разобрал всех по косточкам. Он
рассказал о былой любовной связи между г-жой де Лонгвиль и Колиньи; о
столь роковой для последнего дуэли на Королевской площади, на которую
г-жа де Лонгвиль смотрела из окна; о новой ее связи с князем Марсильяком, ревновавшим ее до того, что он хотел бы перестрелять всех и
каждого, даже ее духовника, аббата д'Эрбле; о любовных интригах принца
Уэльского с герцогиней де Монпансье, племянницей покойного короля, столь
прославившейся впоследствии своим тайным браком с Лозеном. Даже самой
королеве досталось изрядно, и кардинал Мазарини тоже получил свою долю
насмешек.
День пролетел незаметно. Воспитатель графа, весельчак, человек светский, исполненный учености "по самую макушку", как выражался его ученик,
не раз напомнил Раулю глубокую образованность и насмешливое, меткое ост-
роумие Атоса. Но никто, по мнению Рауля, не мог сравниться с графом де
Ла Фер в изяществе, тонкости и благородстве языка и манер. Ездоки на
этот раз берегли своих лошадей больше вчерашнего и в четыре часа спеши-
лись в Аррасе. Путники приближались к театру войны и решили пробыть в
этом городе до следующего утра, потому что испанские отряды часто,
пользуясь ночной темнотою, отваживались делать нападения даже в окрест-
ностях Арраса.
Французская армия стояла между Понт-а-Марком и Валансьеном, загибаясь
к Дуэ. Сам принц, по слухам, находился в Бетюне.
Неприятельская армия занимала местность от Касселя до Куртре, и так
как грабежи и всякого рода насилия были нередки, то несчастное пограничное население покидало свои уединенные жилища и спасалось в укрепленных
городах, где оно могло рассчитывать на убежище и защиту. Аррас был пере-
полнен беженцами.
Говорили о предстоящей битве, которая должна была быть решающей.
Принц будто бы до сих пор только маневрировал в ожидании подкреплений,
которые теперь прибыли. Молодые люди были очень рады, что поспели так
вовремя.
Они поужинали и легли спать в одной комнате. Они были в том возрасте,
когда дружба завязывается быстро. Им уже казалось, что они знают друг
друга со дня рождения и никогда не захотят расстаться. Вечер прошел в
разговорах о войне; слуги чистили оружие; молодые люди заряжали пистоле-
ты на случай стычки. На следующий день оба проснулись огорченные, им
снилось, что они приехали слишком поздно и не смогут участвовать в бит-
ве. Распространился слух, что принц Конде очистил Бетюн и отступил к
Карвену, оставив, впрочем, в Бетюне гарнизон. По так как это известие не
было достоверным, то молодые люди решили продолжать свой путь на Бетюн,
рассчитывая, что дорогой они всегда смогут свернуть вправо и ехать в
Карвен.
Воспитатель графа де Гиша, знавший в совершенстве местность, предложил поехать проселочной дорогой, лежавшей посередине между дорогами в
Лапе и в Бетюн. В Аблене можно будет все разузнать, а для Гримо они ос-
тавили маршрут. Около семи часов все отправились в путь. Юный и пылкий
Гиш с увлечением говорил Раулю:
- Нас сейчас трое, и с нами трое слуг. Слуги паши хорошо вооружены, и
ваш мне кажется довольно стойким.
- Я никогда не видел его в деле, - ответил Рауль, - но он бретонец:
это обещает многое.
- Да, да, - отвечал Гиш, - я уверен, что при случае и он сумеет стре-
лять. Мои же люди надежные, бывавшие в походах с моим отцом. Итак, нас
шестеро воинов. Если мы натолкнемся на маленький неприятельский отряд,
равный по численности нашему или даже немного больше нашего, неужели мы
не нападем на них, Рауль?
- Разумеется, нападем, - ответил виконт.
- Тише, тише, молодые люди, - вмешался в разговор воспитатель, - вот
о чем размечтались! А инструкции, которые мне даны, граф! Вы забыли, что
мне приказано доставить вас к принцу целым и невредимым. Когда будете в
армии, лезьте под пули, если вам угодно. А до тех пор я, как главнокомандующий, приказываю вам отступать и сам повернусь тылом, завидев хоть
один вражеский шлем.
Гиш и Рауль переглянулись с улыбкой. Местность становилась все лесистее. От времени до времени встречались небольшие группы беженцев-крестьян, которые гнали перед собой скот и везли на тележках или та-
щили на себе самое ценное из своего имущества.
До Аблена доехали без приключений. Там навели справки и узнали, что
принц действительно покинул Бетюн и теперь находится между Камбреном и
Вапти. Опять оставив маршрут для Гримо, они отправились кратчайшей дорогой, которая через полчаса привела маленький отряд на берег ручейка,
впадающего в Лис.
Местность, вся изрезанная изумрудно-зелеными лощинками, была восхити-
тельна. Случалось, их тропа пересекала небольшие рощицы. Каждый раз при
въезде в такую рощицу воспитатель, опасаясь засады, высылал вперед двух
слуг в качестве авангарда. Сам он вместе с молодыми людьми представлял
главные силы армии, а Оливен, с карабином наготове, прикрывал тыл. Через
некоторое время вдали показался довольно густой лес; за сто шагов от
этого леса Арменж принял обычные меры предосторожности и выслал вперед
двух слуг.
Слуги скрылись в зарослях. Молодые люди и воспитатель, весело болтая,
ехали за ними шагах в ста. Оливен держался сзади приблизительно на таком
же расстоянии. Вдруг загремели ружейные выстрелы. Воспитатель крикнул:
"Стой!" Молодые люди повиновались и остановили лошадей. В ту же минуту
они увидели мчавшихся назад слуг.
Молодые люди, горя нетерпением узнать, в чем дело, поспешили им
навстречу. Воспитатель последовал за ними.
- Вам преградили путь? - быстро спросили молодые люди.
- Нет, не то, - отвечали слуги, - должно быть, нас даже и не замети-
ли. Выстрелы раздались в ста шагах перед нами, видимо, в самой чаще леса, и мы вернулись за указаниями.
- Мое указание, - сказал Арменж, - и даже мой приказ - отступить! В
этом лесу, быть может, засада.
- И вы ничего не видели? - спросил граф своих слуг.
- Я видел как будто всадников в желтом, спускавшихся по руслу реки, -
ответил один из них.
- Так, - сказал воспитатель, - мы наткнулись на отряд испанцев. На-
зад, скорей назад!
Молодью люди обменивались взглядами, как бы советуясь друг с другом.
В эту минуту послышался выстрел из пистолета, за которым последовали
крики, призывавшие на помощь.
Молодые люди переглянулись еще раз, убедились, что ни тот, ни другой
не расположен отступать, и, в то время как воспитатель уже повернул свою
лошадь, бросились вперед.
Рауль крикнул:
- За мной, Оливен!
А Гиш:
- За мной, Юрбен и Бланше!
И, прежде чем Арменж успел опомниться от изумления, они уже исчезли
в лесу.
Пришпоривая лошадей, молодые люди выхватили пистолеты.
Через пять минут они, по-видимому, приблизились к месту, откуда раз-
давались крики. Тогда они сдержали лошадей и стали продвигаться с осторожностью.
- Тише, - сказал де Гиш, - всадники.
- Да, трое верхом и трое спешившихся.
- Что они делают? Вы видите?
- Мне кажется, они обыскивают раненого или убитого человека.
- Вероятно, какое-нибудь подлое убийство, - сказал де Гиш.
- Но ведь это же солдаты, - возразил Бражелон.
- Да, но убежавшие из армии, почти грабители с большой дороги.
- Пришпорим, - сказал Рауль.
- Пришпорим, - повторил де Гиш.
- Стойте! - вскричал бедный воспитатель. - Умоляю вас!..
Но молодые люди не слушали ничего. Они помчались один быстрее друго-
го, и крики воспитателя только предупредили испанцев.
Трое всадников немедленно бросились к ним навстречу, в то время как
остальные продолжали обирать двух путешественников, ибо, подъехав ближе,
молодые люди увидели не одно, а два лежащих тела.
На расстоянии десяти шагов Гиш выстрелил первый и промахнулся. Испанец, устремившийся на Рауля, выстрелил тоже, и Рауль почувствовал в ле-
вой руке боль, как от удара хлыстом. Шага за четыре от врага он выстрелил; испанец, пораженный в грудь, раскинул руки и упал навзничь на круп
лошади, которая, закусив удила, понесла.
В ту же минуту Рауль, точно в тумане, увидел дуло мушкета, направлен-
ное в него. Он вспомнил совет Атоса и с быстротою молнии поднял на дыбы
свою лошадь. Раздался выстрел. Лошадь отпрыгнула в сторону, ноги ее под-
косились, и она грохнулась наземь, примяв ногу Рауля.
Испанец бросился к нему, схватил мушкет за дуло и замахнулся, чтобы
прикладом раздробить ему голову.
К несчастью, Рауль находился в таком положении, что не мог вытащить
ни шпаги из ножен, ни пистолета из кобуры. Он увидел, как приклад взвил-
ся над его головой, в невольно зажмурил глаза. Но в эту минуту де Гиш
одним скачком налетел на испанца и приставил ему пистолет к горлу.
- Сдавайтесь, - сказал он, - или смерть вам.
Мушкет вывалился из рук солдата, и он тотчас сдался.
Гиш подозвал одного из своих слуг, поручил ему стеречь пленного, с
приказанием пустить пулю в лоб, если тот сделает малейшую попытку к
бегству, и, спрыгнув с лошади, подошел к Раулю.
- Ну, граф, - сказал Рауль с улыбкой, хотя бледность обличала его
волнение, неизбежно при первой схватке, - вы быстро расплачиваетесь со
своими долгами. Не захотели долго быть мне обязанным. Если б не вы, -
прибавил он, повторяя слова графа, - я был бы теперь трижды мертв.
- Мой противник убежал, - отвечал Гиш, - и дал мне возможность прийти
вам на помощь. Но вы, кажется, серьезно ранены! Я вижу, вы весь в крови!
- Мне как будто, - ответил Рауль, - оцарапало руку. Помогите мне выбраться из-под лошади, и затем, надеюсь, ничто не помешает нам продолжать
путь.
Д'Арменж и Оливен слезли с коней и стали оттаскивать лошадь, бившуюся
в агонии.
Раулю удалось вынуть ногу из стремени и высвободить ее из-под лошади.
Через секунду он был на ногах.
- Ничего не повредили? - спросил Гиш.
- По счастью, ничего, уверяю вас, - ответил Рауль. - Но что сталось с
несчастными, которых эти негодяи хотели убить?
- Мы приехали слишком поздно. По-видимому, они их убили и убежали со
своей добычей. Мои слуги около трупов.
- Пойдем посмотрим, вдруг они еще живы, и мы можем им помочь, - ска-
зал Рауль. - Оливен, мы получили в наследство двух лошадей, но я потерял
своего копя. Возьмите себе лучшую из двух лошадей, а мне дайте вашу.
И они направились к месту, где лежали жертвы.
XXXIV
МОНАХ
Двое мужчин лежали на земле. Один, пронзенный тремя пулями, лежал ли-
цом вниз и плавал в собственной крови. Он был мертв. Другого слуги прис-
лонили к дереву, он горячо молился, подняв глаза к небу. Пуля пробила
ему верхнюю часть бедра.
Молодые люди подошли сначала к мертвому и переглянулись с удивлением.
- Это священник, - сказал Бражелон. - На голове у него тонзура. О,
негодяи! Поднять руку на священнослужителя!
- Пожалуйте сюда, сударь, - сказал Юрбен, старый солдат, участник
всех походов кардинала-герцога. - Тому уже ничем не поможешь, а вот это-
го еще, пожалуй, можно спасти.
Раненый печально улыбнулся.
- Меня спасти? Нет, - сказал он. - Но помочь мне умереть - да.
- Вы священник? - спросил Рауль.
- Нет.
- Мне показалось, что ваш несчастный товарищ принадлежал к церкви,
поэтому я вас об этом спросил, - сказал Рауль.
- Это бетюнский священник. Он хотел отвезти в надежное место священ-
ные сосуды и казну своей церкви; принц оставил наш город, и, может быть,
завтра его займут испанцы. Так как все знали, что неприятельские шайки
рыщут в окрестностях и план, задуманный священником, опасен, то никто не
отважился сопровождать его. Тогда я предложил свои услуги.
- Эти негодяи напали на вас! Они стреляли в священника!
- Господа, - сказал раненый, оглядываясь, - я сильно страдаю, по мне
все же хотелось бы, чтобы меня перенесли в какой-нибудь дом.
- Где бы вам могли помочь? - спросил де Гиш.
- Нет, где бы я мог исповедаться.
- Но, может быть, - сказал Рауль, - вы вовсе не так опасно ранены,
как думаете?
- Сударь, - отвечал раненый, - поверьте мне, нельзя терять ни минуты.
Пуля пробила шейку бедренной кости в проникла в живот.
- Вы лекарь? - спросил де Гиш.
- Нет, - сказал умирающий, - но я немного понимаю в ранениях и знаю,
что моя рана смертельна. Постарайтесь же перенести меня куда-нибудь, где
бы я мог найти священника, или возьмите на себя труд привести его сюда,
и бог вознаградит вас. Нужно спасти мою душу, - тело уже погибло.
- Умереть за исполнением доброго дела! Это невозможно, бог вам поможет.
- Господа, - сказал раненый, собирая все свои силы и стараясь встать,
- ради бога, не будем терять время в пустых разговорах. Помогите мне
добраться до ближайшей деревни или поклянитесь вашим вечным спасением,
что вы пришлете сюда первого монаха, первого священника, которого вы
встретите. Но, - прибавил он с отчаянием, - едва ли кто отважится прийти: ведь все знают, что испанцы бродят в окрестностях, и я умру без по-
каяния. О господи, господи! - воскликнул раненый с таким ужасом в голо-
се, что молодые люди вздрогнули. - Ты не допустишь этого! Это было бы
слишком ужасно.
- Успокойтесь, - сказал Гиш - клянусь вам, вы получите утешение, которого просите. Скажите нам только, есть ли здесь поблизости какое-ни-
будь жилье, где мы могли бы попросить помощи, или деревня, куда можно
послать за священником?
- Благодарю вас, да вознаградит вас господь. В полумиле отсюда, по
этой же дороге, есть трактир, а через милю примерно дальше - деревня
Грене. Поезжайте к тамошнему священнику. Если не застанете его дома, обратитесь в августинский монастырь, последний дом сверни направо, и при-
веди ко мне монаха. Монаха или священника, все равно, лишь бы он имел от
святой церкви право отпускать грехи in articulo mortis [15].
- Господин д'Арменж, - сказал де Гиш, - останьтесь при раненом и наблюдайте, чтобы его перенесли как можно осторожнее. Прикажите сделать но-
силки из веток и положите на них все наши плащи. Двое слуг понесут его,
а третий для смены пусть идет рядом. Мы поедем виконт и я, за священником.
- Поезжайте, граф, - ответил воспитатель. - Но, ради всего святого,
не подвергайте себя опасности.
- Не беспокойтесь. К тому же на сегодня мы уже спасены. Вы знаете
правило: non bis in idem [16].
- Мужайтесь, - сказал Рауль раненому, - мы исполним вашу просьбу.
- Да благословит вас бог, - ответил умирающий с выражением величайшей
благодарности.
Молодые люди помчались в указанном направлении, а воспитатель графа
де Гиша занялся устройством носилок.
Минут через десять граф и Рауль завидели гостиницу.
Не сходя с лошади, Рауль вызвал хозяина, предупредил его, что к нему
сейчас принесут раненого, и велел ему приготовить все нужное для пере-
вязки: кровать, бинты, корпию. Кроме того, Рауль попросил хозяина, если
тот знает поблизости лекаря или хирурга, послать за ним и пообещал воз-
наградить посыльного. Хозяин, видя двух богато одетых юношей, пообещал
все, о чем его просили, в молодые люди, убедившись, что приготовления к
приему раненого начались, поскакали дальше в Грене.
Они проехали больше мили и завидели уже крыши домов, крытые красной
черепицей, ярко выделявшиеся среди окружающей зелени, как вдруг показал-
ся едущий им навстречу верхом на муле бедный монах, которого, судя по
его широкополой шляпе и серой шерстяной рясе, они приняли за августинца.
На этот раз случай посылал именно то, чего они искали. Они подъехали к
монаху.
Это был человек лет двадцати двух или трех, которого аскетическая
жизнь делала на вид гораздо старше. Он был бледен, но это была не та ма-
товая бледность, которая красит лицо, а какая-то болезненная желтизна.
Его короткие волосы, чуть видневшиеся из-под шляпы, были светло-русые;
бледно-голубые глаза казались совсем тусклыми.
- Позвольте вас спросить, - с обычной вежливостью обратился к нему
Рауль, - вы священник?
- А вы зачем спрашиваете? - безразлично, почти грубо ответил монах.
- Чтобы знать, - надменно ответил де Гиш.
Незнакомец ударил мула пятками и продолжал свой путь.
Де Гиш одним скачком очутился впереди него и преградил ему дорогу.
- Отвечайте, - сказал он. - Вас спросили вежливо, а каждый вопрос
требует ответа.
- Я полагаю, что имею право говорить или не говорить, кто я такой,
первому встречному, которому вздумается меня спрашивать.
Де Гиш с великим трудом подавил в себе яростное желание пересчитать
кости монаху.
- Прежде всего, - сказал он, - мы не первые встречные: мой друг - виконт де Бражелон, а я - граф до Гиш. Затем мы спрашиваем вас об этом
вовсе не из прихоти: раненый, умирающий человек нуждается в помощи церкви. Если вы священник, я приглашаю вас из человеколюбия последовать за
нами, чтобы помочь этому человеку. Если же вы не священник - тогда дру-
гое дело; предупреждаю вас из учтивости, которая, видимо, вам вовсе незнакома, что я готов проучить вас за дерзость.
Монах смертельно побледнел и улыбнулся так странно, что у Рауля, не
спускавшего с него глаз, сердце сжалось от этой улыбки, как от оскорбления.
- Это какой-нибудь испанский или фламандский шпион, - сказал он, хва-
таясь за пистолет.
Быстрый, как молния, угрожающий взгляд был ответом Раулю.
- Так что же, - продолжал де Гиш, - вы будете отвечать?
- Я священник, - сказал человек.
И лицо его стало опять бесстрастным.
- В таком случае, отец, - сказал Рауль, вкладывая пистолет обратно в
кобуру и принуждая себя говорить почтительно, - раз вы священник, то
вам, как сказал уже мой друг, представляется случай исполнить свой долг.
Сейчас должны принести встреченного нами раненого, которого мы поместим
в ближайшей гостинице. Он просит священника. Наши слуги сопровождают
его.
- Я поеду туда, - сказал монах.
И он ударил мула пятками.
- А если вы не поедете, - сказал де Гиш, - то, поверьте, наши лошади
в силах догнать вашего мула. А мы можем велеть схватить вас всюду, где
бы вы ни были. И тогда, клянусь вам, расправа будет коротка: нетрудно
найти дерево и крепкую веревку.
Глаза монаха снова сверкнули, но и только. Он повторил опять: "Я поеду туда", и двинулся по дороге.
- Поедем за ним, - сказал де Гиш, - это будет вернее.
- Я и сам хотел вам это предложить, - ответил Рауль.
И молодые люди направились вслед за монахом, стараясь держаться за
ним на расстоянии пистолетного выстрела. Минут через пять монах оглянул-
ся, как бы желая убедиться, следят ли за ним.
- Видите, - сказал Рауль, - как мы хорошо сделали, что поехали за
ним.
- Ужасное лицо у этого монаха! - сказал де Гиш.
- Ужасное! - повторил Рауль. - В особенности его выражение; эти жел-
тые волосы, тусклые глаза, эти губы, проваливающиеся при каждом слове,
которое он произносит...
- Да, - сказал де Гиш, которого менее, чем Рауля, поразили эти под-
робности, потому что он разговаривал, в то время как Рауль занимался
наблюдением. - Да, странное лицо. Но, знаете, все эти монахи подвергают
себя таким уродующим человека мучениям! От постов они бледнеют, бичева-
ние делает их лицемерными, а глаза их тускнеют от слез: они оплакивают
житейские блага, которых лишились и которыми мы наслаждаемся.
- Как бы то ни было, - сказал Рауль, - бедняга получит своего священника. Но, судя по лицу, у кающегося, право, совесть чище, чем у духовника. Я, признаться, привык к священникам совсем другого вида.
- Видите ли, - сказал де Гиш, - он из странствующих монахов, что про-
сят милостыню на большой дороге, пока им не свалится приход с неба. По
большей части это иностранцы - шотландцы, ирландцы, датчане. Мне иногда
показывали таких.
- Столь же безобразных?
- Нет, но все же достаточно отвратительных.
- Какое несчастье для бедного раненого умирать на руках у подобного
монаха!
- Положим, разрешение-то грехов идет не от того, кто его дает, а от
бога, - сказал Гиш. - Но, признаюсь, я предпочел бы умереть без покаяния, чем иметь дело с таким духовником. Вы согласны со мной, не правда
ли, виконт? Я видел, вы поглаживали ручку вашего пистолета, словно вам
хотелось размозжить ему голову.
- Да, граф, странная вещь, которая вас удивит: при виде этого человека я почувствовал неописуемый ужас. Вам приходилось когда-нибудь
повстречать змею?
- Никогда, - сказал де Гиш.
- Со мной это часто случалось в наших лесах возле Блуа. Помнится,
когда я в первый раз увидел змею и она, извиваясь, посмотрела на меня
своими тусклыми глазками, покачивая головой и высовывая язык, я побледнел и замер на месте, словно зачарованный, пока граф де Ла Фер...
- Ваш отец? - спросил де Гиш.
- Нет, мой опекун, - ответил Рауль, краснея.
- Ну, ну?
- ...Пока граф де Ла Фер не сказал мне: "Ну что же, Бражелон, скорей
за шпагу!" Тогда я подбежал к гадине и рассек ее пополам в тот момент,
когда она, шипя, поднялась на хвосте, чтобы броситься на меня. Уверяю
вас, такое же чувство я испытал при виде этого человека, когда он ска-
зал: "А вы зачем спрашиваете?" - и посмотрел на меня.
- И вы сожалеете, что не рассекли его пополам, как ту змею?
- Ну да, почти что, - сказал Рауль.
Они были уже недалеко от гостиницы, когда увидали на дороге приближающуюся с другой стороны процессию во главе с д'Арменжем. Два человека
несли умирающего, третий вел лошадей.
Молодые люди прибавили ходу.
- Вот раненый, - сказал де Гиш, проезжая мимо августинца. - Будьте
так добры, поторопитесь немного, сеньор монах!
Рауль постарался проехать по дороге как можно дальше от монаха, отворачиваясь от него с омерзением.
Теперь молодые люди ехали не позади августинца, а впереди него. Они
поспешили к раненому и сообщили ему радостное известие. Умирающий при-
поднялся, чтобы посмотреть в указанном направлении, увидел монаха, который приближался, подгоняя мула, и с лицом, просветленным радостью, опять
опустился на носилки.
- Теперь, - сказали молодые люди, - мы сделали для вас все, что мог-
ли, и так как мы спешим в армию принца, то будем продолжать наш путь. Вы
извините нас, не правда ли? Говорят, что готовится сражение, и мы не хо-
тели бы явиться на следующий день после него.
- Поезжайте, молодые сеньоры, - сказал раненый, - и будьте благосло-
венны за вашу заботу. Вы поистине сделали для меня все, что было в ваших
силах. Я могу только сказать вам еще раз: да хранит бог вас и всех близ-
ких вашему сердцу.
- Мы поедем вперед, - сказал де Гиш своему воспитателю, - а вы дого-
ните нас по дороге в Камбрен.
Трактирщик ждал у дверей. Он все приготовил - постель, бинты, корпию
- и послал конюха за лекарем в ближайший город Ланс.
- Хорошо, - сказал трактирщик, - все будет сделано, как вы приказали.
Но сами-то вы разве не остановитесь, чтобы перевязать вашу рану? - при-
бавил он, обращаясь к Бражелону.
- О, моя рана пустячная, - отвечал виконт. - Успею заняться ею на
следующей остановке. Прошу вас об одном: если проедет верховой и спросит
вас о молодом человеке на рыжей лошади, в сопровождении лакея, - скажите
ему, что вы меня видели, что я поехал дальше и рассчитываю обедать в Ма-
зенгарбе, а ночевать в Камбрене. Этот верховой - мой слуга.
- Не лучше ли будет для большей верности спросить его имя и назвать
ему ваше? - сказал хозяин.
- Лишняя предосторожность не повредит, - ответил Рауль. - Меня зовут
виконт де Бражелон, а его - Гриме.
В это время с одной стороны принесли раненого, а с другой подъехал
монах. Молодые люди посторонились, чтобы пропустить носилки. Монах между
тем слез с мула и велел отвести его в конюшню, не расседлывая.
- Сеньор монах, - сказал де Гиш, - хорошенько исповедуйте этого чело-
века и не беспокойтесь о расходах, за вас и за вашего мула заплачено.
- Благодарю вас, сударь, - ответил монах с той же улыбкой, от которой
Бражелон содрогнулся.
- Едемте, граф, - сказал Рауль, испытывавший инстинктивное отвращение
к августинцу. - Едемте, мне здесь как-то не по себе.
- Благодарю вас еще раз, прекрасные сеньоры, - сказал раненый, - не
забывайте меня в своих молитвах.
- Будьте покойны, - ответил де Гиш и пришпорил своего коня, чтобы
догнать Рауля, отъехавшего уже шагов на двадцать.
В это время слуги внесли носилки в дом. Хозяин и хозяйка стояли на
ступеньках перед дверью.
Несчастный раненый, видимо, испытывал страшные мучения, но его волновала только одна мысль: идет ли за ним монах.
При виде бледного, окровавленного человека хозяйка схватила мужа за
руку.
- Что случилось? - спросил тот. - Уж не дурно ли тебе?
- Нет, но ты посмотри на него, - сказала хозяйка, указывая мужу на
раненого.
- Да, мне кажется, ему очень плохо.
- Я не об этом, - продолжала хозяйка, вся дрожа, - я спрашиваю тебя,
узнаешь ли ты его?
- Этого человека? Постой...
- А, вижу, ты узнал его, ты тоже побледнел, - сказала жена.
- В самом деле! - воскликнул хозяин. - Горе нашему дому! Это бывший
бетюнский палач!
- Бывший бетюнский палач! - прошептал молодой монах, останавливаясь,
и на лице его отразилось отвращение к тому, кого он собирался исповедовать.
Д'Арменж, стоявший в дверях, заметил его колебания.
- Сеньор монах, - сказал он, - настоящий ли это палач или бывший,
все-таки он человек. Окажите ему последнюю помощь, которую он у вас про-
сит: ваш поступок от этого будет еще достойнее.
Монах, ничего не ответив, молча направился в нижнюю комнату, где слуги уложили умирающего на кровать.
Увидав служителя алтаря, шедшего к изголовью больного, слуги вышли и
затворили за собой дверь.
Д'Арменж и Оливен дожидались их. Все четверо сели на коней и рысью
пустились по дороге вслед за Раулем и его спутником, уже исчезнувшими
вдали.
Когда воспитатель и его свита уже скрылись из вида, перед гостиницей
остановился новый путник.
- Что вам угодно, сударь? - спросил побледневший хозяин, все еще
взволнованный своим открытием.
Путник знаком показал, что хочет пить, затем слез с лошади и сделал
движение, каким чистят лошадь.
- Черт возьми, - пробормотал хозяин, - а этот вот, кажется, еще и не-
мой. Где хотите вы пить? - спросил он громко.
- Здесь, - сказал путешественник, указывая на стол.
"Оказывается, я ошибся, - подумал хозяин. - Он не совсем немой".
Он поклонился, сходил за бутылкой вина и печеньем и поставил их на
стол перед своим молчаливым посетителем.
- Угодно ли вам, сударь, еще чего-нибудь? - спросил он.
- Да, - ответил путешественник.
- Что же вам угодно?
- Узнать, не проезжал ли здесь молодой человек пятнадцати лет, верхом
на рыжей лошади, в сопровождении слуги.
- Виконт де Бражелон? - спросил хозяин.
- Именно.
- Значит, вас зовут господин Гримо?
Приезжий утвердительно кивнул головой.
- Так вот, - сказал хозяин, - ваш молодой барин был здесь четверть
часа тому назад. Он будет обедать в Мазенгарбе и ночевать в Камбрене.
- А сколько отсюда до Мазенгарба?
- Две с половиной мили.
- Благодарю вас.
Гримо, убедившись в том, что еще до вечера увидится со своим молодым
барином, успокоился, отер себе лоб, налил стакан вина и выпил его молча.
Он поставил стакан на стол и только что собрался наполнить его снова,
как страшный крик раздался из комнаты, в которой был монах с умирающим.
Гримо вскочил.
- Что это такое? - спросил он. - Откуда этот крик?
- Из комнаты раненого, - ответил хозяин.
- Какого раненого? - спросил Гримо.
- Бывший бетюнский палач был ранен испанскими бандитами. Его привезли
сюда, и сейчас он исповедуется августинскому монаху. Он, видно, сильно
страдает.
- Бывший бетюнский палач! - пробормотал Гримо, напрягая память. - Че-
ловек лет под шестьдесят, высокий широкоплечий, смуглый, волосы и борода
черные?
- Так, так, только борода поседела, а волосы стали совсем белые. Вы
его знаете? - спросил хозяин.
- Я видел его один раз, - сказал Гримо, лицо которого омрачилось при
этом воспоминании.
Тут вбежала хозяйка, вся дрожа.
- Ты слышал? - спросила она мужа.
- Да, - ответил тот с беспокойством поглядывая на дверь.
Крик повторился; он был слабее и тотчас же перешел в долгий, протяжный стон.
Все трое в ужасе переглянулись.
- Надо посмотреть, что там такое, - сказал Гримо.
- Можно подумать, что там кого-нибудь душат, - пробормотал хозяин.
- Господи Иисусе! - воскликнула его жена, крестясь.
Гримо говорил мало, зато, как мы знаем, умел действовать. Он бросился
к двери и с силой толкнул ее, но она была заперта изнутри на задвижку.
- Отворите! - крикнул хозяин. - Отворите, сеньор монах, отворите сию
же минуту!
Ответа не последовало.
- Отворите, или я вышибу дверь! - крикнул Гримо.
Никакого ответа. Тогда Гримо посмотрел вокруг и увидел кочергу, случайно стоявшую в углу. Он подсунул ее под дверь, и, прежде чем хозяин
успел помешать, дверь соскочила с петель. Комната была залита кровью,
сочившейся через тюфяк. Раненый уже не мог говорить, а только хрипел.
Монах исчез.
- А монах? - вскричал хозяин. - Где же монах?
Гримо бросился к открытому окну, выходившему во двор.
- Он выскочил отсюда! - воскликнул он.
- Вы думаете? - переспросил испуганный хозяин. - Эй, посмотрите, в
конюшне ли мул монаха!
- Мула нет! - крикнул слуга, к которому был обращен этот вопрос.
Гримо нахмурился, а хозяин, сложив руки, как для молитвы, опасливо
оглядывался. Жена его даже побоялась войти в комнату и, объятая страхом,
осталась стоять за дверью.
Гримо подошел к раненому и вгляделся в суровые, резкие черты его ли-
ца, вызвавшего в нем такое страшное воспоминание.
Наконец после минуты мрачного и немого созерцания он сказал:
- Нет сомнения: это он.
- Жив ли он еще? - спросил хозяин.
Гримо вместо ответа расстегнул камзол на умирающем, чтобы послушать,
бьется ли сердце. Хозяин с женой также подошли. Но вдруг они отшатну-
лись. Хозяин закричал в ужасе, Гримо побледнел.
В грудь палача слева по самую рукоятку был всажен кинжал.
- Бегите за помощью, - сказал Гримо. - Я побуду здесь.
Хозяин с растерянным видом вышел из комнаты, жена его убежала, едва
заслышав крик мужа.